Текст книги "Бегом к алтарю"

Но ей следовало бы помнить, что Рейф редко поступает так, как она ждет. Когда знаменательный момент наступил, Рейф склонился над кроватью, где сидела Дженни, парализованная дьявольским блеском в его темно-синих глазах. Его дочь смотрит на нас, в полном отчаянии сказала себе Дженни. Ему же не удастся сделать ничего особенного, так ведь?.. Может, просто поцелует ей пальцы, как на пикнике.

Рейф был нежен и искушающ одновременно. И поцеловал он ее губы, а не пальцы. Для невинного наблюдателя этот поцелуй, возможно, и выглядел поцелуем принца, но с выигрышной позиции Дженни показался откровенно страстным.

– И они жили вместе долго и счастливо, – пробормотал Рейф, едва оторвав губы от ее рта.

Синди восторженно зааплодировала, после чего подскочила на кровати и прыгнула к ним в объятия.

– Больше всего люблю счастливые концы! – воскликнула она.

Дженни тоже их любила, но вся беда в том, что она в них не слишком верила с тех самых пор, как вышла из возраста Синди.

– Отличная новость! – провозгласил Рейф уже совсем поздно вечером, входя в спальню. – Только что позвонил адвокат Алфеи.

– Поздновато для звонков адвокатов, тебе не кажется? – заметила Дженни, кинув взгляд на часы у кровати.

– Только не для того, которому Алфея платит бешеные деньги, – возразил Рейф. – В общем, адвокат сказал, что в данных обстоятельствах, то есть учитывая нашу недавнюю свадьбу и твою прекрасную репутацию, он посоветовал Алфее отказаться от требования опеки над Синди и согласиться на право гарантированных встреч.

– Но оно ведь у нее и так есть, верно? Ты же никогда не пытался препятствовать ее встречам с Синди?

– И не думал, – ответил он. – Но Алфея – настоящий параноик. Ей хочется, чтобы это право было официально зафиксировано, вот я и согласился. Я вовсе и не хотел разлучить ее с Синди навсегда, я лишь был против того, чтобы она забрала у меня дочь.

– И теперь она этого сделать не может, правильно?

– Правильно.

– Новость действительно отличная, – с улыбкой кивнула Дженни. Что-то хорошее вышло-таки из их брака по расчету. Собственно, все складывалось в точности так, как они и планировали: Рейф смог сохранить свою дочь, а Дженни смогла сохранить свою фирму. Если бы Дженни смогла теперь и чувства свои привести в столь же идеальный порядок…

– А что это за комок на постели? – спросил Рейф, присев на кровать, чтобы снять туфли.

– Это старая традиция Новой Англии, – отозвалась Дженни. – Тряпичная граница. Чтобы мы наверняка остались на своих половинах постели, – для вящей убедительности добавила она.

– Думаешь, свернутого одеяла хватит?

– Но это свернутая перина, а не какое-то там тонюсенькое одеяло. В прежние времена было принято использовать доску, которую прокладывали от изголовья к изножью кровати, но я решила, что для нас пока и так сойдет.

Рейф вспомнил, как буквально прошлой ночью призывал себя не торопить события. Но его сознание и тело вступали в противоречие. Что же до сердца… Оно было в полном замешательстве, и это раздражало Рейфа. Как и тряпичная граница.

– Отлично. Если тебе так спокойнее. Но мы не будем спать вечно с этой… границей, – предупредил он. – Наступит время, когда мы разделим постель как муж и жена.

Однако Дженни уже приняла решение: она ни за что не согласится… пока не будет уверена, что он именно с ней разделит постель, а не с памятью о Сюзан.

– На медвежьем фронте все спокойно, – по телефону сообщила своему адвокату Дженни дня два спустя. – Я тебе очень благодарна, что так быстро справляешься с моими делами.

– Это моя работа. Тебе не стоило присылать мне этого восхитительного мишку, но я очень рада такому подарку, – ответила Миранда. – Эсквайр Томас просто великолепен.

– Это мой первый мишка-юрист, – сказала Дженни. – Я решила, что ты по достоинству оценишь его юридические аксессуары.

– Ну конечно. И книжка по праву, и портфель – все великолепно. Как и желтые подтяжки с галстуком-бабочкой, – довольно фыркнула Миранда. – Если честно, я бы хотела заказать еще несколько – для своих друзей.

– Сделаем обязательно, но пока мы еще не успели справиться с предыдущими заказами, так что придется немножко подождать.

– Ну и хорошо. Как думаешь, к Рождеству успеешь?

– Полагаю, это реальный срок.

– Ты, должно быть, сильно загружена сейчас.

– Осень всегда самый трудный период, ведь впереди рождественские праздники, – ответила Дженни. – Хотя, слава Богу, мне вообще не приходится простаивать.

– В связи с чем «Мега-тойз» и мечтает прибрать тебя к рукам.

– Я очень надеюсь, что Питер Ванборн в конце концов осознал, что меня их предложение не интересует и что им меня не запугать. С тех пор как я установила сигнализацию, никаких происшествий не случалось.

– А что с тем подрядчиком, не выполнившим работу? Кажется, его фамилия Гарднер? Хочешь, я предприму шаги против него?

– Я не заплатила Гарднеру оставшуюся сумму и прекратила выплаты по чеку, который передала ему за день до аварии с крышей.

– Если он станет возмущаться, отправь его ко мне, – сказала Миранда.

– Обязательно. Спасибо.

Повесив трубку, Дженни просмотрела несколько эскизов для будущих мишек-юристов. Потом у нее разыгралось воображение, и она начала представлять себе мишек – банкиров, врачей… Ее карандаш летал над бумагой с невероятной скоростью, а гора набросков все росла. Дженни, захваченная вдохновением, забыла о времени.

Внезапно она что-то услышала. Может, ветки деревьев бьются о стены амбара? Ветер, кажется, усиливается. Она взглянула на часы и только тогда поняла, что уже перевалило за десять. Давно пора на покой.

Звук повторился. На этот раз Дженни поднялась из-за стола и выглянула в окно. Наступило полнолуние, и яркий свет луны позволил ей увидеть тень от человеческой фигуры. Рейф?

Нет, это не он, поняла она в испуге. Этот человек был гораздо ниже ростом, да и двигался украдкой. Дженни отпрыгнула назад, к столу, и мгновенно нажала кнопку тревоги. Полиция будет немедленно поднята на ноги.

А что, если неизвестный уйдет прежде, чем появится полиция? Наверное, стоит еще раз выглянуть в окно и попытаться рассмотреть его получше. Она осторожно обходила свой стол, двигаясь в сторону окна, как вдруг услышала громкий оклик. Ее звал по имени Рейф. Секунду спустя возник и он, собственной персоной.

– Ты его видел? – выпалила она.

– Кого?

– Так, отлично. Вот что ты наделал. Разорался и спугнул его!

Рейф схватил ее за руку, как будто боялся, что и она исчезнет, как тот злоумышленник.

– Что ты здесь делаешь, одна, в такое время? – прорычал он. – Дверь была открыта! Как я могу заботиться о тебе, если ты выкидываешь такие фокусы?

Дженни собралась было ответить, но Рейф опередил ее, закрыв ей рот поцелуем.

Не было никакой нежной прелюдии. Все смела страсть. Рейф голодным поцелуем впился ей в рот и, не обращая ни малейшего внимания на ее сопротивление, почти силой заставил ее разжать упрямо сомкнутые губы. Теперь он мог пустить в ход язык…

Рейф почувствовал дрожь в ее теле. Она была вся огонь, и больше никакого льда – как и обещал ее возбужденно-хрипловатый голос. Она как будто даже приветствовала его вторжение: отзывалась на напор языка, льнула к нему, вместо того чтобы отталкивать.

У нее был завязан шарф вокруг шеи. Этот шарф мешал ему. Повозившись секунду с узлом, он развязал его и отбросил в сторону.

Ощущение тончайшего шелка, скользнувшего по коже, вызвало еще одну волну дрожи у Дженни. Рейф заменил шелк теплом своих губ, и она застонала от удовольствия. Легкие, как летний бриз, поцелуи прошлись по ее шее. Язык прикоснулся к атласной коже, лаская ее идеальную гладкость.

Дженни казалось, что каждая клеточка ее тела вдруг ожила, загорелась желанием, стала чувствительной к малейшему прикосновению. Тепло его рук обжигало Дженни, когда он просунул их под ее блузку, выбившуюся из юбки. Шероховатые ладони гладили ее обнаженное тело, оставляя след наслаждения везде, где он прикасался.

А Рейф все продолжал целовать ее; один поцелуй переходил в другой, словно он надеялся выпить ее до дна, переполниться ею до краев. Чувственные ощущения затопили ее. Слишком многое можно было узнавать на ощупь – шелковистую, горячую влажность его языка, упругую мощь его тела, так тесно прижатого к ней, рытый бархат небритых щек, приятно покалывавший ей пальцы. Она обвила его шею и зарылась пальцами ему в волосы, с восторгом перебирая тугие завитки.

Плывя в тумане ощущений, Дженни едва замечала, что Рейф опустил ее на кушетку напротив рабочего стола. Способность мыслить ей отказала, ее вела одна страсть. А потому ее больше восхищало и тревожило его сильное тело, нежели сомнения в мудрости их поступка.

Он пристроил одно колено между ее ног, усилив и без того опасную интимность их объятия. Она ощущала каждый дюйм его мускулистого тела на ее, по-женски мягком, податливом.

Задыхаясь от возбуждения, она принялась лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке. Одним молниеносным движением он сдернул с нее пуловер. Она едва успела сделать вдох, как он уже снова целовал ее, целовал так, как она и хотела – сначала натиск губ, потом языка. Пока длился поцелуй, он справился с последними двумя пуговичками на ее блузке и распахнул на груди белый хлопок, впервые открывая ее для себя.

От мучительного желания ощущать его руки на своем теле у Дженни сжималось все внутри. Она закрыла глаза и вздохнула от удовольствия, когда он накрыл тончайший шелковый бюстгальтер ладонями и погладил заострившиеся соски. От чувственности этого движения она судорожно ахнула. Не останавливая дьявольской магии прикосновений, он наклонился и с поцелуем вдохнул в себя ее следующий восторженный выдох.

Ничего подобного Дженни не приходилось испытывать в жизни. Наслаждение пробегало дрожью по позвоночнику, а извечное женское вожделение поднималось из глубин ее существа. Но это было больше чем просто физическое влечение. Это был ключ к ее сердцу, дорожка к самому центру ее души. Это была любовь.

Но у нее не хватило времени поразиться своему открытию, потому что рот Рейфа бросил ее в очередную волну чувственного океана. Оторвавшись от ее губ после их бесконечного утонченного поцелуя, Рейф провел щекочущий, будоражащий след по ее шее вниз, к ключицам. Предвкушение спиралью закручивалось в ней тем сильнее, чем ближе его губы спускались к ее груди. Рейф приподнял голову ровно настолько, чтобы его рот оказался прямо над одним из изнывающих в ожидании сосков. – Предвкушение сменилось жгучим наслаждением, когда его язык обжег пламенем ее грудь, увлажнив шелк бюстгальтера.

Дженни сейчас не сказала бы, кто она и где находится. И ей было все равно. Единственное, что имело значение, – Рейф и то наслаждение, которое он ей дарил. Его пальцы подбирались к застежке лифчика, он уже наклонил голову, чтобы снова поцеловать ее…

– Полиция Норт-Дануэя, – раздался громкий возглас. – Всем оставаться на местах!

Глава 8

– Та-ак. Теперь поднимайтесь, но очень медленно и аккуратно, – приказал полицейский Рейфу. – Никаких резких движений. Руки держать на затылке.

Выдав сквозь зубы обойму ругательств, Рейф обжег Дженни взглядом, очевидно считая лично ее виноватой в том переплете, в который он попал. В данный момент ему не оставалось ничего другого, кроме как повиноваться приказам копа, но, судя по выражению лица Рейфа, Дженни впоследствии ожидало наказание.

– Почему ты не предупредила меня, что вызвала полицию? – со злостью выдохнул он.

– Встать! Ну-ка! – рявкнул коп.

– Послушайте, я ее муж, – произнес Рейф, подчиняясь отрывистому возгласу полицейского. Страж закона не унимался:

– Руки держать так, чтобы я мог их видеть.

– Она не из-за меня вас вызвала, черт возьми!

– Успокойся, Рейф, – сказала Дженни, неуклюже поднимаясь на ноги и поспешно приводя в порядок блузку на груди. – Я – Дженни Бенджамин.

– Мерфи, – встрял Рейф. – Дженни Мерфи.

– Точно. Дженни Бенджамин-Мерфи. Но сейчас важно то, что именно я подняла тревогу, – объяснила офицеру полиции Дженни. – Я заметила снаружи какого-то человека, злоумышленника. Как следует я его не рассмотрела, увидела лишь тень. А потом появился мой муж и напугал злодея прежде, чем я смогла получше его увидеть.

– Ну да, разумеется, вали все на меня, – стрельнув в нее взглядом, сказал Рейф.

– У вас есть документы, удостоверяющие личность, сэр? – спросил второй полицейский. Рейф кивнул.

– Я владелец ресторана «У Мерфи», это в соседнем здании.

– Я по ресторанам не очень-то хожу, – отозвался коп. – Предъявите мне документы. И вы, мэм.

Рейф, выверенными, осторожными движениями достав из заднего кармана водительское удостоверение, протянул полицейскому.

– У меня при себе нет документов, – сказала Дженни. – Я оставила сумочку дома. Я живу в двух шагах. отсюда.

– Я за нее поручусь, – заявил Рейф. Дженни его начальственный тон нисколько не обрадовал, о чем она ему тут же и сообщила выразительным взглядом.

– Ладно. – Полицейский вернул револьвер в кобуру, а удостоверение – Рейфу. Кивнув своему партнеру, который все это время невозмутимо стоял на пороге, он добавил:

– Берт осмотрит все снаружи. Поглядим, найдутся ли какие-нибудь следы. – Затем полицейский повернулся к ним спиной и начал говорить по радиотелефону.

Рейф воспользовался моментом, пока полицейские занимались своими делами, чтобы поговорить наедине с Дженни.

– Просто не могу поверить, что ты такое сделала! – понизив голос, прошипел он, сверкнув на нее глазами. – Почему ты не сказала мне, что подняла тревогу?

– Да ты же не дал мне возможности, – парировала Дженни. – Слишком был занят упреками за то, что я пришла сюда работать.

– Это был дурацкий поступок.

– Я бы не назвала дурацким поступком работу в собственной мастерской, где установлена охранная сигнализация. А вот то, что тебя полиция застукала милующимся с собственной женой… этот поступок вполне подходит под твое определение.

– Почему ты им сразу не сказала, кто я такой? – Но, не дав ей и рта раскрыть, Рейф сам ответил на свой вопрос:

– Ты это специально сделала, точно?

– Ты совершенно прав, Рейф, – сладчайшим, но полным сарказма голоском отозвалась Дженни. – Подняв тревогу, я твердо решила до появления полиции вовлечь и тебя, и себя в компрометирующую ситуацию. Потому-то я и соблазнила тебя против твоей воли и силой повалила на эту самую кушетку. Вот. Признаюсь. Надеюсь, теперь-то твоя душенька довольна?

Ее издевка его нисколько не обрадовала. Она это прекрасно видела. Что ж, мы в расчете, подумала она. В данный момент его поведение ей тоже ни капельки не нравилось.

Они буравили друг друга взглядами в молчаливом поединке, который был прерван появлением полицейского по имени Берт.

– Снаружи не очень-то много увидишь, – сообщил Берт. – Несколько отпечатков ног, да и то едва заметные.

– Уверена, что там кто-то был, – настаивала Дженни. – Я видела его!

– Как он выглядел? – спросил первый полицейский, открыв свой блокнот и держа карандаш наготове.

– Его лица я видеть не могла, – призналась Дженни. – Но ростом он был пониже Рейфа. И двигался украдкой. Кажется, одет он был во что-то черное.

Толстым я бы его не назвала – скорее, среднего телосложения.

– Почему вы решили, «по это мужчина? – спросил полицейский.

– Из-за его походки, – ответила Дженни.

– Как насчет возраста?

Дженни отрицательно покачала головой.

– Я не видела его волос, но не похоже, чтобы они были седыми. А вообще на нем, должно быть, была темная вязаная шапочка или что-то вроде того. Я пыталась разглядеть его получше, но тут влетел мой муж и спугнул злоумышленника. – Она одарила Рейфа многозначительным взглядом.

– Вы что-нибудь видели? – поинтересовался коп у Рейфа.

– Нет.

– Могу ли я спросить, почему вы так поспешно здесь появились? – продолжал допрос офицер.

– Я переживал за жену, – ответил Рейф.

– Вот как? А почему?

– Было уже поздно, а она все не возвращалась домой.

– О телефоне никогда не слышал? – буркнула Дженни.

Рейф молча уставился на нее, не желая признавать, что ее отсутствие в столь поздний час испугало его до такой степени, что воспользоваться телефоном даже не пришло ему в голову.

– У вас имелась конкретная причина так переживать за жену? – спросил у Рейфа полицейский.

– У нее здесь и раньше случались неприятности, – сказал Рейф.

Ведущий расследование офицер вновь перевел взгляд на Дженни:

– Так у вас это не первый случай?

– Нет, – вынуждена была признать Дженни. – Несколько раз уже случались инциденты, но до сегодняшнего вечера я никого не видела собственными глазами.

– Какого рода инциденты вы имеете в виду? – продолжал офицер полиции.

– Поначалу очень незначительные. Самым серьезным из всех был пролом в крыше. Мистер Фадден – это подрядчик, которого я наняла устранить неисправность, – сказал мне, что, по его мнению, дыра была проделана намеренно. С другой стороны, мистер Гарднер – явно не самый лучший мастер на свете. Это он, мистер Гарднер, занимался ремонтом до того, как я обратилась к мистеру Фаддену, – мимоходом объяснила она. – Тем не менее подозрений у меня не возникало до тех пор, пока не произошел инцидент с банком. Тогда-то я и поняла, что за всем этим стоит «Мега-тойз».

– «Мега-тойз»? – переспросил полицейский, с трудом поспевая записывать за ней. Дженни кивнула.

– Именно. Видите ли, я мастерю плюшевых мишек. И когда я отказалась продать мои разработки «Мега-тойз», там очень разозлились. После чего и начали вставлять мне палки в колеса, чтобы моя компания не встала на ноги.

На лице у копа было написано, мягко говоря, недоверие.

– Послушайте, офицер, уверяю вас, дело очень серьезное, – заявила Дженни.

Рейфа позабавило то, как при этих словах ее ладони машинально легли на бедра – совершенно определенный знак, что она начинала выходить из себя.

– Не сомневаюсь, мэм. У вас есть какие-нибудь доказательства, что вас донимает именно «Мега-тойз»? Кто-нибудь видел, как вам ломали крышу?

– Нет. Никто не видел и тех парней, что забрались ко мне в дом недели две назад и украли несколько чертежей, – с раздражением отозвалась Дженни.

– Вы утверждаете, что кто-то забирался к вам в дом? И вы нам об этом не сообщили? – спросил полицейский.

– Нет, – нехотя призналась Дженни.

– Послушайте, ведь дверь амбара, когда я пришел, была открыта! – вдруг вставил Рейф, который совсем позабыл об этом факте из-за последующей неразберихи.

– Мастерской… – машинально поправила Рейфа Дженни. – Теперь это моя мастерская, а не амбар. Больше это не амбар. Да, и я уверена, что закрыла дверь после того, как Мириам ушла… около шести.

– Эй, кажется, что-то нашел! – раздался из полутемного угла мастерской голос Берта.

Он сейчас находился в дальнем конце помещения, самом дальнем от кабинета Дженни, – в том, который она, по сути дела, и видеть не могла со своего рабочего места. Это был складской отсек, где готовые мишки ждали отправки к своим новым хозяевам.

Рейф вбежал туда первым.

– Нет, Дженни, не нужно… – Он обхватил ее рукой, как будто пытаясь закрыть от нее это зрелище.

Но она должна была увидеть. И поэтому, сделав над собой усилие, выглянула из-за его плеча.

Пять мишек ждали отправки… и три из них были разодраны в клочья. Вернее, разрезаны… похоже, каким-то очень острым инструментом.

У Дженни перед глазами вдруг встал образ Страшилы из «Волшебника Изумрудного города» – такого несчастного, со вспоротым животом и вывалившейся оттуда соломой. Страшила выжил. Этим мишкам уже ничего не поможет. Глаза ее наполнились слезами. Да кто же мог сотворить такое с плюшевыми мишками, всемирным символом дружбы и любви? Она вздрогнула.

Рейф притянул ее к себе поближе.

Как только первый шок прошел, боль в сердце Дженни сменилась яростью. Одно дело – разломать крышу сарая или даже забраться к ней в дом, но совсем другое – причинить вред ее мишкам! Эти негодяи, кто бы они ни были, зашли слишком далеко. Теперь ее уже по-настоящему трясло от переполнявших душу чувств.

Рейф заметил, как усиливается ее дрожь. Он прижимал Дженни к себе, пытаясь подбодрить, успокоить, но у него самого все внутри кипело, поскольку он ни на мгновение не подумал, что все это как-то связано с бизнесом. Они наверняка имели дело с каким-то извращенцем, психом… который находился здесь, наедине с Дженни. Ее мишек изуродовали намеренно, и потрясение, написанное на лице Дженни, невыносимо терзало его. Но Дженни сама могла оказаться на месте своих мишек, и вот этот-то факт терзал его куда больше.

Следующий час для Дженни прошел в сплошном тумане. Появились и исчезли еще какие-то полицейские – кажется, они снимали отпечатки пальцев. Дженни оставалась в кабинете до самого конца: отвечала на вопросы, заполняла анкеты и горько оплакивала своих мишек.

Помимо всего прочего, полиция вызвала мастера сменить замок и код охранной сигнализации. Рейф следил за его работой и молча вспоминал события прошедшего вечера. Одно Рейфу становилось совершенно очевидно: Дженни забралась к нему в душу и, похоже, обещала обосноваться в его сердце. Он был потрясен, когда понял, что она стала для него настолько близким человеком – и так скоро.

– Сегодня ты здесь больше ничего не можешь сделать, – обратился Рейф к Дженни после ухода мастера по замкам. Опустив обе ладони на стол, он наклонился вперед и одарил ее одним из своих загадочных, мрачных взглядов. – Не смей больше выкидывать такие номера. Как я могу следить за тобой, если ты убегаешь в одиночку? – Тот ужас, что он пережил из-за нее, прорвался теперь резкостью тона.

– Никуда я не убегала. Я все время здесь была, работала.

– Среди ночи. Одна-одинешенька.

– В здании, которое, как предполагалось, надежно защищено. В здании, которое находится в двух шагах от твоего ресторана.

– И что это означает? Ты меня, что ли, обвиняешь в случившемся?

– Нет. Не набрасывайся на меня всякий раз, как я открою рот. Я лишь хотела сказать, что не рисковала своей жизнью в пучине неизвестности. И если бы ты не ворвался сюда со своими оскорблениями, то мы поймали бы негодяя.

– Или же ты оказалась бы рядом со своими мишками. Такое тебе в голову ни разу не приходило? – рявкнул в ответ Рейф.

– Я не допущу, чтобы эти люди меня запугали, – тихо, но твердо заявила она. – Не позволю им одержать надо мной победу.

– Речь идет не о победе или проигрыше. Речь идет о твоей безопасности.

– Потому-то я и установила кодовый замок и сигнализацию, хотя все эти меры предосторожности не очень-то помогли. Бедные мои мишки. – Дженни закусила губу, не желая расплакаться у него на виду.

– Я уже видел, как ты плачешь, – туг же напомнил он.

Дженни ничуть не обрадовало это напоминание.

– Я хочу знать, каким образом негодяй сюда попал, – со злостью проговорила она.

– Наверное, ты забыла закрыть дверь после ухода Мириам.

– Ничего я не забыла!

– Дженни, ты же забыла о времени, – раздраженно выпалил он. – Ты сама говорила, что забываешь обо всем на свете, когда работаешь.

– Но дверь закрыть не забыла.

– Как ты можешь быть уверена?

Она не была уверена, во всяком случае – не на все сто, но то, что он заставил ее сомневаться в себе самой, ее нисколько не порадовало. Да и злиться причина была у нее – а не у Рейфа. Дженни не могла вот так просто стоять тут и ничего не делать. Не могла и вернуться к нему домой, притворившись, будто ничего не произошло. Или она будет действовать, или просто сойдет с ума.

– Сейчас я перенесу оставшихся мишек к себе домой. И останусь – буду защищать их, – решила Дженни.

– Ничего подобного. Полиция пообещала, что в этом районе будет дежурить патрульная машина.

– Они не смогут остановить того негодяя, если он надумает вернуться.

– И ты не сможешь.

– Я не оставлю своих мишек без защиты.

– Здесь будет закрыто. И сигнализация включена.

– Все это до сих пор не помогало.

– Что за глупости! Я ни за что на свете не позволю тебе рисковать жизнью ради нескольких дурацких мишек, – прорычал он.

Ну, хватит! Дженни потеряла над собой контроль.

– Не смей указывать, что мне ценить в жизни! – крикнула она.

– А как насчет самой жизни? Зачем нужны будут эти самые мишки, если покончат с тобой?

Это замечание она проигнорировала и принялась молча складывать мишек в специальный контейнер, нечто вроде плетеного короба. С церемонии открытия офиса у нее еще оставалось много мишек на витринах.

Рейф, приблизившись, успел заметить ценник на одном из мишек, и у него от изумления отвисла челюсть.

– Их производство очень дорого, – сообщила Рейфу Дженни. – Один ярд качественного материала может стоить от двадцати до восьмидесяти долларов. А мохер – так тот вообще стоит от семидесяти до ста тридцати долларов ярд.

– И за такую цену их покупают?

– Здесь фирма, разве не так? – раздраженно отозвалась она. – И у меня в руках бизнес, который вполне мог бы успешно развиваться, если бы не постоянные акты саботажа. К тому же я ведь не заявляю, что твои обеды слишком дороги?!

– Нет.

– Вот и ты не говори, что я слишком дорого запрашиваю за моих мишек. Предмет коллекционирования. Нужно самому быть коллекционером, чтобы это понять.

– Я понимаю: когда видишь что-то и хочешь получить, не постоишь за ценой. – Взгляд его был задумчив, полон чувства и скрытых мыслей, которые Дженни отчаянно мечтала расшифровать, но не могла.

Усилием воли она заставила себя отвести от него глаза и принялась собирать оставшихся мишек, а Рейф просто наблюдал за нею, чем невероятно ее смущал. Потому-то ее голос и был резок, когда она спросила:

– Ты намерен мне помочь или нет? Чертыхнувшись сквозь зубы, он взял у нее из рук наполненный доверху короб.

– Чтобы его донести, нужны двое, – предупредила она.

– Разве что двое слабаков, – отозвался он, игнорируя ее попытки помочь.

– Ну да, разумеется. Ни за что не лишу тебя шанса продемонстрировать свои мужские возможности, – с сарказмом ответила Дженни и, заперев мастерскую, включила сигнализацию. Потом поспешила к дому, чтобы открыть Рейфу дверь. Как только Рейф внес короб в гостиную и задвинул под стол по ее просьбе, Дженни проводила его к выходу. – Спасибо. Увидимся утром.

– Точно. А еще – сегодня вечером.

Она стрельнула в него удивленным взглядом.

– Тебе нет нужды оставаться здесь.

– Тебе тоже нет нужды оставаться здесь. И ты не останешься, – заявил он.

Дженни поразило, что по величайшей иронии судьбы они вернулись к началу их знакомства. Вот снова они стоят на прежнем месте и спорят, как в самую первую ночь. Тогда Дженни могла лишь догадываться, какую сумятицу и душевный непокой внесет в ее жизнь Рейф. Но сегодняшние объятия в мастерской все изменили. Теперь она наверняка знала, что он может сделать с ней, какие чувства он в ней возбуждает, как умеет заставить ее позабыть обо всем… умеет заставить мечтать о несбыточном и даже думать, что она его любит. Ей необходимо время – ей необходимо побыть одной и взять себя в руки.

С той первой ночи столько произошло! Она увлеклась Рейфом. Теперь они муж и жена. Даже те самые расшатанные ступеньки мистер Фадден успел укрепить. Но в данный момент Дженни необходимо было сосредоточиться на укреплении собственной обороны.

– Я останусь здесь, Рейф.

– Ни за что.

Дженни терпеть не могла, когда ей приказывали.

– Что ты сказал?

– Ни за что. И это не просто слова. – Без дальнейших пререканий Рейф взял у нее ключи, а ее перекинул через плечо, как пожарный шланг. Не обращая ни малейшего внимания на негодующий визг, Рейф одной рукой прижал ее к своему плечу, другой повернул ключ в замке, после чего спустился по ступенькам.

– Ты чокнутый! – вопила она, свешиваясь вниз головой за его спиной.

Он не обращал никакого внимания и продолжал вышагивать, причем с такой скоростью, что ей пришлось ухватиться за него, чтобы не биться головой о его спину. Она уцепилась за петли для ремня у него на джинсах. Опасаясь разбудить Синди, Дженни перестала вопить и лишь тихо рычала, пока Рейф нес ее по темной прихожей, мимо остолбеневшего Клубня, который как раз заканчивал уборку, прямиком к лестнице, что вела в их квартиру.

Рейф как раз прошел первую площадку и собирался отсчитать ступени к третьему этажу, когда Дженни, изловчившись, мгновенно обеими руками ухватилась за ручку двери гостиной. Ага, с удовлетворением подумала Дженни, остановился-таки… как вкопанный!

Из глубины коридора раздался голосок Синди:

– Что вы делаете? Что-то случилось? Дженни, заметив обеспокоенный взгляд малышки, перестала вырываться, но ручку двери тем не менее не отпустила. А потом изобразила на лице ободряющую улыбку:

– Ничего не случилось. Твой папочка просто играет в такую игру. Понарошку он – безмозглый пещерный человек.

– А она делает вид, что она – взбалмошная женщина, – прорычал Рейф.

– Можно и я с вами? Можно? – затараторила Синди.

– Ну конечно, – сказала Дженни. – Твой папочка как раз собирался меня отпустить, правда ведь, Рейф?

Рейфу ничего не оставалось, как только согласиться. С едва слышным проклятием он спустил Дженни с плеча на пол. Чтобы восстановить равновесие, Дженни пришлось на секунду опереться о дверь.

– А что ты здесь делаешь так поздно, детка? – нахмурившись, обернулся Рейф к Синди. – Тебе давным-давно пора спать.

– Я не могла заснуть.

– Страшный сон приснился? – с тревогой спросил Рейф.

– Нет. Я не могла заснуть, потому, что забыла попросить о чем-то Дженни. Я ждала, ждала, но ты так и не пришла домой на ужин.

– Извини, пожалуйста, – тихонько сказала Дженни. – Мои мишки меня задержали – никак не хотели отпускать, – добавила она, стараясь успокоить малышку. Синди ведь всегда относилась к мишкам так, словно они живые. – А о чем ты хотела попросить?

– Можно я приведу тебя на наше занятие «Показывай, рассказывай»? – спросила Синди. – Воспитательница сказала, что мы можем принести все что угодно, а я хочу привести свою новую мамочку.

Дженни проглотила застрявший в горле комок и украдкой взглянула на Рейфа, чтобы увидеть его реакцию на слова Синди. Но он снова надел свою маску стоика – ту, что не позволяла Дженни разглядеть его истинные чувства.

– Ты придешь завтра? – просила Синди. – И принесешь своих мишек? Это было бы так… впечатляюще.

– Завтра? Времени на подготовку не очень-то много.

– Я хотела раньше тебе сказать, только все забывала. Но это же ничего, правда? Ты же все равно придешь на наше занятие, да?

– Никогда раньше меня не показывали и обо мне не рассказывали, – с улыбкой призналась Дженни.

– Волноваться не нужно, – заверила ее Синди. Потом придвинулась к ней и заговорщицки добавила:

– Даже если ты провалишься, воспитательница все равно не будет ругаться.

– Ты меня утешила, – сморщилась Дженни.

– Я это точно знаю, потому, что так уже было, и миссис Кент не ругалась, – добавила Синди. – Так ты придешь?

– Да, конечно.

– Ну, пойдем, детка. Пора в постель, – сказал Рейф.

Пока Рейф укладывал Синди, Дженни потихоньку улизнула. Ее так и подмывало сбежать обратно в свой дом, и она, наверное, сбежала бы, если бы не твердая уверенность, что Рейф просто-напросто последует за ней и будет тарабанить в дверь, пока не поднимет на ноги всю округу.