Текст книги "Дикое сердце"

Я люблю тебя. Он говорил эти слова уже одним тем, как он держал ее. Его обычно каменно-твердые руки были такими нежными, что она ощущала вокруг себя не их, а только токи воздуха. Его руки говорили ей это – не просто дотрагивались до нее, а боготворя ее, поклоняясь ей. Когда он встал и рывком скинул с себя рубашку, золотистые отблески пламени заиграли на его груди и руках. Эми смотрела на него, впитывая красоту мужской стати, любовалась шириной его плеч, валиками мускулов на животе, черными волосами, треугольником спускавшимися с его груди на тонкую талию. Его загорелое тело блестело, как полированное дерево, крепкое, твердое и сильное.

Когда он опять взял ее в руки, когда ее груди соприкоснулись с его горячей кожей, дыхание у нее споткнулось, все чувства перепутались в какой-то клубок. Любовь к нему переполняла ее до боли. Никакого страха она не испытывала. Все, что она чувствовала, это как его рука гладит шрамы у нее на спине и как у нее по шее бежит горячая слеза.

Тогда она всем телом приникла к нему, переполненная какой-то невыразимой радостью. Свифт Лопес, жесткий, озлобленный человек, никогда не показывавший даже признаков слабости, человек, вселявший страх в души людей чуть ли не по всему Техасу, человек, сотни, а может быть, тысячи раз смотревший в лицо смерти, держит ее так нежно в своих руках и плачет над болью, которую ей когда-то пришлось вытерпеть.

И когда его рука двинулась вниз по ее животу, когда она почувствовала, как его пальцы пробираются через завитки волос в том месте, где сходятся ее бедра, Эми не хотела и не стала сопротивляться. Наоборот, она раздвинула ноги, доверяя ему, как не доверяла никому в жизни, отдаваясь ему, ибо знала, что он постарается не причинить ей боль. Его пальцы скользнули ниже, и Эми застонала, захваченная врасплох пронзившим все ее тело каким-то электрическим разрядом. Она думала, что он скинет с себя остатки одежды и быстро возьмет ее. Но она совсем не ожидала почувствовать то, что вдруг почувствовала. Наслаждение разбежалось по ней горячими, пульсирующими волнами.

Он медленно-медленно проникал в нее пальцами, нежно, осторожно ища то место внутри нее, от его прикосновения к которому она каждый раз воспламенялась и начинала дрожать. Эми застонала и подняла ноги, еще шире раздвинув их, не в силах совладать со своим дыханием, когда он убыстрил движения, проникая в нее глубже и чаще, пока она не стала отвечать ему встречными движениями, полностью захваченная страстью. Она открыла глаза, чтобы взглянуть на качающийся мир. Различила свет от камина в полумраке, но тут соображение покинуло ее, ибо как раз в этот момент то место внутри нее свело судорогой, заставившей ее дернуться всем телом. Она чувствовала, что сейчас разлетится на кусочки, но когда она уже твердо знала, что так и будет, рука Свифта плотнее прижала ее и так держала, пока волны неописуемого наслаждения прокатывались по ней.

После этого она, дрожа, лежала в его объятиях, с судорожно вздымающейся грудью, сердцем, бухающим, как молот, и всем телом, покрытым испариной. Он ласково гладил ее, что-то шепча, пока она постепенно возвращалась к реальности. Эми знала, что то, что он сейчас сделал ей, было еще далеко не всем, что сам он еще удовлетворения не получил. Даже при ее инстинктивном ужасе от совокупления ей ужасно хотелось доставить ему удовольствие. Но когда она начала поворачиваться к нему, он опять опустил руку на шелковистый треугольник ее волос, ласково гладя его кончиками пальцев, но на этот раз не проникая в нее. Она ахнула от острого наслаждения, опять пронзившего ее.

– Свифт…

– Верь мне, Эми, – проговорил он напряженным голосом. – Все так и должно быть. Верь мне.

В голове у нее закружились всполохи света. Внутри опять все горело, все стало раскаленным, жар становился нестерпимым, она дрожала мелкой дрожью. Напряжение в ней все росло, она выгибалась дугой навстречу его руке, желая, чтобы он нажимал сильнее. А потом опять пришел тот же экстаз, стрелами пронзивший ее тело, удар за ударом, пока она не задрожала, не закричала, пока безвольно не откинулась на спину, слишком слабая, чтобы двигаться и говорить.

В каком-то тумане Эми видела, как Свифт встал, под кожей у него перекатывались, отливая бронзой, мускулы. Она опустила взгляд, и до нее дошло, что он снял с себя остатки одежды. Страх, который она так твердо держала загнанным в самый дальний уголок ее души, опять вцепился в нее своими ледяными палками, мешая ей дышать. Взяв ее за бедра, он приблизился к ней. Она ухватилась за ковер, напряженная, ждущая неминуемой агонии.

– Эми, любовь моя, ты доверяешь мне?

Эми еще крепче вцепилась в ковер. Подавив рыдание, она кивнула.

– Тогда расслабься. Покажи, что ты мне доверяешь, Эми, покажи в последний раз. – Он гладил ей бедра, убирая из них напряжение, руки у него были теплыми и нежными, но была в них и какая-то неумолимость. – Ты можешь сделать это для меня? Ложись.

Воспоминания далекого прошлого кружились у нее в мозгу. Свифт – ее лучший друг. Он хочет ее. И неважно, что будет больно, она должна, хочет удовлетворить его желание. Эми заставила свои пальцы разжаться и выпустить скомканную ткань ковра, не отводя от Свифта взгляда.

– А теперь глубоко вдохни, – прошептал он. – И расслабь свое тело. Я не собираюсь делать тебе больно. Девочка ты моя хорошая.

И когда она выдыхала уже последние остатки воздуха, которые он велел ей вдохнуть, он одним легким движением вошел в нее. Эми задохнулась и вскрикнула от неожиданности его вторжения. В висках у нее застучало. Она ждала, стиснув зубы, зная, что боль обязательно придет. Но боль не пришла. Потом он опустился на нее, чтобы взять ее в свои руки. Несколько секунд он лежал неподвижно, давая ей привыкнуть к нему внутри ее.

– С тобой все в порядке?

Облегченно вздохнув, она сказала «да», сама с трудом веря в это. Он спрятал лицо к ее волосах, прижавшись губами к ее уху и дыша часто и прерывисто.

– Не бойся. Верь мне, родная. Клянусь жизнью, больно не будет.

Он начал двигаться внутри нее, повторяя ритм ее ночных кошмаров, только теперь кошмары превратились к мечту.

– Я люблю тебя, Эми. Обхвати меня крепче за шею. Пойдем со мною…

И с этими словами, эхом отдававшимися в ее мозгу, он увел ее на небеса.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Эми медленно возвращалась к реальности, шаг за шагом вступая в окружающий ее мир. Отметила сначала для себя колеблющееся пламя камина, потом грубые нити ковра, намявшего спину, тяжесть тела Свифта, тепло его дыхания, его руки на ее теле. Она опять закрыла глаза, наслаждаясь миром и спокойствием и зная, что этот мужчина, который ее так нежно обнимает, ее любит.

Она глубоко вздохнула, втягивая в себя его запахи – слабый аромат мыла, запах табака и чуть пахнущей мускусом кожи. Его сердце громко стучало, она чувствовала это своей грудью, прижатой к его груди. Сильные, равномерные удары эхом отдавались в ее собственном теле. Ей казалось, что так оно и должно быть всегда. Она лежала здесь с ним, обессиленная, с затуманенным сознанием, и всю ее заполняло ощущение принадлежности ему.

Свифт. Его имя проплывало в ней, как песенный аккорд, нежный и звенящий. Не было никакой нужды подписывать никакую бумагу, не надо было, чтобы их союз был признан законом или церковью. Их клятвы друг другу были даны много лет назад, и ей брака по обычаям команчей было более чем достаточно.

– Все в порядке? – спросил он низким голосом. Эми открыла глаза и легонько пробежалась пальцами по его волосам.

– Я… – На глазах у нее закипели слезы, горло свело от переполнявшего ее счастья. – Со мной все прекрасно. Даже лучше, чем прекрасно.

Он коснулся губами ее шеи, проведя языком по ее коже.

– Ты такая вкусная, – прошептал он. – А ощущать тебя в своих руках еще приятнее. Даже не хочется двигаться.

– Ну и не двигайся.

Она и правда не хотела, чтобы он что-то делал, почти боялась этого, ибо тогда у нее не останется другого выбора как вернуться к реальности. Хотя бы на чуть-чуть еще ей хотелось остаться в той мечте, которой окутал ее Свифт. Хотя бы на чуть-чуть.

– Я тебя раздавлю.

Он слегка передвинулся, упершись локтем в ковер, чтобы поднять свою грудь с ее. Когда его голова откинулась назад, Эми взглянула в его улыбающиеся глаза и улыбнулась в ответ. Он долго смотрел на нее, потом поднял руку и провел кончиками пальцев по ее лицу. Он приподнялся еще выше, любуясь ею, взгляд его скользнул по се пылающим щекам. В глазах жило воспоминание ночи. Вдруг она почувствовала себя смущенной оттого, что она голая, ей вспомнилось, как она стонала и корчилась под его руками. По его глазам она могла с уверенностью сказать, что он тоже прекрасно помнит все это.

Улыбка из его глаз переползла на губы. Он подался немного назад, нашаривая что-то позади себя. Секундой позже он накинул на нее свою рубашку. Благодарная ему за чуткость, Эми натянула черную ткань на себя поплотнее. Неуверенность охватила ее. Первым ее побуждением было броситься за своей одеждой, но та была в спальне, и ей предстояло пройти целые мили, чтобы добраться до нее. И дело было даже не в этом. Каким-то шестым чувством она понимала, что будет неправильно, если она вдруг начнет суетиться, как будто бы между ними не произошло ничего важного. И все-таки ей очень хотелось сделать это.

– Я… Мне кажется, что в твоей рубашке я не очень-то хорошо выгляжу, – прошептала она.

– Я скажу тебе, как ты выглядишь, – прошептал он в ответ. – Ты прекраснее, чище и бесценнее, чем любая женщина на свете. И никакой мужчина тебя так не целовал. – Он наклонил голову, чтобы легким, как перышко, поцелуем коснуться ее губ. – И не трогал тебя так, как я. Не смотрел на твое тело, как я. Так не занимался с тобой любовью. Ты моя и только моя, Эми. Вот так ты для меня выглядишь.

– О Свифт…

Рубашка сползла с груди, и она поторопилась вернуть ее на место.

Он тихонько рассмеялся.

– Я бы мог сходить за твоей одеждой, но ты мне нравишься так, как есть.

Эми бросила нервный взгляд в сторону своей спальни, которая казалась ужасающе далекой. Свифт сел, явно не стыдясь своего обнаженного тела. Предоставив ей прекрасную возможность полюбоваться его роскошной мускулатурой, он нагнулся, чтобы достать свои штаны. Она наблюдала за игрой мускулов у него на спине. Он встал, его загорелое тело переливалось стальными узлами мышц, пока натягивал брюки. Зазвенела пряжка ремня, и широкая полоса кожи плотно обхватила его узкую талию. Он подтянул к себе носки и сапоги и сел рядом с нею, чтобы надеть их.

Покончив с этим, он повернул свою черную голову, чтобы посмотреть на нее, его смеющийся взгляд опустился на рубашку, которую она судорожно прижимала к свой груди.

– Ты, наверное, не хочешь закурить? – спросил он, смеясь глазами.

Эми сглотнула, придя и ужас от одной мысли, что ей придется вернуть ему рубашку, опять оказавшись голой. Он наклонился к ней и ощупал материю, ища карман, где лежал его кисет. Карман оказался прямо над ее правой грудью. Свифт просунул руку под воротник рубашки, проведя по ее груди, пока пытался выудить кисет. Случайные его прикосновения к ее груди опять заставили всю затрепетать.

Неожиданно его рука застыла. Его взгляд встретился с ее. Его белые зубы сверкнули в озорной улыбке. Оставив попытки проникнуть в карман рубашки, он сжал пальцы вокруг ее груди.

– К черту курение, – прошептал он напряженным голосом. И с этими словами приник к ней поцелуем.

Уже через несколько секунд Эми почувствовала, как помимо ее собственной воли пальцы ослабевают и уже не могут так цепко держать рубашку, ее последнее прикрытие, как она вообще теряет контроль над происходящим. Все ее чувства пришли в движение под его умелой лаской. Она смутно сознавала, что Свифт обладает над ней властью, которой не обладал доселе никто, порабощающей, все контролирующей властью, которой она не могла, да и не хотела противостоять. Эми откликалась на каждое прикосновение его рук, каждую бессловесную команду, она стонала и готова была сдаться, ибо полная сдача означала приближение экстаза восторга, которому не нужен был разум. Его руки, скользившие по ее телу, уводили ее в какой-то бездумный, трепещущий, дрожащий омут желания. Все в ней сумасшедше кружилось, и она желала только одного – чтобы его пальцы еще и еще сильнее воспламенили ее.

Одурманенная страстью, она смутно почувствовала, что легкокрылая нежность покинула его, уступив место лихорадочной, жесткой нетерпеливости. Прикосновения его рук стали требовательными, пальцы крепко сжимали ее, выдавая желание. Когда он прижал свою ладонь к ее дрожащему треугольнику волос между бедер, крепко сжав его, чистый восторг и желание заполнили ее до краев. Его дыхание будоражило ее, стесненное и быстрое дыхание мужчины, сжигаемого страстью.

Он одним движением раздвинул ей ноги, и Эми поняла, что он хочет взять ее быстро. На мгновение ее обуял страх. Он рывком расстегнул свой брючный ремень, а потом и пуговицы. Она почувствовала, как к ее бедрам прижался его член, напряженный и горячий, ищущий входа в нее, и, найдя, грубо вошел в нее. Она ахнула, живот у нее забился в конвульсиях, все внутри свело судорогой. Его руки обхватили ее, крепко прижимая к себе, чуть ли не делая ей больно в стремлении обладать ею.

Он вытащил свой член и тут же опять вонзил его в нее, дав волю всей силе своего тела, и их соединение вибрацией отдалось в ней и в нем. Его проникновение в нее было глубоким и сильным. Потом, без всякой подготовки, он вошел в ритм, на этот раз стремительный и безжалостный. Она вся напряглась, ожидая боли. Но вместо этого его ритм полностью захватил ее. Чисто инстинктивно она ответила ему, закинув ноги на его спину и выгибаясь дугой, чтобы их слияние было более полным.

Он был воплощенные сила и мощь, она же – счастливая покорность. Эми уступила его силе, приподнимая бедра, постанывая все громче и чаще, ибо его желание стало ее собственным, сжигающее, ненасытное желание, которое влекло ее в выси, заставляло воспламеняться, ослепляло. Достигнув пика, Свифт замер на ней с искаженным лицом, весь дрожа от наслаждения. Потом она почувствовала, как пламя, полыхающее в нем, хлынуло в нее волной перехватывающего дыхание жара, который все сметал на своем пути, заставляя и ее быть такой же.

Со стоном он возобновил свои движения, сначала медленно. На лице у него отражался восторг, он не спускал с нее взгляда, убыстрял темп. В глубине сознания Эми понимала, что он хочет увидеть, как и она придет к такому же состоянию. Но она и так зашла уже слишком далеко, чтобы противиться этому, ее тело больше не принадлежало ей, оно стало его. На губах у него появилась улыбка. Она видела ее, но потом все провалилось неизвестно куда, и она потеряла связь с действительностью, и молила его о силе, и видела приближение яркой звезды наслаждения, и стонала, и кричала, как зверь, и металась в его сильных руках.

Она слышала, что он что-то шепчет ей, к чему-то ее призывает. Вскрикнув, она вцепилась в его плечи, со всей силой прижимаясь к нему, стараясь вздохнуть, поднимая бедра как можно выше навстречу ему, чтобы встретить свет своей звезды. И вот звезда экстаза встала над ее горизонтом во всей силе своего блеска, и он был так силен, так ослепляющ, что Эми забилась в конвульсивных спазмах.

После этого она лежала под ним дрожа и без сил, и он заключил ее в свои объятия, прижавшись своим горячим ртом к ее груди. Ничего не соображая, Эми отдалась его рукам, безвольная и вся выжатая, как лимон. А он держал ее, водя ладонью от бедер до плеч, пока на нее не навалился глубокий сон без мыслей и сновидений.

Эми проснулась в полной темноте. Ее спина утопала в перине. И что-то теплое и мокрое скользило по ее ногам.

– Свифт?

Он рассмеялся глубоким грудным смехом.

– Ну и что ты подумала?

– Ч-что ты делаешь? – взвизгнула она, испуганная тьмой и прикосновением невидимых рук.

По ее коже, едва касаясь, прошла губка.

– Я мою тебя. Я ведь обещал тебе, помнишь? Никаких следов яблок не останется, когда я кончу.

Она услышала мокрый хлопок, когда он отбросил губку. Зашуршали простыни – он накинул их на нее. Под его весом прогнулся матрас рядом с ней. В следующую секунду его руки сомкнулись вокруг нее, пальцы прошлись по ее талии, рука легко легла на ее спину.

– Мне нужно уходить, золотая моя. Через пару часов рассветет, и если кто-нибудь увидит, как я украдкой выбираюсь отсюда, твоей репутации придет конец.

Эми чувствовала его дыхание на своей щеке, но не могла видеть его в этой тьме, более густой, чем сама ночь. Она вцепилась в него в неожиданном испуге. Если он уйдет, между ними встанет действительность. Она хотела продлить всю эту ночь для себя, чтобы держать ее в памяти навеки.

– Я… я не хочу, чтобы ты уходил. Мы же теперь муж и жена, разве нет? Почему тебе надо уходить?

Его губы слегка коснулись ее.

– Эми, любовь моя, обычаи команчей ничего не значат для людей здесь. Если я останусь у тебя до того, как мы поженимся по их правилам, они будут смотреть на тебя как на падшую женщину. – В его голосе чувствовалась горечь. – Думаю, что нам надо найти священника и сделать это как можно быстрее.

– Но он не появится здесь еще несколько недель! Он тяжело вздохнул.

– Несколько недель?

– Несколько недель, – подтвердила она, чувствуя, как ее затопляет отчаяние. – Я не хочу ждать несколько недель. А ты? Я хочу, чтобы ты остался со мною прямо сейчас. Брака по обычаям команчей более чем достаточно. Это все, что нужно.

Ошибиться в том, что в ее голосе звучит неподдельная паника, было невозможно. Свифт отодвинулся, чтобы взглянуть на ее затуманенное лицо.

– Эми, любимая, что-нибудь не так?

– Я-я просто не хочу, чтобы ты уходил. У меня какое-то ужасное предчувствие, что если ты сейчас уйдешь, то сегодняшняя ночь больше никогда не повторится.

Свифт запустил руку ей в волосы. У него и самого было такое же чувство, но по тому, как звучал ее голос, он знал: ее паника вызвана чем-то другим, исходит от нее самой.

– Дорогая, но это же чистое сумасшествие.

– Пусть так. Но я это чувствую. Если ты уйдешь, что-нибудь произойдет. Ты можешь никогда не вернуться назад.

– Я вернусь, – сказал он напряженным шепотом. И слова эти зазвенели в его голове эхом отдаленного прошлого.

Внезапно он понял. Когда-то они уже любили друг друга – невинно, но так же страстно, – и тогда его обещания развеялись в прах техасскими ветрами. Сейчас, наконец, они соединились, но в Эми еще жил страх потерять его. У Свифта забилось сердце, когда он опять лег рядом с нею и притянул ее к себе.

– Эми, послушай меня. Теперь уже ничто не в силах разъединить нас. Ничто. Я не позволю этому произойти. Кроме того, я пройду всего лишь вверх по улице. Это же на расстоянии крика.

Она теснее прижалась к нему, спрятав лицо у него на шее.

– А мне кажется, что это в сотне миль отсюда. Свифт вздохнул.

– Я не хочу, чтобы ты потеряла работу. Я знаю, что тзбе нужна эта надежность, по крайней мере на первое время.

– Еще больше мне нужен ты.

– Ты можешь иметь и то и другое. Мы теперь муж и жена, Эми. Ты знаешь это; я знаю это. И никто и ничто не сможет этого изменить. – Он коснулся губами ее макушки, приходя в восторг от шелковистых волос, тяжелой волной ниспадавших на его тело. – А с замужеством приходят и все те вещи, которых ты так боишься. Особенно в первый год или около того, пока ты будешь привыкать ко мне и заново узнавать, каков я на самом деле…

– Сейчас мне на все это наплевать. Произнося эти слова, Эми чувствовала, что на нее нашло какое-то мгновенное умопомрачение. Потом ей будет совсем не наплевать. И ничего с этим поделать было невозможно. Генри Мастере все-таки оставил свою отметину, хочется ей это признавать или нет.

Свифт закрыл глаза, зная, что шрамы в ее душе были слишком глубоки, чтобы они могли зарубцеваться после одной ночи любви. Ему очень хотелось бы, чтобы это было так, но он знал, что добиться этого будет нелегко.

– А мне не наплевать, – прошептал он. Он привлек ее к своей груди и взял в руки ее лицо. – Если ты потеряешь эту работу, то во всем будешь зависеть от меня, и рано или поздно это начнет грызть тебя.

– Но… – Эми не договорила, презирая себя, потому что то, что он сказал, было правдой.

Он прижал палец к ее губам.

– Никаких «но». Тебе вовсе незачем отказываться т всего, чтобы быть моей женой, Эми. Пусть все идет так, как шло до сих пор, пока не приедет священник.

Я каждый вечер буду приходить сюда на уроки. И может быть, смогу остаться у тебя на несколько ночей, но так, чтобы уйти до рассвета. Ничто теперь не сможет нас разъединить. Клянусь тебе.

Больше не споря, Эми позволила ему уйти. Но еще долго после его ухода она лежала в своей опустевшей постели, страстно желая, чтобы он был рядом, и ненавидя себя за то, что ее слабость так долго держала их врозь, и хуже того: держит и сейчас.

На следующий день после уроков Эми отправилась к Лоретте со своим обычным коротким визитом. К ее удивлению, оба: и Свифт, и Охотник – оказались дома, когда она вошла. Захваченная врасплох, Эми, закрыв за собой дверь, так и осталась стоять, не зная, как поздороваться со Свифтом после этой ночи.

– Ах, Эми, ты как раз поспела вовремя к черносмородиновому пирогу.

– Э-это звучит великолепно, – слабо проговорила Эми и сразу подумала о другом пироге, яблочном. Когда она встала сегодня утром, ни малейшего следа беспорядка в кухне не было. Свифт все убрал, пока она спала.

Ее взгляд встретился с его. Воспоминания прошедшей ночи встали перед ней. Она опустила глаза, чувствуя, что теряет самообладание. Все в нем напоминало ей о том, что было, даже его рубашка, которая всего несколько часов назад касалась ее обнаженной груди.

Краска бросилась в лицо Эми, даже пробор в волосах покраснел, и Свифт прекрасно знал, что Охотник и Лоретта тоже не могли этого не заметить. Ему стало смешно, и он улыбнулся ей. Нежная, дорогая Эми в своем строгом школьном платье, с роскошными волосами, уложенными в тугую корону кос вокруг головы! Для нее в эту минуту их занятия любовью прошлой ночью казались настоящим скандалом.

Но он подумал, сколь своевременным на самом деле было их слияние. Он видел, как разглаживались шрамы в ее душе, когда он по-настоящему любил ее сегодня. Но если она будет так краснеть каждый раз после этого, всему городу станет ясно, чем она занимается ночами.

Стараясь сделать вид, что ничего не происходит, Свифт потер руки.

– Давай, тащи сюда свой пирог, Лоретта. Я так голоден, что у меня дрожат ноги.

Попытка обернуть все в шутку кончилась неудачей. Лоретта приросла к месту, не сводя взгляда с Эми, а Эми с каждой секундой краснела все больше. Охотник же, вместо того чтобы смотреть на нее, обратил свои темно-голубые глаза на Свифта, вопросительно подняв брови. Когда их глаза встретились, губы Охотника искривила понимающая улыбка. Он взглянул на Эми.

– Эми, дорогая, что-нибудь случилось? – спросила Лоретта.

Глаза у Эми, еще более голубые на пылающем лице, казалось, стали больше, чем тарелки для пирога, стоявшие на столе. Свифт чуть не застонал.

– Н-нет, ничего, – пискнула она, что явно было самой большой ложью, которую ей приходилось произносить в жизни. – П-почему ты спрашиваешь?

Лоретта бросила взгляд на Охотника. Эми умоляюще посмотрела на Свифта. К своему ужасу, он почувствовал, как у него тоже начинает гореть шея, а потом жар охватил и лицо. Черт его побери, если он не краснел. Он откашлялся и провел рукой по волосам, такой смущенный, как будто его только что застали с Эми в стогу сена. Охотник, улыбаясь во весь рот, наконец обратил свое внимание на пирог и взял в руки лопаточку.

– Ну что же, если ничего не случилось, давайте приступим, – сказал он, бросив еще один понимающий взгляд, на Свифта.

Эми сняла шаль и повесила ее на вешалку. Подойдя к столу, она вытерла руки о свои юбки, выглядя такой виноватой, что любой дурак понял бы, почему. Голубые глаза Лоретты скользнули с кузины на Свифта. И тут как будто бы на дом напала какая-то зараза. Лоретта тоже стала стремительно краснеть. Только Охотник, казалось, не был подвержен этой болезни. Все еще ухмыляясь, он разложил по тарелкам четыре куска пирога и махнул рукой, приглашая всех к столу.

Все немедленно набили себе рты. Свифт что-то одобрительно промычал и откусил второй кусок.

Лоретта, явно недовольная, что никто не ведет за столом светской беседы, подняла взгляд от своей тарелки.

– Как испеклись те яблоки, что я тебе давала?

Свифт, как раз поглощавший очередной кусок пирога, подавился им. Все, включая Эми, повернули к нему головы, следя за тем, как он старается вздохнуть. Наконец, проглотив проклятый кусок и запив его глотком горячего кофе, он с трудом выдавил из себя:

– Прошу прощения.

Эми начала краснеть. Улыбка Охотника стала еще шире. Лоретта выглядела окончательно запутавшейся. Охотник встретился со Свифтом взглядами.

– Ну и как, ты выживешь после этого пирога?

– Дело не в лореттином пироге. – Свифт сделал еще глоток кофе. – Со мной все уже в порядке. Просто попало не в то горло.

Эми склонилась к тарелке и набросилась на ягоды, как будто объявила им войну. Охотник кашлянул.

– Мы со Свифтом по пути домой заходили проведать Питера, Эми.

Она оторвала взгляд от тарелки, глаза у нее потемнели, краска постепенно сходила с лица.

– Да? Ну и как он?

– Прекрасно. Я думаю, небольшая беседа Свифта с Эйбом пошла тому на пользу. Во всяком случае, придя вчера домой, он не стал устраивать скандал, как это случалось в былые времена.

– Мать Питера держит мальчике в постели?

– И хлопочет вокруг него, как курица, – добавил Охотник. Встретившись взглядом с Эми, он спросил: – Почему ты никогда не приходила ко мне с проблемами Питера? Я думал, что Эйб срывался только один раз, после которого жена засадила его в кутузку. Я и понятия не имел, что у него вошло в привычку напиваться и скандалить дома.

Эми почувствовала, что у нее опять начинают гореть щеки.

– Я…

Взгляд Охотника не оставлял ей никакой возможности оправдаться. Она пожала плечами.

– Если бы я пришла к тебе, ты стал бы требовать отчета у Эйба, а я боялась, что у тебя могут быть неприятности.

Охотник досадливо покачал головой.

– Хорошо, что у Индиго больше веры в мое благоразумие. Мужчина, который любит подраться, – это одно дело. А Эйб Крентон уже далеко переступил эту черту. И не в обычаях нашего народа отворачиваться, когда мужчина плохо обращается со своей женой и домочадцами. Ты это знаешь, Эми.

Эми сотни раз прежде наблюдала, как Охотник устраивает мягкие разносы своим детям, но никогда еще сама не становилась их объектом. Стоило ему остановить свои сверкающие глаза на Индиго или Чейзе, как те прирастали к месту, и ему не надо было даже повышать голос. Ее частенько занимало, как это ему удается. Теперь она знала. Охотник подчинял себе взглядом, который пронизывал насквозь, и, казалось, видел все.

– Я хотела как лучше, – слабо проговорила она. Его взгляд не отпускал ее и красноречиво говорил все без всяких слов.

– Если это случится опять, я приду к тебе, – пообещала Эми.

Взгляд Охотника переместился на Свифта.

– Если Эйб опять начнет свои выкрутасы, обращайся к мужу. Это его сильная рука защитила вчера Алису Крентон и ее детей.

Назвав Свифта ее мужем, Охотник дал ясно понять, что ему прекрасно известно, что произошло между нею и Свифтом прошлой ночью. Но, прежде чем Эми смогла как-то на это отреагировать, он потянулся и взял ее за руку. Почти так же отец О’Трэди касался ее лба, давая ей отпущение грехов. Чувство умиротворения разлилось по ней, теплое и успокаивающее.

На какое-то мгновение у Эми возникло чувство горького сожаления, что все так случилось в ее жизни. Как бы ей хотелось, чтобы она так и росла с команчами, чтобы ее воспитывал не Генри Мастере, а отец Охотника, Много Лошадей. Она купалась бы в любви, а если бы ее наказывали, то не кулаками или хлыстом, а с добротой и пониманием.

В отличие от Эми, дети Лоретты не знали страха; они росли дикими и свободными, высоко и гордо держали головы. Несмотря на свой мягкий нрав, Охотнику удавалось твердо править своим домом, взращивая в детях все те качества, которые он считал важными, – преданность, честность, гордость и храбрость. Он никогда не требовал послушания, но оно приходило само собой, естественно и без усилий, потому что дети Охотника слишком любили его, чтобы чем-то огорчить.

Взгляд Эми переместился с Охотника на Свифта, который, казалось, был полностью поглощен своим пирогом, как и Лоретта. Их поведение, кажущееся безразличным, было тоже в обычаях народа: виноватый сам отвечал за свою вину. Эми опять взглянула на Охотника и обнаружила, что он взялся за вилку, значит, все ее прегрешения прощены.

Как бы почувствовав, что с наказанием покончено, Свифт поднял глаза и посмотрел прямо на нее, подмигнув при этом. Непрошеная улыбка тронула ее губы. Свифт был воспитан как истинный команч, и все обычаи Охотника были для него родными. Она задумалась, будет ли он таким же хорошим отцом, как Охотник. Обычно его не мог вывести из себя никакой хаос в доме, и он брал в руки бразды правления, только когда происходило что-то из ряда вон выходящее. Но действовал всегда мягко, а наказанием провинившемуся служило тихо сказанное горькое слово.

– Интересно, куда это сегодня подевалась Индиго после школы? – заметила Лоретта. – Я думала, что она гораздо раньше будет дома.

Охотник поднял голову.

– Она придет.

– Могу поклясться, что она опять с этим шалопаем Маршаллом. Он для нее слишком стар, чуть ли ни вдвое старше нее. Но разве она станет меня слушать?

Эми прервала ее, чтобы рассказать о своем разговоре с Индиго вчера днем.

– Я собиралась еще раз поговорить с ней попозже, но тут возникла эта ситуация с Питером, и я с головой окунулась в нее…

Лоретта поиграла своей вилкой.

– О Господи, как бы я хотела, чтобы она отправила этого молодого человека восвояси! С какой стати двадцатилетнему парню интересоваться девушкой ее возраста? Ну никак он мне не нравится.

– Она и отправит его восвояси, – ответил Охотник. – Глаза у Индиго устремлены в будущее. Надо только, чтобы она их открыла.

Свифт покончил с пирогом и понес свою тарелку на кухню. Взглянув через плечо на Эми, он вытащил из кармана часы.

– Подходит время уроков. Ты готова начать? Глаза у него светились озорством, и от нее не ускользнуло, что он окинул ее многозначительным взглядом. Эми тоже встала и понесла свою тарелку через всю комнату, стараясь не смотреть на него. Избавившись от тарелки, она повернулась к двери.

– Если я разыщу Индиго, пошлю ее домой, Лоретта.

Лоретта улыбнулась.

– Нет, не надо. Как сказал Охотник, надо только, чтобы у нее открылись глаза. Боюсь, у меня плохая привычка быть слишком заботливой.