Текст книги "Скажи мне люблю"

Она обрела дар речи, заглянув в гипнотическую глубину его серых глаз.

– Да, – прошептала она. – Да, Бьерн, я выйду за тебя замуж, если ты этого хочешь.

Он удовлетворенно кивнул и одним быстрым мощным движением овладел ей.

Она вскрикнула, ее тело напряглось. Но боли не было. Он остановился, как будто давая ей время привыкнуть к незнакомым ощущениям. Потом стал медленно двигаться, вызывая неизведанное прежде наслаждение в самой глубине ее существа.

– Тебе хорошо? – спросил он, нежно поддразнивая.

– Да, да…

– И будет еще лучше, – голос его звучал низко и страстно, обещая неизведанное блаженство. – Ты больше не будешь бунтовать, девочка. Теперь, если ты будешь плохо себя вести, я смогу заставить тебя слушаться.

– Как? – невинно спросила она.

– Вот так..

Ей казалось, что бурные волны уносят ее куда-то далеко-далеко. Ритм его становился все быстрее, и она начала двигаться сама, ее нежное тело отвечало на все требования его страсти. В ней разгоралось какое-то дикое неукротимое пламя, она стонала от наслаждения. Оба они тяжело дышали, тела их покрылись бисеринками пота, она прогнулась навстречу ему, ногти ее впивались ему в спину.

Казалось, он совсем забыл о ее неопытности, но это не имело никакого значения. Пламя страсти бушевало в ней, любовь сверкала в ее сердце, как самый чистый прекрасный алмаз. Она закричала, почувствовала, что летит куда-то, прижалась к нему еще крепче. Он сжимал ее в своих руках, и наконец мир взорвался вокруг них и рассыпался на множество осколков. И была тишина, и свет, и ветер запутался в белых муслиновых шторах.

Глава 9

Бриллиант на пальце Марты был огромный. Она покачала рукой, пытаясь поймать солнечные лучи, завороженная огнем, загоревшимся в самой сердцевине камня. Бьерн, сидевший за рулем большого мерседеса, мягко усмехнулся.

– Нравится?

– Он прекрасен! – Она счастливо улыбнулась в ответ. – Я не могу поверить, что не сплю.

– Ты не спишь, – заверил он с улыбкой. – По-моему, моя мать удивилась еще больше, чем твой отец.

– Ох, он-то решил, что это прекрасная мысль – ты как раз тот мужчина, за которого он всю жизнь мечтал выдать меня замуж, – поддразнила она. – Хоть раз в жизни я должна была сделать то, что он хотел.

Перед ними расстилалась широкая, прямая дорога, и Бьерн снял руку с руля, чтобы пожать ее пальцы.

– Надеюсь, что вы найдете взаимопонимание, – сказал он. – Очень грустно, что отец и дочь так далеки друг от друга.

– Да, – выражение ее лица изменилось. – Надеюсь, что твоя мать одобрит твой выбор, – прибавила она нервно. – А вдруг она решит, что тебя надули?

Серые глаза заискрились смехом.

– Она слишком хорошо меня знает, чтобы подумать такое. Конечно, ей потребуется какое-то время, чтобы свыкнуться с моим новым семейным положением, но я уверен, что ты ей очень понравишься.

– Я тоже надеюсь. – Она посмотрела в окно на расстилавшийся ландшафт. По обе стороны дороги до линии горизонта расстилались поля. Изредка мелькали домики с островерхими крышами, небольшие рощицы, белые деревянные мостки пролегали через рвы, делившие поля на аккуратные прямоугольники.

Они ехали навестить маму Бьерна. После смерти его отца она поселилась в деревне неподалеку от Стокгольма, где прошли ее детство и юность. Сын позвонил ей, чтобы сообщить о своем обручении, и она пригласила их на воскресный обед.

Наверняка это было для нее большой неожиданностью, подумала Марта. Она никогда не слышала о датчанке, с которой встречается ее сын, и вдруг он заявляет о помолвке! Что она могла подумать? И одобрит ли она его выбор?

На Марте было то самое синее платье в горошек, которое она надевала на встречу с отцом. Она подобрала свои непослушные кудри и перевязала их шелковым бантом в тон платья. В конце концов, этот цвет шел ей, подчеркивая синеву глаз.

Действительно, сложно было поверить в то, что случилось, что она была обручена с Бьерном. Может быть, все произошло слишком быстро – прошло всего три дня, как он сделал ей предложение. Наверное, ей нужно время привыкнуть к этой мысли.

Но почему все-таки он сделал ей предложение? Даже теперь она думала над этим. Вряд ли потому, что чувствовал ответственность перед ней после того, как лишил ее невинности. Он не был настолько старомоден. И все же… он так и не сказал, что любит ее. А она была настолько счастлива от мысли, что выходит за него замуж, что не обратила никакого внимания на эту неувязочку. Но может ли она не обращать на это внимание и дальше?

Она украдкой посмотрела, скрывая взгляд под ресницами. Он был настолько поглощен дорогой, что, казалось, даже забыл о ее присутствии. Эти три дня он вел себя, как обычно. Если она ждала, что он забросит все дела и полностью посвятит свое время ей, то она сильно заблуждалась.

Конечно, когда он был с ней, это было чудесно. Они занимались любовью так, как будто все для них впервые – впрочем, для нее это действительно было впервые. Но для него… Не было никаких сомнений, что у него был большой опыт по этой части. Сколько женщин было в его жизни? Кроме этой рыжеволосой, как ее… Изабель.

Она нахмурила брови, вспомнив о красавице француженке. Что-то было не так. Она была достаточно разумна, чтобы признать – хотя она и была хорошенькой, но у нее не было того шика и элегантности, что, должно быть, так нравились Бьерну.

Почему же он решил жениться на ней, а не на Изабель? Верно, он был не слишком расстроен, когда их отношения прекратились. Что же он тогда сказал? Что это были не те отношения, о каких она думала. И что он имел в виду?

Эти мысли вертелись у нее в голове, когда они съехали с автострады и свернули на узкую двухполосную проселочную дорогу. Вдоль дороги пробегала речушка, а впереди, полускрытые густой листвой, виднелись черепичные крыши небольшой деревеньки.

Но Бьерн свернул раньше, переехал речку по узкому мостику и поехал по узкой дорожке, идущей вдоль другого ее берега. Через несколько минут они приблизились к низкой каменной ограде. Марта увидела большой дом из светло-розового кирпича с черепичной крышей. Сквозь ажурные железные ворота был виден аккуратный садик с цветущими розами.

– Приехали. – Бьерн поставил машину на выложенную гравием площадку, обошел вокруг и открыл ей дверь. Он всегда вел себя безукоризненно галантно. Она вылезла из машины и с интересом оглядела дом.

Вблизи он показался ей более старым. Несколько пристроек в том же стиле, что и основное здание, но сделанных, видимо, позднее, образовывали эффектные выступы на линии крыши. Окна двух нижних этажей были оригинальной формы с резными деревянными ставнями. Застекленные половинки были широко открыты по случаю хорошей погоды. Входная дубовая дверь смотрелась очень внушительно.

Когда они поднялись по ступенькам, дверь вдруг широко распахнулась, и навстречу им поспешила маленькая женщина средних лет с пушистыми рыжеватыми волосами. Она приветствовала их улыбкой и таким быстрым потоком шведских слов, что Марта не совсем уловила их смысл.

Бьерн ответил ей по-английски:

– Спасибо, Анна, у меня все в порядке. А это Марта. Марта, это моя тетя Анни. Она живет вместе с мамой и присматривает за ней.

Марта решила сначала, что это и была его мать, но поняла, что женщина слишком молода.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась она.

Анни тоже разглядывала ее с удивлением. Марта догадалась, что женщина тоже думает, что невеста слишком молода. Но улыбка ее была теплой.

– Приятно познакомиться. Входите же. Госпожа Самуэльсон в саду – идите вперед, а я принесу вам кофе.

– Спасибо, Анни.

Внутри дом был элегантно обставлен. Старинная шведская мебель выглядела чуточку тяжеловатой, но прекрасно подходила к большим, квадратным комнатам, обитым деревянными панелями. Марта сразу обратила внимание на висевшую над камином большую картину, изображавшую старый Стокгольм.

В сад вели широко открытые французские окна. Ступеньки каменной террасы спускались вниз, на стриженую лужайку, окруженную великолепными клумбами. В тени цветущего дерева стояли деревянные стулья, на одном из них сидела пожилая женщина с книгой в руках.

Она была пожилой, но не старой. Было видно, что она подбирает одежду по удобству, а не по моде, но костюм ее выглядел элегантно. Она подняла голову, услышав их шаги, и Марта была уверена, что брови ее слегка нахмурились.

Но сына она приветствовала с нескрываемой теплотой.

– Ну наконец-то, дорогой мой! – Она протянула ему обе руки, и Бьерн пожал их, наклоняясь и целуя мать в щеку.

– Мама, позволь представить тебе мою невесту, – сказал он, выдвигая Марту вперед.

– Ах, да. – Марта почувствовала, что ее внимательно разглядывают. У девушки было не совсем приятное ощущение, что она не очень понравилась пожилой женщине. – Добрый день, дорогая. – Слова звучали чуточку напряженно. – Рада видеть вас.

– Очень приятно, – ответила Марта со смущенной улыбкой.

– Присаживайтесь.

Марта пробормотала слова благодарности и присела на самый краешек стула, сложив руки на коленях. Эта сцена прошла напряженно и формально, и госпожа Самуэльсон тоже, казалось, вздохнула с облегчением, когда появилась Анни с кофейным подносом.

– Анни, чудесно! Бьерн, подвинь, пожалуйста, столик, чтобы Анни могла поставить поднос.

Воцарившаяся суматоха немного ослабила напряжение. Марта взяла протянутую ей Анни чашку и квадратное темное пирожное, радуясь, что наконец чем-то заняла руки.

Когда все расселись, госпожа Самуэльсор повернулась к ней, начиная разговор.

– Мой сын сказал, что вы художница, – произнесла она с вежливым интересом.

– Да. – Ответ ее прозвучал несколько неуверенно, она понимала, что ее занятие вряд ли нравится ее будущей свекрови.

– Надеюсь, что я увижу вашу фреску, когда вы закончите работу. Из объяснений Бьерна я с трудом смогла ее себе представить. Но я не очень хорошо разбираюсь в современном искусстве.

– Это не абстрактная живопись, – быстро ответила Марта. – Просто… я использую яркие краски.

– Понимаю.

Повисла неловкая пауза. Гостья сделала глоток кофе и нервно откусила кусочек пирожного. Обычно ей легко удавалось поддерживать светские беседы, и она надеялась, что этот дар не покинул ее навсегда.

– Я… Очень вкусный пирог, – попыталась она возобновить беседу. – Вы сами его пекли?

– Нет, дорогая, я покупаю его у булочника в деревне, – сказала Анни с доброй улыбкой. Видимо, она понимала, как тяжело приходится Марте. – Он сам печет эти пироги. Мы покупаем их много лет. Он очень хороший пекарь.

– Да, – согласилась Марта, благодарно улыбнувшись.

Снова повисло молчание. Мать Бьерна спросила:

– Может быть, вы хотите осмотреть сад, моя дорогая? Бьерн покажет вам его.

– Спасибо, с удовольствием. – Марта была рада любому предлогу избавиться от напряжения.

– Обед будет готов через полчаса, а вы пока можете прогуляться. – Судя по ее улыбке, пожилая дама также была рада возможности остаться вдвоем с Анни.

Сад был великолепен. Заросшая тропинка вилась между клумбами и под деревьями и выходила на самый берег речушки. Тростник перешептывался с теплым ветерком. Яркие бабочки кружились над лиловыми цветами буддлеи, зеленушка пела свою веселую песенку, расположившись на ветвях ивы. Ветви дерева нависали над медленными водами речки.

– Какая красота! – восхищенно воскликнула Марта.

Бьерн улыбнулся.

– Рад, что тебе здесь нравится. Я частенько наведываюсь сюда на уик-энд, сбегаю из шумного города.

– Понимаю, – кивнула Марта и подумала: он, конечно, считает, что она будет приезжать сюда вместе с ним. – Но твоя мама… Мне кажется, что я ей не слишком понравилась, – выдавила она, наблюдая за семейством куропаток в тростниковых зарослях.

– Я говорил тебе, ей необходимо время, чтобы привыкнуть к тебе, – спокойно ответил он. – Все-таки ей под семьдесят, и за последние несколько лет она не встречалась с новыми людьми.

– Понимаю, – опять согласилась Марта, а про себя подумала: а может быть, она ожидала, что сын ее женится на ком-нибудь другом. На женщине постарше, с опытом.

Бьерн пальцами приподнял ее подбородок, заглядывая в лицо.

– Ты дашь ей время? – серьезно спросил он. – Уверен, что ты ей очень понравишься, как только она немного узнает тебя.

Марта робко улыбнулась – ничего не имело значения, когда он вот так смотрел на нее.

– Конечно, я дам ей время, – прошептала она. – Я очень хочу ей понравиться.

– Вот и хорошо. – Его губы слегка прикоснулись к ее губам. Рот ее приоткрылся, как бы ожидая поцелуев. Он обнял ее, и долго-долго они простояли в объятьях друг друга.

Наконец Бьерн оторвался от нее и взглянул на часы.

– По-моему, нам пора идти. Обед вот-вот будет готов.

Марте пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Как он может оставаться таким спокойным, подумала она с обидой, когда даже такой быстрый поцелуй разжигал в ее крови неукротимое пламя.

По дороге к дому он держал ее за руку. Женщины ушли в дом, и когда молодые люди вошли в прохладную гостиную, то толстый персидский ковер заглушил их шаги. Внезапно они услышали голос матери Бьерна.

Марта уловила имя Изабель и украдкой посмотрела на Бьерна. Он выглядел сердитым и громко кашлянул, чтобы предупредить об их присутствии. Его мать громко спросила:

– Бьерн, вы уже пришли? Обед готов. Выходя из столовой, она выглядела несколько смущенной, поняв, что ее случайно подслушали, и не зная, что Марта смогла понять.

– Как вам понравился сад, милочка? – спросила она, стараясь вести себя как можно доброжелательней.

– Очень, – промурлыкала Марта, мечтая только об одном – убежать побыстрее из этого дома. Она сделала вывод, что госпожа Самуэльсон предпочитает, чтобы ее сын женился на более подходящей ему Изабель. Да и сама Марта хотела узнать, почему он не сделал этого.

Остаток дня можно было описать одним словом – ужасный. Разговор за обедом постоянно прерывался, и все вздохнули с облегчением, когда Бьерн поднялся и сказал, что им пора ехать.

По пути в Стокгольм напряжение между ними не рассеялось. Марте хотелось спросить его про Изабель, но она не знала, как бы это получше сделать. И сидела молча, поглощенная своими мыслями и сомнениями. Время от времени она вопросительно поглядывала на Бьерна, уверенно управляющего машиной, но он тоже предпочитал помолчать.

Почему же он все-таки сделал ей предложение? Они были очень разными людьми, да и разницу в возрасте в тринадцать лет нельзя было сбрасывать со счетов. Начался ли у него разлад в отношениях с Изабель еще до появления Марты? Может быть, она была нужна ему лишь для самоутверждения? А может быть, Изабель не нравилось, что он уделяет ей мало времени, если он всегда работает так много, как в последнее время, и они ссорились по этому поводу?

Вероятно, он решил, что молоденькая девочка, влюбленная в него по уши, будет менее требовательной. Тем более, что всего один его поцелуй, всего одно его прикосновение лишают ее самообладания и силы воли. И она будет счастлива, если он будет видеться с ней хотя бы только в постели и не будет требовать большего.

Может быть, он действительно считал, что так оно и будет? Невыразимая тяжесть легла ей на сердце. Она не хотела занимать скромное место где-то на задворках его души. Она хотела разделить с ним жизнь, знать, что его волнует и тревожит, помогать ему всем, чем может. Это только говорит о том, как сильно она его любит, подумала она, ведь она же так ненавидит все разговоры о бизнесе и деньгах.

Но если она попытается влезть туда, куда он не захочет ее пускать, то она потеряет его. Он решит, что она слишком назойлива, и избавится от нее. Она будет вести себя очень осторожно, она лишь попросит его уделять ей немного больше внимания. Ведь даже ему нужно отдыхать и расслабляться. Она начнет с того, что поможет ему в этом.

Она начала с малого. В музее современного искусства открылась выставка картин Ван Гога, доставленных из Парижа. Бьерн охотно согласился сходить на нее вместе с ней. Но вскоре Марта поняла, что добиться от него согласия было мало – надо было, чтобы он выкроил время на посещение выставки.

– В среду днем – я обещаю, – клялся он, но у него «горел» контракт с итальянцами, и в последнюю минуту он не смог. – Утром в пятницу – в девять у меня совещание, но к одиннадцати я обязательно освобожусь, и остаток дня мы будем только вдвоем.

Но совещание затянулось, а потом были срочные переговоры с банком, а потом он не мог уйти, потому что ждал «жизненноважного» звонка из Японии. Марта не смогла скрыть разочарования.

– Мне очень жаль, Марта, – вздохнул он, обнимая ее за талию и притягивая к себе. – Но это важно для меня.

Она позволила себе показать, как сильно она расстроилась.

– А я для тебя не важна? – возразила она.

– Ну что ты говоришь? – Он легонько поцеловал ее в кончик носа. – Мы сходим, как только я освобожусь. Музей работает до пяти.

– Но уже полчетвертого – я не хочу пробежать по выставке «галопом по европам»и ничего не увидеть, – не соглашалась она.

– Мы сходим, как только я смогу.

В голосе его прозвучали жесткие нотки, и она закончила разговор. В конце концов они пошли на выставку в субботу. Но ожидания ее были не напрасны; Марта была потрясена знаменитыми работами мастера – яркими красками оживающего на холсте «Собора в Овре», чувствами художника, отразившимися в рисунке «Домики в Кордевилле», безысходностью и отчаянием последнего «Автопортрета».

Она стояла, крепко держа Бьерна за руку, восхищаясь гением художника, способного создать такие шедевры.

Бьерн обнял ее за плечи, прижался щекой к ее волосам, и она поняла, что он думает о том же.

Напротив Королевского дворца они сели на прогулочный катер, совершающий мини-круиз. Вечерние тени сгущались вокруг, а они медленно проплывали под ярко освещенными мостами, отражающимися в зеркале вод. Они пили легкое вино, и Бьерн показывал ей самые красивые виды города, огромные паромы с линии «Викинг», которые курсируют между Швецией и Финляндией, живописные острова.

Ее задумчивое настроение прошло, и, чтобы развеселить ее, Бьерн повел ее на прогулку по центру с его шумом, светом и весельем. Она часто проходила по этим улицам днем, но никогда вечером. И теперь она смеялась, наблюдая за туристами, стыдливо отводящими глаза от девушек, которые бросали им вызывающие взгляды.

– Все равно Стокгольм выглядит скромно, – заметила она. – Совсем не так, как в Амстердаме, где девушки предлагают себя в окнах-витринах.

Бьерн пожал плечами, бросив на нее лукавый взгляд.

– Это просто бизнес, – ответил он.

– Хм! А я встретила здесь Питера ван Дерека всего несколько дней тому назад, – добавила она, припоминая.

– Дерека? – Бьерн удивился. – Что же он мог здесь делать?

– Он просто шел мимо. – Она почувствовала себя неловко: из ее слов создавалось впечатление, что Дерек гулял по этому району совсем с другими целями, нежели она. – Я делала здесь наброски, – прибавила она. – И мы вместе возвращались домой.

– А-а… – Он замолчал, и они стали прокладывать себе дорогу в толпе, заполнившей мостовую, стараясь не споткнуться и не попасть под машины, слишком быстро несущиеся по такой узкой улице. Наконец они дошли до тихой набережной, и Марта долго смотрела на реку, деловито несущую свои воды. Легкий ветерок с Балтийского моря растрепал ее волосы. Девушка попыталась представить, что здесь было тогда, когда еще не было этих облицованных гранитом или скованных бетоном набережных и этот залив даже в ясную погоду не всякий приплывший из других земель мог отыскать среди шхер.

– Это отсюда уходили в море викинги, да? – тихо спросила она. – Наверное, это очень странное чувство – провожать корабли и знать, что они вернутся назад через год, а, может быть, и позже. А сейчас за полдня можно оказаться на другой стороне земного шара!

Бьерн рассмеялся.

– Да, мир теперь не кажется таким огромным, как раньше. И мне не надо тратить год для того, чтобы посетить заводы в Джакарте.

– Ох, нет! – Она вся передернулась при мысли, что он может оставить ее так надолго, и, обняв его за талию, крепко прижала к себе.

Он улыбнулся ей.

– Моя маленькая Марта, ты так переживаешь, что я много работаю и у меня нет времени гулять с тобой по парку. А что бы ты сделала, если бы я ушел в море, а ты стояла бы и махала мне отсюда рукой?

– Я бы не отпустила тебя, – настаивала она. – Но не потому что я хочу, чтобы ты гулял со мной по парку. Я беспокоюсь о тебе. – Она серьезно посмотрела на него. – Ты слишком много работаешь. Все твои компании достаточно крепки, и ты можешь расслабиться и передохнуть.

– Если бы все было так просто! – Он покачал головой. – В бизнесе никогда нельзя останавливаться. Ты тут же оказываешься отброшенным назад. Всегда появляются новые предложения, разработки, и ты не можешь стоять на месте, необходимо постоянное развитие.

– Это звучит так, как будто твоя жизнь посвящена ненасытному чудовищу, – возразила она.

Он криво ухмыльнулся.

– Да, в некотором смысле так оно и есть, – подтвердил он. – Я работаю целый год только для того, чтобы обеспечить себя работой еще на два. Мне от этого никуда не деться.

– Но ведь ты же можешь продать компанию.

Марта чуть не прикусила язык, но слова уже были произнесены. Она не думала об этом раньше – эта идея внезапно пришла ей в голову, и она высказала ее вслух. Она поняла, что он рассердился – тело его напряглось, он выпустил ее из кольца своих рук.

– Об этом ты даже и не думай, – жестко сказал он и повернулся. – Я не собираюсь стать бездельником, – добавил он уже на ходу.

Ей пришлось догонять его.

– Я не имела в виду бездельничать, – возразила она, – отчаянно пытаясь избежать ссоры. – Но ведь ты сможешь заняться самыми разными делами вместо того, чтобы заработаться до смерти.

Он внезапно остановился и взглянул на нее жестким и холодным взглядом.

– Никогда больше не говори мне об этом, – проскрежетал он. – Эта компания была жизнью моего отца, моего брата, а теперь это моя жизнь.

– Но ведь она унесла их жизни! – закричала она, внезапно поняв, что игра стоила свеч. – И она унесет твою жизнь, если ты не будешь осторожней.

– Тяжелая работа еще никого не убила, – твердо произнес он.

– Нет, убила, – прошептала она. – Все эти стрессы, в которые ты себя вгоняешь. Зачем? Зачем ты делаешь это? Ты не можешь вернуть своего брата. Ведь это просто глупо!

– Я не хочу обсуждать это с тобой, – бросил он и пошел вперед.

– Но почему? – Она была в отчаянии. – Ведь я твоя невеста.

– Хватит. Ты прекрасно знала, прежде чем принимать мое предложение, как много мне нужно было работать, чтобы позволить купить тебе этот бриллиант на пальчик. Так что теперь не жалуйся.

– Но я и не жалуюсь…

Но он не слушал ее. Он пошел вперед, предоставив ей либо идти за ним, либо куда глаза глядят. Вот так оно и будет, с горечью подумала девушка. Он достаточно ясно дал понять, что в его жизни есть место, куда он никогда не позволит ей сунуться. И если она хочет быть с ним, то ей придется довольствоваться теми крохами, которые он ей будет бросать.

Но она так хотела быть рядом с ним, что приняла бы любые условия. Она будет рядом, когда бы он ни пожелал, в те короткие промежутки между более важными для него занятиями. Она будет делить с ним постель, будет улыбаться ему и вызывать улыбку у него, и не требовать больше, чем он может ей дать. Хотя он даже не сказал, что любит ее.