Текст книги "Сладостное отступление"

Тут Бруно схватил Джиану за плечи и повернул лицом к себе. Это было уж слишком, и Джиана, не сумев больше сдерживаться, расхохоталась. Бруно отпустил ее так внезапно, что девушка чуть не упала.

– Вас точно надо приручить! – злобно проговорил он, причем на этот раз его злоба была настоящей, а не показной.

– Почему?

– Почему – что? – неодобрительно глядя на Джиану, спросил Бруно.

– С чего это вы взяли, что меня надо приручать, если я лишь посмеялась над вами?

– Посмеялась!

– Ну и что?

– Я-то думал, что вы – воспитанная девушка, а вы – настоящая…

– Сучка? – с готовностью подсказала Джиана.

– О Господи, да я не женюсь на вас, несмотря на ваше… – Он замолчал, прикусив губу.

– …мое богатство, не так ли? – продолжила девушка. – Ну вот вы и проговорились, Бруно. Впрочем, вы мне понравились, но, судя по всему, вы предпочитаете девушкам поэзию.

– Сегодня очень жарко, – сухо произнес молодой человек. – Мне хочется еще стаканчик лимонада.

– Отличная идея!

Обратно они шли молча. Бруно дулся, а Джиана размышляла. Она не могла понять, почему была так груба со своим спутником, хотя мотивы его поведения были ясны как день. И вдруг щеки Джианы залила краска: ей пришло в голову, что, услышь она его слова какой-нибудь месяц назад, она бы все приняла за чистую монету.

Осознав эту истину, Джиана была ошеломлена. Остаток дня она молчала, и даже величественный храм Весты не смог изменить ее настроения. Синьора Палли озабоченно поинтересовалась, не заболела ли она, а Витторио с интересом посматривал на Джиану. Бруно тоже хранил мрачное молчание, и девушкам оставалось кокетничать с другими молодыми людьми, чьих имен Джиана, как ни силилась, вспомнить не могла.

Джиана ужинала в обществе Дэниела, но и за едой девушка хранила молчание. Потом они сели играть в шахматы, и Чипполо, не выдержав, заговорил о прошедшем дне:

– Впервые за все время ты провела целый день со сверстниками, но ничего не говоришь мне.

Джиана передвинула фигуру.

– Мне нечего сказать, впрочем, в Тиволи мне очень понравилось. В садах Вилла д’Эсте пятьсот фонтанов! Я прочла об этом в путеводителе.

– А что ты думаешь о Витторио Кавелли?

Девушка ждала, что Дэниел спросит ее о Бруно, потому что, похоже, Чипполо знал о его интересе к Джиане.

– Ничего особенного, – ответила она. – Он внимателен к Каметте, рассказывает всякие интересные вещи. Но мне Витторио не понравился. Какой-то он неискренний.

– Витторио из аристократической семьи, – тихо произнес Дэниел, передвигая коня. – Известно, что и в Англии, и в Италии аристократы – наиболее влиятельные и богатые люди. Но мы, буржуазия, и ты в том числе, становимся все сильнее, и аристократы вынуждены с этим считаться. Понятно, почему Витторио женится на Каметте Палли. Она становится графиней, а он получает возможность всю жизнь бездельничать: у нее огромное приданое.

Рука Джианы застыла над шахматной доской.

– Что вы говорите, дядя?

– Ничего особенного, моя дорогая. – Он пожал плечами. – Просто меня удивляет, что Рендал Беннет готов замарать свои аристократические ручки о грязный бизнес.

– Я же говорила, что он не такой, как все, – заметила Джиана. – Вам шах, дядюшка…

– Вижу, что ты унаследовала умение своего отца играть в шахматы, – заметил Чипполо, глядя на доску. – Уж куда как твоя мать умна, а тонкостей этой игры так и не освоила.

– … и мат, – добавила Джиана.

– Это очень не по-женски, дитя мое, – скорбно заключил Дэниел, признавая поражение.

Глава 6

Наступил август. Стояла жаркая, влажная погода, какая бывает только в Риме. Джиане хотелось одного – окунуться в холодную ванну и лечь спать, но, увы, это желание было невыполнимо. Поэтому она лишь отерла рукой пот cо лба и вернулась к своему вышиванию.

Многие богатые римские семьи, спасаясь от жары, уже несколько недель назад уехали на север, в горы. Остались лишь Палли, Сальвадо и Конде, да и те отослали своих детей из города. Джиана с радостью рассталась с Каметтой Палли и Бьянкой Сальвадо, но ей не хватало Анжелы Кавур, с которой она успела подружиться. Джиана с удовольствием составила бы тихой Анжеле компанию, но договор с синьором Чипполо не позволял ей этого: ведь заведение мадам Люсьен работало круглый год, даже в жару.

Джиана тоскливо вздохнула и лениво воткнула иглу в кусок льна, туго натянутый на пяльцы. Девушка заметила, что Мирабелла дель Конде внимательно наблюдает за ее работой, но как раз сейчас у Джианы все получалось, и блестящая шелковая нить вслед за иголкой легко проскальзывала сквозь плотную ткань.

– Ну вот, хорошенькие, ровные стежки, – похвалила Мирабелла. – Мне нравится коричневая вышивка. Отличные у нас выйдут чехлы для кресел в солярии.

Джиана кивнула. Бесконечное вышивание и бессмысленные разговоры до такой степени раздражали ее, что иногда хотелось кричать. Есть же где-то другая жизнь! Но как только эта мысль пришла Джиане в голову, она тут же подумала о другом: другая жизнь действительно есть, и ее мать живет этой жизнью.

Джиана замотала головой, стараясь не думать о матери и успокаивая себя тем, что подобные размышления навеяны сводящей с ума жарой. «Нет, если уж быть честной, то не жара, а компания этих милых дам сводит меня с ума», – решила девушка, но тут вдруг до нее словно откуда-то издалека донесся голос Камиллы Палли.

– Прошу прощения, синьора? – не расслышав, переспросила Джиана.

– Я говорила, дитя мое, что Каметта была очень довольна вашей поездкой на Вилла д’Эсте. Ей так хотелось, чтобы вы вместе с ней отправились в горы.

– Это и в самом деле было бы чудесно, синьора, но в такой день, как сегодня, я желала бы одного – плескаться в прохладной воде.

– К жаре нетрудно привыкнуть, – заметила Лючиана Сальвадо. Потом она опустила глаза к вышивке и безразличным тоном проговорила: – Жаль только, что вам не все молодые люди понравились.

– Да нет, все было замечательно, – возразила Джиана.

– А Бьянка рассказала мне совсем другое, – промолвила Мирабелла. – По ее словам, Бруно после разговора с вами был очень расстроен.

– Не думаю, синьора. Он очень приятный молодой человек. Правда, знаки внимания, которые он мне оказывал, были весьма странными. Бруно показался мне каким-то… незрелым.

Камилла Палли захихикала точно так же, как ее дочь, и произнесла со смехом:

– Но, дитя мое, вам же только семнадцать! Мне кажется, из него выйдет отличный муж.

– Вы забыли, синьора, – заявила Джиана, вздергивая подбородок, – что в Лондоне меня ждет жених.

– Дело в том, что милый Бруно – мой родственник, – объяснила Камилла. – Его мать – моя кузина.

«Ага, вас раздражает, что я не схватила наживку!»

– Насколько мне известно, все англичане холодные и равнодушные, – обращаясь в пустоту, сообщила Мирабелла.

– Это и понятно, – парировала Джиана, – ведь климат в Англии куда холоднее.

– Мирабелла не это имела в виду, – резко сказала Лючиана.

Джиана посмотрела на часы и с явным облегчением промолвила:

– Мне пора встречать дядю.

– Но вы же не закончили вышивку чехла, – возразила Мирабелла.

– Думаю, вышивка может подождать, синьора, а дядя Дэниел – нет.

«В компании проституток и то веселее, чем здесь», – мелькнуло в голове у девушки.

– Джиана, ваше платье помялось, – заметила Лючиана. – Вам следует туже затягивать корсет, тогда и складок не будет.

– Если я это сделаю, то упаду в обморок.

– Но женщина должна выглядеть безукоризненно, – поддержала Лючиану Камилла. – Уверена, что ваша мама сказала бы то же самое.

– Возможно, – согласилась Джиана, направляясь к дверям.

– Я позвоню слуге, – сказала Мирабелла, заметив, что Джиана вот-вот уйдет. – Как быстро летит время – уже почти четыре! Мой дорогой супруг не работает подолгу в такую жару. Он наверняка скоро придет…

Откинувшись на подушки кареты, Дэниел наслаждался легким вечерним ветерком. Джиана молчала, глядя на мутные воды Тибра.

– Ты всегда была отчаянной болтушкой, дорогая. Неужто римская жара так на тебя действует, что ты рта не раскрываешь?

– Наверное, дядя Дэниел.

Но Чипполо понимал, что девушка говорит неправду: она начала впадать в меланхолию уже довольно давно, когда было куда прохладнее.

– Через две недели ты возвращаешься в Англию, – задумчиво произнес Дэниел.

– Да, – ответила она. – Надеюсь, в Лондоне я буду чувствовать себя лучше.

– Мама пишет, что очень по тебе соскучилась, – заметил итальянец, дергая длинный ус.

– Да, я читала ее письмо. – Джиана помолчала, а затем, взглянув на Дэниела, добавила: – Мне хочется поскорее увидеть тех, кого я люблю.

Дьявол и преисподняя! Как можно убедить эту упрямицу?! Дэниел усмехнулся, но тут же вспомнил, как Джиана обошлась с Бруно. Ведь это он, Дэниел Чипполо, посоветовал синьору Барбинелли познакомить его сына с юной англичанкой. Но, судя по слухам, Джиана быстро раскусила Бруно. Интересно, он что, менее опытен, чем Рендал Беннет?

Внезапно гнев охватил Дэниела. Он так старался, а Джиана, как утопающий за соломинку, хваталась за этого человека, которого сама себе придумала. Похоже, все увиденное в Золотой Спальне не произвело на девушку особого впечатления. Чипполо искоса посмотрел на Джиану. Железный характер и упрямство – вот ее суть! Придется ему написать Авроре, что девочка более похожа на отца, чем предполагала мать.

– Иди в комнату мадам Люсьен, Джиана, – велел Дэниел, когда они приехали в публичный дом. – Можешь не переодеваться и не надевать парика. Жди меня там.

– Почему? – поинтересовалась девушка.

– Скоро поймешь, – коротко ответил Чипполо.

– Значит, сегодня господа будут лишены моего общества? – елейным голоском спросила Джиана.

– Думаю, они смогут это пережить.

Джиана еще раз задала вопрос, что они будут делать этим вечером. Дэниел сердито взглянул на нее: голос девушки звучал так равнодушно, словно она интересовалась погодой.

– Мне довольно трудно объяснить это, дитя мое, – сказал он, беря Джиану под руку и направляясь с ней по коридору в сторону комнатки, из которой они наблюдали за Золотой Спальней. Девушка уже было хотела войти, но Дэниел помахал рукой и повел ее к лестнице, ведущей на четвертый этаж.

– Там живут слуги?

– Да. Некоторые из них. Пойдем, – отвечал Дэниел.

Они молча поднялись наверх и вошли в комнату, сильно отличавшуюся от той, из которой они вели свои наблюдения. В середине комнаты стоял стол и два стула, а стены были оклеены темно-синими обоями.

– Присаживайся, Джиана. Мы здесь поужинаем. А развлечение начнется чуть позже.

В маленькой комнате было очень жарко. Джиана хотела пить и очень устала. Дэниел что-то скрывал, но девушка не сомневалась, что опять увидит совокупляющуюся парочку. Мужчина, по обыкновению смешной в своей наготе, будет стонать и потеть. Джиана больше не находила эти зрелища отвратительными, но они ее совершенно не волновали.

Вскоре слуга принес легкий обед – свежие креветки, фрукты и холодное белое вино. Джиана ела очень мало, потому что от каждого съеденного куска корсет сильнее впивался в тело. Оба ничего не говорили, но девушка чувствовала, что Дэниел недоволен ею. Что ж, ему пора признать поражение. Джиана свое обещание выполнила. Одно волновало ее: она не могла вспомнить лица Рендала. Зато она помнила, что он был нежен и доверял ей. Они будут вместе – так предначертано судьбой. Но что, если он тоже забыл ее лицо?

Дэниел что-то сказал. Подняв глаза от тарелки, Джиана вслушалась и поняла, что дядюшка что-то говорит о бизнесе. Эти разговоры не раздражали ее, и они никогда из-за них не ссорились.

– Простите, дядя, что вы сказали?

– Я рассказывал тебе об одном деле, которое мы задумали с твоей матерью. Многое, конечно, еще надо обдумать, но… В Европе то и дело вспыхивает эпидемия чумы, и многие хотят уехать в Америку. Беднякам нужны суда, чтобы переплывать океан, но суда эти не должны быть грузовыми, на которых люди мрут как мухи.

– Вы хотите вложить деньги в этот проект?

– Да, а суда будут строиться на верфях ван Кливов.

– Конечно, грузовые суда не подойдут. Но это не должны быть и обычные пассажирские лайнеры, иначе бедным не хватит денег. – Девушка невесело усмехнулась. – Откуда, к примеру, ирландцы, пережившие голод, возьмут средства на путешествие?

– Все верно. Поэтому наша главная проблема – разработка новой модели судов. Аврора наняла целую группу специалистов для создания проекта судна, на котором можно будет перевозить и людей, и грузы.

– Но вы же не станете вкладывать деньги, пока проект не разработан?

– У меня нет ни малейшего желания прожить остаток жизни нищим, – с улыбкой ответил Дэниел.

Тут кто-то постучал в дверь, но Чипполо не стал открывать. Вместо этого он встал, подошел к темным портьерам, которые Джиана вначале не заметила, и потянул золотой шнур, висевший в углу.

Комната за стеклом была попроще Золотой Спальни, но происходило в ней то же самое, что и внизу, с той лишь разницей, что поза, в которой парочка занималась любовью, была несколько необычной: Лючия сидела верхом на мужчине спиной к нему. Женщина ритмично приподнималась и опускалась, а мужчина стонал. Джиане его стоны напоминали звериный рев.

Внезапно дверь с треском распахнулась, и в спальню ворвался какой-то человек.

– Вот теперь начнется настоящая комедия, – тихо объяснил Дэниел. – Все хорошо отрепетировано, все роли выучены.

Джиана с ужасом признала в мужчине, вбежавшем в спальню, Витторио Кавелли. На нем была белая рубашка с длинными рукавами, узкие брюки и высокие сапоги для верховой езды. В руке он держал кнут, а его лицо было искажено злобой.

– Что я вижу?! – заорал он. – Ты, сука поганая, предлагаешь себя моему лучшему другу, как только я уехал!

Лючия соскочила с мужчины и отвернулась от Витторио, прикрывая обнаженную грудь дрожащими руками.

– Нет! – закричала она. – Это он соблазнил меня! Клянусь! Он заставил меня!

– Лгунья! Продажная тварь! Да ты скакала на нем, как на необъезженном скакуне! Отвечай, несчастный, это ты соблазнил мою жену? – сердито вопрошал Витторио у голого мужчины, сидевшего теперь на краю кровати.

Мужчина, одного возраста с Витторио, хорошо сложенный, демонически расхохотался.

– Да она просто сорвала с меня одежду! – заявил он, указывая на дрожащую Лючию. – Она шлюха, недостойная тебя, друг мой! Она перед любым готова ноги раздвинуть!

Джиана смущенно посмотрела на Дэниела, но тот сидел совершенно спокойно. Девушка с силой вцепилась в подлокотники.

– Нет! Нет! – вскричала Лючия. – Это неправда, мой дорогой супруг! Я бы никогда по доброй воле не изменила тебе! Он заставил меня!

– Заткнись, девка! Я научу тебя уму-разуму! Ты узнаешь, кто твой хозяин!

Витторио замахнулся кнутом и изо всех сил полоснул Лючию по белым плечам. Девушка упала на колени и уткнулась в сапоги Витторио.

– Нет, супруг мой! Не надо! Умоляю тебя!

– Неверная тварь должна получить урок, – усмехаясь, сказал Кавелли. И добавил, обращаясь к другому мужчине: – Свяжи ее.

Джиана подскочила, едва не закричав, но Дэниел удержал ее.

– Ш-ш-ш, – прошептал он. – Не вмешивайся.

Девушка оцепенело наблюдала за тем, как незнакомец связывает руки девушки шелковым шарфом. Затем он перебросил волосы Лючии на грудь и поставил ее на ноги, прижимая лицом к себе.

– Нет, супруг мой! – выла Лючия. – Не делай этого!

Витторио медленно подошел к ней.

– Шлюха! – крикнул он и, размахнувшись, ударил ее кнутом по ягодицам.

– Дядя, остановите их! Вы должны прекратить это!

– Замолчи, Джиана. Лючия тебе за это спасибо не скажет. Она получает большие деньги за такие игры.

– Но это же Витторио Кавелли!

– Да, знаю. Он очень… порочный молодой человек.

Незнакомец, по-прежнему прижимающий к себе Лючию, подбадривал Витторио:

– Давай же, Кавелли, еще раз! Я хочу, чтобы она завизжала!

Кнут так и свистел в воздухе, оставляя на спине Лючии алые полосы. Девушка извивалась и пыталась вырваться.

– Поверни ее ко мне! – вдруг выкрикнул Витторио. Быстро сорвав с себя брюки, он еще раз ударил Лючию по животу и под ее вопли овладел ею. Издав нечеловеческое рычание, Витторио, удовлетворенный, повалился на кровать и стал наблюдать за тем, как его приятель занялся проституткой, бросив ее на пол.

– Покажи этой сучке! Пусть знает, как изменять мужу! – кричал Кавелли.

Джиана не промолвила больше ни слова. Когда все кончилось, она встала и молча вышла из комнаты.

Дэниел расстегнул воротничок и поставил пустой бокал на стол. Услышав какой-то шум, он вышел на балкон. Джиана стояла там в одной ночной сорочке, опершись о перила, и любовалась ночным городом.

– Не можешь уснуть, дитя мое?

– Да, очень жарко, – поворачиваясь к Чипполо, ответила девушка.

– Здесь ветерок.

– Дядя Дэниел…

– Да?

– А Витторио… будет делать то же с Каметтой, когда они поженятся?

– Не думаю. Ее семья будет весьма недовольна, если он станет связывать ее, бить да еще подкладывать под другого мужчину. Вот если бы она была сиротой, тогда другое дело.

– Это очень странно.

– Не то слово! Зато Каметта станет графиней. А с ее деньгами он сможет удовлетворять свои желания на стороне. И, учитывая его пристрастия, не побоюсь предсказать, что Каметта не часто будет видеть его в своей постели.

– Она любит его.

– Она просто очарована им, а ума у Каметты как у малого ребенка. Но уверяю тебя, она будет вполне счастлива. Витторио подарит ей ребенка, и она будет вести привычный для всех образ жизни.

Джиана поежилась.

– Ты что, замерзла?

Девушка покачала головой:

– Нет, просто мне… грустно.

– Не надо грустить, – сказал Дэниел. – Такова жизнь.

– Но она же будет его женой!

Чипполо вздохнул:

– Джиана, неужели ты до сих пор ничего не поняла? Девушки мечтают стать женами, но, став ими, перестают мечтать. Жена – это чуть выше слуги, но чуть ниже любимой собаки. Жена – собственность мужа. Он может, если захочет, бить ее. Конечно, если семья такая, как у Каметты, то его можно приструнить. Но даже если муж оказывается извращенцем, как Витторио, любой суд Италии, да и Англии тоже подтвердит его права на жену.

У Джианы как будто комок застрял в горле.

«Почему я не помню лица Рендала? Почему не могу представить себе, как бы он отнесся ко всему этому?» – мучительно размышляла девушка.

– Тебе известно, что англичанки не имеют права подписывать контракты? Каждый раз, когда нужно подписать какой-то документ, твоя мать обращается к своему партнеру, Томасу Хардести. Только его подпись действительна. Довольно странно, что королева Виктория не только одобряет такие вещи, но все делает для того, чтобы женщина стала еще более зависимой. – Дэниел взял Джиану за руку. – О чем ты думаешь, девочка моя?

Джиана глубоко вздохнула.

– Я думаю о том, что мне повезло. В этом несправедливом мире я всегда буду под защитой Рендала, – заявила она, прекрасно понимая, что ее слова очень далеки от истины.

– Беннет защитит тебя?! – возмущенно воскликнул Дэниел. – А тебе никогда не приходило в голову, что тебе самой придется защищаться от него?

Девушка махнула рукой и грустно промолвила:

– Не знаю, смогу ли я оставить Рендала, дядя.

– Рендала, дитя мое, или того человека, которого ты придумала?

– Доброй ночи, дядя Дэниел, – прошептала Джиана. – Стало прохладнее. Пожалуй, теперь я смогу уснуть.

Глава 7

– Цветочный аукцион, – объяснял Дэниел, – это традиционное римское зрелище.

– Необычно звучит – Цветочный аукцион. Что это такое, дядя?

– Если девушка – девственница, как ты, моя дорогая, то у нее есть шанс получить много денег от мужчины, который лишит ее невинности или дефлорирует[3]3
  Игра слов: дефлорировать – лишать девственности – обрывать цветы.


[Закрыть] ее.

Отсюда и название аукциона. Мужчине попасть туда очень непросто: пускают только самых богатых и известных. Я видел список тех, кто будет присутствовать. К сожалению, некоторые из этих господ видели тебя у мадам Люсьен, поэтому тебе придется надеть каштановый парик, чтобы спасти свою «сомнительную» репутацию, – со смехом сказал Чипполо.

– Вы хотите, чтобы я была одной из девушек, выставленных на аукцион?

– Да. Я уже поговорил с синьорой Лампони, которая организует это зрелище. Я ей заплатил, и она позволит тебе принять участие в торгах. Девушки будут как на подбор – все красавицы, сумевшие сохранить девственность специально для этой ночи. Некоторые за свою невинность умудряются получить бешеные деньги.

– Вы слишком далеко заходите, дядя! – воскликнула Джиана.

– Тебе не о чем беспокоиться, дитя мое. Я куплю тебя и сделаю это прежде, чем ты разденешься донага.

– Донага?!

Глаза девушки пылали бешенством, но Дэниел, не обращая на это внимания, тихо продолжал:

– Да. Видишь ли, покупатели все время набавляют цену. Девушка медленно раздевается, и чем меньше одежды на ней останется, тем больше распаленные покупатели готовы за нее предложить. Таким образом мужчина покупает себе право первой ночи. Если мужчина, купивший девушку, желает убедиться, что она и в самом деле девственница, то он может сделать это на виду у всех.

– Омерзительно! Я не хочу принимать участия в этом извращении!

– Придется, Джиана. Ведь ты уже так близка к тому, чтобы выиграть пари. А если ты откажешься, то все, что ты уже сделала, сведется к нулю.

– Мама будет в ярости, если узнает, что вы заставляли меня делать!

– Это не важно, – пожал плечами Дэниел. – Твоя мать поручила тебя моим заботам, и ты сама согласилась выполнять все мои желания. Не разочаровывай меня, Джиана. Вспомни о награде, которую ты вот-вот получишь.

Чипполо взял девушку за подбородок и заставил взглянуть на себя. Ее прекрасные глаза все еще были полны ужаса.

– Дядя, пожалуйста, – просительно пролепетала она. – Не заставляйте меня делать это. Умоляю.

Чипполо задумался, а затем твердо сказал:

– Еще раз повторяю, дитя мое: не волнуйся и не переживай. Я куплю тебя, и тебе не придется раздеваться. – Увидев, что девушка готова спорить, он продолжил: – Послушай меня, Джиана. Все это время ты была пассивным наблюдателем происходящего. Ты до сих пор не представляешь себе, что значит быть предметом вожделения. Нет-нет, не говори ничего, мы потом поспорим с тобой. На Цветочном аукционе ты на себе испытаешь, что такое быть проданной, как конь.

Джиана отпрянула назад. Она была испугана даже сильнее, чем в тот вечер в публичном доме, когда синьор Сальвадо трогал ее грудь. Но ведь осталось две недели, всего две недели!

– Не как конь, дядюшка, – зло проговорила она. – Как кобыла.

– Отлично. Похоже, ты приняла мое предложение.

Долгожданная гроза умыла раскаленный город и унесла с собой жару. Стало прохладно, и Джиана решила прихватить с собой шаль. На ее нежном личике не было ни тени косметики, отчего она казалась совсем юной и непорочной в своем белом шелковом платье.

Дэниел велел кучеру править к Виа-Мерулана. Они подъехали к высокому зданию из красного кирпича, прятавшемуся среди деревьев за высокой железной оградой. Слуга в черной ливрее отворил им ворота лишь после того, как Дэниел показал ему специальное приглашение. Свора сторожевых собак рвалась с цепи, злобно лая.

– Не бойся, Джиана. Синьора Лампони никого не пускает к себе без приглашения. Скоро я тебя ей представлю. Сначала ты присоединишься к остальным девушкам, а потом вы отправитесь в большую гостиную – к мужчинам. Аукцион начнется ровно в восемь. – Дэниел взял Джиану за подбородок, чтобы привлечь ее внимание: – Соберись! Смотри и слушай! Все девушки, кроме тебя, пришли сюда по доброй воле и очень хотят, чтобы их купили. Но никуда не денешься от того, что все это затеяно ради мужчин и их желаний. Мужчины высоко ценят девственность, и они же отнимают ее у девушек. Полагаю, что таким образом они самоутверждаются.

– Но вы ведь тоже мужчина, дядя Дэниел.

– Да, но я уже стар и философски отношусь к тому, что с годами мужская сила слабеет, и я не хочу, чтобы ты стала жертвой, Джиана.

– Но неужели все так плохо? Разве нет мужей, которые верны своим женам? Не все же они животные. Вот, например, муж Анжелы, синьор Кавур.

– Да, насколько я знаю, он не изменяет жене. Она милая, и он хорошо обращается с ней. Но даже несмотря на его любовь, она ведет образ жизни, от которого тебя мутит, а он… – Дэниел пожал плечами: ему было странно признаваться самому себе в том, что и он находил такой порядок вещей вполне естественным, пока не познакомился с Авророй.

– Синьор Кавур толстый, – заметила Джиана, – а Анжелу заставляет голодать. Но она все готова сделать, чтоб ублажить его.

– Она весьма мудра для своих лет, – рассмеялся Дэниел. – Может, он и будет всегда верен ей, кто знает?

Джиана крепко сжала губы, и Чипполо похлопал ее по руке.

– Не огорчайся, девочка моя. Придет день, и ты встретишь мужчину, достойного тебя. – Дэниел ждал, что Джиана опять запоет свою песню про Рендала Беннета, но, к его удивлению, она промолчала…

Служанка с каменной физиономией проводила Джиану в комнату, где уже весело болтали пять девушек. Увидев ее, они как по команде замолчали. Джиане пришло в голову, что все это напоминает ей пансион мадам Орли, но мысль о сходстве улетучилась, едва девушка посмотрела в глаза другим. Их взгляды были оценивающими: ведь Джиана могла стать соперницей любой из них. Все девушки были молоденькими и привлекательными, на всех были платья пастельных тонов.

– Ах, вот и вы, синьорина. Заходите. Девушки, я хочу поговорить с вами, прежде чем вы отправитесь к господам.

Синьора Лампони была высокой, крупной женщиной с темными волосами и большими карими глазами. На ней было строгое черное платье – ни дать ни взять почтенная матрона, а не торговка юными девственницами.

Пять пар глаз вперились в нее, уши ловили каждое ее слово. Джиана с трудом заставила себя слушать, что говорит хозяйка.

– Если хотите, можете выпить с господами, – наставляла Лампони девушек. – Можете вести с ними беседу. Но не стойте у одного человека. Чем больше гостей увидит вас и оценит ваши прелести, тем больше у вас шансов хорошо заработать. Никто не должен трогать вас – это против правил. Думаю, вы не забыли, что у меня в гостях очень богатые люди. Не исключено, что если вы очень постараетесь, то окажетесь на хорошем содержании.

Девушки загудели. «Господи, – думала Джиана, – они и вправду мечтают об этом! Но все они еще так юны, будто только что со школьной скамьи».

– Помните, – продолжала синьора Лампони, – что, оказавшись на помосте, вы должны раздеваться нерешительно. Играйте в невинность! Все вы девственницы, несмотря на то что весьма опытны в некоторых делах, – усмехнулась матрона. – Это и делает вас особенно ценными. Конечно, оставшись наедине с мужчиной, каждая из вас будет делать то, что он пожелает. Уверена, что вы не ударите лицом в грязь.

– Как жаль, что нельзя каждый день вновь становиться девственницей, – со смехом сказала одна из девушек. – Мы бы тогда за месяц разбогатели!

– Хватит болтать! – махнула рукой синьора Лампони. – Настал час вашего выхода!

Джиана медленно направилась вслед за остальными девушками в ярко освещенную большую гостиную. Это была роскошная комната с расписными потолками и двумя мраморными каминами у противоположных стен. На окнах висели алые бархатные шторы, на сверкающих паркетных полах темнели пушистые ковры. В дальнем конце большой гостиной был высокий помост. Тридцать мужчин в вечерних костюмах уютно расположились за небольшими столиками. Они оживленно разговаривали, курили сигары и попивали вино – так, словно это был обычный светский раут. Когда девушки вошли в гостиную, разговоры смолкли, а потом зазвучали снова, но теперь низкий гул мужских голосов перемежался девичьим щебетанием.

Ладони Джианы покрылись ледяным потом, она пыталась вытереть их о свою пышную юбку. Она не могла кокетничать с этими людьми, демонстрировать им свое тело, говорить с ними для того, чтобы они захотели купить ее! Джиана увидела Дэниела и умоляюще посмотрела на него, но он сердито покачал головой и отвернулся. Девушка понимала, что не может стоять как истукан: надо было двигаться, смеяться, разговаривать. Но она не в силах была пошевелиться, страх сковал ее. Джиана уговаривала себя, что глупо так себя вести, но ничего не помогало…

Александр Сакстон взял у слуги бокал хереса. Попивая вино, он с удивлением наблюдал за тем, как девушки предлагают себя мужчинам. И все ради денег! Какого черта он согласился прийти сюда?!

– Посмотри-ка на эту маленькую чаровницу! – обратился к нему Сантело Травола, указывая на черноволосую девушку с пышным бюстом, одетую в белое платье с высоким воротом. – За нее предложат немало денег, помяни мое слово!

– Да она уже похожа на шлюху, – возразил Алекс.

– Ты слишком серьезен, друг мой. Смотри, одна из них направляется к нам. Пожалуйста, веди себя корректно, Алекс.

Ноги Джианы приросли к полу, когда в одном из мужчин она узнала того самого незнакомца, которого видела в публичном доме мадам Люсьен, когда он развлекался с Марго. У девушки тогда было такое ощущение, словно это она лежит с ним в постели. Вспомнив об этом, Джиана густо покраснела. Тут незнакомец поднял глаза и равнодушно посмотрел на нее. А потом насмешливо улыбнулся и поманил ее к себе пальцем.

Джиана начала испуганно озираться вокруг, но Дэниел был занят разговором и не мог прийти ей на помощь. Незнакомец удивленно смотрел на девушку, не понимая, чем вызвано ее замешательство.

– Как тебя зовут? – услышала она его голос.

– Меня зовут… Элен, – едва прошептала Джиана.

Вдруг незнакомец перешел с итальянского на английский:

– Хочешь бокал хереса?

Джиана покачала головой.

– А ты не очень-то стремишься понравиться мне… Элен.

И тут Джиана, забывшись, сердито ответила по-английски:

– А мне все равно, нравлюсь я вам или нет.

– Кошка выпустила когти! Будь осторожен, Алекс! Похоже, на эту штучку не действуют твои чары.

– Ну так деньги подействуют, Сантело, – сказал Алекс, оглядывая Джиану. – Итак, ты – англичанка.

Девушка поняла, что совершила непростительную ошибку и неуверенно залепетала по-французски:

– Non, monsieur, je suis francaise. Il faut… excusez-moi, s’il vous рlait[4]4
  Нет, месье, я француженка. Следовало бы… извините меня, пожалуйста (фр.).


[Закрыть].

– Нет, не извиняю, – продолжал Алекс по-английски. – Я хочу поговорить с тобой, Элен. Присаживайся.

Девушка испуганно посмотрела на него и села, согнув дрожащие колени.

– Итак, что юная англичанка, английская девственница делает в Риме, кроме того, что торгует собою?

– А что вы, американец, делаете в Риме? – ответила она на родном языке, поняв, что притворяться бесполезно.

– В противоположность тебе, моя дорогая, я не продаю, а покупаю, – насмешливо произнес он. – Вижу, ты распознала мой акцент.

Джиана заметила, что его черные глаза зажглись интересом. И вдруг она поняла, что не знает, как вести себя с ним, и от этого почувствовала себя еще более неуверенно. Она попыталась встать.

– С вашего позволения, сэр…

– Мы еще не поговорили, Элен, и ты останешься. Я этого хочу. Какого цвета твои настоящие волосы?

Джиана посмотрела ему в глаза и непроизвольным движением дотронулась до каштановых кудряшек.