Текст книги "Месть и любовь"

– За то время, что я не видела тебя, ты выросла, Хэтти. Надеюсь, с твоими выходными платьями все в порядке? Какой они длины? Лодыжки закрывают? Пойдем, милая, ты мне их сейчас покажешь. Я хочу убедиться, не нужно ли тебе пополнить свой гардероб. Дело в том, что у меня есть большое желание днем выбраться в магазины.

Поскольку Хэтти не видела благовидного предлога для отказа, ей не оставалось ничего другого, как согласиться показать невестке свой убогий гардероб. Она решила, что большой беды от этого не будет, в крайнем случае она услышит от нее упреки в дурном вкусе.

Для инспекции ее нарядов Луизе не понадобилось много времени. Вышедшие из моды платья произвели на нее ошеломляющее впечатление. Она терялась в догадках, в каком именно платье Хэтти ходила на все те вечера, о которых только что рассказывала. Однако, зная, что Хэтти так же, как сэр Джон, обладает болезненным чувством гордости, она воздержалась от расспросов. Но для себя решила, что сегодня же отведет Хэтти в салон дамской одежды под видом того, что сама нуждается в паре новых платьев. При этом она не подозревала, сколь несправедливо она упрекала – естественно, в душе – сэра Арчибальда, который, по ее мнению, не выделял Хэтти достаточных средств для надлежащей экипировки. Она не могла взять в толк, как этот человек мог потерять всякие представления о реальности. Как мог он не понимать, что нельзя выпускать молодую леди впервые в общество в таком виде, словно ее только вчера привезли из деревни и не потрудились переодеть? Конечно же, он не думал об этом.

Хэтти ничуть не обиделась, выслушав предложение леди Луизы. Она прекрасно понимала благие намерения золовки, пораженной ее убогими нарядами, но у нее не нашлось оправданий. Не могла же она признаться, что одежда лорда Гарри требует очень больших затрат. И разве могла она поведать ей свои соображения насчет мисс Генриетты, которая не стоила и пенса? Кто она, в конце концов, эта Генриетта Ролланд? Какая-то мышка-норушка. Хватит с нее пары очков, горохового платья и такого же чепца.

Но стоило им усесться в экипаж сэра Арчибальда, чтобы отправиться к мадам Бриджит, как на Хэтти напал страх. Она подумала, что может встретить там кого-либо из гостей, присутствовавших на той вечеринке у леди Мелбери. Однако в ее безвыходном положении оставалось только уповать на милость Божию. Может быть, ни леди Мелбери, ни ее гости не удостоят своим вниманием сие заведение именно в этот день. По прибытии в небольшой изысканного вида салон на Бонд-стрит Хэтти немедленно обшарила глазами все прилавки с модной одеждой, также не упустив из виду ни одного закутка. Не найдя среди посетителей никого, кто мог бы ее узнать, она немного успокоилась. Хэтти решила, что ей просто повезло, потому что салон находился далеко от центра.

Едва она приблизилась к небесно-голубому атласному платью с глубоким декольте, как к ней подошла мадам Бриджит и стала уверять, что оно преобразит ее и, что она будет выглядеть в нем как принцесса голубой крови.

– Да-да, я не преувеличиваю, – приговаривала мадам, – это именно то, что нужно такой молодой леди, как вы. При вашем росте и настоящей королевской стати.

– Ну вот и хорошо, – с радостью поддержала ее Луиза, – мы берем его. – И, обращаясь к Хэтти, сказала: – Знаешь, дорогая, позволь мне сделать тебе подарок. В конце концов, я ничего не дарила тебе в этот раз на день рождения.

На самом деле это было не так, но Луиза умышленно солгала, рассчитывая, что Хэтти об этом забыла.

И Хэтти таки забыла. А что ей оставалось делать? Если бы лорд Гарри мог поскорее развязать себе руки с этой вендеттой, тогда Генриетта Ролланд предстала бы перед обществом во всей своей красе. Только тогда она могла бы носить эти замечательные платья.

Когда обе леди вернулись в особняк сэра Арчибальда, они застали сэра Джона в гостиной в строгом вечернем костюме. На шее у него красовался безупречно завязанный платок – заслуга его педантичного камердинера Планшара. Леди Луиза не могла оторвать от мужа влюбленных глаз, видимо, находя его внешность поистине неотразимой. Однако, похоже, и Хэтти думала точно так же.

– О чудо! Джек, ты и в самом деле дьявольски красив. Он снисходительно смотрел на нее с высоты своего гигантского роста и улыбался ослепительной белозубой улыбкой.

– Ты так считаешь, малютка? Может быть, ты и права. Но скажите мне вы обе, что вы делали в городе столько времени? Я полагаю, что после вашего похода у меня за душой не осталось ни гроша.

– Думаю, что пару грошей мы тебе, так и быть, оставили, – успокоила его Луиза.

– А я обещаю, что мы отберем у тебя и эти крохи если будешь нападать на нас, – сказала Хэтти. – Пока что твои деньги потрачены только на подарок мне. Подарок на мой день рождения, про который ты забыл. – Хэтти выпрямилась и пристально посмотрела ему в глаза, вскинув и слегка повернув голову; ей показалось, что в его улыбке было что-то плутоватое. – Так-так, Джек. А что ты делал все это время? Признавайся немедленно, иначе живым тебе отсюда не уйти.

Он стал усердно спихивать ногтем какую-то невидимую пылинку с рукава, явно не торопясь с ответом.

– Я? Я… ждал вас, дорогая сестрица. Я так рад, что вы вовремя вернулись домой и теперь ты сможешь принарядиться. Хм… я бы даже сказал – больше, чем просто принарядиться. Я бы хотел видеть тебя очень красивой.

– Красивой? Зачем? Что все это значит? Сейчас же говори, что у тебя на уме! Слышишь, Джек?

– Ну, если ты так настаиваешь, милая… Сегодня вечером у нас будет гость. Не беспокойся, я предупредил миссис Миллер, и она уже распорядилась на кухне. Я полагаю, что и ты, и Лу будете довольны, когда увидите нашего гостя.

– Прекрати эти дурацкие шутки, Джек. Сознавайся, кого ты пригласил на обед? – не унималась Хэтти, тыча пальцем в богатырскую грудь брата. – Ну что за глупая улыбка у тебя на лице? Говори! Или я прикажу Луизе получше заняться тобой, чтобы ты действительно стал ручным.

– Ну, так и быть. Я пригласил Джейсона пообедать с нами. Хэтти наморщила лоб. Она не могла припомнить ни одного знакомого джентльмена, которого бы звали Джейсон. Зато Луиза, к ее удивлению, от радости бросилась мужу на шею:

– О, Джек, как замечательно. Мы не виделись с ним тысячу лет. Как он чувствует себя? Он хоть немного оправился после той трагедии?

– Не могу сказать, Лу. Мне трудно судить. Сама увидишь. По нескрываемому восторгу, буквально охватившему жену, сэр Джон понял, что она одобрительно относится к этому замыслу со сватовством. Должно быть, его собственные глаза в тот миг светились не меньшим восторгом.

– Джейсон? Кто это? – Хэтти в нетерпении топнула ногой. Сэр Джон сначала как будто слегка удивился, потом понимающе кивнул:

– Ты, верно, еще не встречалась с ним, Хэтти. Он совсем недавно возвратился в Лондон. А когда мы подружились с ним, ты еще ходила в школу. Это Джейсон Кэвендер, маркиз де Оберлон.

– Лорд Оберлон, – машинально повторила она упавшим голосом, едва не лишившись дара речи. И тут же повторила: – Лорд Оберлон. Ты знаком с маркизом, Джек? Скажи, откуда вы знаете друг друга?

– А-а, значит, ты не знаешь, что Джейсон Кэвендер и Джек были закадычными друзьями? – спросила Луиза. – Они учились в Оксфорде, в одном колледже.

Хэтти мотала головой, пытаясь показать, что ничего не понимает.

– В таком случае лорд Оберлон должен был знать и Дэмиана? – спросила она, наконец, уже полностью владея собой.

– Разумеется, – подтвердил сэр Джон. – Не так хорошо как я, но знал. Как-никак их разделяли, ну, наверное, лет пять. После того как мы с Лу поженились и уехали в Херефордшир, он обещал мне присматривать за Дэмианом. Джейсон – отличный парень. Жаль, что ему так не повезло.

«Боже милосердный! – воскликнула про себя Хэтти. – Как же Джек мог так жестоко ошибаться? Как же он мог считать своим другом столь недостойного человека? Что за чудовищная слепота? Неужели он лишился разума?» Она потеряла самообладание, и слова сами собой вырвались у нее:

– Да как ты посмел звать сюда этого лорда Оберлона? Я хозяйка в этом доме. И ты не имел никакого права, черт побери, приглашать кого бы то ни было без моего ведома.

Луиза открыла рот от изумления.

– Хорошо, – продолжала Хэтти. – Что сделано, то сделано. Раз уж ты, Джек, позвал этого презренного человека в наш дом, пусть приходит. Приглашения назад не заберешь. Но имей в виду, меня здесь не будет. Я не желаю иметь с ним никаких дел. Слышишь, Джек?

Вдруг она замолчала, видимо, осознав, что зашла слишком далеко. Сэр Джон и леди Луиза стояли с открытыми ртами и смотрели на нее немигающими глазами.

Первым пришел в себя сэр Джон:

– Что за чепуха, черт возьми? О чем ты говоришь, Хэтти? Как можно так набрасываться на человека, которого ты в глаза не видела? То, что ты позволяешь себе, девочка, переходит все границы. Почему ты считаешь его презренным человеком? Ведь это несусветная чушь.

Слова брата несколько охладили ее пыл. Она сделала глубокий вдох и, сдерживая волнение, сказала:

– Пожалуйста, простите мне мою несдержанность, и ты, Джек, и ты, Луиза. Право же, я готова заочно принести свои извинения лорду Оберлону, – сказала она, пятясь к двери. – К сожалению, мне придется оставить вас одних. Сегодняшний вечер у меня занят. Я уже договорилась с друзьями. Мне пора идти, я должна успеть переодеться. Надеюсь, что буду дома не слишком поздно. Но вы не ждите меня. Увидимся завтра утром.

– Хэтти, подожди минутку. Мы же только что приехали, – попыталась остановить ее Луиза. – И потом… можно же как-то оповестить твоих друзей… послать к ним…

Однако Хэтти не стала ее слушать:

– Мне очень жаль, Луиза. Но поверь, я не могу ничего отменить. Мы условились давно и окончательно. Я должна быть там.

Хэтти заметила, как лицо брата заполыхало от гнева, и, не дожидаясь, когда он потребует от нее дальнейших разъяснений, быстро подобрала подол платья и упорхнула из гостиной.

– Ну и дела! Заварили вы кашу, – сказала Милли, выслушав рассказ Хэтти. – Но другого выхода нет. Конечно, вам нужно уходить, мисс Хэтти. Надо думать, маркиз неглупый человек. Он, несомненно, узнает вас или, во всяком случае, начнет присматриваться к вам. И скажи он вам что-либо не так, вы уж точно не станете держать язык за зубами. Не приведи Бог такому случиться. Но при таком раскладе я не удивлюсь, если Генриетта Ролланд вызовет его на дуэль.

– Вы, безусловно, правы, Милли.

Не успела Хэтти выговорить это, как внезапный настойчивый стук в дверь заставил ее резко обернуться. Она услышала голос Луизы:

– Хэтти, голубушка. Можешь ты уделить мне хотя бы минутку?

Хэтти заставила себя забыть всякую жалость.

– Извини, Луиза, не могу. Я спешу. Боюсь опоздать. Пожалуйста, пойми меня, – добавила она умоляющим тоном, – дай мне собраться. Я загляну к тебе утром.

Она слышала, как тяжело вздохнула Луиза, и без труда представила себе ее тревожно-огорченное лицо. Однако она не двинулась с места и не произнесла ни слова, пока звуки шагов Луизы не затихли в глубине коридора.

При мысли о предстоящем визите маркиза она чертыхнулась вслух. Он предстал в ее воображении так же ясно, как накануне вечером. Лорд Гарри холодно и скрупулезно старался вывести его из себя своими изощренными оскорблениями, но они, казалось, совсем не задевали этого негодяя. Интересно, узнал бы он ее, оказавшись у них в гостях, сидя с ней за одним столом как с Генриеттой Ролланд? В этом у нее, увы, не было сомнений. Спокойный голос Милли вывел ее из забытья:

– Если вы задержитесь еще немного, то столкнетесь на пороге с лордом Оберлоном. Вот это будет сценка!

Через десять минут, закутавшись в накидку и опасливо озираясь, Хэтти выскользнула из двери спальни. Вокруг было пусто. Должно быть, Джек и Луиза еще оставались в своей комнате или ожидали маркиза внизу. Она неслышно сбежала по лестнице черного хода и остановилась у бокового выхода.

– Оставайтесь здесь, госпожа, – сказала Милли, шедшая за ней по пятам. – Сейчас я сбегаю за экипажем.

Горничная тут же исчезла.

Пока Хэтти нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, со стороны парадного входа послышался звук подъехавшего экипажа.

– Тсс, – предостерегающе зашипела подоспевшая Милли, – теперь выходите, мисс Хэтти.

Хэтти выскочила из своего укрытия и поспешила к ожидавшему ее за углом экипажу.

– Будьте осторожны, мисс Хэтти, – напутствовала ее Милли. – Не беспокойтесь, я обязательно дождусь вас, как бы поздно ни было. Буду встречать вас с черного хода, на прежнем месте, внутри.

Глава 14

Визит маркиза Оберлона стал поистине торжественным событием в доме сэра Арчибальда. Первым гостя встретил Гримпстон. Он приветствовал его с необыкновенным почтением, согнувшись в поклоне даже больше, чем позволяла ему его нездоровая спина. Сознавая исключительную честь, которую своим посещением столь высокопоставленная особа оказывала хозяину дома, он без доклада повел маркиза в гостиную.

– Их светлость маркиз де Оберлон, – объявил он громко и торжественно.

Сэр Джон и леди Луиза от неожиданности вздрогнули и с некоторым смущением посмотрели на вошедшего, потому что в тот момент как раз говорили о нем.

Луиза мгновенно оправилась от замешательства и вскочила с дивана:

– Джейсон, наконец-то. Молодец, что пришли. Как я рада снова видеть вас.

– Вы, как всегда, очаровательны, Луиза, – тихо сказал он ей на ухо, привлекая ее к себе обеими руками. – Зачем вам этот нескладный верзила? Не пора ли бросить его и убежать со мной?

Сэр Джон со снисходительным видом наблюдал за этой невинной сценкой. Потом сделал несколько шагов навстречу Джейсону Кэвендеру и крепко сжал ему руку:

– Смотрите не ошибитесь, Джейсон. Красота обманчива. Как бы вам не пришлось очень скоро стоять у моих дверей и умолять меня взять ее обратно. Поверьте мне, не каждому захочется на глазах у всех гарцевать по Европе с дамой в интересном положении на буксире. Не говоря о том, что это еще и чертовски обременительно.

– Бог мой, что я слышу?! – воскликнул маркиз и вновь заключил Луизу в объятия, обнажив в ослепительной улыбке прекрасные белые зубы.

Его лицо, покрывшееся темным загаром под беспощадными лучами итальянского солнца, поражало своей красотой. И Луиза невольно подумала, что у Хэтти, должно быть, какое-то затмение в голове, раз она испытывает к нему столь неодолимое отвращение.

– Такое впечатление, что меня окружают одни будущие матери. Кейт Сен-Клер тоже собирается обзавестись потомством. Жюлъен сообщил мне об этом сегодня утром.

– Да, мы тоже знаем. Хэтти сказала, – выпалила Луиза и, бросив испуганный взгляд на мужа, тотчас прикусила язык.

– Хэтти? – переспросил маркиз, посмотрев сначала на нее, а затем поверх ее головы на сэра Джона.

– Моя младшая сестра, – коротко пояснил сэр Джон и поспешил предложить маркизу вина: – Как насчет стаканчика хереса, Джейсон?

– С удовольствием, – охотно согласился он, не подавая виду, что заметил ее промах. – Идите ко мне, Луиза. Не бойтесь, садитесь ближе. Ах, извините, я не учел кое-чего. Теперь единственный мужчина, обладающий исключительным правом приземлиться возле вас, это маленький Джон. Ну, рассказывайте, как вы тут поживаете?

Луиза залилась звонким смехом и шутливо ткнула его локтем. Беседа переключилась на ее пятилетнего наследника – маленького Джона. Маркиз вежливо согласился, что время течет необычайно быстро. Потом, медленно потягивая херес, сказал:

– У меня такое впечатление, что я своим появлением причинил вам какое-то неудобство. Если не считать вашего временного пребывания, кто-нибудь еще обитает в этом доме?

В этот момент как по заказу, будто на театральной сцене, дверь гостиной отворилась и вошел сэр Арчибальд. При виде маркиза с лица его тотчас исчезло привычное рассеянное выражение.

– А, мой мальчик, рад приветствовать тебя в моем доме. Как поживают твои дорогие матушка и сестра?

– Благодарю вас, сэр. Вполне прилично, та и другая, – сказал маркиз, вставая и пожимая руку сэру Арчибальду. – Вам, конечно, известно, что моя сестра Алисия вышла замуж за Генри Уортона прошлым летом.

Сэр Арчибальд, разумеется, не мог помнить об этом событии, как, должно быть, и о других событиях, не касающихся политики, однако мягким кивком подтвердил свою осведомленность:

– За Уортона? Сына Уальдо Уортона? Прекрасно. Отличная партия. Все Уортоны убежденные тори.

У маркиза сразу засосало под ложечкой. При таком повороте разговора сэр Арчибальд мог с радостью оседлать своего любимого конька. И тогда всей компании пришлось бы слушать его нескончаемый монолог о консерваторах. На помощь им всем пришла Луиза, и, как они скоро убедились, было бы грешно не оценить ее способностей.

За первым блюдом она ловко перевела разговор в русло их с Джеком предстоящей поездки в Париж. Сначала они поговорили о своих знакомых, с которыми собирались встретиться, потом незаметно перешли к беседе о Бурбонах. Перебрали всех Людовиков, поскольку речь зашла о национальных торжествах французского двора в данное время года. Пока они ели следующее блюдо, фаршированную рыбу под пряным соусом с вином, маркиз занимал их рассказами о достопримечательностях Италии. Исключительно из уважения к вежливым хозяевам он подробно описал впечатляющее зрелище древних руин, бесценные полотна с изображением Девы Марии с младенцем и прелести южного климата.

Сэр Джон был очень доволен отцом. Вопреки ожиданиям сэр Арчибальд задал лишь несколько деликатных вопросов, совершенно лишенных политической подоплеки. Оставшуюся часть обеда он вел себя так же безупречно, и к тому времени, когда Гримпстон предложил яблочные тарталетки, украшенные сверху взбитыми сливками, сэр Джон пришел просто в неописуемый восторг от своего отца.

– Что-то я хотел сказать? – вдруг спохватился сэр Арчибальд. – Ах да. Не зря мне показалось, что чего-то у нас не хватает. Где же наша милая Хэтти?

Луиза украдкой взглянула на мужа. Увидев, что рассчитывать на его помощь не придется, она приняла как можно более безмятежный и веселый вид и сказала:

– Хэтти сейчас в другом месте, сэр. В другой компании. Так у нее было условлено. Она выражала сожаление, что не могла остаться с нами, но была не в силах что-либо изменить.

– Куда она могла отправиться? Я что-то не припоминаю, чтобы она обсуждала со мной свои планы на сегодняшний вечер.

У сэра Джона не нашлось ничего другого, как скептически взглянуть на отца; он был готов поклясться, что тот вряд ли вспомнил бы, какого цвета волосы на голове его дочери, если бы его об этом спросили.

– По-моему, в «Ковент-Гарден», – поспешила вставить Луиза, едва не подавившись кусочком пирога.

Она хотела было подняться и выйти, сделав вид, что собирается хорошенько прокашляться. Но свекор знаком остановил ее. Он поднялся из-за стола и, обведя глазами их всех, улыбнулся своей неопределенной улыбкой.

– Надеюсь, молодые люди простят меня, – сказал он. – Дела! Накопилось много неотложных экономических вопросов. Премьер-министр просил меня разобраться. Увиливать от поручений не в моих правилах. Так что не обессудьте. Как ни жаль покидать такое приятное общество, надо идти.

Когда дверь за сэром Арчибальдом закрылась, сэр Джон, ухмыльнувшись, подмигнул жене.

– Ну вот, Луиза, теперь Джейсон воочию убедился, чем занята голова у моего отца, – сказал он и повернулся к маркизу: – Он не напоминает вам собственного дядюшку, Джейсон? Или лорд Мелбери менее истовый тори? По-моему, между ними есть сходство.

– О да, – согласился маркиз. – От его речей меня всегда клонит в сон. Я полагаю, Джек, мы уже изрядно выпили. Может, на сегодня достаточно? Да и по правде говоря, мне гораздо интереснее в компании с Луизой, чем с вами, старина.

– Будь осторожнее с ним, Лу. Он жуткий развратник, – сказал сэр Джон. – Наверное, я совершил ошибку. Лучше бы я и дальше прятал тебя в нашей глухомани, в Херефордшире, пока по Лондону рыщут вот такие молодчики.

Луиза наградила мужа насмешливым взглядом:

– Кто бы говорил, только не ты, Джек! Джейсон мне кое-что порассказал о тебе. Я думала, у меня уши отвалятся, пока слушала все это. Если б я узнала об этом раньше, когда ты еще только ухаживал за мной, тебе бы несдобровать.

– Ладно, молчу, молчу, – поспешно ретировался Джек, оставляя вдвоем хохочущих жену и друга.

Потом Луиза играла им сонату Моцарта. Позже они пили чай с изумительным лимонным кексом, являвшим собой верх кулинарного искусства повара.

– Сколько я вас помню, Луиза, вы никогда не умели лгать, – неожиданно сказал маркиз, откинувшись в кресле. – Пять минут назад вы упомянули «Ковент-Гарден». Чувствуется, что вы давно не были в Лондоне. Если бы вы провели здесь еще несколько дней, вы бы узнали, что пьесы, которые там идут, до крайности вульгарны. Неподходящий репертуар для молодой леди. Если я правильно понял Хэтти – молодая девушка?

– О да, – подтвердила Луиза.

Сэр Джон протянул руку к шее и ослабил узел шейного платка.

– Никак не могу понять одной вещи, Джейсон. Черт знает что! Весь вечер сижу и ломаю голову. Если хотите знать правду, то ни Лу, ни я понятия не имеем, куда ушла Хэтти.

Изогнутая бровь маркиза поднялась вверх на добрый дюйм.

– Можно узнать, сколько лет вашей сестре, Джек?

– Восемнадцать.

Поднятая бровь осталась на прежнем месте.

– Вот что мне не совсем ясно. По каким-то причинам, о которых не догадываемся ни я, ни Луиза, моя сестра испытывает к вам сильную неприязнь. Мы в полном недоумении, тем более что она, насколько нам известно, никогда не могла видеть вас, – продолжил озадаченный сэр Джон.

– Вот как. Это обстоятельство, однако, начинает меня беспокоить. Похоже, моя репутация падает день ото дня, – произнес маркиз, сразу вспомнив о лорде Гарри Монтейте. Но между этим молодым человеком и Генриеттой Ролланд была большая разница. Юнец не бегал от него, а, напротив, настойчиво искал встречи с ним. Поразмыслив с минуту, маркиз хотел сказать еще что-то, но промолчал.

– Погодите, кажется, я поняла, в чем тут дело, – неожиданно вспомнила Луиза – Хэтти рассказывала мне о той вечеринке, которую устраивала в Мелбери-хаусе ваша тетушка. Это было на прошлой неделе. Вы там были, Джейсон?

– Да. Ну и что вы хотите этим сказать, Луиза?

– А то, что вы могли чем-то обидеть ее. Неумышленно, разумеется. Вам, наверное, пришлось разговаривать с ней?

Маркиз потер длинными пальцами подбородок:

– Как выглядит ваша сестра, Джек?

– О, она такая хорошенькая. Веселая, бойкая и очень забавная. Словом, маленькая проказница. И совсем не похожа на этих постных кисейных барышень.

– Ах, Джек, ну что ты говоришь! Ты описываешь Хэтти такой, какой она была в пять лет. Джейсон, не слушайте его. Сейчас это уже взрослая девушка, красавица, гордость семьи. И никакая она не маленькая. Наоборот, довольно высокая и стройная. Попробуйте представить себе женский вариант Джека. Естественно, более миниатюрный и тонкий и с белокурыми волосами. Вот вам точный портрет Хэтти.

– У нее нос короче, чем у меня, – уточнил сэр Джон. – А голова на уровне моего подбородка.

– Но в общем и целом такая же великанша, как он, – заключила Луиза.

Маркиз вспомнил, что на вечеринке тетушка действительно просила его проявить внимание к мисс Ролланд. При этом она указала ему на чрезвычайно непривлекательную особу, сидевшую рядом с какой-то дуэньей. Он припомнил также, как направился к той молодой леди и как она тут же демонстративно отвернулась от него. Тогда он еще подумал, что она дурно воспитана. Затем в глазах у него встал отвратительный александрийский чепец немыслимого зеленоватого оттенка. И еще… ну конечно же, горохового цвета платье! Такое же гнусное, как чепец. Помнится, у него даже возникло минутное любопытство – не было ли ее лицо под стать гардеробу. Нет, та особа определенно не могла быть прелестной сестрой Джека.

Тогда почему он не видел ее? Если она похожа на Джека, то она не должна была остаться без поклонников.

– Вы говорите, она красавица, Луиза? – спросил маркиз, в раздумье растягивая слова.

– Да, она очаровательна. Неужели же вы не видели ее у вашей тетушки?

– К сожалению, нет. И теперь вообще ничего не понимаю. Молодая леди терпеть меня не может, в то время как мы с ней, оказывается, в глаза друг друга не видели. Чудеса, да и только! Если она писаная красавица, уверяю вас, я бы ее запомнил.

– Ну будет вам. Далась вам моя бедная сестричка! – сказал сэр Джон. – Не лучше ли и нам с вами, Джейсон, поговорить о тряпках. Откуда у вас этот щегольской шейный платок?

Пока в особняке сэра Арчибальда непринужденно и весело обсуждались капризы моды, Хэтти управлялась с холодным цыпленком.

– Да, Потсон, трудно будет выкрутиться. Как бы Луизе не вздумалось тащить меня с собой в Олмэк или подобные места. Боюсь, что до отъезда в Париж ей захочется побывать в высшем обществе, – сказала она, поднося салфетку к губам.

Потсон поставил поднос в буфет и мрачно заметил:

– Вот уж там-то вам не миновать встречи с лордом Оберлоном, особенно в Олмэке. И как это вы не столкнулись с ним сегодня, мисс Хэтти? Просто чудом. У меня кровь стынет в жилах, как только вспомню, что могло произойти. Вот напасти на мою голову. Завтра точно увижу еще клок седых волос.

В эту минуту кто-то постучал в наружную дверь. Хэтти вскочила на ноги и с тревогой посмотрела на слугу:

– Боже, кого еще нелегкая несет? Идите, Потсон, откройте. Никуда не уйдут от вас ваши седые волосы, потом сосчитаете. Хотя сколько можно заниматься этим? Я уже устала вам говорить, что они у вас сплошь седые. Поторопитесь, может быть, тогда найдете один черный волосок.

Хэтти быстро собрала свою одежду и юркнула в узенький коридорчик, отделявший небольшую гостиную от спальни лорда Гарри.

Оттуда она услышала голос Скадди:

– Приветствую вас, Потсон. Лорд Гарри у себя?

Хэтти моментально настроилась на новую роль.

– Привет, Скадди. Проходите в гостиную, – крикнула она низким голосом лорда Гарри. – Я сейчас выйду. Только оденусь. Потсон! Попотчуйте мистера Скаддимора прекрасным хересом.

Тем временем, стоя перед зеркалом, она старательно вывязывала «павильон» – элегантный и в то же время несложный фасон, подсмотренный ею в резиденции регента в Брайтоне. Пока ее руки порхали вокруг шеи, прилаживая складку за складкой, мозг лихорадочно работал над планом вечера, который ей предстояло провести со Скадди. Заманчивый и вместе с тем рискованный замысел созревал в ее голове. Обдумывая его, она сознательно предпочитала не застревать на его менее привлекательных сторонах и возможных нежелательных последствиях.

В своем плане Хэтти отталкивалась прежде всего от того, в чем была безусловно уверена: лорд Оберлон так или иначе будет занят весь вечер. Это обстоятельство развязывало ей руки. За несколько месяцев пребывания в мужском обществе она обратила внимание на то, что джентльмены склонны ревниво охранять своих любовниц. Многие из них, по ее наблюдениям, заявляли на них даже больше прав, нежели на жен. А что, если ей сейчас проявить себя точно так же, как нередко проявляли эти джентльмены? Что мешает ей посягнуть на собственность маркиза? Почему бы ей не вмешаться в его личную жизнь? Что может больше, чем это, разъярить его?

Хэтти взглянула на каминную полку с часами. Было только начало десятого. В ее распоряжении много времени. Уйма времени, решила она, зная, что сэр Джон и леди Луиза большие любители поболтать. Она отмела возникшие было угрызения совести оттого, что собирается прикрыться собственным братом во имя своего плана. В сравнении с вероломством лорда Оберлона ее намерения выглядели невинной шуткой, и в отличие от него она не лицемерила.

Натягивая сюртук, она подумала о Мелисанде. Незабываемое имя. И женщину, носившую его, тоже забыть невозможно. Хэтти видела ее два раза, но из того, что успела разглядеть в ее внешности, не смогла составить никакого представления о ее характере. Если Мелисанда окажется верной своему покровителю, то для Хэтти, то бишь лорда Гарри, этот вечер пропадет даром. Но предугадать это она, увы, не могла. Она еще раз взглянула на себя в зеркало и подмигнула смотревшему на нее лорду Гарри.

Поначалу, услышав о предстоящем визите неизвестно к кому, мистер Скаддимор слегка нахмурился. Но через секунду решил, что у него нет оснований отказываться: почему бы не прокатиться до Пемберли-стрит. Вскоре он уже сидел в экипаже рядом с другом.

– Скажете вы, наконец, кто у вас там живет, на Пемберли-стрит? Если это ваша любовница, то какого черта я потащусь туда? Понятия не имею, о чем с ней говорить.

Однако Скадди вел себя не вполне искренне. Он был польщен этим предложением и прекрасно понимал, что сэр Гарри с удовольствием занял бы его место и вдобавок приплатил бы гинею за такую честь. Неужели они и в самом деле едут к любовнице лорда Гарри? Скадди умирал от нетерпения. Он решил поскорее избавиться от посторонних мыслей, чтобы вместить побольше впечатлений от сегодняшнего вечера.

– Напрасно вы беспокоитесь, Скадди. Я не собираюсь везти вас к своей любовнице. Но мы действительно едем к женщине. И вдобавок очень красивой. Я хочу поближе познакомиться с ней, и ничего более.

«Тоже неплохо, – подумал Скадди, – интересно только, что за женщина?»

Экипаж скрипнул на повороте и въехал на Пемберли-стрит. Хэтти всматривалась в незнакомые места с невысокими аккуратными коттеджами, выстроившимися ровными рядами вдоль мощенной булыжником улицы, пока не узнала небольшой особнячок – резиденцию королевы Анны. Тогда она постучала своей коричневой тростью в крышу кареты. Кучер немедленно остановил лошадей, и Хэтти с довольной улыбкой спрыгнула на мостовую. Она бросила извозчику горсть монет и, не оборачиваясь, крикнула другу:

– Вылезайте, Скадди. Вас ждет интересный вечер.

Если бы Скадди знал, что очаровательный домик, куда собиралась ввести его Хэтти, снимает маркиз Оберлон, он ни за какие коврижки не вылез бы из кареты.

Поскольку в этот вечер Мелисанда не ждала маркиза, тем более после того, как накануне он учинил у нее чудовищный тарарам, она была одета по-домашнему. На ней был роскошный халат из зеленого шелка и газовой ткани. Таким образом, ее прелести были скорее обнажены, нежели прикрыты. На коленях у нее лежала изящная книжечка в красном кожаном переплете с золотым обрезом. По мере того как ее глаза скользили по странице, из груди у нее вырывались тоскливые вздохи.

Роман нагонял на нее скуку. Особенно ее раздражала наивная и сентиментальная героиня. Образ мыслей этой кисейной барышни, напрочь лишенной воли, был совершенно чужд ей самой. Кроме того, она недоумевала, зачем этой барышне надо было без конца падать в обморок. Она сравнила ее с собой и подумала: как бы вела себя такая целомудренная девушка, если бы среди ночи к ней в спальню ввалился лорд Оберлон? Представив эту сцену, она фыркнула: наверное, истошно кричала бы на весь квартал, а потом ушла бы в монастырь. В то же время, несмотря на столь скептическую оценку личности героини и ее поступков, Мелисанда испытывала к ней некоторую зависть. Такие противоречивые чувства были связаны с тем, что литературный герой, весьма бойкий современный человек, относился к той девице иначе. Видимо, сознавая, какая она хрупкая и незащищенная, он холил и лелеял ее. Казалось, что он обожал в ней именно ее безволие и женскую слабость.