Текст книги "Отброшенная в прошлое"

Адам вновь пробежал глазами пояснение к репродукции.

– Написано в 1545 году. А я думал, что Джейн Малт умерла в 1535 году. Ведь ты называла именно эту дату?

Лорен растерялась на минуту. Ее уверенность, с какой она рассказывала о людях, которые жили сотни лет назад, как о своих близких знакомых, уже начинал пугать его.

– Видимо, это что-то вроде мемориала… Он очень любил. Если только… Адам, как ты думаешь, а вдруг кто-нибудь спас ее из огня? Может, в последний момент Джейн заменили куклой, а?

– Ты фантазируешь, Лорен. Может, тебе следовало заняться сочинительством фантастических романов и зарабатывать этим на жизнь? У тебя очень богатое воображение.

– Ты сейчас похож на доктора Бьюмонта.

– Я просто говорю тебе то, что об этом думаю. Ты ведь спрашивала моего мнения, так ведь?

– Да, прости. Ты прав. Это просто рассуждения вслух… Не могу от них удержаться. Что, если Джейн удалось убежать?

– Не думаю, что это было возможно, – ответил Адам, намеренно подстраиваясь под тему Лорен, чтобы попытаться одолеть ее тем же оружием. – Я слышал о нескольких случаях того, как повешенные выживали. Либо узел распустился, либо веревка оборвалась. Но когда тебя сжигают – это конец. Причем Джейн Малт погибла вовсе не от самого огня. Она задохнулась в дыму. Выжить тут немыслимо.

Лорен смертельно побледнела, и это сказало ему, что он, пожалуй, зашел слишком далеко, и нужно быть более осторожным в выборе слов. Он совсем забыл, насколько сильно она отождествляет себя с Джейн…

– Страшная смерть, – проговорила она, невольно содрогнувшись, но тут же слабо улыбнулась, чтобы показать ему, что с ней все нормально.

– Такие были времена, – он взглянул на каталог еще раз. – Знаешь, кроме даты, здесь, похоже, есть еще одно несоответствие. Ты говоришь, что картина писалась при дворе? Но все твои грезы, насколько мне помнится, происходят в сельской глубинке Англии.

– Да, в Йоркшире, – улыбка Лорен стала несколько шире. – Мне недавно пришла в голову еще одна мысль. В «Книге пэров» Бурка не так уж подробно все расписано, но в ней по крайней мере указывается, что Морвелл-холл находится в Йоркшире. Я думаю, что это ныне часть Лидса. В шестнадцатом веке Лидс был не более чем захолустным торговым городишкой, но во времена промышленной революции он, должно быть, страшно разросся.

– Значит, возможно, что ты была на территории Морвелл-холла, когда потеряла память? Если это так, тогда понятно, почему ты так привязана к этому месту в своих видениях.

На его взгляд, это было самое логичное объяснение.

– Прошу прощения, Адам, но тут я не могу с тобой согласиться. Бурк указывал также, что Морвелл-холл сгорел дотла в 1726 году и с тех пор заново не отстраивался. С тех времен родовым имением стал небольшой и непретенциозный замок в Кенте.

Они долго и молча смотрели друг на друга.

– Что дальше? Ты говоришь, что больше не пойдешь к Бьюмонту… Но мы же не можем оставить дело так.

– Согласна.

– Я боюсь спрашивать, что у тебя на уме. И в самом деле, Лорен упрямо вздернула подбородок, а в ее взгляде чувствовалась неподдельная решимость.

– Все просто, – сказала она ему. – Я думаю, что пришло время серьезно исследовать возможность того, что в своей прошлой жизни я действительно была Джейн Малт.

Глава 12

Оптимизм, с которым она вошла в кабинет Адама в среду днем, совсем не походил на ту неуверенность, что в последний раз. Слава Богу, думала Лорен. Двумя днями раньше она была убеждена, что ее замужество в смертельной опасности. Позже Адам отказался от того, чтобы доказать правоту своих слов. Ее прошлое не имело значения, главным было их настоящее.

Он оторвался от своего доклада и улыбнулся ей.

– Привет, милая. Хорошо провела день в библиотеке?

– Великолепно, – она вся искрилась энтузиазмом и разве что не танцевала по комнате. – Я постоянно обнаруживаю всякие маленькие подробности о жизни в XVI веке, совершенно бесполезные, но забавные.

– Что-нибудь еще о Слифордах?

– В общем-то нет. И это огорчает меня, признаюсь, – она присела, улыбаясь, на стул, который Адам определил для своих клиентов, хотя в его кабинет редко заглядывали посетители. Он сам ходил на встречи с людьми, решившими воспользоваться его услугами.

– Мне удалось найти, что в 1686 году в конюшнях Лидса находилось 454 лошади, а его гостиницы были рассчитаны на 294 постояльца, но никакого упоминания о Морвелл-холле.

– В 1686 году? Слишком поздно. Более сотни лет от того периода, которым ты интересуешься.

– М-м-м… Я обнаружила, что количество людских прихожан в XVI веке приблизительно составляло три тысячи душ. В 1982 году, последний год, за который мы смогли отыскать записи в колледжской библиотеке, его население достигло 716.100 человек.

– Слегка возросло, а? – Его нарочитый интерес являлся признаком напряженности. Лорен знала, что в глубине души Адаму была совершенно безразлична история Англии.

– Этот факт подтверждает теорию, что город поглотил Морвелл-холл, – важно сообщила она ему. – Только не могу еще доказать это.

Она также не могла доказать, что фатальная ссора между Уиллом Малтом и его женой вообще имела место, но она наткнулась на незнакомый эпитет, которым в очередной ссоре наградил ее Малт. Он обвинил ее в том, что она – «винчестерская гусыня». Поиски Лорен показали, что в XVI веке в Англии одним из наиболее злачных мест с борделями, называемыми в народе «птичниками», был Саутворк, находившийся под юрисдикцией епископа Винчестерского. Местных проституток называли поэтому «винчестерскими гусынями».

Адам сделал для себя пометку на одном из листов, захламлявших его стол, и спросил почти с искренним интересом:

– Как дела с другими твоими исследованиями? Что вам с Сандрой удалось узнать о реинкарнации?

Лорен помедлила с ответом. Она нечасто пыталась наставлять Адама, но сегодня у нее не оставалось выбора. Если она хочет, чтобы он сопровождал ее завтра вечером, ей необходимо было заставить его взглянуть на канал сознания, как на наименьшее из зол.

– Сандра выдвинула одну идею, о которой мы не думали прежде. Она считает, что я убегаю в подсознание от реальности. Это случается с человеком, настолько уставшим от жизни, что он не желает больше иметь с ней ничего общего. Тогда душевную пустоту заполняет другая личность. Человек просыпается со странным ощущением. Он заключен в свою прежнюю карму, но обладает совершенно иным сознанием.

Карандаш треснул в пальцах Адама при этих словах.

– Ты пытаешься мне сказать, будто Сандра думает, что ты – одержимая?

– Не совсем так, – Лорен не могла скрыть улыбки при виде серьезного выражения его лица. В конце концов, это может сработать. – Кажется, ты не клюнул на это объяснение? – Она подозревала, что даже его терпение имеет свои, пределы.

– Да никогда в жизни, – сердясь на самого себя и на безусловно заранее подготовленный ею сценарий, он выбросил в корзину обломки карандаша и потянулся в ящик за новым.

– Ладно. Я тоже так думаю, – она широко ему улыбнулась.

– Не надеюсь, что ты откажешься от поисков фактов своей прошлой жизни, – тяжело вздохнул Адам.

– А какие у тебя планы на завтрашний вечер? Его глаза подозрительно сузились:

– Почему ты спрашиваешь?

– Нас пригласила на коктейль Мэри-Ли Марли. Она замужем за одним из кузенов Карен Досетт.

– И? – Он продолжал поигрывать вторым карандашом. Лорен начала уже бояться, что и этот треснет, но продолжала.

– Мари-Ли Марли известна своими… экстраординарными способностями.

– Да? – Он отбросил карандаш в сторону, пока его не постигла судьба предшественника.

– Скажи-ка, а что думает Карен об этих… способностях?

– Карен думает, конечно, что Мари-Ли необычная женщина, – Лорен наклонилась вперед, улыбаясь вполне искренне. – Мне неудобно подводить Сандру. Она убедила Карен поручиться за меня Возможно, Карен считает, что у нас семейные проблемы, но…

– Поручиться за тебя? Разве не наоборот? Откуда ты знаешь, что эта Марли не какая-нибудь мошенница, пытающаяся быстро заработать на фальшивых спиритических сеансах?

– Во-первых, она не берет денег, а во-вторых, нас пригласили на вечеринку с коктейлями – неофициальная возможность познакомиться с ней и дать ей решить, хочет ли она работать со мной или нет.

Вся фигура Адама излучала скептицизм, пока он сидел откинувшись в кресле. Она почти что видела, как эта идея прокручивается у него в голове, балансируя между недоверием ко всему оккультному и его желанием сделать все, чтобы помочь Лорен успокоиться. По сравнению с ее описанием одержимых это звучало не так уж плохо.

– Не знаю, Лорен. Неужели ты в самом деле веришь, что эта женщина может растолковать твои сны?

– Я могу только надеяться на это. Сначала я думала, что реинкарнация – это не ответ. Теперь я больше ни в чем не уверена. Но я определенно знаю, что каким-то образом для меня будет облегчением узнать, что я в прошлой жизни была Джейн Малт. Тогда я могла бы забыть о расшифровке значений своих снов и продолжать свою жизнь. Это будет… завершением.

– Не может быть полного завершения, пока мы не узнаем подробности твоей прежней жизни в этом веке, – напомнил он ей. – Тебе необходимы ответы и на эти вопросы. Нам обоим это необходимо.

– Не настолько, насколько необходимо узнать правду о Джейн Малт. Ты пойдешь со мной, Адам? Не знаю почему, но мне кажется важным, чтобы ты встретился с Мэри-Ли Марли.

– Я пойду, – пообещал Адам. – Но не ожидай, что я буду в восторге от этого эксперимента.

– Все, что я прошу, чтобы ты не замыкался, – она вскочила и обошла вокруг стола, чтобы поцеловать его на прощанье. Она уже думала о том, как пойдет прямо домой с сознанием выполненного долга, но, дергая игриво кончик шелковистого уса Адама, она случайно бросила взгляд на листки, разбросанные по его столу. Один из них приковал ее внимание.

– Это – я!

Он поднял листок бумаги, держа его в руках так, чтобы им обоим был виден маленький рисунок.

– Я много рисовал тебя к последнее время. Думаю, ты постоянно занимала мои мысли.

– Но, Адам, ты изобразил меня в той же позе, как на портрете Неда Тирлинка. Ты это специально сделал?

– Не смеши. Я нарисовал это до того, как увидел ту репродукцию в каталоге.

– Правда?

– Правда. Это было утром, когда я беспокоился о том, как все пройдет у вас с Бьюмонтом.

Она не сомневалась в его словах, но эта новость наполнила ее неуютным чувством.

– Иди домой. Мне надо поработать. Увидимся через пару часов.

Лорен ушла, но карандашный рисунок остался у нее перед глазами. Придя домой, она тут же открыла каталог и принялась изучать фигуру служанки, пока у нее не зарябило в глазах. Она не была уверена, следует ли им отбросить версию совпадения. Если Адам не скопировал портрет, тогда было ли это доказательством тому, что предполагала Сандра в Нью-Йорке? Была ли Джейн одним из прообразов Лорен? Если так, подтверждало ли это теорию, что она и Джейн – две инкарнации одной души? Возродилась ли Джейн как Лорен?

Поморщившись, Лорен отложила, наконец, каталог в сторону и прошла в свою мастерскую, чтобы заняться делом, которым она долго пренебрегала. Все, что касалось ее прошлой жизни, с каждым днем становилось все более сложным и запутанным.

Разъяснится ли что-нибудь после визита к Мэри-Ли Марли или это создаст только дополнительные трудности?

Опасения Адама совершенно не оправдались. Если бы он не знал истинной цели этого сборища и если бы во фруктовом пунше присутствовал алкоголь, он смог бы поверить, что находится на обыкновенной коктейльной вечеринке. Вообще-то атмосфера здесь сильно походила на ту, что царила на одной из последних вечеринок, где он был. Тогда он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

Тот прием устраивался президентом Мэнского университета в Ламбертоне, и Адам был одним из пяти главных гостей к большому неудовольствию остальных четырех. Собрались, чтобы отметить новые публикации сотрудников университета. Книга Адама Райдера – «Система поощрений и наказаний для небольшой тюрьмы» – была выставлена наряду с солидными монографиями трех докторов философии и последним сборником стихов декана филологического факультета.

– Интересный декор, – шепнула Лорен.

Он что-то пробурчал в ответ. Интересный – не то слово. Вызывающий, возможно. Футуристический? Совсем непригодный для нормальной жизни, в этом он был уверен.

В огромной гостиной почти отсутствовала обычная мебель. Стоявшие там остроугольные предметы были либо черного, либо белого цвета, а столы – из стекла. Стены были также выкрашены белой краской, в одной из них был камин. В нем весело горел огонь, и Адам с Лорен, остановившиеся неподалеку, наслаждались теплом и запахом яблоневых поленьев. Над камином висела несуразно огромная акварель с изображением замка, все же каким-то образом подходившая к обстановке.

Сама Мэри-Ли Марли прогуливалась среди приглашенных ею гостей, излучая обаяние и демонстрируя свою начитанность. Она была с виду серенькой мышкой, такой невзрачной, что при иных обстоятельствах просто осталась бы незамеченной, Даже сейчас она почти не выделялась в толпе. На ней был черный брючный костюм из какой-то модной ткани и кружевная блузка, Удлиненный пиджак слегка скрадывал ее нормальную для среднего возраста полноту. Единственным украшением служил маленький кристалл на цепочке.

Глаза Адама сузились, когда она подошла к нему. Скептик-полицейский снова стал одерживать в нем верх. Перед визитом он успел проверить все, что было известно о Марли властям. Информация Лорен была достаточно точной. Она никогда не брала денег с тех, кто просил ее совета. Она не рекламировала свои услуги и не использовала свои способности для извлечения выгоды. По крайней мере об этом ничего не было известно местной полиции. Дэн сказал Адаму, что Мэри-Ли Марли делится своим даром исключительно по доброте душевной.

Адаму верилось в это с трудом, как и в то, что она вообще обладает каким-либо необыкновенным талантом. Любая психофизическая связь с отдаленным прошлым людей была, по его мнению, надувательством.

Мэри-Ли остановилась в нескольких шагах от Лорен, чтобы взглянуть на акварельный замок, который все еще изучала гостья.

– Красивая вещица, – произнесла хозяйка.

– Да, действительно, – вежливо согласилась Лорен. – Мне бы хотелось повесить ее уменьшенную копию у себя в гостиной.

– Художница живет совсем близко, в Окленде. Я буду рада дать вам ее имя и адрес..

– Вы получаете комиссионные, если мы купим что-нибудь у нее? – ляпнул Адам.

– Адам!

– Ваш муж очень подозрительный человек, Лорен Райдер.

– Вы разглядели это в своем кристалле? – не унимался Адам.

Лорен ткнула его под ребра, покраснев от смущения за его слишком саркастические замечания хозяйке вечера.

– Адам, ты же обещал.

– Извини.

Ради нее он поклялся перестать пререкаться с Мэри-Ли Марли, но продолжал относиться ко всему с молчаливым скептицизмом. Зато у Лорен было веры на двоих.

– Его слова не ранят меня, – заверила Лорен Мэри-Ли. – Я привыкла к недоверию. Отвечая на ваш вопрос, мистер Райдер, хочу сказать, что я не получаю ничего, кроме самоудовлетворения, от оказываемой помощи. Кроме того, я всегда советую людям смотреть пьесы в театре Монмаута, а в прошлом даже рекомендовала работу вашей жены одному клиенту, который интересовался текстильным дизайном.

Прежде чем Адам успел извиниться во второй раз, Мэри-Ли Марли утратила к нему всякий интерес. Она полностью сосредоточилась на Лорен. Ее рука повисла на мгновенье в воздухе и опустилась на плечо Лорен. Никакого другого физического контакта Мэри-Ли не требовалось. Глаза ее закрылись и тут же открылись снова. Она улыбнулась.

– В чем дело? – спросила Лорен. – Вы что-то чувствуете во мне?

– Я вижу долгий путь вашей кармы. Очень долгий. Самое дальнее, что я могу видеть.

– Боже!

– Рим, еще до рождества Христова. Вы были прачкой, – она сморщила нос. – Жуткая работа в то время. Они стирали в моче, знаете ли. Держали ее в огромных бочках.

Адам намерился вмешаться, но Лорен заговорила первой.

– Возможно, вы правы, – смущенное выражение появилось на ее лице, а голос стал глуше. – Я помню, что мы отмывали пятна и грязь с помощью порошка, сделанного из бычьей желчи, яичного белка, жженых квасцов, соли, фиалкового корня и мыла.

– Как интересно, – пробормотала Мэри-Ли. – Пожалуйста, продолжайте.

С обращенным вдаль взглядом Лорен подчинилась.

– Хотя вы ошибаетесь. Я не помню себя прачкой. Я вообще почти не занималась стиркой.

– Вы говорите не о Риме? Голос Лорен был таким же сонным, как и выражение ее лица.

– Конечно, нет. Это было в Морвелл-холле, и теперь я помню, там была одна потерявшая цвет простыня, которую нам поручили отбелить. Ее замочили с субботы до понедельника в густом зеленом настое овечьего помета в воде.

Адам поморщился и с трудом сдержался. Взгляд, брошенный им на Мэри-Ли Марли, показал, что та была всерьез поглощена беседой.

– Овечий помет! – воскликнула она восторженно. – Только подумайте.

– Годится только летний помет, – продолжала Лорен. – С понедельника до среды простыню надо было периодически мыть в пруду. В среду ее отбивали и оставляли мокнуть до четверга, а после высушивали.

– Летний помет, – повторила Мэри-Ли. – Дальше…

Лорен стряхнула руку Мэри-Ли и поежилась, словно от холода.

– В пятницу высушенную простыню клали в корыто и засыпали оленьим пометом. Поверху накладывали тонкий слой смеси из сушеной пролески, мальвы и полыни, а затем заливали крепким кипящим щелоком.

– А это помогало? – непроизвольно заинтересовался Адам. – Это отбеливало простыню?

– Не совсем.

Лорен улыбнулась. Адам подумал, что голубизну глаз его жены можно сравнить скорее с кобальтовыми цветами на фарфоровых тарелках, чем с живыми незабудками. Следующие ее слова убедили его, что она по-прежнему знает, кто она и где находится.

– Слава Богу, что у нас есть стиральная машина, сушка и «Клорокс».

– Следующая стадия заключалась в закрывании всей этой смеси и выдерживании ее до утра. Вы можете представить, какой был запах. Затем простыню расстилали по траве и поливали водой все утро, после чего снова повторялась процедура с пометом. И на следующий день то же самое. Потом простыню бросали в чистый щелок и вымачивали до понедельника, когда ее расстилали и мыли водой до тех пор, пока главная прачка не находила ее достаточно белой.

– Не удивительно, что стирали они нечасто. Голос был незнаком Адаму, и впервые с того момента, как Лорен заговорила, он понял, что все гости Мэри-Ли слушают их. Теперь у них появились вопросы, и Лорен стала на них отвечать. Когда она стала обсуждать лучший способ добывания из пролески ярко-желтой краски, Адам понял, что сейчас вот-вот нарушит данное им слово. Он отошел от собравшихся, чтобы не поддаться искушению подхватить Лорен и увести ее отсюда, спасти от тех странных вещей, которые с ней тут происходят.

Что-то было не так, но он не мог с точностью определить, что именно. Он абсолютно не доверял Мэри-Ли Марли. Убежденность, звучавшая в голосе Лорен, когда она болтала о технологии стирки времен Тюдоров, внушало ему чувство неуверенности в том, что происходит с женой. Прочитала ли она о бычьей желчи и летнем помете или ей это приснилось? Беспокоясь все большее том, что происходило в гостиной Мэри-Ли Марли, Адам вышел за дверь. Он остановился в раздумье посреди лужайки за домом. Он не мог найти ответов ни в нежном аромате, поднимавшемся от холодной земли, ни в темном октябрьском небе над головой. Оно только напомнило ему, что Хэллоуин[3]3
  Традиционный американский праздник, День Благодарения.


[Закрыть] не за горами. Ведьм и духов не существует. Никакой прошлой жизни тоже нет. Что бы ни заставляло Лорен вспоминать о прошлом, это не имело ничего общего с реинкарнацией.

Ты умираешь и попадаешь на небеса, черт побери. А может, и в ад, но ты не возвращаешься назад в образе собаки, или другого человека. Эта чушь слишком далеко зашла, решил Адам. Пора было брать Лорен и уходить.

– Не уверена, что гипноз поможет вам, – говорила Мэри-Ли Марли Лорен, когда Адам вошел в белую гостиную. – Конечно, мне бы хотелось попытаться. Я всегда рада оказать услугу, и у меня были определенные успехи в прошлом. Если я запишу на пленку наш сеанс, вы сможете прослушать запись позже, но я не могу гарантировать какие-либо результаты. Честно говоря, вы смущаете меня. Я не чувствую в вас прошлой жизни XVI века. Только ту, римскую.

– Это потому, что у нее не было прошлой жизни, – вмешался Адам, – но я тоже согласен, что гипноз будет лишь тратой времени, – он крепко взял Лорен за руку. – Пойдем, дорогая?

Мэри-Ли Марли протянула ему руку, заставляя пожать ее на прощанье. Она быстро окинула его любопытным и в то же время холодным взглядом.

– Странно, – пробормотала она, – я думала, что вы больше настроены на волну своей жены.

– Почему это?

Раздражение этой женщиной, решившей давать ему советы, проявилось в голосе Адама, ставшем вдруг хриплым. Он твердо решил не выходить из себя, но для этого требовались поистине нечеловеческие усилия.

Хозяйка вечера загадочно улыбнулась.

– Потому что вам понадобилось слишком много времени, чтобы найти се.

– Ты был невыносимо груб с миссис Марли, – сказала Лорен, когда некоторое время спустя они вошли в свой дом.

– Миссис Марли повезло, что я не осрамил ее перед всеми гостями.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что вся эта история с римской прачкой – полная ерунда и фальсификация.

– И моя история прачки тоже? Откуда же я ее узнала?

– Лорен…

– Ах, не обращай внимания! Этому нет объяснения. В том-то вся и проблема.

– Это означает, что ты отвергла идею реинкарнации в качестве ответа?

– Я боялась, что все не будет так просто. Я надеялась. Труднее всего вынести отсутствие любого объяснения тому, что происходит со мной.

– Ну, это уже кое-что, – согласился Адам. Его чувство облегчения от того, что Лорен не попала на удочку Мэри-Ли Марли, было таким очевидным, что она не удержалась от улыбки. Сама она считала, что эта женщина была совершенно искренней, но не собиралась спорить с Адамом. Просто это не было так важно.

– А что теперь? – спросил он, открывая холодильник и вынимая банку пива. Облокотившись на кухонную стойку, он вскрыл банку и сделал большой глоток.

– Я не решила, – картины ее жизни в XVI веке так часто возникали в мозгу, что почти стали частью ее нормальной каждодневной жизни. Она поначалу пыталась относиться к своим видениям как к психологическому символизму. Теперь же она отбросила всякую надежду, что ее прошлая жизнь в теле Джейн Малт подходила под эту категорию. – Видимо, продолжу исторические исследования.

Кроме того, она намеревалась серьезно взглянуть на возможности гипноза. Даже полиция время от времени пользовалась этой техникой, чтобы оживить память свидетелей. Лорен хотелось обсудить все с Адамом, но прежде чем она произнесла хоть слово, зазвонил телефон.

Адам поднял трубку, и как только Лорен услышала имя Дэвида, тотчас вышла из комнаты. Дэйв, «наш человек в Дэриене». Она не собиралась выслушивать новые неприятные подробности о потерянных в памяти годах, несмотря на свое любопытство.

Оказалось, Дэйв был не первым, кто задавал вопросы о Лорен Кендалл. Лет пять или шесть назад две женщины среднего возраста разыскивали ее в Дэриене. Одна из них, доложил Дэйв, возможно, англичанка. Но это Лорен уже знала.

Спустя некоторое время Адам нашел ее в своем кабинете наверху.

– Мой частный детектив нашел новую ниточку.

– Что-то о тех двух женщинах?

– К сожалению, нет. Расскажи мне снова, что Роб говорил о твоем разрыве с отцом.

Лорен скинула туфли. В одном из углов комнаты стояло уютное кресло, и она уселась в него, подогнув под себя ноги.

– Рассказывать особенно нечего. Очевидно, он просто перестал заниматься моим воспитанием, так сказать, умыл руки, и я уехала оканчивать школу в Англию.

– Похоже, твой отец умер вскоре после того, как ты потеряла память.

– Какая разница, раз он умер? Он мертв так же, как и моя мать. Никто из них не может дать нам ответа.

– Но твоя мачеха все еще жива и в добром здравии, по-прежнему живет в Дэриене, штат Коннектикут.

– У меня никогда не было мачехи.

– Почему ты так уверена?

– Роб никогда не говорил, что я рассказывала ему о своей мачехе. Доволен? Я бы никогда не упустила такой подробности.

С его губ непроизвольно слетел вопрос:

– Может, она – злая мачеха?

– Не знаю. Что же именно обнаружил Дэйв? Адам развернул крутящееся кресло, стоявшее напротив компьютера, и сел в него, вытянув ноги перед собой. Он задумчиво изучал носки своих черных ботинок, затем перевел взгляд на ее бледное лицо.

– У нас могут возникнуть некоторые проблемы с законом. Кажется, мое расследование открыло целое осиное гнездо.

– Продолжай.

– Дэйв наконец наткнулся на некролог о твоем отце в газете и обнаружил, что в списке значилось два родственника, а не один. О тебе было упомянуто, что ты находишься за границей по программе студенческого обмена. Другим родственником была названа вдова усопшего, Фиона Кендалл. Дэйву понадобилась пара дней, чтобы выследить ее. Она замужем. В третий раз. Сначала она не казалась сговорчивой. Затем Дэйв показал ей твое фото. Неожиданно она очень заинтересовалась тобой, особенно твоим доверительным фондом.

– А какое отношение к ней имеет доверительный фонд? Эти деньги моей матери, а не отца.

– Да, но, очевидно, твой отец оставался наследником в случае твоей смерти. Лорен спокойно смотрела на него:

– Но я ведь не умерла.

– Этого твоя мачеха и не требует, – от слов Адама повеяло холодом. – Дэйв говорит, она помахала твоим фото у него перед глазами и заявила, что ты не могла настолько измениться. Она говорит, что ты самозванка.

– Райдер Лорен, – назвалась она женщине, сидевшей за длинным столом в зале с зашторенными кабинками. Она проследила, как ее имя высветилось на экране компьютера, и взяла три бюллетеня для голосования из рук члена комиссии, сидевшего за тем же столом.

– Моя сестра подарила мне на день рождения шарф вашей работы, – сказала проверяющая, узнав Лорен. – Чудная вещица.

– Благодарю вас.

Лорен рассеянно подумала о своем последнем изделии с новым рисунком. Адам, видимо, прав. Оленьи туши, изображенные орнаментом по скатерти, не привлекут покупателей, даже самых заядлых охотников. Она зашла в одну из кабинок для голосования и с раздражением просмотрела бюллетени референдума. Их было слишком много, и все написаны языком, выше человеческого понимания.

К тому времени, когда она проголосовала и заскочила в магазин по дороге домой, в ее мозгу поблекло изображение мертвого оленя, но вспомнился охотничий пикник, также вытканный на гобелене в огромном холле йоркширского особняка Слифордов. Мысленно она изменяла костюмы, добавляя ярко-оранжевые жилеты и головные уборы. Она все еще улыбалась своим мыслям, сворачивая на широкую подъездную дорогу, ведущую к их дому.

Клены, окаймлявшие дорогу до первого поворота, стояли сейчас обнаженные, рябина вдоль второго поворота лишилась уже своих ярких гроздьев. Три яблони, росшие в ряд, завершали последний изгиб дороги, и две плакучие ивы затеняли вход во двор. Все было, как тогда, когда она уезжала, за исключением серебристой «БМВ», припаркованной перед домом.

Это определенно не охотник.

Лорен вылезла из своего тихоходного автомобильчика, оставив в нем покупки. Было достаточно холодно, и замороженная еда не успеет растаять. Четыре утра подряд земля покрывалась инеем, а прогноз на выходные обещал снег.

Из незнакомой машины вышла крупная черноволосая женщина, закутанная в меха, чей возраст колебался между пятьюдесятью и семьюдесятью годами. Лорен определенно ни разу не видела эту женщину и все равно без особого труда догадалась, кто она.

– Я полагаю, вы – миссис Инне? – Адам говорил, что фамилия Инне принадлежала ее третьему мужу.

Осуждающий взгляд женщины скользнул по Лорен.

– Правильно. Я уже была здесь прежде. Вы кое-что здесь достроили.

– Благодарю.

– Но вас хватило не на многое, – ее произношение принадлежало жительнице коннектикутского Золотого Побережья.

С преувеличенной вежливостью Лорен спросила:

– Я называла вас «мама», когда отец был жив?

– Значит, вы продолжаете настаивать, что вы – Лорен Кендалл? Это не сработает. У Лорен были кривые передние зубы.

– Это у меня коронки, – проинформировала ее Лорен, – хорошая работа, не правда ли?

В Бостоне она поставила коронки на все зубы. На этом настоял Роб, а она не задумывалась, почему, до сегодняшнего дня.

С телефонного звонка Дэйва пять дней назад события продолжали развиваться. Кажется, миссис Инне собиралась поднять шумиху. Адам предположил, что она надеется на долю наследства Лорен. Дэйв кое-что проверил и обнаружил, что Фиона Инне нуждалась в деньгах, в большой сумме, и как можно скорее, чтобы поддержать свой расточительный образ жизни. Считала ли она действительно, что Лорен – самозванка, или нет, было вопросом спорным. Она взглянула на фотографию Лорен и вспомнила, как трудно было общаться со своей падчерицей после смерти Хью Кендалла. Дэйв проговорился, что у Лорен была потеря памяти. Кроме того, насколько было известно, миссис Инне обвиняла Лорен в мошенничестве. Если ей удастся убедить окружного прокурора, то вскоре может быть возбуждено дело.

– Хотелось бы, чтобы вы отнеслись ко мне со всей серьезностью, миссис Райдер. За семнадцать лет вы получили очень много денег из фонда Лорен Кендалл, а также пользуетесь этим домом, – она выразительно посмотрела на него, но Лорен решила, что лучше замерзнет насмерть, чем пригласит эту хищницу в свой дом.

– А почему вы решили, что у меня нет на это никаких прав?

– Из-за кошки, – коротко бросила Инне, и ее лицо искривилось в улыбке. – На фотографии, которую мне показали, вы держите на руках огромную пушистую кошку. Вы, дорогуша, не можете быть Лорен Кендалл. Моя падчерица страдала аллергией на кошек.

– У вас есть какое-нибудь доказательство? Медицинское свидетельство?

Как раз в то утро Адам узнавал насчет медицинских записей и результатов посещения зубного врача. Лорен не могла вспомнить свои детские болезни, а впервые в своей памяти сдавала кровь на анализ при подаче заявления о заключении брака.

Лорен затаила дыхание. Если миссис Инне и сумеет представить что-нибудь в подтверждение своих слов, она не могла сделать это немедленно. Адам предупреждал, что она будет уповать на угрозы и запугивания, и, кажется, не ошибся.

Лорен мрачно смотрела в лицо противницы.

– Признаюсь, я заинтригована, – сказала она наконец. – Допустим, я – самозванка. Чем это поможет вам? Все права только у настоящей Лорен.

– Думаю, это очевидно, – холодно сказала Фиона, закутываясь плотнее в шубу. – Невероятно, чтобы она осталась в живых. Иначе, почему вам так долго все сходило с рук? Сначала я докажу, что вы – не Лорен Кендалл. Потом объявлю настоящую Лорен умершей.