Текст книги "Возможно, на этот раз"

Глава 23

Пастор Гринли читал на кафедре какую-то проповедь о смерти и спасении. Джозеф, один из внуков Джона, приехавший из другого города, постоянно оглядывался через плечо и улыбался Мике, сидевшей в церкви на последнем ряду.

– У этого парня будет вывих шеи, – сказал Эндрю. – Это похороны. Даже я понимаю, что сейчас неподходящее время для флирта.

– Каждый по-разному справляется с горем, – ответила Мика, улыбаясь Джозефу, который опять оглянулся.

– Ты что, видишь что-то хорошее в каждом? – спросил Эндрю.

– Почти, – прошептала она.

– Она легче прощает тех, кто посимпатичнее, – добавила я.

– Наглая ложь, – отозвалась подруга.

Пара, сидевшая перед нами, обернулась и раздраженно на нас уставилась. Мы умолкли.

Проповедь была недолгой. После нее сын Джона произнес речь. Рядом с гробом стояла огромная фотография покойного. Я неотрывно глядела на нее, слушая рассказ о его жизни: служил в армии, прожил с женой пятьдесят четыре года, имел двух сыновей, одну дочь и восемь внуков. Он занимался волонтерством при госпитале для ветеранов; в молодости преодолел проблемы с алкоголем. Эти факты будто зачитывались из какого-то списка, и я, как, наверное, многие люди на похоронах, начала думать, какие пункты прочтут на моих похоронах. Нормально училась в школе; любила своего брата; все любили ее лучшую подругу; мечтала о жизни, которую не могла даже представить – настолько она была далекой и незнакомой.

– В его сердце всегда было особое место для неудачников, – проговорил сын Джона, возвращая меня в реальность, – вероятно, потому что он сам считал себя таковым. Поэтому он всегда заступался за них.

– Полагаю, это делает неудачницей тебя, – прошептал Эндрю. Я пихнула его в бок, и он охнул.

Мистер Фарнсворт закончил речь, слезно объявив, насколько он благодарен отцу, а потом сел на место.

Пастор Гринли снова встал.

– Сейчас мы направимся на кладбище. После погребения миссис Лоусон будет ждать гостей в своем доме на поминках.

Он завершил церемонию молитвой, и все начали уходить. Эндрю было пошел к двери с остальными, но остановился, когда ни я, ни Мика не последовали за ним.

– Нужно принести цветы, – сказала Мика.

– А, точно. – Он вернулся.

Джозеф направился к двери между церковных лавок и, проходя мимо нас, подмигнул Мике. Я гневно зыркнула на него, и Эндрю издал смешок.

Окинув взглядом людей, двигающихся к выходу, я не заметила среди них Кайла. Его не было и на самой церемонии.

Последние гости покинули церковь, и внутри остались только мы. Мика взяла цветы с кафедры, а я пошла за теми, что остались лежать на алтаре у стены.

– Эм… – протянул Эндрю.

– Что? – спросила я.

– Сдается мне, семья кое-что забыла.

– Что? – повторила я, подходя к нему ближе. И тут меня озарило. – Ох.

Гроб так и стоял посреди помещения на колесах; огромная фотография Джона и венок обрамляли его с обеих сторон.

– Это они забыли? – спросила Мика. – Разве этим не должны заниматься носильщики? Это же их работа.

– Может быть, семья забыла назначить носильщиков, – сказала я. – Или они решили, что их помощь понадобится только на кладбище?

– Я уверен, что снаружи стоит катафалк, – сказал Эндрю. – Не уедет же он без гроба.

– А знаешь, кто за рулем катафалка? – спросила Мика.

Я закрыла лицо рукой.

– Ох блин, ты права. Гарри.

– А с Гарри что не так? – спросил Эндрю.

– Он не от мира сего, – пояснила я. – Собственное имя забудет, если его вдруг спросят.

Когда мы вышли на улицу, последняя машина уже отъехала с парковки. Остался только цветочный фургон.

– А может, мы… – начал Эндрю, глядя в сторону фургона.

– Нет, – отрезала я.

Эндрю скрестил руки на груди.

– А почему нет? Пока они доберутся до кладбища, обнаружат свою ошибку и вернутся, пройдет целая вечность. На улице жара. Жара и сырость. Ты правда хочешь, чтобы все в такую погоду дожидались мистера Фарнсворта?

– Мы даже втроем не поднимем гроб, – сказала я.

– Он на колесах, – сказала Мика. Почему ей всегда надо встать на его сторону? Даже в таких дурацких ситуациях. – И до кладбища всего двадцать пять минут езды.

– Я знаю, сколько ехать до кладбища, – сказала я. – И они поймут, что что-то не так, прежде, чем доберутся туда.

У Эндрю на лице было буквально написано: «Ну конечно, ты просто трусишь», а у Мики: «Ничего они не поймут».

Я шумно выдохнула.

– Хорошо, – сказала я. – Давайте посмотрим, тяжело ли сдвинуть его с места.

Эндрю ухмыльнулся, как будто у него получилось мной манипулировать. Как бы не так. Меня убедили только логические доводы Мики.

Гроб оказалось на удивление легко отвезти к дверям и вниз на улицу. Проблема возникла, когда мы добрались до фургона. Его двери были выше, чем гроб. Я принялась доставать наружу ведра и мусорные корзины, чтобы освободить место.

– Мне кажется, тут должен быть способ поднять или опустить колеса, – пробормотал Эндрю, нагибаясь.

– Как у офисного кресла? – спросила я.

– Да, вроде того, всезнайка.

Несмотря на абсолютную уверенность Эндрю в своих гробологических познаниях, он не смог обнаружить рычаг, в существовании которого ни на секунду не сомневался.

– Что ж, мы попытались, – сказала я.

– Неужели это конец? – громко произнесла Мика.

Эндрю указал пальцем на гроб.

– Я мог бы попробовать встать сзади, вы бы приподняли переднюю часть с боков, а потом я бы снизу подтолкнул гроб внутрь фургона спиной?

– Подтолкнул бы снизу спиной? – переспросила я. – Окей, да, давай посмотрим, что получится.

Эндрю скрестил руки на груди.

– Она хочет, чтобы меня раздавило. Гробом.

– Это была твоя идея, – парировала я. – Я просто с ней согласилась.

– Представляя в красках, как тебя раздавит, – добавила Мика.

– Так мы попробуем или нет?

Мы встали, как предложил Эндрю. Сам он подошел к гробу, прислонившись спиной к его нижней части.

– Готовы? – Он помедлил. – Вы же правда собираетесь попробовать, так?

Я рассмеялась, и Мика вместе со мной.

– Я серьезно спросил, – сказал Эндрю.

– Мы попытаемся! – воскликнула подруга.

На мгновение я почувствовала укол совести из-за нашего поведения. В конце концов, в этом гробу на самом деле лежал покойник. Но потом меня осенило.

– Джону бы вся эта ситуация показалась просто уморительной, – сказала я. Перед глазами вдруг пронеслись картинки: как он ест тот крошечный десерт, как отчитывает Эндрю. Его довольное улыбающееся лицо. Его ясные, сияющие глаза. И вдруг я поняла, что плачу.

– Соф, – Мика обошла гроб и обняла меня за плечи – безотказный способ заставить меня мгновенно почувствовать себя немного лучше. – Что такое?

– Ее единственный кавалер скончался, – ответил Эндрю.

– Серьезно, – сказала ему Мика, – думаешь, сейчас подходящее время?

– Я просто пытался разрядить обстановку.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Осознание смерти Джона наконец накрыло меня с головой. Успел ли он сделать все, что хотел? Чувствовал ли, что никто не понимает его? Не поддерживает его? Был ли он готов уйти?

– Я в порядке. В порядке, – шмыгнула я, вытирая глаза.

– Точно? – спросила Мика. Она, конечно, видела, как я плачу, но случаи эти были довольно редки.

Я кивнула. Заметив боковым зрением, как к часовне подъезжает какая-то машина, я выпрямилась, снова вытерла глаза и оглянулась. Там остановился длинный черный катафалк.

Гарри опустил окно. У него было беззаботное лицо.

– Да, вот эту штуку мы и забыли.

– Правда, что ли? – спросила Мика.

Гарри выскочил наружу и, как ни в чем ни бывало, засунул гроб внутрь катафалка. То, что колеса находились ровно на том уровне, что и пол в машине, действительно было серьезным подспорьем.

– Пока, Мика. До встречи, Соф, – сказал он, сел обратно за руль и уехал.

– Я что, невидимка? – спросил Эндрю, присаживаясь на пол фургона.

– Он просто не знал, как тебя зовут, – сказала я. – Поэтому игнорировать тебя было вежливее.

Мика закатила глаза.

– Это не так. – Она окинула Эндрю взглядом. – Ты просто местная знаменитость, поэтому люди стесняются обращаться к тебе, как к знакомому.

Я фыркнула.

– Но это правда! – воскликнула Мика.

Я провожала катафалк взглядом, пока он не исчез из виду.

– Ты как? – спросила подруга.

У меня не было возможности раздумывать об этом странном нервном срыве, который сейчас почему-то происходил со мной.

– Цветы тоже должны быть на кладбище, – проговорила я.

– Тогда надо их отвезти. – Мика направилась обратно к церкви.

Эндрю немного замешкался. Он задержался, стоя рядом со мной, как будто хотел что-то мне сказать.

– Не время меня анализировать, – сказала я ему. – Держи свои мысли при себе.

Он пожал плечами и последовал за Микой.

Глава 24

Похороны удивительным образом прошли совсем без происшествий. Было жарко, немного печально, но довольно обыденно. Сейчас все были в доме миссис Лоусон. Я стояла одна посреди переполненной гостиной. Мика и Эндрю приехали сюда вместе со мной, но сейчас я не могла их найти и уже готовилась ехать домой.

– Соф. – Кто-то тронул меня за плечо, и, обернувшись, я увидела Кайла.

– О, ты здесь. – Честно, эти слова я говорила ему куда чаще нормы. Было ли это странно, что я всегда удивлялась, увидев его где-нибудь? – В смысле, я не видела тебя в церкви.

– Да, я не смог прийти. У нас была репетиция. – Он кивнул в сторону Джоди, которая стояла у стола и наполняла едой тарелку. Брайса и Линкольна, впрочем, видно не было. – Ты здесь одна?

– Нет, я… с друзьями, – ответила я. Было бы очень мило со стороны этих самых друзей появиться рядом со мной, чтобы мне не пришлось выглядеть так жалко. Но Эндрю, судя по всему, появлялся только тогда, когда мне этого меньше всего хотелось.

– Супер, – сказал Кайл. – Пойду возьму себе что-нибудь поесть.

– Окей. Веселого вечера. – Веселого?

Он неловко улыбнулся мне и присоединился к Джоди. Мы уже трижды ходили на свидания, так почему все разговоры по-прежнему были такими неловкими? Я пробралась сквозь толпу и вышла на задний двор. Там было пусто, только на крыльце стояла пара диванов да висели качели. Я выбрала качели.

Буквально пару минут спустя из дома вышел Эндрю с тарелкой еды. Ну конечно, сейчас-то он появился.

– Сначала я не мог понять, почему все набились в дом, а сюда не выходят, – сказал он. – Но потом духота накрыла меня, и я все прекрасно понял.

– Да, тут жарко, – согласилась я. Он сел рядом; качели слегка пошевелились.

– Где Мика? – спросила я.

– Я видел, как она говорила с Лэнсом, – ответил он.

– О, хорошо.

– Они друг другу нравятся, верно? – проговорил Эндрю. – Скажи, я не один это замечаю?

Я издала смешок, радуясь, что не единственная об этом подумала.

– Они уже однажды встречались. Ты знаешь, какая Мика упрямая. Может, хоть у тебя получится убедить ее.

– Я пару раз это упоминал, но ты права, она сразу меня затыкает. – Он посмотрел на свою тарелку. – Что ж, тренер по этикету, сколько времени принято оставаться на поминках?

– Мы уже отсидели свое. Нужно только дождаться Мику.

– Наверное, стоит дать ей время, учитывая, с кем она разговаривает. – Он взял в рот ложку амброзии. – Что это такое? – спросил он с полным ртом фруктового салата.

– Десерт, притворяющийся полезным.

Он кивнул.

– А вот эти маленькие кусочки?

Я оглядела остатки на его тарелке.

– Понятия не имею. Может, кокос?

– Это не кокос. Попробуй. – Он собрал немного в ложку и предложил мне. Я была не в настроении спорить. Съев салат с ложки, я подержала его во рту, а потом спросила:

– Вишни? Ты их чувствуешь?

– А, наверное. Я не фанат коктейльных вишенок.

– С ними всегда так: люди либо их обожают, либо терпеть не могут. Как кориандр.

– Или пекановый пай.

– Пекановый пай? – переспросила я. – О нем и спорить нечего. А если хочешь поспорить, то ты просто не пробовал… – Я умолкла, чувствуя, что опять прозвучу, как провинциалка.

– Чей пекановый пай мне стоит попробовать?

– Неважно. Ты ее не знаешь.

Он медленно кивнул и, несмотря на провозглашенную ненависть к коктейльным вишенкам, продолжил есть салат.

– Ты веришь в загробную жизнь? – вдруг спросил он.

– От пеканового пая к загробной жизни? Ничего себе скачок.

– Похороны.

– Да.

– Да – ты веришь в загробную жизнь? Или да – похороны?

– Да, я верю в загробную жизнь. – Я помолчала, глядя на облака. – Я не знаю, из чего она состоит, но я верю, что у всех нас есть душа, что-то, что делает нас самими собой. Помню, когда моя бабушка умерла, я смотрела на ее тело и думала, что чего-то не хватает, что она – это больше не она. – Я посмотрела на него краем глаза. – А ты?

– Я согласен.

– Вау, хоть в чем-то мы с тобой согласны.

– Знаю, очень странно. – Он несколько раз постучал ботинком по гвоздю, торчащему из деревянных перил крыльца. – Это поэтому ты расстроена сегодня? Потому что это напомнило тебе о похоронах бабушки?

– Вот оно, – пробурчала я. – Знала, что ты не сможешь сдержать свои попытки анализировать меня.

– Мне нужен всего один последний кусочек пазла, и тогда я пойму о тебе все.

Я понимала, что он шутит, но задумалась, нет ли в его словах доли правды: не решил ли он, что и правда досконально разобрался во мне. Было бы неплохо, если бы он снабдил меня списком: в последнее время у меня самой с этим были проблемы.

– Давай найдем Мику и поедем, – сказала я.

– Мы еще и в этом согласны.

Эндрю засунул в рот последнюю ложку салата и, когда мы встали, бросил тарелку в металлическую мусорку у двери. Мы вернулись внутрь. Прохладный кондиционированный воздух был очень приятным, но было очень шумно. Мы держались вместе, пока искали Мику в гостиной, в коридорах, в спальнях. Я даже постучалась в туалет, но ответила мне не Мика.

– Я оставила мобильник в фургоне, – сказала я Эндрю. – У тебя твой с собой?

– Свой я тоже оставил в фургоне, потому что ты сказала на кладбище, что так будет вежливо.

Я вздохнула.

– И правда. Я ведь твой тренер по этикету.

– По провинциальному этикету. С меня услуга за услугу, если ты когда-нибудь приедешь в Нью-Йорк.

Я стиснула зубы и направилась к входной двери. Мне ни к чему были уроки городского этикета. В отличие от него, у меня был здравый смысл.

Я направилась к фургону, опережая Эндрю, и заметила машину Кайла прежде, чем его самого в салоне. Мустанг стоял рядом с цветочным фургоном, и я увидела, что внутри кто-то шевелится. Двигатель был запущен. Он что, ждал меня?

Но когда я подошла к машине, стало ясно, что Кайл внутри не один. На штурманском кресле сидела Джоди, и они целовались. Я ахнула. В этот самый момент за моей спиной появился Эндрю.

Кайл, должно быть, услышал или почувствовал что-то и прервал поцелуй. Оглянувшись, он увидел меня и кивнул. Я не стала задерживаться, чтобы узнать, что будет дальше: Джоди уже начала оборачиваться. Чувствуя, как полыхают щеки, я зашагала прочь, мимо цветочного фургона, сжимая в кулаке ключи от машины.

Эндрю догнал меня.

– Эй, ты в порядке?

– Что? Почему мне не быть в порядке? – Я не собиралась наезжать на него, но получилось именно так.

– Там был Кайл. Я думал, вы с ним…

– Что? Ага, нет, это неважно. Мы с ним не… Он даже не… – нравился мне, так я хотела закончить это предложение. Я знала, что это чистая правда, но это не значило, что мне не обидно, и объяснить все это было сложно. И я не хотела ничего объяснять. – Это похороны, – закончила я в итоге.

– Каждый по-разному справляется с горем? – повторил Эндрю слова Мики.

В конце улицы был небольшой парк, и я срезала путь по траве, чтобы добраться до большой детской горки. Я залезла по ступенькам наверх и села, прислонившись спиной к синим металлическим прутьям. Эндрю последовал за мной и сел напротив, вытянув ноги параллельно моим. Платформа оказалась меньше, чем я рассчитывала.

– Я забыла взять телефон, – сказала я.

– Я тоже.

Сняв туфли, я босыми ногами прижалась к прутьям перил рядом с ним.

– Ну что, – проговорил Эндрю, – получается, ты точно вписала Кайла в колонку «нельзя встречаться» в Микиной таблице?

Я слабо рассмеялась и закатила глаза.

– Ты думаешь, я расстроилась. Думаешь, у нас с Кайлом что-то было?

– Думаю, да.

– Не было у нас ничего. Ничего особенного, – сказала я. – И никакой таблицы нет, ты же это понимаешь, да? – Я тяжело выпустила воздух. – Это вообще неважно, честно. Через пару недель начнется учеба. Это выпускной год, и когда он закончится, я отсюда уеду.

Мы какое-то время молчали. Я колупала отслаивающиеся кусочки синей краски на металлических прутьях, притворяясь, что со мной все в порядке. Потому что мне правда очень хотелось быть в порядке. Я должна была быть в порядке. Я и была.

– Ты не будешь скучать? – спросил Эндрю наконец. Я потерла ладони.

– Я буду скучать по Мике. Но она хочет остаться и работать с папой. Я буду часто приезжать в гости. Мой брат здесь живет.

– И твоя мама.

– Ну да… и она тоже.

– Ты не будешь скучать по ней?

– Я люблю маму.

Эндрю кивнул.

– Твоя мама не так плоха.

– Мы просто очень разные.

– Это верно. – Он улыбнулся мне. – Что ж… выпускной год?

– Да. И у тебя. Но… как оно, на самостоятельном обучении? Так же ждешь с нетерпением?

– Когда школа уже закончится? Да.

– Это можно понять. Но не знаю, что-то есть в этом: учиться в кампусе, быть самой старшей… Не знаю.

– Понимаю. Своеобразный обряд посвящения. Который я пропущу. – Он помолчал минуту, потом добавил: – Я хотел бы вернуться в школу на выпускной год.

– Но…?

– Но потом мы переедем.

– Точно.

– Точно. – Он неловко двинулся, толкнув мою ногу коленом, а потом снова резко сменил тему. – Ты понимаешь, что я видел тебя только в юбках? У тебя вообще есть хоть одна пара джинсов?

– Ты видишь меня только на мероприятиях.

– Еще один раз мы с Микой встретили тебя в кино.

Я кивнула, вспомнив тот короткий разговор: я повела Ганнара смотреть последний супергеройский фильм и столкнулась с Микой и Эндрю в вестибюле.

– На мне тогда была юбка? – спросила я.

– Ага.

– Гм. Здорово, что у меня шикарные ноги, – сказала я, приподнимая одну.

– И правда. – Его взгляд остановился на моей ступне. – Получился неплохой шрам.

– Прошу прощения?

Он взял мою ногу и провел пальцем по середине стопы.

– От осколка.

Я отдернула ногу, почувствовав, как по коже пробежали мурашки.

– Ты трогал мою ногу куда больше, чем следовало.

– Не спорю.

– Эй! Ребята, вы там? – послышался крик Мики. Она стояла у входа на парковку и махала нам. – Поехали домой!

Я потянулась за туфлями, а Эндрю наклонился вперед, чтобы встать, и мы внезапно оказались плечом к плечу, едва не соприкоснувшись щеками.

– Прости, – выдохнул он. – Давай ты первая.

Я быстро вскочила на ноги.

– Мы здесь, наверху!

Мика взбежала на горку по лестнице, а потом плюхнулась на площадку между нами, снова потянув нас вниз. Для нас троих тут точно было недостаточно места.

– Ну и чем ты там занималась? – поддразнивая ее, спросил Эндрю.

– О, ну знаешь… – протянула Мика. – Я столкнулась с Джозефом.

– Джозефом? – удивленно переспросила я. – Эндрю сказал, что ты говорила с Лэнсом.

– Говорила, но потом подошел Джозеф, и с ним мы тоже мило побеседовали.

Я разочарованно вздохнула.

– Да дай ты уже Лэнсу второй шанс, – сказала я. Мика нахмурилась.

– Что? С чего бы это? Мы с ним не… Я не… Лэнс хочет уехать учиться в колледж, – буднично подытожила она.

– И? – спросила я.

– И отношения на расстоянии – это плохая идея. – Она посмотрела на нас с Эндрю, как будто это утверждение как-то относилось к нам. Она и правда сошла с ума, если так думала. – А вы что делали?

Эндрю посмотрел на меня с вызовом. Наверное, он хотел, чтобы я рассказала Мике, что только что произошло с Кайлом и Джоди, но я не хотела больше это обсуждать. Все было кончено.

– Софи нужно излить душу, – сказал Эндрю.

– Вовсе нет. – Его назойливость меня не вдохновляла. Я встретилась с ним взглядом, схватилась за крутящуюся планку над горкой и, оттолкнувшись, стремительно съехала вниз.

Мика рассмеялась и последовала за мной; Эндрю спустился по лестнице. Когда мы вместе шагали к фургону, Мика шла между нами, взяв нас с Эндрю под руки.

– Я не успела попробовать салат твоего отца, – пожаловалась Мика. – Пока я ходила за тарелкой, он уже исчез.

– Вкусный был салат, – ответил Эндрю.

– И потом четверо человек принесли картофельные драники, – добавила я. – Не то чтобы там было много вариантов.

Блестящая черная машина, которую я уже хорошо знала, вдруг шумно вывернула из-за угла и остановилась рядом с нами. С водительского кресла вылез Джетт Харт, глаза его гневно горели. Яростно хлопнув дверью, он направился к нам.

Глава 25

– Где твой телефон? – Джетт накинулся на Эндрю. Тот указал на цветочный фургон.

– Я оставил его в машине.

– Я попросил тебя принести семье покойного блюдо и наши соболезнования, а не оставаться, чтобы шляться с местными.

Мы с Микой переглянулись.

– Прости, я думал, что должен прийти на похороны, – очень тихо проговорил Эндрю.

– Незнакомца? – рыкнул Джетт.

– Он не был мне совсем… – начал Эндрю, но отец громко перебил его.

– Я уже час пытаюсь до тебя дозвониться! Твое полное безразличие ко всем, кроме тебя самого, Эндрю, меня уже порядком утомило.

– Он только что сказал вам, что пошел на похороны. В каком месте это эгоистично?

Не успела я произнести эти слова, как поняла, что лучше бы держала язык за зубами. Это была не моя битва, совсем не моя, но только что я сама в нее вступила.

Злые глаза Джетта вперились в меня.

– Я спрашивал твоего мнения?

– Когда я вижу, что кто-то не прав, я высказываю свое мнение без спроса. – Отлично, я совершенно не контролировала свой язык – вероятно, у него уже появилось собственное независимое сознание. Мика слегка пихнула меня в бок.

– Эндрю, – процедил Джетт, очевидно, решив игнорировать меня с моим непрошеным мнением. – Собирай вещи и будь дома через полчаса. – С этими словами он залез в машину и уехал.

Я не понимала, почему Джетт просто не взял Эндрю с собой. Может быть, мое возражение остудило его пыл. А может, ему не хотелось ехать в одной машине со своим сыном, который сейчас порядком разозлился. Воцарилось молчание. – Зачем ты это сделала? – спросил наконец Эндрю.

– Я? – переспросила я, понимая, что он мог обращаться только ко мне: Мика все это время ни слова не сказала. Я посмотрела на него. Он что, злится на меня? – Потому что ты ничего не говорил. Ты просто позволял ему вытирать об cебя ноги, как будто это нормально.

На щеке Эндрю дрогнул желвак.

– Я и сам могу разобраться со своим отцом.

– Что-то непохоже.

Он повернулся, глядя мне прямо в глаза.

– Ты не знаешь всего, Софи, сколько бы ни делала вид, будто это так.

– То же самое могу сказать о тебе, – бросила я.

Ничего не ответив, Эндрю унесся прочь – в точности как его отец.

– Серьезно? – Ничего не понимая, я повернулась к Мике. – Они оба те еще говнюки.

Она скрестила руки на груди.

– Соф, приди в себя. Ты и правда переступила границы.

– Ты сама слышала его отца. Он с ним обращается, как с грязью под ногами.

– Его отец рассердился, потому что не мог связаться с Эндрю. Ты знаешь, как у этих родителей бывает.

– Он унижал его, как и всегда. Как унижает всех вокруг.

Мика вздохнула.

– Что ж, в любом случае, лучше тебе пойти найти Эндрю и извиниться.

– Ты хочешь, чтобы я извинилась? Я ничего плохого не сделала.

– Соф, просто проглоти свою гордость и извинись, чтобы мы уже могли уехать.

Я яростно отвернулась от нее. Почему сегодня все меня так раздражали? Почему мне приходилось всех искать? Я просто хотела спокойно сходить на гребаные похороны. В голове промелькнула идея – просто пойти к фургону и уехать. Но я этого не сделала. Вместо этого я отправилась злобно наматывать круги по дому миссис Лоусон. Эндрю внутри не было. Я открыла заднюю дверь, прошла по крыльцу, потом по двору и, наконец, нашла его у сарая.

– Прости меня, – выплюнула я.

Эндрю не смотрел в мою сторону.

– Ты вообще знаешь, что эти слова значат? Потому что использовать ты их не умеешь.

Я уперла руки в бока.

– Можно мы просто уже поедем?

– Поезжайте. Я не просил вас ждать меня.

– Мы приехали сюда вместе.

Он молчал, опустив голову.

Ну и упрямый осел.

– Неужели со мной все настолько плохо? – спросила я. – Я первая, кто тебе говорит, что твой отец – говнюк? Мне это кажется очень маловероятным.

Он наконец поднял голову.

– Это не твое дело, вот и все.

– Ага, но кого там целует Кайл и какое отношение это имеет ко мне – твое дело?

– Это абсолютно разные вещи.

Я сделала еще один шаг вперед и ткнула пальцем ему в грудь.

– Это одно и то же. И если кто-нибудь – даже твой отец – будет говорить с тобой вот так, когда ты этого не заслуживаешь, то я призову его к ответу.

Эндрю перехватил мое запястье, отталкивая мою руку от своей груди.

– А если ты будешь притворяться, что ты в полном порядке, когда это очевидно не так, то я призову к ответу тебя.

– Ну и ладно!

– Ладно! Я быстро перевела взгляд на его руку, все еще сжимающую мое запястье, а потом снова взглянула ему в лицо. Пристальный взгляд голубых глаз, чуть приоткрытые губы, частое нервное дыхание. В следующий момент мое тело как будто переключилось на автопилот. Я наклонилась вперед и с яростью поцеловала его.

Он замер. Мы оба замерли, прижавшись друг к другу губами.

Он притянул меня ближе к себе, и я обхватила его рукой за талию. Он наклонил голову, углубляя поцелуй; я быстро втянула воздух носом, чувствуя, как по всему телу будто проходит электрический разряд. Я обняла его обеими руками, прижимаясь к нему всем телом. Он развернулся на 180 градусов, прижав меня к сараю и все еще целуя. Это было слишком хорошо. Нет. Нельзя было это продолжать.

Я просунула руки между нами и оттолкнула его. Он какое-то время смотрел на меня и тоже прислонился спиной к сараю. Несколько минут мы просто пыхтели, пытаясь выровнять дыхание.

– Зачем ты это сделал? – спросила я наконец.

– Вообще-то ты это сделала, – заметил он резонно. – Ты сделала это, потому что тебе стало меня жалко.

Я нахмурилась.

– Не надо мне объяснять, почему я что-то сделала.

– Даже если это правда?

– Особенно если это правда.

Он издал слабый смешок.

– А может, это тебе стало меня жалко, – сказала я.

– Это не так.

– Хорошо.

– Хорошо, – повторил он.

– Нам пора, – сказала я, не двигаясь с места.

– И правда пора, – повторил он, не двигаясь с места.

– Ты боишься? – спросила я.

– Что ты на меня снова накинешься? Да, ужасно.

Я улыбнулась. В лицо повеял слабый ветерок – хоть какое-то облегчение после этой удушающей жары. Листья на дереве, растущем во дворе, зашелестели.

– Я имела в виду, возвращаться домой, – пояснила я.

– Видишь, я же знал, что ты это сделала из жалости.

Я пожевала внутреннюю сторону щеки.

– Я сделала это, потому что каждый по-разному справляется с горем.

Эндрю расхохотался.

– Не такой уж плохой способ горевать.

– Я начинаю видеть плюсы, – сказала я, с раздражением чувствуя, что начинаю краснеть.

– То есть ты признаешь, что я хорошо целуюсь?

Он и правда отлично целовался.

– Я это никогда не признаю, – ответила я.

Он повернулся ко мне, прижавшись к доскам сарая щекой и одним плечом.

– Отец – это все, что у меня есть. Если что-то случится, останемся только мы с ним. Я не могу это потерять.

– Он твой отец. И не перестанет им быть, если ты с ним честно поговоришь.

Едва сказав это, я вспомнила, что мама Эндрю бросила семью из-за какой-то ерунды. Что и мой собственный отец бросил семью – может, и не из-за ерунды, но по причинам, которые никак от меня не зависели. Может быть, кровные узы и не всегда были самыми стойкими.

– Прости, что вступилась за тебя… – начала я. – Хотя нет, за это я извиняться не буду. Прости, что расстроила тебя.

– В который раз? – спросил он, сверкая глазами.

– Только сейчас. Во все остальные разы ты этого заслуживал. – Я потянулась, взяла его за руку и переплела наши пальцы. – Сегодня много что происходит один раз.

Я встретилась с ним взглядом, надеясь, что он понимает, о чем я говорю. Что я больше не буду кричать на его отца. И что, как бы ни было приятно целовать Эндрю Харта, продолжать это нам было нельзя. Мы с ним были несовместимы. И не раз уже это доказали.

Он кивнул.

– Интересно, насколько велики шансы, что твой отец после такого все-таки даст мне рекомендацию? – спросила я вслух.

– Рекомендацию для чего?

– Не знаю. Ни для чего.

Он прищурился.

– Ты думаешь, мой отец может каким-то образом помочь тебе пробиться в модной индустрии?

– Он знает больше людей, чем я. Я думала, может быть…

Он поднял наши переплетенные руки.

– Это ты поэтому…?

Я отдернула руку.

– Нет! Если бы я хотела тебя использовать, разве я не сделала бы этого раньше?

Он провел обеими руками по волосам.

– Не знаю, Софи. Я уже говорил тебе, что у меня раньше никогда не было друзей. Мне и сейчас трудно понять, есть ли они у меня.

– Есть, Эндрю. – И я говорила это искренне. – Мы с тобой… друзья.

Как это случилось? Почему-то это удивило меня еще больше, чем наш поцелуй.

Эндрю медленно кивнул.

– Ты сможешь поехать на благотворительный вечер в Бирмингем через несколько недель? На тот, где будет готовить мистер Уильямс.

Я покачала головой.

– «Всякий случай» не поставляет для них цветы. Они наняли кого-то поближе.

– Я знаю. Ты можешь быть официанткой вместе с Микой. Будет весело.

Я рассмеялась. Я не была уверена, что нам будет очень уж весело, но поехать я бы могла. Мне нравилось в Бирмингеме.

– Хорошо.

– И кстати, мой отец точно не поможет тебе пробиться, – добавил Эндрю, когда мы направились в сторону фургона. – Он как я. У него плохо получается заводить знакомства.