Текст книги "Возможно, на этот раз"

Глава 18

День независимости

Городское барбекю

ГВОЗДИКА

Цветок с ярким ароматом и уникальной формой, заработавший себе дурную славу как самый популярный выбор всех скряг мира. Дарить кому-то гвоздики – все равно что нарвать одуванчиков на обочине дороги. Но самим гвоздикам неважно, какая у них репутация. Эти маленькие упрямые цветочки очень выносливые. Долгих лет цветения гвоздикам!

Кончики пальцев окрасились разными оттенками синего и красного. Всю прошлую ночь я потратила на то, чтобы покрасить белые гвоздики пищевыми красителями. Процесс был не особенно сложный: подрезать стебли под водой, потом добавить краситель. Цветы легко напитывались краской, и цветные кончики лепестков выглядели очень эффектно. Потом связать вместе несколько красных, синих и белых гвоздик – и вуаля! Мгновенный американский патриотизм.

– Тут вот это считается озером? – спросил Эндрю, подсаживаясь ко мне за столом, на котором я устроила небольшую лавку. – В нем водятся аллигаторы? – добавил он, неумело изобразив южный акцент.

– Эндрю, – кивком поприветствовала я его. – За тот месяц, что мы не виделись, я почти успела забыть, насколько ты очарователен.

– Мое очарование не так просто забыть, – ухмыльнулся он.

– Аллигаторов тут нет, – сообщила я, поправляя гвоздики в вазе. – Юг Алабамы им нравится больше.

Я окинула быстрым взглядом его наряд. На нем была синяя рубашка поло с поднятым воротником и клетчатые шорты, которые ни один местный парень не надел бы и под страхом смерти: они были выше колена.

– Как славно! – воскликнула Мика, подходя к нам. – Выглядите, как парочка, принарядившаяся для фотосессии. – Она поставила на стол огромный стеклянный лимонадник. Я злобно зыркнула на нее и опустила взгляд. Она оказалась права: на мне было летнее платье из почти такой же клетчатой ткани, что и шорты Эндрю.

– Чудесно, – буркнула я.

– Как твоя нога? – спросил меня Эндрю.

Я не сразу вспомнила, что, когда мы виделись в последний раз, я напоролась ступней на осколок. Было лето, и с того дня мало что происходило: я работала во «Всяком случае», ездила с Микой на показы фильмов под открытым небом в автомобильном кинотеатре, таскала Ганнара в закусочные и прогулки по озеру – но все равно создалось ощущение, что свадьба Джанет была уже очень давно.

– Нормально, – ответила я. – Зажила. – И остался очень крутой шрам. – Как там… всякие дела, которые ты делаешь, когда исчезаешь?

– Хорошо. Мне удалось выбраться из города на несколько недель и, наконец, заняться чем-то интересным в интересной компании.

Я закатила глаза.

Мика махнула рукой в сторону озера.

– Зато теперь ты можешь насладиться жизнью. Без шума и суеты.

Озеро (во всяком случае, то, что мы им называли) не особенно оправдывало свое наименование. Оно больше напоминало лужу или яму с водой. В нем можно было плавать и ловить рыбу. Сейчас на поверхности воды виднелась парочка надувных кресел, в которых их гордые владельцы спасались от жары. Зайдет солнце – и озеро опустеет, а парк вокруг него наполнит толпа людей, ждущих ежегодных фейерверков. Хэнк традиционно организовывал барбекю, а мистер Уильямс (и в этом году Джетт Харт) – закуски. «Всякий случай», разумеется, занимался поставкой цветов.

– Разве это настоящая жизнь? – спросил Эндрю, пристально рассматривая озеро. – Или ты просто говоришь так, потому что тебе не с чем сравнивать?

Мика вскинула брови.

– Поездка явно не пошла тебе на пользу. Может, стоит окунуть тебя в озеро – это святое крещение смоет с тебя мрачность?

Эндрю закрыл глаза, сделал глубокий вдох, потом снова посмотрел на Мику.

– Ты права. Извини. Плохой день.

– А в другие дни у тебя какое оправдание? – спросила я.

– В основном ты, – ответил он.

Я хохотнула. Почему бы и не оценить остроумную реплику.

– Что ж, – заявила Мика, выпятив грудь, – у меня вот сегодня будет отличный день. Знаете, почему?

Мы с Эндрю молча ждали, когда она закончит.

– Спросите меня, – потребовала она.

– Почему? – спросил Эндрю.

– Потому что вы только гляньте на меня. На мне нормальная одежда. – Мика нацепила джинсовые шорты и красную футболку вместо стандартной униформы официантки. – И мне сегодня не нужно работать. Люди сами будут брать еду. Мне просто нужно будет иногда выкладывать ее на тарелки, если те опустеют. И Софи тоже ничем не занята. Всего-то положить цветы на каждый стол и ждать указаний Кэролайн. Мой любимый праздник!

– Что ж, – протянул Эндрю, – мне-то по-прежнему нужно фотографировать, так что не сыпь соль на рану.

– Ой, я тебя умоляю, – сказала Мика. – Ты делаешь слишком много фотографий. На сайт в итоге попадают максимум десять. Отдохни уже от погони за совершенством.

– Мой отец просматривает их все до единой.

– Правда? – спросила я. – Но на Дне святого Валентина ты их опубликовал еще до того, как праздник закончился.

Эндрю провел рукой по густой копне темных волос.

– Он оценивает их и иногда заставляет меня поменять несколько.

– В такие моменты полагается говорить: «Пап, ты давай готовь, а с фотографиями я разберусь», – вставила Мика.

– Ты его отца вообще видела? – хохотнула я

– Он просто перфекционист, – как обычно, встал на защиту отца Эндрю.

– Это так у нас теперь называется «главный говнюк города»? – осведомилась я. – Откуда уж мне, неотесанной деревенщине, знать такие тонкости.

– Ты невыносима, – бросил Эндрю. С этими словами он развернулся и пошел прочь.

Мика молчала.

– Что? – спросила я. – Он сам сказал, что сегодня какой-то мрачный.

– Ты лучше не сделала.

– Не моя вина в том, что он позволяет своему отцу вытирать об себя ноги и при этом даже не осознает, что это происходит.

– Софи! Просто веди себя подружелюбнее.

– Обещать не могу.

* * *

Вечеринка была в полном разгаре. Люди ели и смеялись, играли с фрисби и в футбол; многие толпились вокруг гигантского барбекю Хэнка. Оно было настолько большое, что стояло на отдельных колесах, прикрепленное к багажнику. Ребрышки и стейки шипели на гриле; к небу рвались клубы дыма. И Мика была абсолютно права: нам с ней было нечего делать. Так что теперь мы сидели на шезлонгах и смотрели, как мой брат бросает камушки в озеро. Я вытащила телефон и читала образец заявки на сайте одной из дизайнерских школ Нью-Йорка.

– Уникальное, – произнесла я.

– Чего? – рассеянно – по понятным причинам – переспросила Мика.

– Это уже третий раз, как они описывают образцовое портфолио словом «уникальный».

– Ага… ну и?

Я отмахнулась от мошкары, зудящей над ухом.

– Я поняла, что мои работы вовсе не уникальны.

Мика покачала головой.

– Очень даже уникальны. Это же твои работы, оригинальные! Как могут они не быть уникальны?

Я прищурилась, потом открыла на телефоне фотографию.

– Как тебе вот этот набросок? – спросила я. На фото был эскиз юбки, которую я придумала пару недель назад. Мика внимательно вгляделась в картинку.

– Он шикарный. Обязательно включи его в портфолио.

– Ну а вот этот? – Я открыла следующую фотографию. Мика прищурилась.

– Очень похоже на первый, но тоже красиво.

– Это не мой, – произнесла я, снова, как неделю назад, чувствуя, как неприятная тошнота подступает к горлу. – Я нашла его на одном дизайнерском сайте, который мне нравится. И вот тогда-то я начала замечать слово «уникальный» чуть ли не в каждом описании образцовой заявки, которое мне попадалось. Они что, вчера дружно решили везде вставить это слово?

Мика не знала, что сказать. По ее лицу было видно, что она ищет слова ободрения, но не может ничего придумать.

– Это две разные юбки, – наконец выдала она.

– Недостаточно разные, – пробормотала я. – Мне нужно что-то, что позволит мне выделиться из толпы. Что-то, благодаря чему все мои дизайны станут на сто процентов… моими.

То же самое мне сказал пару месяцев назад и Эндрю. Мне было противно понимать, что он, возможно, оказался прав.

– Ты все придумаешь, – проговорила подруга. – Я в тебя верю. – Ну, хотя бы одна из нас верит.

– Я не хочу больше об этом думать. – Я засунула телефон в карман. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Мика приподняла волосы и откинулась на спинку кресла.

– Кайл сегодня придет?

– Не знаю.

Кайл. Очередная деталь моей жизни, по поводу которой я ничего не могла решить. И он не особенно помогал мне с этим. Мы уже несколько недель даже не обменивались сообщениями.

Мика, как и всегда, прочитала мои мысли.

– Просто снова позови его на свидание. Я думаю, он только этого и ждет.

– Мне бы хотелось, чтобы он сделал первый шаг.

– Почему?

– Потому что о моем самоконтроле можно слагать легенды. Я как собачка Уокера, которой он кладет на нос печенье. – Я кивнула в сторону Уокера, парня из нашей школы: сейчас он перебрасывался фрисби с Лэнсом. Собачки с ним сегодня не было, но это было неважно: сравнение и без нее отлично работало.

– Ты же знаешь, что в итоге собачке все-таки достается печенье?

Может, Мика и была права. Может быть, мы с Кайлом были слишком похожи и поэтому оба ждали у моря погоды, не желая поступаться гордостью.

– Значит, сегодня я съем печенье.

– Погоди, что? – спросила Мика, очевидно, не догоняя метафорический ход моих мыслей.

– Кайл сюда придет, и я позову его на свидание.

– Ура! – воскликнула Мика, а потом добавила тише: – Это сравнение, с печеньем, не очень-то работает. Не стоит использовать его снова.

Я рассмеялась.

Ганнар подбежал к нам, сжимая в руке большой камень.

– Как думаешь, у меня получится пустить блинчики вот этим?

– Нет. Чтобы пускать блинчики, нужно выбрать плоский камешек поменьше.

– Спорим, я смогу пустить блинчики этим камнем, – раздался голос Эндрю. Он все время появлялся из ниоткуда. То есть, не совсем ниоткуда: он, конечно, был вместе с нами на празднике и мероприятие было довольно камерным… Ну ладно, просто меня всегда раздражало, что он встревает в разговор.

– На сколько споришь? – спросила я.

– Пять баксов? – предложил он. Камень был размером с его ладонь.

– Ты вообще хоть раз пускал блинчики? – спросила я с вызовом. Он опустил подбородок.

– Это риторический вопрос?

– Если ты всерьез думаешь, что с таким камнем что-то получится, то нет, не риторический.

– Пять баксов?

– Пять баксов.

Ганнар вручил Эндрю камень. В его руке он уже не казался таким гигантским, но дела это не меняло. Эндрю продефилировал к краю воды в своих пижонских шортиках.

Он несколько раз потер камешек между ладоней, потом размахнулся и бросил. Даже за несколько метров мы отчетливо услышали грустный плюх, с которым булыжник пошел ко дну. Ганнар, видимо, в жизни ничего смешнее не видел: он согнулся пополам от хохота.

Эндрю повернулся и посмотрел на меня. Я приподняла брови.

– Ты должен мне пять баксов, Харт. Еще один пункт в списке.

– Что еще я тебе должен? – спросил он, шагая обратно.

– Полагаю, ты все еще должен купить мне цветы, которые я соберу в букет сама.

Эндрю ухмыльнулся.

– Ах, да. Наша первая встреча. Как я мог забыть? Вот ты не забыла, судя по всему.

– Это невозможно. Ты постоянно попадаешься под ноги.

Он поднял телефон.

– Придвинься поближе к Мике. Вы сейчас буквально воплощение Америки.

В его словах была толика смысла: я окинула быстрым взглядом красную футболку Мики и свое разноцветное клетчатое платье. Мика наклонилась ко мне, и Эндрю щелкнул камерой телефона.

– Соф! – Я оглянулась и увидела, как к нам направляется моя мама с тарелкой еды. – О, привет, Эндрю! – Она остановилась с нами будто бы между делом, а не только ради того, чтобы поговорить с сыном Джетта Харта. – Не узнала тебя. – Вид у нее был самый что ни на есть невинный.

Мика ущипнула меня за руку. Я что, так громко фыркнула?

– Здравствуйте, мисс Эванс.

– Ларисса, – поправила она. – Как твои дела? Джетт сказал, что вы пару недель провели в Нью-Йорке. Звучит весело. Мы вот в Нью-Йорке еще ни разу не были.

– Вы никогда не были в Нью-Йорке? – переспросил Эндрю, а потом взглянул на меня.

– Нет, – ответила мама. – Софи хочет поехать туда учиться, но она всегда была мечтательницей. Ничего, со временем жизнь всех нас превращает в реалистов.

Отлично. Самое время было помочь Эндрю обновить его арсенал оскорблений.

Мика обняла меня за плечи.

– Если кто-то из Роксайда и выберется в Нью-Йорк, то это Софи.

Я заметила, что Эндрю не спешит соглашаться с этим утверждением… как не спешу и я сама.

– О, Мика, – протянула мама. – Не стоит ее обнадеживать. – Она рассмеялась, как будто этот разговор о моем будущем был не более чем милой светской беседой. – И, кстати о реальной жизни – я отправляюсь на работу.

– Разве сегодня не выходной, мисс Эванс? – спросил Эндрю. – Весь город собрался здесь. Я думал, закусочная вообще закрыта.

– Конечно, наплыва посетителей не будет, но кто-нибудь да придет.

– Я не знала, что ты идешь на работу, – проговорила я. – А как же Ганнар?

– Ганнар, конечно, может остаться здесь. Ты тут не то чтобы страшно занята.

– Мам, Кэролайн сказала…

– А что Кэролайн? Она что, уволит тебя? Серьезно? Спроси, где она еще найдет себе помощницу, которой сможет так командовать.

Я вздохнула.

– Она не…

– Не нужно переживать раньше времени. Я с ней поговорю, – пообещала мама.

– Нет, ни в коем случае.

– Мы присмотрим за Ганнаром, мисс Эванс. Все в порядке, – сказала Мика, вечно выступающая миротворцем.

– Спасибо, Мика, солнышко. Может быть, однажды и моя дочь научится хотя бы иногда проявлять толику терпимости.

С этими словами мама потрепала меня по щеке и удалилась.

Глава 19

– Кто хочет есть? – спросила Мика, едва моя мама ушла. – Я вот хочу.

– Я тоже, – сказал Ганнар. – Мне нравится у Хэнка.

– Да, пойдемте перекусим, – пробормотала я, немного ошеломленная прилюдным унижением.

– Мне тоже интересно, что там такого удивительного Хэнк делает с барбекю, – произнес Эндрю, к счастью, на этот раз не воспользовавшись возможностью выдать какую-нибудь грубость. Мы вместе отправились в сторону гриля.

– Его барбекю лучшее! – восторженно заявил Ганнар, убегая вперед.

– О, смотри-ка, – вдруг едва слышно произнесла Мика, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.

– Что? – спросила я, но потом и сама увидела, что привлекло ее внимание. В очереди за едой прямо перед нами стоял Кайл.

– Пришло время печенья, – произнесла Мика.

– Что? – непонимающе переспросил Эндрю. – Это какая-то местная поговорка?

– Софийская поговорка, – хихикнула Мика.

– Не спрашивай, – протянула я.

Мы встали в очередь. Я медленно втянула носом воздух, спрашивая себя, хочу ли я вообще продолжать встречаться с Кайлом. Пару секунд я буравила взглядом его спину. Его повседневный пофигизм был довольно мил, и с ним было весело. Да, я решила, что сделаю этот шаг. Я давно хотела, а отказываться от своих желаний было не в моих правилах.

– Привет, Кайл.

Он обернулся.

– О, привет, Соф.

– С какой стати ему разрешено называть тебя Соф? – спросил Эндрю. Я проигнорировала это замечание.

– Как лето проходит? – спросила я Кайла.

– Без происшествий. А у тебя?

– Неплохо, – ответила я. Мика незаметно ткнула меня в ребра, как будто требуя, чтобы я продолжала говорить. – Тут что-нибудь интересное происходит?

– Я не в курсе, – лениво пожал плечами Кайл.

Сейчас или никогда.

– Может быть… нам стоит что-то придумать вместе, – протянула я.

– Ну, не знаю, у меня сейчас новая работа, так что я частенько занят, но… э-э-э… ладно. – Он снова пожал плечами и развернулся, чтобы продолжить разговор с Линкольном.

Я моргнула. Не такой реакции я ожидала. Мне казалось, что это я задерживаю развитие наших отношений, а не он. Отказ задел меня. Я попыталась сделать вид, что все это полная ерунда.

– Замечательно поговорили, – тихо сказала я Мике. – Теперь ты довольна?

– Нет, я очень недовольна, – ответила она. – У меня руки чешутся вмазать ему в ухо.

Я бросила быстрый взгляд в сторону Эндрю, который хранил молчание. Я не сомневалась: он прекрасно понял, что произошло на его глазах, – однако ему хватило совести не подать виду.

Очередь двигалась быстро, и уже скоро мы взяли себе по тарелке мяса с несколькими закусками. Мы нашли свободный столик для пикников и сели. Ганнар проводил пристальным взглядом первый кусок ребрышек, который Эндрю отправил в рот. Не знаю, было ли это игрой на публику или вполне искренней реакцией, но в следующий момент он протянул:

– М-м-м. Вау. Очень вкусно.

– Видишь, – сказал Ганнар, – я же говорил.

– Да ты разбираешься в еде.

Мика сжала мою руку, и я поняла, что она все еще переживает из-за того, что только что произошло с Кайлом.

– Я в порядке, – заверила я ее шепотом. И это было правдой. Мне было, конечно, неловко, но в остальном я была в порядке, уверяла я себя.

– А ты тоже, когда вырастешь, станешь поваром, как твой папа? – продолжал болтать с Эндрю Ганнар. Тот рассмеялся.

– Нет.

– Почему?

– Потому что я совершенно не умею готовить.

– Твой папа тебя не научил? – удивился мой брат.

– Мой отец был поваром на телевидении. В его распоряжении были лучшие су-шефы. – Эндрю помолчал, потом пояснил: – Это такие повара, которые помогают главному повару. А потом, когда отец закрыл свое шоу, он начал помогать другим людям в кулинарном бизнесе.

– Ага, – покивал Ганнар.

– Бывает так, что эти люди вообще понятия не имеют, что делают, хотя это вроде бы их работа, и отцу приходится учить их всему с нуля. – Эндрю указал вилкой на Мику. – Твой отец не такой. Он правда хорош.

– Ой, да ладно. Ты, наверное, всем девчонкам такое говоришь, – фыркнула Мика.

– Угадала, – подмигнул он и повернулся ко мне: – Уверен, твой папа тоже отлично готовит.

– Мой папа – никчемный неудачник, – выдал Ганнар, тотчас напомнив мне маму.

– Ганнар, – проговорила я. – Не надо так.

Эндрю закашлялся, вероятно, чем-то поперхнувшись. Мика принялась стучать его по спине, пока он не пришел в чувство.

– Ты как? – спросила она.

– Порядок, – прохрипел Эндрю. Он кашлянул еще пару раз, потом сделал глоток воды. – Я жив.

– Все нормально, – продолжил Ганнар. – Все это и так знают.

Эндрю слабо улыбнулся, потом перевел взгляд на меня, как будто я должна была что-то добавить. Возможно, я и должна была – но сегодня у меня не было настроения защищать кого бы то ни было, тем более собственного отца. Мои смешанные чувства по поводу его ухода никуда не делись. Да, я, может, и понимала, почему ему хотелось уехать, и по большей части он мне нравился, но он мог бы почаще выходить на связь. Особенно с Ганнаром. Он мог бы навещать нас. Он мог хотя бы делать вид, что ему этого хочется. Но он даже не пытался. У него всегда плохо получалось притворяться. Возможно, этим я пошла в него.

– Ну а у меня вот мама – неудачница, – сказал Эндрю. – Наверное, они дружат.

Ганнар не понял, что Эндрю шутит.

– А что, твоя мама тоже живет в Калифорнии? Там живет мой папа.

– Я не знаю точно, где она сейчас живет. В последний раз, когда мы связывались, она была в Орегоне.

Значит, я была права. Эндрю и правда не ладил со своей матерью. Мику этот разговор, кажется, удивил и взволновал.

– Правда? – спросила она.

– Правда. А ваш отец почему в Калифорнии? – спросил Эндрю Ганнара.

– Потому что он думает, что ему двадцать, и хочет серфить без конца, – снова повторил мамины слова тот. Здесь мама обычно добавляла, что папе хотелось вернуть себе юность, утерянную из-за раннего брака. Она вообще слишком много лишнего говорила в присутствии Ганнара.

– Так, Ганнар, – встряла я, наконец, – давай не сплетничать.

– Но если я говорю правду, это не сплетни.

– Сплетни – это когда ты обсуждаешь что-то с людьми, которых это не касается.

Ганнар пожал плечами и снова стал вгрызаться в ребрышки.

Издалека я заметила, как навстречу нам широкими, уверенными шагами направляется Кэролайн. Подойдя к столу, она обратилась ко мне:

– Софи, можешь показать Брайсу, как подключить его телефон к колонкам? Я думала, что молодежь разбирается во всяких беспроводных штуках, но, видимо, не все. Фейерверки начнутся примерно через двадцать минут.

– Конечно, – кивнула я.

Она удалилась, даже не взглянув на Ганнара. Я задумалась, не поговорила ли с ней и впрямь моя мама. Поднявшись, я ткнула пальцем в сторону Ганнара:

– Сиди тут. Я скоро вернусь.

Он кивнул.

– Мы присмотрим за ним, – пообещала Мика.

– Спасибо.

Когда я добралась до парковки, Брайс уже клял свой мобильник на чем свет стоит. Багажник его машины был открыт; внутри стояла пара гигантских колонок, направленных в сторону парка.

– Ты опозорил все наше поколение перед Кэролайн, – сказала я. – Неужели ты и впрямь не шаришь в технике?

Родители Брайса занимались организацией фейерверков, а сам Брайс – музыкой, которая сопровождала это зрелище. Фейерверки над озером нужно было запустить после наступления темноты.

– Софи, тут дело в этих дурацких колонках, которые мне всучила Кэролайн, – простонал Брайс. – Можешь уже попросить начальницу выползти из прошлого десятилетия?

Я потянулась за его телефоном.

– Дай я попробую.

– У Джоди и Кайла тоже ничего не получилось.

Из-за упоминания имени Кайла у меня в груди что-то сжалось, но руку я не убрала. Наконец, Брайс расстался со своим мобильником. Я полезла в настройки и попробовала найти название колонок. Я не сразу поняла, что они просто не включены. Когда мы, наконец, смогли подключить колонки к сети, нас с Брайсом чуть не снесло с ног звуковой волной. Я поспешила убрать громкость, чувствуя, как в ушах все звенит.

– Ты это сделала! – завопил Брайс, хотя музыка уже не была настолько громкой. Наверное, у него в ушах тоже звенело. – Спасибо!

Я сделала шаг назад, собираясь уйти, но потом остановилась.

– Слушай, Кайл с кем-то встречается? С Джоди, например? – Я об этом уже думала. Джоди играла в их группе уже почти год. Она была очень симпатичная, с ярко-розовыми волосами и пирсингом в носу.

– Надеюсь, что нет, – с полуулыбкой ответил Брайс. – Мы с ней вроде как мутим.

– Ох. – Почувствовав укол разочарования, я поняла: мне очень хотелось, чтобы у Кайла была хорошая причина на то, чтобы отказать мне. Сделав вид, что все в порядке, я ушла, представляя, как Брайс, наверное, с жалостью смотрит мне вслед.

Вернувшись к столам, я заметила Мику возле какой-то миски, которую она наполняла крутым картофельным салатом от Джетта. Я не была до конца уверена, но было такое ощущение, что одним из ингредиентов является виноград.

– Эй, – позвала я, – где мой брат?

Я огляделась, но его нигде не было видно.

– Он сидит вон там. – Мика обернулась к столу, за которым раньше сидели все мы, но там никого не было. – Он был там буквально секунду назад. – Она оглянулась по сторонам.

Я бросила взгляд в сторону гриля, думая, что Ганнар мог отправиться туда, чтобы снова набрать мяса в тарелку, но там его тоже не было. Я резко развернулась к воде. Ганнар умел плавать, но меня все равно на мгновение охватила паника. Было еще не совсем темно, но я все равно вытащила телефон, чтобы подсветить поверхность озера фонариком.

– Ты же не думаешь, что он куда-то поплыл? – нервно спросила Мика.

– Нет. – Я правда так не думала, но предпочитала перестраховаться. Осмотрев озеро и ничего не обнаружив, я немного успокоилась. Он же должен быть где-то здесь.

– Погоди, а Эндрю где? – спросила Мика.

В ту же секунду мой телефон зажужжал. На экране высветилось сообщение от незнакомого номера. Твой брат затащил меня в лодочный сарай.

Я показала телефон Мике.

– Это номер Эндрю, – сказала она.

– И это у меня-то нет самоконтроля? Он никак не мог подождать, пока я вернусь?

– Ты об Эндрю или о Ганнаре?

– О них обоих.