Текст книги "Возможно, на этот раз"

Глава 26

Бирмингемская детская больница

Благотворительный вечер

ПИОНЫ

Мечтаете подарить кому-нибудь цветы размером с ваше лицо? Пионы вам помогут. Окей, может быть, они и не настолько большие, но широко известны своими роскошными, пышными цветками, а еще, говорят, приносят удачу. В чем же проблема? Они очень недолговечны. Порой самые прекрасные вещи на свете живут меньше всего.

^—Мне кажется, это просто нечестно, – пробормотала Мика, когда мы ехали по центральной улице Бирмингема, – что ты так классно выглядишь в штанах из полиэстера.

– В таком никто классно не выглядит.

Я сидела в штурманском кресле в такой же униформе официантки, как и Мика. Мои волосы отросли, так что я смогла убрать их в хвост. Я подняла руки и затянула резинку потуже.

– Ты выглядишь, – возразила Мика.

Дело было, наверное, в том, что я внесла несколько изменений. Я слегка подшила белую рубашку, чтобы она не сидела на мне бесформенным мешком, и добавила симпатичные серебристые колечки к шлевкам на штанах.

– Интересно, будешь ли ты по-прежнему уверена, что я классно выгляжу, когда я страшно облажаюсь на этом мероприятии. – В животе все переворачивалось от этих мыслей. – О чем я только думала? Впервые пробовать себя в роли официантки на каком-то элитном благотворительном вечере.

Мика смотрела на дорогу.

– Ты отлично справишься. В этом нет ничего сложного.

Я ужасно нервничала и притворялась, что дело только в том, что мне придется подавать богатым людям еду на подносах. Что это никак не было связано с тем, что сегодня я впервые снова увижу Эндрю после трех недель нашего совместного молчания. Я поцеловала его. О чем я вообще думала? Очевидно, я в принципе не думала. Это был очень странный день. Я во всем винила обстоятельства.

Я выглянула из окна, провожая взглядом проплывающие мимо дома.

– А вон одна из моих скамеек, – сказала я.

Мама нечасто отпускала меня в Бирмингем, но в редкие дни, когда это все-таки происходило, я обожала сидеть на скамейке в центре города, разглядывая прохожих.

– Самая скучная скамейка в мире, – протянула Мика. Судя по всему, я часто заставляла ее к себе присоединиться.

– Я думаю, ты имела в виду «самая интересная скамейка». Ты разве не чувствуешь энергию? – Я потрясла ее за плечо.

– Я чувствую, что вокруг меня сейчас слишком много машин, и из-за этого у меня начинается клаустрофобия. Это об этой энергии ты говоришь?

Я опустила стекло. Ветер ворвался в салон вместе со звуками автомобильных гудков, сирен и незнакомых запахов.

– Нет. Об этой.

– Ты странная, – сказала Мика.

– Это из-за тебя я такая.

Она рассмеялась.

– Ты что, забыла, что ты мне сказала на том семейном вечере в детском садике, когда нам было по пять лет?

– Ты мне не дашь забыть.

– «Меня зовут Софи, и я не очень хочу с тобой разговаривать, но мой папа сказал, что так надо».

Я расхохоталась.

– Уверена, все было совсем не так.

– В точности.

– Со мной всегда было непросто, не так ли?

– Это факт. – Мика наклонилась вперед и окинула взглядом высотку перед нами. – Думаю, это то самое здание. Ты видишь где-нибудь въезд на парковку?

– Справа, – ответила я.

Она заехала на второй уровень гаража. Следуя указаниям ее папы, мы проехали чуть дальше и обнаружили там фургон с провиантом. Двери были открыты, и Лэнс разгружал коробки.

Мика опустила окно.

– Где мне припарковаться? – крикнула она.

Лэнс ткнул пальцем в сторону дальнего свободного места.

Припарковавшись, мы выбрались из машины и направились к фургону мистера Уильямса. Лэнс все еще стоял там; в руках у него было огромное пластиковое ведро.

– С нами сегодня будет цветочница? – спросил он, подавая ведро мне. – У нас уже есть спор, сколько тарелок сегодня будет разбито?

Мика сморщила нос.

– Перестань. Она и так нервничает.

– Мероприятие – в самый раз начать практиковаться, – продолжал Лэнс. Я сглотнула.

– Лэнс, – протянула Мика.

Лэнс всучил ей какую-то коробку и ухмыльнулся мне.

– Все нормально будет, салага. Дамы, вам на верхний этаж. – Он махнул рукой в сторону двери.

– Может, это была плохая идея, – говорила я, пока мы направлялись внутрь. – Твоему папе нужны хорошие отзывы. Я могу просто пойти погулять в парке или проверить фургоны с едой.

Мика нажала кнопку вызова лифта локтем.

– Уже пытаешься сбежать? Мой папа не разрешил бы тебе принять участие, если бы не знал, что ты справишься. – Она пристально уставилась на меня. – Мы уже это проходили. Просто весь вечер повторяй за мной. Все у тебя будет в порядке. Ты будто никогда не таскала огромные коробки с букетами. У тебя отличные мышцы, дорогуша.

– Все у меня будет в порядке, – повторила я.

Лифт приехал. Двери открылись – и внутри оказался Эндрю. Он сделал было шаг вперед, чтобы выйти, но потом заметил нас.

– Эндрю! – воскликнула Мика. – Отлично выглядишь.

На нем был один из его дорогих костюмов и галстук с цветочным принтом. Он вышел наружу, отошел в сторону и рукой придержал двери лифта, чтобы они не закрылись. Мы с Микой попытались зайти в лифт одновременно, и в итоге я столкнулась с Эндрю.

– Прости, – сказали мы одновременно и слабо рассмеялись.

– Я совсем тебе дорогу загородил, – произнес он.

Я попробовала войти в лифт боком; он тоже повернулся, и мы смогли пробраться мимо друг друга. Когда мы с Микой зашли внутрь, Эндрю отпустил двери, и лифт закрылся. Я переложила свою ношу на бедро и нажала кнопку, ведущую на верхний этаж.

Лифт понесся вверх, позвякивая каждый раз, когда преодолевал очередной этаж. Один звяк, два, три.

– Что это было? – спросила Мика.

– Это был четвертый этаж, – ответила я, наблюдая за тем, как меняются красные цифры над дверью.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Эта вежливость. Румянец.

– Что? Я не краснела.

– Краснела. Такое чувство, будто вы двое наконец выпустили пар.

Я опустила взгляд, старательно изучая ведро, которое держала в руках, и, прежде чем я успела придумать себе оправдание, Мика ахнула.

– Так и есть! Когда? – спросила она.

– Ничего особенного не было.

– Что значит «ничего особенного»?

– Мы поцеловались. Один раз. Это была ошибка.

– Поцеловались! – Челюсть у Мики отвисла. – Софи! Когда? Почему ты мне не рассказала?

– Это случилось после похорон Джона. – Я прикусила губу. – Прости, что не рассказала тебе.

Мика покачала головой.

– Раз ты мне не рассказала, значит, все это куда серьезнее, чем ты притворяешься.

– Вовсе нет, – быстро сказала я. Слишком уж быстро.

– О чем ты думала? – спросила Мика. Лифт доехал до верхнего этажа, и двери разъехались. Я сглотнула и вышла в коридор.

– Я не думала.

– Софи, он уедет через четыре месяца. Ты же об этом помнишь, правда? – спросила она, следуя за мной по пятам.

– Я знаю! Я же сказала, ничего особенного. Мы оба это признали.

– Отлично, – сказала она, но потом вздохнула, как будто еще не была готова сменить тему. – Я думала, он тебе совсем не нравится.

Несколько белых вращающихся дверей слева от нас явно вели на кухню: оттуда доносился звон посуды. Я остановилась и сделала глубокий вдох.

– Он мне не нравится. Он раздражающий, надменный, самоуверенный и упрямый.

– Но?

– Ничего. Моя речь закончена. У него нет ни одной положительной черты.

Плечи Мики опустились.

– Черт. Ты врешь. Если не мне, то себе – точно. Если ты не можешь вспомнить об Эндрю ничего хорошего, значит, просто очень стараешься не вспомнить.

Я твердо помотала головой.

– Это неважно. Вот что я пытаюсь сказать. Как ты и говоришь, он уедет через четыре месяца, и вот так я о нем думаю. Плюс, я знаю, что это взаимно.

Мика приподняла брови.

– А это ты откуда знаешь?

– Интуиция.

– Твоя интуиция…

– Никогда не ошибается. Помнишь Кайла? Помнишь, как я чувствовала, что что-то не так, но заставляла себя не обращать на это внимание? Что ж, я была права. Он очень ясно дал мне это понять.

– Каким образом? – спросила Мика.

– Я застала их с Джоди, когда они целовались.

– Софи! Когда? Почему ты мне и этого не рассказала? Я что, больше не твоя лучшая подруга? – Глаза ее были полны горькой обиды, и я поняла, что совершила ошибку, когда решила не говорить с ней, не рассказывать ей о случившемся.

– Прости, я просто хотела об этом забыть. Все еще хочу. Обещаю, я немного позже тебе обо всем подробно расскажу, ладно? – Я попыталась встретиться с ней взглядом, но она отвела глаза. – Если я буду думать обо всем этом сейчас, то только больше разнервничаюсь. И потом, вот эта штука тяжелая. – Я указала на свое ведро.

– Хорошо… Да, давай поговорим об этом позже. – Она протолкнулась сквозь кухонные двери. – Или вообще не будем говорить, если тебе так угодно.

Я закрыла глаза. Мика злилась, и у нее было на это полное право. Но сейчас мне нужно было думать о работе.

Глава 27

Я ступила на крышу высотки. Здесь было потрясающе красиво: огромная площадка с видом на весь город зеленела роскошной растительностью – как будто сад на вершине мира. Тут была и лужайка, и деревья, и цветы. Я никогда не видела ничего подобного.

В центре стояли стулья и накрытые столы, а по периметру располагалось несколько баров. Гостей тут еще не было, зато вовсю сновал обслуживающий персонал.

Мика показывала мне столики, которые мне предстояло обслуживать, но мой взгляд остановился на букетах, украшавших их. Огромные розовые пионы размером с мою ладонь стояли в золотых вазах с белыми гортензиями и бледно-зелеными суккулентами. Такого сочетания я раньше никогда не видела, но выглядело это потрясающе. Перед моими глазами сразу возник образ: девушки в пышных бледно-розовых юбках и белых блузках, ниспадающих красивыми складками, гуляют босиком по зеленеющему саду.

– Алло? – позвала меня Мика. – Тебя, может, оставить наедине с цветами?

– Они такие красивые. Можешь себе представить, чтобы у нас в городе кто-то заказал такие?

– Сфоткай их. Потом, может быть, получится предложить их Кэролайн для следующего мероприятия.

– Я оставила телефон в сумке, в шкафчике.

– Попроси Эндрю сделать фото.

Я оглянулась через плечо, решив, что он где-то рядом. Но его тут не было.

– Да я просто нарисую потом. Я оставила альбом дома. – Я уже жалела об этом, потому что мне ужасно хотелось рисовать.

Я все еще не могла определить, чем же мои дизайны уникальны и необычны. Но, к счастью, за последние несколько недель мне удалось выжать из себя несколько не совсем отвратительных набросков. Я даже начала надеяться, что успею что-то сделать к своему декабрьскому дедлайну.

– Ты скорее зарисуешь цветы, чем попросишь Эндрю о помощи? – спросила Мика, прищелкнув языком. – Вау. Все еще хуже, чем я думала.

– Вовсе нет. – Я ткнула пальцем в несколько столиков вокруг меня. – Так что, это мои столы?

– Ага. Только пять. Легкотня.

– А у тебя сколько?

– Это неважно. Я не первый день работаю.

– Окей, я просто не хочу, чтобы ты брала на себя больше, потому что думаешь, что я не справлюсь.

– Все нормально, Соф. Мы разберемся. – Что-то за моей спиной вдруг привлекло ее внимание. – О, смотри, там Эндрю. Сейчас он сделает для тебя фотку. Эндрю!

Я понимала: Мика пыталась заставить меня признать, что между нами с Эндрю происходит нечто большее – но я этого делать не собиралась. Я нацепила на себя маску безразличия. Потому что только это я и чувствовала. Полное безразличие.

Эндрю подошел к нам, держа телефон в руке.

– Какие шикарные букеты, – сказал он.

– Софи как раз об этом говорила. Можешь сфотографировать один и отправить ей фотку? – радостно спросила Мика.

Эндрю поднял телефон и сделал несколько кадров.

– Ты хочешь их скопировать? – спросил он в своей обычной снисходительной манере.

– Что? Нет. Я ничего не копирую.

– В этом нет ничего постыдного. Разве не говорят, что подражание – высшая форма похвалы?

– Существует огромная разница между тем, чтобы подражать чему-то или просто вдохновляться.

– Разница в чем? – спросил он. – В масштабах чувства вины?

Чудесно. Он в который раз доказал, что наш поцелуй был просто недоразумением.

– Хватит ехидничать.

– Но у меня так хорошо получается.

Я многозначительно посмотрела на Мику, мол, видишь, ничего тут не выйдет. Она просто покачала головой и закатила глаза.

– Кстати, Софи, отличные штанцы, – добавил Эндрю, засовывая телефон обратно во внутренний карман пиджака. – Неплохой выбор, учитывая, что это твои первые в жизни брюки.

– Твой костюм тоже ничего, – парировала я. – Как оно, приятно тратить кучу денег на десять одинаковых нарядов?

Эндрю притворно ахнул.

– У меня не меньше двух десятков.

– Не сомневаюсь, – ухмыльнулась я.

Не знаю, нужно ли было нам с Микой что-то еще делать на крыше, но я развернулась и пошла к двери, как будто внезапно стала тут главной. С благодарностью я заметила, что Мика последовала за мной.

– Знаешь, – сказала она, когда догнала меня, – тебе вовсе не нужно так себя вести ради меня.

– Я ничего не делала. Просто мы вот так себя ведем.

– Вечно флиртуете?

У меня отвисла челюсть.

– В каком месте это был флирт?

– Вы оба просто невозможные. Давай сменим тему.

– С удовольствием.

Мы пробрались на кухню. Мы уже побывали здесь раньше, чтобы поставить вещи и поздороваться с Микиным папой прежде, чем отправиться на крышу. Теперь у одной из плит стоял Джетт Харт; он добавлял овощи на огромную сковородку. Все мое тело напряглось. Он поднял голову и, к моему полнейшему изумлению, улыбнулся. Я попыталась вспомнить, впервые ли вижу улыбку на его лице. Теперь он даже стал больше похож на Эндрю.

– Мика, – протянул он. – Моя рабочая пчелка.

Ага. Так вот кому предназначалась улыбка. Я вскинула брови и посмотрела на Мику.

– Мы теперь ладим, – еле слышно произнесла она, а потом сделала несколько шагов вперед, чтобы поговорить с Джетом. – Мы можем чем-нибудь помочь?

– Твой отец носит коробки. Может, ему не помешает пара лишних рук?

– Хорошо. – Мика махнула рукой в мою сторону. – Вы помните Софи?

Джетт кивнул. Лицо его снова вернулось к своему обычному хмурому выражению.

– Здрасьте, – нерешительно сказала я. – Какая… – В голове пронеслись сразу несколько прилагательных, которые я могла бы использовать, чтобы описать нашу встречу – приятная, чудесная, хорошая, замечательная – но ни одно из них не было бы правдивым, поэтому в итоге я выдавила: – Отличная погода для вечеринки. Ну там, дождя нет, все такое.

– Да, – припечатал Джетт.

Мика потянула меня за руку, и я вышла из кухни следом за ней.

– Когда это вы с ним начали ладить? – прошипела я.

– Когда он понял, что я отлично выполняю свою работу.

– Это все так, но… он тебе теперь нравится?

– Он не так уж плох. Он начинает беситься, если на него давят или если нервничает, но разве это не с каждым так бывает?

– Серьезно? – Теперь она повторяла классическую отговорку Эндрю.

– Я знаю, он иногда ведет себя, как говнюк. Но, Софи, мне с ним работать. Я пытаюсь хотя бы немного ему симпатизировать.

Я подняла руки, капитулируя.

– Я понимаю. Но мне ему симпатизировать вовсе необязательно.

– Хотя бы сегодня, – попросила Мика.

Я застонала.

* * *

Обслуживать людей было очень непросто. Мои руки, кажется, уже превратились в желе от того, сколько подносов с грязными тарелками из-под салатов мне пришлось оттащить с крыши на кухню.

Мистер Уильямс улыбнулся мне, когда я поставила тарелки на стойку рядом с несколькими другими стопками.

– Вы отлично справляетесь, мисс Софи, – похвалил он. – Может быть, я возьму вас на работу и на следующее наше мероприятие.

– Только если к тому моменту я немного подкачаю руки.

Я подошла к другой стойке, на которой уже были выставлены тарелки с первым.

– Вы слишком медленно все делаете, – бросил мне Джетт. – Забирайте их уже.

Он весь вечер наезжал на меня, обращаясь со мной, как мне казалось, еще грубее, чем с остальными официантами. Наверное, все еще злился после последнего нашего разговора. Я просто стиснула зубы.

– Прошу прощения, сэр, – ответила я, загружая поднос.

– Слова меня мало интересуют, мисс Эванс, я хотел бы увидеть действия. – Что ж, он хотя бы знал мое имя.

Я поставила тяжелый поднос себе на плечо и удалилась, не произнеся больше ничего.

Женщина за первым моим столиком подняла палец, привлекая мое внимание.

– Можете долить мне вина? – попросила она.

Я кивнула в сторону ближайшего бара.

– Вам придется воспользоваться баром, мэм. – На площадке их было штуки четыре, и ни в одном не было очереди.

– Вы не можете принести сами?

– Я несовершеннолетняя. Мне нельзя.

Она раздраженно вздохнула.

– Я никому не расскажу. – И снова подняла бокал.

– Извините, я не могу.

Она снова вздохнула, потом вытащила маленький клатч, покопалась в нем и достала двадцатидолларовую купюру.

– А сейчас, дорогуша?

– Я вам принесу, – сказал Эндрю, забирая у женщины ее бокал с неизменной улыбкой. Она попыталась всучить ему деньги, но он отказался.

– Каков джентльмен, – проговорила она.

Сегодня вечером мне слишком уж часто приходилось стискивать зубы. Раздав оставшиеся тарелки, я собиралась было вернуться за очередной партией, но меня вдруг подозвал какой-то мужчина:

– Девушка, заберите еще вот эту тарелку, пожалуйста.

– Разумеется. – Я подобрала его недоеденную порцию и огляделась, не нужно ли еще у кого-то забрать тарелки. В итоге возвращаться мне пришлось снова с полным подносом объедков.

– Хочешь, я за тебя это понесу? – спросил Эндрю, догоняя меня на пути внутрь.

– Нет, и спасибо, что выставил меня дурой перед той дамой с вином.

– Я просто пытался помочь.

– Не помог. Получилось, как будто я просто не хочу принести ей вино.

– Ну, ты же правда не хотела.

– Потому что мне это запрещено, – рявкнула я.

Он пожал плечами.

– Ну, зато мне разрешено. Я не работаю на мистера Уильямса.

Я рассмеялась.

– Ну да, конечно, куда тебе до настоящей работы.

Эндрю нахмурился.

– А это как понимать? Я работаю.

– На своего отца.

– Мика тоже работает на своего отца.

– Ну и сколько твой отец тебе платит?

– Прошу прощения?

– Что, ты типа сам покупаешь себе костюмы? – Я покачала головой. – Проехали. Это не мое дело. Просто иди, – я кивнула в сторону его внутреннего кармана, в котором лежал мобильник, – и работай.

– И ты говоришь, что это я говнюк, – бросил он, прежде чем развернуться и снова выйти на крышу.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя себя уязвленной. Но он был прав. Я и правда вела себя мерзко. С ним. Меня саму бесило, кем я становилась в его присутствии – этой неуверенной в себе, крошечной версией себя. Меня бесило, что в глубине души я знала: это происходит потому, что мне действительно важно, что он думает о моем таланте, моей работе, моем творчестве… обо мне.

Глава 28

В кои-то веки мой поднос был пуст, и мне не пришлось тут же заполнять его снова. На крыше какая-то светская львица в деловом костюме вещала в микрофон о том, как она благодарна за поддержку госпиталя. Мика стояла с подносом у одного из баров. Краем глаза я заметила, как Эндрю скользнул в помещение. Пытаясь не привлекать к себе внимание, я последовала за ним.

Я не сразу увидела его, но если только он не поехал на лифте куда-то вниз, на этом этаже я могла найти его только в двух местах: в ванной комнате в конце одного коридора или на кухне в конце другого.

Мне хотелось верить, что он не на кухне, поэтому я повернула налево и остановилась, выжидая. Всего пару минут спустя дверь ванной комнаты распахнулась, и Эндрю вышел в коридор. Он слегка вздрогнул от неожиданности, но потом сразу же насупился.

– Так вот, – начала я нервно. – Я хотела извиниться за то, что сказала раньше. Я знаю, что ты работаешь. Твои фотографии потрясающие, и ты вкладываешь в них много сил.

– Почему? – всего-то спросил он.

– Ты был прав. – Я сложила ладони. – Я вела себя мерзко. И это не я.

– Не ты?

– В смысле, я не была такой, пока ты не появился.

– То есть, это я виноват?

Я вздохнула.

– Нет. Я просто пытаюсь быть лучшей.

– Лучшей из нас двоих?

Я скрестила руки на груди.

– Нет. Я не это имела в виду. Я имела в виду, что сама хочу быть лучше.

– Лучше, чем что?

– Лучше, чем была, Эндрю. Окей? Мир? – Я протянула ему ладонь. Он вытаращился на нее.

– Что ты делаешь? Ты пытаешься пожать мне руку? – рассмеялся он.

– Да, – тоже рассмеялась я и сама организовала рукопожатие. – Вот так. Теперь все официально.

– Что официально?

– Мы снова друзья.

– А мы переставали ими быть? Или в принципе начинали?

– Твои подколы больше на меня не действуют, – объявила я. – Мы пожали руки. Теперь я буду считать твое ехидство очаровательным. Прямо как Мика. – Я поняла, что если буду постоянно напоминать себе об этом, то это станет правдой. И я сама стану безопасной, счастливой версией себя даже в компании Эндрю.

– Соф, не стоит бросать мне такой вызов. – На губах у него заиграла полуусмешка.

– Это не вызов. Мне нужно идти работать.

Я подобрала поднос, который поставила на землю, и снова вернулась на крышу, где все та же женщина с микрофоном все так же распиналась о своей благодарности.

Мика подошла ко мне, когда я остановилась у стены рядом с дверью.

– Пора подавать десерт, – сообщила она.

– Я готова.

Когда мы вошли на кухню, мистер Уильямс болтал с Лэнсом. Джетт поливал кусочки слоеного пирога шоколадом, а папа Мики – клубничной глазурью.

– Эй, цветочница, – позвал меня Лэнс, – я впечатлен. Ты не разбила ни одной тарелки.

– Ты только что меня сглазил. Ну-ка возьми слова обратно.

– Взять слова обратно? Не думаю, что это так работает.

Мика захихикала.

– В ее мире все именно так, Лэнс.

– Окей, беру все назад.

– Спасибо.

Мы заполнили подносы блюдцами с десертом и направились на крышу. Эндрю поймал нас троих в дверях и сделал фотографию.

– Я скоро начну брать с тебя деньги за фотосъемки, – заявила Мика.

– И я с удовольствием буду тебе платить, – ответил он. Вместо того, чтобы закатить глаза, я улыбнулась. Он смотрел прямо на меня.

– Очаровательно, – протянула я.

Он расхохотался.

– Что? – спросила Мика, когда мы снова зашагали к столам.

– Ничего.

– У меня от вас голова болит.

– Да-да, знаю.

Мы разделились; я начала расставлять десерты перед гостями на столах.

Когда очередь дошла до дамы с вином, она заявила:

– Я хочу шоколадный торт, а не ванильный. Или мне попросить того молодого человека принести его?

– Не стоит, я справлюсь. – Я поставила перед ней блюдце с шоколадным тортом.

– Нет, я передумала, – продолжала она. – Я все-таки хочу ванильный.

Я снова поменяла блюдца местами.

– Хотя нет, знаете, я вообще не хочу торт. Я хочу маккиато. Вы ведь знаете, что это такое?

Она прекрасно вычислила, что я не из города. Один только взгляд – ей этого было достаточно. Она думала, что я полная дура. И я тоже чувствовала себя таковой, потому что действительно не знала, что такое маккиато.

– Не уверена, что это есть в наличии, но если и есть, то…

– В баре?

– Да, мэм.

– И что, чтобы взять маккиато, тоже нужно быть старше определенного возраста?

Спокойно, Софи.

– Нет, я выполню вашу просьбу, как только закончу раздавать торт. – Я подошла к следующему гостю.

– Извините, – прошептал мужчина, сидевший рядом с дамой. Я не знала, был ли это ее муж – или просто ему было неприятно видеть такое хамство. Я улыбнулась и поставила перед ним блюдце с самым большим куском торта, который у меня был и перешла к следующему столу.

Когда я ставила блюдце перед каким-то пожилым мужчиной, его бокал зацепился за край, и вино пролилось на скатерть. Сначала я подумала, что это произошло по моей вине, но потом он поднял бокал и тут же уронил на землю вилку, и я осознала, что он просто пьян.

Я наклонилась, чтобы поднять вилку, и почувствовала, как к моей ноге прикоснулись. Когда я встала, мужчина одарил меня неприятной улыбкой. Я ткнула в его сторону вилкой.

– Держите свои руки при себе.

– А то что? – протянул он невнятно.

– А то я позову охрану, и они выведут вас отсюда.

Мужчина сделал притворно-серьезную мину и издевательски сложил руки на коленях. Мне было уже все равно, шутит он или нет – лишь бы больше меня не трогал. Я ушла, не оборачиваясь. Вернувшись в помещение, я прислонилась к стене и начала обмахиваться пустым подносом. Вечер выдался длинным и утомительным. Я знала, что мне следует вернуться на крышу, но двигаться совсем не хотелось.

Но потом из кухонных дверей появились Джетт Харт и мистер Уильямс. Они явно заметили меня и застали на месте преступления: прислонившуюся к стене, устроившую себе незаслуженный перерыв. Джетт смерил меня уже привычным мрачным взглядом, но, к счастью, продолжил говорить.

– Вы отлично здесь впишетесь, – говорил он Микиному отцу. – Вам идет городская жизнь. Я уже получил три визитки от сегодняшних гостей. Если с каждого такого мероприятия вы будете получать по три отзыва, ваши услуги будут бронировать за… – Я не дослушала, что он сказал дальше – они с мистером Уильямсом вышли на крышу, чтобы побеседовать с гостями.

Я попыталась переварить услышанное. Мистер Уильямс ни за что бы не уехал из Роксайда. Неважно, что там говорил Джетт Харт. Верно?

Я последовала за ними, надеясь услышать, что на это ответит мистер Уильямс, но они уже растворились в толпе: гости уже повставали со своих мест и начали общаться, танцевать, собираться у баров.

Я заметила Мику у перил: она смотрела на городские огни с высоты. Я было направилась к ней, но ко мне вдруг подошла уже знакомая мне дама с вином. Отлично. Я так и не принесла ей маккиато, и теперь мне грозил выговор.

Но на ее лице вместо стандартного высокомерного выражения было скорее написано любопытство.

– Это что, Джетт Харт? – спросила она меня.

– Да, – осторожно ответила я.

– Значит, компания, которая поставляла сегодня угощение – часть его программы?

– Да, – сказала я.

Она широко улыбнулась и начала копаться в клатче. В конце концов она вытащила оттуда маленькую карточку и протянула ее мне.

– Можете передать ему? У моей сестры тоже продовольственный бизнес, она живет примерно в тридцати минутах к западу отсюда, и ей бы пригодилась его помощь. Она подавала заявку, но ответа не получила.

Я махнула рукой в сторону толпы, где только что видела фигуру Джетта.

– Он сам здесь. Вам стоит попытаться найти его.

– Я попробую, но если он будет занят, вы – мой запасной план. – Она вложила карточку в мою руку. – Спасибо!

Я кивнула. Она улыбнулась мне и отправилась восвояси, вероятно, в поисках Джетта.

Я нахмурилась и наконец зашагала к Мике.

– Кто это был?

Я показала ей визитку.

– Какая-то дама, которая хочет, чтобы Джетт работал с ее сестрой. Она весь вечер мне хамила, но, видимо, сама этого не заметила. Она решила, что совершенно нормально будет попросить меня об услуге, никак не прокомментировав свое поведение.

– Добро пожаловать в мир официантов.

Я засунула визитку в карман и облокотилась о перила, наблюдая за разноцветными огнями фар, несущимися по далекой автотрассе.

– О, кстати, – сказала я, – ни за что не угадаешь, что я тут подслушала из разговора Джетта с твоим папой.

– Что? – спросила Мика.

– Он сказал, что ему место в городе или что-то вроде того.

Мика кивнула.

– Да, он и мне то же самое говорил.

– Правда? – Я нахмурилась. – Это так он работает? Так помогает расширить бизнес? Просто вытаскивает тебя из провинции, засовывает в большой город – и вуаля, внезапный мгновенный рост?

Мика потерла свои плечи руками, как будто замерзла. Внезапно я и сама почувствовала прохладное дуновение ветра – напоминание, что лето скоро подойдет к концу.

– Может быть, – наконец сказала Мика.

– Я хочу сказать, вам либо придется без конца ездить туда-обратно, либо просто переехать сюда. А жить здесь будет как минимум на треть дороже, чем в Роксайде – деньги будут улетать, как в черную дыру, – отметила я. – И потом, ты вообще можешь себе представить городскую жизнь?

Я оглянулась, окинув взглядом толпу на крыше, и впервые за вечер поразилась, насколько разнообразная публика здесь собралась. Так непохоже на наш крошечный городок.

– Может… – начала я.

– Может что? – спросила Мика, когда я умолкла.

– Может, Джетт прав. Может, вам будет легче заниматься бизнесом здесь. Не придется иметь дело с Хоббсами и Смитами. – Обе эти семьи наотрез отказывались обращаться к услугам мистера Уильямса, и все прекрасно знали почему.

– Расистов везде навалом, – сказала Мика.

– Знаю, но здесь в любом случае больше выбор.

Прежде, чем она успела мне ответить, к нам подошел Эндрю. Он облокотился о перила сбоку от нее.

– Что у нас тут такого интересного? – спросил он.

– Ничего, – ответила Мика. – Просто взяли небольшой перерыв перед уборкой.

Эндрю кивнул в мою сторону.

– Ты неплохо справилась с тем пьянчугой.

Я задрала подбородок.

– Думаешь, у городских вечеринок на пьяниц монополия? Я бы поспорила. В провинции пьяные мужики куда пьянее да и руки чаще распускают. Так что да, я знаю, как вести себя в таких ситуациях.

– Потому что в провинции все в разы хуже, чем в городе, – проговорила Мика.

– Что? – не поняла я. Она повернулась ко мне, поджав губы.

– Ты уже в горожанки записалась, так? – спросила она. – В глазах звезды, за спиной попутный ветерок. Это ты поэтому перестала делиться со мной переживаниями?

Внутри у меня все сжалось. Что она такое говорила?

– Нет… нет же, никуда я не записалась, – пролепетала я. – Я просто была плохой подругой, прости за это. Мы поговорим, давай поговорим. Просто давай… – Я перевела взгляд на Эндрю. – Не сейчас.

Она помотала головой.

– Пофиг. Я устала. Пойду начну убираться. – С этими словами она ушла.

Я проводила ее взглядом. Меня так и подмывало пойти за ней, но я знала, что моей лучшей подруге нужно побыть одной. Я должна была дать ей время.

– О чем это вообще было? – спросил Эндрю.

– Обо мне. Это было обо мне.

Мне нужно было извиниться перед Микой, а еще организовать длинный разговорный сеанс. Все образуется. Я об этом позабочусь.

– Ну так что, она права? – спросил Эндрю. – В городе все лучше, чем в провинции?

Я снова начала вглядываться в далекие огоньки, размышляя над этим вопросом.

– Нет. Звезды в провинции куда ярче, чем в городе. Городские звезды отстойные.

Он задрал голову, как будто ему нужно было доказательство.

– С этим я соглашусь.

Я какое-то время наблюдала за тем, как он смотрит в ночное небо, потом достала из кармана визитку.

– Возьми.

– Что это?

– У той винной дамы есть сестра. – Карточка говорила сама за себя: надпись на ней гласила «Деревенская кухня», а рядом красовалось изображение поварского колпака. – Это для твоего отца. Она, кажется, подавала заявку на его программу.

– О. – Эндрю, кажется, несколько раз прочел каждое слово на визитке.

– Это, наверное, слишком близко к подопечному этого года, так?

– Может быть. Но один раз мы два года провели почти в одном и том же месте.

– Тогда тебе стоит замолвить словечко о сестре винной дамы. – Может быть, через четыре месяца Эндрю Харт будет куда ближе, чем я думала.

Он улыбнулся и, наконец, засунул визитку в карман.

Я схватилась за перила, потом отклонилась назад и опять вгляделась в ночное небо. Я снова почувствовала холодок: прохладное дуновение ветра, напоминающее о том, что скоро наступит осень.