Текст книги "Собачий принц"

Но Хью не мог оставить ее в покос. Он все время преследовал ее. Он уже давно понял, от чего ее защищал Па. И хотел это использовать.

– Ты сделала для себя выводы Лиат? Столько погибших! – Он с неодобрением покачал головой и зацокал языком.

– Если бы ты их не усыпил…

– Да, конечно, – признал он, к ее удивлению.

– Я слишком много возомнил о себе, усвоив то немногое, до чего удалось дотянуться. Я буду молить Бога о мудрости. – Губы его искривились. На мгновение показалось, что он над собой смеется. Но уже через мгновение он стремительно, как нападает сова, схватил ее запястье. – Не будь дурой. Чем дольше ты притворяешься, что не замечаешь этого, тем больше упускаешь возможность управлять собой. Ты этого хочешь? – Он показал на чернеющие развалины дворца. – Кому еще ты можешь доверять, Лиат?

– Я признаюсь королю, что подожгла дворец…

Он захохотал:

– Представляю себе, как будет рад король узнать, что пригрел у себя чудовище, которое подлежит немедленной выдаче на суд скопоса!..

– Я обращусь к Вулферу…

– Вулфер! Мы уже говорили о нем. Верь ему, если хочешь. Но «Книга Тайн» теперь у меня. Я видел, на что ты способна, и не возненавидел тебя за это. Я люблю тебя за это, Лиат. Кто еще может любить или доверять тебе, зная такое? Король доверяет мне, Вулферу он не верит. Я могу защитить тебя от гнева короля и подозрений Церкви. А когда Сапиентия родит нашего ребенка, мне гарантировано место ближайшего советника па вес время се правления.

– А если она выкинет?

Он больно ударил ее по щеке ладонью.

– Я была беременна от тебя. – Она попыталась вырваться, но не сумела. – О Владычица! Как я рада, что ты выбил из меня этого ублюдка!

Он снова ударил ее, и еще, и еще раз – все сильнее. Она упала на колени, но в руке у нее уже был нож.

– Я убью тебя, – хрипло прошептала она. Из ее глаз текли слезы, из носа капала кровь.

Хью засмеялся, как будто ее сопротивление его радовало.

– Господи, Боже мой! – Из тумана выскочил слуга и заслонил Хью собою. Он попытался схватить нож, но она уже спрятала его за спину. Что может сделать нож против магии Хью? Конечно, если это магия. У него вон и земных холуев предостаточно, без всякой магии.

– Господи, Боже мой! Вы целы? – (Она с бессмысленной усмешкой смотрела, как слуга кудахчет и суетится вокруг Хью). – Бог над нами! Этот «орел» посмел вам угрожать! Я сейчас же запру ее под замок…

– Не надо, брат, – вмешался Хью с мягкой улыбкой. – Разум ее помрачен слугами Врага. Я благодарен тебе за твою бдительность, но меня хранит Бог – мне нечего бояться. Я исцелю ее. Ты можешь идти. Будь уверен, я помяну тебя в своих молитвах. – Он кивнул в сторону Лиат. – А ты помолись за ее душу.

Слуга поклонился.

– Как пожелаете, милорд, – он покачал головой, – вы так добры и щедры. – Качая головой, как будто с тайным осуждением, он ушел.

Елейная мягкость Хью тотчас исчезла, как только свидетель удалился.

– Не доводи меня, Лиат, не зли Господа. – Голос его был тверд, как камни, в которые упирались ее колени. Он подобрал нож и его лезвием приподнял ее подбородок, заставив посмотреть ему в лицо. – Иди к принцессе. Она желает видеть тебя. – Жестом, подчеркивающим его силу и ее слабость, он перевернул нож и подал ей рукояткой вперед.

Она молча убрала нож. Из носа по-прежнему текла кровь. Она зажала его рукой и деревянной походкой направилась к палатке принцессы. Хью следовал за нею по пятам. Глаза Лиат горели, в голове стучало, как молотом по наковальне, но сердце застыло. Что бы она ни пыталась сделать, – все бесполезно. Ей никуда не деться. Она, конечно, может остановить Хью, если он еще раз попытается ее изнасиловать, но в остальном он остается тюремщиком, а она – его пленницей.

Сапиентия даже не заметила появления Лиат. Она сплетничала с леди Бриджидой о том, кого могут назначить маркграфом Истфолла. Но у принцессы была сестра Росвита.

– Дитя мое, – ужаснулась она при виде Лиат, – что с вашим лицом?

– Споткнулась о пень. Извините, сестра.

– Вам не за что извиняться, «орел». Ваше высочество, ваш отец беспокоится о вашем здоровье и прислал меня вас проведать.

– Я чувствую себя гораздо лучше, сегодня уже могу ездить верхом.

– Может быть, не сегодня, – мягко сказала Росвита, поглядывая на Лиат. – Ваш отец хотел бы, чтобы вы отдохнули здесь еще неделю, прежде чем отправляться в Экштатт.

– Но я не хочу!

– Ваше высочество, – нежно промурлыкал Хью.

Сапиентия замерла, подняла на Хью выразительный, восторженный взгляд и улыбнулась:

– Как вы посоветуете, отец Хью?

– Последуйте совету короля, ваше высочество. Вы должны собрать все силы и выносить дитя установленный срок.

– Да. – Она кивнула. – Да, я должна. – Она снова обратилась к монахине: – Скажите отцу, что я выполню его пожелание.

– Непременно. Еще один вопрос, ваше высочество. Король желает допросить вашего «орла» о Генте.

Лиат стояла с отсутствующим видом, ни о чем не думая, пока Сапиентия давала ей разрешение идти, а Хью отпрашивался посетить короля. Лиат, Росвита и Хью втроем вышли от принцессы и направились к шатру короля. Даже на эти несколько шагов он не хочет оставлять ее без присмотра. Генрих не спал и, сидя в своем кресле, следил за упаковкой оставшегося после пожара имущества к отъезду.

– Это наш «орел», – сказал король, отвлекаясь от беседы с управляющим о снаряжении новых «драконов». Он показал на Хатуи, стоявшую у стены палатки с рыжеволосым «орлом» по имени Руфус. – Расскажите все вашим товарищам. Один из них поскачет к графу Лавастину. Отец Хью, чем я могу быть вам полезен? От короля Хью вырваться не мог, и Лиат наконец-то отделалась от него.

– Что с твоим лицом? – воскликнула Ханна.

– Хатуи, умоляю тебя, – зашептала Лиат, схватив своего командира за руки. – Умоляю, повлияй на короля, сделай так, чтобы я отправилась с Ханной, чтобы уехала отсюда.

– Лиат, извини, но это уже решено.

– Но если вы все уедете сегодня, если вы оставите меня одну… – Ее вдруг затошнило, кровь прилила к голове, в глазах помутилось.

– Сюда. – Хатуи вытащила ее наружу.

Лиат вырвало, но, поскольку она почти ничего не ела, вырвало только слизью и пеной. Ее трясло и кидало так, что казалось, она сейчас умрет и освободится от всего.

– Дитя! – Росвита появилась из тумана и нежно прикоснулась к се плечу. – Чем я могу вам помочь?

Охваченная паническим страхом, она больше не думала, что говорит и делает. Терпеть более не было сил. Она рухнула и обхватила колени Росвиты:

– Молю вас, сестра! Вы можете попросить короля! Умоляю, попросите его отправить меня отсюда куда угодно, с любым посланием, только прочь отсюда. Молю вас, сестра!

– Вы ведь из Хартс-Рест, – вдруг сказала Росвита. Лиат подняла голову, но оказалось, что сестра Росвита обращалась не к ней, а к Ханне.

– Да.

– И она тоже, – медленно сказала Росвита, переводя взгляд на Лиат, а затем снова на Ханну. – Возможно, «орел», вы тоже знаете моего брата Айвара?

Ханна моргнула и упала на колени перед монахиней:

– Госпожа, простите меня, я не знала…

– Ничего, ничего. Отвечайте на мой вопрос.

– Айвар – мой молочный брат. Я и он сосали одну грудь – грудь моей матери. Прошу вас, госпожа… – В устах Ханны, которая никогда никого ни о чем не просила, эта мольба казалась комичной. Ханна всегда была готова к неожиданностям, встававшим у нее на пути. Она всегда была такой спокойной. – С моей стороны было бы наглостью претендовать на родство с вами, но той связью, которая существует между мной и вашим братом, заклинаю вас, помогите ей, пожалуйста.

Лиат подавила рыдание. Она была в таком отчаянии, и в то же время в ней зародилась надежда.

– Но почему вы так стремитесь покинуть короля? – Конечно же, Росвита хотела понять причины такого странного поведения. – Вы были с Вулфером в Генте. Он каким-то образом отравил ваше сознание, настроил вас против короля? Король не виноват, что у них с Вулфером есть разногласия.

– Нет. Вулфер здесь ни при чем. Вулфер вообще никогда ничего не говорил против короля Генриха.

– Я тоже могу вас в этом заверить, – подтвердила Хатуи.

– Дело совсем не в короле. – Ох, Владычица, что можно сказать, а чего нельзя? Что она решится сказать?

– Дитя мое, возьмите себя в руки, соберитесь с мыслями. – Росвита положила руку на лоб Лиат, как бы благословляя ее. – Если дело в службе у принцессы Сапиентии…

– Да! – Лиат обрадовалась открывшейся возможности. – Да! Я не могу… Мы не подходим. Я не…

– «Орел» служит там, куда его направляет король, – сурово изрекла Росвита.

Отделавшись от короля, Хью вышел из шатра. Лиат зашмыгала носом. Все пропало.

Но Росвита взяла ее за руку и подняла.

– Ну-ка пойдемте, дочь моя, осушите глаза и присядьте здесь, в укрытии. Начинается дождь.

Действительно, дождь быстро усиливался. Лиат заметила это, когда поток холодной воды проник ей за шиворот и потек по спине вдоль позвоночника.

– Я отведу ее в палатку принцессы Сапиентии, – мягко сказал Хью. – Боюсь, сегодняшнее падение расстроило ее не только физически.

– Пусть она немножко посидит здесь, – сказала Росвита. Хью почему-то не возразил, и Росвита, оставив Лиат, в сопровождении Хатуи зашла в шатер короля. Ханна и смущенный Руфус остались с Лиат. Она проглотила слезы и прислушалась к приглушенному тканью разговору Росвиты с королем.

– Не будет ли мудрее, ваше величество, направить к графу Лавастину «орла», который был в Генте, чтобы граф мог расспросить обо всех событиях их непосредственного участника?

– Ваши слова мудры, сестра, но дочь моя в восторге от своего «орла», а я не хотел бы ее расстраивать.

– Для отца Хью не составит труда поддерживать настроение принцессы, и ему помогут придворные дамы. А графу Лавастину нужны самые надежные сведения о Генте, которые повысят его шансы отбить город у Эйка. Ведь нельзя же оставлять город, и тем самым контроль над рекой, в их руках. Они организуют новые налеты…

– Лиат вывела беженцев через потайной туннель, о котором так много здесь говорили, – продолжила нажим на короля Хатуи. – Вряд ли кто-нибудь, кроме нее, сможет найти этот туннель.

Ответа короля Лиат не слышала. Хью рядом с ней тихо выругался.

– «Орлы», – сказал он, – исчезните!

Руфус сразу же испарился, но Ханна медлила.

– Идите!

Ханна, не отворачиваясь ни на мгновение, медленно отступила на несколько шагов.

– Посмотри мне в глаза! – прошипел он. Она не шевельнулась. – Лиат!

Она отвернулась. Пусть он ударит ее здесь, где каждый может это видеть, в том числе и его благородные собратья. Она не могла отказать себе в этом маленьком удовольствии, хотя все и так бесполезно.

Изнутри раздался голос короля:

– Добрый совет, сестра. Хатуи, отправь этого молодого «орла», который был в Генте, с посланием к графу Лавастину. Остальными распорядишься, как сочтешь нужным.

– Не думай, что ты от меня сбежала, – сказал Хью спокойно и расчетливо. – Я сейчас войду к королю и скажу ему, какого «орла» Сапиентия хочет взамен. Ты знаешь, кого я выберу.

Она не шевелилась. Он опять выиграл. Хью улыбнулся:

– Твоя подруга будет моей заложницей, пока ты не вернешься. Она и книга. Запомни это. Ты все равно принадлежишь мне. – Он отвернулся и вошел в шатер короля. Конечно, он убедит его своими сладкими речами.

– Лиат! – К ней подошла Ханна. – Вставай.

– Я предала тебя.

– Чушь какая. Я – «орел». Это что-то да значит. Ничего он со мной не сделает.

– Вспомни Теофану в лесу.

– О чем ты говоришь? Лиат, опомнись. Да ему наплевать на меня, ему нужна только ты. Пока я веду себя нормально, он меня и не заметит. Владычица и Господь, Лиат, я пережила епископа Антонию, лавины, оползни, бесовские видения, горные перевалы, налет кумской кавалерии, наводнения и твою истерику. Переживу и этого.

– Обещай мне!

Ханна закатила глаза:

– Отстань! Иди-ка лучше собирай вещи.

Лиат вздрогнула, вспомнив:

– Вещи сгорели.

– Ну иди к Хатуи, пусть она экипирует тебя заново. Лиат, а книга не сгорела?

– Нет. – Она закрыла глаза, прислушиваясь к мягкому журчанию слов внутри палатки; услышала, как Хью засмеялся шутке короля, услышала остроумный ответ Росвиты. – Книга у Хью.

– Вот видишь, – вскинулась Ханна. – Это даже хорошо, что я остаюсь и смогу за ней присматривать. Да и за ним тоже. Разве не я забрала у него книгу в Хартс-Рест?

Лиат утерла нос тыльной стороной ладони и шмыгнула:

– Ох, Ханна, тебя, наверное, тошнит от меня. Меня-то точно от себя тошнит.

– Тебе не хватит времени на сопливые эмоции, когда придется проводить весь день в пути и стараться: выжить. Давай иди к Хатуи. Король не любит, когда его «орлы»рассиживаются, если им дано поручение.

Лиат обняла ее – и пустилась догонять Хатуи.

Оставив лагерь короля, она поехала по дороге мимо сгоревшего дворца и не смогла удержаться от соблазна взглянуть на место происшествия. Хатуи не нашла ей лука взамен утраченного, мечей тоже не хватало. У Лиат были копье, шерстяной свитер, сосуд с водой и мешок сухарей. Кремень для добывания огня ей тоже выдали, потому что она не афишировала свою способность добывать огонь без всяких приспособлений.

Она спешилась у обгоревших ворот и, ведя лошадь в поводу, вошла в развалины. Здесь уже рыскали в поисках чего-нибудь полезного местные жители, тыча в почерневшие обломки сапогами и палками, приподнимая концы недогоревших бревен. Лиат оставила лошадь и зашагала дальше, вороша сапогами пепел. Резкий запах пепелища разъедал нос, который еще кровоточил. Лиат слизывала кровь с губ и шмыгала, стремясь поскорее остановить кровотечение.

Она помнила, где были казармы. Хотя сначала она путалась в планировке Аугенсбургского дворца, во время пожара ей столько раз приходилось нырять в его лабиринты, чтобы попытаться вытащить спящих «львов», что теперь планировка казалась знакомой.

Сюда, на это место, в этот двор она и Хью прыгнули впопыхах, причем он все-таки успел отобрать ее мешок. Хромота его, вызванная неудачным приземлением, доставляла Лиат хоть какое-то мелочное удовлетворение.

Она слишком испугалась, чтобы хоть что-то соображать. Пламя вспыхнуло так внезапно, так быстро распространилось, охватывая каждую вещь, которая могла загореться.

Она выскочила вслед за Хью, лишь потом вспомнив о тех, кто остался внутри.

«Мне не в чем себя винить. Он усыпил их. Он заставил меня сделать то, последствий чего я не могла предугадать».

Но это ее не утешало.

Па был прав, защищая ее. Но ему следовало бы и научить ее. Она и сама могла чему-то научиться. Она не должна была позволить Хью приблизиться.

Мигнул свет – яркая вспышка на фоне пепла и обломков. Лиат перешагнула через кучу угля, оставшуюся от порога там, где был вход в казармы. Обуглившиеся обломки смешались, непонятно было, что упало с чердака, что осталось от пола и стен, а что от крыши. Ее сапог провалился на глубину ладони. Она вытащила ногу и осторожно перешагнула через две упавшие балки, рядом с которыми валялись обломки мечей и наконечники копий, заклепки и шишки щитов. Все обгорело и еще дымилось. Три доски, в которых угля было больше, чем дерева, лежали друг возле друга, рядышком, как будто образуя крышку сундука. Она оттолкнула сапогом одну из них.

Среди пепла и углей лежал ее лук в футляре. Он был совершенно цел, если не считать тонкого слоя покрывавшей его сажи. Изумленная, она подняла его и увидела рядом своего доброго друга – меч Луциана.

– Лиат…

Она вздрогнула, прижала к себе лук и меч и, обернувшись на голос, споткнулась о балку.

Но никого не увидела.

МЕРТВЫЕ ДУШИ

1

Антония устала. Глаза разъедал дым, щеки горели, но она не жаловалась. Глядя в огонь вместе со всеми остальными, она уже могла видеть то, что видят другие, но еще не освоила искусства открывать окно в пламени. Хериберт же, несмотря на многочисленные попытки, так и не смог ничего разглядеть сквозь огонь и камень.

Она видела образы столь же неустойчивые, как само пламя, но ее уверяли, что эти тени отбрасываются реальными предметами, зданиями, людьми, что все события, наблюдаемые ими через огненное окно, действительно происходят в мире вдали от их маленькой долины. Конечно, возможности наблюдения были не безграничны.

Как раз сейчас, вдалеке, за полыхающим в камине огнем, к воротам монастыря подъезжала молодая благородная дама со свитой. Дама просила впустить ее помолиться и предложить дары.

– Это принцесса Теофану, – вырвалось у удивленной Антонии.

– Тише, сестра Вения, – упрекнула ее сидевшая ближе всех к огню Капот Драконис. – Давайте послушаем, что она скажет привратнику.

Антония не хотела признаться, что ничего не слышит. Она, как в пантомиме, могла только различать фигуры двигающихся и жестикулирующих людей. Беседа в пламени продолжалась долго, старый привратник задавал принцессе все новые и новые вопросы.

Антония рассмотрела присутствующих.

Ей не нравилась их манера обращаться друг к другу на церковный лад: сестра, брат. Предполагалось, что они равны между собой. Но Антония понимала, что брат Северус высокообразован и происходит из благородной семьи. Его имя отражало суровость поведения и аскетизм образа жизни. Сестра Зоя, аккуратная и педантичная, говорила с акцентом, свойственным образованным клирикам королевства Салии. Цветущая красавица, под обаяние которой, увы, попал Хериберт, она была похожа скорее на придворную даму, чем на клирика. Брат Маркус старше Зои, но младше Северуса, чопорный и надменный, к несчастью, заразил Хериберта своей одержимостью строительством и привлек его к сложному проекту перестройки запущенных сооружений, в которых размещалась община. Сестра Мериам, старая и иссохшая, с тонкими, как палки, конечностями, больше походила на язычницу Джинна, чем на добрую дайсанитку. Ее пылкое достоинство внушало уважение даже Антонии.

Ни одно из имен не было настоящим. Как и Антония, появившись в долине, все они взяли себе новые имена. Она не знала, кем они были когда-то и кто их родня, хотя любой осел легко мог сообразить, что сестра Мериам родом с неверного востока. Они ничего не рассказывали о себе и ни о чем не спрашивали ее. Не для этого они прибыли сюда.

Видение померкло в сине-оранжевом буйстве пламени. Антония моргнула от попавшего в глаза дыма и чихнула.

– Будьте благословенны, сестра, – вежливо отреагировал брат Маркус и повернулся к остальным: – Может ли быть, что принцессу Теофану приняли за оленя? Подозревает ли принцесса, что среди придворных короля разгуливает неузнанный колдун? Может ли она подозревать нашего брата, ходящего в миру?

Называющая себя Капет Драконис ответила:

– Она прибыла в монастырь Святой Валерии именно потому, что подозревает колдовство, но я сомневаюсь, что она подозревает нашего брата. Мать Ротгард тоже не догадывается, что ее верный привратник – наш союзник. Нас не знают, брат Маркус. Не беспокойтесь на этот счет.

Он согласно склонил голову:

– Как скажете, Капет Драконис. Что до этого подозреваемого колдуна, на кого намерена указать принцесса Теофану матери Ротгард?

– Она слишком тороплива, эта принцесса, – сказала Капет Драконис. – Как можно быть уверенным, что молодые люди, увлекшись охотой, не увидели того, что жаждали видеть? Они могли принять сплетение ветвей за рога, движение дымки за тело оленя. Ведь именно так и предположил король.

– А как насчет вспыхнувших стрел? – спросила сестра Зоя. – По отдельности оба происшествия кажутся сомнительными, но вместе явно вызывают подозрения.

Сгущались сумерки, но холоднее не становилось. В этой долине никогда не было холодно. Золотая цепь на шее Капет Драконис мерцала отблесками пламени камина. Лицо ее сохраняло спокойствие. Антония не могла определить ее возраст даже приблизительно. Это озадачивало и беспокоило ее, заставляя просыпаться по ночам. Многому здесь она все еще удивлялась.

Солнце исчезло за горами. Появились ночные звезды, яркие ясные огни, сияющие выше седьмой сферы, освещающие путь к Покоям Света. Все звезды и созвездия имеют свои имена и свойства. Как и любой образованный клирик, Антония владела азами астрологической премудрости, но за последние шесть месяцев она твердо усвоила: в сравнении с ее новыми товарищами она не знает ничего. Они с Херибертом попали в гнездо математиков, самых опасных из всех колдунов. За эти полгода Антония узнала о звездах и небесах больше, чем она вообще могла представить раньше.

Она думала, что может научить ее, – разве не говорила Капет Драконис, что она, Антония, обладает врожденным даром принуждения? Но первые показательные выступления не произвели впечатления на новых коллег. Антония углублялась в изучение магии, подчиняющей ей людей, магии, рожденной землею, древними и падшими созданиями, ожидающими в земле или в потаенных местечках самой души земли. Эти создания охотно сложили тем, кто постиг секреты общения с ними.

– Пролить кровь или читать по костям, как дикари, – невелика наука, – пренебрежительно бросил брат Северус. После этого Антония стала заниматься этой магией лишь тогда, когда была совсем одна.

Хотя она сердилась на него за такое суждение, да еще высказанное вслух, она нехотя призналась себе, что он прав. Другая сила витала над всем этим, и ее товарищи долго и плодотворно изучали колдовство, в которым она лишь новичок, которое она только пытается понять.

Почему в этой долине вечная весна, хотя над головой зимнее небо? Сколько лет Капет Драконис, которая ведет себя как пожилая мудрая женщина, но по лицу и волосам ей можно дать от двадцати до сорока.

– Горящие стрелы, – пробормотала Капет Драконис. – Наш брат Люпус приблизил к нам того, кого мы ищем, но, вопреки нашим ожиданиям, не доставил его в руки. Мы до сих пор не спешили, но новость об этих горящих стрелах заставляет меня подумывать о более решительных шагах.

– Решительных шагах в каком направлении, сестра? – Брат Северус поднял брови со сдержанным удивлением. Даже ночью на нем была лишь одна тонкая ряса. Он никогда не носил обуви. Его босые ноги временами напоминали Антонии о бедном брате Агиусе, еретические высказывания которого в конце концов довели его до безвременной кончины, принесшей Антонии столько неудобств. Но Бог, без сомнения, простил ему ошибку. Бог милостив к слабым…

– Пора заняться расследованием, – сказала Капет Драконис. – Есть мягкие методы убеждения, к тому же ничто, кроме расстояния, не отделяет нас от того, что мы ищем. Брат Маркус, вы отправитесь в Дарр и станете нашими глазами и ушами но дворце пресвитера, когда наш брат вернется обратно па север. Я тем временем тоже отважусь выбраться в мир, чтобы посмотреть, что можно разузнать.

– Это не опасно? – спросила Антония.

– В чем же вы видите опасность, сестра Вения? – спросила сестра Мериам. Наконец-то Антония услышала и ее голос.

Хороший вопрос, но у Антонии не было ответа на него.

– Я не предлагаю идти вам, сестра, – обратилась к Антонии Капет Драконис. – Вам пока нельзя покидать долину. Но мне можно. Я отправлюсь инкогнито, как мне и подобает.

– Принц без свиты – не принц, – сострила Антония, имея в виду золотую цепь на шее Капет Драконис.

Но собеседница лишь улыбнулась, на лице ее появилось даже какое-то подобие жалости.

– У меня есть свита. – Она указала в темнеющую долину, мерцающую жуткими светлячками горевших без пламени огней, где рассеянные ветры волновали внесезонное великолепие природы, деревья и цветы. – И моя свита могущественнее, чем чья-либо в этом мире. В путь, братья и сестры. Подставим спины под ношу.

Они поднялись, сложили руки в краткой молитве и покинули камин.

Раздраженной Антонии пришлось учесть то, что говорила Капет Драконис. В долине не было видно слуг-людей, были только животные: козы и коровы ради молока, овцы – ради шерсти, куры и гуси – ради яиц и перьев.

Антония оставила маленькую часовню и приблизилась к новой постройке. Хотя было уже почти темно, Хериберт все еще что-то вымерял и колотил, и ему помогали самые сильные из слуг. Странно, но Хериберт привык к этим слугам быстрее, чем она, – возможно потому, что он работал с этими существами каждый день, воплощая в жизнь свои проекты. Антония все еще смотрела па них с содроганием.

Использовать исчадия земли, выкормышей Врага, для того, чтобы наказать зло, обуздать мощь древних созданий, чтобы запугать слабых и заставить их повиноваться, – это одно. Совсем другое – обходиться с ними как с достойными слугами, использовать их как союзников.

При ее появлении они исчезли: или просочились в почву, или сложились внутрь себя. Самый близкий помощник Хериберта просто втянулся в доски вдоль северной стены и казался теперь суковатым узором на поверхности дерева.

– Хериберт, – сказала она неодобрительно, – твоя работа заканчивается с заходом солнца.

– Да, да, – согласился он механически, не отвлекаясь от работы. Он стыковал доски и кряхтел от неудовольствия, потому что доски не подходили друг к другу. Ему пришлось их подгонять, состругивая лишнее.

– Хериберт! Сколько раз я должна повторять тебе, что такого рода работа для простого слуги, а не для образованного и благородного клирика.

Он отложил доску и струг, посмотрел на нее, но ничего не сказал. Он уже не был худым хилым юношей, как еще полгода назад. Плечи расширились, руки огрубели от работы, обросли мозолями, украсились множеством мелких шрамов и ссадин. Каждый день он набирал в них множество заноз, которые без всякого нытья сам и вытаскивал.

Антонии не нравилось, как он на нее смотрел. Если бы он был малышом, она сказала бы, что он смотрит вызывающе.

– Пора ужинать, – добавила она.

– Вот только закончу, мать, – сказал он и после этого улыбнулся, потому что знал, что ей не нравилось такое обращение. Посвятив свою жизнь Церкви, она не должна была поддаваться мирским искушениям. Придет время, и она отомстит человеку, которого винит в своих грехах.

– До нашего появления здесь ты не говорил со мной так неуважительно.

Ветер принес какой-то шепот, он наклонил голову, прислушиваясь. Что он слышал? Своих жутких подручных? Если так, то почему она их не слышит?

Он склонил голову:

– Прошу прощения, ваша милость. Но она уже не верила его кротости.

Не лгала ли ей Капет Драконис? Может быть, ее просто вводили в заблуждение? Может быть, у нее просто хотели отнять Хериберта – не грубым насилием, а позволив непочтительным мыслям зародиться и развиться в его голове. Заронив идею о пренебрежении долгом по отношению к старшим, родне, матери, которая родила его болью и кровью и защищала его всеми своими силами. И он откажется ей повиноваться, чтобы удовлетворить свои эгоистичные земные желания и углубиться в столь низменные промыслы, как строительство и архитектура. Была ли потеря ею сына предусмотрена как плата? Не физическая утрата, но утрата власти над ним? И она должна спокойно наблюдать за его превращением в простого ремесленника, в грубого строителя? Ради всего святого! Она не потерпит даже такой простой магии, как лесть и интерес к его недостойным занятиям. Они, конечно, используют его в своих интересах, ибо сооружения, в которых они сейчас ютятся, явно не соответствуют их значению. Ее бесило, что те, кто был ее товарищами в работе и учении, поощряли молодого человека заниматься недостойным трудом как простой ремесленник.

Но она мудра и терпелива. Она должна выждать. Ее товарищи сильны. Не следует протестовать, пока они знают о магии больше, чем она. Она подождет: она будет наблюдать, слушать, учиться.

Хериберт собрал инструменты в ящик, испытующе провел рукою по недостроенной северной стене и без дальнейшей демонстрации наглого неповиновения пошел к старой каменной башне, в которой они трапезничали.

Антония подождала, пока дверь открылась, обнажив освещенный проем, и закрылась за ним. Она медлила в приятной прохладе ночного ветерка, глядя вверх, в небо. Знание не приходило само, по, как и все в жизни, подчинялось крепкой хватке, способной выжать послушание из человека и из всего, как бы строптиво оно ни было.

В эту ночь в небе над горами, ветер с которых дышал весной, сияли созвездия, указывавшие на истинное время года.

– Можете мне их назвать, сестра Вения? – спросил, внезапно вынырнув из тьмы и остановившись рядом, брат Северус.

– Пожалуй. – Она не испугается его торжественного тона и строгости выражения. – В это время года Кающийся Грешник, двенадцатый дом зодиака, возносится ввысь, – она показала рукой, – а десятый дом, Единорог, садится с солнцем, а Сестры, третий дом, восходят вечером. Гивр выступает в небо, а Орел падает на спину. Охотник начинает восхождение с востока, а Королева садится на западе, и ее Меч, Корона и Жезл висят низко над горизонтом, знаменуя убывающую силу.

– Хорошо, – сказал Северус. – Но вы слишком много слушали астрологов во дни своей юности. Охотник, Королева, Орел – это наши имена, переносимые на небо, на котором мы рисуем знакомые картины. В самом же небе даются свои названия звездам, и эти названия непонятны тем из нас, кто живет здесь, под сферой вечно умирающей луны. Но, называя их даже так примитивно, видя в них наши собственные страхи и желания, как молодые охотники видели принцессу Теофану в бегущем олене, мы получаем достаточно знаний, чтобы заметить связывающие их силовые линии. Это знание помогает использовать силу, переливающуюся между ними. Каждое расположение несет новые возможности и новые препятствия, и каждое из них неповторимо. – Он поднял руку: – Смотрите, сестра. Сколько планет вы видите?

Антония прищурилась: зрение было уже не то, что в молодости.

– Я вижу Соморас, конечно, Вечернюю Звезду в Кающемся Грешнике. Джеду, Ангел Войны, десять дней назад вступил в созвездие Сокола. Мок, владычица мудрости и изобилия, должна пребывать еще в созвездии Льва, хотя сейчас мы ее и не видим.

Антония явно гордилась своей осведомленностью, но Северус поубавил ей спеси, продолжив спокойно и размеренно:

– Можно также обнаружить Атурну, которая спадает через Младенца, линии ее влияния противоположны остальным. А вон – видите? – почти невидимая, если не знать, куда смотреть, стремительная Эрекес как раз входит в Кающегося Грешника. Луна еще не взошла, а солнце уже, как видим, село. Но через двадцать дней Мок и Джеду тоже пойдут на спад, так что лишь Соморас и Эрекес будут двигаться вперед. Таким образом, планеты в эту ночь, как в любую другую ночь, образуют новое сочетание относительно звезд небесных. Вот вы видите Глаз Гивра, Вулнерис и Риджил, плечо и ногу Охотника. Вон там три драгоценных камня, сапфир, бриллиант и цитрин, главные звезды Чаши, Меча и Жезла. Детское Ожерелье восходит к зениту, как и Звездная Корона. Завтра наша сестра отправится в путь, и эти сочетания помогут нам поддержать ее в пути через залы железа. Только знание позволит нам использовать силу звезд. И знание это доступно далеко не каждому смертному. Оно дается лишь немногим, способным правильно применить его.