Текст книги "Пруд двух лун"

Дуглас сглотнул.

– Ты так говоришь, как будто считаешь это невыполнимым.

– Это потому, что я и не считаю, что это выполнимо. Мы забрались к трясинникам, за нами охотится Хан'кобан, а все змеи в этом мерзком болоте ядовитые. Однажды я уже выбрался из этой трясины целым и невредимым; думаю, второй раз рассчитывать на удачу мне не приходится.

Даже под толстым слоем грязи и полусгнивших листьев, прилипших к его лицу, было видно, как Дуглас побледнел.

– Может быть, просто попробуем идти обратно по своим следам...

– Попытаться можно, – устало сказал Гвилим.

– А вдруг это они? – с надеждой воскликнул Дуглас.

– Это снова виспы, – сказал Гвилим, усаживаясь на полузатонувшую корягу. – Лучше не обращать на них внимания, парень, а не то только уйдешь за ними еще дальше в болото.

Дайд почувствовал где-то в дальнем уголке разума какое-то покалывание, которое постепенно становилось все более и более настойчивым. Он попытался отмахнуться от него, но оно вернулось снова с удвоенной силой. Внезапно он засунул руку в мешок и вытащил оттуда золотистый шарик, тускло поблескивавший в темноте. Дайд недоверчиво вгляделся в его глубину.

– Лиланте? – прошептал он.

Дайд. Это ты?

Лиланте?

Да. Мы вас ищем. Вы знаете, где находитесь?

Дайд сардонически рассмеялся. Где-то в болотах...

Айен хочет знать, есть ли у вас какие-то ориентиры. Он говорит, что если мы не доберемся до вас, вы можете погибнуть. В болотах множество опасностей, он говорит, что мы должны найти вас как можно скорее, потому что только его магия не дает болотным тварям добраться до вас...

Слишком сильный туман, я ничего не вижу.

Я чувствую тебя... я приведу к вам Айена.

Нет, Лиланте, это чересчур опасно...

Но древяница уже прервала контакт, оставив Дайда тупо смотреть в пустой шарик. Он поднял голову и передал всем ее слова.

– Она не сможет найти нас, – угрюмо сказал Гвилим. – Болотные газы туманят ум, и все перемешивается.

– Она очень сильна, – медленно проговорил Дайд. – Если кто-нибудь и сможет найти нас, то это Лиланте.

Они немного отдохнули, отбиваясь от трясинников посохами, и перекусили тем, что нашлось у них в сумках. Мимо проскользнула ярко-зеленая змея, не сводя с них узких черных глаз, а вокруг не смолкали голоса гигантских лягушек.

– По крайней мере, пока они квакают, нам не угрожают месмерды, – хмыкнул Гвилим.

– Почему? Я думал, что они так и так нам не угрожают.

– Это Айену они не угрожали, – ответил Гвилим. – Месмерды знают, кто я такой. Они уже как-то раз ловили меня, чтобы доставить удовольствие Маргрит, – почему бы им не сделать это снова?

– Да, веселенькая компания, нечего сказать, – усмехнулся Дуглас, замахиваясь на пару выпученных глаз, подбирающихся к ним по трясине. – Напомни мне, чтобы я никогда больше не вздумал ночевать с тобой на болоте.

– Поверь мне, если мы выберемся отсюда живыми, я никогда больше и на пушечный выстрел к болоту не подойду, – сказал Гвилим. – Эйя мне свидетель.

Дайд...

Дайд, услышав мысленный приказ, повиновался, и в ночное небо взлетел сноп синего огня.

– Если это не привлечет к нам внимания Хан'кобана, то уже ничто не привлечет, – вздохнул Гвилим.

Они услышали крики, потом разглядели колышущуюся цепочку бело-голубых огней, движущуюся по направлению к ним.

Осторожно, здесь кругом трясина и плывуны , тревожно передал им Дайд.

Айен рубит деревья с большими листьями, ответила Лиланте. Они с Браном бросают их в болото и делают гать. Вы нас видите?

Да, думаю, что видим. Если это ваши огни, а не снова эти противные виспы.

Я вижу ваши огни. Держитесь, мы скоро подойдем.

Дайд передал послание остальным и с радостью увидел, как немного расслабилось напряженное лицо Дугласа. Туман начал редеть, и трясинники, точно преисполнившись решимости утопить их до восхода солнца, объединенными силами напали на их кочку. Десять минут они отчаянно дрались, отбивая трясинников башмаками, палками и кулаками, прежде чем Айен добрался до них по своим импровизированным мосткам. Он разогнал тварей еле уловимым взмахом руки и повелительным словом, и они исчезли в болоте, с чавканьем и плеском сомкнувшимся над их головами.

– Позволить виспам увести себя с дороги! – сказал Айен, и на его усталом грязном лице показалась улыбка. – Гвилим, и это ты, бесстрашный исследователь болот. Ты меня удивляешь.

Колдун улыбнулся ему в ответ и позволил своим спасителям помочь ему перебраться по шатким мосткам из блестящих листьев, слишком усталый, чтобы настаивать на том, что он не нуждается в ничьей помощи.

Лиланте и Бран тревожно ожидали на берегу, оба с головы до пят покрытые грязью и листьями. Лиланте никогда еще не была так похожа на ули-биста , но Дайд, выбравшись из болота, кинулся прямо к ней и крепко ее обнял. В ее глазах стояли слезы.

– Умница! – воскликнул он. – Мне ни за что не пришло бы в голову воспользоваться шариком! Я дал его тебе на тот случай, если потеряешься ты, а не я!

Лиланте была не в силах вымолвить ни слова, слишком счастливая тем, что находится в его объятиях, а его мокрое лицо утыкается ей в шею. Она обняла его, чувствуя, как защипало глаза, а птицы вокруг них пели свои беззаботные рассветные песни.

Если Хан'кобан и видел их сигнальный огонь, он был слишком далеко, чтобы вовремя добраться до них. Айен вывел беглецов из болот без дальнейших происшествий, и их встретил хор радостных криков. Айен и Лиланте потратили на спасение своих спутников и возвращение обратно куда больше времени, чем рассчитывали, и теперь уже совсем рассвело. Они были слишком изнурены, чтобы куда-либо двигаться, и без сил повалились на одеяло, чтобы отдохнуть.

– Не время спать, мы должны предупредить Ри! – закричал Дуглас. – Нужно сказать ему, что Яркие Солдаты приближаются.

– Яркие Солдаты? – встрепенулся Дайд. – Вы имеете в виду тирсолерцев?

– Да, они подписали д-договор с моей м-матерью и собираются вторгнуться в Эйлианан. – Айен быстро поведал им о планах Ярких Солдат.

Гвилим с Дайдом переглянулись.

– Айя говорила, что их латы сверкают на солнце, – пробормотал циркач. – И, вне всякого сомнения, слышала, что их, как и всегда, называли Яркими Солдатами.

– И это объясняет донесения о чужаках и огнях на болотах, – отозвался Гвилим. – Хотя что они хотели от устроителей фейерверков?

– Мы должны отправиться в Риссмадилл! Там мой отец и Ри – их застигнут врасплох! – закричал Дуглас.

– Когда они с-собираютея атаковать? Что по этому поводу говорила моя м-мать? После Ламмаса? Мы не успеем, даже если бы у нас б-были крылатые лошади, – сказал Айен. – Но мы можем отправиться в Дан-Иден, б-бабушка Гиллиан и Гислен – вдовствующая б-банприоннса, и город послушает ее.

– А как же Риссмадилл? – воскликнул Дуглас.

Гиллиан сказала робко:

– Я могла бы попытаться послать моей матери сон-сообщение. Они с моим отцом вместе с дядей и теткой отправились в Риссмадилл.

– Ты умеешь посылать сны-сообщения? – голос Дайда зазвенел от возбуждения.

– Моя мать – Ник-Эйслин, – ответила она, пожав плечами. – В своих снах я путешествую по странным местам, и Гислен тоже. Меня никогда этому не учили, но банприоннса была уверена, что мы сможем научиться быть Грезящими, поэтому она и похитила нас.

– Тогда мы отправимся в Дан-Иден и предупредим м-мать Мак-Танаха, а Гиллиан попытается предупредить Риссмадилл, – начал Айен.

– Я не хочу возвращаться в Блессем, – расплакалась Лиланте. – Эти последние месяцы были просто кошмаром, я не хочу снова проходить через все это.

Гвилим тоже покачал головой, как и двое полукровок – волшебных существ из Теургии.

– Меня в Блэйргоури чуть не забили камнями до смерти, – сказал мальчик-корриган, и в его единственном глазу блеснуло непоколебимое упрямство. – Только не говорите мне, что сможете позаботиться обо мне в Блессеме! Все знают, что там ненавидят ули-бистов !

– Я возвращаюсь обратно в лес, – сказала древяница Корисса.

– Но разве вы не хотите помочь нам? – точно не веря своим ушам, спросил Дуглас. – Весь Эйлианан под угрозой!

Она пожала плечами.

– А мне-то что до этого? Мне все равно, кто правит, пока я могу бегать там, где вздумается. Люди не сделали мне ничего хорошего.

– Как ты можешь так говорить? – Дуглас был вне себя. – Если бы не мы, ты до сих пор была бы в той ужасной Башне!

– Во-первых, если бы не люди, я никогда не попала бы в ту Башню, – заявила Корисса, спокойно поглощая вторую миску овощного рагу.

– Не суди обо всех людях по тем нескольким, которых знаешь, – ласково сказала Энит. – Но, разумеется, ты вольна поступать так, как тебе угодно. Могу я внести одно предложение?

Все закивали. Старая женщина сказала:

– Мы должны оповестить города быстро, а я не думаю, что горстка пеших детишек – лучший способ сделать это. Если Яркие Солдаты действительно собираются напасть на Дан-Горм и Дан-Иден, то запылает вся страна. Нет, у меня куда лучший план.

– Какой? Что ты хочешь сделать?

Глаза Энит блеснули.

– Я свяжусь со своей подругой Мьюирой в Дан-Идене. Она – служанка самой вдовствующей банприоннса, и та получит новость через несколько минут, а не через несколько недель. Я свяжусь и с повстанцами в Дан-Горме и во всех остальных местах и прикажу им готовиться к нападению. Кроме того, я свяжусь с Мегэн Ник-Кьюинн, которая передаст сообщение своей шпионке в Риссмадилле. Я слышала, что ее шпионка пользовалась уважением Ри еще в те времена, когда он был мальчиком. – Она рассмеялась над выражением их лиц и добавила. – У меня друзья повсюду, дети мои. Я начала ездить по этой стране в своем фургоне, когда была еще девочкой.

– А к-как же мы? – спросил Айен, упав духом. В своих мыслях все воображали себя спасителями страны и всенародными героями.

– А почему бы вам не присоединиться к восстанию? Я отвезу вас в Рионнаган, там собирается лагерь повстанцев, а один мой старый друг уже набрал многих ребятишек, наделенных Талантом, в Теургию.

Ответом ей был единогласный, озабоченный вскрик, и Энит рассмеялась.

– Не волнуйтесь, дети мои, Йорг Провидец мухи не обидит, а его Теургия не имеет совершенно ничего общего с Теургией Маргрит Эрранской! Кроме того, это совсем ненадолго. Возможно, страна будет спасена, и вы сможете уйти куда пожелаете.

Энит наполнила серебряную чашу водой и поставила ее у огня, неотрывно глядя в нее. Так продолжалось очень долго, но в конце концов она подняла глаза – ее морщинистое лицо было усталым.

– Я поговорила с Мьюирой, и сейчас она спешит к вдовствующей банприоннса. Она клянется, что сможет убедить ее вовремя принять меры и предупредить город.

Ребятишки возбужденно загалдели, а Дуглас с Айеном выдавили из себя нерадостную улыбку. Помедлив, Энит добавила:

– Я не могу связаться с Мегэн. Мы говорим друг с другом каждую неделю в один и тот же день, всегда на рассвете, но последние несколько недель она не отвечала мне... Мне что-то неспокойно. Дайд, может быть, ты попробуешь связаться с Бачи?

Старая циркачка созвала к себе на ладонь лесных птиц, привязала к их лапкам зашифрованные послания и серьезно поговорила с каждой на ее языке, прежде чем подбросить их в воздух. Тем временем Дайд сидел, уставившись в серебряную чашу, и лицо его с каждым мигом становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец, он поднял голову и сказал уныло:

– Энит, я поговорил с хозяином. Мегэн арестовали и она пустила Мак-Рураха по нашему следу.

Старая женщина, полуприкрыв глаза, перебирала свои бусы. Потом она сказала:

– Да, я боялась, что именно так и произойдет. Мегэн говорила, что черный волк идет по ее следу. Что ж, нам лучше отправиться в путь. В последний раз нас видели в Блессеме, так что давайте оставим между нами и благословенной землей столько миль, сколько сможем.

ВОЛК НА ТРОПЕ

По долине эхом раскатился волчий вой, и мрачные солдаты, едущие верхом по узкой тропке, плотнее закутались в свои плащи. Энгус Мак-Рурах не мог сдержать нахлынувшей на него радости. Оглянувшись вокруг, он увидел силуэт волчицы, вырисовывавшийся на фоне малиновой восходящей луны. Волчица снова завыла, подняв морду к небу, и Энгус с трудом удержался, чтобы не закричать имя своей сестры. Он видел, как Флуанн Рыжебородый тайком сделал древний знак, отгоняющий зло, и опять задумался, как же ему отделаться от этого непрошеного эскорта.

Неделю, прошедшую после пленения Мегэн, он провел в жарких, обволакивающих объятиях алкоголя. Перестал пить он только тогда, когда черная мгла окончательно накрыла его. Когда он снова очнулся, то сразу потянулся за своей серебряной флягой. На сердце у него лежала свинцовая тяжесть, он был зол и – впервые в жизни – растерян. Он не знал, что ему делать. То, что открыла ему Мегэн о его сестре и дочери, перевернуло все с ног на голову. Табитас – волчица? Его малышка Фионнгал – ученица вора и нищенка? Он тосковал по жене. Если бы только Гвинет была с ним, обвила бы его своими пепельными шелковистыми волосами, своими бледными нежными руками, охладила бы его лоб своими прохладными губами, сказала бы, что любит. Она уже так давно не говорила, что любит его!

Из трясины страданий Энгуса вытащил его верный старый слуга. В один из дней он встал у кровати прионнса и стоял до тех пор, пока тот не перевернулся и не уставился на него глазами, которые жгли, будто раскаленные угли.

– Ага, значит, вы соизволили, наконец, проснуться, – сказал Дональд, добавив запоздало: – Милорд. – Он дал хозяину стакан воды, который Энгус отпихнул, потребовав виски. – Вы снова выпили всю флягу, милорд, – кротко ответил Дональд.

– Так пойди и принеси мне еще!

– Сейчас-сейчас, милорд. Только сначала поешьте и выпейте немножечко чаю.

– Я не хочу чаю, прокляни тебя Эйя!

Дональд ничего не ответил, деловито позвякивая тарелками и чашками. Он принес хозяину кувшин с холодной водой и полотенце, и, немного посердившись, тот вымыл лицо и голову, охая и жалуясь. Шатаясь, он дошел от кровати до стола и принялся раздраженно ковыряться в тарелке, слишком гордый, чтобы еще раз попросить виски, но не желая ничего другого.

Его слуга стоял перед ним, крутя в руках свой берет, так что его лысина блестела в свете лампы.

– Что вы собираетесь делать, милорд?

Энгус рассмеялся. Его смех противно резал слух.

– Послать тебя на поиски живой воды.

– Как вам будет угодно, милорд. Я имею в виду... после этого.

– А что, после этого будет еще что-нибудь?

– Это зависит от вас, милорд. Я просто хочу знать, когда мы собираемся выехать отсюда, милорд.

– Прямо сейчас, вообще никогда – какая разница?

Дональд ничего не ответил, теребя в больших руках свой берет. Потом очень медленно натянул его, взял свой плед и направился к выходу. Внезапно Энгус позвал его:

– Нет, парень, погоди немного. – Он запнулся, явно борясь с собой, потом сказал внезапно: – Прости, Дональд, я очень плохой хозяин.

Лицо Дональда еле заметно смягчилось.

– Вы попали в беду, милорд.

– Да. – Энгус некоторое время разглядывал свои руки, потом сказал хрипло: – Я не знаю, какой путь выбрать, Дональд. Передо мной все скрыто в тумане.

Зная, как трудно было Мак-Рураху сделать подобное признание, Дональд снова снял берет. Блестящая макушка его головы порозовела. Он молчаливо выслушал рассказ Энгуса о том, что сказала ему Мегэн.

– Я обещал разыскать Калеку, как велела мне Банри. Я дал слово. И все же я знаю, что они все время лгали мне о моей Фионнгал. Возможно, Мегэн дала мне ключ к тому, чтобы отыскать ее. Я хочу найти ее, всей душой.

– Так почему же вы не отправляетесь на поиски?

– Это было бы открытым неповиновением, Дональд, неужели не понимаешь? У меня есть королевский приказ, подписанный собственной рукой Банри. Я дал свое слово, а слово Мак-Рураха – это его долг. Если я нарушу его, чем я лучше их? Кроме того, я не могу пойти на такой риск. Я должен заботиться о своих людях, а они и так уже достаточно натерпелись от этих мерзких Красных Стражей.

– Да, и они в гневе, милорд, и прячут оружие в соломе, как делали в былые времена. Вы же знаете, что вы их господин, и они последуют за вами, какой бы путь вы ни избрали.

Энгус бросил острый взгляд на круглое и морщинистое, точно печеное яблоко, лицо слуги, но оно было таким же простодушным и открытым, как и всегда.

– Мак-Рурахи всегда были верны Мак-Кьюиннам, – помедлив ответил он.

– Милорд, я не понимаю, почему отправиться на поиски вашей дочери означает поднять восстание, – сказал Дональд, слегка нажимая на последнее слово. Энгус недоверчиво уставился на него. Слуга медленно продолжил: – Кроме того, разве на этом клочке бумаги не просто закорючка Банри? Ведь вы давали клятву быть верным не жене Ри, а ему самому.

Энгус кивнул.

– Это правда.

– И разве не они считают, что тот крылатый парень и есть Калека? Разве не они послали вас арестовать его? Если вы отправитесь за ним в лагерь повстанцев, где, как вы считаете, может находиться ваша дочь, разве вы не будете в точности следовать их приказу? Ведь только Мегэн Повелительница Зверей сказала вам, что он не Калека.

Орехово-зеленые глаза Энгуса ярко заблестели.

– Верно, верно, это действительно так, – сказал он. – И вообще, какое право имеет Оул подвергать сомнению мои действия? Я же не один из их паршивых искателей ведьм, который обязан отчитываться за каждый свой шаг!

Он поднялся и сердито потребовал свои башмаки.

– Я же знаю, что ты их уже вычистил!

Дональд сдвинул свой берет на затылок и сказал, что сейчас же отправится за ними к чистильщику. Энгус, перерывая свою сумку в поисках чистой рубахи, добавил:

– И не забудь про мое виски, Дональд, а не то я всю бороду из тебя повыдергаю!

Энгус все-таки не смог отделаться от навязанной ему свиты, хотя ему и удалось убедить Гумберта в том, что искатель будет скорее мешать ему, чем помогать. Поэтому они с Дональдом выехали из Дан-Селесты с шестью солдатами, среди которых было трое, переживших их путешествие в сердце Леса Мрака.

Они шли по следу Крылатого Прионнса, и это была тяжелая погоня, ведущая их по горам и долам, по лесам и скалам. Если бы Энгус шел только по материальному следу, не пользуясь своим колдовским чутьем, он ни за что не смог бы выследить свою жертву. Несмотря на то, что он ничем не выдавал своих намерений, его сопровождающие знали о выслеживании вполне достаточно, чтобы понять, что он кого-то преследует. Поскольку Энгус, определял дорогу без каких-либо материальных признаков, вроде следов на земле, сломанных веток или потухших углей, присыпанных землей, солдаты начали косо на него поглядывать. Особенно подозрительным сделался Флуанн Рыжебородый. Глядя на Энгуса водянистыми голубыми глазами, он однажды спросил, куда это прионнса ведет их.

– В этих горах нет никого, кроме косматых медведей да кроликов, милорд. Я-то думал, что вы преследуете этого проклятого Калеку, но, похоже, мы гонимся за собственной тенью.

– Не беспокойся, Флуанн, я не заблудился, – спокойно сказал Энгус. – Мак-Рурахи не могут потеряться.

Повторив эти слова, которые за столетия превратились во что-то вроде заклинания, он подумал о том, какой иронией они прозвучали сейчас. Можно было бы возразить, что все оставшиеся Мак-Рурахи потерялись – Табитас, Фионнгал, да и он сам, – потерялись и изменились до неузнаваемости. Эта мысль нагнала на него тоску. Он пришпорил свою лошадь, и грустное выражение его лица не укрылось ни от Дональда, ни от Кейси Соколиного Глаза. Почувствовав на себе взгляд его внимательных голубых глаз, Энгус забеспокоился о чем тот думает.

Он знал, что должен избавиться от солдат до того, как подойдет слишком близко к лагерю повстанцев, но ему очень не хотелось предпринимать никаких действий, которые ограничили бы свободу его выбора. Поэтому о насилии не могло быть и речи. Вместо этого ему пришлось дожидаться возможности обмануть их, и она представилась ему в конце второй недели, когда они углубились в горы так далеко, что солдаты вряд ли смогли бы быстро выбраться оттуда без его помощи. Энгус не хотел, чтобы новости дошли до Гумберта слишком скоро. Но не хотел он и причинять вред солдатам, в особенности молоденькому долговязому волынщику и остроглазому Кейси. Поэтому когда он заметил, что погода начала ухудшаться, то повернул свою лошадь к лесу.

Они ехали гуськом вдоль гребня, когда гроза, собиравшаяся весь день, разразилась над их головами оглушительным ударом грома.

– На открытом месте оставаться опасно! – закричал Энгус. – Давайте поскорее найдем себе укрытие.

Почти ничего не видя за пеленой дождя, солдаты бросились в лес вслед за Энгусом. Прионнса, спрятавшись в густом подлеске, слышал, как они с шумом пробирались через кусты. Он просвистел древесной ласточкой, и вскоре рядом с ним бесшумно появился Дональд, ведя на поводу свою лошадь. Ее копыта были обернуты мешковиной, чтобы не цокали, а рука Дональда лежала у нее на носу, не давая ей заржать.

Энгус и Дональд были опытными охотниками, поэтому без труда оторвались от солдат. Они бесшумно пробрались обратно на опушку леса и возобновили свое путешествие.

Ночью они услышали в лесу какие-то звуки и спрятались в подлеске. Это оказалась Табитас, вынюхивающая их следы. Энгус впервые после разговора с Мегэн приблизился к волчице и был ошеломлен ураганом эмоций, обрушившимся на него. Он очутился на земле, а волчица, скуля, тыкалась ему в лицо, и на его щеках слезы перемешивались с дождем.

– Табитас, Табитас, неужели это и вправду ты? – спросил он, и она, тявкнув, ткнулась головой ему в подбородок.

Он взглянул в ее желтые глаза, ища какого-то сходства со своей сестрой, но не было никакого намека на то, что эта волчица когда-то была даже не то что могущественной колдуньей, а хотя бы просто женщиной. Гнев и горе раздирали его на части, и он прижался щекой к ее мохнатому загривку. Тоненько заскулив, она лизнула его щеку, бешено виляя хвостом, и он сглотнул твердый ком, застрявший в горле.

– He могу поверить, что это действительно ты, – сказал он хрипло, и она привалилась к нему, глядя на него с таким явным выражением понимания и сочувствия на морде, что у него внезапно не осталось никаких сомнений в том, что эта седая волчица действительно его сестра.

К восходу солнца, усталые, голодные и промерзшие до костей, Энгус и его слуга уже были далеко от леса, где оставили своих спутников. Оба промокли до нитки, влажная одежда липла к коже.

– Может быть, устроим привал, милорд? – спросил Дональд. – У меня уже живот с голоду свело.

Энгус покачал головой. Он испытывал какое-то тревожное чувство, и волчица, казалось, тоже разделяла его беспокойство, ибо часто оглядывалась назад, оскаливая острые клыки.

– Нет, эти Красные Стражи – опытные ищейки, а мы оставили за собой больше следов, чем мне бы хотелось. Давай-ка поднажмем, пока можем.

Они поели на ходу, и Энгус сделал несколько глотков виски, чтобы немного согреться. Он чувствовал себя странно уязвимым, точно с него сняли кожу. Он долго держал свое сердце и душу на замке, но теперь эти тщательно возведенные укрепления, казалось, рассыпались в прах.

– Скоро я найду ее, мою Фионнгал, – сказал он себе. Волчица тявкнула и подняла на него морду, не отставая от лошадей, чувствующих волчий запах и от этого нервно пританцовывающих.

К полудню Энгус был совершенно уверен, что их преследуют. Каждая волосинка на его шее встала дыбом, спина напряглась и покрылась мурашками, а волчица оглядывалась назад, ощетинив загривок и тихо рыча. Он решил, что лучше будет посмотреть, кто это такой, прежде чем предпринимать какие-то действия, поэтому они с Дональдом спрятались за огромными валунами. Примерно через десять минут они увидели Кейси Соколиного Глаза, рысью выехавшего из леса. За ним выехал Эшлин Волынщик, который, судя по его неуклюже выпирающим коленям и локтям, до сих пор так и не освоил искусство верховой езды. Кейси натянул поводья, остановив лошадь, и легко спешился, присев на колени, чтобы осмотреть землю. Энгус с Дональдом обернули копыта своих лошадей мешковиной, чтобы скрыть отпечатки копыт на мягкой почве, но опытный и остроглазый следопыт все же смог бы определить смазанные следы, которые они оставили за собой. Кейси Соколиный Глаз, очевидно, и был именно таким следопытом.

– Будем уходить или избавимся от них? – спросил Дональд.

Энгус потеребил свою жесткую бородку, потом, очевидно, пришел к какому-то решению.

– Поговорим с ними. Мне нравятся и Кейси, и этот парень, и я не хочу причинять им вред. Мы использовали практически все хитрости, которые знали, чтобы сбить их со следа, но они явно не желают с него сбиваться. Я хочу узнать почему.

Он встал, потянулся и зашагал по тропинке. К тому времени, когда Кейси и Эшлин завернули за поворот, они непринужденно сидели на камнях на обочине дороги, куря трубки. Кейси натянул поводья и оглядел их бесстрастными голубыми глазами. Эшлин оказался далеко не столь сдержан. Его глаза засияли, веснушчатое лицо озарила широкая улыбка, и он неуклюже пустил свою лошадь рысью.

– Значит, вы решили догнать нас, – весело сказал Энгус, выбивая из трубки табак. – А мы беспокоились, что же с вами случилось. Садитесь, мы как раз хотели пообедать.

Кейси задумчиво посмотрел на него, потом спешился и зашагал к ним, ведя лошадь на поводу. Эшлин взахлеб говорил что-то. Он явно решил, что Энгус и Дональд случайно отбились от остальных во время грозы, и был очень рад, что они снова встретились. Кейси же отнюдь не питал подобных иллюзий; по выражению его лица Энгус отлично понял, что тот знает, что они с Дональдом нарочно оторвались от них.

– А что случилось с вашими милыми спутниками? – спросил Энгус, пока они на скорую руку готовили еду.

– Похоже, они заблудились, – осторожно ответил Кейси.

– Как жаль, что у нас нет времени дожидаться их, – ответил Энгус.

– Они, похоже, почему-то решили, что вы продолжили ехать на юг по лесу, – сказал Кейси. – Я слышал, как они кричали, что нашли следы...

В глазах Энгуса сверкнула зеленая искорка. Ему очень хотелось узнать, не приложил ли он к этому свою руку. Кейси Соколиный Глаз оказался воистину темной лошадкой.

– Какая жалость. Я уже начал привязываться к Флуанну Рыжебородому, – сказал Дональд.

Они заметили, как уголок решительных губ Кейси насмешливо дернулся, и поняли, что рыжеволосый великан вызывал у него не больше теплых чувств, чем у них самих. Энгус начал задумываться, не стоит ли ему довериться Кейси, который показал себя хорошим товарищем, с холодной головой, сильными руками и острым взглядом. Но, разумеется, это было слишком рискованно. Ни разу речи Кейси не дали им повода усомниться в том, что он горячо предан Банри. Энгус все еще надеялся сохранить свои намерения в тайне – он был не готов поднять Рурах и Шантан на войну против Ри, к которой неминуемо привел бы любой акт открытого неповиновения.

Кавалерист принял еду, которую Дональд передал ему.

– Я вот все думаю, кого же вы преследуете, милорд, – сказал он очень вежливо.

– Преследую?

– Я не мог не заметить, что черная волчица вынюхивает след.

– Неужели?

– Да. Я слышал, что черный волк никогда не бросает преследования, если уж его – или ее – нос учуял след.

Энгус засмеялся. Кейси Соколиный Глаз ему определенно нравился.

– Если его не перебивает более соблазнительный запах, – сказал он. – Любой волк бросит след, который выдохся, когда ему – или ей – попадается такой, который больше нравится.

Кейси, улыбнувшись, вытащил длинную глиняную трубку и задумчиво набил ее табаком. Эшлин Волынщик внимательно слушал, не вполне понимая, о чем разговор. Кейси разжег трубку пальцем и преспокойно выпустил изо рта кольцо дыма.

Дональд и Энгус, удивленно подняв брови, обменялись взглядами.

– Ах, да ты курильщик, – весело сказал слуга, вытаскивая свой потертый кисет. – Но как ты можешь позволить себе покупать курительную траву на жалованье кавалериста?

– Мой дядя Донован – портовый начальник в Дан-Горме. Торговцы из Яркой Страны любезно подарили ему пару тюков, когда проходили через шлюз. Когда мы вернулись из Леса Мрака, в Дан-Селесте меня поджидала посылочка.

– Может, ты и от виски не откажешься? – поинтересовался Энгус, вытаскивая свою серебряную флягу.

– И это мне, горцу, вы задаете такие вопросы, – печально сказал Кейси.

Энгус налил ему полный драм, а Эшлину заметно меньше.

– Тогда за будущее, друзья мои!

На следующее утро после военного совета Изолт проснулась рано, встревоженная тем, как сильно их план зависит от удачи и от воли случая. Гита, свернувшийся калачиком на подушке, что-то пропищал ей, когда она начала одеваться. Изолт погладила его шелковистую шерстку, понимая, как маленький донбег должен скучать по Мегэн.

Выйдя из палатки, она сразу же почувствовала на себе чей-то взгляд и улыбнулась.

– Где ты прячешься на этот раз, Финн? – позвала она. Из кучи бочонков высунулась каштановая голова, а через миг рядом с ней появилась вторая, черная и крошечная, с прижатыми ушками.

– Я здесь, Изолт, – отозвалась Финн, выползая из своего укрытия на четвереньках.

– Хочешь пойти со мной на озеро?

– Да! – Финн радостно запрыгала, вскидывая еле прикрытые коротким оборванным платьишком очень тощие и очень грязные коленки.

– А у тебя нет никакой другой одежды? Должно быть, в этих старых обносках тебе холодно.

– Ну, мне почти всегда холодно, но я уже много лет ничего другого не носила, – ответила удивленная Финн. – Раньше они были мне велики, а теперь трещат по швам.

– А башмаков у тебя совсем нет? – спросила Изолт, глядя на ее грязные босые ноги, на которых не было живого места от порезов и царапин.

Финн удивилась еще больше.

– Откуда у меня могут быть башмаки?

– Скоро зима, нужно подумать, как тебе помочь, – сказала Изолт, ведя ее по шумному лагерю. Девочка засмеялась.

– В Лукерсирее зимой идет снег; все лужи замерзают, а ветер в старом городе режет, как кинжал. Я уже привыкла.

– И все-таки здесь должен быть сапожник, а может быть, и кто-нибудь, умеющий шить. Я позабочусь, чтобы к зиме у всех была теплая одежда и обувь!

Раздевшись, Изолт вошла в озеро, и через некоторое время Финн, визжа и брызгаясь, бросилась вслед за ней в ледяную воду. Изолт заставила ее смыть грязь с перепутанных волос и принялась тереть черные пятки щеткой из щетины. Визг девушки переполошил всех ребятишек, и вскоре из воды торчало множество маленьких головок, а воздух огласился их криками.

Потом Изолт попросила Финн показать ей, как лазает ее эльфийская кошка, и ошеломленно наблюдала, как она проворно и без малейших усилий забралась прямо по отвесному утесу. Ее острые когти, казалось, вцеплялись в сам каменный склон, и Финн сказала завистливо:

– Видишь, если бы у меня были такие когти, я тоже смогла бы так же легко лазать по горам!

Эта идея показалась Изолт даром Эйя, и весь обратный путь до лагеря она пребывала в задумчивости, а Финн, болтая, скакала рядом с ней. После того как они позавтракали, причем половина порции Изолт досталась Финн, они отыскали Дункана, и девушка рассказала ему о своем замысле.