Текст книги "Пруд двух лун"

– Я дам тебе волос Облачной Тени, – сказала она. Селестина выдернула для них клок волос из своей гривы, и они хранились в одном из множества отделений сумки Изолт.

Лук был огромным и крепко сделанным. Лишь немногие смогли бы согнуть его и натянуть, но Лахлану это удалось. Мышцы на его шее и плечах вздулись, на лбу заблестели капельки пота, но он сделал это за считанные секунды. Изолт сжала челюсти. Похоже, ее ученик превзошел свою учительницу.

– Надо торопиться. Как нам добраться до дворца? Уже почти полночь, а дождь кончился.

– Вызовем его снова. И туман, густой туман, – быстро заговорила Изолт. – Мы видели, как Мегэн делала это, а она говорит, что мы оба сильны в Стихии Воздуха. А у тебя Талант водный, Лахлан, ты же знаешь. Тебе нужно лишь воспользоваться им!

Он кивнул, решительно сжав челюсти. Изолт вытащила Книгу Теней.

– Она поможет нам, я знаю.

Их глаза встретились, и он улыбнулся.

– Вам всем придется остаться здесь, – сказал он остальным. – Нет, не спорьте. Мы с Изолт лучше справимся одни. – Лахлан схватил охотничий рог Финн, который лежал на столе рядом с виолой Джея: – Если что-нибудь случится, я подую в рог. Один раз будет означать, что я хочу, чтобы вы пришли ко мне. Два раза – уходите как можно быстрее. Если не услышите рога, тогда кто-то должен будет позвонить в башенный колокол, чтобы дать знак нашим друзьям в городе. Понятно?

– Будьте осторожны, мои дорогие, – настойчиво сказал Йорг. – Сегодня Самайн, ночь мертвых. Я чувствую, что смерть очень близко. Я боюсь...

– Вот почему я должен идти, Йорг. Ты чувствуешь смерть Джаспера, а он последний из моих братьев. Понимаешь?

Слепой провидец кивнул, хотя его щеки были мокры от слез.

ЗЕРКАЛА

Изолт и Лахлан взбежали по лестнице, перескакивая через ступени. На балконе они встали на колени между колоннами и положили перед собой Книгу Теней. Обоим было страшно.

Они не знали, как попросить Книгу о помощи, и просто смотрели на нее. Обложка раскрылась, и поднявшийся ветер зашелестел страницами. Они взялись за руки.

– Приди, дождь, приди, туман, приди, тьма, укройте нас, – затянули они, собирая волю и концентрируя желание.

– Приди, дождь, приди, туман, приди, тьма, укройте нас, – пел Лахлан, обнаружив в заклинании мелодию. – Приди, дождь, приди, туман, приди, тьма, укройте нас.

Книга раскрылась, и из нее вырвался небольшой смерч. Он вращался, набирая силу и высоту, и они крепко вцепились друг в друга, чувствуя на лицах первые капли дождя. Ураганный ветер подхватил опавшие листья, затягивая их в сердце черной воронки, рогатым копьем ударила молния, тонкая, точно волос, но стремительная и гибельная. Удар грома потряс колонны, и смерч вылетел в ночь, вращаясь все быстрее и быстрее. Ветер ударил им в лицо, спутав волосы, и вторая, намного более сильная вспышка молнии осветила их перепуганные лица.

– Как нам это удалось?

– Это не мы, это Книга! – прокричала Изолт. Она захлопнула древний том, горячо поблагодарив его, и заснула обратно в сумку, висевшую у нее на поясе. Они вскочили на ноги и понеслись к лестнице. Раздался зловещий шум. Внезапно их окружили духи – призрачные, белые, рассыпающиеся в паутину.

– Уже полночь! – закричал Лахлан, попятившись. Он знал, что призраки – это всего лишь нематериальные эманации того, что случилось в прошлом, но горе и ужас, которые они принесли с собой, явственно чувствовались в воздухе. Изолт схватила его за руку. Она привыкла к привидениям, ибо Башня Роз и Шипов кишела ими, и они не дожидались Самайна, чтобы издавать свои жуткие крики. Она потащила его вперед, а призраки, точно легкая дрожь, пролетели над ними. Они слетели по ступеням, не чувствуя под собой ног, распахнули дверь и помчались через двор, не заботясь о том, что кто-то может их увидеть. Этой ночью на бастионах не должно было быть караульных.

Вокруг них бушевал ураган. Где-то очень близко завыл волк. По их телам прошел ледяной озноб, и они понеслись быстрее. Никогда раньше Лахлан не бегал на своих когтистых лапах так легко и быстро, помогая себе взмахами черных крыльев. Ветер швырял им в лицо листья и ветки, потом вдруг улетал куда-то, чтобы тут же вернуться обратно с пригоршнями ледяной крупы. Фонари, освещавшие дворец, превратились в размытые пятна желтого света. Лишь в одном крыле горели огни, и Лахлан, задыхаясь, крикнул:

– Туда!

– Но как мы поднимемся?

– Мы полетим, леаннан. А как еще? Если мы смогли вызвать такую бурю, неужели не сможем взлететь?

Расправив крылья, он прыгнул к этим огням, и она прыгнула вместе с ним, бездумно следуя туда, куда он вел. Они описали изящную дугу и оказались у окон, уцепившись за ставни, которые снова стукнули о стену. Они повисли на них, дрожащие, ликующие и ошеломленные.

Занавеси с той стороны окна раздвинулись, и они, отпрянув, вжались в стену. Теперь Изолт держалась за каменное украшение, она вытащила из-за пояса кинжал. В это время окно распахнулось.

– Это просто ветер сорвал ставню, Ваше Высочество, – сказал мужской голос. Лахлан проворно последовал за Изолт и теперь висел на каменном выступе рядом с ней. Ставня с грохотом закрылась, и они услышали, как окно снова захлопнулось.

Они висели в бушующей снежной тьме. Холод пробирал до костей. Лахлан улыбнулся заледеневшими губами и прошептал:

– Давай забираться внутрь, леаннан.

Шаг за шагом две темные фигуры медленно передвигались по стене. Они миновали два окна, прикрытых ставнями, но оба были крепко заперты. Тогда молодые люди двинулись к третьему окну. Ставни оказались приоткрыты; и они повисли на них, преодолевая боль в затекших руках, и заглянули внутрь.

Они увидели догорающий огонь, освещающий две девичьи головы – медную и золотую, – склоненные друг к другу в разговоре. В тот самый миг, когда они поняли, кто это, рыжеволосая девушка подняла голову и увидела их.

Узнав их, Изабо поднялась и направилась к окну, не отводя от напряженного взгляда. Она подняла руку, а за окном, в царстве неистовствующего снега, Изолт подняла свою. Их пальцы соприкоснулись, разделенные лишь заиндевевшим стеклом.

Йорг долго сидел неподвижно, а ребятишки изумленно смотрели на него. Ворон беспокойно перепрыгнул с ноги на ногу и издал крик, очень похожий на издевательский смех. Йорг поднял слепое лицо и сказал хрипло:

– Диллон, позови солдат внутрь. Они не смогут защитить нас от банши. Антуан, мальчик мой, потуши костер.

– Но, учитель...

– Давай, парень. Джоанна, не плачь. Подойдите поближе, все.

Они сгрудились вокруг него, и он показал им лепешки, которые испек днем, и сидр, который приготовил из яблок, меда, виски, специй.

– Не бойтесь, дети мои. Большинство духов, которые летают в Самайн, не злые. Мы разожжем костер и будем пировать, а ночь оставим духам.

Вошли Синие Стражи, а за ними появился встревоженный Дункан. Йорг вырвал из конца книги страницу, слегка поморщившись, и раздал им всем по клочку бумаги.

– Сегодня мы должны избавиться от своих слабостей и попытаться стать сильными и энергичными. Напишите на бумаге все ваши недостатки, и мы бросим их в праздничный костер.

– Но мы не умеем писать, – воскликнула Джоанна. – Никто из нас не умеет. Только Финн умела. – Она снова зарыдала.

– Я могу написать несколько слов, – вызвался Дункан. Пером, выдернутым из хвоста ворона, он по одному обошел всех и записал все недостатки их собственной кровью. Это варварское предложение принадлежало Диллону, и его приняли лишь потому, что никаких других чернил у них не оказалось. К тому времени, когда они закончили спорить о слабостях друг друга – начиная с того, что Джоанна была трусихой, и заканчивая неистребимой склонностью Диллона всегда и во всем поступать по-своему, – уже наступила полночь. Йорг очистил жаровню от пепла и сложил там костер из священных деревьев – ясеня, орешника, дуба, терна, пихты, шиповника и тиса, потом начертил церемониальный круг золой, водой и солью, сделав его достаточно большим, чтобы все смогли поместиться. Ребятишки, поджав ноги, уселись вокруг очага, а солдаты подошли к ним поближе. Большинство солдат было очень суеверно и все отдали бы за то, чтобы провести Ночь Самайна где угодно, но только не в разрушенной Башне Ведьм.

– Полночь Самайна – это время, когда пелена между двумя мирами тоньше всего, – сказал Йорг. – Я попытаюсь погадать, а вы все будете наблюдать за мной.

Он положил в хворост какие-то травы и порошки, разведя огонь силой мысли. Когда пламя занялось, он начал раскачиваться вперед и назад, приговаривая:

– Во имя Эйя, вы, Пряха, Ткачиха и Разрезающая нить, вы, кто сеют семя, питают жизнь и собирают урожай, почувствуйте во мне течения морей и крови...

Его закрутило в водовороте видений. Из моря появился радужный змей – Лахлан снова и снова рассекал его мечом, но змей каждый раз порождал меньших по размеру, но более ужасных змей, которые, извиваясь, расползались по всей земле. Он увидел, как Лахлан поднял огненный Лук и принялся выпускать стрелы, яркие, точно кометы. Одна огненная звезда превратилась в крылатого ребенка, окруженного сияющим ореолом. Ребенок упал, и Йорг увидел, что у него была тень изо льда.

Сны, которые он видел уже не раз, снова пришли к нему, еще более отчетливые и зловещие, чем всегда. Он видел белую лань, несущуюся от преследователей по черному лесу, – с ее груди капала кровь черного волка, замершего в прыжке; девочку, стоящую одной ногой на суше, а другой в океане, с Лодестаром, пылающим в ее руке; и зеркала, то рассыпающиеся на сотни крошечных серебристых осколков, то превращающиеся в воду; луны, обнимающие и поглощающие друг друга, и слышал странную песнь, ширящуюся и превращающуюся в многоголосый хор.

Внезапно видения изменились. Ему снился кружащийся снег и взвивающееся вверх пламя; он видел сову, летящую над темной заснеженной равниной, и белого льва, бегущего под ней, и падающую звезду на темных небесах. Ему снилась страна, расколотая войной, и кровь, заливающая поля. Поднимался прилив – выше всех башен – и смывал город и деревню, накрывая отчаянно кричащих людей. Видения понеслись быстрее, сменяясь одно за другим, точно в калейдоскопе – вот промелькнул Томас со сверкающими руками, а вот он уже лежит мертвым на поле брани. Он увидел Диллона с окровавленным мечом в руке, стенающего от горя; Финн, закутанную во тьму и заблудившуюся, он увидел, как она летит на черных крыльях ночи со звездами на челе; Джея, играющего на скрипке с сорванными струнами в сжимающейся вокруг него руке урагана. Потом Йорг увидел свою собственную смерть и понял, где и когда она настигнет его.

Изабо и Изолт сидели, не отрывая глаз друг от друга. Ни одна из них не промолвила ни слова с той самой минуты, когда они сжали запястья друг друга и Изабо втащила Изолт в окно. Финн заполняла их молчание болтовней и возбужденно пританцовывала, рассказывая Лахлану о своих приключениях. Крылатый прионнса сушил тетиву своего Лука у огня, а с его плаща на пол натекли лужицы растаявшего снега.

Это было странное, невероятное чувство – этот первый взгляд на ее сестру-близнеца. Когда Изабо подошла к темному окну, ее отражение слилось с Изолт, так что она смотрела в свои собственные глаза и дотрагивалась до своих собственных пальцев, и они одновременно были глазами и пальцами Изолт. Это было все равно что взглянуть в зеркало и увидеть, как твое отражение двигается и живет своей собственной яркой, независимой жизнью.

Теперь ее сестра сидела напротив нее, глядя на нее точно таким же завороженным и беспокойным взглядом. На обеих ее щеках виднелись тоненькие ниточки шрамов, но во всем остальном она выглядела в точности так же, как сама Изабо год назад – вылинявший берет, натянутый на пламенеющие кудри, изорванная рубаха и потрепанные штаны, две сильные руки с длинными пальцами.

Не то чтобы Изабо не могла придумать, что сказать своей сестре. С тех пор, как Гита рассказал о ней, в мозгу у Изабо роилось множество вопросов. Но в тот миг она была рада просто смотреть в это знакомое, и все же чужое лицо и чувствовать между ними странную связь.

Лахлан резким жестом прервал пространные объяснения Финн.

– Как бы я ни был рад нашей встрече, Финн, нам нельзя больше терять времени. Мне нужно увидеться с Джаспером – прямо сейчас!

Изабо оторвалась от лица Изолт и взглянула на Лахлана. До этого она едва замечала его, полностью поглощенная своей сестрой, сейчас же узнала мгновенно, даже, в неверном свете очага.

– Бачи? – прошептала она и залилась краской. Она вспомнила, как спасла его от Оула и в результате этого сама превратилась в жертву, была поймана и пережила мучительные пытки. Но что еще хуже, он был героем ее любовных снов, который появлялся в них чаще всего.

Лахлан тоже покраснел. Его лицо стало угрюмым.

– Прости, Изабо, – сказал он сбивчиво. – Я не знал, кто ты такая... Мы слышали о твоей руке и... и обо всем остальном...

Изабо опустила глаза на свою перебинтованную руку, и в глазах у нее защипало. Она взглянула на него.

– Ты мог довериться мне. Если бы я только знала... все могло бы быть иначе.

Лахлан нахмурился.

– Я думал, так будет лучше для тебя же самой, понимаешь? Мне казалось, что ты простая деревенская девушка, которая по собственной глупости влезла в дела Оула. Я не знал, что они будут ловить тебя... Кроме того, я ведь не просил тебя спасать меня.

От возмущения Изабо стала малиновой. Она открыла рот, чтобы возразить, но Изолт с сарказмом произнесла:

– Лахлан, ты же знаешь, у нас нет времени на болтовню. Давай отложим это на потом, ладно?

У Изабо расширились глаза, когда она услышала акцент Изолт, который был ей совершенно незнаком. Ее сестра взглянула на нее, тоже покраснев, и сказала:

– Изабо.

– ... Изолт?

Та кивнула. Она глубоко вздохнула и сказала:

– Нам надо о многом поговорить. Я знаю, что тебя не было многие месяцы и ты ничего не знаешь обо мне и о том, как Мегэн нашла меня...

– Почему она мне не сказала? – Изабо захлестнула обида.

– Не знаю, – ответила Изолт.

Лахлан хрипло рассмеялся.

– Ты прожила с моей теткой всю жизнь и еще задаешь такие вопросы!

Изабо метнула на него быстрый взгляд.

– Она действительно держит все в секрете, – признала она. – Но ведь это же не одна из ее тайн? Она знает, как мне всегда хотелось иметь сестру... – ее голос прервался.

– Она не доверяет никому, – сказала Изолт. – Даже Лахлану и мне.

Теперь Изабо смотрела на сестру ревниво и обиженно.

– И даже мне, своей воспитаннице и ученице? – спросила она прямо. – Ведь она вырастила меня как свою дочь.

– Она не доверяет никому, – повторила Изолт, снова покраснев. – Думаю, ее предавали в прошлом, не все предательства совершаются намеренно. Я знаю, что доверяла тебе так же, как остальным.

– Даже тебе и... Лахлану? – Изабо нахмурилась, зная, что это имя должно что-то для нее значить.

Лахлан и Изолт переглянулись.

– Не так мы должны были встретиться, – сказала Изолт. – Мы столько всего до сих пор друг о друге не знаем и не понимаем. Но у нас нет времени разговаривать и рассказывать друг другу все то, что хотелось бы знать. Прежде всего, Ри все еще жив?

– Если он протянет ночь, это будет чудом, – ответила Изабо. – Я уже дважды помогала ему дышать, когда он не мог сам. Мегэн попросила меня не дать ему умереть до Самайна, и я сделала все, что могла.

– Мегэн! Ты видела Мегэн?

– Нет, не видела, а говорила. – Она быстро рассказала им о том, как случайно связалась о своей опекуншей.

– Я – брат Джаспера, – сказал Лахлан. – Я был заколдован Банри и не видел его тринадцать лет. Я должен увидеться с ним, прежде чем он умрет! Ты должна нам помочь.

Они услышали скрип открывающейся двери и тяжелые шаги. Лахлан отступил в темный угол, сделав знак остальным, и прикрыл концом плаща свое лицо. Изолт быстрее молнии метнулась к нему, обнажив кинжал, а Финн успела лишь накинуть на голову капюшон.

В комнату вошла неимоверно толстая женщина, позвякивая ключами, на поясе. Ее глаза были почти не видны за опухшими и покрасневшими веками.

– Изабо, боюсь... Ри угасает. У него такой слабый пульс, и мы едва разбудили его, чтобы он подтвердил все свои распоряжения. У тебя есть еще митан?

—У него может начаться слишком сильное сердцебиение...

– Изабо, он умирает! Теперь ничто уже не сможет спасти его! Мы просто должны позаботиться о том, чтобы все было в порядке. Совсем капельку митана - просто для того, чтобы он смог сказать то, что должен сказать, подписать бумаги и удостовериться, что с малюткой все будет в порядке. Ради малютки, Изабо!

– Мне надо еще приготовить, Латифа, я не собиралась больше давать ему митан. Это всего лишь несколько минут.

Кухарка кивнула, громко вздохнув.

– Торопись, девочка, мы боимся, что он умрет до того, как все будет улажено.

Она развернулась и вышла, не заметив Лахлана с Изолт, прижавшихся к стене, а Изабо видела их так ясно, как будто было светло – ее зрение всегда было сверхъестественно острым.

Лахлан стрелой вылетел из угла.

– Он объявляет наследницей дочь? Я так и знал! Так и знал!

– У нас всего несколько минут, расскажи мне, что можешь, – сказала Изабо. – Похоже, мне вообще ничего неизвестно. – Ее голос был резким. Лахлан возразил, и она сказал спокойно: – Здесь поблизости не меньше полудюжины стражников, Бачи. Если тебе нужна моя помощь, расскажи мне все, что знаешь, иначе я не стану тебе помогать. Я помню тебя только как человека, который украл мой кинжал.

Он поспешно поведал ей об их плане отыскать Лодестар и о том, что его песня стала такой слабой, что Мегэн сказала, что единственный способ воскресить его – это окунуть его в Пруд Двух Лун в час его рождения.

– Эйдан Белочубый выковал Лодестар во время полного затмения лун, – сказал он. – Мегэн убеждена, что такое затмение будет завтра ночью.

– Время слияния двух лун, – пробормотала Изабо.

Он кивнул и сказал, что только что услышал новость о рождении ребенка и пошатнувшемся здоровье Джаспера. Мегэн запретила ему идти против Ри и Банри до тех пор, пока не будет спасен Лодестар, но никто из них не ожидал, что Джаспер умрет так скоро.

– Он всего на десять лет старше меня, – сказал Лахлан. В его глазах стояли слезы. – Ему нет даже тридцати пяти.

– Ты хочешь увидеть Ри? – спросила Изабо, приняв решение. – Он лежит в соседней комнате, и там с ним Банри, канцлер и советники, а возможно и Главный Искатель. Единственный способ поговорить с ним, это если они не будут знать, что ты здесь – если разумеется, ты не хочешь, чтобы через минуту здесь все кишело Красными Стражами! Тебе придется закутаться в плащ-невидимку Финн. Понимаешь? Кровать стоит у стены – я проведу тебя...

– А как же я? Как ты спрячешь меня? – спросила Изолт.

– Тебе придется подождать здесь вместе с Финн.

– Нет! – воскликнула Изолт, потом поразмыслив добавила: – Я не могу подвергнуть Лахлана такому риску, я должна быть там, чтобы защищать его.

Изабо изумленно посмотрела на нее.

– Я – Шрамолицая Воительница, – объяснила та. – А Лахлан – мой муж.... – она невольно коснулась своего живота, и свободная рубаха обтянула заметную уже выпуклость.

Изабо перевела взгляд с нее на Лахлана и снова вспыхнула. Потом прикусила губу и начала снимать фартук, сказав Лахлану:

– Можешь отвернуться? Я не могу переодеваться, когда ты смотришь, пусть ты мне даже и зять. – В животе у нее медленно смерзался холодный ком, но это могло быть и от страха. – Быстро, Изолт, тебе придется отдать свою одежду мне, а не то я закоченею.

– Но... зачем?

– Изолт, тебе придется притвориться мной. Никому не известно, что нас двое, так что никто ничего не заподозрит. – Они поменялись вещами и торопливо оделись снова, потому что даже у огня было холодно. – Скажешь им всем выйти, пока ты будешь ухаживать за Ри. Только попытайся не говорить с таким сильным акцентом, а то все испортишь. Дай ему немного митана , один-два глотка, не больше, а не то убьешь его. Задерни занавеси вокруг кровати, чтобы прикрыть его от их глаз, пока Лахлан будет говорить с ним. Митан придаст ему сил, и голова у него будет достаточно ясной. – Она поколебалась, потом медленно размотала левую руку и отдала бинты Изолт: – Вот. Перевяжи ладонь.

Рука Изабо была скрючена и покрыта ужасными шрамами. Мизинец и безымянный палец отсутствовали, а на их месте краснели жуткие рубцы. Уцелевшие пальцы торчали в стороны под нелепыми углами, а большой палец бесполезно свисал вниз. Увидев это зрелище, все невольно охнули, и она прикрыла изувеченную ладонь другой рукой.

– Идите. Будьте осторожны, – сказала она и, отвернувшись от них, нырнула в тень.

Изолт встала на колени у огромной кровати и помогла Ри сесть. Он проглотил ложку митана , слегка закашлявшись, когда горькое снадобье обожгло ему горло. Его пульс у нее под пальцами бился прерывисто.

Изолт убедилась, что Ри надежно заслонен от группы, собравшейся у камина, и легонько кивнула. Из тени материализовалась фигура Лахлана – он расстегнул плащ и сбросил его на пол. Потом расправил крылья и наклонился над исхудавшей фигурой брата.

– Джаспер! – прошептал он.

Ри повернул голову и слабо улыбнулся.

– Лахлан...

На миг повисла тишина, потом Лахлан встал у постели на колени, прижавшись лицом к руке брата. Голос не слушался его, но он, наконец, выговорил:

– Ты меня узнал?

– Лахлан, – снова сказал Ри. Его голос был таким слабым, что они еле слышали его, даже наклонившись к нему совсем близко. – Ну разумеется, я тебя узнал. Ты снился мне долгие годы, ты, Доннкан и Фергюс. Теперь мои ночи населяют лица тех, кого я любил – и потерял. Скоро я буду с вами.

– Нет, Джаспер. Я жив. Теперь я с тобой. Вот, прикоснись к моей руке. – Он схватил холодную худую ладонь Ри в свою, большую и теплую. Хрупкие пальцы слабо пошевелились.

– У тебя теплая рука, – сказал Ри с оттенком удивления в голосе. – Неужели я так близко к стране мертвых, что вижу тебя как живого?

– Нет, Джаспер, ты тоже жив, мы оба живы. Взгляни на меня, Джаспер. Разве ты не видишь, что я жив? Почувствуй мое дыхание на своем лице, пульс на моем запястье.

– Лахлан, – отсутствующим голосом повторил Ри. – Где ты пропадал? Тебя не было столько лет.

Все тело Лахлана напряглось.

– Меня заколдовали, Джаспер. Взгляни на меня. Посмотри на мои крылья, на эти когти. Все это – результат злых чар.

– Чар? Больше не осталось никаких чар, Лахлан. – Он вздохнул. – Ни магии. Ни колдовства. Ничего.

– Так говорят, – е горечью сказал Лахлан. – Но ведьмы еще остались, Джаспер. И одна из них – твоя жена! – Несмотря на попытки сдержать себя, он почти выкрикнул эти слова.

– Моя жена – одна из них, – повторил Джаспер. – Моя жена... – Казалось, он впал в мечтательность. Потом он заговорил таким звонким голосом, что Изолт оглянулась через плечо: – Нет, Лахлан, не может быть! Майя – не ведьма. Майя – единственная, кто...

– Джаспер, это Майя наложила на меня заклятие, это она превратила меня в этого ужасного получеловека-полуптицу. Она попыталась убить меня, Джаспер, и она убила наших братьев. Я видел, как она делала это! Ты должен мне поверить! – Он возвысил голос, и Изолт осторожно приложила палец к губам. Он заговорил тише: – Джаспер, ты ведь меня узнал, правда? Возьми меня за руку. Ты же знаешь, что это я, Лахлан, твой брат?

– Да. Лахлан. Как я рад тебя видеть, брат. Я думал, ты мертв.

– Я почти умер, Джаспер, если бы все вышло так, как она задумала, я был бы мертв. Майя – не та, какой ты ее считаешь. Она не человек, клянусь тебе. Она не любит тебя...

– Моя Майя, – с улыбкой сказал Джаспер. – Она единственная, кто любит меня, единственная, кто меня поддерживает.

– Нет, Джаспер, она околдовала тебя! Ты лежишь здесь и умираешь потоку, что она околдовала тебя. Ты что, не понимаешь, что она убийца!

– Убийца? Кто?

– Да Майя, разумеется, – сказал Лахлан, едва сдерживая нетерпение. – Твоя жена. С тех пор, как она пришла в нашу страну, она не принесла нам ничего, кроме зла, Джаспер. Ты что, не понимаешь?

– Нет, Лахлан. Это ты не понимаешь. Майя – единственная, кто любит меня. Она одна не предала меня...

– Оно заставила нас покинуть тебя! Она разлучила нас. Она превратила меня в птицу, Джаспер, в птицу! И натравила на нас своего ястреба! Она убила Доннкана и Фергюса.

Изолт снова оглянулась через плечо и увидела, что глаза красивой женщины в красном прикованы к кровати она слегка хмурилась.

– Пожалуйста, поверьте ему, – торопливо зашептала она Ри. – Он действительно ваш брат, и он говорит правду.

Темные бессмысленные глаза обратились на нее.

– Это ты, Рыжая? Что ты делаешь в моих снах? Или ты реальна?

– Я действительно реальна, Ваше Высочество, и Лахлан тоже.

– Я постоянно слышу голоса. Я не могу сказать, что реально, а что нет.

– Я и Лахлан реальны, Ваше Высочество. Мы оба здесь, и оба живы. Поверьте нам.

– Лахлан...

– Что, Джаспер?

– Дай мне еще раз свою руку.

Руки братьев соединились. Щеки Лахлана были мокры от слез.

– Не умирай, Джаспер, – прошептал он. – Живи! Вместе мы сможем разбить Фэйргов. Мы спасем Лодестар и возродим его, мы....

– Лодестара больше нет, – сказал Джаспер так громко, что несколько человек из группы, сидящей у камина, подняли головы, а Банри поднялась.

– Быстро! – прошипела Изолт.

– Нет, Джаспер, это все ложь, они все лгали тебе. Пожалуйста, послушай меня...

– Рыжая, что ты делаешь? – позвала Банри. – Ты что-то долго, все в порядке?

– Да, Ваше Высочество, – сказала Изолт, стараясь как можно лучше сымитировать голос Изабо. – Еще несколько минут.

– Уже поздно.

– Еще чуть-чуть, Ваше Высочество. – Она увидела, как Латифа озадаченно подняла голову, и склонилась над Ри так, чтобы старая кухарка ничего не заподозрила.

– Разве ты не видишь мои крылья? – прошептал Лахлан. – Посмотри, во что превратилось мое тело! Она превратила меня в дрозда и натравила на меня ястреба. Они Фэйрги, Джаспер, а все что они делают – это хитрый план, предназначенный для того, чтобы разрушить нашу власть и вернуть себе побережья.

Джаспер сказал неуверенно:

– Твое лицо расплывается. Я как-то странно себя чувствую.

В отчаянии Изолт дала ему еще глоток митана . Уже было два часа ночи, и у них оставалось очень мало времени.

– Она злая колдунья, околдовала тебя так, что ты пошел против своих друзей и семьи! Ты не можешь не видеть, что она – зло!

Джаспер был поражен.

– Нет, Лахлан, как ты можешь говорить такие вещи! Нет, ты вбил эту идею себе в голову и позволил ей укорениться там, принося странные плоды. Майя – сама доброта, она заботится обо мне и о народе.

– Тогда почему вся страна охвачена восстанием? Почему люди по ночам исчезают из своих постелей и их никто никогда больше не видит? Почему вокруг льется столько крови?

Джаспер затряс головой, губы так побелели, что слились с лицом.

– Злые люди...

– Это Майя несет в себе зло! – зазвенел голос Лахлана. Изолт услышала, как ожидающие придворные зашептались и заерзали, и опустила руку в карман фартука, где был спрятан ее рейл. - Она и ее отродье! Этого ребенка не было бы, если бы не колдовство. Она воспользовалась кометой, чтобы наложить заклинание такой силы... Как ты мог не понять этого? Как ты можешь до сих пор думать, что она добрая и хорошая, когда она скверная, коварная, опасная...

– Майя моя жена, – сказал Джаспер с достоинством, несмотря на то, что его голос дрожал. – Думаю, ты забываешься, Лахлан.

За спиной у Изолт послышались шаги, и она метнула предостерегающий взгляд на Лахлана, который поспешно завернулся в плащ и натянул на голову капюшон. Когда он исчез, став невидимым, Джаспер вздохнул и беспокойно завертел головой. На плечо Изолт легла холодная рука, и Банри прошла мимо нее, наклонившись и поцеловав Ри в лоб.

– Что случилось, дорогой? Я слышала, как ты вскрикнул.

Джаспер схватил ее за руку, из глаз у него текли слезы.

– Майя, Лахлан был здесь, он был здесь! Я видел его. Правда, Рыжая? Ты ведь тоже его видела.

Изолт склонила голову и ничего не сказала, чувствуя на себе взгляд внимательных серебристо-голубых глаз, опушенных длинными темными ресницами.

– Это был всего лишь сон, дорогой, просто сон, – сказала Майя. – Мы подготовили все бумаги, все, как ты велел. – Она издала тихий смешок. – Мы даже назвали твоего кузена Дугалла следующим в роду, как ты потребовал, хотя он говорит, что не откажется от имени своего отца...

– Майя, он был здесь. Я видел его. У него были крылья и когти...

Банри застыла, ее зрачки расширились.

– Боюсь, что Ри бродит в стране кошмаров, – сказала она громко. – Рыжая, ты можешь помочь ему?

– Я не осмеливаюсь дать ему еще митана, - сказала Изолт, обходя кровать с другой стороны и не снимая руки с рейла.

– Ты должна. Нужно, чтобы он подписал бумаги. Дай ему митан прямо сейчас. – В бархатном голосе зазвучала сталь, и Банри повелительно кивнула советникам, чтобы принесли свитки и королевскую печать.

– Да, Ваше Высочество, – сказала Изолт и подняла голову Ри, чтобы влить в него еще несколько капель снадобья. Его веки задрожали, и он сделал глоток.

Все сгрудились вокруг кровати. Некоторые плакали – мужчина в черном бархате и с богатыми украшениями и маленький старик с мешками под глазами. Канцлер разложил бумаги перед Ри и вложил в его дрожащую руку перо.

– Ваше завещание и распоряжения, Ваше Высочество, составленные в точности так, как вы потребовали. Банприоннса Бронвин Матильда Мак-Кьюинн наследует престол, а ее мать будет регентом, пока она не достигнет возраста двадцати четырех лет. Подпишите здесь, милорд, и вот здесь.

В тот миг, когда ослабевшие пальцы сжались вокруг пера и Ри приподнялся в постели, Лахлан схватил бумаги и разбросал их по комнате. По крайней мере, Изолт предположила, что это был именно Лахлан, ибо все, что она видела, это лишь разлетевшиеся бумаги. Все ахнули и начали испуганно оглядываться, в полной уверенности, что всему виной Самайн, ночь мертвых, когда повсюду летают призраки и рыдают банши.

Одна Банри не выказывала никаких признаков страха. Она собрала все бумаги и положила перед Ри, придерживая их рукой. Она аккуратно вставила перо ему в пальцы и сказала мягко:

– Подписывай, дорогой.

– Нет! – закричал Лахлан, сбрасывая плащ, чтобы все могли его видеть. Все перепуганно ахнули и закричали, и большинство советников в страхе отпрянули. Мужчина в черном бархате рванулся вперед, сказав нерешительно:

– Лахлан?

Крылатый Прионнса встал на колени рядом с братом, сжав его руку.

– Пожалуйста, поверь мне, прошу тебя, Джаспер! Назови меня своим наследником! Я настоящий Мак-Кьюинн! Я не стал бы лгать тебе, пожалуйста, поверь в то, что я говорил тебе...

Банри не двигалась с места, бледная, как и ее муж, ожидая, что он скажет. Латифа ахнула и прижала малышку к груди.

Джаспер поднял руку и коснулся крепкого плеча Лахлана, мягких перьев его крыла, его лица.

– Ты снова вернулся, – прошептал он. – Ты кажешься реальным, но выходишь из тьмы и снова уходишь в нее, точно дух. Я сплю? Я умер?