Текст книги "Пылающие сердца"

– Какой кошмар! Конечно, ты только не волнуйся! Обними за меня тетю Люду.

По дороге в больницу я забегаю в кафе: без утренней чашки кофе чувствую себя совершенно разбитой. И надо же! Именно там сталкиваюсь с Вихровым.

Глава 9

Черт! Какое невезение! И что он тут забыл? Шел бы и больными занимался!» – мысли в голове заметались, словно всполошенные птицы.

Первый порыв – бежать и подальше. Я дергаюсь к двери, но останавливаюсь. Отчего я бегу? Осторожно приближаюсь к кассе. Очереди нет, а доктор меня не замечает: стоит возле стенда с меню и смотрит неподвижным взглядом в одну точку.

«Интересно, что он там увидел? А, какая мне разница?» – недовольно думаю я, встряхиваю головой: какое мне дело до жизни чужого человека – осторожно обхожу его и поворачиваюсь спиной.

Теперь можно выдохнуть: только так чувствую себя комфортно. Искать следующее кафе не могу, слишком много займет времени. Да и, в конце-то концов, не съест же он меня!

Не знаю, почему этот человек будит во мне какие-то странные эмоции. С одной стороны, я еще не простила его за то, что он бросил мою маму и бросился к жене, а во-вторых, чувствую неловкость за устроенный скандал.

Слава Богу, он меня не замечает! Я оплачиваю стакан ванильного капучино и жду, пока его приготовит бариста. Хирург по-прежнему неподвижен. Осторожно кошусь в его сторону.

При дневном свете в цивильной одежде он выглядит совершенно другим человеком. Высокий, пропорционально сложенный, чувствуется, что следит за собой, но вряд ли занимается спортом: слишком занят. В лучшем случае – пробежка по утрам.

Гармоничные черты лица, мягкие темно-русые волосы небрежно зачесаны назад. Брови нахмурены, губы сжаты, взгляд серых глаз сфокусирован на одной точке. О боже! Какие длинные ресницы! Любая девушка бы позавидовала таким.

Странно, ночью в неотложке он казался мне воплощением зла, но сейчас передо мной стоит напряженный, но потерянный человек. Вот он трет спинку носа, задумчиво теребит подбородок с брутальной ямочкой – под маской ее не было видно.

Красивый мужчина, но… я бросаю взгляд на правую руку – женатый.

Что ж, я и не претендую на его внимание, поворачиваюсь, чтобы уйти, протягиваю руку за бумажным стаканом, и тут… случается непредвиденное: доктор забирает мой кофе со стойки и идет к выходу.

От неожиданности я теряюсь. Нет, разве можно быть таким нахалом! Я, конечно, благодарна ему за спасение мамы и даже готова сказать спасибо, но зачем так нагло красть мой кофе?

– Погодите, вы куда? Отдайте кофе.

Вихров мне отвечает, я – ему. Наша случайная встреча заканчивается очередным скандалом. Кофе молочной лужицей расплывается по полу. От сводящего с ума аромата в желудке начинается голодный бунт.

Ну, что за несносный человек?

Я бросаюсь вон из кафе и в сердцах хлопаю дверью.

– Дерьмо собачье! – раздается сзади крик.

Оборачиваюсь: доктор Вихров стоит, схватившись за лоб.

«Вот невезение!» – досадливо морщусь я. – Кто тебя просил бежать за мной следом?»

Но мое раздражение мгновенно улетучивается. Становится стыдно за свое поведение. Ну, подумаешь, человек по ошибке схватил чужой кофе. Ничего страшного не случилось. Я бросаюсь к нему.

– Ой, простите меня, пожалуйста, Евгений Михайлович.

– Идите своей дорогой, – шипит он и растирает покрасневший лоб.

– Очень больно? Дайте посмотрю.

– Не трогайте меня! – он делает шаг назад.

Его нога попадает на край ступеньки, и он теряет равновесие. Я хватаю его за полы пиджака, чтобы удержать, и дергаю на себя. Его тело по инерции летит вперед прямо на меня. Секунда, и я прижата к двери кафе. Теперь мы стоим очень близко, и оба учащенно дышим от адреналина, выброшенного в кровь. Вихров упирается обеими руками в стекло, а мой нос – в его футболку.

Легкий аромат парфюма, смешанный с запахом дезинфекции, доносится до моего сознания. Что-то такое знакомое, но вот что? Где-то, когда-то моя жизнь уже была связана с этим запахом. Сердце отчего-то начинает стучать, а к горлу подкатывает тошнота.

– Отпустите меня, – тихо прошу я.

– Да-да, конечно. Простите.

– Это вы меня простите за несдержанность.

– Молодые люди, вы долго обниматься на крылечке будете? Вход загораживаете.

Мы вздрагиваем и разлетаемся в разные стороны.

– Мы не обнимаемся! – вскрикиваю я.

– Ага! Так я и подумала!

Женщина в деловом костюме проходит мимо нас и дергает ручку двери. Вихров легко сбегает по ступенькам и направляется в сторону больницы. Неловкая ситуация не дает мне покоя, поэтому я мчусь за ним.

– Евгений Михайлович, я, правда, не хотела этого, – я семеню рядом и, как преданная собачка, заглядываю снизу в глаза хирургу. – Просто перенервничала, всю ночь не спала, решила выпить кофе, чтобы взбодриться, а тут вы стакан утащили.

–. Это вы почему-то за мой кофе уцепились.

– Ну, если мне не верите, пойдемте спросим у бариста, – я трогаю его локоть. – Вы просто стояли у кассы и ничего не покупали. Ушли в свои мысли. Хотите, я вас угощу кофе, – лепечу я, чувствуя все большую неловкость.

– Девушка, я все понял! – резко отвечает он. – А теперь идите по своим делам.

Я терпеть не могу состояние незакрытого гештальта. Оно будет тянуть из меня энергию и высасывать все силы, потому что стану постоянно возвращаться мыслями в момент незаконченного действия. Доктор Вихров сейчас обеспечил мне несколько неприятных часов, а может, и дней, а я даже о маме не успела у него спросить.

С этим надо разобраться. Я бегу обратно в кафе. Он хотел купить кофе. Точно, принесу ему стаканчик, может, тогда он станет немного любезнее.

Я покупаю два ванильных капучино и несусь в больницу. На стенде вижу списки больных, рядом с фамилией мамы написано: «Состояние тяжелое».

– Девушка, – спрашиваю в Окне справок, – если состояние тяжелое, значит, за больной нужен уход. Могу я пройти в палату?

– Как фамилия пациентки?

– Огнева, Людмила Геннадиевна.

Медсестра долго перебирает пальцами листочки, потом приглядывается к одному и говорит:

– Да, есть пропуск. В гардеробе попросите халат.

Обрадованная, я бросаюсь к гардеробу и старательно держу переноску со стаканчиками кофе, чтобы опять не пролить его.

Я поднимаюсь на лифте на пятый этаж – именно здесь находится отделение торакальной хирургии. Дежурная медсестра преграждает мне дорогу.

– Вы к кому?

– К Огневой. У мамы ночью была операция.

– Она еще в реанимации. Пока нельзя.

– Даже посмотреть?

– Да. Вас в палату никто не пустит, там стерильная атмосфера.

– А где я могу найти доктора Вихрова? – расстроенно спрашиваю медсестру. – Хочу расспросить его о состоянии мамы.

Девушка показывает мне рукой на дверь ординаторской, расположенной в конце коридора. Иду туда, ноги почему-то подгибаются от страха. Сердце колотится, как бешеное, словно я боюсь, что меня застанут за преступлением.

Тихонько стучу в дверь – тишина. Тогда я приоткрываю ее и заглядываю внутрь.

– Вы кого-то ищите? – слышу сзади мужской голос.

Я резко поворачиваюсь и замираю: за мной стоит Максим, муж моей однокурсницы Яны, свадьба которой стала водоразделом моей судьбы.

Мы смотрим друг на друга, но, кажется, он меня не узнает. В голове со скоростью метеорита проносится множество вопросов: «Что делать? Бежать? Может, остаться? Признаться, что мы знакомы или нет? А если он не вспомнит и решит, что я хочу воспользоваться студенческой дружбой с его женой в личных интересах?»

В голове заметался ураган мыслей.

– Девушка, вы кого-то ищите?

Я дернулась, чтобы уйти:

– Да, так. Случайно вышло.

– Девушка, случайно по отделению торакальной хирургии никто не гуляет, – он сурово свел к переносице брови.

– Я ищу доктора Вихрова, – наконец выдавливаю из себя я и отвожу глаза.

– Он ушел в отделение травматологии. Если не торопитесь, подождите его вон там, – Максим показывает рукой в сторону дивана, стоявшего у телевизора.

– Хорошо.

Я разворачиваюсь спиной, облегченно вздыхаю: пронесло. У поста сажусь на краешек дивана. Сказать, что потрясена этой встречей, мало. Я в шоке. На мгновение вылетела из головы цель, с которой пришла сюда.

Вижу издалека, как Максим заходит в ординаторскую, но не могу прийти в себя. Как? Столкнулись нос к носу, а он словно чужой человек. Они с Яной обиделись на меня? Или причина в другом?

Хотя… О чем я думаю?

Естественно, что он меня не узнал. После свадьбы мы виделись только один раз во время встречи в кафе. Но тогда молодожены были поглощены друг другом. Вряд ли Максим сумел меня хорошенько рассмотреть. Он и на вопросы о своих друзьях, приглашенных на свадьбу, отвечал невпопад, быстро перечислял имена, которые мне они ни о чем не говорили.

Да, жизнь развела в разные стороны, и причиной была моя глупая обида, засевшая где-то глубоко в душе. Я понимала, что они не виноваты в том, что случилось со мной, но воспоминание о свадьбе и моя жизненная трагедия наложили отпечаток и на дружбу с Яной.

Тогда не могла, и все. Ступор! Психолог бы сказал: детская травма, но я девочкой уже не была, вполне осознавала, что делаю, и винить некого, но все же…

Яна звонила потом мне еще несколько раз, но разговаривали мы сухо. Она с восторгом рассказывала о семейной жизни, о замечательном муже, о ребенке, который вот-вот должен был родиться. Я отвечала односложно:

– Да.

– Хорошо.

– Молодцы.

– Я за вас рада.

Наконец или Яна догадалась, что я не очень хочу общаться, или родившийся малыш заполнил все ее мысли и пространство, но она звонить перестала. Марина иногда приносила новости о жизни Яны и Максима, рассказывала, что у них родился сын, но я слушала отрешенно: у самой забот полон рот, нет времени думать о чуждой семье.

Не могла я объяснить подруге, что каждый звонок болью отзывался в сердце. Я сразу вспоминала темную подсобку, горячие губы на шее и груди, сильные руки, держащие мои бедра. А еще – сводящую с ума животную страсть.

И до сих пор не понимаю, что тогда случилось. Неужели бокал выпитого шампанского так вскружил мне голову? Или таинственная и опасная атмосфера темной бытовки настолько пленила? А может, невидимые феромоны подействовали? Я же помню, как кружилась голова от потрясающего запаха его кожи. Я, кажется, даже кусала его в порыве страсти и чувствовала на языке солоноватый привкус.

О боже! Как вспомню, так вздрогну. До сих пор стыдно!

Ну, не могла я найти объяснений своему глупому поступку, и все! На меня это было совершенно не похоже. Внутренний голос, правда, иногда нашептывал: «Откуда ты знаешь, какая ты? Кроме того единственного случая, у тебя не было мужчин. Может, ты ох и горячая штучка!»

– Нина Андреевна, Евгений Михайлович еще не появился? – донесся строгий мужской голос.

Я встрепенулась: Максим стоит у стола постовой медсестры и крутит в руках стетоскоп.

– Он же жену пошел навестить. Максим Николаевич, – медсестра огляделась и перешла на шепот. Я, кажется, для нее была невидимкой. – Вы не знаете, что все-таки случилось?

– Представления не имею. Он вызвал меня на операцию. Во время работы поговорить не успели, а сейчас он неуловимый: то тут, то там.

Так, Максим, значит, здесь работает. Посетители не разгуливают по отделению в голубых хирургических костюмах. На докторе Вихрове надет точно такой же.

Стоп! А как давно они вместе? Интересно, где это можно узнать?

Смутное подозрение зашевелилось в голове. Мысль еще не оформилась, не приняла нужные очертания. Я пока даже не знала, зачем мне нужна эта информация, а глаза уже искали стенд с работниками отделения, на котором наверняка написано, сколько лет врачи здесь работают.

Я поднимаю руку и тут замечаю, что все еще держу в пальцах переноску.

Кофе! Точно! Я же хотела извиниться перед Вихровым и отдать ему кофе.

Я встаю и бреду по коридору. Узнать, на каком этаже находится отделение травматологии, несложно: рядом с лифтом висит указатель.

Так, третий этаж. Отлично. Я хочу заняться правым делом, поэтому чувствую себя уверенно. Но как спросить у медсестры, где доктор Вихров? Вопрос задавать было некому: на посту – никого. Это мне только на руку.

Я тихо иду по длинному коридору и радуюсь, что на мне халат посетителя. Напряженно прислушиваюсь: вдруг услышу его голос. Но двери палат закрыты плотно, не доносится ни звука. Сердце колотится уже где-то в горле: чувствую себя шпионом на задании.

– Милая, помоги мне, – скрипучий старушечий голос раздается прямо у уха.

Я подпрыгиваю от неожиданности. Выброс адреналина настолько мощный, что кружится голова.

Оборачиваюсь: сзади стоит пожилая женщина в халате и опирается на костыль.

– Да, что вы хотели?

– Вышла позвать медсестру, а ее нет. У соседки в палате что-то с капельницей не то. Не видела, куда эта шиндера умчалась?

– Нет, – отвечаю, и тут же соображаю: вот он, шанс. – Давайте я посмотрю. Я тоже доктор.

Беру женщину под руку и веду ее к палате. На кровати у окна стонет больная. Рука в локтевом сгибе опухла. Сразу видно, что игла вышла из вены, и лекарство капает под кожу. Я ставлю переноску с кофе на столик и закручиваю плотно колесико на трубке.

– Теперь не будет капать?

– Нет. Я остановила лекарство, но иглу вытаскивать не буду, этим займется медсестра. В следующий раз сами так сделайте, как только увидите, что есть проблема.

– Спасибо тебе большое, – бормочет старушка, качая головой. Так просто, оказывается, а мы перепугались! – А медсестру найди нам.

– Хорошо. Помогите и вы мне. Ночью в отделение привезли жену доктора из торакальной хирургии. Не знаете случайно, в какой она палате?

– А то, – старушка бодро скачет к двери, распахивает ее и тычет пальцем в пространство – видишь, в углу? – я киваю, – Там вип-палата. Одноместка. Туда иди.

– Хорошо. Спасибо.

Прихватываю переноску с уже остывшим кофе и иду в коридор.

– Только медсестру пошли к нам.

У вип-палаты я останавливаюсь: нужно перевести дух, иначе буду заикаться, как школьница. Сердце снова взбесилось. Может, ну его, Вихрова, потом наверняка встретимся. Шаг назад – шаг вперед. Не могу решиться зайти.

– Женька, как ты можешь! – раздается из палаты крик.

Потом вдруг грохот и шаги. Они все ближе… ближе…

«О боже! Какой позор!» – я вздрагиваю, мечусь, как курица с яйцом, но не успеваю скрыться. Дверь резко распахивается, доктор Вихров налетает на меня. Проклятая переноска вырывается из рук. Я рефлекторно пытаюсь удержать ее, теряю равновесие и… сваливаюсь прямо на ноги, обутые в белые мокасины. Переноска обрушивается мне на голову, и теплый ароматный кофе обдает меня целиком.

Благое дело провалено, миссия не выполнена, деятель повержен и унижен и лежит на ногах почти врага.

Картина маслом.

Глава 10

Ольга проснулась в полной темноте. Сначала даже не поняла, где находится, и страшно перепугалась. Ощупала осторожно себя. То, на чем лежала.

Так, кровать. Ладонью провела возле себя – мужа рядом нет. Почему? В памяти смутно выплыли его слова о ночном дежурстве. Точно, он на работе. «А я где?» – выплыл вопрос.

Пальцы, исследовавшие пространство, коснулись чего-то холодного и гладкого. Оля отдернула руку, сердце бешено заколотилось. Почему так мало места?

Паника ударила в голову. Девушка вскочила с кровати и чуть не упала: густая темнота закружилась перед глазами, вызвав приступ тошноты.

«Где я? Что со мной случилось?» – в панике заметались испуганные мысль.

Она напрягла зрение, пытаясь рассмотреть помещение, но боль внезапно ударила в виски.

– Мамочки мои! – пискнула девушка и схватилась за голову.

– Слушай, ты что вопишь? – раздался близко недовольный голос, и Ольга подпрыгнула. – Дай поспать!

– Кто вы? Что вам от меня надо? Вы меня похитили?

– С дуба рухнула, девка? – охнул голос.

Но страх уже парализовал сознание. Девушка заметалась по комнате, натыкаясь на все поверхности и взвизгивая от боли.

– Помогите! Есть тут кто-нибудь? Ж-е-е-енька! – заверещала она.

– Совсем с башкой проблема! Точно!

Резкий свет ударил по глазам, и Ольга зажмурилась.

– Что случилось? Вы почему среди ночи кричите? – женский голос с отточенной дикцией спрашивал спокойно, но властно.

– Уберите от нас эту сумасшедшую.

Оля осторожно приоткрыла один глаз, потом удивленно расширила оба. Она стояла посередине больничной палаты, углы которой терялись в тени, потому что был зажжен только один светильник над дверью. На нее смотрели три пары женских глаз: две сонные, а одна глядела поверх медицинской маски.

«Странно! Я в больнице? Почему? – слезы покатились из глаз.

– Простите, а что я здесь делаю? – невольно вырвалось сквозь рыдания.

– Лежите! – категорично ответила медсестра.

– Где лежу?

– В травматологическом отделении областной больницы.

Оля мгновенно осмотрела себя: ноги руки целы, голова только раскалывается от боли.

Приходите в себя после оглушительной пьянки?

– Я? После пьянки? – Ольга прислушалась к себе: голова ответила гулом и пустотой. – Не может быть!

– Она еще и не помнит ничего! – воскликнула соседка. – Во молодежь теперь живет!

– Я все помню.

Оля нахмурилась, напрягая мозги, но они ответили болью.

– Девушка, сделайте этой безумной успокаивающий укол, – ядовито сказала тетка с соседней койки, которая судя по ее взлохмаченной голове, приподнятой с подушки, и вызвала постовую медсестру. – Эта идиотка еще и не признается.

– Ах, ты курица толстожопая! – вскипела вдруг Оля.

Откуда-то изнутри поднялась волна такой злости, что хотелось запустить чем-нибудь в противную соседку. Взгляд лихорадочно ощупал палату в поисках оружия. На глаза попался только больничный стакан. Оля схватила его и размахнулась.

– Эй! Ты что творишь?

На нее набросилась медсестра и еще кто-то. Но Ольга сопротивлялась изо всех сил. Кого-то укусила, а кому-то въехала по яйцам: она услышала, как взревел мужик. Откуда он взялся? Она рычала от бешенства и отчаяния, но противники скрутили ей руки и прижали животом к кровати.

– Ленка, коли быстрее, пока держу, – хрипло приказал мужчина.

Ольга захлебывалась слезами от беспомощности и унижения. Она почувствовала, как кто-то стянул с нее пижаму и трусики, а потом больно ударил по ягодице.

– Пусти меня, сука! – закричала она и задергалась с удвоенной силой.

– Тихо, тихо, – ей снова надели трусы и штаны и внезапно отпустили.

От неожиданности Оля уткнулась носом в подушку и задохнулась от нехватки воздуха. Она перевернулась и посмотрела на своих врагов.

– Я все Женьке расскажу! – всхлипнула она.

– А Женька у нас кто? – мужчина-врач, который уже пошел у двери встряхивая ногой, видимо, туда пришелся удар, обернулся.

– Хирург. Работает в этой больнице в торакальном отделении.

– А-а-а, понятно. Значит, это о тебе нас предупреждали. Ну, прости. Вела ты себя слишком буйно, как помешанная, вот и пришлось успокоить насильно.

– Отпустите меня к мужу.

– Не можем. Никак. Ты поступила в отделение в среднетяжелом состоянии. До утра придется полежать.

– Вот-вот, – влезла тетка с соседней койки. – И нам спать не мешай.

Ее голос, бывший ранее низким и противным, сейчас казался визгливым. Он ввинчивался в мозг острой иглой и скручивался там в спираль. Пространство тоже начало меняться. Рассеянный свет покрылся радужными разводами и больно ударил по глазам. Оля устало опустила веки и выдавила из себя:

– Но я не хочу здесь находиться. Позовите мужа.

– Девушка, лежи спокойно, – ответила ей медсестра. – Утро вечера мудренее. А если будешь дергаться, свяжем. Устроит такой расклад?

Но Ольге было уже все равно. Она качалась на волнах и уплывала к горизонту.

Проснулась она рано утром. Палата уже заполнилась светом, за окном весело щебетала какая-то птаха. Оля потянулась и снова закрыла глаза. Чувствовала она себя прекрасно отдохнувшей, только тело немного ныло, словно мышцы потянула в «Нефертити».

Или… Ольга откинула одеяло и увидела на бедре расплывшийся багровый синяк. Точно! Идиотка-массажистка толкнула ее в салоне, и она ударилась как раз этим местом об угол стола.

– Ну, сучка, держись! Я с тобой еще разберусь, – прошипела Ольга и села на кровати.

Какое-то неприятное ощущение коснулось сознания. Стоп, ей показалось, или она сквозь сон слышала голос мужа? Волна радости поднялась в душе: надо позвать Женьку, он со всеми обидчиками разберется.

Дверь палаты открылась, на пороге стояла ночная медсестра, кажется, ее звали Леной. В руках девушка держала лоток.

– Проснулись? Вот и отлично. Возьмите градусник.

– Мне не нужно. Температуры нет.

– Положено, значит, возьмите! – категорично заявила медсестра и вежливо продолжила: – И вообще, вас переводят в другую палату. Ваши вещи там, в пакете.

Действительно, на стуле стоял пластиковый пакет, и из него торчали белые брюки, в которых она вчера была. Ольга не стала спорить. Она измерила температуру и, не попрощавшись с соседками, вышла в коридор.

Одноместная палата была светлая, чистая и уютная. Солнечные лучи проглядывали сквозь щели жалюзи и отражались на стекле графина с водой, стаканов, на металлических поверхностях.

– А мой муж, когда придет?

– Он уже был рано утром. Попросил перевести вас в отдельную палату. Обещал скоро прийти. Ждите.

– А…

Но дверь уже захлопнулась, оставив Ольгу в тишине. Она легла на кровать, закрыла глаза, и тут воспоминания нахлынули, воды шумной реки, прорвавшей плотину.

Она танцует. Точно, танцует в клубе. В руке стакан с виски. Длинные волосы веером рассыпаются вокруг головы в такт музыки, падают на лицо, а она их отбрасывает назад и взвизгивает, как молодая кобылка, которую пришпоривают кнутом. Каждый удар с оттяжкой прокатывается по упругой попе, заставляя Ольгу подпрыгивать, и оставляет красный след на коже.

Но ей не больно. Наоборот! Здорово. Она немного боится, сжимается в ожидании удара, но кнут только ласкает, и тогда она весело смеется и делает глоток виски.

Стоп! А откуда взялся кнут?

И почему на ней нет одежды?

А куда, черт возьми, исчезла Карина?

– Ой, мамочки! Что я наделала?

Картина ее клубного приключения стала складываться пазл за пазлом. Конечно, еще были пустоты, которые память отказывалась пока заполнять, Ольга не видела ее целиком, но и те фрагменты, которые всплывали в сознании, приводили в ужас.

Господи, как они с Кариной попали в такую заварушку? А вдруг это приключение было спланировано? Но зачем оно понадобилось Карине? Внезапное появление Эдика в квартире подруги, его вольное поведение, вип-талоны в салон, приглашение в клуб – все теперь казалось подозрительным с вызывало сомнения.

Да и начиналось сложно.

* * *

После салона, где их встретили не так любезно, как они думали, злые девушки отправились в клуб. Они уже ехали в такси, когда позвонил Эдик.

– Куколки, как вам «Нефертити»?

– Да пошел ты…, – вяло ругнулась Карина.

Ей приключений на голову досталось меньше. Она только наблюдала за Ольгой, которую сначала Белль турнула, потом массажистка бросила. Они громко пообещали испортить репутацию салону и ушли, хлопнув дверью.

– Ладно вам! Не дуйтесь. Хотите по клубешникам прошвырнуться?

– Ага! Предлагай.

– Поехали в «Мечту молодежи». У меня там столик заказан.

– Фу, что за название? – скривилась Карина. – Отстой!

Оля прислушивалась к разговору, приложив ухо к телефону.

– Название дерьмовое, согласен, но прикид у клуба вполне приличный. Просто хозяин не стал раскрученный бренд менять.

– Едем? – спросила Карина у Оли, но та пожала плечами: какая разница, где тусоваться?

Эдик встретил подружек у входа. Оля чувствовала, как громко стучит ее сердце от волнения. Давно она не была в таких местах. Уже и забыла, как здесь круто и весело.

Столик оказался в отдельной комнате.

– У-у-у, так неинтересно, – протянула Оля. – Я бы лучше села у балюстрады. Там и зал весь как на ладони, и музыка по ушам не бьет.

– Не бойся, куколка, – с придыханием сказал в шею ей Эдик, и от этого голоса мурашки побежали по телу.

Эдик стоял рядом так близко, что она чувствовала жар его тела и ладонь на своей ягодице. Но желания отодвинуться не было. Непонятно почему и сама ощутила огонь между ног.

«Черт! Только этого не хватало! И почему этот козлик так на меня действует?» – думала она, шагая по коридору.

Они открыли дорогое шампанское, а когда оно закончилось, перешли на виски с колой. Эдик сел между девушек и радушно угощал то одну, то другую. В голове у Ольги шумело, но не от алкоголя, а от веселья и волнующей атмосферы.

– Девочки, а не выпить ли нам на брудершафт? – предложил Эдик и подмигнул Ольге.

– А давай! – смело заявила она и первая потянулась к парню.

Легкий чмок в губы мгновенно перерос в страстный поцелуй. Язык вольно гулял по ее рту и щекотал слизистую. Она чувствовала сладкий аромат, когда Эдик втягивал в рот ее губы: сначала одну, потом другую, но не сопротивлялась. Наоборот, между ног разливалось томление. Оля сжимала крепко бедра, чтобы доставить себе еще больше удовольствия, и даже постанывала. Трусики стали влажными, а каждое движение возбуждало все больше.

– А ты горячая цыпочка, – шепнул ей в шею Эдик, расстегнул молнию на брюках и засунул руки прямо в трусики.

Оля взвизгнула, когда его пальцы проникли в горячее лоно и активно задвигались.

– Нет, пусти.

Но сопротивлялась она вяло. Пальцы Эдика творили что-то невероятное. Они теребили клитор, прижимали и щипали его, потом проникали внутрь и выныривали на поверхность. Оле казалось, что она качается на качелях, то взлетая вверх, то падая вниз. Слабый протест, который она чувствовала в самом начале, испарился. Теперь ей хотелось только одного: чтобы он не останавливался.

– О, пожалуйста! Не надо так, – вскрикивала она между поцелуями.

– Ну, не надо, так не надо, – хриплый голос Эдика вызывал озноб.

Вдруг движение прекратилось. Он вытащил руку из ее брюк, застегнул молнию и сел, как ни в чем не бывало.

Ольга открыла глаза и обвела мутным взором комнату, подругу и Эдика. «Нет! Так нельзя!» – хотелось закричать ей, но она только перевела дух и залпом проглотила виски, которые протянула ей Карина.

– Что, киска, понравилось? – засмеялся Эдик. – Я тоже немного завелся. Чувствуешь?

Он схватил ее руку и положил к себе на пах, но она уже немного пришла в себя и отпрянула. В голове шумело, комната кружилась перед глазами, но было весело.

– Да, ладно тебе! Не ломайся Олька, расслабься, – хохотнула Карина. – Разве твой докторишка доставит такое удовольствие? Кишка тонка. Иди ко мне.

Подруга вдруг дернула Ольгу на себя. Та потеряла равновесие и упала спиной на диван Карина тут же села рядом.

– Ты чего? – испуганно прошептала Оля.

– Да, так!

Карина навалилась сверху. Ее пухлые губы накрыли рот. Ольга задохнулась от неожиданности. Голова закружилась, сознание потекло с дивана тонкой струйкой. Горячий поцелуй сводил с ума, а с бедрами тоже происходило что-то невероятное: они оказались в умелых пальцах Эдика.

Вот брюки полетели на пол, туда же отправились и трусики. Карина закрывала собой обзор, и Оля не видела, что делает с ней парень, зато чувства обострились до предела. Это было очень волнующе. Казалось, каждый нерв, каждая клеточка откликается на его ласку. Успокоившееся было лоно вновь вспыхнуло огнем желания.

Чувства раздваивались. Оля не могла сосредоточиться. Она отвечала на поцелуй Карины и пыталась посмотреть, что с ней делает Эдик. Оргазм накрыл мощной волной. Она прокатилась от кончиков пальцев до корней волос. все тело покрылось мурашками. Оля закричала, прикусив губу от переполнявшей ее страсти.

Через секунду все кончилось.

Она лежала, расслабленно вытянув ноги, не в силах пошевелиться. Да, Карина права. Такого оргазма и таких ощущений у нее еще ни разу не было.

– Девочки, а теперь вам надо поработать, – услышала она голос Эдика и с трудом открыла глаза. Его туманный силуэт качался над головой. – Поиграем в секс-рулетку?

– Ок! – вскочила Карина. – Чур, я сверху.

– А может наоборот? – спросил Эдик. – Ольга легче тебя.

– А что это такое? – Оля встала и потянулась за одеждой.

– Э, не торопись. Она тебе пока не понадобится. И эту тряпочку снимай.

Эдик дернул за блузку.

– Не буду, – заупрямилась Оля.

– Сама получила удовольствие, а мне не хочешь доставить?

– У тебя Карина есть.

– И что?

Эдик прищурил глаза и пошел на Ольгу.

– Брейк! Успокоились оба! Выпьем лучше.

Карина поколдовала над напитками. Вот она сунула в руку Оле стакан и проследила, чтобы та его опустошила до капли.

– Что это? – Ольга облизнула губы.

– Да, какая разница? Главное, будет весело, – хохотнул Эдик и снял ремень.

Оля мутным взглядом следила за его руками. Вот он накрутил ремень на ладони и звонко щелкнул им. Девушка вздрогнула и испуганно приоткрыла рот:

– Ты нас будешь бить?

– Нет, пришпоривать своих лошадок.

Узкая кожаная лента опустилась на ягодицу Оли, но не обожгла, а слегка погладила. Страх перед болью ударил адреналином по голове, а отсутствие ее принесло такое облегчение, что она засмеялась.

А дальше?

Оля напряглась, пытаясь вспомнить, какой секс-рулеткой они занимались, но в голове звенела и мелькала мешанина из образов.

Вот Карина легла животом на стол. Эдик легко приподнял Олю, положил ее сверху на подругу спиной к спине и раздвинул ей ноги. Он вошел легко и сильно в подготовленное страстью, алкоголем и еще чем-то лоно, сделал несколько мощных движений и выскользнул. Кажется, пришел черед Карины.

Оля не видела, что делал с подругой парень, но слышала, как стонала подруга, чувствовала спиной, как вздрагивало ее тело. Не успела она даже осмыслить свое состояние, как Эдик вернулся к ней, потом снова к Карине.

Сколько времени продолжалась эта рулетка, она не поняла. Чувства, нахлынувшие, как цунами, заглушили представление о мире. Оргазм накатывался один за другим. Она не успевала перевести дух, как по голове била новая волна и отключала сознание.

* * *

Оля плохо помнила события вечера, зато организм откликнулся живо на воспоминания. Она вдруг поймала себя на мысли, что какое-то время непроизвольно сжимает бедра и елозит по кровати. Матрац, не приспособленный под такие действия, отчаянно скрипел и стонал.

– Нет! Нет! – она вскочила с кровати. – Господи, что они со мной сделали?

– Кто сделал? – раздался за спиной голос мужа.

Оля обернулась, всхлипнула и кинулась к нему на шею.