Текст книги "Двойной сюрприз"

10

Снова, как тогда, на плите шипело что-то, источающее вкусный запах. Снова двойняшки лениво переговаривались на кухне.

Вот только на этот раз у Андреаса немилосердно болела голова. Застегивая ремень на джинсах, он вошел на кухню. Потирая лоб, сказал:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – весело отозвалась Черстин. Не с подоконника.

На этот раз она сидела за столом и ломала тосты на мелкие кусочки. Полученную хлебную мозаику она мазала маслом, вареньем и паштетом по очереди. Отправляла кусочки в рот и запивала кофе из огромной бежевой кружки.

– Привет, – кивнула с улыбкой Кирстен.

Она помешала на сковородке ломтики ветчины.

– На завтрак опять яичница. Будешь?

Андреас был в недоумении.

Обе вели себя, как ни в чем не бывало.

На него смотрели две пары чистых, ясных, совестливых голубых глаз.

Ни тени смущения. Ни капли сомнений или раскаяния.

Запоздалого раскаяния.

– Что-нибудь, эээ, с удовольствием, – отозвался Андреас, – лучше всего гильотину или то, что русские употребляют от похмелья. Говорят, помогает.

– Русские пьют рассол, – сказала Кирстен.

– Что помогает? – удивилась Черстин. – Рассол или гильотина?

– Рассол делается из огурцов.

– Огурцы маринуются в рассоле!

– Неважно. У нас его все равно нет.

– Есть алка-зельцер, шипучий напиток.

– Это вроде аспирина?

– Ты что, раньше никогда не выпивал?..

– Не испытывал особого желания набираться, – признался Андреас.

– Тебя довела наша семья, – засмеялась Черстин. – И это ты еще не знаком с дедушкой и с отцом.

– У меня есть шанс с ними познакомиться? – уточнил Андреас. – А как насчет вашей замечательной мамы? Уверен, что она у вас красавица.

– Она у нас была красавицей.

Кирстен опустила голубые глаза.

– Что-то случилось? – тихо спросил Андреас.

– Ничего. Просто… Мама умерла несколько лет назад. Сердечный приступ. Редко болела, всегда выглядела такой довольной жизнью…

– Отец снова не женился, – вступила Черстин, – говорил, что маму заменить некем.

– Если она была хотя бы вполовину такая же, как вы… То есть если вы такие же, как она… Простите, я несу черт те что. Я только хочу сказать, что понимаю его…

– А вот мы – нет, – вздохнула Кирстен. – Честно, было бы лучше, если бы он снова научился по-настоящему радоваться. Если бы только нашлась женщина, которая заставила бы его улыбаться, глядя на цветы, распахивать окно весенним утром, чтобы послушать птиц…

– Разумеется, это не значит, что кто-то сможет заменить нам ее, – пояснила Черстин. – Просто наш отец заслуживает радости… Он достоин счастья. К тому же мы не знаем, сколько еще ему осталось… Он уже не так молод, как нам хотелось бы, к сожалению.

Двойняшки снова говорили как единый организм. Дополняя друг друга, поддерживая, поясняя.

Похоже, прошедшая ночь ничего не изменила…

Андреас вспомнил, что как-то видел передачу про сиамских близнецов. На одно тело детям, или же ребенку, досталось две головы, по две руки и две ноги. У него возникло ощущение, что, будь Кирстен и Черстин сиамскими близнецами, в их жизни принципиально ничего бы не изменилось.

Затем он вспомнил, какую тему сам затронул, и о ком они говорят, проявляя поразительное единодушие, и ему стало стыдно.

– Пожалуй, я попробую съесть немного яичницы, – сказал он.

* * *

Она смотрела на Андреаса, изо всех сил стараясь не проявить охватившие ее чувства.

Незачем. Не стоит.

Сегодня они подарили друг другу прекрасную ночь. Она была практически уверена, что он не догадался, кто находился с ним в одной постели до утра, почти до рассвета.

Ничего хорошего из их отношений все равно бы не вышло. Можно называть это проклятием, можно иронизировать над удивительным природным явлением. Но всегда они вызывали интерес у мужчины, который никак не мог определиться со своей симпатией, не мог выбрать между ними.

И они, если что-то начинали чувствовать к мужчине, то испытывали это синхронно.

Незачем. Лучше им всем оставаться друзьями. Он такой славный и симпатичный, их дружба может стать более ценной, чем очередная несостоявшаяся связь или связь, которая может черной кошкой подточить отношения между сестрами.

Так было всегда. Черстин не могла припомнить все случаи, она лишь держала в голове общую закономерность. С Акселем получилось некрасиво. Он начал ухаживать за ней в выпускном классе, но делал это время от времени. Аксель словно украдкой проявлял свое отношение к ней. Какое-то время Черстин не могла понять, в чем причина его странного поведения. Они изредка выбирались на каток, в музей или порыбачить на одно из открытых озер. Но Аксель просил не афишировать это ни перед классом, ни даже перед сестрой.

– Не хочу сплетен, понимаешь, – признался он, смущенно улыбаясь. Он выглядел таким трогательным… – У нас серьезные отношения. Не будем торопиться. Всему свое время…

Настало время и первой близости. Вроде бы все было хорошо. Черстин переживала свое тихое счастье. Но когда она в очередной раз заговорила с Акселем о том, что неплохо бы им уже перестать скрываться и появиться вместе, скажем, на балу выпускников, он рассмеялся.

– Ты знаешь, я бы с удовольствием, – сообщил он, хитро щурясь. – Но, милая, дело в том, что я никак не могу выбрать.

– Выбрать? О чем ты говоришь?

– Не думаю, что Кирстен будет слишком сильно радоваться, увидев меня в смокинге, а тебя – в вечернем платье на выпускном балу, идущими под ручку.

– Я не понимаю, – недоуменно сказала Черстин, – что ты сделал?

– С твоей сестрой в свое время у меня тоже что-то было… Думаю, она будет ревновать, – спокойно ответил Аксель. – Тебе нужны сцены и скандалы на выпускном? Мне – нет. Так, может, мы сумеем провести это мероприятие тихо, мирно и с достоинством?

Аксель очень кстати вспомнил о достоинстве. Черстин с достоинством отвесила ему пощечину, чем привлекла внимание собравшихся в школьной библиотеке учеников, и покинула помещение. Ее щеки пылали от стыда и гнева так же, как след от ее пятерни пламенел теперь на лице Акселя.

C Кирстен она об этом не заговаривала. Не хотелось ни вспоминать, ни ворошить пережитое. Да и к чему было это обсуждать?

Но и без упоминания имени Акселя позже сестры сошлись в одном – если с мужчинами у них все происходит по одному и тому же сценарию, то, наверное, не стоит и пытаться?

Нельзя сказать, что они крепко и основательно держались за это убеждение, позволяя ему заслонить реальность и исказить факты.

Просто в дальнейшем примерно так все и складывалось.

Да и, если честно, на мужчин у Кирстен с Черстин времени оставалось все меньше. Университет сам по себе отнимал много сил. К тому же необходимо было подрабатывать…

Кирстен какое-то время работала по вечерам с семи до одиннадцати в кофейне неподалеку от университета. Ей полюбилась атмосфера приглушенного света, причудливой дизайнерской мебели, запахов кофейных зерен и карамели. Как следствие этой работы, с ней остались симпатия к ванильному латте, миндальным пирожным без ограничения и вечерам при свечах.

Счастье, что все эти бесконечные пирожные не сказывались на ее тонкой талии…

Черстин же перебрала не одну подработку. Это была и помощь в дельфинарии (мыть бассейн, кормить дельфинов), и компьютерный набор различных вакансий в одной из городских газет, и даже доставка пиццы – Черстин немало мест исколесила по городу, развозя коробки, источающие ароматный запах, заказчикам на своем стареньком велосипеде. Когда-то у нее имелся велосипед… Он давно уже был сдан в металлолом, а приобрести ему на смену автомобиль, пусть и подержанный, у Черстин все не доходили руки.

Окончив университет, двойняшки задумались над применением своих сил и способностей. В голову особенно ничего не лезло. Они проходили практику по специальности, но не пришли от этой специальности в восторг.

А потом подвернулся вариант с арендой помещения, принадлежавшего дедушке. Кирстен еще со времен работы в кофейне нравилось общаться с людьми. Нравилось что-то им продавать, делать жизнь приятнее. Но открывать собственное кафе было слишком дорого, да и хлопотно. Нет, окончательно свою мечту девушка не оставила. Но именно в тот момент им подвернулась партия забавных цветастых платков и шалей из Индии, которую знакомые пытались сбыть с рук по самой что ни на есть сходной цене.

Сестренки выкупили партию. Отмыли помещение. Приобрели кассовый аппарат и необходимые стеллажи. Живописно разложили платки и шали, после чего повесили на витрине броское объявление о распродаже, о скидках, о смешных ценах на эксклюзивные аксессуары.

Почти вся партия разошлась очень быстро, а сестрам уже предложили следующую.

Черстин занялась самостоятельным поиском других товаров, они решили не ограничиваться одними только шалями. Постепенно вырисовывалась концепция магазинчика: недорого, но с выдумкой, мило, но не избито. Полезные сувениры. Приятные сюрпризы, которые не станут просто так, без необходимости, пылиться на полке.

Постепенно им стали доставлять небольшие партии товаров из Индии, Франции, Туниса, Чехии и так далее. Ассортимент стал очень разношерстным, не всегда покупателям бросалось в глаза что-то, нужное именно им, и иногда Кирстен и Черстин сбивались с ног, общаясь с покупателями. Фактически, магазин держался на них двоих. Требовалось свежее дыхание, требовались новые силы, вливания денег и необычных товаров.

Но в это время их отцу тоже потребовалась поддержка. Его горе нельзя было приглушить занятными сувенирами, радость в его жизнь нельзя было вернуть денежными субсидиями. Но чтобы он хоть немного отвлекся, чтобы пришел в себя, двойняшки поднапряглись и отправили его на дорогостоящий курорт.

В сущности, Андреас застал переломный момент их магазинчика. «Двойной сюрприз» находился на распутье. Его ждала либо судьба невзрачной лавочки, в которую заходят по чистой случайности и покупают что-то от безделья, либо возрождение и завоевание покупательской любви.

Но чтобы завоевать покупательскую любовь, нужно было предъявить им что-нибудь особенное. То, что нечасто встретишь в супермаркетах, в магазинах эротических товаров, в посудных лавках.

А покупатели тем временем становились все пресыщенней. Куда проще купить что-то в зарубежной поездке – и выбор больше, и цены ниже…

В общем, у двойняшек забот хватало и помимо мужчин.

Иногда дедушка укорял их:

– Сколько еще проскачете, прежде чем остепенитесь?

– А зачем, дедушка? – ласково спрашивала Черстин. – Нам и так неплохо. Есть чем заняться.

– Глупая, глупая, – он качал головой. – Без любви ничего хорошего, пустая жизнь.

– Когда-нибудь, обязательно, – неопределенно обещала Черстин и меняла тему.

– Ладно, расскажи тогда хоть, как дела у вас в магазине?

Черстин пускалась в пространные рассказы. Иногда дедушка что-то советовал, но он мало что смыслил в розничной торговле. Куда как приятнее и проще было сдавать удобно расположенное помещение неподалеку от центра города в дорогостоящую аренду. Но ведь не будешь брать втридорога с родных внучек…

– Ты бы сам заглядывал к нам хоть иногда. Как говорится, лучше один раз увидеть…

– А что, у вас там что-то сильно изменилось за последние три месяца? – интересовался дедушка.

– Ну… Рано или поздно, думаю, мы там все как следует поменяем.

– А вот как поменяете, тогда и зови.

…Черстин очнулась от своих воспоминаний. Андреас стоял прямо перед ней, протягивая ей тарелочку с яичницей.

– Ты еще не проснулась? – ласково спросил он.

Она помотала головой:

– Да, что-то никак в себя не приду.

– Много выпила вчера? – сочувственно поинтересовался Андреас. – Или плохо спала?

– Спала прекрасно, спасибо. – Черстин смело выдержала прямой и открытый взгляд Андреаса.

– Ну, что ж, раз вы обе отлично выспались, может быть, нам сходить в кино? Посмотреть какую-нибудь комедию, развеяться?

– Отличная мысль, – с энтузиазмом поддержала Кирстен.

– Кирстен, разве ты забыла? Нам ведь надо работать.

– О какой работе ты говоришь? – засмеялась сестра.

– Мы ведь с тобой так и не нарисовали рекламное объявление, помнишь? А ведь все ценники уже обновлены, и товар разложен в соответствии с нашей идеей.

Кирстен махнула рукой:

– Успеем. Займемся вечером, ладно? А пока я хочу отдыхать.

– Вот и отлично, – резюмировал Андреас.

11

В следующие недели Андреаса загрузили на работе так, что после выхода из офиса у него оставалось сил и времени только на торопливый ужин и сон.

Он постоянно вспоминал двойняшек.

Вспоминал и недоумевал, почему им не пришло в голову обменяться телефонами. У него хотя бы была возможность позвонить Черстин и узнать, как обстоят дела с их рождественской распродажей.

Но связь по телефону они не поддерживали. А времени заглянуть в «Двойной сюрприз» или наведаться в гости домой к двойняшкам у него не было.

Не было его и на спорт, на походы по барам с коллегами, на вдумчивое чтение книг.

Андреас утешал себя тем, что, когда закончится эта офисная гонка и все войдет в колею, он сможет заходить в знакомый магазинчик, сколько душе будет угодно.

Но в какой-то из вечеров тоска сгрызла его окончательно. Он оперативно завершил выполнение срочных дел, текущие отложил на завтра, сообщил заместителю, что болен, и отбыл в одному ему известном направлении.

Еще издалека Андреас заметил большую бумажную ленту, растянутую по длине всей витрины.

«Только в ноябре! – гласило объявление. – Три предмета по цене двух! Скидка пятьдесят процентов на две трети товаров!»

Андреас усмехнулся.

Он, конечно, признавал, что объявление получилось красочным, стильным и впечатляющим. Оно притягивало глаз, оно бросалось в глаза с противоположной стороны улицы.

Буквы, вырезанные из газет, придавали объявлению неповторимый колорит ретро.

А картинки с яркими фруктами, сладостями, колпаками и носками, снеговиками, – со всем, что имело хотя бы отдаленное отношение к рождественским праздникам, – имели сочный и лакомый вид, как пирожные на витрине кондитерской.

Андреас толкнул дверь и вошел внутрь. Вместо привычного звяка колокольчика он услышал протяжный шорох и мелодичное гудение.

– Музыка ветра, – пояснила Кирстен, которая как раз направлялась к витрине, чтобы положить туда маленькую керамическую сырницу в виде мышиной норы. – Новая идея Черстин. Более приятный звук, и смотрится лучше. Смотри, какие подвески. Привет.

Она подставила Андреасу щеку для поцелуя.

– Сбежал с работы, – признался тот.

– Ай, как не стыдно. А еще босс.

– Перед рождеством навалилась куча незавершенных проектов. Я сам себе стал напоминать загнанную лошадь. А это никуда не годится.

– Тоже верно.

– К тому же я ушел только после обеда. А где Черстин?

– Сегодня ее очередь добывать нам пропитание, – объяснила Кирстен.

– Как идут дела?

– Знаешь, неплохо. Мы даже сами удивились. Уже распродана большая часть из того, что удалось извлечь из кладовки. У нас не бывает залежавшегося товара, потому что мы закупаем качественные вещи. Но, так или иначе, какие-то безделушки могут подзадержаться на полках. На вкус и цвет… А тут их почти что смели.

– Значит, люди заранее закупаются новогодними подарками?

Кирстен кивнула:

– Ага, как мы и обещали. Без спешки и суеты, по приятным ценам и в приятной атмосфере.

Она засмеялась:

– Вот только плакат – мы не перестарались с ним?

– Вовсе нет, – заверил Андреас.

– Хорошо. А то мне самой он напоминает фрагмент школьной стенгазеты. Из тех времен, когда еще все рисовалось и писалось вручную, маркерами и фломастерами.

– Зато какие удачные картинки вы подобрали!

– А это уже работа Черстин. Кстати, ее что-то давно нет…

В этот момент дверь распахнулась, снова прошелестев «музыкой ветра», и на пороге появилась румяная, сияющая Черстин.

У Андреаса что-то сжалось внутри. Он только теперь понял, как же он соскучился.

Он, наверное, отдал бы все, чтобы узнать, кто же был с ним в ту ноябрьскую ночь.

И почему они такие дикие? Сколько можно бегать от отношений, неужели всю жизнь?

Неужели они так много значат друг для друга, что не могут изменить свой образ жизни, свои привычки и поведение при появлении понравившегося мужчины?

Может, Джек был прав?

Может, Кирстен и Черстин – единственная любовь друг для друга?

Или же просто Джек пытался поделиться собственным ядом, изливаемым в виде сарказма, может, у него с двойняшками какие-то свои, только ему известные счеты?

– Привет, Андреас, – весело, абсолютно ровно сказала Черстин.

Словно с почтальоном или дворником поздоровалась.

Бессовестная девчонка.

– Там холодно? – поинтересовалась Кирстен.

– Да, как обычно.

– Ничего не «как обычно»! – возразила Кирстен. – Вчера вечером как раз началось потепление…

– …а сегодня утром оно плавно превратилось в похолодание, – закончила Черстин. – Андреас, каким ветром тебя занесло к нам?

– Давно не виделись, – осторожно сказал он, – решил навестить вас. Узнать, как здоровье, как работа.

– Здоровье – отлично, работа, пожалуй, спорится, а…

– А пирожки где? – призвала сестру к ответу Кирстен.

– А пирожки остались в булочной, – призналась Черстин.

– Как это – в булочной?

– Понимаешь, я смотрела на всю эту выпечку и вспоминала маму, – голос Черстин погрустнел, – ты будешь смеяться, но мне так захотелось ее масляных лепешек…

– Милая моя девочка, – Кирстен ласково обняла ее за плечи, – мы все скучаем по ней, но это же еще не повод оставаться голодными?

– Конечно, не повод. Я просто подумала – а что, если нам навестить отца и дедушку? Мы уже давно не были у них.

– Мы были у них перед тем, как начали отмечать свой день рождения, – напомнила Кирстен.

– Да, но это было суетливо, наспех и на бегу. Я подумала – а что, если мы придем к обеду и останемся на ужин?

– Да ты порядком оголодала, – засмеялась Кирстен. – Замыслила целую операцию по уничтожению пищи в родительском доме.

– А что? Думаю, дедушка с папой будут только рады. Мы ведь давно не болтали по душам. Да и обед мы можем приготовить им сами. Им будет приятно.

– Но ведь рабочий день еще не окончен, – подал голос Андреас.

– Ах, это… На самом деле я так устала… Может быть, мы сделаем вид, что сегодня у нас короткий день? И отправимся по домам. Повесим табличку, что у нас переучет или закрыто по техническим причинам. У меня такое ощущение, что сегодня большого наплыва покупателей уже не будет.

Андреас заметил:

– Но я не хочу «отправляться по домам». Я, можно сказать, с риском для жизни вырвался с работы. Рассчитывал повидаться с вами, а ты, Черстин, хочешь отправить меня восвояси?

– Вы сегодня словно сговорились, – заметила Кирстен. – Оба не желаете трудиться и с риском для жизни пытаетесь сбежать с работы раньше положенного времени.

– А ты, дорогая сестренка, можешь остаться тут до закрытия! К твоему приходу уже будет готов обед. Возьмешь такси и приедешь.

– Ну уж нет. Еще чего не хватало. Сбегать, так всем вместе.

– Ты, никак, вспомнила чудесные школьные годы?

– Ага, – засмеялась Кирстен.

– Эй, а как насчет меня? – встревожился Андреас.

– А ты можешь взять такси и отвезти всех нас в родительский дом, – заявила Черстин.

– Да, Андреас, поехали с нами, познакомишься с нашей семьей. Чем тебе не отдых от опостылевшей работы?

Андреасу куда больше нравилось, когда Черстин позволяла себе вести себя, как капризная и своевольная девушка, как девушка Андреаса, имеющая право чего-то требовать и кокетливо опускать при этом ресницы, чем когда она оставалась равнодушной и словно отстраненной, чужой.

– Согласен, – кивнул он и прикинул, хватит ли ему денег на такси.

Аванс, который выдали совсем недавно, уже практически растаял: Андреас потратил кучу денег, ужиная в закусочных и бистро тогда, когда не было сил после работы вдумчиво ходить по супермаркетам и потом самому готовить себе нехитрый ужин…

«Хватит», – решил Андреас.

Если только по дороге его не уговорят покупать шампанское, икру, трюфеля или что-нибудь в этом роде… Андреас не знал, что больше годится для уютного семейного ужина с родителями. Наверное, тут подойдет песочный пирог или коробка шоколада, а, может, печенье или сдоба из ближайшей кондитерской…

Черстин, кипя энергией, тем временем пристраивала на двери табличку «Закрыто по техническим причинам» и приплясывала от нетерпения.

– Ну, будем вызывать такси или поймаем по дороге?

– Нечего и надеяться, что поймаем, – отозвался Андреас. – Дойдем до стоянки такси.

12

Улица, на которую они приехали, была самой обычной.

И дом, возле которого их высадил таксист, был ничем не примечательным домом. Пятиэтажный, бежевый, с припаркованными возле тротуара ровными рядами автомашинами.

Уже зажигались фонари, цепочкой выстроившиеся вдоль улицы.

Пожалуй, единственным ярким пятном, вносящим в картину оживление и некоторое разнообразие, являлась витрина кофейни, подсвеченная бордовыми огнями.

Возле витрины стояло несколько столиков и металлических кресел. Кресла были заботливо накрыты овечьими шкурами. Кое-кто неторопливо попивал на этих креслах кофеек, несмотря на минусовую температуру.

– Идем, – Кирстен потянула Андреаса за рукав, – куда ты засматриваешься?

– Может быть, надо купить каких-нибудь пирожных? – предложил он. – Неудобно в гости с пустыми руками…

– Удобно, ты ведь с нами. Правда, Черстин?

Девушка молча кивнула, отворачиваясь.

Андреас насторожился.

Они поднялись по просторной лестнице на третий этаж, и Кирстен открыла дверь своим ключом.

– Эй, есть кто живой? – с порога осведомилась она.

– Есть, есть, – раздалось в ответ.

С кухни, наряженный в коротенький клетчатый фартук, с поварешкой в руках (от поварешки шел пар) вышел невысокий седоватый мужчина. Андреас сразу узнал задорный блеск голубых глаз, уже так хорошо известный ему.

– Какими судьбами? Неужели вы про нас вспомнили?

– Папа, хорош прибедняться, – Черстин сбросила сапоги, чмокнула отца в щеку, – можно подумать, мы здесь столь редкие гости!

Послышался легкий, едва уловимый скрип. Из дальней комнаты выехало кресло на колесиках. В кресле восседал дедушка. Так, по крайней мере, решил Андреас. Больше было некому.

Те же светлые голубые глаза, совершенно белая, седая голова. Немного ироничная улыбка.

– Да неужели это мои любимые внучки? – задребезжал дедушка. – И почему так рано? Небось, совсем забросили работу? За ум решили взяться?

– Дедушка, ну почему, если «взялись за ум», то непременно «забросили работу»? – Кирстен погрозила ему пальцем.

– О! Судя по тому, что с вами наконец-то пришел мужчина, вы действительно взялись за ум! Но почему мужчина только один? Сдается мне, здесь кроется какой-то подвох. Впрочем, неважно. Гость есть гость! Давайте знакомиться, молодой человек!

Двойняшки представили Андреаса отцу и дедушке. Дедушку звали Эмиль, а отца – Свенсон.

– Я как чувствовал, – сказал отец, – вместо того, чтобы заниматься правками к дипломной работе, принялся варить рыбный суп.

– Папа у нас профессор в университете, – с гордостью сообщила Кирстен.

– Что преподаете? – поинтересовался Андреас.

– Скандинавскую литературу. Любите читать, молодой человек?..

– Папа! – хором простонали двойняшки.

Эта веселая, немного суматошная, простая и добрая атмосфера родного дома Кирстен и Черстин напомнила Андреасу о его собственном доме.

Он был счастлив хотя бы ненадолго снова оказаться там, где было так же тепло и спокойно, как в доме, который он покинул.

Девчонки повисли на отце, подхватив его под руки с двух сторон. Оживленно болтая, они двинулись на кухню, откуда доносилось множество аппетитных запахов.

– У нас будет еще рыбный пирог.

– Ух ты!

– Папа, шутишь? Только не говори, что и тесто ты делал сам.

– Тесто покупал в супермаркете, – признался Свенсон, – зато рыбу приобрел свежую и разделал собственноручно.

– Ну, будем надеяться, что в пироге мы обнаружим не слишком много костей…

– Выбирайте выражения, дочери мои.

Эмиль посмотрел на Андреаса и подмигнул ему.

Андреас улыбнулся, чуть смущенно, немного виновато. Ему всегда было неловко перед людьми, имеющими какой-то физический недостаток или же перенесшими болезнь.

– Давайте и мы с вами пройдем на кухню, Андреас, – заговорщицким тоном предложил дедушка, – а не то там живо съедят все самое вкусное. Боюсь, что и костей не оставят…

Андреас кивнул.

Дедушка откинул плед и с невозмутимым лицом поднялся на свои собственные ноги, после чего сделал несколько шагов.

– Э, нет, молодой человек! Не спешите меня ловить. Не расшибусь.

Эмиль не впечатлял ростом, но оказался бодрым и подвижным стариком.

– Вы уже решили, что я инвалид, признайтесь? А я просто тестирую кресло. Любопытно, знаете ли, соорудить что-то более удобное, чем то, что уже продается на всех перекрестках.

– Так вы изобретатель?

– Изобретатель – слишком громко сказано, юноша. А теперь, пока мы остались одни, признавайтесь, которая из них вам нравится?

Андреас опешил.

– Ну, и не надо, не отвечайте. Придется спросить у внучек самому.

С этими словами неугомонный дед устремился на кухню.

Кирстен уже раскладывала на большом кухонном столе тарелки, ложки и вилки. Черстин сосредоточенно резала хлеб и даже не подняла головы при появлении новых действующих лиц.

– А ну, признавайтесь!

– Дедушка, ты о чем?

– Андреас – чей он поклонник? Твой или Черстин?

– Это, наверное, лучше спросить у самого Андреаса, – тихо сказала Черстин, не поднимая головы от доски с хлебом.

– Дедушка, да он, скорее, наш общий друг, – засмеялась Кирстен.

– Так-так. Друг семьи, значит?

– Ну, можно и так сказать.

– Эх… – сокрушенно вздохнул Эмиль. – Пороть вас надо было в детстве, да жалели все почему-то. Уж я бы сейчас не пожалел!

– Ты о чем, дедушка?

– Да он шутит.

– Я шучу? Да ни капельки, – возмутился дед. – Такого парня упустите, смотрите!

Кирстен не выдержала, фыркнув, рассмеялась:

– Дедушка, да чего ты так разошелся?

– А что? Парень он ладный, красивый. Бабник, небось?

– Ну, это лучше у него самого спрашивать.

– Да они других девушек рядом со мной и не видели, – улыбнулся Андреас.

– Значит, не бабник. Пьет, курит?

– Не курит, а выпить, наверное, может. На дне рождения, – подмигнула Кирстен.

– А работаешь кем?

– Разработкой программного обеспечения занимаюсь.

– И как, нравится?

– Да, нравится. Это по моей специальности. Выходит хорошо, и оплачивается хорошо.

– Ну, девки, так чего же вам еще надо?

– Дедушка, прекрати.

– Нам? Или одной из нас? Ты уж определись…

– Так это вам самим надо определиться, – подмигнул Эмиль.

– Папа, оставь их. Они сами разберутся, – вмешался Свенсон, почувствовав, что легкая словесная перепалка приняла какой-то непонятный оборот.

– Да сколько ж можно? До двадцати четырех лет дожили, и все разбираются. Так, гляди, всех женихов прозевают.

– Может быть, сядем за стол? – предложила Кирстен.

– Мне, может, до правнуков дожить хочется…

– Дедушка, сейчас вовсе не обязательно торопиться с замужеством. Никого не удивить тем, что ты все еще не замужем.

– Конечно, – проворчал он, – все возитесь со своим магазином? А, может, у вас помещение забрать? Прикрыть, так сказать, вашу лавочку.

Кирстен, которая уже разливала по глубоким мискам горячий суп, застыла с поварешкой в руках.

– Дедушка, ты, наверное, шутишь? – неуверенно спросила она.

– Даже и не знаю. Что тут сказать? Много с него проку, с вашего магазина? Что после уплаты всех налогов остается? Продавца себе до сих пор вон нанять не можете. Большая выручка получилась за прошлый месяц?

– Между прочим, неплохая. Мы с Черстин устроили распродажу. Под это дело ушло и много нового товара, мы уже заказали следующие партии. Теперь хоть есть, куда их класть. Думаю, по итогам года прибыль все-таки будет нормальной.

– Тебе виднее, – проворчал Эмиль, – смотрите сами. И все-таки на вашем месте я бы этого парня не упускал.

– На чьем, – неожиданно вскинулась Черстин, повернувшись к дедушке, – на моем месте или на месте Кирстен?

– Черстин…

– Ответь, мне интересно! Кому из нас ты прочишь этого замечательного парня в мужья?

– Но…

– Ты же хотел все выяснить, вот и давай выяснять! Которой из нас он больше подходит, по-твоему?

Андреас не узнавал Черстин. Ее голос звенел, глаза налились слезами. Казалось, что она вот-вот разрыдается.

Кирстен осторожно коснулась ее плеча, но двойняшка этого даже не заметила.

– Ты хотел поговорить, так давай поговорим! Мы давно не касались этой темы, да?

– Черстин…

– Скажи же мне, на твой бесстрастный взгляд, кому было бы более справедливым присудить главный приз?!

Тут, чего и следовало ожидать, не выдержал и дедушка.

– А как я могу ответить тебе, – загремел он, – когда вы с сестрой абсолютно одинаковые?

– О чем ты говоришь? – закричала Черстин.

– Как мужчина может сделать выбор, если он запросто перепутает вас в потемках? Да вы и в потемках не расстаетесь. Всегда вместе, всегда одинаковые, никакой самостоятельности, никакой индивидуальности! Я удивлен, что этот приятный молодой человек до сих пор с вами возится!

Черстин побледнела. Всплеснув руками, она прижала ладонь к губам, потом медленно вытерла сбежавшую по щеке слезинку.

Андреас шагнул было к ней, но она поспешно выбежала из кухни, едва не опрокинув кастрюлю с горячим супом.

– Ничего, – уверенно сказал Эмиль, – сейчас вернется.

Отец покачал головой:

– Боюсь, что нет, – тихо сказал он. – Боюсь, что ты перегнул палку.

– Наоборот, это давно следовало сказать.

– При госте? При их друге?

– А иначе на них и не действует, – пожал плечами Эмиль, – за живое не берет! Все, как с гуся вода…

В коридоре хлопнула входная дверь.

Андреас запоздало бросился вдогонку. Кирстен нагнала его уже тогда, когда он, выскочив на улицу, растерянно осматривался. Черстин нигде не было видно. За угол сворачивало такси.

– Успела сесть в машину, – констатировала вторая двойняшка. – Когда надо – их не разыскать! А тут – пожалуйста, сразу такси подвернулось.

Андреас посмотрел на нее.

– Прости, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены, – смущенно сказала Кирстен.

– Не говори, как на судебном заседании.

– Извини…

– Кирстен, не нужно извиняться.

– Я и в самом деле не знаю, что нашло на дедушку. Это мудрый и тонкий человек. Какая муха его сегодня укусила?

– Бешеная африканская муха? – предположил Андреас.

– Хорошо, что ты еще можешь шутить. А мне что делать? Где ее искать? Подниматься наверх и спокойно там обедать? Я не смогу…

– Я тоже. Прости меня, я поеду домой. Попрощайся за меня, скажи, что мне… Мне было приятно познакомиться. Невзирая на случившееся.

– Да погоди ты! Я принесу тебе куртку.

– Спасибо. Слушай, а куда она вообще могла отправиться?

Кирстен пожала плечами.

– Не знаю. Куда глаза глядят. Может, на вокзал, а, может, в аэропорт.

– Брось, не шути так. Разве из-за такой ерунды можно куда-то уехать?

– Это не ерунда, Андреас… Видимо, подобный конфликт назревал давно. И надо же было ему прорваться именно при тебе.

– Ну, тогда, наверное, я сработал катализатором.

– Наверное… А если серьезно, в магазин или домой она точно не поедет.