Текст книги "Дурдом"

– Не так чтобы очень.

– Правда? – Клара порывисто бросилась мне на шею, орошая мою жилетку горючими слезами. – Я так виновата перед тобой. Я, видимо, круглая дура.

– Не без этого.

– Дура я. Чистая дура. Я знаю.

Она стянула пиджак, скинула туфли и, пройдя в большую комнату, по-хозяйски плюхнулась на диван.

– Давай, шпионка, выкладывай все как на духу. – Я пододвинул кресло и уселся напротив нее.

– Заболтал он меня, – она шмыгнула носом. – Такое хорошее впечатление произвел. Тонкий, умный. Настоящий джентльмен. Гоша, почему так мало настоящих джентльменов?

– Таких джентльменов поубивали всех. И за дело поубивали.

– Он сказал, что ты и тот прокурор мечтаете закрыть театр «На завалинке», а его самого посадить в каземат.

– Так и сказал – в каземат?

– Ага. По ложному обвинению.

– И ты поверила?

– Ну да. Сколько деятелей искусства сидело. А сколько еще посадят. «Неужели ты хочешь, чтобы снова свершилась несправедливость?» – он меня спросил. Я, конечно же, не хотела. Он уверял, что никакого вреда никому не причинит. Что ему просто надо знать, что вы против него затеваете. Самозащита – и все. И ничего противозаконного делать не надо.

– Совсем ничего. Только наставила мне по всей квартире микрофонов. Да еще закладывала меня ему ежедневно. Ты бы хоть подумала, зачем ему, чтобы выведывать мои планы, микрофоны у меня дома.

– Я же не могла установить микрофон у тебя на работе, – она опять заплакала. – Я не думала. Я хотела…

– Ты хоть знала, что он давал тебе неработающие микрофоны?

– Неработающие? – недоуменно посмотрела она на меня. – Зачем?

– Затем, что он сумасшедший. И ты все это время подыгрывала его бредовым фантазиям.

– Ой, – она удивленно расширила глаза и захлопала ресницами, потом откупорила банку пива и начала жадно глотать, смачивая моментально пересохшее горло.

– В следующий раз, когда тебе предложат пошпионить, сперва посоветуйся со мной.

– Конечно, – она допила пиво. – То есть я хотела сказать – никогда!.. Ой, я запуталась. Я имела в виду, что никогда больше не буду шпионить. Я тебя люблю.

Я кивнул и поднялся с кресла. Нужно идти на кухню, готовить ей кофе. Что поделаешь. Человека, который тебя любит, нужно кормить и отпаивать кофе.

Когда я принес кофе, Кларины слезы уже подсохли. Она беззаботно закудахтала:

– Знаешь, дорогой, я недавно была в гостях и там познакомилась с английским продюсером. Он приглашал меня в Англию сниматься в сериале в роли Золушки.

– Кого?!

Ну все, опять Клара изящно вскочила в седло своего любимого конька.

Задурил Грасский голову и ей, и нам. Мы долго не могли распознать в нем обыкновенную подставку. В последнее время его активность резко пошла на убыль. Он еще только раз позвонил Курляндскому с обычным набором угроз и обвинений, после чего замолк. Недавно мы напали на его след, а вскоре нашли и его самого. Он осел в Татарстане, вступил там в наиболее оголтелую фундаменталистскую исламскую секту и теперь, несмотря на еврейское происхождение, не по дням, а по часам набирает у правоверных авторитет.

Миклухо-Маклай все-таки переехал в Колумбию, откуда пытается руководить своей организацией. Поговаривают, что он затеял какой-то серьезный проект с колумбийским наркокартелем «Кали». Ну что ж, большому кораблю большое плавание. Лишь бы плавал он подальше от России.

Шлагбаума мы нашли на очередной скандальной политической тусовке. Взяли его с бидоном керосина, он как раз собирался жечь очередное чучело всенародно избранного президента. Псих был чинно препровожден в дурдом, где сейчас и вынашивает планы грядущего революционного переустройства общества.

Мне и Донатасу дело орденов не принесло. Обошлось все выговорешниками – на всякий пожарный – и поощрениями в виде снятия ранее наложенного взыскания – как признание заслуг перед Отечеством. Хотя, конечно, у нас, особенно у меня, прибавилось авторитета, ну и хихиканий за спиной. «Ступин? Это который из палаты номер шесть?» Правда, хихикали немногие. На дело были наложены все мыслимые виды секретности, нам под страхом смерти запретили болтать о нем с кем бы то ни было. А чему тут удивляться? Трудно вообразить, что начнется, если в прессу просочится информация о «Пирамиде». Эффект получится, наверное, не меньший, чем от посадки на Красной площади НЛО с дипломатической миссией.

Да и чем хвастаться перед общественностью? Ни Марсель, ни Дульсинский, ни их помощники не найдены. Даже нет предположений, где они могут скрываться. И нет идей, как их выловить. Нет зацепок. Эти парни умеют прятать концы в воду. Поиски идут ни шатко ни валко. Кобзарь корпит над системой тестов, которые позволят выявлять лиц, обработанных по системе Марселя и Дульсинского, но получится у него что-то или нет – пока неизвестно.

Все-таки, несмотря на частичный провал, я надеялся, что в порыве милосердия начальство учтет боевые ранения и моральные травмы, полученные мной при расследовании дела, переведет меня на другую линию. Я так ждал этого. И дождался. Несколько дней назад меня вызвал мой дорогой шеф и торжественно сообщил, что подписан приказ о моем повышении в пределах МУРа. У меня тут же рухнула гора с плеч, и я чуть не рухнул от радости вместе с ней. Все, прощайте, господа эпилептики и сумасшедшие. Здравствуйте, дорогие воры, грабители и разбойники…

– Радуйся, – сказал шеф. – Тебя назначили начальником нового отделения в моем отделе.

– Отлично, – видимо, на моем лице было нарисовано полное удовольствие. – Что за отделение?

– Руководство сочло твою линию слишком важной, чтобы ею занимался один человек. Тебе передается еще четверо сотрудников – вот только их надо еще подобрать. Руководи, Георгий. Генералом станешь.

– Адмиралом Ушаковым я стану, – произнес я зло. – В десятой палате…

…Я обнял свернувшуюся на диване Клару и притянул к себе. По телевизору шла передача «Лос-Анджелес – город грез». Корреспондент приставал к беззаботным горожанам с вопросами – что они думают о России и русских. По-моему, ему сперва надлежало бы поинтересоваться, думают ли они вообще.

– О, русские такие же люди, как мы! – улыбался во весь экран мордатый лосанджелесец, одетый в яркие одежды. – У них такие же проблемы, как и у американцев. Как и у меня.

– А какие у вас проблемы?

– Лишний вес, – улыбка еще шире. – Больше нет проблем. Гуд бай.

– А что вы думаете о России и русских? – ринулся корреспондент к высокому статному мужчине в строгом сером костюме.

– О, Россия. Моя семья родом из России. Я обожаю эту страну.

– А вас не тянет туда?

– Еще как тянет, – улыбнулся мужчина. – И моего друга тянет. – В кадре возник его друг.

Чур меня!.. Хотя они поработали над внешностью, но все равно не узнать их было нельзя. Сладкая парочка.

– Думаю, – произнес мужчина в сером костюме, буравя видеокамеру своими рентгеновскими голубыми глазами, – мы очень скоро вернемся в Россию.

– Верно, – кивнул его друг, стряхивая с рукава рубашки невидимую пылинку.

* * *

Когда вас останавливает на пустынном шоссе милиционер с жезлом, это вовсе не значит, что вы должны верить своим глазам. Милиционер может быть и не милиционером, а обычным человеком, считающим, что ваш груз или машина ему нужнее, чем вам. Сама милиция советует в таких случаях тормозить только на стационарных постах ГАИ.

Шофер, гнавший фуру в Польшу, прекрасно владел этими премудростями. Да, дорога ныне – это опасное место. Прямо южные флибустьерские моря шестнадцатого-семнадцатого веков. Тут тебе и разбой, и милицейские поборы. Впрочем, разбой шофера нисколько не волновал. Сзади следует машина с пятью быками – это охрана. И страховка, чтобы не вильнул хвостом и не скрылся с грузом сам водитель.

На стационарном посту ГАИ надо тормозить. Никуда не денешься. Законы надо соблюдать. А то прострелят скаты из автомата Калашникова – гаишники это дело любят и имеют на него все права. Остановимся, не жалко.

Шофер нажал на тормоз и прижал «КамАЗ» к обочине. Надо деньги готовить. Гаишник – тоже человек. У него жена, дети, любовница имеются.

– Накладные на груз, документы на машину, – козырнул громадный старшина в тулупе и валенках пятидесятого размера, казавшийся Гулливером в стране лилипутов.

– Пожалуйста, командир, – улыбнулся шофер, протягивая документы и кидая взор на зеркало. Машина прикрытия остановилась сзади метрах в двухстах.

– Та-ак, – старшина начал пристально изучать документы. Начиналась обычная игра, именуемая вымогательством.

Шофер откинулся на сиденье, прикидывая, сколько дать на лапу. Он не видел, как к сопровождавшей его «Тойоте» подковыляла опирающаяся на костыль сгорбленная старушенция и забарабанила по боковому стеклу:

– Милки, подсобите.

– Тебе чего, Баба-яга? – спросил один из быков, опуская стекло. – Дорогу на кладбище забыла?

– Ага, – старушка распрямилась вовсе не по-старушечьи и кинула через раскрытое окно в салон шарик величиной с кулак. Он взорвался с негромким хлопком.

– Документы не в порядке, – тем временем сообщил старшина.

– Как не в порядке? – наигранно удивился шофер, понимая, что при таком заходе дать придется скорее больше, чем меньше.

– Дрянь, а не документы, – старшина скомкал в кулаке накладные и водительское удостоверение и выбросил комок в сугроб.

– Да ты… Ты чего?! – воскликнул обалдевший шофер, еще не видевший за свою жизнь ничего подобного.

Старшина ничего объяснять не стал. Он просто вытащил пластмассовый игрушечный бластер с зеленым фонариком и выстрелил из него.

С любовью и высоким умением сооруженный в «КамАЗе» тайник был вскрыт. Контейнер с золотыми монетами и украшениями – всего на двенадцать килограммов, а также с необработанными алмазами был перегружен в стоящий у поста «ГАЗ-31» с государственными номерами. Настоящие сотрудники ГАИ тем временем лежали, сваленные в углу стационарного поста, и приятственно, со вкусом досматривали третий сон.

Оперативное дело «Клондайк» продолжало пухнуть…