Текст книги "Матабар"

Но вовсе не его видел Арди находясь у подножия. Нет. Это был свет, исходящий из ледяной громады, стоящий в центре точной копии пещеры, из которой, как думал Охотник, он только что поднялся. Странное жилище, чем-то напоминающее гнездо.

Вот только оно было свито не из веточек и палок, а из ледяных деревьев. Да-да. Деревьев, чья кора являлась льдом, а кроны – снегом и камнями. Корнями они сплетались, создавая скальную платформу, на которой и расположилось гнездо. А еще, между стволами, застыла вода, но не жидкая, а твердая. И по ту сторону прозрачных отверстий как раз и лился мерный, желтый свет.

Что-то кольнуло в груди Арди и он вспомнил странные слова – “окна”… Да, эта твердая вода называлась стеклом и являлась окнами. А еще он вспомнил… “стены” – да, деревья стали стенами. Он вспомнил и что такое хижина. Перед ним стояла ледяная хижина, внутри которой горел свет и через окна можно было рассмотреть… кажется… да – шкафы! Шкафы полные… свитков и… чего-то другого. Тоже как свитки, но с твердым покрытием и множеством… не свитков, а таких штук… они тонкие и прямые и…

Он не успел поймать крутившееся на языке слово, как услышал знакомое:

– Ардан.

Охотник почувствовал горячее дыхание на затылке и тихое, низкое рычание, а когда обернулся, то увидел перед собой фигуру, сошедшую с рисунков на скалах. Да, те странные цветные камни назывались рисунками.

Вот только рисунок не мог в полной мере передать то, насколько огромен был белый волк.

Глава 12

Арди медленно обернулся. Сперва ему показалось, что он увидел светящееся дерево, только вместо коры – покрытое шерстью, а еще немного блестящее и излучающее тепло. Охотник отшатнулся, споткнулся лапой о неровный пол пещеры и рухнул прямо на мягкое место, где у нормальных зверей начинал расти хвост.

Только теперь, запрокинув голову, он смог рассмотреть стоявшего перед ним волка. Вернее – волчицу. Высотой в холке с молодую березу, с густой, струящейся шерстью, мерцающей в сумраке пещеры белоснежным светом. Позади неё, да и вокруг тоже, развевался широкий шлейф синего, ледяного тумана. И там, где он касался каменных стен, те покрывались сверкающим инеем с узором из деревьев, лугов и рек. Хрустя и переламываясь, тот расползался все шире и шире, а затем опадал звенящей капелью, еще в воздухе оборачиваясь длинными сосульками.

Широкий шерстяной воротник под вытянутой мордой дрожал, словно на ветру, хотя Арди не чувствовал ни единого дуновения, если не брать в расчет жаркое дыхание исполинской волчицы. А еще, так же как и у тролля, в центре её лба пылал кристалл. Только не красного, а синего цвета.

– З-здрав-в-вств-в-вуйте, – заикаясь произнес Арди.

Волчица склонила голову на бок и её ледяные глаза, каждый размером с небольшой пруд, посмотрели на охотника. Но не на него самого, а куда-то глубже. Туда, куда иногда приникали слова Скасти и Эргара.

Арди почувствовал холод внутри. Такой, о каком уже успел забыть. Выронив камень тролля, он обнял себя лапами, опустился на землю и прижал колени к груди. Глаза пытались закрыться, но охотник знал, что нельзя поддаваться, нельзя засыпать. Как бы ни было холодно, надо терпеть и ни в коем случае не засыпать, а еще, если вдруг станет жарко – то это лишь обман, холод никуда не отступит и…

Все закончилось.

Волчица отвела взгляд и с губ охотника перестали срываться облачка пара, а подобие когтей на лапах вернули прежний, розовый оттенок.

– Забавно, что ты попал сюда, удачливый детеныш, не слыша…

– Так вы меня сами позвали, – перебил Арди, а затем, когда волчица резко обернулась в его сторону, то, выронив коготь и кристалл, схватил лапами собственный рот, но как это уже бывало прежде – язык поймать не успел.

Подумав, но так и не убирая ладоней, промямлил:

– Пфифе.

Старый охотник и Эргар учили его никогда не перебивать, но порой сдержаться оказывалось выше его сил.

Волчица опустилась и принюхалась.

– Ты меня слышишь, дитя человеческой самки?

Она говорила, не открывая рта и не двигая губами, но при этом Арди отчетливо слышал каждое её слово, хоть при этом и не понял половину сказанного.

– Я матабар, – просипел охотник, все же убрав лапы ото рта. – и я не знаю, кто такие человеки.

Волчица, кажется, чуть улыбнулась, после чего наклонила голову и прикоснулась камнем до лба Арди. Что произошло – он не понял, просто вот только что он сидел на попе около огромной волчицы и из провала в вышине лился свет Духа Ночи, а вот уже он лежит рядом со странным существом, а пещеру заливает свет Духа Дня.

Дул ветер, чуть завывая среди белоснежных камней и снежных узоров. Погас свет внутри хижины из ледяного стекла и таких же деревьев. А еще Арди не чувствовал ни угрозы, ни беспокойства. Ему было хорошо и тепло. Как… как под… одеялом? Да, кажется так называлось то, чем он укрывался в пещере Эргара. Шкуры козлов и козерогов, сшитые их же жилами, назывались одеялами.

– А где волчица? – спросил Арди, потирая глаза.

Кажется, он только что прекрасно выспался, что, вообще-то, весьма значительная редкость. Не такая, как искренний и честный ответ, но… Постойте. А откуда он знает, что искренний ответ на вопрос – большая редкость?

Ладно, не важно, это все мысли завтрашнего дня.

Существо рядом с Арди улыбнулось и провело пальцами-когтями по его волосам. Да! Это была не шерсть, а волосы. Они у него постоянно отрастали и Эргар отрезал их когтями, чтобы те не лезли на лицо. Точно – у него имелось лицо. А еще…

Арди поднял лапы… вернее – руки. Да! У него имелись руки и ноги! Такие же, как и у той, что сидела рядом с ним. Только его руки выглядели более… рукастыми, а вот у неё – покрытые шерстью, больше напоминавшие странные волчьи лапы. Как руки, так и ноги, ну или, все же, лапы… передние или задние, а может, вернее сказать, верхние или нижние.

Её морда или лицо… оно было одновременно схоже с тем, что охотник видел в собственном отражении на ручьях и озерах, но при этом сохраняло явные волчьи черты – все тот же длинный нос, густая шерсть, высокие, длинные уши и маленькие глаза. Теперь уже не ледяные, а ярко синие.

Но больше всего Арди заинтересовала странная шкура, в которую оделась волчица. Та крепилась на плечах поверх воротника из материала не похожего ни на кожу, ни на звериные шубы. А еще она носила… медальон? Да, кажется это так называлось. На её шеи покоилась цепочка, увенчанная медальоном. И длинные волосы-шерсть, свитые в две косички, опускались вниз.

По центру лба странного существа все так же виднелся синий камень, только теперь он был обрамлен в… как же… ах да! В диадему. Камень оказался прямо по центру диадемы.

– Откуда я знаю столько новых слов? – спросил Арди скорее у самого себя, чем у нового собеседника.

– Я решила, что Эргар немного перестарался, пытаясь сделать из тебя того, кем ты не являешься, последний детеныш, – даже голос у неё звучал одновременно по-звериному и нет. А еще она все так же не двигала губами. Да, теперь охотник был уверен – та огромная ледяная волчица и это странное существо – одно и тоже… м-м-м… одно и тоже нечто! – Я не стала полностью забирать сказанное им – ибо это не мои слова, а ты не мой ученик, но, все же, так, мне кажется, лучше.

Арди выпрямился, встал на ноги и легонько попрыгал. Тело не болело, а голова больше не пыталась с каждым новым движением оторваться от плеч и улететь в свободном полете следом по тропам Кайшаса.

– Я видела, что тебя учили Шайи и Гута, – продолжила… волчица. Пускай пока будет, все же, волчицей.

– Видели? – обернулся к ней Арди. – Где?

– В твоих снах, – уголки её губ снова вытянулись в доброй, теплой улыбке. – Ты видишь красивые сны, последний детеныш. Я наблюдала за ними всю ночь.

– Ночь… – Арди посмотрел на след Духа Дня, оставленный им в высоком небе. – Мой учитель…

– Скоро придет, – перебила его волчица, отчего глаза Арди едва из орбит не выпрыгнули. Старшие звери никогда не перебивают и…

– Это черта тех, кто умеет Слышать и Говорить, – будто прочитала его мысли волчица, при этом сделав особое ударение на последние два слова. – Мы часто говорим тогда, когда следует помолчать. Это то, чем мы платим за нашу особенность.

– Особенность, – Арди посмотрел на руки и на то место, где должен быть хвост. – я бы предпочел быть обычным барсом, а не кем-то особенным.

– И у тебя будет на это право.

– Да? Серьезно?

– Конечно, – кивнула волчица. – когда отцветут пять циклов и придет твой час выбирать себе тропу – ты сможешь остаться среди путей горных охотников и стать тем, кем когда-то стал Эргар.

Сердце Арди забилось чуть чаще.

– Неужели и правда я смогу стать таким же, как учитель?!

Волчица опять кивнула.

Арди едва в пляс не бросился. Почему-то он знал, так же ясно, как то, что Дух Ночи сменяет каждый вечер Дух Дня, что волчица не обманывала его и говорила искренне.

– Мы говорили о твоих друзьях. В твоих снах я не увидела, как у тебя получается учится у них, – она протянула лапу-руку и указала поодаль себя, приглашая сесть. Арди, успокоившись и вспомнив, что он, вообще-то, хорошо воспитан и знает как вести себя в обществе приличных зверей, уселся рядом. – Расскажешь?

В любой другой день или час, он бы уже давно воспользовался клыком Эргара и пускай хоть десять циклов просидит взаперти, но сейчас… Он ощущал тепло и покой. Знал, что чтобы не произошло, волчица не причинит ему вреда, а скорее даже наоборот.

– Ну, – немного потупил взор Арди. – Я могу ориентироваться в лесных разливах, как и учит Шайи. Но не всегда могу отличить след одного зверя, от другого. А еще… я пытаюсь бегать так же быстро, как и она, но у меня не выходит. Шайи говорит, что я делаю успехи и постепенно становлюсь быстрее, но я-то знаю, что она просто не хочет меня расстраивать.

– Понятно… а с Гутой как?

– С Гутой… Я научился правильно дышать и успокаиваться в опасных ситуациях, а еще надолго задерживать дыхание под водой. Могу всегда поймать рыбу и залезть на любое дерево, но… я не могу поднять камень даже в половину своего веса. Гута обещает, что у меня получится, но он… он как Шайи. Они просто очень меня любят.

Волчица снова улыбнулась и во второй раз провела ладонью, теплой и мягкой, по волосам Арди.

– А как же со Скасти?

– Со Скасти? – переспросил охотник. – Он всегда всех разыгрывает, часто сквернословит, обманывает, выдумывает, но…

– Но у тебя получается с ним лучше всего?

Арди кивнт ул.

– Он учит меня слышать то, чего не слышат другие и видеть то, чего не видят другие и… мне кажется… ну, иногда, конечно. Не всегда. Но у меня получается. Так, например, в один день я едва не заблудился, но старый клен подсказал мне верный путь. Я тогда сказал Шайи, что воспользовался её уроками, чтобы не обижать, но… Скасти даже не расстроился. Он сразу понял в чем дело. Или вот еще – помню, быстрый речной поток едва не забрал меня с собой, и я тогда сильно захотел, чтобы он вернул меня обратно на берег – но не хотел звать на помощь, а в следующее мгновение вот я уже на берегу. Гута тогда очень мной гордился, что я пересилил реку, но ведь это не так. Я даже не понял, что произошло.

И Арди рассказал еще много таких историй. Историй, в которые он и сам не очень верил, да и стоило ему вернуться обратно в Хижину Эргара, как все неурядицы и странности, произошедшие в лесных разливах, тут же забывались вчерашним сном.

Хотя – это сейчас Арди понял, что они забывались.

Странное ощущение. Вспоминать то, что раньше помнил, а затем почему-то забыл.

– А ты пробовал когда-нибудь говорить?

– Я постоянно говорю. Эргар иногда даже сердится на это.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула волчица. – старый кот любит тишину… но я о другом. Пробовал ли когда-нибудь говорить так же, как Скасти учит тебя слышать.

Арди задумался. Он понял вопрос, но вот ответ на него оказался очень сложным. А еще… немного болезненным.

– Иногда… в особенно темные ночи, когда луна только начинает свой танец, мне сниться сон, – Арди сжал пальцы. Он смотрел себе под ноги, но вместо камней видел смутное видение. – Страшный сон… мне он не нравится…

– Можешь поделиться со мной?

Арди не хотел, но… волчица была к нему так добра, что отказывать было бы не вежливо.

– Там все в огне, но не таком, что спускается с неба в бурю, а в другом. И что-то горит. Что-то очень важное. Но я не знаю что. А еще я очень сильно злюсь. Прям очень-очень. Куда сильнее, чем когда Скасти совсем уж надоедает со своими розыгрышами. И еще я желаю кому-то зла… даже смерти, – Арди спохватился и повернулся к волчице. – Вы только не подумайте! Я не бешенный и не пьяный от крови! Я охочусь только когда голоден, никогда не беру лишнего и следую всем законам охоты и…

– Я и не сомневаюсь, – она накрыла шерстяной ладонью его плечо. – Эргар хорошо тебя научил. Если бы твоя стая все еще ходила бы нашими тропами, то могла бы гордиться тобой. Ты достойный охотник, Ардан.

И тут Арди спохватился.

– А откуда вы знаете мое полное имя? – спросил он настороженно.

– Я смогу ответить на твоей вопрос искренним и честным ответом, только если ты ответишь на мой, – будто бы даже с надеждой объяснила волчица. – Не потому что не хочу, а потому что не смогу иначе.

Арди собрался с духом, кивнул и продолжил.

– В конце этого сна меня так переполняет злоба и ненависть, что… я очень громко кричу огню и пламени вокруг, чтобы оно сожрало и уничтожило того, кто спрятан в нем.

Волчица замерла, она, кажется, даже больше не дышала.

– И оно ответило на твой зов?

– Я…

Ответ Арди потонул в грозном рыке, сотрясшим камни и скалы.

– ДОСТАТОЧНО!

Внутрь пещеры, сквозь провал в её вышине, ворвалась снежная буря. Из её центра летели молнии, обжигавшие и плавившие камни. Огромные ледяные глыбы разбивались о своды, откалывая от них тяжелые валуны, а штормовой ветер поднимал тех словно щепки и вновь обрушивал вниз. Ярость бури была так сильна, что даже воздух вспыхивал синим огнем и стонал под натиском чужого гнева.

Ни одно живое существо Алькады не смогло бы даже дышать в присутствии подобного, но…

Волчица поднялась и в её лапе появилась длинная палка. Выточенная из белого дерева, покрытая странными узорами – такая простая и неприметная на фоне бури. Она слегка, едва-едва коснулась каменного пола и тот на мгновение обернулся встревоженной озерной гладью, волнами разойдясь в разные стороны; и странный звон заполнил пещеру. Но лишь на миг. Очень краткий. После чего волчица произнесла тоже самое, что и буря недавно:

– Достаточно, – но сказала это тихо и почти неслышно.

И все замерло. Шторм унялся. Ветер стих, но валуны и камни не упали – легкими перьями они опустились вниз и спокойно улеглись на полу. Погасли молнии, а ледяные сосульки вернулись на те места, откуда их сорвало и попросту приросли обратно. Арди же, с удивлением, увидел стоящего на крыше целой и невредимой хижины могучего барса.

Эргар явился за своим учеником.

– Учитель, я…

– Замолчи, – рявкнул барс. И не так, как обычно. Не строго или грозно, а… словно расстроенно, разочарованно и примерно с той же интонацией, когда Эргар злился, если наступал в грязный снег. – Ты уже достаточно сказал и сделал.

Несколько мгновений волчица и барс молча смотрели друг другу в глаза, пока учитель первым не нарушил молчание.

– У тебя не было никакого права приводить его сюда, – прорычал он гулко.

– Я знаю, Гроза Горных Пиков, – слегка склонила голову волчица. – И, клянусь именами Королев, будь у нас иной путь, я бы так не поступила.

Эргар прогудел что-то непонятное, после чего спрыгнул с крыши хижины и подошел к Арди. Последний не двигался. Обычно, он был уверен, что Учитель не причинит ему вреда, но сегодня… сегодня что-то заставляло Арди сомневаться в этом утверждении.

Барс обнюхал ученика и недовольно фыркнул, повернувшись обратно к собеседнице.

– Ты забрала мои слова.

– Только их часть, – не отрицала волчица.

– У тебя…

– Не было права, – перебила она. – я знаю, Эргар, старый друг. Но я не помню, чтобы и тебе Королевы давали право решать за наших братьев и сестер какими тропами им идти.

Эргар распахнул пасть и зарычал так сильно, что несколько сосулек упали вниз и разбились на сотни осколков. Арди стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не рухнуть на колени, закрыв уши ладонями. Ладони… какое знакомое и приятное слово.

– Братья и сестры, – сверкнули дикой охотой глаза Учителя. – И где они теперь, Эан’хане? Где теперь, наши братья и сестры? М? Скажи же мне… ну? ОТВЕТЬ!

И очередной рык раскатами бури прокатился по пещере.

Эан’хане… кажется, Арди помнил какие-то истории, связанные с этим словом. Только вот какие и откуда?

– Их больше нет, старый друг, – слова Говорящей звучали так же жалобно и разбито, как, наверное, звучало бы сердце медведицы, не успей охотник вовремя.

Эргар фыркнул и, словно на охоте, начал обходить их обоих вокруг, гневно стуча хвостами по бокам.

– И кто же их всех убил, о мудрейшая из нас?

– Люди, Эргар. Их убили люди.

– Именно! – рявкнул барс. – Эти жалкие создания, не знавшие ни первых песен, ни того, как зажигались звезды, ни как прокладывались тропы. Они лишь пришли и отобрали. Все, что у нас было. Все, что мы есть. Они уничтожили наши святые земли, они пролили кровь тех, кто стерег законы и уклады. Они болезнь. Они черви, отравляющие наши края. Они закрывают землю мертвым камнем и пытаются порезать небеса стальными когтями! Из их пасти поднимается отравленный черный дым… НЕНАВИЖУ!

И клыки Эргара сомкнулись всего в сантиметре от затылка Арди. Тот не дрогнул. Нет… Учитель не мог… не мог причинить ему вреда.

– Я чувствую твой гнев, Гроза Горных Пиков, – не двигалась и волчица, пусть Арди и видел краем глаза как все крепче сжимали её странные пальцы-когти белую палку. – Но ты не можешь изменить того, что есть. В нашем последнем детеныше течет кровь обеих стай. Своими словами ты спрятал ненавистное тебе племя. Запер его внутри сердца детеныша, а вместе с ним и его дар.

И снова могучий рык. Охотник не помнил, чтобы Эргар хоть раз показывал такой гнев. Даже в те редкие случаи, когда шалости Арди заходили слишком далеко и Учитель не на шутку сердился, то это все равно ни шло ни в какое сравнение с сегодняшним днем.

– В его сердце нет и не будет места ничему человеческому, Говорящая. Я его Учитель. Я прокладываю для него тропу. И это мое решение.

Впервые Арди заметил в синих глазах волчицы отблеск чего-то недоброго.

– Ты? Учитель? Я не знаю, Эргар, как так вышло, что на тебе лежит ответственность за этого детеныша, но не обманывай ни себя, ни меня. Бегущий среди барсов? Я не вижу у него твоих клыков или твоих когтей, – она внезапно ударила посохом о землю, и волна ледяного ветра прокатилась по пещере.

Арди лишь немного поежился, но Эргар внезапно отпрыгнул назад, а на том месте, где только что стояли его лапы остались следы инея. Видя это волчица усмехнулась.

– Ты думал, что если отдашь его Шайи и Гуте, то вместе вы сможете сделать из детеныша то, чем он не является, – с каждым словом она ударяла по полу пещеры и Арди, с открытым ртом, наблюдал за тем, как оживали ледяные деревья, как из стен выбегали, выпрыгивали, вылетали птицы и звери. – Но в нем нет скорости и прыти лесной рыси, а его тело не многим сильнее человеческого – он никогда не сможет побороть медведя в честной схватке.

– Ты…

– Замолчи! – и очередной удар посоха, после которого ледяные сосульки, превратившись в хищных горных орлов, закружили вокруг барса. И каждое новое слово, сорвавшееся с губ волчицы, оборачивалось ледяным видением. – Не забывайся, маленький кот! Я – есть память. Я – есть сон. Я была той, кто научила тебя ходить среди горных снегов, дабы ты мог оберегать нашу свободу. Я была той, кто научила Шайи словам леса, дабы она всегда могла привести нам дичь. Я была той, кто соткала Гуте броню из звезд рассвета, дабы он всегда мог сложить нам дом. Я была той, кто свила рога Леносу, дабы он стоял на страже наших троп. Я была той, кто подарила Кайшасу два новых крыла, дабы он всегда указывал нам путь. Я была той, кто показала Скасти как видеть то, чего не видят другие, дабы он хранил наши истории. Я была той, кто дала вам Имена! Я есть та, кто была до Матабар и духов хранителей, и я буду той, кто проронит последние слезы на наших могилах, перед тем, как уйти к моей матери!

Ледяные оковы сжались вокруг Эргара. Они оплели его лапы, сковали пасть, запутали хвосты. Волчица, вдруг выросшая до размеров высокой ели, занесла посох-древо над барсом.

– Р-р-р!

Но так и не опустила вниз. Арди понимал, насколько это глупо, но… это ведь был его Учитель. Они вместе ели, спали, веселились, ссорились и мирились. Смотрели на звезды. Обсуждали тропы и добычу. Эргар научил Арди всему, что тот знал об охоте и не только.

Кем бы ни была эта волчица, у неё не имелось никакого права обижать Эргара.

Так что Арди и сам не понял, как оказался между странной хозяйкой ледяной пещеры и Учителем. Прикрыв последнего спиной, Арди выставил перед собой коготь и низко зарычал, хотя, наверное, со стороны это выглядело простым писком.

На мгновение все замерло, а затем… с Эргара спали оковы, ледяные звери и птицы вернулись в стены, деревья вновь стали оплотом хижины, а сосульки втянулись в ледяной свод.

– И почему с тобой всегда так сложно, Эргар, – выдохнула волчица, вновь уменьшившаяся до прежних размеров.

Барс обошел Арди и встал перед ним так же, как недавно Арди стоял перед ним.

– Я не отдам его тебе, Ведьма Льдов и Снегов, – прорычал Учитель. – Пусть ты дочь Королевы и княжна нашей зимы. Пусть ты создала меня и этот край. Не важно кто ты была, кто ты есть, кем ты станешь. Я не дам тебе забрать его с собой. Не дам сделать из его сердца лед, а из его слов – ветер.

– Таков уклад, Гроза Горных Пиков, – чуть печально развела руками-лапами волчица. – Так было заложено с первых песен и троп. Те Матабар, что умеют не только Слышать, но и Говорить, должны уйти со мной тайными путями, чтобы присоединиться к Королевами и стать сидхе Фае. Я не знаю, что за ошибка мироздания привела к тому, что последний детеныш учится у тебя, а не у Скасти, как было написано на его душе, но такая деталь общего уклада не меняет.

На этот раз Эргар не загремел жутким ревом, а лишь прижал хвост и тело к земле. Он ощерил клыки, а длинные усы вздернулись вверх. Учитель был готов сражаться.

– Будешь драться со мной, котенок? – она произнесла это без издевки или насмешки.

– Я знаю, что это станет последним, что я сделаю на своем пути, хозяйка, – прорычал барс. – Но пусть услышат меня Спящие Духи – я уйду к своему народу с твоей кровью на моих когтях и твоей плотью в моих клыках. И когда Гек… – Учитель произнес какое-то слово, но Арди его не просто тут же забыл, а словно даже и не услышал вовсе. – спросит меня, что я сделал, чтобы удержать от твоих лап детеныша, я дам честный и искренний ответ – я скажу, что нарушил свои законы, что выбрал противника не по плечу и отдал за это жизнь.

Арди впервые слышал, чтобы Эргар открыто признал, что в Алькаде есть кто-то могущественнее и сильнее, чем он сам.

– Что же, – вздохнула волчица и подняла посох. – Пусть будет по тв…

И в этот миг в небе раздался пронзительный крик. Вихрь синего ветра ворвался внутрь пещеры, и вскоре широкая тень накрыла ледяную хижину. Четыре огромных крыла распахнулись и грозный Кайшас пронзительно прокричал:

– Будешь биться и со мной, хозяйка!

А затем из луча света вышел бурый гигант. Он встал на задние лапы, головой цепляя высокий свод.

– ЭТО МОЙ ДРУГ, КНЯЖНА! – прогудел Гута, чья броня из звезд сверкала ярче Духа Дня.

С левого его плеча легко спрыгнул слишком большой бельчонок, в лапках которого оказалась зажата небольшая палочка – она чем-то напоминала ту, что держала волчица. Только меньше и не из белого дерева, а из вишневого.

– Я бы предпочел помочь вам очиститься от блох, ваше высочество, – в своей привычной манере хихикнул Скасти. – но, смотрю, они прочно засели в ваших мозгах.

С правого же плеча Гуты грациозно спустилась рысь, лишь немногим меньше Эргара. Она ничего не сказала, только тонко прошипела и встала плечом к плечу с барсом. А в тех местах, где ступали её лапы, расцветал летний луг. Не прошло и мгновения, как из него выпрыгнул Ленос. Он забил копытом о землю и опустил рога, направив их в сторону волчицы.

– И ты, Страж Южных Врат?

– Да, моя повелительница. Простите, но… я не питаю к этому дитя теплых чувств, но он все еще – последний из нашей стаи. И для меня будет честью погибнуть в битве с вами, чтобы защитить его и не дать забрать на пути сидхе.

Волчица улыбнулась – так же, как еще недавно улыбалась Арди. Немного печально и слегка снисходительно.

– Может быть такова судьба нашей стаи, мои милые дети, – голос её был полон скорби и печали. – Сегодня я заберу ваши Имена, а вместе с ними с миром смертных расстанется последний Матабар. И наш народ уйдет в историю. Он станет песнями и праздниками и…

– “Но помни, что лишь половина тебя – матабар”, – прозвучало где-то внутри Арди.

То непонятное существо с холодными когтями и липкой шерстью пыталось удержать его на месте, не дать охотнику сделать и шага. Но здесь и сейчас Арди не мог поступить иначе. Все его друзья и даже упрямый Ленос встали перед ним, и охотник точно знал, что если ничего не сделать, то он станет свидетелем их гибели. И кто он будет после этого? Да это и не важно.

Учитель наставлял не нарушать правил охоты, но в них все еще оставалось одно исключение.

Арди, не отпуская каменного когтя, будто тот мог как-то ему помочь, вышел из-за спин друзей в центр пещеры.

– Эм, – промычал он, внезапно осознав, что не знает, что говорить, но тут взгляд охотника пересекся со Скасти. Бельчонок, как это часто бывало в их играх в забытых снах, просто… подмигнул другу. Этого было достаточно. – Мудрая… Говорящая. Простите, если честно, не знаю, как вас зовут.

Кажется, звери и странная волчица оказались ничуть не менее ошеломлены поступком Арди, чем он сам.

– Атта’нха, – ответила она после небольшой заминки. – Сидхе Льдов и Снегов.

– Очень приятно, Атта’нха, а меня Арди, хотя, наверное, вы уже это знаете… Я тут, в целом, хотел сказать, что…

– Детеныш, – коротко рыкнул Эргар. – не мямли, когда говоришь.

Арди кивнул. Учитель всегда наставлял, что надо выражаться ясно и по делу.

– Мы с вами договорились обменяться ответами, но так и не обменялись.

Арди не знал, что он такого сказал, но почему-то тишина в пещере стала еще более… тихой. И только Скасти буквально в голос смеялся. Так, как умел только он. Одними лишь глазами, не издавая при этом ни звука.

– Вы спросили, Атта’нха, ответил ли мне в моем сне огонь. И, я не помню точно, но каждый раз, когда я просыпаюсь, то чувствую его жар на своей правой лап… ладони. Простите. Еще не очень привык. Вот… А вы ответите – как вы услышали мое полное имя?

И шестеро зверей синхронно повернулись к волчице. Та, отставив посох в сторону, тихо прошептала:

– Ветер рассказал.

Арди вздрогнул. Эта фраза показалась ему очень знакомой, но он не мог вспомнить, где уже слышал прежде.

– Значит, ваше высочество, – самодовольно улыбнулся Скасти. – Вы, все же, позвали сюда, на Гору Памяти, Арди. Братья и сестра, если мне не изменяет память, а она иногда подводит старину Скасти. Вот положу, бывает орех, а потом целый сезон ищу в какое именно дупло засунул заср…

– Скасти, – прогудел Гута.

– А, ну да, простите, – и бельчонок соскользнул с мохнатого ложа и встал рядом с Арди, дотягиваясь последнему аж по пояс. – Сдается мне, ваше высочество, вы немного слукавили.

– Фае и тем более мы – сидхе, не можем врать, – напомнила Атта’нха.

– Но ваша правда обманчивее любой лжи, – отмахнулся Скасти. – Вы услышали имя Арди в ветре. И, скорее всего, произошло это, когда он впервые спустился в лесные разливы и помог двоюродной племяннице Леноса.

Племянница Леноса? Так вот почему упрямый козел пришел к нему на помощь! Та олениха оказалась дальней родственницей Стража Южных Врат!

– И, когда детеныш, – Арди не стал оспаривать тот факт, что он не детеныш, а охотник. – оказался рядом с шагающими камнями, то вы отправили к нему каменного тролля, чей кристалл я вижу в лапах сорванца. Ай да Арди, ай да молодец – обхитрил безмозглую развалину. Горжусь и…

– Скасти! – снова прогудел Гута, но уже немного настойчивее.

– А? А! Ну да… – бельчонок прокашлялся и продолжил. – Да и бурю наслали скорее всего тоже вы. Вот Кайшас и спрятал глупого Арди в той расщелине. Вот только не ожидали вы, что на зов явится не последний Матабар, а… наш наивный полукровка.

Полукровка? Что Скасти имел ввиду, когда назвал Арди полукровкой? Может то, что он наполовину Матабар и наполовину барс? И поэтому не походит ни на одно, ни на другое племя?

– И, опять же, раз уж я, как вы недавно напомнили Эргару, храню наши истории, ваше высочество, то спешу напомнить, что вы вправе забирать Говорящих лишь из числа Матабар, – Скасти уменьшился в размерах и ловко запрыгнул прямо на макушку Арди и похлопал охотника по лбу. – А здесь только половина Матабар. Будем вымерять и делить?

На какой-то миг Арди показалось, что волчица сейчас примет звериный облик и разорвет его на две части, но этого не случилось. Вместо этого она наклонилась к Арди и положила ладонь тому на грудь.

– Я вижу, почему Эргар не был начертан тебе учителем, – произнесла она мягко, но твердо. – Чтобы бежать среди барсов в первую очередь требуется отважное сердце. У тебя же оно совсем не то, что у храбрецов и воинов, но… оно доброе. Даже слишком… это и помогает тебе бороться со страхом.

Сидхе переместила ладонь с груди на глаза, затем на уши и, наконец, губы.

– Зато твои глаза, уши и уста, рожденные среди двух племен, видят, слышат и говорят на языке обеих стай. Полукровки не редкость, маленький детеныш, но слишком часто в них одно начало берет верх над другим, в тебе же они, каким-то чудным для меня образом, уживаются вместе.

Арди откровенно не понимал что происходит и о чем говорит странная волчица, просто… он опять не ощущал от неё ни угрозы, ни тревоги. Она была теплой и мягкой, пахла снегом и деревьями, почти как… почти как…

Что-то горячее обожгло его щеки, а в разуме вновь поселилось чувство, будто он что-то забыл. Что-то очень важное. Может быть сон. А может и сон о сне.

Атта’нха наклонилась еще ниже и прошептала так, чтобы услышал только Арди.

– Когда придет час самому выбирать тропу, маленький Говорящий, не слушай никого, кроме своего сердца. Ни леса, ни зверей, ни горы, ни птиц, ни реки, ни озера. Только ты сам выбираешь кто ты есть, доброе дитя.

Арди поднял взгляд полный недоумения и встретился глазами с волчицей и в них он, как учил Скасти, прочитал то, что не видели другие. Сидхе с самого начала не собиралась сражаться с его друзьями. Она бы ни за что и никогда не причинила им вреда. Ведь как может мать навредить своим любимым детям. Нет, все что произошло, все, что она сделала, случилось лишь ради одного.