Текст книги "Моя первая книжонка. (Чего многие из вас никогда не напишут)"

Глава 17

Меня подхватили на бульваре, едва я закурил вторую. Синдром прячущегося автобуса. У Дани в машине было прохладно и пахло чем-то сладким. Сам он сидел за рулем в каком-то запачканном свитшоте из глубин гаража. Филипп с забинтованной ногой и в клетчатой рубашке развалился справа на пассажирском. Я оказался ровно позади него. Слева сидел Сеня. Не пытайтесь вспомнить, я о нем пока не говорил ничего. Мы были в отличных отношениях, просто почти не общались. Из тех, кого ты рад видеть, но встречаешь только в общей компании. В салоне играла музыка, не помню какая. Это точно было что-то модное и полуандеграундное на тот момент. Наверно, трэп. Да, нам нравился трэп, что поделать.

По телефону договорились забрать Софью у кафе «Пушкин». Подъехали туда буквально на несколько мгновений раньше нее. Выйдя из машины, я обнял девушку, а потом сложил стэдикам в багажник.

– Всем привет! Я София!

– Привет! – Фил почти полностью повернулся на кресле. – Я Филипп, это Даня, Сеня и вот Кирилл.

– Отлично, – сказала она улыбаясь. – Постараюсь сразу всех запомнить. Кирилл о вас много рассказывал.

Мы поехали через площадь и свернули налево под театром «Россия». Как всегда, Даня не гнал, вел уверенно и легко.

– Итак, какой у нас план? – спросил я.

– А план такой, что будем угорать в формате денжерос, – ответил Сеня, а после обратился к Софье: – Мадам, мне сказали, что у вас есть камера и вы умеете ей пользоваться?

– Так точно! Еще парочка флешек, постоянник и стэдикам.

– Это звучит более чем великолепно. Смотрите. Есть большая стена. Очень большая. Склад. Дура длинной метров пятьдесят и в высоту под десять.

– Ага.

– Так вот, Кирилл должен был заметить, складывая ваши вещи в багажник, что он весь почти под крышку забит краской, валиками и прочим интересным барахлом.

– Подтверждаю. Забит под завязку.

– Так вот, мы хотим вмазать на стене большой и широкий кусок. Без выпендрежа, просто серым цветом с черным контуром, но БОЛЬШОЙ. Блокбастер. Большой и черный, как сами понимаете…

– Да-да, поняли.

– Супер. Это было о хорошем. Теперь траблы. Денжер-фактор. Ж/д, железная дорога по-простому. Причем железка рабочая и пассажирская. По ней гоняют электроны и дальники. Плюс, это Москва, не пиздец далеко от центра. То есть палиться будем по-жесткому, а по времени все затянуто до яиц.

– Может, не будешь так при даме выражаться? – спросил Филипп.

– Не-не, не переживайте. Говорите, как вам нравится. Слышала и хуже.

Может, это я должен был сделать замечание, а не Фил? А, пофиг.

– Так вот, мы будем красить, а ты будешь снимать как можно круче. Идет? Кусок должен получиться красивый. И важно забацать видосик, что днем набивали. Есть мелкая камера, но с тобой получится лучше. Я прав?

– Да, конечно. Сделаю все круто.

– Классно, – на этом слове Сеня качнул головой в такт музыки, и разговоры в салоне стихли.

С Малой Дмитровки мы свернули направо и покатили по Садовому кольцу. Даня перестроился в левый ряд и пошел чуть быстрее потока.

– По поводу съемки, – сказал он. – Желательно без открытых лиц и чтобы машина в кадр не попадала. В общем, ничего, по чему можно опознать. Нам оно не надо.

– Поняла. Никаких лиц.

Филипп сделал музыку громче. У Красных Ворот повернули на Новую Басманную. Никогда не бывал там прежде. Забавно, живешь в Москве всю жизнь, а какие-то улицы недалеко от центра остаются для тебя загадкой и чем-то неизвестным. Там было красиво. Узкая проезжая часть, мост, церковь. Больше всего нравились невысокие дома. У одного из таких мы свернули налево и снова поехали медленно по узкой улице, плотно заставленной машинами.

– Значит так, чтобы проехать на территорию, прикинемся рабочими, надо подготовиться, – с каким-то даже серьезным видом произнес Фил. – Даня, тормознешь где-нибудь?

– Да, чуть подальше.

Спустя пару перекрестков мы остановились у серого забора, за которым высился страшноватый бизнес-центр, обклеенный желтыми панелями. Настоящий урод. Впереди виднелась эстакада. Ноги коснулись земли, и я сразу потянулся. О да, это было круто. Мы все подошли к багажнику, и Сеня достал оттуда каждому по оранжевому строительному жилету. «Наденьте, на всех хватит. Брали с запасом». Чувствовал себя немного глупо в такой штуке. Но остальным было пофиг, я тоже решил не брюзжать. Мы выкурили по сижке, Филипп потерял два фильтра, а после все дружно вернулись в машину и поехали дальше. «Черт, здесь одностороннее. Придется крюк делать», – ругнулся Даня, когда автомобиль проезжал у эстакады. Мы свернули направо, объехали ТТК по мосту и скоро подъехали к цели.

Бетонный забор с колючей лентой в виде спирали заканчивался кирпичной будкой-проходной и большими открытыми воротами. Чуть левее стояло крохотное кафе, похожее на придорожную забегаловку далеко от города. Стены, окна, может быть, даже крыша этого места были обвешаны дешевой рекламой, зазывающей на «горячие лепешки» и «свежую выпечку». Слева висел широкий фиолетовый плакат с плохо читаемой красной надписью «Организация банкетов».

– Итак, какой план? – опять спросил я. Не опять, а снова.

– Я сейчас схожу за пропуском, – Даня отстегнул ремень, посмотрел в зеркало и убрал пушинку со своей бороды. – Дальше нас должны пропустить.

– Каким образом?

– Маза есть.

Он вылез из машины и ушел в красный домик охраны. Почти сразу Филипп последовал за ним помочь уболтать охрану, а мы с Софьей решили сходить за «свежей выпечкой» и «горячими лепешками».

– Не боишься? – спросил я у нее.

– Это ты про местную еду?

– Ахаха, нет. Про всю авантюру.

– А. Нет, думаю, нет. Все в порядке.

Ее ответ вызвал двоякие чувства. С одной стороны, она либо реально не волновалась, либо старалась не подавать виду. С другой, я волновался и старался не подавать виду. Хотелось верить, что есть еще трусы. Точнее, не трусы, а люди, чувствующие риск. Во мне не было ни малейшего желания на голом месте попасть в неприятности. «Всегда влипай в истории!» – раздался где-то в глубине головы выкрик из «Четырех комнат». Что ж, истории так истории. Пофиг, плыву по течению. Книгу-то надо писать. Когда мы выходили из кафе, я уже был в полном порядке.

Машина уже стояла у шлагбаума, и через открытое окно Даня о чем-то говорил с охранником. Странно, что нас не подождали, но пофиг. Мы и сами пройдем, а вот с тачкой накладки. Это я видел по взволнованному бородатому лицу Дани. Уверен, щеки покраснели.

– За мной, – сказал я Соне.

Мы пошли аккуратно вдоль кафе к открытым воротам. Оба охранника смотрели в сторону машины, нас никто не заметил. То есть всем реально было до фонаря на защищенность объекта. Можно просто войти в ворота, никто и слова не скажет. Зачем тогда рулоны колючей проволоки? Лучше бы бабкам отдали. Огурцы оборонять.

– Делай вид, что мы тут уже давно. Нас так не спалят. Я знаю, уж поверь. С охранниками встречаюсь почти каждую главу.

Мы остановились ровно напротив проходной и ворот у крыльца какого-то здания, выкрашенного в ужасные салатовые цвета. Я крикнул Дане и помахал рукой. Охранники обернулись, посмотрели на меня и Софью, подумали, после сообщили что-то по рации, и шлагбаум поднялся.

– Как вы тут оказались? – обратился ко мне Фил, едва мы сели в машину.

– Просто взяли и прошли. А вы че тупили?

– Да пытались объяснить, что за грузом и все такое. А они ни в какую. Поверили, когда вас увидели.

– Обращайтесь, мне не сложно.

По побитому бетону, мимо вагонов, прицепов и контейнеров доехали до склада на самой окраине комплекса. Даня припарковался в месте, не видном со стороны железной дороги. Софья взяла из багажника стэдикам и принялась за его настройку, остальные доставали краску и валики. Помимо банок, здесь еще были баллончики и картонки, аккуратно склеенные скотчем.

– Это трафареты, – пояснил Фил. – Возьмем их под графику, но только если время останется.

– Все наденьте респираторы, – Сеня протянул пакет.

Я взял маленькую зеленую штуковину на хилых резинках и нацепил себе на морду. Конечно, как и любой нормальный человек в респираторе, сразу представил себя Вейдером или хотя бы Сэмом Фишером. С краской и валиками наша группа двинула в сторону железнодорожных путей. Остановились на углу склада за контейнерами.

– Все готовы? – спросил Даня.

– Да, готовы.

– Во сколько электричка, Фил?

– Последняя в 12:17. Здесь она минуты через три-четыре проезжает. За ней окно в полтора часа. Должно хватить, но по краю. Так что сразу за электроном выбегаем и быстро-быстро начинаем красить. Все уже в курсе, кроме вас двоих, вот что выводим, – Филипп достал листок с написанным прямыми буквами словом «ШАНС».

– Шанс? Зачем?

– Красивое слово. Пусть все думают, что есть смысл.

– Окей, понял. Что делать именно мне?

– Я буду края выводить, а ты возьмешь валик и начнешь заливать краской форму.

– Оки-доки.

Дабы не тратить зря время, мы перетащили весь стафф к стене, а после вернулись назад. Софья откалибровала штатив и ушла на другую сторону жд заснять «прибытие поезда» и панораму всего склада. Внутри, где-то рядом с сердцем и желудком, все тряслось. Мне было разом стремно и интересно. Не знаю, какое из этих чувств было сильнее. Я скрутил себе самокрутку, потом еще по одной для Фила и Сени.

– Куряги, бросайте вы это дерьмо. Скурвитесь, как черти, – проворчал наш любимый Даня. Куда уж без него?

– Знаешь, что я думаю на это замечание? – гордо спросил Фил.

– ???

– Ой, все!

Мы посмеялись, стало чуть легче. Электричка проехала в 12:21.

Жизнь ускорилась ровно на полтора часа. Выбежали, открыли краску, начали работать. Все как в фильмах о Рокки: быстро, слаженно, четко. Не могу сказать, что преобладало: желание повеселиться или желание повеселить даму. А может, ни то, ни другое. Скорее, я снова плыл по течению и наблюдал мир со стороны – куда вынесет, там и буду находиться. В этом есть какая-то активная инертность, как бы нелепо это ни звучало. Я готов был делать что угодно, много работать, но выбирать это «что угодно» никак не хотел. За любое движение, кроме войны, – вроде так говорят?

Хоть рисовал отвратительно, но с порученной работой справлялся. Пока Филипп и Сеня выводили черные буквы высотой метра в три, я и Даня, покрывшийся от жары румянцем под слоем бороды, заливали белым все внутри, стараясь много не капать и не залезать на черное. Дура получалась знатной – метров восемь. Я не представлял, как все это можно закрасить. Но мы успевали. Софья бегала то тут, то там, старалась уловить самые сочные кадры. Надеюсь, круто выйдет. Лайки никогда не бывают лишними, особенно от тех, с кем ты не общаешься.

– Спреи могли не брать, времени по децлу остается – графику не выведем, – крикнул Сеня в сторону Фила.

– Похрен. Красим, – ответил он. – Сначала с этим закончим, а там уже решим. Банки не пропадают.

Мы доделали букву «А», когда Соня подбежала и сказала, что видела кого-то с другой стороны склада. Все замерли. В голову ударила новая порция адреналина. Просто делай как остальные.

– Что делать?

– Стойте тихо, пойду проверить.

– Ты стой, хромой, я схожу.

Даня подкрался к краю стены настолько тихо, насколько позволяла его немалая комплекция. Сеня взял палку с валиком в обе руки, видимо собираясь отбиваться в случае необходимости. Черная краска стекала на щебень с редкими проростками вялой травы, передавая им блеск яркого летнего солнца.

Вскоре Даня вернулся обратно.

– Продолжаем, там грузчики. Думаю, что им плевать на нас.

Работа снова пошла, даже ускорилась – надо нагонять паузу. Закончив с обводкой, Сеня присоединился к нам заливать белым. Филипп продолжал подкрашивать, добавляя деталей и шлифуя рисунок. Рукам надоедало тянуться наверх и без конца водить валиком. Когда красить становилось совсем невмоготу, мы прерывались на перекур.

«Хватит курить, лодыри! – говорил Даня. – Ни хрена не успеем». Но передышка была нужна. Красить не так-то просто. Софья уставала не меньше: камера вместе с оптикой и стэдикамом весила больше ранца первоклассника. Но ее запал поражал. Даже таскаясь с такой тяжестью, она продолжала снимать, хоть и стала чаще подходить поболтать и отдохнуть.

В 13:30 мы закончили все, кроме последней буквы. Да и на той уже появился контур, оставалось лишь аккуратно залить.

– А неплохо получается! Я думал, что залажаем, – довольно заметил Фил. Он похлопал себя по карманам и задумался.

– Блин, Дань, я, кажись, у тебя в машине телефон оставил. Дашь ключи, сгоняю? Хочу инстануть, когда закончим. А то ведь забаффят все, сволочи.

– Держи, только вытрись. Я ведь охренею потом следы краски вычищать из салона.

Филипп ушел, мы вернулись к работе и пустой болтовне о том, какой мультипликационный сериал лучше: Даня вещал за «Симпсонов», Сеня за «Гриффинов», а я пытался объяснить, что «Южный парк» легко даст фору обоим, пусть и не всеми эпизодами.

Мы слышали шаги Фила, громкие, но пофиг. И все бы хорошо… только это был не Фил.

– Молодые люди, что вы здесь делаете?

Угрюмый мужик в модной кепке аля гоп шел к нам, всем своим видом показывая серьезность директора сельской бензоколонки. Позади спешили двое охранников и один грузчик, как сказал Даня, один из тех, которых он видел.

– Еще раз спрашиваю, что вы тут делаете?

Первый, открывший свой рот, возьмет на себя ответственность за все произошедшее дальше. Не представлял, как выкручиваться из таких ситуаций, но делать что-то следовало, причем быстро.

– Рисуем, – ответил я с такой интонацией, будто недоумевал от очевидности ответа.

– Это я вижу, – недовольно проворчал мужик.

– Тогда зачем спрашиваете? – поддержала Софья.

– А ты не умничай, – рявкнул злодей. Ну, типа злодей. Хоть все и было наоборот. – На каком основании рисуете? Кто разрешил?!

Мы замолчали.

– Кто разрешил, вас спрашиваю?

– Это московский городской проект по благоустройству и облагораживанию территорий. Правительство Москвы учредило, – вступил Сеня.

– Что за херню ты мне несешь?

– Не херня, а благоустройство. Вы что, телевизор не смотрите? – добавил Даня. Квартет начал генерировать идеи. Лунная призма, дай нам сил! Нет. Гоу-гоу, Пауэр Рейнджерс! Блин, каких супергероев было четверо? Кавабанга! Вот!

Тут уже стушевался сам мужик.

– Телевизор смотрю, но это закрытая территория. Без разрешения здесь никакие работы проводить нельзя.

– Разрешения?

– Конечно! Разрешения.

– Какого именно?

– На фирменном бланке от начальника ОПН Васечкина И. П. о том, что группе, состоящей из… (перечисление), разрешается находиться на объекте и проводить работы по оформлению фасада ангара ДА-12. Дата, подпись. У вас оно есть? – надо было слышать, с какой деловитостью он это втирал и как старался выговорить каждое слово.

В этот момент, как ни в чем не бывало, за их спинами появился Фил. Он вежливо поздоровался и прошел прямо к нам.

– Че у вас тут происходит?

– Рисовать не разрешают.

– Почему?

Тут уже встрял один из охранников. Эх, как же я их люблю.

– Те че, заново все объяснять надо? Разрешение есть?

– Ну… да, – Филипп извлек из строительного жилета свернутый листок и протянул его мужику.

Удивились все, даже чоповцы, даже мы. Местный управленец с чувством явного разочарования взял листок и начал внимательно его разглядывать.

– А почему подпись не та? Что за заместитель Бабочкин П. В.?

– Откуда мне знать, не я же подписывал!

– Может, зам новый какой-нибудь? – прибавил я.

– Не знаю таких.

– Послушайте, это письмо на вашем официальном бланке, от начальника, разрешающего нам закончить работу. Откуда нам знать, что там за подпись? Какое нам дали, такое и взяли.

– Хм, – задумался мужик, глядя в листок. – Это надо проверить.

– Хорошо, можете сходить и проверить. Нам все равно еще часа три работать, поэтому мы отсюда точно никуда не денемся. Если что-то не так, то прекратим и уедем.

Ничего не ответив, управленец развернулся и пошел обратно, уводя за собой свиту. Когда он скрылся за углом, а шаги растворились в общем шуме, Филипп обернулся и протараторил полушепотом:

– Быстро докрашиваем и съебываем на хуй!

Валики, краска, работаем. Быстро!

– Что это за хрень была, где ты письмо достал?

– Я бланк стырил на проходной. Хотел на память оставить о вылазке, он у меня так в кармане и лежал.

– А как знал, что написать, и где взял ручку?

– Ручка всегда со мной, а так все просто. Я из машины запалил движуху, пошел аккуратно за ними и стоял за углом. Оттуда все слышно. Когда этот чувак про оформление тер, я под копирку все на ходу писал. С подписью только боялся профейлить, поэтому придумал левого зама. Так что времени мало, как только проверят и поймут, что их нагрели, то жара начнется.

– Черт, ты красавец. Я попрошу Машу, чтобы она тебя поцеловала.

– О, ты не против, что она с нами живет? Вот и чудненько.

– Эй, я этого не говорил!

– Ты не любишь ее и меня?

– Я подумаю над этим.

– Что за тема? – спросила Соня.

– Этот чувак живет у меня в соседней комнате и теперь туда без палева свою даму вмазал.

– Я плачу за комнату, почему бы нет?

– Действительно, как я раньше-то не догадался.

– Не, если тебя напрягает, то я уеду.

– Забей, я чисто так, бубню, чтобы не расслаблялись. Давайте лучше подумаем, как будем уезжать отсюда?

– Я видела недалеко переезд и ворота с другой стороны железнодорожных путей.

– Ты наша богиня.

– Только там замок.

– Срежем. Дань, можешь взять тачку и вместе с Софьей к воротам поехать? Мы тут закончим, а ты выход подготовишь.

– Предлагаешь мне законы нарушать и замки резать?

– Примерный семьянин, стопроцентный славянин… мы тут, по-твоему, чем занимаемся? Конституцию пишем?

– А разве нет?! Вот блин! – отшутился наш бородач. – Что взять с собой?

– Баллончики забери, только один оставь, затегаем. Трафаретки где?

– В машине.

– Значит, больше ничего. Остальное оставим. Тут краски по децлу уже. Сонь, потом вернись на точку, где начинала съемку. Нужен сочный кадр: свежий рисунок, и на переднем плане поперек прокатывает поезд.

– Поняла, да, круто будет!

Даня и Софья ушли, мы завершали рисунок. До электрички оставалось минут пять. Сеня взял банку и подставил подпись: 201Х, balalaika intervention. Название их творческой тусовки. Он сделал несколько шагов назад и оценил работу.

– Круто. Не хватает только немного хайпа.

– Сделай.

Сеня быстрыми шагами пошел за склад, откуда притащил две пустые покрышки, одну положил слева от Ш, вторую – справа от С. Облил их остатками краски, после чего взял зажигалку и поджег сначала струю из баллончика, а затем импровизированным огнеметом и обе покрышки.

– Вот теперь хайпим! Валим на точку!

Мы успели как раз вовремя: Софи снимала, электричка со свистом влетела в кадр и закрыла собой рисунок, ограниченный двумя черными столбами дыма, взлетающими в небо. В то время не могло быть никаких других чувств, кроме восторга и ощущения своей непобедимости. Мы восторженно кричали, хлопали, жали руки. Настоящий взрыв молодости. Настолько чистые эмоции, что я, наверно, никогда не смогу их описать, какие бы слова ни подбирал. Мы просто радовались тому, кто мы и что сделали. Это стоит любой лекции. Чистый опыт и вкус победы. Примерно тогда я понял, что именно такой и должна быть моя книга. Не богемной, а уличной и грязной. У склада показалась охрана, мы побежали к машине и уехали в открытые ворота с висящим на них срезанным замком. Всю дорогу салон заполняли восторженные возгласы каждого из нас: «Круто, что болторез с дачи не выкладывал!» – «А видели, как они побежали на дым?» – «А-а-а, ребята, вы безумные! Спасибо, что взяли». – «Не за что! Тебе спасибо. Если Кирилл тебя ко мне на день рождения не возьмет – я его выпишу». На радостях я заглянул в свой телефон и написал в заметке: Ш – шанс. На Садовом кольце перестроились в крайний левый ряд и быстро растворились в шуме Москвы.

Глава 18

Весь следующий день я планировал провести дома, прикинувшись хиккой. Хоть вчерашний врыв и зарядил энергией, все же бесконечные движухи изматывали, хотелось просто провафлить денек и потратить бесценное время на глупые вещи. Например, на мультики и игры. Да, БоДжек крутой. Начал с первой серии. Кола, чипсы, мультики – чего еще надо? Телефон завибрировал, когда конь смотрел репортаж с Подхвостом про украденную букву D. Звонила моя знакомая шеф-редактор.

– Привет, Кирюх. Скажи мне, дорогой, а что ты делаешь? Я хочу тебя снова уговорить написать классный текст, – говорила дружелюбно и приветливо. Настоящий продажник.

– Привет, рассчитывал полностью посвятить день своим делам и проектам.

– Кирилл, я знаю тебя давно и подозреваю, что если не давать вовремя пинка, то твоя продуктивность падает до нуля. Много ли ты сегодня сделал «своих проектов»?

Я молча смотрел на коня БоДжека, он возмущенно пялился на мистера Подхвоста, тот радостно взирал на прессу, которая вопросительно глядела на него. Еще там был коп-кот. Наблюдал.

– Ладно, слушаю.

– Байкерский клуб, – произнес довольный голос в трубке.

– Смешно, а на самом деле?

– На самом деле он.

Заржал. Большей несуразицы и придумать нельзя.

– Ты меня видела? Если я и могу куда-то плохо вписаться, так это в байкерскую тему.

– Ой, да ладно тебе. Ты что, испугался?

Хороший вопрос. А не испугался ли я?

– Не говори ерунды. Я мужчина. Пока не суешь мне в лицо кольцо – я не сокрушим.

– Несмешная шутка. Есть и нормальные мужчины, а не только такие, как ты. Хотя ты тоже нормальный, просто юмор у тебя порой тупой.

– Ага. Так что за байкерский клуб и с чего так внезапно?

– Знакомый фотограф будет там ивент фоткать, нужен текстовик. Хочу, чтобы пошел ты. Просто ночь из жизни байкерского клуба. Вроде какой-то концерт будет, сможешь пообщаться с музыкантами, может, какие-то мини-интервью взять. Мне вот, например, всегда было интересно, насколько отличаются байкерские тусовки в штатах и у нас.

– То есть убивают там или нет?

– Ну давай, сходи. А я тебе гонорар переведу сразу, как материал пришлешь.

– Ладно, ты умеешь убеждать людей. Присылай адрес.

Чего ждать, не знал, но четко понимал – раз меня куда-то зовут, то не все так просто. Вряд ли «клуб» встретит милой холеной атмосферой Hardrock cafe, скорее, там будет больше цепей, бород и жести. Опасения усугубились, когда я глянул карту. Круглый флажок с острым носом указывал на маленькую полоску промзоны, спрятанную от остального мира между ТТК и железной дорогой. Ну и на кой хер я согласился? Впрочем, «всегда ввязывайся в истории». Будет, что потом рассказать. Вам, например.

Ничего тру-байкерского, конечно же, в гардеробе не нашлось: последние цепи из «Союзпечати» я снял с рюкзака еще в восьмом классе вместе со всеми нашивками и прочим скарбом. Черт, я ведь тоже когда-то носил напульсники с шипами… ладно, не об этом. Прикинулся просто: рваные джинсы, серый свитшот, плюс закинул еще одну кофту в рюкзак.

Филипп встретил меня в коридоре. На нем был все тот же халат. «Ты куда в таком виде?» – «К байкерам». – «К настоящим байкерам?» – «Вроде да». Фил молча подошел и перекрестил меня тремя перстами, после развернулся и, слегка прихрамывая, поплелся в сторону кухни.

Заходил в метро уже на закате (как бы пафосно это ни звучало), на выходе меня ждала настоящая темень. И хоть мне предстояло провести ночь в компании незнакомых людей в косухах, уличный ветерок бодрил и придавал сил. Закурил. Вокруг спальник, впереди шоссе, знакомых на районе нет – просто праздник какой-то. Плеер включать не стал, вдруг случится что-то, что необходимо услышать. И нет, я не трус. Просто ответственно подхожу к безопасности и думаю о своем будущем. Вялые фонари еле освещали сухой асфальт. Юго-восток Москвы – не самая яркая часть города, что говорить. Справа через дорогу была какая-то аллея, а слева – промышленные здания. По дороге много думал. Вряд ли байкеры такие страшные, это гон. Скорее, меня по голове долбанут бомжи. Вот это может быть. Или охранника встречу. Ну, знаете, со мной такое бывает.

Примерно на этой мысли сзади себя услышал шаги. Просто прохожий, которому тоже приспичило идти ночью на промзону, или бомж с розочкой? Очень хотелось обернуться и посмотреть, но не мог, стыдился. Если это просто прохожий, то в его глазах я бы выглядел ссыкуном, а этого нельзя допускать. Лучше бутылкой по голове.

Так и шли. Я и мой мнимый преследователь. Дома редели, мост над ТТК приближался. Впереди перекресток. Добравшись до него, сделал несколько шагов в сторону и типа осмотрелся, а на самом деле решил разглядеть незнакомца. Бомжа с розочкой не было, зато был молодой парень в косухе, кожаных штанах и перчатках без пальцев. Когда проходил мимо, я взглянул наверх в его непривычно гладковыбритое лицо. Незнакомец игнорил меня вместе со всей окружающей действительностью. Перейдя дорогу на красный свет, он двинул в сторону моста. Оглянувшись по сторонам, я сделал то же самое.

На мосту увидел, что парень присоединился к еще каким-то двум фигурам и они спустились по лестнице налево. Значит, туда. Машины лились потоком и фигачили по глазам своими фарами. Если бы не оранжевые огни города, то от такого стробоскопа можно было бы залиться пеной. Так дошел до лестницы. Длинные, покрытые выцветшей синей краской и ржавчиной перила уходили вниз на три пролета. Туда, где заканчивался асфальт и начиналась голая земля. Я смотрел со света во тьму и видел только движущийся флаг Конфедерации. Странно, не правда ли? Туда. Точно туда.

Слева бурлила ТТК, справа в тишине стояли длинные ряды грузовых вагонов. Я был по центру, скользящий по влажной траве и старающийся не упасть в грязь. Страх ушел на задний план, выпятив желание поскорее добраться до «цивилизации», даже если она без ума от «Беспечного ангела». Хотелось выпить. Желательно темного. Но можно и светлого. Брутальная троица шла метрах в пятидесяти впереди. Одна из этих фигур оказалась девушкой, периодически пытающейся схватиться за руку бугая, обогнавшего меня на перекрестке. С ними был еще один, именно по его флагу на спине я понимал, куда нужно идти. Конфедераты вели меня в мир, где светлое и темное одинаково прекрасно. Класс.

Мысли цеплялись одна за другую и то и дело выводили к вопросам творчества. Какое слово выбрать для своего алфавита? Какая там буква, Щ? Сложно. Не знаю подходящих слов на Щ. Щедрость, щепотка, щегол. Кабздец. Не могу написать книгу и даже не в состоянии сделать интересный творческий алфавит.

Думая об этом, я шел вперед и вновь оказался на асфальте, вернее на том, что от него осталось. Вокруг были такие дыры, что в любой момент могли повалить зерги. Впереди играла музыка – цель уже рядом. Интересно, есть ли у них старый добрый стаут? Я, в общем, согласен на любое пойло, но стаута хотелось больше. Чтобы прям черного-черного, через который ничего не видно с другой стороны кружки. С пеной. И еще что-нибудь на закуску. Гренки. Или лучше фри, пожрать никогда не помешает…

ПАУ!

Воздух разорвал хлопок, в котором даже пьяный дурак узнал бы выстрел. Шум завершал звук битого стекла.

Я вздрогнул и чуть не повалился на землю. «Твою мать, что это за дерьмо?! – мелькнуло в голове. – В кого там стреляют? В меня?!». Я судорожно смотрел по сторонам, но не видел ничего подозрительного. Мне точно нужно туда? В темноте по-прежнему слышался веселый гул и музыка.

Первая скрученная сигарета не склеилась, и табак упал толстым комком в грязь. Закурить удалось только со второго раза. Я собрал мысли в кучу и решил идти дальше.

Клуб стоял чуть дальше и правее от дороги. Слабые светильники задыхались от черноты ночи, куда больше света давали две металлические бочки с костром на американский лад.

На противоположной стороне от клуба была стоянка и другой дом с верандой, устланной столами и стульями. Внутрь не заходил, но подозреваю, что там ждало кафе с чуть менее громкой музыкой и чуть более вкусной едой. У веранды на траве тусили два больших чувака в косухах, каждый из которых весил как два меня. Поодаль от них стояла сгоревшая «копейка» с битыми бутылками на крыше.

– Ну ты и мудак! Я же тебе говорил, не стрелять по бутылкам из огнестрела.

– Да я чет спутал.

– Спутал он. Шум будет, сейчас с заправки соседней наряд вызовут и что делать?

– Да не робей. Разрулим.

– Разрулит он. Подожди, сейчас травмат вынесу, тогда постреляем.

Кроме этих двух, на улице тусили еще несколько небольших компашек. Большинство местных заканчивали школу, когда я переходил в пятый класс. У мужчин и женщин возраст проявлялся в виде разбитой фигуры и проступающих морщин. Запомнил одного качка, он тянул больше на актера порно, чем на простого спортсмена. Хотя видел и дрыщавых.

Фотограф не брал трубку. Ждать надоело уже через несколько неудачных звонков. Я пошел ко входу мимо семейных седанов, джипа и пары мотоциклов, стоявших здесь на парковке.

– Привет! Я ищу Фреда, фотографа, – сказал я слону в кожаной куртке на входе. – Он вроде как должен быть тут и вроде как обещал все показать.

– Да, он внутри, – бодро ответил мужик. – Поищи на втором этаже.

– Спасибо.

– Знаешь, как выглядит?

– Не очень.

– Высокий, худой. На лбу синяя бандана.

– Хорошо.

– Сразу скажу, вести себя прилично. Если собираешься пить, то со стеклянной посудой на улицу не выходим, все пьем и оставляем внутри. Банки, которые найдешь снаружи, наоборот – внутрь не заносим, пьем тут.

– Не переживай, со мной проблем не будет.

– Чудно, значит поладим.

На секунду представил себя персонажем квеста, говорящим с NPC.

Слон отступил, я шагнул в сторону короля. Как и ожидалось, внутри было тесно, шумно, душно и весело. Толстые деревянные столы занимали почти все место, оставляя лишь маленький пятачок для танцпола с шестом. На нем висела одна из местных девушек, она же была здешним пиротехником на полставки (сам офигел, когда узнал). Поразительные люди. Лестница наверх была сразу у двери слева, чудь дальше находилась стойка бара. Хотелось пива, но все же решил сперва покончить с делами. Добрая часть второго этажа была отдана во власть двум бильярдным столам, за одним из них играл подходящий под описание фотографа.

– Ты Фред?

– Смотря кто спрашивает.

– Я.

– Кто, я?

– Смотря кто спрашивает.

Мы пожали друг другу руки, хорошие мемы сближают людей. «Я Кирилл». – «Так и понял, купи пока что-нибудь в баре, освобожусь минут через десять». Так он и сказал. Минут через десять.

В бокале чернело только дно, когда Фред спустился вниз, неся на шее свою камеру. К этому времени я уже знал, что «Пробитая покрышка» отличается от «Черепа» только добавлением водки, а самая крутая пицца «Черный ездок» была, в общем, «Гавайской», но нет. «Гавайская» тут никому не нужна, а «Черный ездок» – да.

Фред махнул рукой, мы вышли на улицу. Я немного опешил: забыл, что в мире существует воздух. Фотограф говорил торопливо, словно старался побыстрее рассказать стишок и вновь сесть за безопасную парту. Из всего бубнежа я понял, что он собирался слить меня каким-то местным рокерам. К ним и шли. Гримерка была в маленьком вагоне поезда, переделанном под продолжение клуба, со столиками и небольшими диванчиками друг против друга. Место попеременно было и гримеркой, и летней беседкой.