Текст книги "Пари господина Самсонова"

* * *

Вечером, как и предложил Самсонов, Иван Соловьев записал в дневнике, уже полулежа в кровати, свои первые размышления:

«Не могу отделаться от странной мысли, что все, рассказанное сегодня, я носил в себе. Будто нужен был какой-то толчок, чтобы воспринять эту самую формулу. А звучит она, как я думаю, в коротком варианте так: „Хочешь победы, желай ее больше своего врага“. Желание победы должно быть выше инстинкта самосохранения. Вот тогда и придет победа».

Записал кое-что и Аванесян. Писал быстро и нервно, почти как если бы говорил:

«Все, что здесь происходит – какой-то бред; я не хочу в этом участвовать, потому что нам предлагают сломаться в какой-то бессмысленной бойне. Да, я думаю о своих коленях, связках, для моей карьеры это важнее, чем получить травму в странном матче и гордиться дурацкой победой. Трупами, мол, завалили, ура! А я личность, я хочу забивать, получать деньги, наслаждаться жизнью. И пусть моя команда ничего не выиграет, это не от меня зависит, главное, что счет моим мячам будет продлеваться и дальше. Каждый гол – звонкая монета и кусок мяса у моего ребенка. Кому буду я нужен в инвалидной коляске, изувеченный наполеоновскими идеями? Надо всегда думать о будущем и смотреть дальше одного матча, тем более такого».

«Когда мне было четырнадцать, меня поставили в ворота за юниоров», – писал вратарь Антон Сомов, – «cлучайно поставили. Мы, детская команда, свою игру отыграли, я на трибуне как зритель сидел, хотел юниоров посмотреть, а у них неявка вратаря на игру, второго тоже почему-то не оказалось, их тренер позвал меня и говорит: «готовься». Все произошло как во сне, чьи-то стихи всю игру в голове крутились: «нас такие метели кружили, какие не снились отцам…». Тогда я творил чудеса, а игроки и той и другой команды ведь на голову выше меня ростом были. Считаю, что в отношении к игре должна быть пацанская романтика, задор, как в дворовом футболе. А то мы с таким футболом, с разговорами о деньгах, базах, контрактах, теряем навсегда любовь к самой игре, теряем понятие о чести. Все как-то приедается, и ты уже не получаешь удовольствия, а только делаешь свою работу как в каменоломне…»

Флоэ не написал толком ничего: отрывки слов, фраз, немножко по сенегальски, всплакнул и нарисовал в центре листочка воина с копьем, потом ниже мелко-мелко по-своему. На вопрос: «чего это ты царапаешь»? ответил:

– Это молитва воинов о победе. Перед охотой они трое суток били в барабаны и читали эту молитву. Помогало…

* * *

Крупинин вызвал Китаева по телефону рано утром. Голос его дрожал, чего раньше никогда не бывало. Сергей был с глубокого похмелья, встал с кровати неохотно, с раздражением выслушал президента.

– Что? Ну и что? Мы же договорились, чтобы этот мужик руководил. Вот он и руководит. Ты сам на это согласился и машина запущена. О чем? Ну, говори по телефону. Ой-ей-ей, какая секретность! Ладно, сейчас приеду, вытащи там чего-нибудь из сейфа – у меня голова трещит.

Китаев нашел Семена откинувшимся в кресле без пиджака, в рубашке, с приспущенным галстуком. Не дожидаясь Китайца, он выпил уже полбутылки виски и встретил того тяжелым взглядом исподлобья. Китаев молча, не глядя на Семена Игоревича, налил полстакана, с трудом проглотил, и лицо его перекосило почти как при авиационной перегрузке.

– Говори, что случилось?

– Что случилось… Да все случилось! Доигрались спорщики – «оттянуться» захотелось, вот «он» нас всех и «оттянет»… Я тут паренька на базе оставил присматривать за нашим «тренером». И что ты думаешь? Этот «новатор», начал такое творить… Вот убил бы, ей богу. Взял бы и башку ему, вот так вот, отвернул, – Крупинин крутанул влажным кулаком, откручивая воображаемую голову Самсонова.

– Говори толком, не на аппаратном совещании. Что там такого страшного могло случиться, чего раньше с «Союзом» не случалось? Удиви, господин президент, я поудивляюсь вместе с тобой.

– Ты зря скалишься. Дело серьезнее, чем ты думаешь. Он, эта сволочь, не зря сюда приехал и делает все ой как умно!

– Неужели мы с тобой проиграем пари?

– Не ерничай, может и проиграем.

– Да ну? Вона как… Ну, совсем заинтриговал…,

– Как ты думаешь, разве можно было после приезда англичан, на следующий день устраивать свою прессконференцию, созывать журналистов, посадить рядом с собой весь состав команды вместе с запасом, меня, президента, даже не пригласив, и заявить всем, что он не просчитывает варианты, а готовится к войне, намерен выиграть матч и другого результата не ожидает? Это что еще за война? Это кто до игры заявляет, что собирается выигрывать у обладателей Кубка лиги чемпионов? Ну, собрал бы репортеров, взял с собой меня, и мы бы очень корректно, осторожно сказали, что надеемся на положительный результат. Положительным результатом считали бы и достойное поражение. А что? Даже такое заявление было бы дерзким, но так подставить руководство клуба! Какая необходимость была в этих обещаниях? Кто так делает? Он что – больной?

– Он сжигает мосты. Нормальный психологический прием. Если бы я в своем бизнесе не делал это постоянно, ничего бы не удалось. Или – труп, или – на нары.

– Нет, не согласен, его намерение не имеет отношения к игре вообще! Цель – скомпроментировать тренеров, меня, тебя – все руководство клуба. Вот интервью с ним, читай. Звоню в редакцию, говорю: «Вы что, охренели?». А они удивляются: «Мы, мол, думали, он с вами согласовал…», – Крупинин протянул Китаеву местную городскую газету и тот сразу на первой полосе увидел заголовок «Пора спросить с себя», пробежал глазами по тексту, и сердце «екнуло» с первых строчек: «Вокруг «Союза» сложилась атмосфера равнодушия, приоритета личных интересов, а задачи ставятся так, чтобы потом ни за что не отвечать. Так было, но так не должно быть и не будет. Я верю в душу ребят, верю, знаю, что они смогут… Игра с «Манчестером» должна стать чистилищем, моментом истины для каждого нашего игрока…». Китаев задумался:

– Считаешь, затевает что-то?

– Конечно! И это только начало! А я соображал, соображал, и никак в толк взять не мог: пари какое-то дурацкое, такие деньжищи… Он… клуб хочет себе забрать!

– Как? – тупо спросил Китаев и вдруг решительно заявил, опрокинув еще виски, – Ерунда! Пари со мной ему все равно не выиграть. А даже если и выиграет, я своих обещаний выполнять не собираюсь, и твоему городу – шиш с маслом! Городу! А ему уж тем более. Клубу Самсонов деньги гарантировал? Гарантировал. А значит, попозже я и оттуда отщипну. Пока жив, сам буду решать, кто будет президентом, кто тренером. Вот так, Семен Игоревич. Ты мужика не трогай, он пока полезное дело делает, а полезное потому, что у клуба интерес в этом деле, у меня интерес и у тебя интерес. Стопроцентная формула!

– А у него, у него – что за забота? – прохрипел совсем опьяневший Семен. – В чем его намерение? Ты вообще в курсе, что еще он делает с командой? Смотри, вот, – Семен Игоревич взял со своего стола кипу телеграмм, одну видеокассету, – он наотправлял сообщений родственникам игроков и большинство из них едет в город на матч, сядут в гостевую ложу рядом со мной и с тобой. После своей пресс конференции он побывал в гостях у англичан и там спровоцировал их на всякие высказывания в адрес наших… А потом передал команде. Еще на «видике» им кривые английские рожи показал, как чуть не плюют в экран, как смеются. Мол, «свиньи вы тупые». А те, Сметанников Боря и Солодовников устроили на следующий день в кафе с иноземцами потасовку. На трезвую голову, между прочим! И при этом наш Николай Евгеньевич даже не наказал этих отморозков, только перед тренером извинился, многозначительно так, ехидно говорит: «Не обижайтесь, мол, Алекс, это немножко русский экстрим, раз экзотика, значит экзотика, на поле разберемся по настоящему». Зачем он их травит? Зачем провоцирует? Может, дурака бы поваляли, где-то расслабились, а тут возьмутся за нас провинциалов всерьез, клочки полетят. Разве это тактика, это дебилизм! Ты, конечно, ничего об этом не знаешь? Все дни прогулял, откуда тебе знать-то… В общем, команду Самсонов довел до истерики, я не знаю, чем все закончится на поле. Говорит ребятам: «Я разбудить вас пришел». Миссия, Иисус Христос или Сатана на нашу голову! Какая там товарищеская встреча с «английскими друзьями»! Артура Аванесяна собирается отправить в запасные. Кому играть, если Артур просидит в запасных? Ивана Соловьева обхаживает. Какие-то дневники у него парни пишут. Потом вечерами их обсуждают. Не все и писать-то толком умеют. Ни-че-го не понимаю!

– Соловьева? – заинтересовался Китаев.

– Ну, да.

– А вот это очень интересно. Это кое о чем говорит…

– О чем?

– О намерениях, Сема, о намерениях.

Потом до поздней ночи Китаев просидел над фотографией команды «Союз» Зеленопольска сезона восемьдесят четвертого года. Он вспоминал то, о чем знал только он и еще очень немногие, тяжело вспоминал, подливая себе водки, пока не «отключился». Над фото Владимира Соловьева поставил вопрос, подумал: «Человека нет, а проблема осталась. И так бывает… Вот только в чем, в ком она теперь? Кто на самом деле этот человек?».

Момент истины

Китаев впервые за многие годы изменил себе. Запой продолжился вплоть до самого матча, и он не успел дать распоряжение выяснить личность Самсонова. Может быть, где-то сработала и профессиональная привычка не разрушать сразу то, что сулит деньги. Ему хотелось завершить пари и заполучить их, эти деньги, ведь он по натуре тоже был игроком. Крупинин, потеряв Китайца из виду, выходил из себя, входил и опять выходил, но ничего поделать не мог. Заняться Самсоновым в одиночку он не решился, к тому же его рейтинг перед выборами резко подскочил, и имиджмейкеры напрямую связывали это с затеей Николая. Получается, в случае победы на выборах, он мог быть обязан своим успехом не кому-нибудь, а именно Самсонову. Так или иначе, петля судьбы на шее этого мецената пока не затянулась, и классическое, образцово-показательное, почти киношное по своей банальности удушение вышедшей из под контроля незаурядности отложилось до окончания матча.

Когда до начала игры оставалось минут пятнадцать, и трибуны уже были полны галдящего от возбуждения Зеленопольского люда, когда гостевая ложа ломилась от родственников и друзей футболистов «Союза», гостей города, даже небольшой делегации парламентариев Государственной Думы, Крупинин и Китаев встретились на стадионе в одном из подтрибунных помещений и, снова «приняв на грудь», уставились друг на друга с одним и тем же вопросом. Первым задал его Семен Игоревич:

– Ну, и куда ты опять пропал? Выяснил хоть что-нибудь?

– Нет.

– Почему?

– Раньше запой был три дня, всегда четко. Ребята уже знали. А сейчас неделю пропил. Выхожу на классические сроки.

– Смотрю, вообще теряешь голову.

– Брось, все нормально. Я дал команду выяснить, после игры будут результаты, и разберемся.

– А не поздно ли будет? Ты вот что, господин «Китаец», ты давай разбирайся и так, чтобы концы в воду. После игры под общий тарарам прими его в свои крепкие объятия, и исчезайте из города оба.

– Семен Игоревич, у меня ведь еще полно дел здесь. Я никуда исчезать не собираюсь.

– Соберешься, денег дам, и соберешься.

– Полномочия?

– Мандат у тебя как у комиссара на продразверстку. Этот Самсонов, мне кажется, что-то знает о той истории с договорной игрой и с Соловьевым. Тебе тоже так показалось? Ну, вот… Окончательное решение примем через девяносто минут, а сейчас – на трибуну, поболеем за Николая. Или мы не патриоты?

…Игроки стояли в центре поля. «Союз» в синей форме и

«Манчестер» – в красной. Через мгновение игра должна была начаться. Николай смотрел в центр поля и старался быть внешне спокойным, на самом же деле его колотило от волнения. Ощущение, что он стоит там, рядом с ребятами, было таким реальным, что Николай вдруг вообще потерял ориентиры во времени и пространстве.

Когда к игре долго готовишься, когда цена ее высока, и ты в течение долгих дней «горишь», как сумасшедший, мечтая о победе, сам выход на поле, особенно первые минуты игры, проходит как во сне, эти минуты – апогей напряжения, которое постепенно сбрасывается уже в ходе матча, а может затянуться до конца игры и привести к провалу. Ведь придется тогда «возить» эту скованность на себе. Дело известное, и тут тренеру флаг в руки. От него зависит, когда команда выйдет из состояния нервозности и выйдет ли вообще.

За день до игры Самсонов резко прекратил «накачку» и стал все чаще и настойчивее говорить, что результат – это главное, но груз ответственности за него может помешать его достичь. Он показал парням две простые, но взаимоисключающие картины человеческого состояния, о которые «разбило головы» не одно поколение спортсменов в решающие ответственные минуты их спортивной судьбы, потому что не сумело сделать среди этих вариантов поведения правильный выбор. Вот они. Вариант первый – это чувство великой ответственности за результат, как следствие – боязнь проиграть, затем боязнь взять на себя эту самую ответственность (рисковать), отсюда – чрезмерное волнение, невозможность раскрыть все лучшие свои качества, скованность, ошибки, медлительность, а значит, поражение. Вариант второй – подсознательная передача сопернику нарочито роли фаворита, но не из боязни, из желания удивить, отсюда дерзость, то есть стремление унизить фаворита, сломать его самоуверенность, показать себя, азарт и готовность каждого рисковать, взять игру на себя в нужный момент, как следствие – раскованность, самоотдача, эффективность – а значит, победа. Играя по первому варианту настроя, игроки будут сражаться как будто изо всех сил, но будет тяжко от груза той самой боязни проиграть, будто в мяч, в ноги, в голову залили свинец, эффективность такой игры не высока. По второму же варианту они заиграют легко, дерзко, они приятно удивят не столько даже другую команду, сколько самих себя и своих болельщиков. Вот этот, второй вариант и есть ключ к победам. Правда, она не очень годится для именитых команд, которые привыкли к победам и не могут представить перед собой соперника в роли фаворита. Они сами – всегда фавориты и для них актуальным является отсутствие по этой причине мотивации. Но это пока не для «Союза». Пока.

– Для чего я все это рассказываю? – Самсонов не спеша окинул взглядом всю команду, – Я хочу, чтобы мы с вами научились правильно управлять своими эмоциями, стали победителями по натуре своей, чтобы противник всегда проигрывал вам сражение еще до его начала. Это должно стать законом для каждого в жизни, не только в футболе.

Увы, вывести команду из «мандража» полностью он все же не смог, нагнетание на первом этапе подготовки значимости игры привело к колоссальному волнению и вообще могло создать ситуацию психологического «коллапса», когда команда вообще остановится. Этого он боялся больше всего, а еще боялся быстрого гола со стороны англичан, который может выбить из колеи. Чтобы заглушить в игроках инстинкт самосохранения и помочь проявиться чувству дерзости, он преднамеренно создавал провокации для соперников, где те, сами того не подозревая, поджигали ситуацию, своими высказываниями унижая хозяев. Теперь едва ли не каждый игрок «Союза» считал себя оскорбленным «Манчестером» лично. Только так и никак иначе! Чтобы зацепить за душу, чтобы не боялись проиграть, а хотели настоящей драки и победы. Он специально все доводил перед игрой почти до абсурда ради атмосферы ярости, почти ненависти. Только высокий эмоциональный подъем может дать шанс, без этого состояния выходить на поле бессмысленно. И здесь конечно было не до морали. О морали он думал сейчас меньше всего. О победе, о победе по игре, а об остальном – после. Если бы игроки «Манчестера» знали полностью его намерения, возможно, не все согласились бы приехать.

Разыграли с центра, игра началась, «Союз» сделал несколько передач, и тут же мяч перехватили англичане. Потом снова попытка позиционной атаки и снова – потеря, что как раз и было свидетельством той самой нервозности. Только бы не быстрый гол…

Еще Самсонов боялся предательства. Да, предательства. Именно так он воспринимал действия человека, своего товарища по команде, который в решающий момент мог позволить себе сыграть не с полной отдачей, уйти от единоборства, не побежать за уходящим мячом, не вернуться на оставленное им ранее место, не подстраховать партнера. Однажды в детстве во время игры дворовых команд, он ударил другого мальчишку в лицо и сломал ему нос, когда тот, стоя в воротах, развернулся спиной к набегавшему навстречу нападающему другой команды, испугавшись возможного столкновения, и так вот стоя, позволил мячу даже без помощи игрока просто по инерции вкатиться в ворота. Самсонов ударил его и заплакал. Он не любил и не умел проигрывать, не собирался этому учиться, потому что не хотел испытывать чувство позора, съедающего душу. Ну, например, как если бы представить, что ты, мужик, позволил себя изнасиловать, унизить… Преувеличение в сравнении? Нет, он так не считал. Ненормальная психика? Это как кому покажется. А выходить на поле и «сдавать» игру нормально? Деньги за это получать, не предавая болельщиков, родных и близких, город, страну, нормально?

И все-таки быстрый гол в ворота «Союза» состоялся. Подача углового завершилась высоким прыжком Майкла Салливана, и никто не успел с ним побороться в воздухе. Мяч, пущенный головой долговязового игрока «Манчестера», как из пращи, вонзился в верхний угол ворот так, что Сомов остался на месте как вкопанный и только проводил его отчаянным взглядом: 1:0. Вот тебе и начало… От лица Николая отлила кровь. Приближение катастрофы? Нет, кажется, нет, наоборот, минут через пять он понял, что, скорее всего, случилось не самое страшное. Первая неудача сняла нервное напряжение, это было заметно потому, как игроки двигались, без брака в приеме мяча, игра смотрелась как единое целое. Более того, его обрадовало, что игроки «Союза» не бросились отыгрываться, образовав разрывы между обороной и нападением, обнажив «тылы», что было бы на руку опытному «Манчестеру», а сосредоточенно отошли назад и ждали своего шанса для контратаки, который представился уже на пятнадцатой минуте. Но Лидовской в быстром прорыве все же плохо обработал мяч, и его перехватили «провалившиеся» уже было защитники «Манчестера». Эх, парень, парень, мог ведь выйти один на один с вратарем. Не хватило хладнокровия и техники. Но где ж все это взять сейчас, если не хватало раньше? И все же победу в целом определяет не техника и даже не опыт, он был в этом убежден. Англичане удивленно посмотрели друг на друга, посокрушались. Наглость Лидовского их тоже задела за живое.

В эти самые минуты на стадион прибыла троица тренеров с провожатыми. С рейса они опоздали и не полезли в гостевую ложу, чтобы по возможности максимально остаться незамеченными. Узнав счет, они немного успокоились, результат казался предсказуемым. Но неужели коллектив принял этого странного человека, не имеющего к футболу с профессиональной точки зрения никакого отношения? Остапенко не столько смотрел, что творится на поле, сколько следил за действиями Самсонова на «тренерском мостике», пытался высмотреть на трибуне Крупинина, Китайца… Вот с кем он действительно не хотел бы сейчас встречаться, а еще с женой, ну да это ладно, это как-нибудь разрешится…

Крупинин и Китаев тоже были спокойны. Сценарий игры сулил достойное для «Союза» поражение. Только бы продержаться и поменьше пропустить. В то же время они получали то, на что рассчитывали. Неплохо. Однако Крупинин уже решил для себя, что уговорит Китаева не требовать с Николая денег. Задача одна: без скандала убрать его из города. Он, Крупинин, сделает все, чтобы игроки быстрее забыли о том, что произошло. Пусть это шоу станет сном, этаким дурацким случаем, который хоть раз в жизни бывает у каждого. Клубу, конечно, необходим успех, но к нему надо двигаться постепенно, потому что есть обстоятельства… А то, что происходит сейчас, это популизм. Так не растут по иерархической лестнице, это только перевернет все, низвергая сам принцип иерархии. Без нее, без этой самой иерархии, без логики постепенного роста, рейтинговых и букмекерских игр, экспертных «обоснованных» прогнозов и дискуссий мир будет неправильным. Как говорится «всяк сверчок»… Иначе он, этот мир свихнется, иначе кто-то не получит гарантированных «бабок». А это уже совсем неприемлемо.

Но был все же на этом стадионе сегодня человек, который начинал осознавать, что происходит чудо, что игра развивается странно, и этому он не находил убедительных объяснений. Этим человеком был тренер «Манчестера». Он увидел поразительное: его ребята, которых знает и любит весь мир, будто враз потеряли все свои супер способности и как-то уж очень неловко пытаются справиться с клубом значительно слабее по классу любой, даже какой-нибудь любительской студенческой команды Британии. Он, в отличие от зрителей, даже соперников, видел, что безупречный двигатель его команды на этот раз забарахлил. Он отметил, что «Союз» выбрал верную тактику, сковав действия «Манчестера» в своей зоне за счет плотности игроков, хорошей страховки, жесткой опеки и самоотверженной активности в отборе мяча почти без фолов. Но больше всего его удивило, что игроки «Союза» уже трижды стремительно контратаковали «Манчестер», при том, что защитники последнего едва успевали вернуться назад. Джеферсон дал команду растягивать оборону соперника, «передергивая» длинными передачами с фланга на фланг, но это все равно не давало эффекта. Русские не очень-то поддавались на уловку и вперед не шли. Джеферсон был сбит с толку, он не мог поверить, что неофициальная встреча с людьми, не умеющими играть в футбол, которую он представлял как мастер-класс, превратилась в битву честолюбий, накал которой может сравниться почти что с финалом Кубка Англии! Нехорошие подозрения у него появились уже после конфликта в ресторане, когда эти двое русских подошли неожиданно к их столику и предложили «выпить за экзотику», ребята с недоумением, но чтобы не обижать, согласились, а потом произошло необъяснимое: русские открыли две бутылки шампанского так, что все оно полилось струями на него, Джеферсона и парней, после началась небольшая потасовка, которую прекратила служба безопасности ресторана и возмутителей спокойствия вывели на улицу. Он понял тогда, что это, скорее всего, своеобразная реакция команды соперника на их пресс-конференцию, а когда состоялась встреча команды «Союз» с журналистами, он начал понимать и другое: русский тренер, – Самсонов, целенаправленно нагнетает атмосферу, пытаясь настроить своих игроков на игру. Он даже прослышал о каком-то странном контракте между этим Самсоновым и руководством клуба. Что, будто бы, Самсонов предложил за команду какие-то деньги и еще гарантировал клубу победу под своим началом. Наверно, так он хотел показать несостоятельность нынешнего тренерского состава «Союза». Алекс заподозрил, что его клуб оказался втянут в неприятные разборки местного масштаба. Самсонов сделал их невольными участниками провинциальной войнушки. За день до игры Алекс позвонил Николаю на базу и спросил его по-английски, зная, что Николай неплохо понимает и сносно говорит:

– Я всегда ценил ваше отношение к английскому футболу, к «Манчестеру», вас знают в команде, как одного из самых преданных друзей клуба, иначе бы мы просто не поехали в провинцию России, играть этот странный матч с командой, которая не умеет играть в футбол. Но… то, что происходит сейчас, вызывает недоумение и разочарование у меня, как тренера, и у моих игроков. Это такие вот средства настроя на матч у тренера Самсонова?

Самсонов хладнокровно ответил:

– У меня сейчас нет времени на дебаты о морали. Ваша пресс-конференция тоже не образец для подражания. Да, ребята погорячились, я приношу вам извинения, я намерен это сделать завтра и через прессу, но наказывать их отлучением от игры не буду. Поймите, мне нужно в короткий срок изменить эмоциональное состояние ребят, и я добьюсь этого. А прогулку на поле Зеленопольска я не обещал с самого начала. Все прояснит игра.

– Хотите сделать из них настоящих профессионалов?

– Нет, господин Джеферсон, такой цели у меня нет, просто не успею. За одну игру такие задачи не решаются. Но хочу показать пример. Дальше им самим жить, решать. Думаю, российский футбол очень нуждается в поднятии самооценки, а сами футболисты в изменении отношения к жизни.

– О, смотрю, вы имеется сверхзадачу, выходящую за пределы футбола… Запахло политикой? Может, есть смысл расстаться сразу, без игры?

– Нет-нет, никакой политики! Мои игроки не поведут себя подобно Тайсону, когда тот на ринге, вы помните, ухо откусил… Обойдемся по мере возможности без грубости.

– Вот вы верно заговорили о Тайсоне… – заметил хитрый Джеферсон, – Он ведь действительно стал в Америке для многих изгоем, потому что нарушил святой принцип профессионального спорта: «ничего личного». Николай, мы все делаем одну и ту же работу, у нас один бизнес, потому что две половинки создают одно большое шоу, которое любит весь мир и щедро платит за него, не так ли?

– Конечно, все так, уважать надо. Только взаимно. Здесь у нас нет разногласий.

– Ну что ж, все покажет игра. Да, я вот все хотел спросить: почему – Самсонов? Вы ведь не Самсонов?

– Это просто, Алекс. Я не хочу, чтобы в городе меня узнали. В лицо трудно узнать, если человек изменился за годы, да еще под другой фамилией. А псевдоним дает возможность быть свободным. Для творчества важно. Понимаете?

«Для творчества важно…». Теперь Джеферсон видел плоды этого «творчества». Игроки «Союза» были прилично заведены. Рэдхем уже на первых минутах получил сзади по ногам от Солодовникова. Правда, Джеферсон увидел так же, что Николай сделал эмоциональное внушение своему защитнику. Атмосфера на поле накалилась до предела, она растворила в себе все околофутбольные мысли Алекса, заставив его думать только о результате, не меньше, чем переживал о нем лже-Самсонов.

…Игра шла в прежнем ключе: англичане «вытаскивали на себя» «Союз», но тот вперед не шел. Однако на своей половине поля игроки «Союза» упорно шли в отбор, играя по мячу и движению соперника, не бросаясь, не ловясь ни финты. Прессинг ни секунды не давал им времени на принятие решения. И англичане все чаще теряли мяч в простых ситуациях: например, роняли за пределы поля прямо с ноги, стоя у бровки поля. Передача за передачей отправлялась или слишком далеко на ход адресату, или как говорят «в недодачу», то есть в пятки, тормозя движение атаки, иногда в сторону, иногда просто на трибуны. Что же творилось тогда на этих самых трибунах! Уж они-то, болельщики, искушенные знатоки, как заядлые охотники шли по следу, ловя настроение команды соперника, и вот он, соперник, захромал, «закровил» как раненный зверь… Да, «Союз» проигрывал, но уже шла двадцать пятая минута игры, а разгрома все еще не было, напротив, все больше просматривалось, что «Манчестер» психологически оказался не готов к такому началу, он был явно сбит с толку. Что ж, тогда вперед, тогда вершить свое страшное военное дело и разить его без конца и без жалости. Рев трибун нарастал, уже не было слышно голоса рядом стоящего соседа. По стадиону покатилось подобие живой зрительской «волны». Телевизора насмотрелись, научились, как там «у них» болеть умеют. А уж если что усвоили, так научатся еще похлеще своих учителей.

Между тем, набирали силу и становились все более частыми контратаки зеленопольцев. Плотина защиты «Манчестера» едва успевает сдерживать их. Вот Солодовников неожиданно совершил спринтерский бег по краю поля метров двадцать, но передачу сделать не смог, его не без труда, аж вдвоем, но сбили с ног. Вот Соловьев красиво прошел двоих, как в слаломе, но его передачу «накрыли»: кто-то из англичан вовремя подставил ногу. Сметанников неожиданно «стреляет» метров с тридцати – мяч уходит выше ворот, вызвав вздох сожаления трибун. Но тут же следует ошибка защиты «Союза», и после навесной подачи на ворота одним из игроков «Манчестера», маленький Кэш, как на батуте, подбрасывает свое тело в воздух и, фантастически «положив» его в горизонталь, чтобы удобнее было ударить, пробивает с лета, да так, что мяч, как пушечный снаряд, промчавшись в воздухе, потряс верхнюю штангу ворот «Союза». Ззвон металла был слышен каждому на трибуне, так замер стадион. Футбольный бог пожалел российских провинциалов. Пожалел пока.

Несмотря на контратаки «Союза» общее территориальное преимущество «Манчестера» сохраняется. Зеленопольцы стали излишне прижиматься к своим воротам, что дало возможность англичанам наносить прямые удары со средней дистанции, метров с пятнадцати, но к счастью, опять помог настрой. Ребята так отчаянно принимали удары на себя, что до ворот они почти не доходили.

Начинала сказываться усталость… «Союзу» никогда еще не приходилось играть под постоянным давлением опытного соперника. Напряжение не спадает ни на минуту, а значит, надо все время бегать, биться, бодаться, пока есть силы. На тридцатой минуте англичанам удалось прорваться по краю, и Салливан низом прострелил вдоль ворот «Союза», но никто из набегавших игроков «Манчестера» не смог дотянуться до мяча и переправить его в ворота. На этом отрезке времени игра принимает несколько вязкий характер, темп чуть падает, картина матча сейчас напоминает лоскутное одеяло упорных единоборств, единого рисунка не просматривается. Зеленопольск прижат к воротам, сил едва хватает просто отбиваться от наседающего «Манчестера» ударами вперед, в аут, на трибуны. Зрители напряженно молчат.

– Вот, полюбуйтесь, – Егор Гаврилович сделал жест ладонью в сторону поля, обращая внимания Дворкина и Будникова, – Обрек мужиков на погибель. Разве у них по два сердца? Они же привыкли, чтоб к ним нежно, чтоб за девяносто минут побегать минут пятнадцать. А этот? Придумал эксперимент, живодер… Так в России играть нельзя, на весь чемпионат не хватит. Лобановского, понимашь, из себя корчит. Да где сейчас его методика функциональной подготовки? То, что Европе и остальному миру можно, русскому смерть!

Самсонов заметил, что англичане тоже увязли и порядком измотаны, но у «Союза» уже нет сил на контратаку. Игра катилась к перерыву и особой перспективы для «Союза», похоже, не было по такой игре. Тогда он решился. Замены по договоренности не ограничены, и он выпускает сразу двух крайних нападающих: Лидовского и Аванесяна. Да, да, Аванесяна, за время игры тот резко изменился, глаза горели. Его надо было, надо было обязательно выпустить. Да, Самсонов знал, что рискует при игре от обороны выпускать нападающих за счет ослабления той же обороны. Но с другой стороны хуже, если англичане забьют второй гол. Это будет последний гвоздь в крышку гроба «Союза», ребята могут «сломаться», и наступит то страшное состояние безразличия и усталости, результат которому – сокрушительное поражение.