Текст книги "Прелесть"

2

Дойл вскарабкался на дерево, что росло возле высокой кирпичной стены. На толстом суку, вторгшемся в воздушное пространство над садом Меткафа, он съежился и затих.

Запрокинув голову, он следил за испуганным бегом легких облаков. Через минуту-другую облако покрупнее закроет луну – тут-то и надо будет спрыгнуть с ветки.

Чтобы не терять времени, Дойл пригляделся к деревьям в саду, но ни одно не привлекло его внимания чем-нибудь особенным. Тогда он напряг слух: вроде и впрямь есть дерево, чьи листья шуршат не так, как у других.

Дойл проверил смотанную кольцами веревку, которую держал в руке, и заткнутый за пояс мешок. Облако вот-вот доберется до луны.

Дом молчал, лишь чуть светилось окно на втором этаже. Тиха была и ночь, если не считать шелеста листвы.

И вот уже облако своим краем застит лунный диск. Дойл по-кошачьи двинулся вдоль сука. Быстро привязал к нему конец веревки, сбросил ее. И, сделав это, зайдя так далеко, он помедлил, напрягая слух и зрение, пытаясь уловить любое движение в черном прямоугольнике сада.

Ничего подозрительного.

Он быстро соскользнул по веревке и крадучись направился к дереву, чьи листья вроде бы шуршали явственней, чем у других. Добрался, осторожно протянул руку.

Листья и по размерам, и по ощущениям были как банкноты. Дойл принялся их торопливо срывать. Выдернул из-за пояса мешок, сунул в него пригоршню листьев, другую, третью…

Как легко получается! Все равно что сливы собирать. Причем в сливовых зарослях…

«Пять минут», – дал он себе срок.

Да, этого времени хватило бы вполне. Лишь бы никто не помешал.

Но пяти минут он не получил. Даже одной минуты.

Из темноты на него ринулся яростный вихрь. Впился в ногу зубы, полоснул по ребрам, полусорвал рубашку. В первую секунду Дойл даже не понял, что это было, – его атаковало стремительное расплывчатое пятно.

Он задавил в горле болезненный вскрик изумления и страха. Он дал отпор – так же беззвучно, как действовал враг. Дважды ловил нападавшего в охапку, и дважды тот выскальзывал, чтобы наброситься снова.

Наконец удалось ухватить крепко, так, что добыча не могла даже шелохнуться. Дойл поднял ее повыше, чтобы размозжить о землю. Но в этот миг с луны сошло облако и сад осветился. Дойл увидел того, кого держал в руках, и теперь пришлось давить в горле клокочущий крик изумления.

Он-то думал, что поймал собаку. Но это была не собака. Это была тварь, не похожая ни на одно известное живое существо. Это было нечто невообразимое.

Сверху – одна сплошная пасть, снизу – широкий плоский торец. Размером с терьера. Ноги короткие, но сильные; руки длинные, жилистые, с мощными когтями. Дойлу посчастливилось обхватить чудовище так, что эти смертоносные когти оказались плотно прижаты к телу.

Окрас у твари был мертвенно-бледный, кожа совершенно голая. К спине пристегнуто что-то вроде рюкзачка.

И это было еще не самое страшное.

Грудная клетка – широкая, жесткая и лоснящаяся, как грудь у кузнечика, и на ней, точно на неоновой панели, вспыхивали и меркли точки, черточки и закорючки.

Сквозь ужас, заполонивший разум Дойла, молниями проскакивали мысли. Дойл пытался их ловить, но они не ловились. Просто мельтешили в голове и не собирались выстроиться в нечто вразумительное.

И вдруг все точки и черточки, закорючки и прочие фигурки сошли с груди-панели, а вместо них засияли слова. Человеческие слова, сложенные из заглавных букв:

СЕЙЧАС

ЖЕ

ОТПУСТИ!

Даже с восклицательным знаком.

– Приятель, – сказал Дойл, потрясенный до глубины души, но не утративший решимости, – я тебя не отпущу. У меня на тебя планы.

Он быстро огляделся в поисках мешка, обнаружил его лежащим рядом и дотянулся ногой, чтобы придвинуть.

ПОЖАЛЕЕШЬ, – пригрозила тварь.

– Если и пожалею, ты этого не увидишь, – пообещал Дойл.

Он упал на колени и схватил мешок. Ловко запихал в него тварь, затянул горловину. Встал, прикинул вес добычи. Нести вполне можно.

На первом этаже зажглись окна, из одного, растворенного, долетели голоса. Где-то в темноте глухо стукнула раздвижная дверь.

Дойл развернулся и кинулся к веревке. Мешок сковывал движения, но это компенсировалось необходимостью срочно спасаться, так что на ветку удалось взобраться быстро.

Там Дойл и затаился среди листвы, съежившись в комок. Выбрал веревку, неловко сматывая ее свободной рукой.

Тварь задергалась, и Дойл хорошенько встряхнул мешок, стукнул им о ветку. Добыча сразу угомонилась.

С прячущейся в тенях дорожки донеслись неторопливые шаги, и Дойл увидел красный огонек – кто-то попыхивал сигарой. Затем раздался мужской голос:

– Генри!

Голос Меткафа.

– Да, сэр, – ответил Генри с широкой веранды.

– Куда запропастилась чертова ролла?

– Она где-то в саду, сэр. Никогда не отходит далеко от дерева. Отвечает за него, вы же знаете.

Кончик сигары разгорелся пуще – Меткаф пыхнул совсем уж возмущенно.

– Не понимаю я, Генри, этих ролл. За столько лет так и не научился понимать.

– Да, сэр, – согласился Генри. – Загадочные существа.

Ноздрей Дойла коснулся дым. Судя по запаху, хорошая сигара. Да и с чего бы Меткафу курить плохие? Имея в саду денежное дерево, насчет цены курева можно не беспокоиться.

Дойл осторожно прополз по суку фут-другой, мечтая поскорей оказаться за стеной, в безопасности.

Сигара резко описала дугу и застыла, указывая точно на Дойла. Меткаф задрал голову, всмотрелся в дерево.

– Что это там?! – рявкнул он.

– Сэр, я ничего не вижу. Должно быть, ветер…

– Нет никакого ветра, болван! Опять эта кошка!

Дойл плотнее прижался к ветви и затаил дыхание, но был готов в любую секунду сорваться с места. И мысленно обругал себя на все корки за неосторожное движение.

Меткаф сошел с дорожки на газон и очутился в свете луны. Он разглядывал дерево.

– Там точно кто-то есть, – заявил он непререкаемым тоном. – Не могу рассмотреть – листва слишком густая. Кошка проклятая, кто ж еще? Уже вторую ночь играет с роллой в догонялки. – Он вынул сигару изо рта и пустил пару колец дыма, изящными призраками воспарившими в лунном свете. А после заорал: – Генри! Давай сюда дробовик! Вроде сразу за дверью стоит двенадцатый калибр.

Этого Дойлу хватило, чтобы решиться на бросок. Он едва не сорвался, выпустил из руки веревку и даже уронил мешок, но в последний миг успел поймать. Внутри забилась ролла.

– Рыпаться вздумала? – свирепо сказал Дойл.

Мешок перелетел через стену, в переулке раздался глухой шлепок о землю. Дойл испугался, не убилась ли добыча, – может, она ценная? Вдруг да получилось бы продать ее в цирк? Там всегда нужны жуткого вида твари.

Он добрался до ствола и без малейших колебаний съехал по грубой коре, попутно обзаведясь эффектной коллекцией ссадин на руках и ногах.

За стеной ревел Дж. Говард Меткаф, исторгал ругательства, от которых в венах стыла кровь. «Кто бы предостерег беднягу, – подумал Дойл, спеша к мешку, – что в его возрасте опасны такие приступы бешенства? Этак недолго и в ящик сыграть».

Он подхватил мешок и со всех ног припустил к оставленной в конце переулка машине. Закинул добычу на сиденье, прыгнул за руль. Газанул с места, прокатился по хитрому маршруту, чтобы избавиться от погони, хоть и понимал, что таковая крайне маловероятна, никак не успел бы Меткаф прицепить ему «хвост».

Через полчаса Дойл остановился возле сквера. Надо было обмозговать ситуацию.

Итак, в ней есть и хорошее, и плохое.

Хорошенько поживиться листьями денежного дерева не удалось, и второго шанса нет – Меткаф теперь настороже. Но зато Дойл уже знает наверняка, что денежные деревья существуют, и у него есть ролла – что бы она собой ни представляла и сколько бы ни стоила.

Сейчас эта ролла тихо сидит в мешке, но еще совсем недавно, защищая денежное дерево, она задала Дойлу хорошую трепку.

В лунном свете его руки были темны от крови, а под разорванной рубашкой поперек ребер, где прошлись когти роллы, пекло как огнем. Досталось и ноге – проведя по штанине ладонью и обнаружив, что она мокра, Дойл не на шутку струхнул: от звериного укуса запросто можно получить инфекцию. А тут еще и зверь невиданный…

Если обратиться к врачу, тот пожелает узнать, что с Дойлом приключилось. Конечно, в ответ услышит: собака напала. Но если доктор поймет, что это след не собачьих клыков, он может сообщить в полицию.

Слишком многое лежит на кону, решил Дойл, чтобы идти на такой риск. Он узнал о существовании денежного дерева – вот и надо остаться единственным обладателем этой тайны. Иначе выгоду из нее извлечь не получится.

Кстати, о выгоде. Теперь в его руках ролла, каким-то загадочным образом связанная с деревом. Но пусть бы и не было этой связи, все равно есть надежда сбыть добычу за кругленькую сумму.

Дойл завел двигатель и спустя четверть часа припарковался на шумной улочке за длинным, во весь квартал, рядом старых многоквартирных домов. Вышел из автомобиля, вытащил мешок.

Ролла не шевелилась.

– Вот и умница, – похвалил Дойл.

Он положил на мешок ладонь: теплый. Ролла завозилась.

– Стало быть, живая, – с облегчением сказал Дойл.

Здесь пришлось пробираться между разбитыми мусорными контейнерами, грудами гниющих досок, кучами пустых банок. При его приближении кошки спешили убраться в темноту.

– Ну и помойка, – ворчал Дойл. – Не самое подходящее жилье для такой девочки, как Мейбл.

Он поднялся по хлипкой задней лестнице, прошел коридором до нужной двери, постучал. Мейбл отворила сразу же, как будто ждала. Схватила Дойла за руку, втащила в комнату, хлопнула дверью и привалилась к ней спиной.

– Чак, я вся изволновалась!

– Вот уж зря, – сказал он. – Была проблемка, но пустяковая.

– Что у тебя с руками?! – воскликнула Мейбл. – И с рубашкой?

Дойл весело встряхнул мешком:

– Пустяки, Мейбл. Та, кто в этом виновата, теперь здесь. – Он осмотрел помещение. – Окна все закрыты?

Мейбл кивнула, глядя на него круглыми от удивления глазами.

– Дай мне настольную лампу, – указал он. – Сойдет вместо дубинки.

Мейбл выдернула из розетки вилку, сняла абажур и принесла лампу Дойлу.

Тот прикинул вес лампы на руке, после чего ослабил шнурок.

– Я ей пару раз двинул, потом зашвырнул ее в переулок, потом хорошенько потряс, но все-таки лучше не рисковать.

Он развернул горловину мешка и вытряхнул роллу. Ее сопровождал град из двадцатидолларовых банкнот – в саду Дойл успел сорвать три или четыре горсти, прежде чем подвергся нападению.

Ролла повозилась на полу и гордо выпрямилась, хотя вертикальная поза не выглядела естественной для нее. Существо имело такие короткие задние лапы и такие длинные передние, что казалось, оно сидит по-собачьи. Иллюзия сидения усугублялась оттого, что морда – вернее, один лишь рот, всю переднюю часть головы только он и занимал, – находилась на темени.

Вот точно в такой же позе койот лает на луну. А еще больше будет сходства, если вообразить за этим занятием разросшуюся до полного уродства лягушку-быка.

Мейбл испустила полноценный вопль и удрала в спальню, захлопнув за собой дверь.

– Да чтоб тебя! – простонал Дойл. – Дело уже сделано, отступать поздно. Хозяева решат, что я ее прикончил.

Наверху кто-то затопал по полу и взревел:

– Эй, вы, там, внизу! Хватит болтать!

На лоснящейся груди роллы высветился текст:

ЕСТЬ ОХОТА. КОГДА ПОКОРМИШЬ?

Дойл судорожно сглотнул и ощутил, как покрылся холодным потом.

НУ, В ЧЕМ ДЕЛО? – изобразила буквы ролла. – ДАВАЙ ОТВЕЧАЙ. СЛУХ У МЕНЯ ИМЕЕТСЯ.

Снаружи заколотили в дверь. Заозиравшись в панике, Дойл увидел на полу деньги. Кинулся их собирать, запихивать в карман.

Кто бы ни ломился в дверь, Дойл успел управиться с деньгами. Подошел, открыл.

За порогом стоял мужчина в пижамном костюме, и был он здоровенный, выше Дойла самое малое на фут. Из-за его плеча выглядывала женщина.

– Что у вас тут происходит? – властно осведомился мужчина. – Мы слышали женский крик.

– Мышь увидела, – ответил Дойл.

Здоровяк по-прежнему смотрел на него в упор.

– Большущую, – уточнил Дойл. – Может, это даже крыса.

– А вы, мистер? С вами-то что? Почему рубашка порвана?

– В карты играл, – буркнул Дойл и попытался захлопнуть дверь.

Но сосед удержал ее сильной рукой и вошел в комнату.

– Мы проясним ситуацию, если вы не против.

Дойл вспомнил о своей добыче, и у него засосало под ложечкой.

Он развернулся. И не увидел роллы.

Отворилась дверь спальни, вышла Мейбл – спокойная, как льдина.

– Леди, вы здесь живете? – спросил сосед.

– Да, она здесь живет, – сказала женщина. – Я ее встречала в коридоре.

– Этот парень вас не беспокоит?

– Ничуточки, – ответила Мейбл. – Мы с ним друзья неразлейвода.

Сосед повернулся к Дойлу:

– Вы весь в крови.

– Да я постоянно кровеню, – объяснил Дойл, – и ничего не могу с этим поделать.

– Я же сказала, у нас все в порядке, – процедила Мейбл.

– Пойдем, дорогой, – попросила женщина, теребя здоровяка за рукав. – Нам тут не рады.

Сосед неохотно подчинился. Дойл хлопнул дверью, щелкнул задвижкой и устало привалился спиной к филенке.

– Паршиво, – сказал он. – Надо убираться отсюда. Он покумекает и вызовет полицию, и нас потащат в…

– Чак, мы ничего плохого не сделали.

– Пусть так, но я не люблю полицейских. Терпеть не могу вопросы. А уж сейчас…

Мейбл шагнула к нему:

– Он правду сказал, ты весь в крови. И руки, и рубашка…

– И нога. Это ролла надо мной поработала.

В углу за стулом выпрямилась ролла.

НЕ ЛЮБЛЮ СУМАТОХИ, – объяснила она. – ВСЕГДА ПРЯЧУСЬ ОТ НЕЗНАКОМЫХ.

– Это она так говорит, – восхищенно произнес Дойл.

– Кто это? – отступив на пару шагов, спросила Мейбл.

Я РОЛЛА.

– Мы с ней встретились под денежным деревом, – сказал Дойл. – Поцапались маленько. Она при дереве вроде сторожа.

– А ты набрал денег?

– Немного. Эта ролла, чтоб ее…

ЕСТЬ ХОЧУ, – заявила ролла.

– Пойдем, – сказала Мейбл. – Надо тебя подлатать.

– Разве ты не хочешь узнать…

– Вообще-то, нет. Ты опять во что-то влип. Такое впечатление, что тебе это нравится.

Она направилась в ванную, и Дойл пошел следом.

– Садись на край ванны, – распорядилась Мейбл.

Появилась ролла и расположилась в дверном проеме, привалившись к косяку.

У ВАС ЧТО, НЕТ ЕДЫ? – спросила она.

– Боже ж ты мой! – воскликнула в изнеможении Мейбл. – Какая еще еда?

ФРУКТЫ, ОВОЩИ.

– Дуй в кухню. Там на столе фрукты. Наверное, придется тебе показать.

НАЙДУ. – И ролла ушла.

– Странное поведение, – сказала Мейбл. – Чуть не загрызла тебя, а теперь просто паинька.

– Я ж ей тумаков надавал, – объяснил Дойл. – Научил манерам.

– А еще она помирает от голода, – добавила Мейбл. – Ладно, садись, буду тебя лечить.

Дойл осторожно примостился на борт ванны, а Мейбл порылась в аптечке и достала пузырек с чем-то красным, еще один со спиртом, вату и бинт. Опустилась на колени, закатала штанину у Дойла.

– Жутко-то как.

– Это она зубами хватанула, – сказал Дойл.

– Чак, тебе надо к врачу. Может быть заражение. Если у этой твари зубы нечистые…

– Врач будет вопросы задавать, а у нас и так проблем хватает.

– Чак, что это за существо?

– Ролла.

– А что это значит?

– Понятия не имею. Называй ее так, не заморачивайся.

– Я что-то читала про ролл… «Ролла-бойз», если не путаю. «Несут лишь добро».

– Мне эта ролла никакого добра не принесла.

– Зачем же ты ее сюда притащил?

– А может, она стоит миллион? Может, удастся ее продать в цирк или зоопарк. Или в ночной клуб – там она придется к месту… со своей манерой общения и всем прочим.

Мейбл умело и быстро обработала пострадавшие от зубов икру и щиколотку: очистила ранки, смазала их красной жидкостью.

– Есть и еще одна причина, по которой я принес сюда роллу, – признался Дойл. – Я ведь прищучил Меткафа. Мне теперь кое-что известно, а он не захочет, чтобы это стало известно другим. У меня есть ролла, она как-то связана с денежными деревьями…

– Ты имеешь в виду шантаж?

– Ну что ты! Конечно нет. Ты же знаешь, я бы в жизни не стал никого шантажировать. Просто у нас с Меткафом будет маленькая сделка. Чисто из благодарности за обещание держать язык за зубами он уступит мне одно из своих денежных деревьев.

– Но ты же говорил, что у него только одно такое дерево.

– Это я видел только одно. Но там была такая темень – почему бы не предположить, что есть и другие денежные деревья? Что мешало Меткафу их вырастить? Готов поспорить, у него имеются и двадцатидолларовые, и пятидесятидолларовые, и стодолларовые. – Дойл вздохнул и добавил: – Эх, хотел бы я хоть на пяток минут добраться до стодолларового. На всю жизнь себя бы обеспечил. Двумя руками хапал бы.

– Снимай рубашку, – велела Мейбл. – Займусь царапинами на груди.

Дойл стянул с себя рубашку.

– Знаешь, – сказал он, – я уверен, что не только у Меткафа есть денежные деревья. Готов спорить, каждый богатей ими обзавелся. Но богачи объединились в тайное общество, поклялись никому не рассказывать. Я б не удивился, если бы узнал, что все деньги в стране – с деревьев. Может, правительство врет, будто печатает их…

– Умолкни, – потребовала Мейбл. – И замри.

Она проворно обработала ребра и спросила:

– С роллой что собираешься сделать?

– Закинем ее в машину и поедем к Меткафу. Ты подождешь за рулем, а если что-то пойдет не так, укатишь оттуда. Пока ролла в наших руках, Меткаф у нас на крючке.

– Да ты свихнулся, если возомнил, что я останусь в машине наедине с этим чудовищем. Я же вижу, что оно с тобой сделало.

– Запасись палкой покрепче и обломай ролле бока, если вздумает скандалить.

– Я не стану делать ничего подобного, – отчеканила Мейбл, – потому что не останусь с ней в машине.

– Ладно, ладно, – уступил Дойл, – запрем ее в багажнике. Постелем пару одеял, чтобы ей было удобно. Из багажника она до тебя не доберется. Может, и правда лучше держать ее под замком.

Мейбл устало покачала головой:

– Чак, я надеюсь, что ты все сделаешь как надо. Не втянешь нас в неприятности.

– Давай прекратим пустой разговор, – проворчал Дойл, – и двинем отсюда. Надо убраться, пока этот хмырь, твой сосед, не позвонил в полицию.

В дверях появилась ролла и спросила, поглаживая пузо:

ХМЫРЬ? КТО ТАКОЙ ХМЫРЬ?

– Ох, грехи мои тяжкие! – простонал Дойл. – Ну как ей объяснить?

ХМЫРЬ – ЭТО ШАНТРАПА?

– Ага, верно, – кивнул Дойл. – Хмырь – это вроде шантрапы.

МЕТКАФ ГОВОРИТ, ЧТО ВСЕ ДРУГИЕ ЛЮДИ – ШАНТРАПА.

– Пожалуй, не так уж он и не прав, – рассудительно произнес Дойл.

ШАНТРАПА – ЭТО ЛЮДИ, У КОТОРЫХ НЕТ ДЕНЕГ.

– Никогда не слышал именно такой формулировки, – сказал Дойл, – но, раз уж на то пошло, можешь считать меня шантрапой.

МЕТКАФ ГОВОРИТ, ПРОБЛЕМА ЭТОЙ ПЛАНЕТЫ В ТОМ, ЧТО НА НЕЙ СЛИШКОМ МАЛО ДЕНЕГ.

– А вот тут я с ним легко соглашусь.

ПОЭТОМУ Я БОЛЬШЕ НЕ СЕРЖУСЬ НА ТЕБЯ.

– Вот же балаболка, – проговорила Мейбл.

МОЯ РАБОТА – УХАЖИВАТЬ ЗА ДЕРЕВОМ, ОХРАНЯТЬ ЕГО. ПОЭТОМУ Я ВНАЧАЛЕ РАССЕРДИЛАСЬ. НО ПОТОМ ПОДУМАЛА: БЕДНОЙ ШАНТРАПЕ ПОНАДОБИЛОСЬ НЕМНОГО ДЕНЕГ, СТОИТ ЛИ ЕЕ ЗА ЭТО ВИНИТЬ?

– Как благородно, – похвалил Дейл роллу. – Вот бы тебе до этого додуматься прежде, чем набрасываться на человека. Будь у меня хоть жалких пять минут…

– Я готова, – перебила его Мейбл. – Раз уж нам необходимо убраться отсюда, не будем с этим тянуть.

3

Автомобиль подкатил по дорожке к фасаду дома Меткафа. В особняке не светились окна, луна клонилась к западному горизонту, едва не касаясь верхушек сосен, что выстроились в шеренгу на расположенных через улицу участках.

По ступенькам из тонированного кирпича Дойл поднялся к двери. Позвонил, стал ждать.

Тишина.

Он позвонил еще раз и опять не дождался ответа.

Нажал на дверную ручку – заперто.

– Хозяин сделал ноги, – пробормотал Дойл.

Он обогнул дом и в переулке забрался на знакомое дерево.

В саду позади особняка темень и безмолвие. Дойл не спешил слезать со стены, ждал. По-прежнему ни звука, ни движения.

Он достал из кармана фонарик. Кружок зыбкого света побегал-побегал и наткнулся на вывороченную землю.

Дойл аж застонал при виде свежей ямы. Ощупал ее лучом, убедился, что не ошибся.

Да, это действительно случилось. Денежное дерево исчезло. Его выкопали и увезли.

Дойл погасил и вернул в карман фонарик. Соскользнул с дерева и припустил по переулку.

Машина стояла через два квартала, мотор работал на холостом ходу. Мейбл перебралась на пассажирское сиденье, Дойл уселся за баранку и включил передачу.

– Меткаф пустился в бега, – сообщил он. – В доме ни души. И дерева нет.

– Вот и отлично, я очень рада, – с вызовом заявила Мейбл. – Теперь ты не влипнешь в неприятности. По крайней мере, из-за денежного дерева.

– У меня есть идея.

– У меня тоже, – сказала Мейбл. – Сейчас мы вернемся домой, до утра еще можно поспать.

– Ты-то сможешь поспать на заднем сиденье, – проворчал Дойл, – а мне надо вести.

– Куда тебе надо вести? Некуда же…

– Нынче я фотографировал Меткафа, и он сказал, что у него есть ферма. Расхвастался своим богатством, ну, ты же знаешь эту публику. Ферма где-то на западе, возле городка под названием Миллвилл.

– Ну и что с того?

– А вот предположим, что денежных деревьев у него много…

– Дерево было только одно. На заднем дворе его особняка.

– Давай допустим, что их у Меткафа уйма. А то, что на заднем дворе, – только ради карманных денег, когда он в городе.

– То есть ты собрался ехать к нему на ферму?

– Сначала найду круглосуточную заправку. Нужен бензин, а еще карта автодорог, чтобы разыскать этот Миллвилл. Голову даю на отсечение, у Меткафа при ферме есть сад. Мейбл, ты только вообрази: тьма-тьмущая деревьев, ряд за рядом, и у всех ветки ломятся под тяжестью денег.