Текст книги "Кубинский зал"

– Как он действует? – спросил кто-то в зале.

– Я не врач, – ответила Элисон, – но насколько мне известно, тетродотоксин блокирует натриевые каналы нервной ткани. Нервы перестают проводить электрические импульсы, что, в свою очередь, приводит к мышечным судорогам и параличу. Правда, паралич может быть разной силы, но об этом мы поговорим чуть позже. Сейчас же я скажу только, что обычно отравление приводит к параличу дыхания, функциональному нарушению сердечной деятельности, острой недостаточности центральной нервной системы и тому подобным неприятностям.

– Надеюсь, вы держите под рукой противоядие? – крикнул кто-то.

– Нет.

– Почему?

– Потому что противоядия не существует. – Пока аудитория переваривала этот неутешительный факт, Элисон быстро взглянула на Ха. – О чем я говорила? Ах да, о тетродотоксине – смертельном яде. За последние несколько лет в мире было зафиксировано несколько сотен смертей от отравления фугу; большинство из них произошло, конечно, в Японии. Любовь к этому удивительному блюду всегда была чревата летальным исходом. – Она драматически улыбнулась. – На протяжении веков рыба фугу много раз оказывалась вне закона; ее неоднократно запрещали ловить и употреблять в пищу, причем в разные времена запрет распространялся то на все население, то на отдельные социальные группы. До сих пор в Японии фугу остается единственным блюдом, которое закон не разрешает подавать на стол членам императорской семьи.

– Что же в этой рыбе такого удивительного? – пробормотал кто-то. – Не понимаю!…

– Зато я понимаю, – раздался другой голос.

– Говорят, все дело во вкусовых ощущениях, которые невозможно забыть. Они буквально завораживают, – пояснила Элисон. – И конечно, в стремлении к запретному, которое всегда было чрезвычайно сильно в людях… – Она внимательно осмотрела собравшихся в зале мужчин, словно прикидывая, в должной ли мере они наделены упомянутым качеством. – Некоторые люди действительно очень любят японскую рыбу фугу, – сказала Элисон, – но нам это развлечение не кажется опасным – во всяком случае, оно не слишком интересно и вряд ли способно возбудить по-настоящему. В Нью-Йорке, во всяком случае, оно не получило распространения, возможно, потому, что и сама рыба, и дипломированные повара, способные приготовить ее надлежащим образом, встречаются редко, а возможно, потому что жители Нью-Йорка давно привыкли к опасностям, если угодно – к повседневным опасностям и им не хочется платить четыреста долларов за кусок рыбы, способный вызвать лишь легкое головокружение.

Она сделала паузу, словно давая каждому время подумать, что подразумевалось под «повседневными опасностями» городской жизни, и заодно оценить степень своей готовности к ним. Никто, однако, не возразил, и в этом молчании мне почудилось признание правоты Элисон – того, что современный человек действительно нуждается в отдохновении от бремени привычных опасностей и страхов.

– Когда речь идет о самых ядовитых фугу, обычно имеется в виду вид торафугу, который ловится зимой у побережья Кореи. Мало кто знает, что существует больше трехсот разновидностей этой рыбы, причем фугу, которая так популярна в Японии, является лишь самой распространенной. Не многим известно и то, что это блюдо – как и сама рыба – происходит из Китая. В Японии фугу известна лишь немногим более ста лет, тогда как в Китае эту рыбу – как ныне существующие, так и давно исчезнувшие ее виды – употребляют уже больше трех тысячелетий. Поэтому когда я говорила о том, что наш Кубинский зал тесно связан с историей, я имела в виду не только Тедди Рузвельта и его пенсне.

Элисон выдержала еще одну небольшую паузу, быстро обежав глазами зал. Несколько мужчин подались вперед и внимательно слушали.

– Из трехсот с лишним видов фугу самым редким считается шао-цзу, которая встречается в китайском районе Хунан. Иногда это название произносится и как сяу-цу. – Элисон сделала шаг к аквариуму и заглянула в него. – В последние двадцать лет эта рыба стала самой настоящей редкостью – считалось, что она совершенно истреблена, – и поэтому ни один экземпляр не вывозился из Хунана, несмотря на то, что японцы готовы были платить за эту знаменитую рыбу практически любые деньги. – Элисон подняла голову. – К счастью, мистеру Ха удалось найти способ доставать для нас шао-цзу, о чем он сам расскажет вам несколько позднее. Я со своей стороны хотела бы только добавить, что это действительно очень редкая и очень дорогая рыба, к тому же для приготовления блюда годится только живая шао-цзу, а доставить ее сюда в целости и сохранности из глухой китайской провинции очень нелегко. Наш китайский партнер имеет от нас постоянное поручение на поставку этой рыбы, однако мы никогда не знаем заранее, когда получим очередной экземпляр. Как правило, нам удается получить одну, реже – двух рыб в месяц, но бывает, что шао-цзу не привозят очень долго. Но каждый раз, когда рыба поступает, мы сразу же уведомляем об этом наших клиентов, чтобы они могли стать свидетелями, а возможно, и принять участие в нашем маленьком шоу.

На этот раз Элисон улыбнулась именно мне; при этом мне показалось, что она слегка выдвинула челюсть, словно дразня меня. Впрочем, уже в следующее мгновение Элисон моргнула и продолжила свою вступительную лекцию:

– В этом месяце нам неслыханно повезло – мы получили одну за другой трех рыб. Это самое настоящее чудо, так как шао-цзу можно поймать только пять месяцев в году, когда она поднимается из речной глубины, чтобы кормиться и метать икру. Но поймать ее мало – рыбу еще надо доставить в Нью-Йорк целой и невредимой. У нас были случаи, когда шао-цзу привозили снулой или сильно поврежденной, и использовать ее было уже невозможно. Оптовая цена этой рыбы – две тысячи долларов за штуку. Поразительная цифра, особенно если учесть, что из одного экземпляра можно приготовить только две, три, реже – четыре порции блюда, не больше. Дело в том, что мясо рыбы, достигшей определенных размеров, становится практически несъедобным, а концентрация токсинов в нем столь высокой, что употреблять его становится смертельно опасно даже в минимальных количествах. Но уверяю вас, джентльмены, что и высокая цена, и проблемы с доставкой вполне искупаются вкусом самой рыбы. Сравнивать шао-цзу с японской фугу – все равно что сравнивать котлету из «Макдональдса» с нашим бифштексом из отборной техасской вырезки. Иными словами, ни о каком сравнении не может быть и речи. Оба блюда достаточно опасны, это правда, но в отношении эффекта это небо и земля.

Ха выкатил вперед мясницкий разделочный стол на колесиках, на котором лежало что-то, прикрытое белой салфеткой. Старый китаец совершенно перестал горбиться и держался с достоинством, какого я раньше за ним не замечал.

Элисон оглядела зал:

– У кого-нибудь есть вопросы, господа?

– Расскажите поподробнее, как действует эта рыба на человека, который отважится ее попробовать, – сказал кто-то.

Элисон кивнула; похоже, она ожидала подобного вопроса.

– Мясо шао-цзу способно давать различные ощущения, но для нас важнее всего одно…

– Какое же?

– Эйфорический паралич или паралитическая эйфория – называйте как угодно.

– Это еще что за штука?

Теперь Элисон говорила медленнее, точно стараясь, чтобы каждое ее слово проникло в сознание слушателей как можно глубже.

– Эффект, который мы называем паралитической эйфорией, заключается в том, что в течение непродолжительного периода времени – около пяти минут или даже меньше – человек не может пошевелиться; его как будто парализует. При этом он переживает состояние глубокой эйфории. И как ни странно, именно неспособность двигаться делает удовольствие особенно изысканным и сильным.

В зале наступила тишина. Аудитория как будто раздумывала, насколько могут быть верны заявления Элисон. Уверенная манера держаться, очевидный ум и откровенность с которой она описывала страшную рыбу, внушали доверие к ее словам. По если все это правда, несомненно, говорил себе каждый, тогда… тогда что все это значит? Вероятно, рассуждали они, мясо шао-цзу и в самом деле вызывает легкое эйфорическое состояние, но как можно сравнивать действие природного токсина с апробированным эффектом от разного рода опиатов, амфетаминов, галлюциногенов, стимуляторов, антидепрессантов и психотропных веществ, которые каждый когда-то принимал (или не принимал)?

Некоторое время аудитория недоверчиво молчала, и Элисон молчала тоже. Похоже было, что, перебирая в памяти собственный, несомненно довольно обширный опыт применения различных наркотических средств, присутствующие вспомнили не так уж мало случаев, когда полученные ими ощущения можно было назвать эйфорическими. Несомненно, в ряде случаев им удавалось достичь состояния близкого к параличу, и все же никто и никогда не переживал эффекта, который можно было бы назвать паралитическим и эйфорическим одновременно, так что не было ничего удивительного, что период индивидуальной задумчивости вскоре сменился общим любопытством.

– Эта эйфория… она носит сексуальный характер? – раздался чей-то голос. Вопрос сопровождался недружным смехом, в котором сквозило беспокойство.

– Этот вопрос нам задают каждый раз, – торжественно сказала Элисон. В эти минуты она напоминала многоопытного врача, отвечающего на вопрос чересчур мнительного пациента. – Дело в том, что разные люди описывают свои ощущения по-разному, однако мне кажется, во всех случаях речь идет о некоем общем эффекте, об универсальном наслаждении. – Ее брови взлетели вверх. – Однако я вынуждена признать – мне приходилось читать отчеты, в которых утверждалось, будто молоки шао-цзу, поданные в горячем саке, действуют как сильное возбуждающе средство.

Эта информация показалась мне как минимум тревожной, ибо никто из нас не представлял, насколько она соответствует действительности; некоторым, вероятно, хотелось, чтобы она оказалась ложной, однако буквально всем пришлось как следует задуматься над концепцией «паралитической сексуальной эйфории», казавшейся одновременно и парадоксальной, и волнующей. Элисон, впрочем, не дала нам много времени на размышления. Жеманно наклонив голову, она сказала:

– Китайская медицина наделяет подобными свойствами половые железы медведей, оленей, быков и некоторых других животных и пресмыкающихся, однако мы предпочитаем не пользоваться непроверенными данными и не обманывать клиентов. Кроме того, мы в нашем Кубинском зале занимаемся высоким искусством, а не погоней за примитивной чувственностью.

– Да будет вам! – выкрикнул чей-то одинокий голос.

– И наконец, мы никогда не знаем, к какому полу принадлежит попавшая к нам рыба если только это не икряная самка, не так ли, мистер Ха? Вы специалист, скажите – вы можете определить пол рыбы с одного взгляда?

Ха покачал головой:

– Это быть очень грязная работа.

Зал откликнулся на это заявление глухим ропотом. Похоже, терпение гостей начинало иссякать.

– Джентльмены! – громко воззвала Элисон. – В заключение должна сказать вам еще одну очень важную вещь. Пожалуйста, послушайте внимательно.

Шум в зале затих, и вновь установилась тишина.

– В самом начале своей небольшой лекции я сказала, что по сравнению с обычной фугу, шао-цзу воздействует на чувства и ощущения едока шире и разнообразнее. Существует три рецепта блюд из этой рыбы. В переводе с китайского их названия звучат как «Солнце», «Луна» и «Звезды», и приготовить их может только очень искусный повар. Эффект «Солнца» определяется действием главным образом токсинов из почек рыбы; для приготовления «Луны» берутся в основном внутренности; что касается «Звезд», то для этого блюда нужен яд из головного мозга. Вы спросите: какая между ними разница? Попробовав «Солнце», человек теряет способность двигаться и испытывает сильное тепло, которое волнами растекается вдоль позвоночника то сверху вниз, то снизу вверх. После «Луны», как утверждают те, кто пробовал это блюдо, человек погружается в глубокий мрак, в котором движется что-то светящееся – совсем как луна, восходящая и заходящая в ночи. «Звезды» всегда подаются последними и вызывают в человеке ощущение легкости, кружения, кувыркания – своего рода неуправляемого полета, что, вероятно, вызывается частичной блокадой нервных волокон, которые соединяют внутреннее ухо с мозгом.

Я знаю, это может показаться вам удивительным. Это и есть удивительно и прекрасно. Тем не менее я должна сказать еще несколько слов. Каждый клиент может попробовать шао-цзу – любое из трех блюд по своему выбору – только один-единственный раз. Мы строго следим, чтобы это правило не нарушалось и даже ведем записи, которые хранятся под замком в моем сейфе. Вы спросите – почему? Для этого существует две причины. Первая заключается в том, что яд выводится из организмов разных людей с разной скоростью; тут все зависит от возраста, общего состояния здоровья человека и в особенности – от состояния печени. Большинство из вас, джентльмены, уже достигли сорока – пятидесяти лет. Все вы, несомненно, являетесь людьми благополучными, деятельными, сексуальными и приятными, но, несмотря на это, я бы даже сказала – благодаря этому, ваша печень, увы, находится далеко не в идеальном порядке. Многие из вас принимают лекарства, снижающие уровень холестерина в крови, регулирующие кровяное давление, и другие, не говоря уже об алкоголе…

– Алкоголь тут ни при чем, – немедленно отозвался какой-то остряк. – Только благодаря ему я до сих пор жив.

– Мы тоже хотим, чтобы вы оставались живым и здоровым, – парировала Элисон, что называется, с лета. – Не имея возможности проверить ферментативную кинетику вашей печени, мы не можем определить, насколько быстро она перерабатывает токсины, которые принесли вам столько удовольствия. И если вы снова попробуете шао-цзу – пусть даже несколько недель спустя – избыток яда в вашем организме может спровоцировать неизлечимое поражение нервной системы или даже смерть. А мы этого ни в коем случае не хотим.

– Вы сказали – есть две причины… Какова же вторая?

Элисон кивнула:

– Вторая причина заключается в том, что, по некоторым данным, мясо шао-цзу способно вызвать у некоторых людей стойкую зависимость. Возможно, некоторые из вас помнят, как несколько раньше я сказала, что этот вкус способен заворожить любого.

– Зависимость от рыбы?!

– Как и в случае с наркоманами, речь идет или о физической зависимости от содержащихся в рыбе токсинов, или о зависимости психологической, когда человек снова и снова стремится к ощущениям, которые он пережил.

– Какие конкретно ощущения имеются в виду?

– Описать их конкретно довольно трудно. – Элисон улыбнулась. – Наши клиенты, описывая свои переживания, утверждали, что все они испытывали почти полный паралич, о чем я уже говорила. Одновременно до предела обострялось восприятие самых разных вещей: света, звуков, движения воздуха и прочего. Некоторые чувствовали себя мертвыми и вместе с тем, как ни парадоксально, – совершенно живыми. Большинство наших клиентов утверждают, что они чувствовали себя живыми и мертвыми одновременно; по их словам, это был едва ли не самый ценный опыт, приобретенный за всю сознательную жизнь. Впрочем, не стану скрывать: некоторые просто теряли сознание, а когда приходили в себя, испытывали мучительную головную боль, которая не оставляла их и на следующий день. Такие случаи редки, но от них никто из вас не застрахован. Те же, кто пережил высшее наслаждение, обычно стремятся его повторить, и вот здесь-то и таится опасность. Зависимость от мяса шао-цзу – вещь очень коварная; обычно она убивает человека постепенно, но может сделать это и мгновенно. Известны случаи, когда люди съедали слишком большую порцию в надежде, что эффект будет сильнее. Разумеется, все они умирали. В китайской литературе описаны случаи, когда на пиру у императора высокопоставленные вельможи крали друг у друга порции шао-цзу – и падали мертвыми!

Элисон снова улыбнулась:

– На этом я, пожалуй, закончу свое вступление. Оно всегда получается у меня длиннее, чем я планировала. Л теперь позвольте представить вам нашего повара мистера Ха, который немного расскажет вам о себе. Он объяснит, как он начал работать у нас в Кубинском зале, потом я скажу еще несколько слов, и мы, наконец, начнем. Прошу вас, господа, будьте внимательны, постарайтесь ничего не пропустить.

Ха выступил вперед и почтительно поклонился, а я почувствовал, как в моих соседях слева и справа нарастает раздражение еще одной задержкой.

– Добрый вечер, господа, добрый вечер, – начал старый китаец. – Мое имя действительно мистер Ха. – Он натянуто улыбнулся. – Я знаю, это звучать как шутка: Ха-ха. Сам я из Китая и прожить здесь только десять лет, поэтому я не совсем американский гражданин. Но я очень рад быть в Америка и работать на мисс Элисон. А сейчас я расскажу вам моя история. До того как ехать в Соединенные Штаты, я всю жизнь жить Китай и работать для китайское правительство. Формально я быть служащий китайской народной армии, но в Китае это и есть правительство. Я родиться в провинции Хунан; в 1965 – 1966 годах я учиться в Хунанский институт питания и кулинарии, а затем работать в кухне Мао в Пекин. Моя должность называться «второй помощник инспектора по рыбе». Там я узнать все, что только можно узнать. Мы учиться, как готовить рыба для дипломатов из Советский Союз, из Северный Корея и Куба. В 1971 году, когда мне быть тридцать восемь лет, я получить колпак шеф-повар и стать официальный повар китайского правительства. Я специально изучать шао-цзу, потому что председатель Мао любить эту рыбу.

Хотя он уже стать очень старый, он все равно есть шао-цзу один раз в месяц. Мао быть очень осторожен, чтобы мы не сделать никакой ошибка. После каждый отрезанный кусок мы мыть рыбный нож в морская вода и уксус, а потом сушить на солнце каждое утро. Мы готовить шао-цзу по-японски: саси, хири, жареная рыба карааке, и даже хирасаке. Очень опасно класть рыба в горячий саке, потому что алкоголь быстрее разносить яд. И мы готовить рыба по-китайски – с рисом и с супом. Я горжусь тем, что работать для своя страна. Председатель Мао очень нравиться моя рыба, и он много хвалить Ха. Однажды в Китай приезжать ваш президент Никсон, и мы шутить, что надо делать ему шао-цзу, чтобы он стать очень веселый и умереть. Это, конечно, быть просто шутка, потому что мистер Киссинджер быть хитрый.

Потом в Китае произойти очень много всякого. Председатель Мао умереть в 1976-м и Китай меняться. Китайская народная армия тоже меняться, и скоро я перестать быть главный шеф-повар. Вместо этого я готовить еду в рабочий столовая в маленьком городке Хуа-Син на запад Китая, где быть очень плохой воздух из-за никелевый шахта. Меня послать в этот город вместе с женой и детьми, которые вскоре заболеть дизентерия и, к сожалению, умереть, а я заработать больной сердце. Наверное, я проводить слишком много времени, глядя на птиц, и слишком много спать в парк, хотя у меня быть своя постель. Скоро я сделаться старый и почувствовать, что очень устал от Китай. Может быть, по-настоящему я не быть старый, но я чувствовать себя старый. А когда к власти прийти Дэн Сяопин, я больше не понимать свой Китай. Я знать, что коммунизм оказаться не очень хороший, но новый Китай я тоже не нравиться. Поэтому я переехать в Соединенные Штаты. Как – я не хочу говорить, о'кей, сказать только, что я приехать нелегальный. Я уже не надеяться, что когда-нибудь снова стать шеф и прийти на работу к мисс Элисон убирать, подметать, чинить электричество и всякое такое. Ваши большие бифштекс быть для меня удивительный! Раньше я такое не видеть: у нас в Китае никогда не быть такой большой корова, только буйвол. Но я сказать мисс Элисон – я знать, как разделывать рыба, и если она хочет – я могу. Я показать ей, как в Китай готовить рыбный филей, и ей понравилось, но у меня не быть лицензия, чтоб быть шеф-повар.

Но однажды, может быть в позапрошлый год, я поехать Чайна-таун, чтобы купить рыба для мисс Элисон. Там быть большой грязный цистерна, а в ней – китайская рыба, весь замерзший. Мертвая рыба, мертвые крабы – никуда не годится! Свежая рыба лучше. И вдруг среди мертвая рыба я увидеть шао-цзу. Я сказать себе: это не может быть, я ошибаться! Ведь пройти уже много, много лет! К тому же шао-цзу очень трудно найти даже в Китай. Там она живет в реки. Это малокрасивая рыба, ее имя в переводе означает «речная свинья». Но в Нью-Йорке быть все, даже разные странные люди, каких я нигде больше не видеть, так почему же не быть шао-цзу? Почему бы не быть речная свинья? И я сказать о'кей и купить рыба. Кажется, она стоить мне три доллар семьдесят пять центов, хотя Она и быть мертвый. Продавица не знать, что это за рыба. Она сказать мне, что никогда такая не видеть. Снаружи она китаянка, но внутри уже американка, потому что слишком долго жить Соединенные Штаты. Тогда я брать речная свинья и нести домой. Там я сделать с нее несколько очень хороший фотография, а рыба класть в морозильник. Мисс Элисон никогда не знать… – Ха смущенно покосился на Элисон. Та великодушно махнула рукой. – И вот я спрятать рыба в морозильник с маленький табличка с моим именем, чтобы тот, кто ее найдет, знать – это моя рыба. Потом я идти с фотографии в Нью-йоркскую публичную библиотеку и брать там большая книга, где написано про вся рыба в мире. Я найти шао-цзу, найти картинку в книга, потом посмотреть фотографии. Такие же глаза. Такие же жабры. Такой же рот. Я платить за качественный ксерокс из книга. Мне быть немного весело, немного странно. Я не знать, зачем эта рыба приплыть ко мне снова?

Ха посмотрел на разделочный столик перед собой и за уголок снял салфетку. Под ней лежали сверкающие ножи самых разных форм и размеров, похожие на хирургический инструментарий. Ха снова поднял взгляд.

– Потом французский повар найти рыба, которая я положить в морозильник, и сказать Элисон. Он очень сердиться на Ха, говорить – я только убираться и чинить. Я ответить – это ерунда, я немножечко ошибиться. Мисс Элисон очень деловая леди, она не сердиться из-за рыба в морозильник. А я снова пойти в Чайна-таун к китайскому торговцу и показать ему картинку. Я сказать – можете достать мне такой рыба? Они сказать – дай нам картинка, мы посмотреть и сказать. Через месяц они прислать мне маленькое письмо и говорить – да. Я сказать – сколько? Они говорить – если рыба мертвый, сто сорок доллар, может быть больше. Такая рыба очень трудно поймать. Я говорить – в первый раз я купить за три доллара семьдесят пять центов. Они ответить – ото быть большая ошибка, и если я хотеть живая рыба, я платить две тысячи долларов, может быть еще больше. Очень дорого, чтобы рыба остаться живая в аэроплан! Гораздо дороже, чем летать вы или я! Тогда я говорить, пришлите мне мертвая рыба, самая большая, и они прислать. Взять с меня двести шестьдесят долларов, потому что они мне много врать. Но мне все равно. Я только посмотреть, смогу ли я ее правильно разрезать, как меня учить в институт. И я привезти рыба в город. Рыба очень большой, и кто-то оторвать плавник, но я все равно положить ее в мясной морозильник и приготовить хороший рыбный нож.

Ха взял один из ножей – с тонким, изогнутым лезвием дюймов четырнадцати в длину.

– Я разморозить рыба и начать разделывать. Элисон видеть меня, и я говорить – это ничего, мисс, я тренироваться. Вы простить Ха. Но она спрашивать, почему ты класть эта странная рыба в мой морозильник? Тогда я рассказать ей всю историю, потому что я очень любить мисс Элисон – почти так же сильно, как вы, да. Мисс Элисон спрашивать, может Ха приготовить эту странную рыбу как фугу. Я говорить – нет, нужна только живая рыба, мороженая не годится. Тогда мисс Элисон сказать: найди живая рыба, я заплатить. Я предупредить, что живая шао-цзу стоить больше две тысячи долларов, но она говорить – все равно, ты только достать рыба. Тогда я испугаться и сказать, что, может быть, это не очень хороший идея…

– Мне стало ужасно любопытно, джентльмены, – вмешалась Элисон. – Эта рыба заинтересовала меня даже больше, чем многие другие вещи. – А что это за вещи, казалось, говорило ее лицо, пусть подскажет вам ваше воображение. – Когда я увидела, как Ха разделывает и готовит живую шао-цзу, я поняла, что он действительно уникальный специалист, настоящий мастер. Как я уже упоминала, во всем Нью-Йорке найдется, наверное, всего один или два японских ресторана, которые подают фугу, но нет ни одного – действительно ни одного, – где можно попробовать китайскую рыбу шао-цзу. Не исключено, что в США эта рыба находится под формальным запретом, но… Как я уже сказала, мне было очень любопытно.

– Я готов, – сказал Ха.

– Итак, джентльмены, – слегка возвысила голос Элисон, – если кто-то из вас решил уйти, это можно сделать сейчас. Мы не хотим, чтобы кто-то оставался здесь по обязанности, ибо наша первейшая забота – о наших клиентах, о том, чтобы каждый чувствовал себя у нас совершенно свободно и комфортно. – Она огляделась. – Итак, кто?… Все остаются?… Что ж, отлично. – И она кивнула Шантель, которая тотчас поднялась по мраморной лестнице, чтобы запереть входную дверь.

– Еще несколько слов, перед тем как мы начнем. Это касается организации сегодняшнего вечера. Сейчас Ха убьет рыбу, очистит, осмотрит и скажет мне, сколько порций «Солнца», «Луны» или «Звезд» он сможет приготовить. Как правило, из одной шао-цзу получается по одной порции каждого блюда. Иногда бывает, что рыба крупная; в этих случаях мы можем предложить клиентам дополнительную порцию «Луны» или «Солнца», но это случается сравнительно редко и зависит от индивидуального строения каждого экземпляра. Первым всегда подается «Солнце», затем – «Луна» и последним – «Звезды». Те из вас, кто заинтересован в том или ином блюде, может предлагать свою цену, как это делается на аукционах; Шантель раздаст вам грифельные дощечки и мел. Напишите цену на дощечке и поднимите вверх, чтобы я видела. Писать надо крупно. Тех, кто не принимает участие в торгах, мы просим сохранять тишину. На «Солнце» и «Луну» мы проводим по одному раунду; это означает, что назначать цену вам придется вслепую и только один раз. Исключение составляют «Звезды» – это последнее блюдо будет продано, как с обычного аукциона, так что у вас будет хорошая возможность посоревноваться друг с другом. После того, как ваша цена победит, вы расплачиваетесь кредитной карточкой. Чаевых и денежных подарков не нужно. Как я уже сказала, ваш счет ничем не будет отличаться от обычного ресторанного счета, какой вам подадут наверху; иными словами, там не будет указано, что вы побывали в Кубинском зале и ели шао-цзу. Администрация стремится к полной конфиденциальности и призывает вас к тому же.

И Элисон посмотрела на Ха. Тот рукой помешивал в аквариуме воду, над которой на мгновение взметнулся мокрый рыбий хвост. Тогда Ха убрал руку, закатал рукав белой поварской тужурки и, достав с полки под аквариумом широкую прямоугольную сетку на длинной ручке, погрузил ее в воду параллельно торцевой стенке.

– О'кей, что еще я не сказала?… – задумчиво продолжала Элисон. – Блюдо не разрешается делить на двоих или на троих. Если клиент по какой-либо причине решит не есть свою порцию или какую-то ее часть, она будет немедленно выброшена. Шао-цзу будет убита и разделана на ваших глазах в стиле су-си. Вы можете пользоваться вилкой, палочками или руками, однако для достижения максимального эффекта мы советуем съесть вашу порцию в течение примерно тридцати секунд.

– А что надо делать после того, как съешь рыбу?

– Хороший вопрос. – Элисон одобрительно кивнула. – Шантель?…

Шантель еще раньше отступила в темный угол позади бара. Сейчас она сдернула тяжелое плотное покрывало с какого-то стоявшего там предмета. Это оказалось очень удобное на вид кожаное кресло с широкими подлокотниками. Шантель выдвинула его вперед и поставила так, чтобы на него падал свет.

– Когда яд начнет действовать, вы сможете контролировать собственные мускулы, – сказала Элисон. – Но если вы сядете в это кресло либо до, либо сразу после того, как съедите свою порцию, вы не упадете и ничего себе не повредите. Как я уже говорила, состояние паралитической эйфории продолжается около пяти минут. – Она бросила взгляд на часы. – Итак, мы начинаем. Но прежде чем Ха приступит к своей работе, может, кто-нибудь хочет взглянуть на живую рыбу?

Мы послушно встали со своих мест и столпились вокруг аквариума, заглядывая в мутноватую воду. Внутри плавала невзрачная коричневатая рыба дюймов двадцати длиной. Ее лишенное чешуи туловище было почти квадратным, морда – тупой и невыразительной, но выпученные глаза казались странно разумными. В целом рыба производила скорее неприятное впечатление: неуклюжая, грузная, неопрятного коричневого цвета, кожа покрыта слизью, хвост и спинной плавник висели клочьями. Ни красоты, ни стремительности в шао-цзу не было – в ней с первого взгляда можно было узнать донную рыбу, рыбу-мусорщика. Она нехотя плавала вдоль стенок аквариума, поворачивалась, зависала на месте – рыба, лишенная родины, водных просторов, будущего.

– Вид у нее не очень-то… – пробормотал какой-то мужчина рядом со мной.

Когда мы вернулись на свои места, Ха начал сдвигать сетку к противоположному концу аквариума, прижимая рыбу к стеклянной стене. В аквариуме громко плеснуло; шао-цзу пыталась вырваться. Загнав рыбу в угол, Ха взял со стола длинный блестящий гарпунчик и поднял его над аквариумом. Мы ждали, невольно затаив дыхание.

– Надо бить правильно… – пробормотал Ха.

Он пристально всмотрелся в воду, на мгновение задержал дыхание и вдруг резко опустил руку с гарпуном. В тот же миг он убрал сетку и вытащил из воды гарпун с нанизанной на него трепещущей рыбой. Я заметил, что острие вонзилось шао-цзу точно в нос, прошло через рот и вышло через брюхо.

Ха осмотрел рыбу.

– Очень здоровая, – сказал он.

Затем Ха пригвоздил рыбу к разделочному столу и, придерживая за спинку свободной рукой, достал короткий нож и одним быстрым движением перерубил ей спинной хребет.

– Теперь, – возвестил он с дружелюбием ведущего телешоу для гурманов, – мы приготовить очень хорошая шао-цзу.

Слегка согнув ноги в коленях, Ха наклонился к рыбе.

– Сперва мы посмотреть, что она кушать. – С этими словами он вспорол рыбе брюшко и принялся ковыряться в скользких зеленовато-черных внутренностях. – Ага, немножко краб, немножко ил. В Китае плохие мальчишки из моя деревня иногда кормить шао-цзу кошки, когда кошек стать слишком много. Шао-цзу некрасивая рыба, она все кушать. Настоящая «речная свинья».

Уверенными, быстрыми движениями Ха отделял внутренние органы рыбы и раскладывал по голубым фарфоровым пиалам. Потом он отрубил голову, извлек мозг и опустил в отдельную чашку. После каждой операции Ха опускал использованный нож в стоявший у его ног таз и брал со стола следующий, точно такой же, чтобы вещества из одного органа не смешивались с веществами из другого. Остатки головы он бросил еще в маленькое ведерко, поставил разделочную доску на ребро, тщательно вытер полотенцем и перевернул на другую сторону. Полотенце также отправилось в таз. Ловко действуя очередным ножом, Ха снял кожу и отделил филейные части.