Текст книги "Кубинский зал"

8

В течение следующих двенадцати часов я звонил Джею, наверное, раз пятьдесят. Не было бы большой ошибкой назвать это преследованием, потому что я именно преследовал Джея. Через два дня мне предстояло выйти на работу, и, стоя у окна гостиничного номера и прислушиваясь к бесконечным длинным гудкам в трубке, я с особенной остротой ощущал, что если ближайшие несколько лет в фирме Дэна Татхилла окажутся успешными (а в этом я почти не сомневался), это будет означать мое возвращение в большой бизнес. Учитывая причуды и гримасы современной экономики, свертывание старых фирм, стремительный рост новых, объединение мелких компаний и распад корпораций, на месте которых образовывались десятки мелких фирм, я мог быть почти уверен, что моим прошлым никто не заинтересуется, никто о нем не вспомнит. Людям свойственно забывать – без этого, наверное, не может быть истории. Например, сейчас уже никто не помнит, что Джордж Буш-старший когда-то был нищим владельцем истощенной нефтяной скважины и имел серьезные проблемы с алкоголем, а у Хилари Клинтон были кривые зубы и прическа в стиле «афро».

Да, все, что мне нужно, – это несколько хороших лет. Я бы вкалывал сверхурочно, перелопатил горы бумаги, и в конце концов, быть может, не только мои собственные дела, но и дела фирмы в целом пошли бы в гору. Покуда за Дэном стоит его тесть, проблем с финансированием, если таковое понадобится, быть не должно. Больше того, если все будет в порядке, тесть может захотеть вложить в предприятие еще несколько миллионов. Фигурально выражаясь, мой корабль стоял в порту, и от меня требовалось приложить все усилия, чтобы своевременно подняться на борт и не дать стремительному и бурному потоку под названием длинная жизнь Джея Рейни» захлестнуть меня с головой и унести прочь.

Я позвонил и Элисон, надеясь выяснить, каковы наши отношения на нынешнем этапе. Ее я застал в ресторане.

– Ба, смотрите все, смотрите скорее!… – воскликнула она. – Редкая птица: мужчина, который перезвонил!

– Не понимаю, почему бы нет? – спросил я.

– Потому что мужчины, как известно, редко перезванивают.

– Я хотел поговорить насчет того, что случилось…

– Вот что я тебе скажу, – перебила Элисон. – Вопреки твоим ожиданиям и вопреки тому, как я себя с тобой вела, я прошу у тебя прощения.

– В самом деле?…

– Мне кажется, утром я была немного раздражена.

– Ну…

– У меня была зверская головная боль.

Я не стал спрашивать – почему.

– Но сейчас-то у тебя нормальное настроение?

– Сейчас – да.

– Честно говоря, я ожидал, что ты накинешься на меня с упреками и обвинениями.

– До вчерашнего дня именно на них ты бы и нарвался.

– Что же произошло вчера?

– Произошло нечто неожиданное, Билл.

– Не иначе, Джей Рейни объявился!

– Нет, не угадал.

– Кто же?

– Не «кто», а «что».

– Рыба?

– Рыба. Когда привозят рыбу, у меня всегда бывает хорошее настроение.

– Ты уже не можешь без нее обходиться, не так ли?

– Если у меня и появилась какая-то зависимость, то только психологическая. А теперь скажи, когда ты снова у нас появишься?

– Завтра утром, но я буду не один. Я приеду с женщиной.

– Что-о?! – почти взвизгнула Элисон.

– Не бойся, эта женщина старше меня.

– Старше тебя? И на сколько?

– Почти на пятьдесят лет.

– Кто она такая? – спросила Элисон, сразу успокоившись.

– Риелтор. Она занималась продажей земли Джея.

– Мне казалось, эта проблема давно решена. Или это не так?

– К сожалению, не так. Если хочешь, я могу тебе рассказать…

– Нет, я не хочу ничего слышать об этом – я хочу только мечтать о моей рыбе.

Я встретил Марту Хэллок на углу Сорок третьей улицы и Третьей авеню – именно там автобус повышенный комфортности, курсировавший между Норт-Форком и Манхэттеном, высаживал своих пассажиров. Марта вышла из него, опираясь на палочку; в рассеянном свете зимнего дня она показалась мне еще более старой и усталой, чем в прошлый раз. Поездка, безусловно, далась ей нелегко – я вообще сомневался, что она может ходить без своей трости. И все же она приехала, а это означало, что на карту поставлено что-то весьма важное.

Я помог ей сесть в машину, которую нанял через отель, и мы поехали в центр города.

– Здесь многое переменилось, – сказала Марта, глядя в окно. – Раньше я чаще приезжала в город; впрочем, тогда я была моложе и…

– И видели много мужских ботинок, – поддакнул я.

– Да. – Она улыбнулась, явно довольная тем, что я запомнил ее шутку. Морщинки вокруг ее глаз наползали одна на другую. – Очень много ботинок, мистер Уайет, больших и маленьких, грубых и щегольских. Город прекрасно подходил для таких встреч. Я приезжала сюда, находила новое приключение и снова исчезала – возвращалась в нашу глушь. И никто ничего про меня не знал. Однажды я подцепила мужчину, когда стояла в очереди в кинотеатр. Бедняга не знал, на какой фильм пойти, и я предложила ему смотреть то же, что и я.

– И что это был за фильм?

– Господи, мистер Уайет, ну откуда же я знаю? С начала сеанса не прошло и пяти минут, как мы уже отвлеклись… – Мисс Хэллок поправила сумочку на коленях. – Я была очень… заводной. Знаете, бывают такие девушки – они просто рождаются такими, но большинство людей их за это осуждает.

Вскоре мы подъехали к стейкхаусу, и я помог Марте выйти из машины и пройти в общий зал. Как я заметил, дверь в Кубинский зал была заперта.

– Как здесь хорошо!… – воскликнула Марта, разглядывая панели красного дерева и картины на стенах. – По-прежнему хорошо!

– Простите, что?

– Я когда-то была здесь много, много лет назад, – пояснила Марта Хэллок, пристально вглядываясь в дальний угол зала, потом снова возвращаясь к переднему плану – к столам под белыми скатертями, к разложенным на них приборам и запотевшим графинам с водой. – Мне говорили, этим рестораном владел Фрэнк Синатра. С тех пор почти ничего не изменилось.

– Мы поменяли только ковровое покрытие, – сказала Элисон, подходя к нам с неизменной планшеткой в руке. – Здравствуйте, я – здешний управляющий.

Марта смерила Элисон оценивающим взглядом:

– И чем вы управляете?

– Тем, как сбываются человеческие желания.

– И не только этим, – вставил я.

Марта скептически покивала, и Элисон провела нас к столику № 17.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила она. – Может, принести подушку на сиденье или еще что-нибудь?

– Порцию виски. Для начала этого достаточно.

– А тебе, Билл? – спросила Элисон. – С чего бы ты хотел начать сегодня?

– Пока ничего не нужно. Не беспокойся, Элисон; если нам что-то понадобится, я попрошу официантку.

– Но может, ты все-таки чего-нибудь хочешь?

Марта посмотрела на Элисон:

– Он сейчас занят, золотко, разве ты не видишь? Извини, но он пока мой.

– В таком случае мне придется подождать, – ответила Элисон. – Очень рада была с вами познакомиться. Надеюсь, вам понравятся наши блюда.

Она отошла. Марта проводила Элисон взглядом.

– По-моему, вы двое неплохо знаете друг друга, – проницательно заметила она.

– Да, я часто здесь бываю.

– Повторяю: вы двое знаете друг друга. – К счастью, к нам подошла официантка, и мисс Хэллок сменила тему: – Мне, пожалуйста, «буравчик» [34]34
  «Буравчик» – коктейль из водки двойной очистки, лимонного сока и сахара.


[Закрыть] и ваш нью-йоркский бифштекс из «английского» филея, как следует прожаренный.

– Слушаю, мэм.

– Я имею в виду – прожаренный до такой степени, чтобы ваш повар забастовал!

– Прежде, чем мы начнем, – сказал я, – мне бы хотелось убедиться, что вы хорошо представляете себе положение дел – и мое положение тоже.

Марта окинула меня внимательным взглядом. Со сколькими сложными проблемами она успешно справилась за свою долгую жизнь? Горожане, в особенности, жители Нью-Йорка, обычно недооценивают мудрость и природную сметку сельских жителей.

Марта кивнула чуть насмешливо.

– Мистер Марсено полагает, – сказала она уверенным, раздумчивым тоном, – что на купленном им участке может быть закопано что-то неподобающее. Его подозрения основываются на том факте, что спустя несколько часов после заключения сделки купли-продажи местная полиция застала на ею земле бывшего владельца участка мистера Рейни и его адвоката. Кроме того, на участке видны следы работы трактора, который перемещал грунт перед подписанием договора.

– Это еще не все… – начал я и осекся. Лучше сперва выслушать, что она скажет.

– Судя по всему, мистер Марсено не знает – еще не знает, что той же ночью на сопредельном участке был найден местный житель по имени Хершел Джоунз, умерший от сердечного приступа прямо за рулем трактора, которым он управлял. В наших краях всем известно, что Хершел Джоунз много лет работал на семью Рейни. Он был хорошим человеком, у нас его все любили. Полицию вызвал еще один человек.

– Поппи, – подсказал я.

– Да, который…

– Который приходится вам племянником.

То, что я до этого докопался, явилось для Марты полной неожиданностью.

– Да. Боюсь, что так, – признала она после небольшого раздумья. – Поппи позвонил в полицию и сообщил, что обнаружил мертвое тело. Хершел был давно и тяжело болен; только за последние несколько лет у него было четыре серьезных сердечных приступа. Наш местный врач, который подписывал свидетельство о смерти, тоже подтвердил, что буквально несколько недель назад Хершел обращался к нему по поводу болей в области сердца; в тот раз врач специально предупредил его, что ему противопоказан всякий тяжелый труд, а в особенности – работа на холоде. Хершел должен был сказать об этом Джею.

С другой стороны, Джею тоже не следовало посылать его работать в такую холодину.

– Мне почему-то кажется, что он этого и не делал, – сказал я.

Марта остановила меня движением руки.

– Поскольку тело замерзло и сделалось как каменное, родственникам Хершела порекомендовали кремировать его, что они и сделали. Я все верно говорю, мистер Уайет? Эту проблему вы пригласили меня обсудить?

Я кивнул.

– Ваши трудности заключаются в том, что теперь на Джея оказывают давление Марсено и его компания?

Я подумал, не рассказать ли Марте о Г. Д. и его наемниках, разъезжающих в лимузине, но решил промолчать. Особой необходимости я в этом не видел.

– Марсено оказывает давление не только на Джея, но и на меня; он грозит судебным иском и расторжением сделки. Времени у меня мало, а я никак не могу найти Джея. С Марсено я разговаривать не хочу – пока не хочу. Когда мы с вами встретились у вас в офисе, вы сказали, что выкопать немного песка и вывезти его стоит совсем не дорого, а теперь вдруг согласились встретиться со мной…

– Да.

– Вы знаете, что пытался закопать Хершел?

– Нет.

– Вы… в этом уверены?

– Абсолютно.

– Тогда почему вы здесь?

– Потому что я вдруг сообразила: ни вы, ни Джей просто не представляете, с чем вы имеете дело.

– Почему? Представляем… С чилийским виноделом с бездонными карманами, который мечтает о плацдарме на драгоценном кусочке лонг-айлендской земли. Разве не так?

– И так, и не так.

– Что-то я вас не понимаю.

Марта покачала головой с покорностью учительницы, вынужденной дополнительно заниматься с самым тупым учеником в классе. Из сумочки она вынула кадастровую карту.

– Здесь изображены участки, прилегающие к ферме Джея, – сказала она. – Они не подписаны, но я знаю, кто их хозяин. А теперь смотрите…

Карта, на которой была изображена земля между проливом Лонг-Айленд-Саунд и Северной дорогой, выглядела так:

Потом Марта надписала участки, и карта стала выглядеть так:

– О'кей, – сказала она, – давайте теперь поговорим о каждом участке отдельно. На территории старого поместья есть очень живописные склоны, спускающиеся к воде. Местность там слегка холмистая. Некогда участок принадлежал семейству Ривз. Это были очень милые люди, но в конце концов они продали свой участок; с тех пор он почти не обрабатывался. В шестидесятых там была коммуна хиппи, которые жили в старом амбаре и пытались делать козий сыр. Что из этого вышло, вы, верно, и сами знаете…

– Что же?

– Девчонки забеременели, мальчики отрастили бороды. Довольно скоро им стало ясно, что большой мир не нуждается в скверном козьем сыре.

Я улыбнулся, но лицо Марты Хэллок осталось серьезным, почти мрачным.

– Глупость, мистер Уайет, глупость правит миром, и торговля недвижимостью отнюдь не исключение. Я бы сказала, в этой области глупость играет гораздо более важную роль, чем деньги. В конце концов старое поместье купил один тип из Северной Каролины, который утверждал, что этот участок прекрасно подходит для гольф-клуба. В свое время он уже оборудовал в разных местах не меньше десятка полей. Пожалуй, за участок он переплатил, зато сохранил за собой право на использование земли для возведения объектов культурно-спортивного назначения. Я сама продала ему эту землю. Он сам провел детальное обследование участка, получил необходимое разрешение на строительные работы сроком на десять лет и согласовал свой проект с администрацией. Кстати, эти десять лет истекают через полтора года. Но освоение участка так и не было начато – вскоре у владельца возникли какие-то неприятности на фондовом рынке, и ему стало не до земли.

Теперь несколько слов о винограднике «Чайка»… По-моему, худшего названия и не придумать – так и кажется, будто какая-то чайка накакала в вино. Хойты – его владельцы – были первыми, кто стал разводить на острове виноград. Теперь у них очень хорошая лоза, которая дает отличные ягоды, но название все портит. Я бы на их месте давно его сменила. Право на застройку они продали округу лет десять или пятнадцать назад, так что теперь этот участок можно использовать только для выращивания сельскохозяйственных культур. В настоящее время виноградник потихоньку приходит в упадок, гак как у миссис Хойт уже давно рассеянный склероз, а ее муж страдает частыми депрессиями.

К востоку от виноградника находится бывшая земля Джея. Узкая полоска между ними была в свое время специально оставлена для возведения фермерских построек и может быть продана только как самостоятельный участок. Как вам, вероятно, уже известно, бывшая собственность Рейни представляет собой весьма лакомый кусочек. На плане видно, что она тянется от Северной дороги до самой воды и имеет почти правильную геометрическую форму. Местность по большей части ровная; на участке также имеется колодец, который отстоит довольно далеко от океана, поэтому вода там совсем не соленая и может использоваться для полива и хозяйственных нужд. Почва на участке всегда была плодородной, а теперь, после того как она несколько лет фактически не использовалась, она, несомненно, способна давать отличные урожаи без применения удобрений. Семейству Рейни эта земля принадлежит уже давно, хотя она и передавалась по наследству по материнской линии. Хочу обратить ваше внимание, мистер Уайет, что участок Рейни находится в самом центре карты, занимая, так сказать, ключевую позицию. К северо-востоку от него, на берегу бухты, находится федеральный заповедник или, точнее, заказник. Некогда эта территория тоже принадлежала семье Рейни, была частью их участка. Должна сказать – место очень красивое, хотя и непригодное для сельскохозяйственного использования из-за сильной заболоченности почв. Там гнездятся самые разные птицы, растут охраняемые виды растений, а п море водятся крабы, которых можно ловить с небольшой весельной лодки. Году этак в шестьдесят пятом или шестьдесят шестом Рейни продали этот участок штату Нью-Йорк, однако согласно договору за владельцем прилегающего участка – то есть за теми же Рейни – сохранялось право прохода через заповедник по проселку, соединявшему их землю с побережьем бухты. Запомните это, мистер Уайет. Кто владеет участком Джея, тот имеет законное право прохода к воде через заповедник – то есть доступ к болотам и прочему, а также к…

– Там, вероятно, есть небольшой пляж?

– Да, чудесный песчаный пляж на губе при входе в бухту. Это тоже очень красивое, уютное и уединенное место. От заповедника его отделяет роща норсролкских араукарий, посаженных больше столетие назад. Я бы сказала, что на побережье пролива это один из лучших пляжей.

– Джей никогда мне об этом не говорил.

– Должно быть, он об этом просто не задумывался. – Марта показала мне на небольшой залив, названный на карте бухтой Краболовов. – Вокруг этой бухточки стоит несколько шикарных особняков, добраться до которых можно по дороге, оканчивающейся тупиком. Участки довольно большие – от полутора до трех акров. В начале восьмидесятых, когда особняки только строились, эта земля шла примерно по девяносто тысяч.

– А сколько она стоит теперь?

– Теперь, я думаю, как минимум тысяч по четыреста за акр.

– Ничего себе!…

– Не понимаю, чему вы так удивляетесь, мистер Уайет. Цены растут, стабилизируются на какое-то время и снова растут. Взгляните-ка лучше сюда… – Она показала на участок с надписью «Лодочная мастерская». – Этой землей владел Кайл Лортон, который приходил домой таким грязным, что жена заставляла его раздеться донага и мыла из шланга на заднем дворе. С дороги было хорошо видно, как она это делает. Сзади Кайл был похож на перезрелое яблоко, оставленное на солнце; впрочем, и спереди вид был не лучше. Занимался он ремонтом и прокатом лодок для ловли омаров и с обычными людьми почти не общался, зато ловцы его очень любили. Кайл всегда был грязен; зубы у него были гнилые, и воняло от него, как от козла, зато он был, что называется, на все руки мастер и мог починить все, что угодно.

– Насколько я знаю, омаров здесь больше нет.

– Это верно. Ваш бывший мэр Джулиани – тот самый, который больше всего боялся, как бы избиратели не пронюхали, что он лыс, как моя коленка, – распылил над всем Нью-Йорком яд для борьбы с комарами – переносчиками нильской лихорадки.

– Яд, который оказался совершенно неэффективным.

– Да, он не действовал ни на кого, кроме стариков и омаров. Как и следовало ожидать, с берегов инсектицид смыло в пролив Лонг-Айленд-Саунд, и все омары погибли. Если хотите знать мое мнение, следовало спасти омаров, а старикам дать умереть спокойно, но правительство, как всегда, поступило наоборот. Теперь ловля омаров как вид бизнеса перестала существовать; кроме того, Кайл сливал в воду отработанное масло и в конце концов попался Департаменту охраны окружающей среды. Теперь он почти банкрот, однако его участок – единственный на побережье бухты может быть использован в коммерческих и мореходных целях. Этот статус он получил в незапамятные времена; сейчас добиться права на такое использование земли уже невозможно. Ко всему прочему, Кайл углубил дно бухты до девяти футов, прокопав под водой своего рода канал; это, разумеется, совершенно незаконно, зато в его канал может зайти достаточно большая лодка.

– Значит, в игре участвуют все эти владения, – сказал я, разглядывая карту. – И тот, кто выкупит их у владельцев и соберет воедино, может стать очень богатым человеком. Вы это хотели сказать?

– Да, – кивнула Марта. – Капустное поле тоже продано под застройку – должно быть, в наше время капуста больше никому не нужна. Вот эти небольшие участки площадью около десяти акров каждый, которые я обозначила буквами А, В, С и D, сданы в долгосрочную аренду с правом последующего выкупа. До последнего времени здесь сажали сладкую кукурузу и картофель – настоящий крупный картофель, который теперь даже у нас на Норт-Форке не часто увидишь. А вот на этом участке владелец выращивал на продажу новогодние елки. Он тоже балансирует на грани банкротства, потому что сейчас этим бизнесом занимается слишком много народу, к тому же Америка давно перестала быть христианской страной. Мы – язычники, мистер Уайет, и с каждым годом погружаемся в язычество все глубже; я твержу об этом вот уже почти сорок лет.

А теперь, мистер Уайет, взгляните, чего хочет добиться, мистер Марсено… – И Марта Хэллок протянула мне еще одну карту, которая выглядела так:

Я внимательно рассмотрел ее.

– Как видите, у него на уме не просто виноградник.

– Это просто колоссальный проект, – проговорил я. – Неужели Марсено уже скупил все участки?

– Все, за исключением полоски земли, обозначенной буквой Л. Владелец этого участка пытается выторговать несколько большую сумму денег, которую он, конечно, получит. Остальная земля или уже продана, или, как я говорила, взята в долгосрочную аренду.

Я задумался. Трудно было представить себе более наглядный пример того, как в современных условиях воплощается древний принцип «Разделяй и властвуй». Марсено тайно собирал из кусочков огромное земельное владение. Чтобы не привлекать внимания, он действовал через разные риелторские агентства и приобретал участки в такой очередности, чтобы между покупкой двух смежных участков пролег более или менее значительный временной отрезок. Вместе с тем действия его были максимально быстрыми, чтобы цены на землю не успели взлететь до небес. Даже упомянутая Мартой долгосрочная аренда, к которой прибегал Марсено, была одной из распространенных форм приобретения земельных наделов под застройку. Кстати, если кто не знает, участок земли под Рокфеллеровским центром тоже в свое время образовался после того, как двести двадцать девять полуразрушенных, ветхих кирпичных домишек были куплены одной компанией. В начале своей карьеры я сам участвовал в подобной «сборке» весьма большого земельного надела в районе Восточных Шестидесятых улиц; помнится, необходимо было выкупить у владельцев девять разных участков земли, самый маленький из которых имел каких-нибудь шестнадцать футов ширины. Моя фирма поручила мне эту работу в значительной степени из-за того, что тогда я выглядел очень молодо и вполне безобидно. Я со своей стороны был в восторге от этого задания. Благодаря моим усилиям донять продавцов продали свои участки девяти разным юридическим лицам, одно из которых носило название, смутно напоминающее корейское, в названии другого фигурировала еврейская фамилия, и так далее, и так далее. Я уверен, что даже если бы продавцы сравнили свои контракты, они бы, скорее всего, ничего не заподозрили. Излишне упоминать, что в действительности каждое юридическое лицо представляло собой лишь пакет уставных документов и находилось в полной и безраздельной собственности нашего клиента – крупного голландского банка.

– Да-а, ничего себе участочек… Сколько же это всего получается?… Акров двести с лишним?

– Да. Конечно, на Норт-Форке есть большие участки, и немало, но лишь немногие из них выходят на побережье, лишь немногие подходят для виноградарства, граничат с заповедником, имеют выход к защищенной бухте с удобным песчаным берегом и продаются.

– И во что это может обойтись? Я имею в виду – в денежном выражении?

– Самым дорогим участком было старое поместье, так как оно выходит к морю, и на его территории разрешено строительство площадок для гольфа. Оно одно обошлось Марсено порядка шести миллионов. Виноградник «Чайкины какашки» был продан за три миллиона благодаря высокому качеству высаженной там лозы.

Я поймал себя на том, что вспоминаю, в какую ярость пришел Г. Д., когда говорил о том, за сколько Джей продал свою землю. Цифра, которую он назвал, показалась мне тогда непомерно высокой, но в свете того, что я только что узнал, в ней был свой смысл. Должно быть, местные жители почувствовали – что-то затевается. В конце концов, они же не слепые – они видят и черные «линкольны», и мужчин в дорогих костюмах среди размокших грязных полей, и набранные мелким агатом [35]35
  Агат – мелкий типографский шрифт размером в пять с половиной пунктов.


[Закрыть] списки проданных объектов недвижимости в еженедельных газетах и обсуждают это между собой. Возможно, какие-то из этих разговоров дошли до миссис Джоунз и до Г. Д., который, как и Джей, был уроженцем Норт-Форка.

– Я имею в виду не только стоимость земли, а весь проект в целом, с учетом инвестиций в насаждение новых виноградников, строительство гольф-клуба и, возможно, новых шикарных коттеджей. Во что это может вылиться? В двадцать миллионов? В тридцать?…

Марта Хэллок покачала головой:

– Стоимость всего проекта от первого до последнего этапа составляет сорок два миллиона долларов. Насколько мне известно, в него включено строительство современного дегустационного центра, который разместится в конце Джеева участка. Гольф и вино, всего – сорок два миллиона. – Она с заговорщическим видом подалась вперед. – И эти деньги у них есть! Латиноамериканская компания, которая покупает первоклассный участок земли на океанском побережье в Соединенных Штатах, может рассчитывать на неограниченный кредит у своих компатриотов. Это умные люди, мистер Уайет, умные и дальновидные. Они имеют свои интересы в восьми или девяти развитых промышленных странах.

– А как насчет согласований с местной и федеральной администрацией? Ведь есть же, в конце концов, закон о правилах использования земельных участков в сельских районах!

– Все согласования получены, а если нет… Что ж, я думаю – не мытьем, так катаньем Марсено сумеет добиться своего. Кроме того, эта земля относится к окружному центру Риверхед, что существенно упрощает дело. Я имею в виду огромное количество безработных черномазых, которые скопились в городском центре. Из аграрных районов их активно вытесняют мексиканцы и гватемальцы, которые согласны работать за меньшую плату; если бы им позволили, они бы вообще жили в палатках, а то и вовсе под открытым небом. В результате Риверхед столкнулся с острыми социальными проблемами. Всю эту черную ораву надо как-то кормить, а своей промышленности в городе нет. Еще совсем недавно в окрестностях функционировало крупное предприятие компании «Граммон», выпускавшее кое-какую продукцию для аэрокосмической промышленности, но оно закрылось, и приток налогов в городскую казну резко сократился. Пригородные торговые центры все успешнее конкурируют с лавочками и магазинчиками Мэйн-стрит [36]36
  Мейн-стрит – традиционное название главной улицы небольшого американского городка или удаленного от центра района крупного города, где находятся магазины, банк, ресторан кафе быстрого обслуживания, аптека, гостиница и где жители могут найти все, что им необходимо. Со временем название превратилось также в символ любого маленького городка.


[Закрыть], а без налоговых долларов городской администрации не обойтись. Проект, который затеял Марсено, означает новые налоги и новые рабочие места, – с гордостью объяснила Марта, – так что уладить проблемы с законом будет совсем не трудно. Чилийцы это понимают и уже наняли человека, который хорошо знает эти места и коротко знаком со всеми нужными людьми. Такой помощник-консультант им просто необходим; кто же, кроме него, подскажет, как поступить в том или ином сомнительном случае и исправит допущенные ошибки с наименьшими потерями?

– И кто же этот помощник?

– Я.

Я снова уткнулся в карту. Судя по ней, дегустационный центр должен был разместиться примерно в том месте, где Хершел разравнивал землю. Может быть, поэтому Марсено так беспокоится?

– В бухту могут заходить туристские яхты или даже небольшие круизные теплоходики, – сказал я. – Если построить причал у бывшей лодочной мастерской, пассажиров можно легко доставить в гольф-клуб или дегустационный центр.

– Вот видите, вы уже рассуждаете как заправский застройщик. – Марта Хэллок улыбнулась. – Кстати, в пяти милях отсюда расположен местный аэропорт, который вполне способен принимать небольшие частные самолеты. Судно на подводных крыльях с водометным двигателем может добраться от Манхэттена до бухты Краболовов за сорок пять минут; это весьма приятное1 путешествие, так что за спои деньги клиенты получат не только пляж и заповедник, но и полезную морскую прогулку.

– Почему именно здесь, а не на Саут-Форке, не в Хэмптоне? В конце концов, тамошние пляжи пользуются большей популярностью, да и денег там сосредоточено больше.

– Очень просто, мистер Уайет. Хэмптон сплошь застроен и перенаселен, и там нельзя купить ни одного сколько-нибудь большого участка земли. Их просто не существует. Все участки, которые там когда-то были, давно раздроблены на мелкие наделы. Кроме того, выращивать виноград на Саут-Форке менее удобно – почва там имеет несколько иной состав и не так плодородна, вегетативный сезон на несколько дней короче, а в комиссиях по надзору за соблюдением закона о землепользовании заправляют леди, у которых в жизни только два интереса: хороший обед и собственные цветочные магазинчики.

– Похоже, вы не слишком высокого мнения о ваших соседях.

– Меня от них тошнит, мистер Уайет. Я ненавижу Хэмптон. Все тамошние жители – снобы и зануды, они не просто родились с серебряной ложкой во рту [37]37
  Родиться с серебряной ложкой во рту – английское идиоматическое выражение, которое означает «родиться в сорочке», «быть счастливчиком».


[Закрыть], а ухитрились затолкать ее так глубоко, что теперь она торчит у них из мозгов. Пятьдесят лет они смотрели на нас, жителей Норт-Форка, как на низшую форму жизни. Поверьте мне, мистер Уайет, я знаю, что говорю. Свою землю они погубили, и теперь их загребущие лапы тянутся к нашей земле. Все крупные риелторские агентства с Саут-Форка открыли у нас свои отделения, надеясь выбросить меня из игры. Что ж, я не в силах этому помешать, зато я могу сделать так, чтобы каждый, кому приглянулась наша земля, заплатил за нее по полной программе. Пусть они сделают наших старых фермеров и рыбаков богачами!

Я ткнул пальцем в карту:

– Если, как вы говорите, все это фактически уже куплено, то в чем проблема?

– Я могу договориться с местными властями, – сказала Марта, – но охраной природы занимаются власти штата. На этом уровне я никого не знаю, а штат торопиться не будет – Департаменту охраны окружающей среды нет дела до того, что у мистера Марсено «горят» деньги. Участок заболоченного побережья в заповеднике – тот самый, где гнездятся редкие виды птиц, – охраняется на федеральном уровне. Чтобы изменить его статус, необходимо иметь связи в Вашингтоне.

– Да, – согласился я, – если действовать официальным путем, на это можно потратить лет пять, не меньше.

– Совершенно верно, – согласилась Марта. – Видите ли, северо-восточный угол владений Джея примыкает к этому заболоченному участку побережья. Марсено очень важно знать, что находится под землей, мистер Уайет, потому что как только его люди выкопают это, он вынужден будет следовать обычной бюрократической процедуре. Которая, как вы справедливо заметили, может занять не меньше пяти лет.

– А Джей знает, что зарыто на участке?

– Марсено думает, что да.

– А ему известно, что Поппи тоже хорошо знаком с этими местами?

– Пока нет, но он может узнать, и достаточно быстро. А время для него сейчас дороже денег. Следующие выборы городской администрации состоятся осенью, а я абсолютно уверена – Марсено хотел бы закончить все согласования до того, как к власти придут новые люди.

Марта очень ловко обошла один важный пункт, но я твердо решил его выяснить.

– Значит, вы уверены, да?…

– Конечно.

– Вы, я вижу, хорошо представляете себе местную синоптическую ситуацию, состав почвы и прочее. Очевидно, Марсено вам за это платит…

– Да, в том числе и за это.

– Значит, это вы посоветовали ему провернуть всю подготовительную работу и начать освоение нового участка до осенних выборов?

Она не ответила, только посмотрела на меня исподлобья.

– У меня такое впечатление, Марта, что вам заплатили за организацию всего того, о чем вы мне только что рассказали: вы давали дельные советы, договаривались с местными политиками и так далее. Л теперь, когда возникла проблема, Марсено ждет, что вы ее решите…