Текст книги "Польша и Россия в первой трети XIX века"

С обширным посланием, датированным 8-9 ноября 1814 г., к Александру I обратился его бывший наставник, также находившийся в то время в Вене, Ф.Ц. Лагарп²⁷². Он писал, что основную причину затягивания переговоров их участники видят в тех условиях, которые выдвигает Россия. «Возрождение Польши как королевства, – писал он, – вызывает удивление, смешанное со страхом», и этот страх порождается, прежде всего, предложенной демаркационной линией, проходящей через Торн и Краков. Лагарп убеждал Александра I отказаться от Кракова и Торна – «России тоже нужен мир». По мнению Лагарпа, Франция выжидает, пока амбиции союзников и противоречия между ними не заведут их в тупик, тогда ее влияние возрастет, и она сможет воспользоваться им в своих интересах.

25 ноября 1814 г. Каслри отчитывался перед английским премьер-министром Р. Ливерпулем об итогах своих последних бесед с Александром I по польскому вопросу. Он приводил слова российского императора: «Я дам необходимое Пруссии, но не уступлю ни одной деревни Австрии. Я завоевал Герцогство, и у меня есть 480 тыс. человек для того, чтобы его удержать» ²⁷³. Таким образом, дипломатическая позиция России усиливалась демонстрацией ее военной силы, что оказывало, в свою очередь, воздействие на ход переговоров.

На встрече Чарторыского, Гарденберга и Штейна 24 ноября 1814 г. обсуждался, в частности, вопрос о Кракове – станет ли он вольным городом ²⁷⁴. 30 ноября 1814 г. состоялась беседа Гарденберга с Александром I, в ходе которой прусский канцлер пытался склонить императора к уступке Кракова и Торна. На следующий день Гарденберга посетил А.Чарторыский и сообщил, что Александр I готов согласиться на то, чтобы Краков и Торн стали вольными городами. Гарденберг информировал об этом Меттерниха, который отверг этот план, высказав мнение, что в таком случае эти города станут «очагом недовольства, козней и мятежей»²⁷⁵.

21 декабря 1814 г. по предложению России уполномоченные четырех держав (России, Австрии, Пруссии и Великобритании) собрались для обсуждения польского и саксонского вопросов. Гарденберг выступил с требованием передать Пруссии всю Саксонию, а саксонскому королю возместить потери землями по левому берегу Рейна. Россия поддержала этот план. Австрия настаивала на полном сохранении Саксонского королевства с присоединением земель на левом берегу Рейна²⁷⁶. На следующий день совещание открыл Разумовский и представил русский проект конвенции по урегулированию территориальных вопросов. Относительно польских земель проектом предусматривалось: присоединение к России Княжества Варшавского, за исключением Гнезно и Познани, к Австрии отходили соляные копи Велички и Тарнопольский округ; Саксония полностью включалась в состав Пруссии, саксонский король вознаграждался землями по левому берегу Рейна; Краков и Торн должны были стать вольными городами. Гарденберг поддержал позицию России в решении саксонского вопроса, но с решительными возражениями выступили Австрия и Англия. Меттерних и Каслри настаивали на присутствии при обсуждении саксонского вопроса представителя Франции, которая категорически была настроена против усиления Пруссии и с этой целью настаивала на сохранении малых германских княжеств²⁷⁷. Талейран, тогда впервые официально допущенный к обсуждению саксонского и польского вопросов, заявил, что его монарх Людовик XVIII заботится только о торжестве «принципа легитимизма» и об установлении в Европе надлежащего равновесия и не ищет специальной выгоды для себя²⁷⁸.

Осложнения в переговорах, вызванные твердой позицией России по польскому вопросу, вели к усилению настороженности по отношению к ней со стороны других держав. А. И. Чернышев 13 (25) декабря 1814 г. писал из Вены А. А. Аракчееву, что поездка Александра I в Англию, деятельность российских дипломатов «истребили совершенно» влияние России в Европе. Ошибочная, по его мнению, неуступчивость Александра I в решении польской проблемы позволила Меттерниху настроить против России ее союзников, исключая Пруссию.

Озабоченный сложившейся в Вене ситуацией, российский император намеревался направить своему послу в Англии X. А. Ливену специальный рескрипт²⁷⁹, приложив к нему инструкцию, в которой обосновывались цели и принципы проводимой Россией политики. Ему поручалось довести до сведения английского кабинета позицию России и дать соответствующие разъяснения. Политика России, заявлялось в документе, «основана на тех же принципах, которые принесли британской нации величие и приносят ей подлинную славу, которые способствовали в прошлом упрочению политических и торговых связей между Россией и Англией». Прежние порядки в европейских государствах, отмечалось в нем, «держались на заинтересованности правительств и обычаях, освященных временем», но отныне «могут существовать лишь порядки, основанные на гармонии интересов наций и правительств». Подчеркивалось, что «его императорское величество гордится своей приверженностью к принципам умеренности и намерен применить их в той части Польши, которую он счел справедливым сохранить за собой». Намерения России вызывают напрасную тревогу у австрийского и британского правительств: они «преувеличивают опасности, которым они подвергнутся, если дух времени, именуемого конституционным, приобретет влияние на соответствующие правительства, и в связи с этим возрастет авторитет России и императора, чьи либеральные воззрения известны всей Европе». Ливену предписывалось обратить внимание английского кабинета на постановку вопроса о Княжестве Варшавском, который мог рассматриваться в двух аспектах: территориальном и политическом. Российский посол должен был убедить правительство Великобритании в том, что требуемое Россией приобретение не только не нарушит европейского равновесия и мира между государствами, но, напротив, будет в высшей степени способствовать его упрочению, и одновременно показать справедливость и чистоту помыслов императора. Целью польской политики России является «удовлетворить жителей Варшавского Герцогства, дать им почетное существование», что навсегда устранит их опасения за свою участь и сделает «невосприимчивыми к внушениям какой-либо державы, испытывающей чувство зависти к России, которая могла бы снова вооружить их против нее. Это значит учесть уроки истории», – подчеркивалось в документе. Ливен должен был разъяснить, что российский император исходит из самых благих намерений: «Его императорское величество желает дать этому народу хорошую национальную администрацию, основанную на определенных принципах, приспособленную к местным условиям, управляемую законами, а не произволом или волей правительства. […] Он желает, чтобы благородные чувства укрепили привязанность народа к своей родной земле и России, вернувшей ему эту землю и не потребовавшей, чтобы на ней он перестал быть самим собой». На возможный вопрос, не хочет ли Россия подобными политическими шагами возмутить спокойствие империи Габсбургов, если австрийские поляки потребуют такого же статуса, послу предлагался готовый ответ, который был сформулирован в следующих словах: «Австрии стоит лишь применить принципы справедливости, как она сама заслужит их признательность» ²⁸⁰.

19 (31) декабря 1814 г. Нессельроде направил уполномоченным Австрии, Великобритании и Пруссии ноту с прилагавшимся к ней проектом решения польского вопроса²⁸¹. В нем заявлялось, что российский император «оставляет за собой право дать национальную конституцию» той части Польши, которая отходит к России. В направленном в тот же день Александру I письме А. И. Чернышев также затрагивал польскую проблему. Он предлагал покончить с традицией выборности короля и отсутствия у него права назначать наследника престола, указывал на необходимость способствовать созданию в Польше «третьего сословия», чтобы иметь опору против потомственной шляхты. Новая конституция, настаивал он, должна быть «плодом зрелых размышлений» и не вносить раздоры в Княжестве. Во главе правительства и администрации должны быть поставлены люди, преданные России, «заинтересованные в союзе двух государств». Необходимо проявлять стремление «облегчить судьбу польских крестьян разумными и либеральными постановлениями». Кроме того, следует распространить привилегии, предоставляемые жителям Княжества Варшавского, и на собственников в польских провинциях России ²⁸². Таким образом, позиция Чернышева по польскому вопросу отличалась определенной степенью умеренности: он не был против введения конституции в Польше, но предлагал не торопиться, проводить обдуманную политику и принимать меры, которые вели бы к сохранению общественного спокойствия как на польских землях, так и в российских западных губерниях.

3 января 1815 г. на заседании уполномоченных четырех держав Меттерних огласил австрийский контрпроект конвенции по польскому вопросу. В соответствии с ним предусматривалось, что польские земли будут присоединены «к владениям его императорского величества», т. е. Александра I, и «будут находиться в полной его собственности и под его суверенитетом». Однако представители России и Пруссии отказались обсуждать его без предварительного изучения и соответствующих указаний от своих правительств ²⁸³.

В ночь на 4 января 1815 г. Англия, Франция и Австрия подписали секретный оборонительный договор, направленный против России и Пруссии. Его появление было вызвано разногласиями между блокировавшимися странами по польскому и саксонскому вопросам. Инициатором договора был Каслри. Привлечение к союзу Франции нарушало условия Рейхенбахского соглашения и означало фактический распад антифранцузской коалиции ²⁸⁴. Тем не менее, переговоры по польскому и саксонскому вопросам продолжались. Александру I не было известно о заключении тройственного союза. 7 января 1815 г. Разумовский на заседании представителей четырех стран сообщил, что довел австрийский контрпроект до сведения российского императора и уполномочен заявить, что получено его принципиальное одобрение.

9 января 1815 г. Разумовский зачитал замечания российского правительства на статьи австрийского контрпроекта относительно Польши ²⁸⁵. По мере того, как приближалось заключение мира, все большее внимание стало уделяться вопросам государственного устройства, управления и экономики польских земель. Разумовский внес предложение о создании специальной комиссии из представителей трех держав, которая занималась бы финансовыми и административными вопросами, касавшимися Польши. Он подготовил «Памятную записку об учреждении комиссии по устройству Польши» ²⁸⁶. От России в комиссию делегировались И. О. Анштет и Ю. К. Шанявский. Комиссии предстояло определить границы территорий польских земель, подлежавших включению в состав России, Австрии и Пруссии. Требовалось подготовить соответствующие правовые акты, в том числе о предоставлении Кракову и Торну статуса вольных городов ²⁸⁷. Кроме того, упоминалось, что в самое ближайшее время Чарторыский должен представить Разумовскому «проекты конституций вольных городов Кракова и Торна»²⁸⁸, что позднее князем было выполнено.

12 января 1815 г. Каслри разослал циркулярную ноту уполномоченным представителям, в которой подчеркивал, что для Англии предпочтительнее видеть Польшу независимым государством, но поскольку Австрия и Пруссия не возражают против русского проекта, то и он, Каслри, вынужден отказаться от своих первоначальных возражений и выразить согласие на раздел Польши между Россией, Австрией и Пруссией. Однако он считал необходимым заявить, что создание Королевства Польского под эгидой России представляет опасность для спокойствия в Европе ²⁸⁹. Переговоры продолжались, но шли очень трудно: детальное обсуждение территориальных притязаний, обмен нотами и проектами, поиски приемлемых решений, их возможных вариантов, которые нередко сразу же оказывались промежуточными, а потом и вовсе отвергались из-за несогласия других стран, – все это требовало много времени.

3 (15) февраля 1815 г. Александр I направил инструкцию А. К. Разумовскому, озаглавленную «Основные вопросы переговоров». В ней содержалось указание о поддержке требования Пруссии передать ей всю Саксонию. В отношении Австрии предусматривались следующие меры: в случае если она будет выдвигать решение вопроса о конституции Княжества Варшавского как условие его присоединения к России, то «русский кабинет вправе потребовать от других держав, в том числе и от Австрии, предварительного решения о введении конституций в присоединенных к ним областях». Кроме того, предписывалось «отклонить австрийские домогательства в отношении статуса русских провинций, которые прежде были польскими» ²⁹0.

Несмотря на стремление России проводить твердую политическую линию, ей все же приходилось идти на уступки и компромиссы. В итоге Александр I согласился передать Пруссии крепость Торн, а Пруссия дала согласие на сохранение за саксонским королем части Саксонии ²⁹¹. 11 февраля 1815 г. на заседании пяти держав были парафированы статьи о территориальных изменениях в Саксонии и о границах между Россией и Пруссией на территории Княжества Варшавского ²⁹². В итоге Пруссия получала Великое Герцогство Познанское, Бромберг и Торн (как компенсацию за потери в Саксонии). Однако разногласия продолжались: Штейн в письме Чарторыскому от 13 февраля 1815 г. подчеркивал, что по условиям Теплицкого договора 1813 г. Россия не имеет исключительного права на решение судьбы Княжества Варшавского, юридически оно принадлежит трем державам, подписавшим договор ²⁹³.

25 февраля (9 марта) 1815 г. Александр I дал очередные указания Разумовскому, занимавшемуся подготовкой договоров. В присланных инструкциях подчеркивалось, что при редактировании текста договора о польских владениях России в него должны быть внесены титул российского императора как царя или короля польского. За поляками, проживающими на территориях трех союзных держав, должны быть сохранены «все знаки уважения, которых требует их национальность»²⁹⁴.

Вскоре произошли совершенно непредвиденные события, повлиявшие на работу Венского конгресса: в начале марта 1815 г. стало известно, что Наполеон покинул остров Эльба²⁹⁵. 20 марта 1815 г. он возвратился в Париж. Здесь произошел курьезный случай: Наполеон обнаружил экземпляр секретного англо-австро-французского договора от 3 января 1815 г., впопыхах при бегстве оставленный в королевском кабинете, в ящике стола, и немедленно переслал его Александру I. Разгневанный император вызвал к себе Меттерниха для объяснений, бранил его и бросил договор в камин. Возвращение Наполеона вносило коррективы в осложнившиеся отношения между Россией и Англией. Перед лицом общей угрозы амбиции уступили место прагматической необходимости, и 13 (25) марта 1815 г. в Вене Россия и Великобритания заключили союзный договор, которым обязывались «не полагать оружия, как только с общего согласия», пока не достигнут общей цели – полной победы над Наполеоном²⁹⁶. 21 марта (2 апреля) 1815 г. между Россией, Австрией, Пруссией и Баварией была подписана военная конвенция.

Начался процесс создания системы договоров между странами – участницами конгресса. 21 марта (2 апреля) 1815 г. Чарторыский известил Анштета, что Александр I согласился принять предложение Австрии о присоединении к ней г. Подгоже (Подгуже), расположенного на правом берегу Вислы напротив Кракова, при условии, если Австрия не будет иметь там военных укреплений, угрожающих Кракову²⁹⁷.

21 апреля (3 мая) 1815 г. состоялось подписание договора между Россией и Австрией. По нему Австрии возвращались в Восточной Галиции уезды, «отделенные от Злочевского, Бржезанского, Тарнопольского и Залещинского округов», а также к ней отходили соляные копи Велички, фиксировалась разграничительная линия. Краков с прилегающим районом объявлялся «вольным городом». Остальная часть Княжества Варшавского, за исключением территории, отходящей к Пруссии, присоединялась к России. Договором предусматривалось, что обе стороны организуют управление принадлежащими им польскими землями согласно «с тем образом политического существования, который каждым из правительств будет признан за полезнейший и приличнейший для них в кругу его владений». Стороны обязывались провести всеобщую амнистию и определить способы урегулирования финансовых и имущественных претензий со стороны поляков в связи с размежеванием между Россией и Австрией ²⁹⁸. В тот же день договор аналогичного содержания был заключен между Россией и Пруссией. По нему часть Княжества Варшавского под названием «Герцогство Познанское» отходила к Пруссии. Подтверждался статус Кракова как «вольного города», а также факт присоединения к России соответствующей части Княжества. Каждая из сторон выражала согласие на предоставление своим польским подданным в течение шести лет права беспрепятственного въезда на территорию другого договаривающегося государства.

Устанавливался порядок разрешения имущественных и финансовых вопросов, возникших в связи с разграничением территорий²⁹⁹.

21 апреля (3 мая) 1815 г. между Россией, Австрией и Пруссией был подписан и договор о Кракове, его округе и конституции. Он объявлялся вольным городом под покровительством трех держав, определялись границы округа, признавалась свобода вероисповеданий, основной религией оставался католицизм.

6 (18) мая 1815 г. был также подписан отдельный договор с саксонским королем, по которому он отказывался от права на Княжество Варшавское и одновременно освобождался от долгов Княжества³⁰⁰.

Однако не всех жителей Княжества Варшавского устраивали условия, на которых были заключены договоры. Президент Временного верховного совета по управлению Княжеством Варшавским В. С. Ланской 4 (16) мая 1815 г. информировал Александра I о настроениях в Княжестве. В частности, он сообщал, что некоторые сторонники независимости Польши выражают недовольство присоединением территорий Княжества к Пруссии и Австрии. Сам лично он высказывался против создания особой польской армии. «Объявление титула короля и уверение в будущем конституционном правлении, – отмечал он, – принимаются не за милость, но за опасения последствий от беглеца от Эльбы»³⁰¹.

В Великобритании заключенные Россией на Венском конгрессе договоры не вызвали негативной реакции. Как писал 7 (19) мая 1815 г. из Лондона Александру I российский посол X. А. Ливен, «парламент, который с такой горячностью и озлоблением нападал на все другие решения конгресса […], совсем не поднимал вопроса о приобретениях России» ³⁰².

9 (21) мая 1815 г. в Вене манифестом Александра I объявлялось о заключении Россией союзных договоров с европейскими державами, о присоединении к России большей части Княжества Варшавского и возобновлении военных действий против Наполеона. Император продемонстрировал, что Россия – первая скрипка в европейском дипломатическом и военном оркестре. Относительно Княжества Варшавского в нем заявлялось: «Не суетное любостяжание внушило Нам искать распространения пределов Наших. Такое чувствование было бы несродно поднявшим оружие для защищения отечественной страны, а не для завоевания. Непреоборимая сила Империи Российской, на вере, на любви, на благополучии основанная, от внешних приобретений возрасти не сможет. Но соединение под единый скипетр обширнейшей части бывшего Герцогства Варшавского необходимым представилось к устроению всеобщего в Европе равновесия и порядка. Сим ограждается пределов Наших безопасность, возникает твердый оплот, наветы и вражеские покушения отражающий, возрождаются узы братства племен, взаимно между собой сопряженных единством происхождения»³⁰³.

В рескрипте, направленном 12 (24) мая 1815 г. в Варшаву В. С. Ланскому, Александр I сообщал о договоренностях, достигнутых в Вене: «Окончив постановлением относительно границ и политического бытия Польского нашего царства [так назвал новое государство сам Александр I. – Г. М.] и утвердив нашею ратификациею договоры, по сему предмету заключенные между нами и их величествами императором австрийским и королем прусским, мы признали за благо для общей пользы, дабы все сии постановления неотлагательно были приведены к надлежащему исполнению». Прилагались также тексты договоров и других актов, которые могут «служить руководством» «для временного правительства нашего Царства Польского». Необходимо в первую очередь приступить к исполнению постановлений о границах. Особо указывалось, что «надлежит устроить торговлю и судоходство на основании договора, 21 апреля сего года заключенного», для чего необходимо согласовывать действия с министром финансов Д. А. Гурьевым. Затем надо составить обобщающую записку и «оную безотлагательно представить нам на рассмотрение». Предписывалось также от имени государя «немедленно заняться назначением к различным должностям чиновников, означенных в списке, нами утвержденном»³⁰⁴. Кто участвовал в составлении упомянутого списка, неизвестно, но существенно, что круг лиц, которые могли занимать административные посты, был заранее регламентирован.

25 мая 1815 г. в Вене был опубликован манифест Александра I, обращенный «к населению Царства Польского». В нем объявлялось о создании Царства Польского в рамках Российской империи и предоставлении полякам конституции ³⁰⁵. Т.Костюшко в этой связи писал А.Чарторыскому, что он очень признателен Александру I за возрождение польской нации, но сожалеет, что не все польские земли объединены в Королевство Польское³⁰⁶.

В тот же день Александр I подписал проект «Основ конституции для Королевства Польского», подготовленный А. Чарторыским при участии Н. Н. Новосильцева и других политиков ³⁰⁷.[1]1
  О разработке проекта «Основ конституции для Королевства Польского» см. гл. 4.


[Закрыть] Хотя формально представители Польши в качестве официальных лиц на Венском конгрессе не присутствовали, однако они были весьма заметны, поскольку отличались особой активностью. Александр I при подготовке «Основ конституции» пользовался их услугами. Проект не имел полагающейся для такого рода документов традиционной преамбулы, а начинался с раздела «Общие гарантии». В нем пояснялось, что в настоящий акт еще будут внесены необходимые улучшения и поправки, с тем чтобы «новая конституция, которую должно будет дать Королевству Польскому, могла бы стать полностью национальной и приблизиться к Конституции 3 мая 1791 года в той степени, насколько это позволяет различие обстоятельств и времени». Различие между конституциями начиналось с первого же раздела: если в Конституции 3 мая 1791 г. он был озаглавлен «Господствующая религия», которой объявлялось римско-католическое вероисповедание, то в проекте 1815 г. на первый план выдвигался вопрос территориально-политический, являвшийся главным на тот момент. В ст. 1 провозглашалось: «Польские провинции, которые в силу соглашений, заключенных на Венском конгрессе, присоединены к России под отдельным наименованием Королевства Польского, будут всегда находиться под скипетром этой державы и будут иметь собственную национальную конституцию, основанную на принципах порядка, законности и свободы». Конфессиональным вопросам была посвящена следующая статья, в ней отмечалось, что римско-католическая религия, которую с древних времен исповедует большинство населения, будет пользоваться особой опекой правительства, однако свобода других вероисповеданий ничем не ограничивается, и различие в христианских вероисповеданиях, подчеркивалось в «Основах», не влечет за собой никакой разницы в гражданских правах. Провозглашались основные принципы буржуазного права, в том числе свобода личности и неприкосновенность частной собственности: «Всякая собственность, какого бы она ни была названия, характера и природы – есть священна и неприкосновенна». В ст. 10 гарантировалась свобода печати. Таким образом, не были проигнорированы положения Кодекса Наполеона, на которых базировалась и предшествующая польская конституция, данная французским императором в июле 1807 г. при создании Княжества Варшавского. В плане гарантии национальной самостоятельности была важна ст. 11 «Основ конституции», закреплявшая положение о том, что все публичные действия, административные и судебные, без всякого исключения, будут совершаться на польском языке.

В разделе об исполнительной власти отмечалось, что она будет возложена на Государственный совет, заседания которого будут проходить в Варшаве под председательством «нашего наместника», и на комиссии-министерства. В этом фрагменте текста проекта конституции впервые проскользнула формулировка («нашего наместника»), свидетельствовавшая о том, что она писалась непосредственно от имени нового польского короля Александра I. В соответствии с проектом полагалось образовать следующие комиссии: внутренних дел и полиции, военную, юстиции, доходов и казны (финансов), общественного просвещения и вероисповеданий. На последнюю возлагалась задача распространения «во всех классах жителей просвещения и обучения, расширения полезных знаний, роста науки, искусства и ремесел». Государственный совет обязан был ежегодно давать отчет о положении в крае, составленный по отчетам и рапортам каждой ветви администрации. Сенат объявлялся наивысшим национальным судом по тем вопросам, за которые несут ответственность министры. Предусматривалось введение нового административно-территориального деления на традиционные для Польши воеводства, а не на губернии, как в целом по Российской империи, но временно сохранялось деление Королевства на повяты (уезды). Во главе воеводств должны были стоять окружные комиссары, а низшее звено администрации представлять владельцы деревень и главы сельских гмин. В каждом воеводстве создавался гражданский совет, члены которого избирались на повятовых сеймиках и тминных собраниях.

Отдельный раздел касался польской армии, она сохраняла национальные цвета мундира, собственную традиционную форму обмундирования, головной убор и т. д. В соответствии со ст. 29 польская армия предназначалась «для охраны польских границ», она постоянно должна была дислоцироваться в крае и использоваться только в Европе. Предусматривалось, что если русские войска будут находиться в Королевстве Польском или проходить через его территорию, то их содержание должно оплачиваться из казны империи.

Важнейшему социальному вопросу – о крестьянстве – отводилась одна из последних статей проекта. Отмечалось, что «многочисленный и полезный класс крестьян полностью сохраняет за собой право на личную свободу и приобретение земельной собственности». «Дух законов, служащих им, будет дышать особой отеческой заботой, а их целью явится постепенное приведение этого класса к подлинному и прочному благосостоянию», – провозглашалось в «Основах конституции». Таким образом, крестьяне продолжали оставаться лично свободными. Вполне понятно, что это положение проекта конституции, касавшееся польских крестьян, было далеко не безразлично для общественного мнения российского общества, прежде всего помещиков.

Заканчивался проект статьей, весьма эмоциональной по характеру и, судя по ее содержанию, написанной под диктовку российского императора. Она начиналась следующими словами: «Великая конституционная хартия, которую мы даем жителям нашего Королевства Польского, всегда должна рассматриваться как главные и святейшие узы, которыми это Королевство неразрывно и навечно будет связано с Всероссийским государством как в нашем лице, так и всех наших наследников и преемников». О том, что Александр I принимал непосредственное участие в подготовке документа, свидетельствует и сделанная им собственноручная приписка-указание: «Вышеписанные основы конституции Королевства Польского будут служить неизменным правилом и инструкцией новому временному правительству этого края. В Вене, 25/13 мая 1815 г.»

28 мая (9 июня) 1815 г. представители восьми держав подписали заключительный Генеральный акт, подводивший итоги Венского конгресса ³⁰⁸. В статье I этого документа констатировалось: «Герцогство Варшавское, за исключением тех областей и округов, коим в нижеследующих статьях положено иное назначение, навсегда присоединяется к Российской империи. Оно в силу своей Конституции будет в неразрывной с Россиею связи и во владении его величества императора Всероссийского, наследников его и преемников на вечные времена. Его императорское величество предполагает даровать, по своему благоусмотрению, внутреннее распространение сему государству, имеющему состоять под особенным управлением». К титулам российского императора добавлялся и титул царя (короля) польского. Ему предоставлялось право расширения территории Королевства Польского за счет его собственных владений. Далее заявлялось, что поляки, как российские подданные, так и австрийские и прусские, «будут иметь народных представителей и национальные государственные учреждения, согласные с тем образом политического существования, который каждым из вышеупомянутых правительств будет признан за полезнейший и приличнейший для них в кругу его владения». Иными словами, внутриполитическое устройство поделенных польских земель отдавалось на усмотрение держав, в состав которых они включались.

Следующие статьи касались польских территорий, отходивших к Пруссии и Австрии, а также Кракова, провозглашавшегося «на вечные времена вольным, независимым и совершенно неутральным городом» под «покровительством России, Австрии и Пруссии».

Действие статьи XI, в соответствии с которой для поляков предусматривалась амнистия, распространялось на все польские земли: «В Польше будет объявлено всем вообще и каждому в особенности полное и совершенное прощение, какого бы кто звания, пола и состояния ни был». Далее это положение конкретизировалось: «Впредь никто и никаким образом не может быть судим» за непосредственное или косвенное участие в «гражданских, военных или политических делах в Польше в какое бы то ни было время». Все судебные и следственные процессы по таким делам прекращались. Очень важным для имущего сословия был следующий пункт: «Запрещения на имущества и временные конфискации оных будут уничтожены, и никакое дело, по сим причинам начавшееся, не будет более производимо».

В кратком разделе о свободном судоходстве, который ввиду важности проблемы экономического восстановления польских земель был включен в Генеральный акт, давалась отсылка на договоры, заключенные между Россией и Австрией, Россией и Пруссией. В качестве приложения к акту прилагались постановления о свободном судоходстве по рекам ³⁰⁹.

6 (18) июня 1815 г. Правительствующему Сенату был дан указ «О форме титула его императорского величества». В нем заявлялось, что в связи с «присоединением к Империи Российской обширнейшей части Герцогства Варшавского под наименованием Польского Царства» признано необходимым «сделать прибавление и в императорском титуле». Отныне полный титул российского императора был таким: «Божиею поспешествующею милостью Мы, Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский: Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский […]»³¹⁰.