Текст книги "История философии"

Автор «Этики» подчеркивает огромную власть аффектов над людьми. Заполняя у подавляющего большинства людей все сознание, аффекты подавляют их действительно сознательные стремления и действия, связанные с высшей ступенью познания. Бессилие человека перед лицом своих аффектов, в которых выражается не столько его сила, сколько слабость, зависимость от цепи мировой детерминации, Спиноза назвал рабством. Он писал: «…мы различным образом возбуждаемся внешними причинами и волнуемся, как волны моря, гонимые противоположными ветрами, не зная о нашем исходе и судьбе»[120]120
  Там же. С. 506.


[Закрыть].

Однако вывод о скованности человеческой деятельности аффектами – это не окончательный вывод Спинозы о свободе. Если четвертая часть «Этики» называется «О человеческом рабстве или силах аффектов», то ее пятая, заключительная часть озаглавлена «О могуществе разума или человеческой свободе».

Отрицание свободы человеческой воли сочетается у Спинозы с утверждением возможности человеческой свободы. Так как человек, по мнению философа, разумное существо, размеры его свободы определяются степенью разумного познания. Свобода и необходимость, по Спинозе, не противоположные понятия. Противоположностью необходимости, согласно Спинозе, является не свобода, а произвол.

Проблема человеческой свободы состоит, таким образом, в освобождении от влияния аффектов, в ясном и точном познании цепи мировой детерминации. Так Спиноза приходит к пониманию свободы как познанной необходимости. С одной стороны, здесь речь идет о познании субстанции как источника и причины всего существующего, а с другой стороны – о познании аффектов с целью добиться господства над ними.

Спинозовское учение о свободе носило ярко выраженную этическую окраску. Свои основные этические идеи философ не санкционировал Богом как высшим источником моральных норм и ценностей. Не отрицая значения Библии как источника нравственных правил, автор «Этики» и «Богословско-политического трактата» вместе с тем подчеркивал, что они могут быть независимо от нее «доказаны из общих понятий»[121]121
  Спиноза, Б. Избранные произведения: в 2 т. / Б. Спиноза. М., 1957. Т. 1. С. 106.


[Закрыть]. «Свободные люди», руководствующиеся разумом, живут только по такой морали.

Спиноза призывал к реалистическому рассмотрению человеческой природы. Всякий, кто стремится разработать не абстрактные и ханжеские теории морали, а действенную моральную доктрину, должен «не осмеивать человеческие поступки, не огорчаться ими и не клясть их, а познавать»[122]122
  Там же. С. 288.


[Закрыть].

«Рычагом и нервом» всех человеческих поступков Спиноза считал «расчет выгоды», ибо в обществе люди руководствуются прежде всего собственными интересами. Добро представляет собой в сущности ту или иную пользу и является разновидностью удовольствия, а зло – конкретный вред, приводящий к неудовольствию. В этом плане Спиноза опирался на эпикурейскую мораль и подчеркивал значение удовольствий и наслаждений для нормальной человеческой жизни, однако он отвергал вульгарный гедонизм, т. е. стремление к наслаждению ради него самого.

В его идеях сквозит и стоическая традиция. В соответствии с ней сформулирована заключительная теорема Этики: «Блаженство не есть награда за добродетель, но сама добродетель»[123]123
  Там же. С. 617.


[Закрыть]. В этих словах виден идеал свободного человека, в котором наиболее полно проявляется человеческая природа, ибо ее сущность сконцентрирована в разуме.

В конечном же счете для Спинозы разумная жизнь человека, жизнь в согласии с разумом, являлась синонимом добродетельной жизни, т. е. он нравственную деятельность растворял в деятельности познания, при этом нравственность вытекала из человеческой природы и не являлась продуктом свободы.

Таким образом, согласно Спинозе, нравственность есть внутренняя сущность человека, обусловленная его познавательной, разумной деятельностью. Поэтому мыслитель призывал воспитывать людей таким образом, чтобы они жили в согласии с разумом. Идеалом для Спинозы был мудрец, свободный человек, который достигает душевного удовлетворения в бесконечном процессе познания себя, природы и вещей. Этот путь достижения мудрости труден, считал Спиноза, поэтому он доступен только избранным.

Социально-политические воззрения. С этикой Спинозы тесно связаны его социально-политические взгляды, содержащиеся в «Бо-гословско-политическом трактате». Он, как и Гоббс, исходит из естественного состояния общества, которое понимает как период, когда преобладает не разум, а закон природы. Этот закон ведет каждого человека к тому, чтобы он заботился лишь о своем личном успехе и своих потребностях, вытекающих из его природы и инстинкта самосохранения.

Общество и государство возникают для того, чтобы люди могли обеспечить свою собственную безопасность, а также взаимную помощь (общественный договор). Однако выход из естественного состояния Спиноза связывал не только с заключением общественного договора. Он считал, что в этом процессе сыграло свою роль и разделение труда между людьми в силу разнообразия их потребностей и различия способностей. Эгоизм людей, всегда преследующих свои личные материальные интересы, является фактором перехода в гражданское состояние и не может вести к распаду общественных связей.

Спиноза согласен с Гоббсом в различении основных форм государства – демократия, аристократия и монархия, но философ не признает ни абсолютную, ни конституционную монархию. Наилучшей формой государства он считает демократию, т. е. ту, в которой все граждане участвуют в управлении. В согласии со своей этикой он требует, чтобы государство было устроено разумно. Государство, которое стремится лишь к тому, чтобы его граждане не жили в постоянном страхе, будет скорее безошибочным, чем добродетельным. Но людей нужно вести так, чтобы им представлялось, что они не ведомы, а живут по своей воле и решают свои дела совсем свободно; чтобы они были удерживаемы в определенных рамках лишь любовью к свободе, стремлением увеличивать благополучие и надеждой на достижение почетных государственных должностей.

У Спинозы государство есть республика, обязанная обеспечить гражданам всю полноту их естественных прав, развитие их способностей и просвещение, свободу мысли, совести и слова. «Цель государства в действительности есть свобода»[124]124
  Спиноза, Б. Избранные произведения: в 2 т. / Б. Спиноза. М., 1957. Т. 1. С. 261.


[Закрыть] и создание условий, позволяющих «каждого освободить от страха, дабы он жил в безопасности, насколько это возможно»[125]125
  Там же. С. 260.


[Закрыть]. Границы же свободы полагаются только уровнем развития знаний, которых всегда хватит на всех. Таким образом, обосновать свободу человека и указать пути ее достижения – вот цель рассуждений философа.

Судьбы спинозизма. Влияние великого голландского мыслителя на философов последующего поколения было значительным и многообразным. Его мысли о субстанции, ее атрибутах и модусах, его монизм и пантеизм находились в центре дискуссий и споров. Спиноза объявлялся то эталоном атеизма, то философом, который произвел величайшую религиозную революцию. Альберт Эйнштейн трактовал автора «Этики» как одного из творцов космической религиозности.

В 80-е гг. XVIII в. философия Спинозы встретила восторженный прием в Германии, где его идеями увлекались Лессинг, Гете, Гердер. Своим пантеизмом он подготовил почву для философии Шеллинга и Гегеля. В философии Спинозы находили элементы материализма и диалектики Маркс и Энгельс.

В истории философии не так уж много примеров сочетания в деятельности и произведениях одного и того же лица эпохальных научных открытий и глубочайших философских идей, составляющих узловой пункт историко-философского процесса. Среди таких мыслителей выделяется грандиозная фигура немецкого философа и ученого Готфрида Вильгельма Лейбница (1646–1716).

Родился мыслитель в Лейпциге в семье профессора морали местного университета. В годы учебы в Лейпцигском университете Лейбниц сочетал изучение юриспруденции с занятиями логикой и математикой. Заканчивая философский факультет, он защитил «Диссертацию о комбинаторном искусстве», в которой изложил идеи будущей математической логики.

Готфрид Вильгельм Лейб

Философ много занимался юридически-законодательной работой, например вопросами упорядочения права Майнцского государства, вопросами экономики, своими статьями по проблемам истории способствовал преодолению описательного и эмпирического характера тогдашней историографии, выступал с публицистическими произведениями политического и богословского характера. Лейбниц ратовал за объединение христианских церквей.

Занимался он и вопросами организации научного труда: разработал проект прусской королевской Академии наук, которая была основана по его предложению, план организации Академии наук в Санкт-Петербурге, который был реализован уже после его смерти, в 1725 г., неоднократно встречался с русским царем Петром I. Философ решал и проблемы технического характера: выработал проект осушения долины в Гарце.

В философии Лейбница отразились почти все философские интенции его времени. Он был знаком с философией Декарта, Спинозы, с философскими трудами представителей сенсуалистической и эмпирически ориентированной английской философии, в частности с работами Дж. Локка.

Наследие Лейбница многогранно: своим научным и философским корреспондентам он отправил свыше 15 тыс. писем. К главным философским произведениям, написанным Лейбницем, относятся: «Рассуждения о метафизике» (1686), «Новые опыты о человеческом разуме» (1705), «Теодицея» (1710), которую он считал своим основным произведением, «Монадология» (1714, издана только в XIX в.).

Несмотря на огромный вклад в развитие науки того времени, на его смерть (1716) никак не откликнулись ни Берлинская Академия наук, президентом которой он был в течение ряда лет, с момента ее организации, ни Лондонское Королевское общество, большинство членов которого враждебно относились к Лейбницу из-за спора о приоритете в открытии дифференциального и интегрального исчисления. Только Парижская Академия наук дала высокую оценку заслугам мыслителя. Со временем, однако, выявилась глубина его научных и философский идей, оказавших большое влияние на научный мир. Впоследствии французский философ Дидро писал в своей знаменитой «Энциклопедии», что для Германии Лейбниц стал тем, чем для Древней Греции были Платон, Аристотель и Архимед вместе взятые.

Лейбниц разработал своеобразную историко-философскую концепцию, в рамках которой он пришел к выводу, что различные философские учения нельзя считать лишь совокупностью заблуждений, как это сделали многие философы, начиная с древности. В одном из писем Лейбниц писал: «Большинство школ правы в значительной части своих утверждений, но заблуждаются в том, что они отрицают»[126]126
  Лейбниц, Г.В. Сочинения: в 4 т. / Г.В. Лейбниц. М., 1982, 1983. Т. 1. С. 531.


[Закрыть]. Он считал, что необходимая сторона любой значительной философской доктрины – критическое усвоение идей и учений прошлого и современности.

Лейбницу принадлежит и попытка классификации философских учений: он одним из первых начал применять термины «материалисты» (для характеристики философских направлений, восходящих к Эпикуру) и «идеалисты» (для характеристики тех философов, идеи которых восходят к Платону). Сам философ считал, что его доктрина преодолевает односторонность обоих этих направлений, хотя иногда демонстрировал свою приверженность традиции Платона.

Ядром любой философии Лейбниц считал метафизику как сугубо умозрительную ее часть, необходимую для обоснования всякого знания, в особенности научного. Несмотря на то что успехи научного знания и его тесная связь с математикой и экспериментом в его время породили у многих философов и ученых пренебрежение к метафизике как к бесплодному умозрению, Лейбниц считал, что метафизика необходима, ибо она – наиболее глубокая разновидность знаний. Необходимость метафизики обосновывается степенью обобщенности человеческих знаний. Философ отмечал: «Существуют три степени понятий, или идей: обыденные, математические и метафизические понятия»[127]127
  Лейбниц, Г.В. Сочинения: в 4 т. / Г.В. Лейбниц. М., 1982, 1983. Т. 2. С. 211.


[Закрыть]. Научное знание не отменяет метафизику, оно даже предполагает ее: «Хотя все частные явления могут быть объяснены математически… тем не менее общие начала телесной природы и самой механики носят… метафизический характер»[128]128
  Тамже. Т. 1. С. 144.


[Закрыть].

Лейбниц не просто защищает метафизику от тех, кто видит свет только в математических изучениях. Он указывает, что в действительности «люди на каждом шагу пользуются метафизическими терминами и обольщаются мыслью, что понимают то, что научились только произносить»[129]129
  Там же. Т. 1. С. 245.


[Закрыть]. Следовательно, от метафизики, в сущности, не может освободиться ни один человек (хотя пользуются ею, конечно, в самой различной степени).

Все дело, однако, в том, что это за метафизика. Лейбниц считал устаревшими и неудовлетворительными многие положения метафизических учений как прошлого, так и современности: «в этой области еще более, чем в самой математике, нужны ясность и достоверность, ибо математические истины в самих себе несут свою проверку и подтверждение, в метафизике же мы лишены этого преимущества»[130]130
  Там же. Т. 1. С. 421.


[Закрыть]. Она должна быть перестроена в соответствии с новыми открытиями в области естествознания и равным образом в соответствии с теми методологическими познавательными принципами, которые Лейбниц считал единственно истинными.

Наиболее общие положения рационалистического метода в его картезианской формулировке состояли в требовании досконального анализа исследуемых вопросов (или предметов) и осмысления результатов анализа до предельной ясности, не допускающей никаких сомнений в их истинности. Исходные положения трактовались как интуитивные, как исконное достояние самого мыслящего ума. С них начиналась непрерывная цепь дедуктивно-логического следования к более частным положениям, истинам. Интуиция представляет собой центральное положение рационалистической методологии, так как Декарт полагал, что в ней концентрируется естественный свет, присущий самому человеческому уму.

Данная методология была связана с философской традицией, идущей от античности, традицией, согласно которой человеческий разум как носитель интуитивных истин представляет собой высшую инстанцию познавательной деятельности. Внечувственный характер человеческого разума делал его определяющим источником метафизики. Ведь ее категории и понятия претендовали не только на всеобщность и тотальность, но и на вечность.

Лейбниц во многом изменил рационалистическую методологию Декарта. Дальнейшее проникновение в методы математического естествознания, логические изыскания самого мыслителя делали такое изменение неизбежным. По сравнению с Декартом у Лейбница возрастает аналитический компонент рационалистической методологии, которая им более четко осмысливается и более тесно увязывается с положениями логики.

Ядром рационалистической методологии является понимание интуиции как исходного основания всякого знания. С точки зрения Декарта, интуиция сводилась к «ясному и внимательному уму», не оставляющему никакого сомнения в своей истинности в силу самой этой ясности. Однако в этих положениях заключалась определенная доля субъективизма вследствие неопределенности того, что следует считать «ясным и отчетливым». Согласно же Лейбницу, интуитивные истины – это те первичные истины, которые основываются на законе тождества. Их выражают аналитические суждения, в которых предикат только раскрывает признаки, уже заключенные в понятии субъекта, но становящиеся очевидными в понятии предиката. Этот логический механизм освобождает интуитивные истины от всякого субъективизма.

К интуитивным истинам тесно примыкают и даже выводятся из них математические истины, которые основываются на логическом законе противоречия, демонстрирующем, что в математических истинах связь субъекта и предиката является необходимой, ибо ничто противоположное такой связи мыслить невозможно. В силу этого математические истины, в достижении которых интуиция перерастает в дедукцию, легко сводимы к математическим суждениям. Такие истины присущи самому разуму, с опытом они совершенно не связаны и уже в силу этого выступают как истины необходимые, вечные.

Для научного осмысления сферы человеческого опыта, без которого немыслимы, по мнению философа, ни наука, ни сама жизнь, необходимо применение закона достаточного основания. Лейбниц первым сформулировал данный закон и признал его важнейшим. Согласно этому закону, все существующее и происходящее существует и происходит на основании чего-нибудь. Ученый, исследующий данные опыта, обязан раскрыть зависимость тех или иных фактов от других и в результате своего исследования установить определенные правила. Такое познание в отношении своей всеобщности не достигает статуса вечных и необходимых истин логикоматематического типа. Истины факта, достигаемые в таком познании, носят более или менее случайный характер. В этом их недостаток, но в то же время и достоинство – они шире вечных истин. На этом основании можно сделать вывод: этот рационалистический метод Лейбница менее априористичен, чем метод Декарта: в нем большую роль играет опытное начало.

Но сколь бы ни велика была ценность истин факта, все же это ценность практического свойства. В теоретическом отношении истины разума несравненно выше их. Вечные истины невозможно мерить случайными истинами и тем более сводить первые ко вторым. Напротив, теоретическая ценность истин разума прямо пропорциональна той степени аналитичности, которая здесь возможна. И поскольку полная аналитичность достигается только в одноименных суждениях, основывающихся на законе тождества, именно в сведении к ним Лейбниц видел идеал всякой теории. На путь такого сведения всегда встает ученый, исследующий сложнейшие связи, которые существуют в необьятной сфере случайных истин. Но бесконечная сложность условий, существующих в этой сфере, никогда не позволяет завершить анализ и довести его до конца. Будучи не в силах довести анализ до самых первых, совершенно необходимых истин, ученый ограничивается тем, что доводит его до более или менее общих положений.

Закон достаточного основания, который выступает как закон эмпирического исследования, вместе с тем носит рационалистический характер, так как имеет и второй аспект: под фактами можно понимать не только предметы и события внешнего опыта, но и мысли самого субъекта, в особенности те или иные его суждения. В этом втором смысле закон достаточного основания иногда называют законом достаточного обоснования, ибо ни одно из наших заключений не должно быть произвольным, лишь строго обоснованные заключения могут быть признаны истинными.

Для методологии Лейбница, как и для рационализма его эпохи вообще, весьма характерно, что упомянутые аспекты данного закона различались слабо. Анализ фактов и событий внешнего мира, с одной стороны, и анализ самих мыслей с точки зрения их обоснованности – с другой, обычно отождествлялись, что приводило и к отождествлению реальной причины того или иного события с логическим обоснованием соответствующей ему мысли. Эта важнейшая особенность рационалистической методологии века Лейбница определяется термином «панлогизм».

Для построения своей философской системы Лейбниц сформулировал также ряд принципов (их совокупность выступает как метод). Он рассматривал их как средство созидания всего философского знания. Характер взаимоотношений принципов, их соподчинение, сам метод построения и его связь с методологией до настоящего времени вызывают большие споры.

Рассмотрим принципы, предложенные Лейбницем:

1. Принцип всеобщих различий. Лейбниц не был согласен ни с атомистической картиной мира, в которой элементы действительности – однородные и бесструктурные частицы, ни со схематикой монистического идеализма. Он утверждал, что в мире все неповторимо, любые вещи и процессы уникальны.

2. Принцип тождества. Согласно ему, две вещи, у которых все свойства первой присущи второй, а все свойства второй присущи первой, абсолютно тождественны, т. е. представляют собой одну и ту же вещь. Данный принцип является обоснованием первого принципа и обеспечивает его всеобщность – любые две вещи нетождественны, а тождественность их означает совпадение в одну вещь. По утверждению философа, мир есть совокупность тождественных, но различных между собой вещей.

3. Принцип непрерывности. Принцип определяет характер различий между вещами. Согласно этому принципу, вещи восходят вверх по ступеням совершенства и поэтому в мире господствует «бесконечная тонкость вещей» и бесконечное число переходных ступеней между вещами. Этот принцип означает временную и содержательную «взаимность» вещей.

4. Принцип монадности, или дискретности. Принцип лежит в основе индивидуализацию объектов действительности. Мир – это мир качественно неповторимых и неисчерпаемых объектов.

5. Принцип полноты. Означает, что наш мир содержит в себе полноту возможных в нем вещей, движений, свойств и возможностей их проявления и развития и в этом смысле «совершенен».

6. Принцип всеобщего совершенства. Вытекает из пятого принципа.

Для подкрепления своих принципов Лейбниц использует законы формальной логики: закон противоречия обеспечивает действие первого и четвертого принципов. Закон тождества подводит к принципу тождества неразличимых вещей, закон достаточного основания доказывает истинность принципа 2.

7. Принцип всеобщей связи. Объясняет существование в мире всеобщей упорядоченности, взаимосвязи всего со всем.

8. Принцип максимума и минимума. Его суть состоит в том, что все в мире приходит к максимальным результатам с помощью минимума средств, «природа щедра в своих результатах и бережлива в применяемых ею причинах».

Система данных принципов и составляет метод Лейбница, причем она является открытой, допускает присоединение новых принципов.

Основные категории метафизики Лейбница. Основными категориями метафизики Лейбница являются: категория Бога и категория субстанции. Мыслитель часто цитировал слова Бэкона о том, что только легкие глоткй философии удаляют нас от Бога, а более глубокие снова приводят в обьятия религии.

Понятие Бога (первая категория) у Лейбница употребляется в различных контекстах и носит многозначный характер. Философ отвергал пантеистическое истолкование Бога, его позиция носила деистический характер и в этой связи он стремился рассматривать христианство как «естественную религию», не противоречащую разуму.

Бог мыслится философом как внеприродное, но одновременно весьма абстрактное существо, которое включает три традиционных атрибута: «могущество… знание… волю»[131]131
  Лейбниц, Г.В. Сочинения: в 4 т. / Г.В. Лейбниц. М., 1982, 1983. Т. 1. С. 244.


[Закрыть]. Лейбниц, в отличие от христианской креационистской позиции, которая абсолютизировала первый и третий атрибуты, делал упор на интеллект Бога, считал, что определяющий атрибут – знание. Он именует Бога Надмировым Разумом. Бог, по Лейбницу, реализует чистое познание, которое не в силах осуществить человеческий дух, поскольку последний отягчен чувственностью и большая часть его истин – это случайные истины факта. Так как Бог обладает абсолютным и доскональным знанием, он способен творить вещи и законы, которые в них «вложены».

Вторая категория метафизики Лейбница – субстанция. Философ отвергает понятие субстанции и в дуалистическом декартовском, и в монистическом спинозовском понимании. Понятие субстанции, с его точки зрения, вносит в мир явлений принцип единства и гармонии, а сам принцип умопостигаем и бестелесен. Понятие субстанции включает бесконечное богатство отношений к другим вещам. Каждая из них в свою очередь трактуется как индивидуальная субстанция, поэтому взгляд Лейбница на субстанцию приобретает плюралистический характер. Субстанция выступает у него духовной единицей бытия и обозначается греческим термином «монада». Поэтому метафизику Лейбница нередко именуют монадологией. Монады абсолютно просты, лишены частей. В отличие от геометрических точек, мыслимых пространственно, они суть метафизические, непространственные точки.

Субстанций бесконечное множество, они имеют духовный нематериальный характер и являются носителями силы. Так как каждая монада – это субстанция, т. е. самостоятельная единица бытия, она способна к активности и деятельности. Лейбниц характеризует монады как простые субстанции, которые являются причинами самих себя, и следовательно, не зависят от других. Если бы они были сложными, они всегда зависели бы от простых.

Из простоты монад вытекает их свойство не изменяться в своей внутренней определенности под влиянием других монад. Каждая монада представляет собой некий мир сам по себе. При этом, однако, она отражает в себе весь мировой порядок. Единственное отношение, которое существует между монадами, – это единство и гармония.

Следующая характерная черта монад заключается в том, что каждая монада имеет свою определенность (является носителем определенных качеств), которой она отличается от всех остальных.

По степени развития Лейбниц различает монады трех видов. Низшая форма (монады низшей ступени) характеризуется перцепцией (пассивной способностью восприятия). Такие монады способны образовывать неясные представления. Монады второго вида уже способны иметь ощущения и более ясные представления (монады-души). Монады третьего вида способны к апперцепции, т. е. наделены сознанием (монады-духи).

Поскольку монады непространственны, они постигаемы лишь разумом. Чувственно же воспринимаемые тела различаются согласно тому, из каких монад они состоят. Тела, содержащие лишь монады низшей ступени, – это тела физические. Тела, в которых монады способны к ощущениям и представлениям, являются биологическими объектами. Человек представляет собой такую совокупность монад, в которой организующую роль играют монады, наделенные сознанием.

Образование совокупностей монад не является случайным, ибо оно предопределено «предустановленной гармонией». Каждая из монад, будучи индивидуальной и бестелесной, замкнутой в себе (Лейбниц считал, что они «лишены окон»), является в то же время «живым зеркалом Универсума».

В деятельности всех бесчисленных монад существует величайшая согласованность, итог которой составляет гармония универсума. Источником такой согласованности, с точки зрения Лейбница, может быть только Божественная мудрость, ибо, творя монады, Бог их так «запрограммировал», что результатом их не зависимой друг от друга деятельности стал закономерный Универсум. Таким образом, «предустановленная гармония» выражает все закономерности природно-человеческого мира после его возникновения.

Но монады запрограммированы не только на гармонию, в каждой из них потенциально заключена и возможность развития. Этим Лейбниц объясняет тот факт, что все монады постепенно изменяются и развиваются. В этой связи философ различает два основных типа причин развития.

Причины, вызывающие изменения в телах (соединения монад), он определяет как причины «действующие». Действие этих причин понимается в духе механистического детерминизма.

Причины, которые определяют развитие отдельных монад, т. е. внутренние причины их развития, Лейбниц определяет как целевые или финальные, причины (причины соответствия). Именно эти причины выявляют любую целостность.

Целостность, мыслимая в масштабах всего мира, делает его не статичным, а динамичным. Первичная сила целесообразно действующих монад превращает мир в единую цепь все более высоких, совершенных образований. Вершины непрерывного совершенствования мир достигает в познающем человеческом духе. Так Лейбниц проводит в своей метафизике идею развития. Понятие «развитие» у Лейбница – это, собственно, первая идея универсальности развития в истории философии Нового времени.

Учение о душе. Говоря о том, что вся природа – это своего рода россыпь духовных единиц, Лейбниц тем самым отвергал мнение, согласно которому психическое есть сознательное, т. е. постигаемое благодаря способности субъекта сосредоточиться на своем «Я». Тем самым психические явления и их представленность на уровне сознания были разделены. Представление о психическом расширялось, так как в его сферу включалось не только сознание, но и бессознательное.

Душа в теории Лейбница – это тоже монада, которая отличается более отчетливым восприятием и сознанием. Человеческая душа обладает способностью к апперцепции, т. е. обладает способностью к сознанию и самосознанию. Поскольку монады отличаются друг от друга по своим свойствам и не существует двух совершенно тождественных монад, то и души людей отличаются друг от друга, делая каждого человека уникальным и неповторимым. Обладая способностью внутреннего самоопределения, монада всегда остается неизменной и независимой, замкнутой единицей, которая, по определению Лейбница, «не имеет окон». Это положение, с точки зрения мыслителя, доказывало невозможность внешнего влияния человека, в том числе и со стороны другого лица. Оно стало одним из самых дискутируемых в ходе развития философии, поскольку такое понимание сущности личности не объясняет роль культуры в ее саморазвитии, роль другой личности в формировании самосознания и мировоззрения человека. Представители феноменологии и частично экзистенциализма, вспоминая эту мысль Лейбница, доказывали, что отсутствие «окон» характерно именно для процесса личностного самоопределения, развития, экзистенции, которая является замкнутой и не поддается воздействию. Если в работах западных философов идея Лейбница сопоставлялась с замкнутым пространством, «одиночными клетками», из которых человек стремится выйти к другим людям, к культуре, то в русской философии (Лосский, Франк) эта проблема разрешалась с помощью интуиции. Именно интуитивное познание, озарение является тем механизмом, который распахивает «окна души – монады», раскрывая ее навстречу другим душам и абсолютной истине.

Вместе с тем и сам Лейбниц не отрицал связь монады с окружающей действительностью, говоря о том, что она представляет собой «живое зеркало Вселенной». Основой этой связи является восприятие, которое активно и субъективно, так как каждой монаде присуще стремление (активность) и индивидуальность. Одной из важнейших идей Лейбница было положение о том, что субъективность познания есть результат не пассивного усвоения материала, но активного его постижения. Поэтому собственная точка зрения естественна для человеческих понятий и не противоречит их истинности, как это считали большинство философов, начиная с Демокрита.

Лейбниц утверждал, что каждый человек воспринимает окружающий мир по-своему, исходя из своих собственных представлений и опыта. Не существует первичных и вторичных качеств предметов, о которых учили Демокрит и Дж. Локк, так как даже на начальной стадии познания человек не может пассивно воспринимать сигналы окружающей действительности. Получаемый в результате такого восприятия образ окружающего мира необходимо включает в себя как свои собственные свойства, так и свойства, привнесенные субъектом, и их невозможно различить. Таким образом, каждый человек создает свою картину мира, но вместе с тем эти представления по сути своей тождественны и в отражении главных свойств и качеств окружающей действительности совпадают. Это позволило сделать Лейбницу вывод о принципиальной познаваемости мира.