Текст книги "Ксенофобия, радикализм и преступления на почве ненависти в Европе в 2015 году"

В России, по данным Генеральной прокуратуры РФ, в 2015 году было зарегистрировано 1’329 преступлений экстремистской направленности, что на 295 преступлений больше, чем в 2014 году. Рост произошел в основном за счет преступлений ненасильственного характера – призывов, а также возбуждения ненависти и вражды. В основном все эти преступления совершались в Интернете. С другой стороны, количество зарегистрированных насильственных преступлений сократилось со 134 до 115. Из них зафиксировано 97 нападений[210]210
  Данные получены из Генеральной прокуратуры РФ – прим. ред.


[Закрыть].

Неправительственные организации дают цифру в 70 нападений на почве ненависти, что объясняется, скорее всего, разными методиками оценки: критерии преступлений ненависти у тех и других могут быть разными. По данным НПО в 2015 году жертвами насильственных преступлений на почве ненависти стал 81 человек, из них 16 погибло и 65 было ранено (в 2014 г. соответственно ими было зафиксировано 101 нападение, в котором 35 человек погибло и 146 пострадало).

К сожалению, российские правоохранительные органы не дают статистику по категориям преступлений на почве ненависти.

Однако по данным Автономной некоммерческой организации (НПО) «Институт изучения проблем национальной политики и межнациональных отношений[211]211
  www.nationalpolicy.ru


[Закрыть]», в рассматриваемый период было зафиксировано 20 нападений на представителей сексуальных меньшинств, в ходе которых погибло три потерпевших (в 2014 г. – 73[212]212
  http://hatecrime.osce.org/russian-federation


[Закрыть]), 10 нападений на членов общины Свидетелей Иеговы (в 2014 г. 9[213]213
  http://nationalpolicy.ru/rossiya/obshchestvo/nasilie_i_terror_na_pochve_nenavisti/napadeniya/


[Закрыть]), 13 преступлений, связанных с антисемитизмом, из которых 2 убийства евреев и 11 актов вандализма (в 2014 г. – 18 случаев[214]214
  http://hatecrime.osce.org/russian-federation


[Закрыть]); 2 нападения на антифашистов со стороны неонацистов; 22 нападений, связанных с фобией к мусульманам вообще или к отдельным исламским конфессиям (в 2014 г. – 17[215]215
  Ibid.


[Закрыть]) – было убито 3 имама и 6 человека (из них 4 имама) пострадало в разных регионах страны, было также совершено 14 актов исламофобского вандализма; 1 случай нападения на православного священника.

Всего в 2015 году было зафиксировано 93 случая ксенофобного вандализма (в 2014 г. – 106 случаев). Можно также отметить две попытки разжечь межэтнический конфликт на бытовой почве (в 2014 г. таких попыток было 10). Обе закончились безрезультатно[216]216
  http://vk.com/wall26268330_231161;
  http://www.gubernia.com/mesto-proisshestviya/proisshestviya/v-garnizone-pod-khabarovskom-voennosluzhashchie-zabili-ofitsera-zapasa/


[Закрыть].

Таким образом, в России уже второй год подряд происходит снижение числа преступлений на почве ненависти насильственного характера, а также актов вандализма. Одновременно растет число зарегистрированных ненасильственных преступлений, прежде всего, совершаемых в сети.

Диаграмма 11. Преступления на почве ненависти в России (2014–2015 гг.)

Как уже указывалось, это происходит по трем причинам: активизации профилактической работы правоохранительных органов, которые, благодаря реформе антиэкстремистского законодательства, получили возможность блокировать преступления еще на стадии интерент-активности правонарушителей; раскола в лагере национал-радикалов в связи с украинскими событиями и отъезда многих активистов к местам боевых действий в Сирии и Украине.

По данным неправительственных организаций, на Украине полиция крайне неохотно заводит уголовные дела о преступлениях на почве ненависти, предпочитая квалифицировать их по другим статьям, либо не заводить вообще. Так, согласно статистическому отчету полиции «Об уголовных правонарушениях, совершенных на почве расовой, национальной или религиозной нетерпимости, досудебное расследование по которым осуществлялось следователями ОВД», за 12 месяцев 2015 года всего было зафиксировано 5 (!) уголовных правонарушений, совершенных на почве расовой, национальной или религиозной нетерпимости (по расследованным уголовным делам), среди которых: умышленное убийство (или покушение) – 1; пытки – 1; нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности или религиозных убеждений – 2; надругательство над могилой, другим местом захоронения или над телом умершего – 1.

Одновременно Департамент методологической, организационной и аналитической работы Главного следственного управления Национальной полиции Украины, дает информацию о 79 зафиксированных в 2015 г. обращениях по нарушении ст. 161 «Нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности, религиозных убеждений, инвалидности и по другим признакам». Из них уголовные дела были возбуждены по 49 эпизодам (33 в 2014 г.)[217]217
  http://forbiddentoforbid.org.ua/uk/policiya-navchit-svoikh-slidchikh-viyavlya/


[Закрыть] Следовательно, речь может идти о 54 зарегистрированных преступлениях на почве ненависти. Учитывая, что украинская правоприменительная практика практически не берет во внимание ненасильственные преступления на почве ненависти, а из ст. 161 Уголовного кодекса изъята часть, касающаяся уголовной ответственности за дискриминацию, то можно предположить, что государственная система рассматривает только преступления насильственного характера. Между тем, по данным неправительственных организаций, в 2014 году в Украине было совершено 343 преступления на почве ненависти[218]218
  http://hatecrime.osce.org/ukraine


[Закрыть].

Группа мониторинга прав национальных меньшинств Конгресса национальных общин Украины в Информационно-аналитическом докладе по результатам мониторинга «ДВА ГОДА ВОЙНЫ: Ксенофобия в Украине в 2015 г.» сообщает о 19 жертвах, пострадавших в результате насилия на почве расовой и национальной ненависти в 2015 г.[219]219
  http://eajc.org/data//file/Xenophobia_in_Ukraine_2015.pdf


[Закрыть], из которых 1 был убит. При этом за 2014 г. данная Группа информировала о 24 таких пострадавших. При этом не учитывались данные в Донецкой и Луганской областях. Также Группа мониторинга приводит свою статистику сообщений об актах вандализма на почве национальной и религиозной ненависти за 2014 и 2015 гг. Так, в 2015 г. организацией было отмечено 34 случая вандализма (из них 23 – антисемитского), а в 2014 г. – 27 случаев.[220]220
  http://eajc.org/data//file/Xenophobia_in_Ukraine_2015.pdf, С.14.


[Закрыть]

По той информации, которой располагают авторы доклада, в 2015 году среди всех преступлений на почве ненависти в этой стране можно выделить 1 нападение антиисламского характера (в 2014 – 6[221]221
  http://hatecrime.osce.org/ukraine


[Закрыть]); 26 преступлений антисемитской направленности – из них 3 нападения и, как уже указывалось, 23 акта вандализма (в 2014 г. – 46[222]222
  Ibid.


[Закрыть]); 10 преступлений, направленных против христиан, из них 9 актов вандализма; 3 нападения на представителей ЛГБТ (в 2014 г. – 132[223]223
  Ibid.


[Закрыть]) и 7 нападений на почве расизма (в 2014 – 34[224]224
  Ibid.


[Закрыть]).

Исходя из вышеизложенного, точную цифру насильственных и ненасильственных преступлений экстремистского характера в Украине за 2015 г. назвать не представляется возможным. Отсутствие официальной статистики по ненасильственным преступлениям, а также спорная информация НПО, не позволяет оценить реальную ситуацию в этой стране. Более того, есть серьезные основания полагать, что украинские власти отказываются регистрировать такие преступления и возбуждать уголовные дела, особенно после исключения из ст.116 Уголовного кодекса страны положений об уголовной ответственности за дискриминацию и закрытия последнего государственного института, ответственного за экспертизу проявлений ненависти (см. раздел 2).

В целом можно сделать неутешительный вывод о том, что общее количество преступлений на почве ненависти в 2015 году во всех странах мониторинга резко возросло. Прежде всего, это касается ненасильственных преступлений, что подтверждает тезис о росте ксенофобских настроений и активности радикальных организаций. В то же время, необходимо констатировать, что динамика насильственных преступлений на почве ненависти в рассматриваемый период оставалась разнонаправленной. Если Россия, Италия и Греция демонстрировали отрицательную динамику, то все остальные страны – положительную. Но для того, чтобы понять реальное положение дел, необходимо провести сравнительный анализ динамики насильственных и ненасильственных преступлений в каждой из них.

Положительный общий тренд преступлений при отрицательном тренде насильственных говорит о том, что правоохранительные органы эффективны с точки зрения профилактики последних, поскольку им удается сломать тенденцию роста преступности на уровне, условно говоря, интернет-активности правонарушителей. Ведь как правило, потенциальный преступник, руководствующийся ксенофобскими чувствами, прежде чем решиться на насильственные действия, пытается поделиться своими настроениями в социальных сетях, в общении с друзьями, находит сообщников, пытается «выяснить отношения» со своими оппонентами, наконец, оскорбить представителей определенных социальных групп и т. д. Задача полиции – остановить его на этом этапе, не дав перейти на уровень насильственных действий. В некоторых случаях это говорит также о слабости радикальных групп или о замещении ксенофобских настроений социума другими приоритетами, например переживаниями по поводу бытовых или экономических проблем.

При этом следует учесть возможную статистическую погрешность, особенно при условии отказа органов исполнительной власти от публикации официальной информации по преступлениям экстремистской направленности.

В то же время, высокая положительная динамика общего тренда при любых обстоятельствах и условиях свидетельствует о том, что в стране складывается критическая масса недовольных. Это может привести к быстрой трансформации ненасильственных действий в насильственные, как это произошло недавно в Германии, а в разные годы происходило в Венгрии, Греции, Чехии и т. д.

Особенно опасна резкая положительная динамика обоих трендов, которая говорит о том, что процесс радикализации населения не просто происходит чрезвычайно быстро, охватывая все новые слои общества, но люди, зараженные ксенофобией, все чаще готовы прибегать к физическому насилию. Такая ситуация сегодня складывается в Германии, где общие темпы роста преступлений ненависти составили 116,25 %, а темпы насильственных преступлений выросли на 62,8 %. Т. е. это не просто распространение ненависти в геометрической прогрессии, но и резкое повышение удельного веса тех, кто готов к физическим расправам над «чужими». Это свидетельствует также о том, что политика правительства в отношении беженцев и национальных меньшинств терпит крах, а правоохранительные органы не в состоянии справиться с проблемой. По косвенным, но не подтвержденным данным, тенденции такого рода существуют и в Венгрии, хотя масштабы событий в этой стране и в Германии конечно же не сопоставимы.

Опасна и низкая разница в положительной динамике двух трендов, которая говорит о том, что правительству не удается тормозить проявления ненависти на уровне расистской пропаганды и прирост ксенофобских настроений сразу же проявляется не только на вербальном уровне, но и на уровне прямой физической агрессии.

Наиболее тяжелая ситуация в этом смысле сложилась в 2015 г. во Франции, где разница между двумя трендами составила всего 6,8 % (см. диаграмму 7).

Если говорить о преступлениях различной направленности, то ситуация с преступлениями антисемитского характера в 2015 году хуже всего обстояла в Германии (1’361 преступление против 1’589 в 2014 году).

За ней следовали Британия (1’179 и 924 соответственно) и Франция (808–851). Справедливости ради стоит сказать, что положение в целом улучшилось по сравнению с 2014 годом, когда Израиль проводил воинскую операцию в секторе Газа.

Диаграмма 12. Преступления антисемитского характера (2014–2015 гг.)

Диаграмма 13. Преступления исламофобского характера (2014–2015 гг.)

Что касается преступлений исламофобского характера, то в 2015 году «лидерство» держала Великобритания, где по данным неправительственной организации TELL MAMA, произошло 584 преступлений, направленных против мусульман (в 2014 г. – 548). Далее следует Франция – 429 эпизодов (133 в 2014 г.), однако следует учитывать, что основная их часть была совершена непосредственно после террористического акта в редакции журнала Charlie Hebdo. Третье место занимает Польша – 198 преступлений (188 в 2014 г.). 158 преступлений было совершено против мусульман в Нидерландах (24 – в 2014 г.)

Диаграмма 14. Преступления на почве гомофобии (2014–2015 гг.)

Больше всего гомофобных преступлений в 2015 г. было совершено в Великобритании – 6’202 против 5’177 в 2014 г. Далее следуют Германия – 222 эпизода (184 в 2014 г.), Греция – 185 и Франция – 152.

6. Заключение

Проведенный анализ позволяет говорить о начинающемся кризисе толерантности в Европе. Об этом свидетельствует взрывной рост ненависти, что выражается в широком распространении ксенофобских настроений, в увеличении популярности радикальных партий и групп, в резком повышении количества преступлений экстремистской направленности и т. д. Европейское общество находится сегодня на грани межцивилизационного противостояния, раскола по этническому и религиозному принципу, что грозит не только эскалацией насилия, но и новыми вызовами, связанными с идентичностью и «войной ценностей». В основном кризис затронул наиболее крупные страны Евросоюза – Германию, Францию и Великобританию. Тяжелая ситуация складывается в Нидерландах, Польше, Венгрии и Украине. Пока, в силу объективных и субъективных обстоятельств с проблемой удается справляться Греции, Италии и России, где удалось снизить число насильственных преступлений на почве ненависти сравнительно с 2014 годом, однако и эти страны не гарантированы от вспышек насилия.

Почти во всех странах основной причиной кризиса толерантности является неготовность властей менять свои подходы к национальной политике и к своим национальным меньшинствам. Это касается как проблемы признания наиболее многочисленных из них (а, следовательно, и признания их специфических прав), так и подходов к интеграционной политике, которая пока строится на принципе добровольной ассимиляции.

Особенно тяжелая ситуация сложилась во Франции, которая держит лидерство по числу радикальных исламистов в Европе. В последние годы это дало о себе знать рекордным числом террористических актов. В отсутствие системной работы государства с национальными меньшинствами французские спецслужбы оказались бессильны. Власть не имеет даже статистических данных о том, сколько представителей тех или иных этносов проживает на территории страны. Прямое анкетирование на тему их этнического и религиозного происхождения запрещено законом[225]225
  Statistiques ethniques: que peut faire la statistique publique? Que fait-elle? September 2015,
  http://www.insee.fr/fr/insee-statistique-publique/default.asp?page=statistique-publique/statistiques-ethniques.htm


[Закрыть], а косвенные данные мало что дают для полной демографической картины. Отстранившись от проблемы национального и религиозного образования меньшинств, власти создали вакуум, который был заполнен чуждыми европейским ценностям идеологическими течениями, в том числе экстремистского характера. Отрицая наличие меньшинств, государство освободило себя от их проблем, но получило куда большие проблемы, связанные с безопасностью своих граждан.

Французская конституционная традиция гласит, что все граждане страны будут равны до тех пор, пока ни одна из групп не заявит о своих особых интересах. При этом она предполагает, что в основе французского национального государства лежит именно французская национально-культурная традиция. Это означает, что традиции титульного этноса (французов) составляют базис всей французской нации. Следовательно, титульная нация монопольно имеет свои преимущества. У остальных есть лишь одна привилегия – стать французами, пусть разного этнического или религиозного происхождения, т. е. добровольно ассимилироваться. Это статус-кво, который сформировался еще в 19 веке, но французская политическая элита не хочет ничего менять, несмотря на то, что на дворе 21 век. К примеру, в 1999 году Франция подписала Европейскую хартию о региональных языках и языках меньшинств, но до сих пор не ратифицировала ее. Согласно подписанному документу она должна была предоставить отдельные языковые права таким традиционным региональным меньшинствам как баски, бретонцы, каталонцы, корсиканцы, голландцы, немцы и провансальцы. Но даже в таком виде Хартия оказалась не приемлемой. Принятие законопроекта означало бы изменение французской конституции, что требует участия Сената. Последний раз он отказал правительству в ратификации 27 октября 2015 года. При этом речь шла об этнических меньшинствах, культурно и исторически близких французам!

Схожая ситуация происходит и в других странах. Греция не признает наличия у себя национальных меньшинств. Германия признает своими национальными меньшинствами только граждан ФРГ, относящих себя к сёрбам, датчанам, фризам и немецким цыганам. Нидерланды считают своими национальными меньшинствами только фризов, в Италии национальными меньшинствами считаются провансальцы, французы и вальзерцы, а в Британии согласны с тем, что в стране проживают только традиционные меньшинства – ирландцы, шотландцы и валлийцы. Это большой прогресс по сравнению с Францией и Грецией, но что делать миллионам арабов, индийцев, пакистанцев, турок и пр.? На них де-факто или де-юре не распространяется действие Рамочной конвенции по защите прав национальных меньшинств или Европейской хартии о региональных языках и языках меньшинств, которые ратифицировали все эти страны (кроме Франции и Греции).

Пока большая часть представителей непризнанных национальных меньшинств принимает европейскую ассимиляционную программу интеграции, как это и было на протяжении последних столетий. Например, во Франции, примерно 75 % мусульман чувствуют себя «в той или иной степени» или «безусловно» французами, а потом уже представителями своей религии, своего этноса или страны исхода[226]226
  http://councilforeuropeanstudies.org/critcom/the-diversity-of-muslims-in-france-pre-and-post-charlie-hebdo/


[Закрыть]. Но 25 % (а это очень большая цифра) не согласны принять такую модель. Для них первичным является их этническое, религиозное и географическое происхождение. Они не считают себя французами, хотя для многих из них Франция – родина, а в кармане у них лежит французский паспорт. Таким образом государство выстроило жесткие рамки, за пределами которых оказались все те, кого условно можно назвать жертвами глобализации и международных конфликтов – они не хотят менять свою идентификацию и предпочитают воспитывать своих детей в традициях своих предков, но по целому ряду причин были вынуждены покинуть страну своего рождения. В условиях жестких интеграционных правил эта группа предпочла самоизолироваться и создать своеобразное гетто. Причем речь идет не только об иммигрантах первого поколения, но и о крупных компактных группах иммигрантов второго и даже третьего поколения, которых государство оставляет в идеологическом и культурном вакууме. Проблема состоит также том, что они воспринимают Европу как свою родину (ведь они действительно родились там), но стремятся изменить идентичность европейцев так, чтобы она соответствовала их традиционным представлениям. Это создает основу для роста ксенофобии, взаимной неприязни, дискриминации и усиления влияния экстремистских групп с обеих сторон.

Ситуация в Греции лучше, чем во Франции по двум причинам. Во-первых, новое правительство начинает постепенно понимать, что не видеть исламского присутствия в стране не правильно и даже преступно, а наличие сотни полуподпольных мечетей в стране – это позор для страны и потенциальный рассадник экстремизма. Во-вторых, Греция, равно как и Италия, пока используется исламистами в качестве базы для подготовки своей экстремистской деятельности во Франции, Бельгии и Германии и они не заинтересованы в криминализации обстановки. Однако ситуация может измениться. Об этом говорит информация спецслужб о постепенном идеологическом проникновении исламистов в греческие и итальянские мусульманские общины.

Из всех стран мониторинга принципиально иная ситуация существует только в России, которая за 25 лет после распада СССР так и не отказалась от советских принципов национальной политики: каждая национальная республика в ее составе имеет на своей территории язык титульной нации в качестве второго государственного, существует широкая сеть школ с этно-культурным компонентом, действует закон о национально-культурных автономиях, существует большое количество СМИ на языках национальных меньшинств и т. д. Схожим образом построена работа и с религиозными организациями, которым государство оказывает поддержку, но при этом контролирует их деятельность, стараясь исключить иностранное влияние на систему руководства религиозными, прежде всего образовательными, институтами. Но Россия имеет иную конституционную традицию, иные ценности и иную модель построения национального государства, во многом доставшуюся ей в наследство от интернационального СССР.

Второй причиной кризиса толерантности является миграционный кризис, в результате которого за два года в Европу приехало больше одного миллиона иммигрантов из Азии и Африки. При этом проблемой остается инфраструктура приема беженцев, система интеграции, которая продолжает оставаться ассимиляционной, а также реакция коренного населения, тяжело переживающего изменение привычной социально-культурной среды, что приводит к росту ксенофобских настроений.

Тем не менее, необходимо отметить, что в 2015 году были ликвидированы существенные пробелы в законодательной области, которые помогли создать правовую базу для приема беженцев, улучшили социальную среду, а также внесли свой вклад в борьбу с экстремизмом.

Третьей причиной является деятельность радикальных организаций, которые являются катализатором ксенофобских настроений. Именно им Европа обязана тому, что ассимиляционная модель интеграции постепенно перестает работать. В 2015 году они усилили свое влияние, добившись увеличения противостояния между различными этническими и религиозными группами. Это привело к возрастанию количества преступлений на почве ненависти, причем динамика роста в некоторых странах создала угрозу для социальной стабильности и вскоре может привести к изменению политического ландшафта.

Таким образом, для того, чтобы переломить ситуацию не достаточно только усилий правоохранительных и иммиграционных органов, не достаточно активности законодателей и работы по созданию инфраструктуры по приему и интеграции мигрантов. Сегодня число иммигрантов и их потомков, не желающих ассимилироваться, таково, что проблема не решится косметическими методами.

Нужна глобальная работа по изменению подхода стран мониторинга к своим национальным меньшинствам, нужно в значительной степени менять работу с этно-религиозными группами, что потребует не только огромных инвестиций в систему образования и культурного строительства. Европе необходимо изменить свои конституционные традиции, а заодно и законодательство о национальных меньшинствах. Причем этот вопрос можно решить только на национальном уровне. Без этого никакие попытки сделать это через федерализацию Европы не эффективны: уже сегодня центробежные тенденции мы можем наблюдать не только в Британии, но и во многих других странах ЕС.