Текст книги "Вслед за путеводною звездой (сборник)"

Последний парад

 
Кто ж мог предположить в восьмидесятом,
В застойно-олимпийском том году,
Что «Современному» лишь полтора десятка
Отмерено судьбою на роду?
 
 
А, может быть, судьбу поправил кто-то?
Но явно, что не Бог и не Герой,
Возможно «царь» тут проявил «заботу»,
Играя нашей общею судьбой…
 
 
На первенца возложены задачи –
Он восемь лет их честно выполнял.
Успехи были, были неудачи,
Но «Современный» чести не ронял.
 
 
Менялись моряки и командиры,
Но дух, традиции остались и… кураж,
Мы славно по морям побороздили,
И это помнит первый экипаж.
 
 
Жаль, что моё былое рифмоплетство
Пророческим не стало, и увы,
Что б там не говорили про геройство,
Не бросить в ветер клич: «Иду на ВЫ!»
 
 
После «тире» поставят дату люди,
И почему, подобно объяснят…
Эх! «Приложить» бы изо всех орудий
По кабинетам, где они сидят.
 
 
Кто? Кто решил, что кораблю не плавать,
Все те, кто ВМФ ко дну ведет.
Мне от бессилья хочется заплакать,
Да вот боюсь, не осудил бы Флот.
 
 
А Флот живет, пока мы с вами живы,
Служаки честные, которым черт – не брат,
Мы встанем в строй, и будет он красивым,
Пусть даже и последний,
но парад!
 

И корабли вернулись в океан

 
«… И корабли вернулись в океан». Вот это да!
А кто ответит: «Что же не были так долго?»
 
 
Что Океан?! Тут с трибун да по залам вода,
Ломая, смывала Советского Флота осколки.
 
 
Но, Слава те, Господи, что хоть осколки-то есть.
Ныряют, летают, стреляют… Порой попадают,
Бывает, по цели… А цели-то там или здесь?..
И всё же «Ура!» тем ребятам, что Флот возрождают.
 
 
Назло, вопреки, как всегда, через ё-твою-мать,
И с помощью Божьей, хотя и не верят в Мессию.
Но знают, что если нырять и летать, и стрелять,
То вылечим и возвеличим Россию.
 
 
Нас в мире не любят. И истина эта стара.
А губят продажно-свои,
внешний враг нам не страшен.
Да пусть их кривятся, но это же наша страна!
И нам её делать честнее, сильнее и краше.
 
 
Андреевский флаг от высоких до южных широт
Плывёт, утверждая, что есть и друзья у России.
Их двое как минимум: Армия наша и Флот!
А прочих друзей… и врагов
мы, конечно, осилим!
 

Североморск

2014 год

Евгений Поздняков. 18 лет
27 Николаевск-на-Амуре, Хабаровский край
Рубашки

 
Вы знаете, зачем нам рубашки?
Зачем мы их шьем, рук металлических не покладая?
Для чего мы проводим полжизни в очереди бутика модного?
Чтобы скрыть недостатки, казалось, прекрасного тела?
Нет! Дело в том, что рубашку накинув,
Человек прикрывает крылья.
Да, именно крылья!
Ни жира складки, ни кубики пресса,
А крылья…
Простые, белые, прекрасные крылья,
Ведь иметь их сейчас бесперспективно.
Никому не нужны те, которые могут в любую минуту наверх улететь.
Многие, зубы стиснув, рубашки поверх надевают,
Говорят остальным, что давно не мечтают,
А некоторые, кто боли не боятся,
Крылья ножом канцелярским режут
При всех!
А что тут стесняться?
Это престижно, стать частью
Огромного бескрылого братства…
А из перьев, что опали при операции,
Теоремы и формулы на столах выкладывают,
Ведь без чисел жизни не представляют.
А ты носишь рубашки?
Прикрываешь ли ты свои крылья?
Нет?
Как я счастлив!
Знаешь, я тоже хожу с голым торсом…
И… У меня есть мечта… И у тебя тоже?
Сбросив оковы, упасть с высоты небоскреба?
Но внизу ждет асфальт…
Плевать!
Я не пользуюсь канцелярским ножом,
Не фанат металлических формул,
Ненавижу в очередях стоять,
А значит…
До сих пор
Мы
Умеем
Летать!
 

Руслан Хуотари, 16 лет
47 Ленинградская область, г. Тихвин

Я очарован той красой

 
Тропою дальней, длинной, трудной
Мне предстоит идти туда,
Где ветры шепчут рифмы мира,
Где не обманут никогда.
 
 
Влекут, маня, врата природы.
Лес-чародей, раскрой секрет!
Прильну к земле, сольюсь с листвою,
Чтобы услышать твой ответ.
 
 
Внимая жадно звонким трелям
Птиц, что так славят край родной,
Скажу им тихо: «Я вам верю.
Сам очарован той красой!»
 

Тихвинская осень

 
Тонкие ветви
прижались к земле –
ищут тепла.
 
 
Пёстрые листья,
как мысли мои, –
падают вниз.
 
 
Лёгкой крылаткой
Укроют они
Спину земли.
 
 
Платье готова
на шубку сменить
липа-краса.
 
 
Ветрено… Зябко…
И дождик частит.
Скоро мороз.
 

Маргарита Синельникова, 17 лет
47 Ленинградская область, г. Тихвин

Прогулка под дождем

 
Не спеша по проспекту иду босиком.
Дождь резвится – ребенок, по сути.
Промокаю, а сердцу светло и легко.
Хочешь шуток? Давай же, пошутим!
 
 
На поверхностях луж; свой качаю портрет.
Дождь играя, хватает за ногу.
От потоков воды глянцевеет проспект.
Мокну с ним, и блещу…понемногу.
 
 
Не спеша через лужи – вода, так вода! –
Я шагаю. Так кто из нас круче?
Убежал дождевёнок опять в никуда.
Свет прольётся… лишь скроются тучи.
 

Февральское настроение

 
Чуть морозит февраль.
Тихо падает снег.
Как легко средь такой чистоты!
 
 
Исчезает печаль,
О желанной весне,
О природе иной красоты.
 
 
Но прикрою глаза –
Вижу речку, луга,
Солнца луч, что раскрасил цветы.
 
 
Ветерок-егоза,
Будит лес, облака,
Раздувая костры и мечты…
 
 
Завершает февраль
Долгий зимний набег.
В этот год – без большой суеты.
 

Лариса Токарева
69 г. Тверь

Монастырь

 
Приготовься разбивать колени:
Пол всё выдержит – богатырь.
Унесут облака сирени
Память лентою в монастырь.
 
 
Разлеглось, запечалилось Неро,
Берега в горизонт вросли.
Пылью фресковой дышит вера,
Чудотворцы ее спасли.
 
 
Тишина набирает здесь силу.
Закричала бы, но шепчу.
Сонным ладаном кружит кадило:
На коленях стоять хочу!
 
 
Пляшут веток сиреневых тени,
Тянет ветер озёрный улов…
Разбиваю свои колени,
В память чьих-то? Своих? Грехов!
 

«Лети, моих бессонниц стая…»

 
Лети, моих бессонниц стая,
В Санкт-Петербургские края
И там, дыханье затая,
Глубоким сном вернись обратно,
Чтоб повсеместно, многократно
Мне снилась сторона Тверская.
 

«Город петровского зодчества…»

 
Город петровского зодчества,
Каменных мостовых,
Праздного одиночества,
Пристаней вековых.
Вдоль по Дворцовой утренней
Пересеку мосты.
Ведет любопытство путаней
Вдаль, где скамьи пусты.
Всё, перед чем робела я,
Не наводило страх:
И ночь акварельно-белая,
И гривы на каменных львах.
Невские любы владения:
Где столько слов мне взять,
Чтоб передать впечатления
И чувствами их объять?
Невское Ваше высочество,
И к Вам и без вас нельзя!
Здесь – келья для одиночества,
Там – храм и мои друзья.
 

Ксения Сурская
58 – 163 Пенза – Самара

О мире и войне

 
В наш век непредсказуемых событий,
Когда прогресса радует разбег,
Нет главного в коллекции открытий:
Сплочённый мир не создал человек.
 
 
Судьба людей поставлена на карту,
Пока зависит сила от казны,
Пока не дан сигнал иному старту,
Где разум и доверие важны.
 
 
Мы держим окончательный экзамен:
Пред совестью ответить суждено
За то, что нет согласия меж; нами,
И вертится вражды веретено.
 
 
Ведь бродит, словно призрак, по планете
Безмолвный ужас атомных атак,
И знают с малолетства наши детства,
Кого мы назовём: «смертельный враг».
 
 
Так пусть сгорит дотла азарт корриды,
Где жертва и охотник – человек,
И вспомнит о возмездии Фемиды
Безжалостно воюющий стратег.
 
 
Пусть к матери солдат живым вернётся,
Обнимет взглядом ширь родной земли,
И снова беззаботно улыбнётся,
Услышав, как курлычут журавли.
 
 
Пусть манит ввысь безоблачное небо
Поэтов и мечтательных юнцов,
В нелёгкий час всегда хватает хлеба
Для тысячи сирот и скромных вдов.
 
 
Пусть по волнам добра и примиренья
Достигнет счастье нашей стороны,
И мы отметим дружбы День рожденья,
Рожденье новой эры без войны!
 

Подвиг Сталинграда

 
Великий подвиг Сталинграда –
В смертельно-жаркой схватке перелом,
Ниспослан был, как высшая награда,
Сынам России, шедшим напролом,
Сквозь пепел и руины, дым и пламя,
Ступая по обугленной земле,
Истерзанное заслоняя знамя
Шинелью перепачканной в золе.
Назад ни шагу! – слышалось повсюду,
Не отступать! – приказ, как приговор,
Не пропустить фашистского иуду,
Смотреть врагу уверенно, в упор!
Бороться до последней капли жизни,
Но волжских берегов не отдавать,
Сорваться в ад, иль побывать на тризне,
А Сталинград, ребята, удержать!..
 
 
И удержали раскалённый город,
Огонь геройски вызвав на себя,
Дыханье жёг тогда февральский холод,
До слёз Победой сердце теребя.
И ныне эхо Сталинградской битвы
Солдатскую отвагу воскресит,
И этот подвиг светлою молитвой
Навечно наша память сохранит.
 

В Тарханах нынешних времён

 
Тарханы – музы притяженье,
Минувших лет манящий мир,
Души юнца преображенье,
Места, где вырос наш кумир.
 
 
Здесь тень угрюмого Вадима
Меж; клёнов в сумерках мелькнёт,
Безмолвно, с грустью, нелюдимо
Вернётся вновь в бунтарский год.
 
 
Здесь дуб раскидистый, могучий
Шумит, века не торопя,
И бродят табунами тучи,
Небесный клевер теребя.
 
 
Запомнил он, мудрец старинный,
Зелёный страж далёких вех:
Протяжность кликов журавлиных,
Девичьи песни, звонкий смех…
 
 
Пруда смятенное волненье,
Аллеи в неге тишины,
И первый проблеск вдохновенья
В глазах недетской глубины.
 
 
В том взоре юного поэта
Светилась мыслей доброта,
Таланта Божьего примета,
С небес сошедшая мечта.
 
 
Пролились ливни поколений
На ситцы жизненных знамён,
Но здесь всё также молод гений,
В Тарханах нынешних времён.
 

«Во Вселенной есть люди-миры…»

 
Во Вселенной есть люди-миры,
Что несут свет души через вечность,
И по правилам честной игры
Превращают свой путь в бесконечность.
Их дорога – во тьме лабиринт,
Но идут по не пройденным вёрстам,
Ощущая таланта инстинкт,
Пробиваясь сквозь тернии к звёздам,
Чтоб вдохнуть силу жизни в шедевр,
Тихо спрятав кинжал славы в ножны…
Те творцы… Нам урок и пример,
Им замену найти невозможно!
 

Валентина Фисай
36 Воронежская область

Хутор Новый сад

 
Нам Родина даётся даром,
И мне, дороже всех наград,
Мой хуторок под Краснодаром,
С названьем светлым – Новый сад.
 
 
Там и сейчас живут селяне,
Цветёт сирень… И васильки,
Где мы гуляли на поляне[2]2
  Место игр хуторской детворы и вечерних посиделок.


[Закрыть],
А в центре хутора – дубки[3]3
  Дубовая роща посреди хутора.


[Закрыть].
 
 
И стрекотню цикад ночную,
Бессонниц летних хоровод,
И нежность первых поцелуев
Мне память сердца бережёт.
 
 
И, нет светлей воспоминаний…
Всего дороже, без прикрас,
Земля любви, земля признаний,
Где я когда-то родилась.
 

Византийский храм[4]4
  На Черноморском побережье у пос. Лоо стоит самая древняя в России церковь – Византийский православный храм 7-9 века. Храм разрушен. Единственная его стена сильно наклонена и готова упасть в любой момент.


[Закрыть]

 
Где бьют из недр кавказских лукоморий,
Источники живительной воды,
На белых плитах гор Причерноморья –
Андрея Первозванного следы.
С апостолом Симоном Кананитом
Для проповедей в Скифию пришли…
Так, по преданью, в христианстве слиты
Народы Черноморья и Руси.
Ещё звучит тех проповедей слово…
Как Византии, царственной, завет,
Воздвижен храм, он и поныне в Лоо,
Он там стоит двенадцать сотен лет.
То первый храм святого христианства,
Апостольской преемственности нить…
Но наших дней, порушенные братства,
Не научились ценности хранить.
Ещё звучит апостольское слово…
Но, возродясь, не ведает страна,
Как гибнет «христианская основа»
И падает последняя стена.
 

Возвращение

И дым отечества нам. сладок и приятен…

А. С. Грибоедов

 
Всю ночь не сплю, стучат колёса,
Сереет пасмурная рань,
Простор полей, жнивьё, покосы –
До боли милая Кубань.
 
 
Здесь улиц ряд, за ближним стогом
Краснеет яблоками сад,
А над железною дорогой –
Дубы, как много лет назад.
 
 
Туманов лёгких поволока,
В дождях поникшая трава,
Здесь тополей далёких кромка,
И гор кавказских синева.
 
 
И запах шпал в колёсном стуке,
Как сладкий дым в родном дому…
Я столько лет жила в разлуке,
Я еду к детству своему.
 

Краснодар

 
Огоньков запятые и точки,
И трамваев бегущие строчки –
Юга жаркого солнечный дар!
Ты встречаешь шуршанием шинным,
Гулом улиц и гудом машинным,
Милый город – родной Краснодар.
 
 
Здесь прозрачные взгляду ограды,
И тенистых дворов палисады –
Дорогие с рожденья края.
В небесах голубиные стаи,
Дребезжащие двери трамваев –
КСКовская юность моя!
 
 
Мы стареем, а ты не стареешь,
Ты мужаешь, растёшь, молодеешь –
Я горжусь и любуюсь тобой.
Пусть летят голубиные стаи,
Выше строек зарю поднимая,
Что взошла над твоею судьбой!
 

Дорога в горах
(Военно-грузинская дорога в горах Кавказа)

 
Мы по краю горы –
Высоко-высоко над землёй
Наш автобус парит,
К серпантину дороги привязан.
– А внизу, посмотри,
Моря синего край голубой…
И кораблик скользит над волной,
след кораблика пеной размазан.
Мы по краю горы –
Высоко – не ступить за порог…
Облака из-под ног – белым стадом,
Мир кроток и светел.
А с другой стороны – срез горы,
Как слоёный пирог,
Перевёрнутый наискосок –
Из спрессованных тысячелетий.
 

Андрей Щербак-Жуков
77 Москва

Моя мама говорила: «Единственное, во что стоит вкладывать деньги, – это воспоминания». Видимо, поэтому я всегда любил путешествовать. А работа в газете мне позволила, как говорится, совмещать приятное с полезным. Вот уже больше десяти лет я работаю в книжном приложении «Ex libris» к «Независимой газете» и несколько раз в году посещаю всевозможные литературные фестивали в самых разных городах России, а иногда и мира. Из всех литераторов наиболее склонны к общению поэты и писатели-фантасты – и те, и другие периодически собираются то там, то там. И таких фестивалей становится с каждым годом все больше и больше…

И вот недавно я пришел к такой мысли. В наши дни литературные фестивали берут на себя функции, которые когда-то, в 70-80-е годы, несли «толстые журналы». Тогда, чтобы узнать, чего нового происходит в литературной жизни других городов, книголюбы спешили в киоск «Союзпечать» за новым номером литературного журнала. Но сейчас «толстяки» не справляются с этой задачей. Увы, они не доходят до регионов. Да и практически не отражают жизнь регионов. И теперь столичным литераторам, чтобы понимать, что происходит в других городах, нужно ехать туда. А регионалам нужно выбираться в Москву, Санкт-Петербург – чтобы донести до своих земляков литературные новости.

В общем, чтобы литература на русском языке развивалась, чтобы был обмен творческими энергиями между городами, поэты и писатели должны путешествовать.

Я решил прокатиться «по волнам моей памяти» и вспомнить наиболее интересные литературные мероприятия, которые проходили за пределами Москвы и Московской области. Каждый текст начинается с даты первой публикации.

Страна камня и ветра

Через месяц после Хельсинкской книжной ярмарки Финляндия станет главным гостем на московской Non/Fiction 30.10.2008

Столица Финляндии Хельсинки построена прямо на скальных образованиях. Исторический центр еще более или менее гладок, но чуть ближе к окраинам современные здания чередуются с огромными серо-коричневыми валунами. Архитектура стремится сплести воедино старые камни и дизайн современного города. Есть даже уникальная для европейского христианства церковь – наполовину высеченная в скале, наполовину достроенная из камня, с куполом, плетенным из медной проволоки.

И над этим сосуществованием камней и зданий носятся пронзительные балтийские ветра.

Эти две стихии – камень и ветер – довлеют над всем национальным характером финнов. Жители Хельсинки удивительным образом умудряются сочетать свежие ветры новых технологий с каменной основательностью и консерватизмом, с приверженностью старым традициям.

С 23 по 26 октября книжная выставка-ярмарка прошла в Хельсинки, а в конце ноября Финляндия станет главным гостем в Москве, на Non/Fiction. Готовится обширная программа – от выступления театрального коллектива «Сампо» до семинара по рыбной ловле, который проведут ведущие писатели.

Хельсинкская книжная выставка-ярмарка проводится в восьмой раз. До того подобное мероприятие было только на родине муми-троллей, в городе Турку (рядом с ним расположен развлекательный парк, посвященный этим милым существам). В прошлом году за четыре дня Хельсинкскую выставку посетили 70 тысяч человек. В этом – похожие результаты. В первый день – 11, во второй – 17, в третий и четвертый – примерно по 20 тысяч. Для сравнительно небольшого города это очень много. Из-за наплыва людей в дни выставки даже трамваи ходили с перебоями, что здесь не случается никогда (городской транспорт ходит по расписанию – точному до минуты)!

В целом же Хельсинкская выставка очень похожа на нашу сентябрьскую ММКЯ. Она тоже в первую очередь рассчитана на простых горожан, а не на издателей-профессионалов – заключать договоры и покупать права они ездят во Франкфурт.

Также постоянно проходят встречи с писателями, презентации книжных проектов. На стендах можно купить книги по более низкой цене, чем в магазинах. В отличие от российских выставок-ярмарок здесь довольно много стендов, на которых можно приобрести букинистическую и антикварную книгу. И, что самое примечательное, – иностранных авторов практически нет. Ни англоязычных, ни французских, ни русских… Есть стенд Института Гете и Совета Скандинавских стран.

И все! Только местные авторы! Финляндия и страны Скандинавии. И это не только государственная политика – простые финны не афишируют свой патриотизм, но в первую очередь интересуются отечественными авторами. Они поддались лишь нескольким всемирным увлечениям: Джоанн Роллинг, Дэн Браун, Пауло Коэльо и Орхан Памук. Последнее довольно странно, если учесть, что существует только один человек, специализирующийся на переводах с турецкого на финский.

Подобная ситуация и в театре, который в Финляндии на большом подъеме. В Информационном центре финского театра, который помогает Информационному центру финской литературы готовить программу для Non/Fiction, заметили, что более 50 % премьер – это постановки современных финских авторов. И при этом театральные залы не пустуют! Хотя профессиональный театр есть в каждом финском городе, население которого превышает 20 тысяч человек! А если оно превышает 30 тысяч, то театр пользуется особенной поддержкой.

Финны – народ конкретный. Они интересуются научно-популярной литературой, исторической, политической. 90 % выпускаемой литературы – non-fiction. Даже художественную литературу они предпочитают на актуальные темы – проблемы личности, все вопросы, связанные с одиночеством. В фокусе современной финской литературы – женственность и старость.

У главной книжной премии «Финляндия» – три равные по призовому фонду номинации: художественная литература, детская и научно-популярная. И интерес к лауреатам не в пример нам: известный российскому читателю роман Кари Хотакайнена «Улица Окопная» был не только удостоен этой престижной награды, но и продан тиражом 250 тысяч экземпляров! Финны с недоверием относятся в электронной книге, трогательно верны бумажному томику – при том, что интернет буквально повсюду, половина населения столицы имеет читательские карточки библиотек.

Среди главных тем Хельсинкской выставки – «Прошлое в нас» и «Взгляд на человека». Большой интерес к истории, в том числе, и к общей с нами.

Действие книги бывшего колумниста главной финской газеты Helsingin Sanomat («Хельсинкские известия»), а теперь писателя Яри Тэрво «Тройка» происходит в Петербурге, в ней рассказывается о Красной Армии и о Финской войне, а также о попытке покушения на Маннергейма – самого главного финского национального героя. В первый день ярмарки автор и министр иностранных дел Александер Стибб провел дискуссию «Будет ли в России демократия» – она была тут же отражены всеми СМИ. Вообще на днях ярмарки литераторы стали настоящими героями прессы. Глянцевые журналы вышли с портретами писателей Романа Шаца и Софии Оксанен на обложках. Невольно вспоминалось желание российских издателей поступить «с точностью до наоборот» – взять готовые лица с обложек и сделать из них писателей.

Выступил на ярмарке Хану Лунтиала – крупный чиновник, но при этом автор уже переведенного на русский язык романа «Последние сообщения», состоящего исключительно из SMS, отправляемых и получаемых главным героем. Поклонники буквально не давали проходу Кристине Ручирх, составляющей для финнов сборники современной российской прозы.

Будут они и в Москве. Поделятся с нами финским настроением, в котором камень сочетается с ветром.

Хельсинки – Москва

Операция на «сердце пармы»
«Радужные пузыри» Алексея Иванова изменили реальность

23.07.2009

На самом севере Пермского края, возле села Камгорт (что в переводе на русский язык означает «Город шамана») Чердынского района, прошел фестиваль «Сердце пармы». На официальном сайте он назван «фольклорным», а в пресс-релизах – «историко-литературным». В этом несовпадении отразилась четырехлетняя история мероприятия. Как подчеркивают организаторы, «идейная основа фестиваля – одноименный роман известного российского писателя Алексея Иванова». Он действительно принимал активное участие в организации первого «Сердца пармы», прошедшего в 2006 году. Вторым вдохновителем проекта был и остается Илья Вилькевич – когда Алексей еще работал учителем в школе, Илья был его учеником. Первый фестиваль был по-настоящему литературным – на него собрались 500 человек, но большинство из них оказались поклонниками произведений пермского писателя. Другие, напротив, по иному смотрели на историю Чердынского края и до хрипоты готовы были спорить с автором, «исказившим факты» в угоду художественной условности. Все крутилось вокруг романа «Сердце пармы, или Чердынь – княгиня гор». Сегодня в этом краю практически все связано с популярным в столицах писателем.

Из года в год количество людей, собирающихся на три летних дня на огромной поляне возле Камгорта, увеличивалось, а литературная составляющая этих собраний постепенно уходила все дальше. В этом году фестиваль собрал от 3 до 4 тыс. людей, теперь его «основная творческая задача – окунуть участников и гостей «Сердца пармы» в традиционную русскую культуру XV–XVI веков и актуализировать искусство древних мастеров – народных умельцев, воинов, фольклорных коллективов». Всего перечисленного в этом году было в избытке. Продавались изделия из дерева, бересты и камня, аксессуары из льняной ткани, даже «пиво деревенское», по вкусу больше похожее на бражку. Народные умельцы не просто выставляли свою продукцию – они проводили мастер-классы: одни учили лепить из глины, другие – плести корзины из ивовых прутьев. Можно было даже под присмотром настоящего кузнеца попробовать поковать «чего-то железного». На профессиональной сцене сменяли друг друга музыкальные коллективы, представлявшие фолк-музыку как Урала, Средней России и Белоруссии, так и всего мира – Ирландии, Японии, Китая. Хэдлайнером был легендарный «Калинов мост» Дмитрия Ревякина. Их музыка, усиленная мощными динамиками, звучала на всю поляну, но частенько ее перебивали песни, исполнявшиеся без всякого аккомпанемента и усиливающей техники, – это простые люди водили хороводы, играли в «Ручеек», затевали другие народные потехи. Резчики по дереву соревновались в искусстве вырезания «баб». Бойцы-реконструкторы устраивали настоящие ристалища. Их более мирные коллеги по увлечению в соответствии древними обрядами разыгрывали свадьбу и другие праздники. Интересного было много.

Но вот самого Алексея Иванова на фестивале не было. В этом году – впервые. Слухи ходили разные. Одни говорили, что ему стал неинтересен нынешний формат, другие – что он теперь проводит время в компании с Анатолием Чубайсом. Точнее, писатель присутствовал опосредованно – на книжном развале, который, конечно же, тоже был, продавались шесть первых книг из основанной им серии «Пермь как текст». В нее входят как художественные произведения, так и культурологические работы, касающиеся особенностей Пермского края.

Так что все-таки фестиваль «Сердце пармы» – как его ни назови – является пусть и весьма причудливой, но все же формой бытования современной русской литературы. Ведь в его основе – книга. А значит, все по классике: «В начале было слово».