Текст книги "Остановить мгновенье. Секреты осознанной жизни"

Остановить мгновенье. Секреты осознанной жизни

Почему болит душа

ТЕКСТ ПОДГОТОВИЛ: Григорий Горшунин

Люди – сложные создания. Внутри каждого из нас скрыта таинственная область бессознательного. Пренебрежение внутренним миром чревато последствиями: оно может напоминать о себе тревогами и душевной болью. Психиатр Григорий Горшунин рассказывает, почему важно наладить связь между сознательным и бессознательным.

Есть люди, которых поражает наличие коленного рефлекса. Доктор бьет молоточком чуть ниже коленки, нога подпрыгивает сама по себе, и ее не удержать. Как это?! Ничего не поделаешь, безусловный рефлекс. Так же многие искренне верят, что наша внутренняя цензура может и обязана контролировать мысли. Большинство живет так, словно текущее сознание и память представляют собой единственные реальности нашего «Я». Но это не так. Неожиданная забывчивость, путаница в важных вещах, опоздания, странные совпадения, травмы «на ровном месте» – напоминания о той могучей силе, которая действует внутри нас и определяет течение жизни не меньше, чем сознательные усилия. Наличие бессознательного – плохая и хорошая новость одновременно. Плохая, потому что из него, подобно чертику из табакерки, выскакивают неуверенность, страх, печаль, эйфория и гнев, иногда настолько мощные, что они затапливают сознание и подчиняют его себе. «Не мог совладать с собой», «Не пойму, что на меня нашло» – как раз об этом, как и безумная влюбленность или неконтролируемая паника. Хорошая новость в том, что бессознательное – не только склад вытесненных и отторгнутых переживаний, но и хранилище того неведомого «Я», которое питает наше настоящее. Интуиция, озарение, творческая игра – вряд ли кто-то возьмется утверждать, будто вызывает эти силы посредством концентрации воли. Трудно оказаться лицом к лицу со своей болью, кажется, легче делать вид, что ее нет. Не в наших силах напрямую воздействовать на область бессознательного: трудно управлять тем, что для нашего сознания невидимо. Но психотерапия – тот инструмент, который может показать нам те части личности, что остались неузнанными, а значит, отторгнутыми.

Мы говорим: «душа болит», и это не метафора. Душа обладает знанием о своей целостности, и если она нарушена, мы испытываем боль и тревогу, которые вынуждают нас обратиться к своему внутреннему миру. Собственно, в этом и состоит смысл боли – она указывает на конфликт, причины которого скрываются в бессознательном. К сожалению, вместо того чтобы восстанавливать целостность души, некоторые прибегают к распространенным «обезболивающим»: это алкоголь и хронические телесные заболевания, которые подменяют смыслы и уводят нас от ситуации, которая требует внимания. Это объяснимо: трудно оказаться лицом к лицу со своей болью, кажется, легче делать вид, что ее нет. Но если мы хотим чувствовать себя живыми и наслаждаться жизнью, нет иного пути, кроме как признать, что психическое «Я» существует, что душа болит сильнее тела и что нам предстоит заняться наведением внутренних мостов между сознанием и бессознательным.

Семь признаков нервного срыва

ТЕКСТ ПОДГОТОВИЛА: Елена Анисимова

Если вы постоянно нервничаете, стали плохо спать, с трудом принимаетесь за дела, часто срываетесь на крик, не стоит отмахиваться от проблем. Это не пройдет само собой. Важно вовремя заметить признаки эмоционального и психического выгорания, чтобы не скатиться в тяжелую депрессию.

Жизнь – это американские горки. Никогда не угадаешь, что за поворотом – взлет или падение. Порой голова идет кругом, столько всего наваливается, что и не знаешь, за что хвататься. Как выдержать и не сломаться? В такие минуты важно сохранять самообладание. Чтобы справиться со всеми жизненными невзгодами, требуются силы, а значит, необходима передышка. Иногда мы не осознаем, что дошли до предела. Об эмоциональном и психическом истощении говорят семь признаков. Если узнаете себя, пора остановиться и сделать паузу.1. Вы раздражительны. Раздражаться по пустякам – первый признак эмоционального выгорания. Заводитесь с пол-оборота, рявкаете и огрызаетесь, бросаетесь на людей, выходите из себя, чуть что не так? Вы совершенно измотаны, дайте себе отдохнуть.2. Мотивация на нуле. Если ничего не хочется делать, с трудом удается подняться с постели и доползти до работы – душевные силы на исходе. Необходимо срочно заняться собой. Пересмотрите отношение к жизни, найдите точку опоры. Не соглашайтесь плыть по течению, берите штурвал и управляйте обстоятельствами.

3. Вы плохо спите. Бессонные ночи бывают у всех. Лежите часами, уставившись в потолок, а сна ни в одном глазу? Скорее всего, не дают расслабиться навязчивые мысли, что-то беспокоит, но это можно преодолеть. Попробуйте практиковать медитацию или обратитесь к врачу.

4. Постоянно встревожены. Тревожность мучает, парализует, доводит до отчаяния. Если приступы тревоги накатывают слишком часто, вы не должны молча терпеть. По возможности старайтесь избегать стрессов, просите о помощи. Поговорите с людьми, которым доверяете, найдите психотерапевта – вы обязательно справитесь.5. Вы слишком ранимы. Чрезмерная чувствительность, склонность расстраиваться и обижаться по пустякам говорит о том, что вы издерганы и нуждаетесь в покое. Жить не значит страдать, хотя временами кажется, что так и есть. Иногда судьба бьет больно, но счастье зависит от того, умеете ли вы держать удар.6. Вы в ступоре. Людям свойственно замыкаться в себе после потерь и сильных потрясений. Когда человеку плохо, он словно цепенеет и становится бесчувственным. В этом нет ничего странного, так работает защитный механизм, который помогает пережить тяжелые травмы. Боль легче блокировать, чем чувствовать. Если это случилось, попытайтесь разобраться в себе. Понять, с чем связана боль и печаль, – первый шаг к нормальной жизни.7. Хочется плакать без причин. Слезы не появляются сами по себе, это нормальная реакция на радость или горе. Но если начинаете рыдать из-за каждой мелочи, пора поразмыслить о своем психическом состоянии и понять, что с вами. Возможно, вы измучены и несчастны. Пора задуматься, как вы живете и чего хотите. Нужно сделать шаг навстречу изменениям к лучшей жизни. Всякий раз, когда чувствуете признаки нервного срыва, находите время для себя. Делитесь переживаниями с теми, кому доверяете, не забывайте отдыхать. Следить за эмоциональным и психическим здоровьем не менее важно, чем за здоровьем физическим. Относитесь к себе внимательно, правильно реагируйте на стрессы и потрясения, выход всегда есть.

Как перестать страдать, даже если все плохо

ТЕКСТ ПОДГОТОВИЛА: Елена Анисимова

Сомнения и разочарования порой одолевают всех. И если поддаться разрушительным мыслям, можно поверить, что все безнадежно, и скатиться в состояние вечного неудачника. Но когда мы осознаем, куда ведут раздумья, можно все исправить, утверждает профессор психологии Стивен С. Хейс.

Мне приходится прорабатывать с клиентами их тяжелый прошлый опыт, и всякий раз я наблюдаю, как их охватывает неверие в свои силы. Они сомневаются в состоятельности, способности стать лучше и даже в том, что заслуживают чего-то лучшего.

На пути к исцелению внутренняя логика подбрасывает тяжелые мысли:

• «Я конченый неудачник, и с этим ничего не поделаешь».

• «Моя жизнь – сплошной бардак, как бы я ни пытался это исправить».

• «Все безнадежно. Наверное, мне просто не суждено стать счастливым».

Эти самоуничижительные раздумья могут причинять сильную боль и затягивать в ловушку самосаботажа. В конце концов, если улучшения безнадежны, нечего даже стараться.

Чтобы обезвредить разрушительную установку, надо лишить ее привычной функции. Возможно, не все дошли до такой степени безысходности, как некоторые клиенты, но многие наверняка не раз испытывали сомнения и неуверенность. Когда мы идем на поводу у неуверенности и позволяем ей руководить нашими действиями, мы удаляемся от того, что серьезно и важно.

Поэтому я всегда работаю над обезвреживанием мыслей. Чтобы обезвредить разрушительную установку, надо лишить ее привычной функции. К примеру, возьмем мысль «Я недостаточно хорош». Это чрезвычайно тяжелая, удручающая мысль, которая часто приводит к еще большей тоске и страданиям. Тем не менее, если распевать «Я недостаточно хорош» на мотив песенки «С днем рождения», оно теряет изначальный смысл. Слова все те же, но эффект – функция – меняется.

Техник обезвреживания, которые дают такой результат, множество. Многим людям, с которыми я работал, удалось обезвредить свои мысли, то есть отобрать у них силу. И хотя техники обезвреживания эффективны в борьбе с внутренним критиком, в какой-то момент клиент возвращается к объективности: «Но это же правда!» Многие упорно цепляются за свою неуверенность, потому что убеждены, что это истина:

• «У меня ни гроша».

• «Мой супруг меня больше не любит».

• «Моя жизнь – сплошной кошмар».

• «Меня лишили родительских прав».

• «Мне диагностировали рак».

Безусловно, куда легче отбросить сомнения, если в целом осознаешь, что мысль ничем не обоснована. Но когда глубочайшие страхи оправданны, все намного сложнее. В такие моменты тянет вступить в спор, начать убеждать человека, что у него/у нее «не все потеряно» или «все еще есть будущее». Однако это лишь приведет к ненужным оправданиям и еще больше усугубит ситуацию. Содержание мысли неважно, истинна она или нет, тоже неважно. Важно то, куда она ведет. Значение имеет только ее действие Но я изменил тактику. Терапия принятия и ответственности не пытается выяснить, насколько правдива та или иная мысль. Более того, не так уж важно, позитивна она или негативна. Все это не имеет значения. Главное, чему и как служит мысль. Ведь мысли – это инструменты. Они подталкивают следовать целям и ценностям или, наоборот, затягивают в саморазрушающее поведение. Ценность мысли измеряется не ее достоверностью, а тем, как она работает и что с нами делает. Негативное утверждение «Я плохой друг» может заставить внимательнее относиться к людям. Негативное и, безусловно, истинное утверждение «Я умру» может помочь задуматься о том, как мы живем. Неприятная правда вроде «Моя личная жизнь – сплошной бардак» может стать причиной для регистрации на сайте знакомств. И точно так же вполне позитивное утверждение «Я всегда и во всем круче всех» может испортить отношения с окружающими и сделать из нас самовлюбленного нарцисса. Содержание мысли неважно. Истинна она или нет, тоже неважно. Важно только то, куда она ведет. Значение имеет только ее действие. В следующий раз, когда разум начнет лепетать об ошибках и недостатках, а внутренний критик подкрутит громкость, чтобы вы лучше расслышали и наверняка поверили, потому что это «правда», спросите у себя: «Эта мысль как-то помогает мне жить и двигаться вперед?» Если да – прекрасно! А если нет, самое время вспомнить бодрый мотивчик песенки «С днем рождения».

Печаль делает нас сильнее

ТЕКСТ ПОДГОТОВИЛА: Светлана Кривцова

Мы не хотим и не умеем грустить, считает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. Но именно это чувство способно помочь нам понять, что нас ранит и чего нам не хватает для того, чтобы двигаться по жизни дальше.

Из всех эмоций печаль труднее всего описать: это не острая боль, не взрыв ярости и не приступ страха, которые легко распознать. Это томительное чувство, которое, по словам Франсуазы Саган, всегда «отчуждает от других людей». Многие из нас к печали относятся хуже, чем, например, к агрессии. Быть агрессивным в каком-то смысле «почетнее», чем быть грустным, – вспомните Арлекина и Пьеро. Печаль нередко ассоциируется с бессилием, слабостью, не одобряется современным обществом и, кажется, мешает быть успешным, востребованным, счастливым. Когда мы грустим, нам хочется уединения и тишины, нам трудно общаться. Печаль задает особый ход мыслям и, как еще в XVII веке подметил Бенедикт Спиноза, «ослабляет нашу способность к действию». В такие моменты активная жизнь останавливается, перед нами как будто опускают занавес и перестают показывать представление. И не остается ничего иного, как обратиться к себе – начать рефлексировать. Со стороны человек кажется заболевшим, и ему советуют срочно что-нибудь сделать. Но нужно ли торопиться возвращаться в суету жизни? Жизнь не может отобрать у нас ничего из того, что мы осмелились полюбить. Все любимое навсегда остается с нами «Грустно, что у меня испортились отношения с хорошим человеком» или же «печально, что лучшие уходят первыми»… Если мы грустим, значит, что-то хорошее исчезло из нашей жизни или так и не появилось в ней. Мы можем пока не знать, что именно, но благодаря грусти мы задаем себе этот вопрос: чего нам не хватает для полноты существования, для счастья? Мы прислушиваемся к себе, обращаем внимание на наши отношения с миром. Иногда к этому чувству примешиваются обида, недовольство, гнев – это коктейль «ужасного настроения». Но нередко мы пьем и чистый напиток печали, который может испортить лишь сознание своей неправоты, – тогда его вкус становится тяжелым, вяжущим, горьким. В печали без вины чувствуется прекрасный букет горьковато-солоноватых ноток… в сочетании со сладостью. Так оно и есть. Сколько прекрасных стихов написано в этом состоянии и какая музыка!

Но иногда жизнь бывает жестока и отнимает дорогое, самое дорогое… Мы можем закрыться и перестать чувствовать, чтобы случайно не вспомнить о том, что потеряли, – ведь это невыносимо больно. И тогда мы выберем дорогу депрессии. А можем открыть сердце и прожить свою потерю – всю целиком, до капли: и жалость к себе, и обиду оставленного и покинутого существа, и одиночество, потому что в печали никто не может помочь. Это нелегкий путь исцеления. Необходимо принять решение, собственное, глубоко личное, чтобы смиренно пройти весь путь. Для этого нужно терпение, а также свобода разрешить себе плакать, чтобы омыть и очистить рану. Кроме того, придется расстаться с чувством вины: когда, простив себя, мы сможем плакать, то ощутим, что раненая душа словно укутана теплым одеялом – все еще больно, но и… тепло. А ЕСЛИ ЭТО ДЕПРЕССИЯ? Отсутствие желаний, ощущение внутренней пустоты и собственной ненужности, сильная усталость, бессонница, суицидальные мысли… Зачастую депрессия возникает как реакция на очень плохую в течение долгого времени жизнь либо как эмоциональный ответ на сильнейшую боль, с которой человек не может справиться. И все же главное условие для депрессии – бросить себя на произвол и не разрешить себе попечалиться по поводу того, что происходит. Сегодня все больше европейцев отказываются принимать антидепрессанты, чтобы не глушить депрессию, а как следует расслышать ее вопросы. Нравится ли мне моя жизнь? Почему я так долго терплю плохое к себе отношение? Зачем жить, если я потерял тех, кого любил? Способность испытывать печаль, отчаяние, сомнения в себе на самом деле означает, что мы – живые люди. Вопреки всему. Горевать, печалиться нужно уютно, заботливо, мягко. Плачущую душу должен кто-то убаюкать – почему же не сделать этого для своей души самому? Заварить чаю, укрыться пледом и горевать столько, сколько ей, душе, угодно. И удивительно, как скоро все меняется от такой принимающей по отношению к самому себе установки. Вот уже с улыбкой получается вспомнить свою утрату. Вот уже можно об этом говорить, смотреть фотографии. Отношения становятся совершеннее, ведь из них уходит все наносное. Теперь можно не просто вспоминать, но вести диалог, чувствовать поддержку того, кто покинул нас. И эта глубочайшая мудрость пробуждает такое сильное желание жить, что все обиды на жизнь тают. Оказывается, она не может и не хочет отобрать ничего из того, что мы осмелились полюбить. Все любимое навсегда остается с нами.

Aлександр Адабашьян, кинодраматург, режиссер, актер: «В ПЕЧАЛИ НЕТ НИЧЕГО РАЗРУШИТЕЛЬНОГО». Я нечасто улыбаюсь. Может быть, потому, что обостренное чувство юмора не позволяет мне реагировать на то, что лежит на поверхности. Но я уверен, что печаль, будучи на своем месте, в соответствующей ситуации играет положительную роль. Можно, к примеру, замечательно покачиваться в гамаке в окружении детей и внуков, разглядывать семейный альбом, с грустью и печалью вспоминать ушедших товарищей – и в этом не будет ничего деструктивного, наоборот! Говорил же Пушкин: «Печаль моя светла, печаль моя полна тобою». Значит, ничего отрицательного в этом не видел. Его слову я вполне доверяю. Если печаль наполняет мыслями о любимом человеке, значит, это чувство светлое. Вообще, деление чувств и эмоций на отрицательные и положительные – это что-то из старой школьной программы. Когда на уроках надо было описывать персонажей, проводилась вертикальная черта в тетрадочке посередине и слева мы писали положительные качества, а справа – отрицательные. Если бы речь шла о современном персонаже, то грусть попала бы в столбик отрицательных качеств, в отличие от оптимизма, который стоял бы напротив. Но простой вопрос: а почему Онегин был снедаем хандрой, казался печальным, даже прискорбным? Потому что в моде были Байрон и Чайльд Гарольд. И неважно, что его печаль – абсолютная игра, что ему требовалось скрывать свой бешеный темперамент: в те времена в особой цене была меланхолия, намеки на раннюю смерть, разговоры о бренности бытия. Вообще, печаль в юном возрасте – это часто не позиция, а поза. Но потом все меняется… Когда-то Сергей Довлатов разделил творческую материю на три сферы. Третья – драматический, выстраданный оптимизм – для него наиболее интересна. И я с ним в этом совершенно согласен.

Диана Арбенина, музыкант, поэт, вокалистка группы «Ночные cнайперы»: «МОЯ ПЕЧАЛЬ ЛЕГКА» Ни грусть, ни печаль никогда не были связаны у меня с депрессией. Скорее наоборот, способность грустить кажется мне признаком того, что человек может думать, наблюдать жизнь. Что отнюдь не располагает к бессмысленному веселью. Печаль… Моя печаль всегда легка, и в ней много улыбки. Это дань прожитым годам и их ретроспектива в моей памяти. Такое отношение случается не так часто, кстати. Прошлое – всего лишь прошлое! И подобное состояние я люблю тоже. Многие зачастую путают грусть и печаль с унынием. Я ненавижу уныние, это крайняя форма грусти. Недопустимая. Именно ее надо гнать в шею и с ней бороться. Как? Трудом. Уныние – грех. Грусть – потребность живого в нас. Печаль – роскошь.

«Мне не больно»: зачем мы терпим

ТЕКСТ ПОДГОТОВИЛА: Алла Джундубаева

Эмоциональная и физическая боль – это сигнал, с помощью которого мы познаем мир и себя. Она влияет на отношения с другими. Но что происходит, когда боль подавляется, замалчивается? Откуда берутся установки, заставляющие терпеть, скрывать эмоции? Доктор философии Алла Джундубаева рассказывает, почему долгие годы отказывалась признавать, что ей тоже бывает больно.

Ближе к сорока годам я нашла истоки многих психологических установок в детстве. Одна из них: «Мне не больно». В течение жизни она не раз ударяла меня по голове с требованием признать обратное. Шагнув в детские воспоминания, поняла, что весь героизм, которым я так гордилась, совсем не от силы характера, а от страха показаться слабой. И ряд историй из детства весьма убедительно это подтверждают. Хорошо помню себя с пяти лет, не считая обрывочных воспоминаний более раннего возраста. К этому моменту уже была практически сложившейся личностью, как и любой среднестатистический пятилетний ребенок. Да-да, именно так. Опыт работы моих детских центров показал, что в пять лет мы видим уже вполне сформированный характер со своими реакциями, предпочтениями и, увы, комплексами. И что заложено в ребенке к этому периоду, с тем он и пойдет дальше, если не корректировать какие-то нюансы. Болезненный развод родителей и принципы советского воспитания убедили меня к пяти годам в одном: боль нужно терпеть и скрывать. Никому нельзя показывать слабости, нельзя создавать неудобства и заставлять переживать тех, кто рядом. Первые запомнившиеся истории, прожитые по этому принципу, – детсадовские. Чтобы не расстраивать воспитателей, я молча, без единого звука, терпела всевозможные манипуляции. Одна из них довольно забавная. В пять лет на вечерней прогулке мне вдруг непременно захотелось узнать, влезет ли моя голова в круговой узор железной решетчатой беседки. Влезла. Но не вылезла. Я оказалась с одной стороны решетки, а голова торчала с другой. При всех попытках испуганных воспитателей вернуть любопытную голову на сторону тела мне было больно и страшно.

Но я помнила, что показывать боль и страх нельзя. И, чтобы не расстраивать воспитателей, молча, без единого звука, без единой слезинки терпела всевозможные манипуляции по изъятию головы. Спасением стало ведро воды, совершившее чудо. И маме, которая в эту минуту шла за мной, выдали дочь мокрой, но целой и невредимой. Еще один случай (хотя далеко не единственный) приключился уже в семь лет, в лето перед школой. Я сломала руку, опять же из любопытства пытаясь пройти из конца в конец по качелям-весам. Дойдя почти до финиша, я вдруг резко взлетела и приземлилась… Осуществиться этому трюку помогла смелая девочка, прыгнувшая на другой край. В итоге я упала, очнулась – гипс.

Правда, в моем случае до гипса дошло не так быстро. В «скорой» воспитатель всю дорогу переживала за меня и плакала. В больнице она, не переставая всхлипывать, каждые пять минут спрашивала: «Алла, тебе больно?» «Не больно», – мужественно, сдерживая слезы, отвечала я, чтобы успокоить ее. Но после моих слов воспитатель почему-то плакала сильнее. В жизни еще много раз случалось «мне не больно», когда было больно, когда и тело страдало, и душа. Это стало своего рода программным шаблоном для меня – не позволять себе признаваться в слабости и не показывать эту слабость другим. Весь ужас проблемы я осознала, когда дочь в пятилетнем возрасте попала в инфекционную больницу. Ситуация было тяжелая. Ей кололи шесть уколов в день с несколькими антибиотиками от всех предполагаемых инфекций. И ни разу она, как и прежде при таких процедурах, не произнесла ни звука, чем привела в восторг весь медперсонал и других матерей. Я заложила дочери программу терпения и чувства стыда от признания боли. Я восхищенно восклицала: «Какая ты сильная, моя девочка! Какая смелая! Горжусь тобой!» А на десятый день, уже перед выпиской, после заключительного укола, как только медсестра вышла из палаты, она так отчаянно заплакала – Мама, мне так больно! Все эти уколы такие болючие! Я не могу больше терпеть! – Почему же ты не сказала мне об этом? Почему не плакала, если тебе было больно? – в потрясении спросила я. – Ты так радуешься, что все дети плачут, а я нет. Думала, ты за это любишь меня сильнее, и тебе будет стыдно, если я заплачу, – как бы извиняясь, ответила дочь. Не передать словами, как заныло у меня сердце в этот момент и всколыхнуло массу эмоций, от чувства вины до проклятий моей глупости и даже жестокости по отношению к собственному ребенку! Дети – наше отражение. Я заложила дочери программу терпения и чувства стыда от признания боли. Нелепые подбадривания и похвалы в терпеливости и смелости создали у нее представление, что за это я люблю ее больше, чем если бы она плакала, как все дети. В 42 года я наконец позволила себе, не стыдясь, говорить: «Мне больно». И я сказала ей то, что работает до сих пор, три года спустя: «Никогда не терпи боль, никакую! Если тебе больно – говори об этом. Не стыдись признаться, что тебе больно. Не бойся быть слабой. Я люблю тебя разную, потому что ты – моя девочка!» Я была счастлива, что услышала своего ребенка и смогла вовремя отключить эту программу, занесенную собственным вирусом. Моя личная перезагрузка произошла только в 42 года, когда я наконец позволила себе не стыдясь говорить: «Мне больно», если больно. И это не слабость, как я думала раньше, это необходимая реакция, чтобы спасти себя от еще большей боли и душевных ран. Этот опыт научил меня тому, как важно услышать внутреннего ребенка, когда-то давно задавленного взрослыми установками и обидами. Это позволяет в будущем понять и услышать своего ребенка, уберечь от необходимости проходить долгий путь исцеления.