Текст книги "Язык и семиотика тела. Том 1. Тело и телесность в естественном языке и языке жестов"

ГЛАВА I
СЕМИОТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ТЕЛА. СОМАТИЧЕСКИЕ ОБЪЕКТЫ, ИХ ТИПЫ И ЯЗЫКОВЫЕ ИМЕНА

§1. Соматические объекты и их имена

Естественные и гуманитарные науки объединяет интерес к человеку как к носителю физических свойств, ментальных и психических качеств и как к личности, организующей и преобразующей окружающий мир. Лингвистика и невербальная семиотика изучают человека не только в роли субъекта, владеющего языком и понимающего язык, но и в роли основного участника коммуникации и субъекта коммуникативного поведения.

Общение людей всегда осуществляется в определенных рамках, которые задаются (часто плохо формулируемыми) нормами и допущениями, определяющими структуру и содержание правил ведения речевого и жестового общения и информационного обмена. Общая тональность беседы, поведение собеседников, знание культурных традиций и общественных норм, личных вкусов и привычек и еще очень многое другое обуславливают не только гладкость общения, но и достижение коммуникативных целей.

Социальные, культурные и психологические установки, способы восприятия мира и человека, мысли и чувства, стремления и намерения, то есть все то, что принято относить к ментальности и психике людей, как известно, находит свое отражение не только в естественном языке, но и в телесных знаковых кодах. С помощью этих кодов удается реконструировать некоторые представления о жизни и деятельности людей, об их желаниях, целях, мыслях и настроениях. Как и естественный язык, язык тела необходимо научиться понимать, иначе мы рискуем неправильно интерпретировать или просто упустить из виду многие передаваемые нам в диалоге сообщения. Как и естественным языком, языком тела необходимо активно овладеть, если мы хотим увеличить эффективность коммуникации с другими людьми.

Человеческое тело – это сложно организованная система, которая состоит из целого ряда объектов, связанных между собой разными отношениями. Понять, что представляет собой тело, как функционируют разные соматические объекты в актах устной коммуникации и письменных текстах, каков образ тела в языке и культуре, – все эти задачи пытаются решить представители самых разных областей знаний. И это не только биологи и медики, для которых тело является основным объектом исследования, но также психологи, культурологи, антропологи, социологи и философы. Представителей гуманитарных наук, к которым относятся также лингвисты и специалисты по невербальной семиотике, интересует, однако, не реальное строение или биологические особенности тела, а то, каким образом тело и телесность, под которой мы понимаем здесь все то, что относится к телу и его обладателю как к субъекту поведения, отражаются в естественных языках и невербальных знаковых кодах. Образ тела создается прежде всего совокупностью разных телесных (соматических) объектов, характеризующих их признаков и имен, а также множеством действий и функций телесных объектов, как они представлены в вербальных и невербальных знаковых кодах.

Остановимся более подробно на понятии и термине соматический объект. Под соматическими объектами мы понимаем самые разные объекты, входящие в тело и группирующиеся в определенные классы, или типы.

Среди типов соматических объектов выделяются само тело и его части (например, голова, руки, живот), части частей тела (такие, как пальцы, ладонь, ноздря), <телесные> органы (органы пищеварения, органы дыхания, половые органы). К соматическим объектам относятся также <телесные> покровы (кожа, волосы и ногти), <телесные> жидкости (кровь, желчь, слезы и др.), особые места <на человеческом теле или внутри него> (подмышки, пупок, глазница), кости (ребро, ключица, позвонок, кадык, скула, челюсть и др.), разнообразные линии на человеческом теле (морщины, черты лица, линия губ, линии рук и др.), сосуды (вены, артерии, капилляры), мышцы, жир, железы. Соматическими являются и «чужеродные» телесные объекты, в частности так называемые наросты (прыщ, фурункул, ячмень, шишка и т. п.), «лишние» объекты – рудименты и еще ряд других1212
  Имена телесных объектов, указанные в скобках, даются как в форме единственного, так и в форме множественного числа. Выбор формы не случаен, см. об этом далее в тексте монографии.


[Закрыть].

Сделаем три важных замечания, касающихся типов соматических объектов, самих объектов и их имен.

Замечания

1. О прагматически освоенных и прагматически неосвоенных соматических объектах

Соматический объект – это понятие, имеющее двойственную природу. С одной стороны, к соматическим относятся объекты биологии, физиологии и анатомии человека. С ними имеют дело представители всех указанных естественных наук, и, по-видимому, все они понимают под соматическим объектом одно и то же. Этому способствует единый концептуальный и терминологический аппарат, принятый в этих науках.

С другой стороны, соматические объекты – это предмет изучения лингвистики, теории культуры, психологии и целого ряда других гуманитарных наук. Для лингвистов и специалистов в области семиотики соматические объекты предстают прежде всего в виде их имен и связанных с этими именами языковых выражений. Набор имен соматических объектов для каждого естественного языка, конечно, свой. В русском языке соматические объекты отражаются в виде множества таких слов, как рука, нога, кисть, запястье, слеза и др., в английском языке – в виде слов arm, hand, leg, foot, wrist, tear, во французском – в виде слов main, bras, jambe, pied, poignet, larme. Там, где русские говорят об одном соматическом объекте, англичане и французы, как известно, могут говорить о двух разных объектах (ср. рус. рука, англ. arm и hand и франц. bras и main). Уже из одного этого хрестоматийного примера видно, что множества имен соматических объектов для разных языков могут не совпадать. Иными словами, понятие соматического объекта для лингвистов и специалистов по невербальной семиотике не универсально, а национально и культурно специфично (см. (Language Sciences 2006; Wierzbicka 2007)). Поскольку, как говорилось во Введении, речь в нашей книге в основном идет о русском языке и русском языке тела, мы будем под соматическими объектами по большей части понимать телесные объекты, представленные в русском языке и участвующие в производстве русских жестов.

Множество соматических объектов и множество их имен задаются списками. Список имен определяется лексиконами различных словарей данного языка, в которых фиксируются так называемые стандартные языковые имена, или номинации, объектов. Часто, однако, для описания свойств соматических объектов приходится прибегать к таким их языковым обозначениям, которые обычно (по разным причинам) не фиксируются в большинстве существующих словарей. Соматические объекты, имена которых содержатся в большинстве словарей, мы будем называть прагматически освоенными <в данном языке>, а соматические объекты, имен которых там нет или почти нет, – прагматически неосвоенными1313
  О понятии прагматической освоенности соматического объекта см., например, статью (Крейдлин, Летучий 2006, 80–115).


[Закрыть].

В разговорах о прагматически неосвоенных соматических объектах люди нередко пользуются описательными выражениями, или дескрипциями, включая недоопределенные дескрипции (такие, как, например, что-то, ср. (2) У меня что-то болит в районе плеча, или такая штука, ср. (3) Смотри, какая штука вскочила у меня на лице) и разного рода неидиоматичные выражения (такие, как тыльная сторона ладони, ребро ладони со стороны большого пальца, ребро ладони со стороны мизинца, область шеи, район живота).

При назывании прагматически неосвоенных объектов люди нередко используют приемы метонимического замещения – toto pro pars (целое вместо части) и pars pro toto (часть вместо целого), а также замещения имени класса именем элемента класса или наоборот. Кроме того, вместо самого соматического объекта часто обозначается область (место) в его составе. Дело в том, что во многих языковых контекстах то, что исходно относится к области в составе объекта, может вести себя как полноценный соматический объект. Поэтому такие области могут рассматриваться как соматические объекты, подобно тому, как артефакт, именуемый дверь, может рассматриваться как поверхность в контексте предлога на (на двери), как вместилище в контексте предлога в (в двери) и т. п. Например, у руки есть части, прагматически освоенные, то есть имеющие стандартное наименование в русском языке. Это кисть, плечо, локоть и т. д. Но у руки имеются также части, прагматически освоенные плохо или неосвоенные вообще. Например, место ниже локтя в русском языке никакой специальной однословной и однозначной номинации не имеет, поэтому в составе сочетания рука ниже локтя место на руке может пониматься в разных контекстах по-разному. Чаще всего контекст, в котором встречаются выражения типа рука ниже локтя, сужает область их возможной интерпретации. Пониманию помогает здесь не только языковое знание, например знание семантики отдельных языковых выражений, но и знание о мире. Так, в предложении (4) Петя взял Машу за руку ниже локтя место обозначаемого действия (рука ниже локтя) понимается как соматический объект, не имеющий, как мы говорили, в русском языке стандартного имени. Однако предикат взять сужает область возможной интерпретации этого места: взять человека за руку ниже локтя можно только в определенном месте, расположенном на руке ниже локтя.

Другой случай метонимического обозначения соматического объекта представлен в предложении (5) У нее вся рука была в фенечках. Здесь сочетание вся рука обозначает не руку целиком, а некоторую ее область, казалось бы, вопреки употреблению местоимения весь. Дело в том, что, поскольку украшения, к которым относятся фенечки, носят, как правило, на части руки от локтя до запястья (это не языковое знание, а знание о мире!), мы понимаем, что слово рука в этом предложении тоже употребляется, так сказать, «ослабленно».

А вот пример, когда соматический объект есть, а стандартного русского имени у него нет, и потому он называется существующим в языке именем класса соматических объектов, к которому принадлежит. Услышав фразу Кажется, у меня сломана кость (ее произносит человек, который держится в этот момент за руку), мы понимаем, что у человека что-то случилось с рукой: по-видимому, у него повреждена какая-то конкретная кость в руке, которая, возможно, не имеет в повседневном, немедицинском русском языке стандартного наименования (в медицинском подъязыке, как известно, каждая кость имеет название, обычно латинское).

Сразу же отметим, что свойства прагматической освоенности и прагматической неосвоенности соматических объектов достаточно сложные. Так, существуют отдельные разновидности прагматической освоенности, о чем мы еще поговорим несколько позже. Отдельного внимания заслуживают также вопросы о контекстах употребления прагматически освоенных и прагматически неосвоенных соматических объектов и о формулировках правил метонимического замещения отдельно для первых и вторых.

2. О номинации соматического объекта в зависимости от характеристик его обладателя

То, какая номинация у данного прагматически освоенного объекта считается стандартной, зависит от того, к какому возрастному, половому (гендерному), профессиональному, социальному и др. классу принадлежит человек – его обладатель. Иначе говоря, стандартная номинация объекта релятивизована относительно обладателя. Например, и у взрослого, и у совсем маленького ребенка есть голова, но стандартные имена у каждого из этих объектов, вообще говоря, свои: голова взрослого человека обычно так и называется – голова, а голова маленького ребенка в норме называется также головка. Аналогичное отношение можно усмотреть и между словами волосы и волосики: волосы – это имя соматического объекта взрослого, а волосики – ребенка. Чуть другое отношение между словами ноги и ножки: ноги – это стандартное имя мужских и женских соматических объектов, а ножки – женских и детских.

3. О центре и периферии во множестве имен соматических объектов

Среди сотен русских литературных и диалектных имен соматических объектов следует выделить центр и периферию. Центр можно будет в дальнейшем использовать как основной материал для описания наивной картины (в противовес научной картине) телесности в русском языке и русской культуре, поскольку имена, образующие центр, являются референтами наиболее значимых для жизнедеятельности человека соматических объектов – тех, которые и должны быть описаны в первую очередь. Кроме того, центр во множестве русских имен может служить ориентиром для создания списка наиболее важных соматических объектов и их имен в других языках.

В центр множества русских имен соматических объектов попадают прежде всего общеупотребительные имена, то есть наиболее часто встречающиеся в неспециализированных контекстах (ср., например, имена соматических объектов, входящие в атрибутивные сочетания красивый Х, большой Х, больной Х, круглый Х и т. п., в бытовые вопросно-ответные диалоги типа Что это с тобой? – Да у меня Х и др.) в художественной литературе и в публицистике. Кроме того, в круг названий, образующих центр, следует включить имена, у которых имеется много широко употребляемых словообразовательных производных (дериватов), то есть таких слов, как рукастый, безголовый, сглазить, желудочный, пощечина и др., а также имена, которые входят в состав фразеологических единиц, в том числе жестовых (ср. столкнуться лоб в лоб, проглотить язык, на тебе лица нет, зуб даю). Наконец, имена соматических объектов, входящие в центр, предполагаются известными самым неискушенным носителям языка – детям, подросткам.

Периферию тем самым составляют названия соматических объектов, которые встречаются в основном в специализированных актах коммуникации и текстах, описывающих те или иные виды деятельности, связанные с телом и телесностью (медицина, техника, наука, спорт, танец, йога и др.). Это названия, от которых если и образуются дериваты, то встречаются они в тех же типах текстов, названия, не входящие в состав фразеологизмов, и названия, известные только людям, которые имеют отношение к указанным выше видам деятельности.

Теперь скажем несколько слов об отношениях разных соматических объектов друг с другом.

Во-первых, некоторые соматические объекты более тесно, чем другие, связываются в структуре тела. Речь идет об антропологической общности объектов. В частности, объекты могут располагаться в теле относительно близко друг к другу (как, например, спина и плечи, грудь и живот, живот и пупок) или соединяться друг с другом при помощи крупных кровеносных и лимфатических сосудов (как, например, голова и шея). Более тесно связаны и объекты, расположенные на теле или в теле симметрично относительно какой-то пространственной оси. Это, например, правое ухо и левое ухо, верхняя и нижняя губа, спина и живот.

Во-вторых, некоторые соматические объекты обладают функциональной общностью. Так, общей – связующей – функцией обладают шея и плечи: шея соединяет голову с туловищем, а плечи связывают руки с корпусом. Плечи и спина тоже связаны общей функцией, а именно они являются разделителями пространства и разделителями времени, ср. референциально тождественные пространственные и временные сочетания рюкзак за плечами/за спиной, у него за плечами/за спиной война.

В-третьих, отдельные соматические объекты имеют сходное строение, или, иначе, сходную морфологию. Про такие объекты мы будем говорить, что они обладают морфологической, или структурной, общностью. Например, морфологически подобными являются пальцы рук и ног, ступни ног и кисти рук.

Существуют языковые единицы, в смысловой структуре которых отражаются те или иные виды связей между соматическими объектами. Так, слово глаза объединяет левый и правый глаз; под именем пальцы могут объединяться пальцы рук и пальцы ног. Некоторые объединения имеют языковые обозначения, отличные от обозначений отдельных объектов, входящих в такие объединения. Например, мускулатура включает в себя мускулы, или мышцы, всего тела. Есть конечности (руки и ноги) и есть скелет – слово, обозначающее совокупность костей телесного остова, рассматриваемых как некая структурная и функциональная общность. Объединение соматических объектов может выражаться особыми синтаксическими конструкциями, такими, например, как русские биномы руки-ноги, глаза и уши, кожа да кости. Биномы имеют фиксированный порядок элементов и фиксированный языковой маркер их соединения.

Фундаментальное свойство соматических объектов состоит в том, что многие из них играют важную роль в невербальном знаковом коде, поскольку участвуют в самых разнообразных знаковых телесных действиях1414
  О ролях различных частей тела в производстве жестов, в частности об их активном и пассивном участии см. (СЯРЖ 2001).


[Закрыть]. Если в позах и знаковых телодвижениях центральная роль принадлежит телу, то в жестах она принадлежит разным частям тела и частям таких частей. Например, в жестах из класса касаний ведущая роль отведена рукам и некоторым частям рук, в жестах из класса «выражение согласия/несогласия» – голове, а в молчаливых вопросах и ответах на них – глазам.

Все отмеченные выше свойства, по нашему мнению, должны быть отражены в семантических представлениях имен телесных объектов при помощи определенных исследовательских инструментов1515
  В этом месте книги мы не решаем вопрос о том, в какой именно части семантического представления имен телесных объектов должны быть отражены эти свойства (см. обсуждение этого вопроса несколько позже) – в толкованиях или в каких-то других областях семантического представления (этот вопрос носит скорее технический характер). В описание семиотической концептуализации соматических объектов все эти свойства входят в качестве основных элементов.


[Закрыть].

§2. Понятие семиотической концептуализации тела и телесности

Основным понятием и средством, при помощи которого моделируется представление людей о теле и других телесных объектах, является наивная семиотическая концептуализация тела (и его отдельных частей). В этой работе об этих видах концептуализации мы – за редким исключением – говорить не будем, а потому позволим себе иногда опускать слово наивная и говорить просто о семиотической концептуализации тела. Впрочем, иногда вместо слова наивная мы будем использовать слова бытовая и повседневная, как это принято в целом ряде лингвистических и семиотических исследований.

Семиотическая концептуализация тела – это модель того, как тело и другие соматические объекты представлены в естественном языке и в соответствующем ему языке тела. И, что очень важно, такая модель отражает взгляды не специалиста-ученого, а обычного человека (именно по этой причине она и получила полное название наивной семиотической концептуализации тела).

Понятие семиотической концептуализации тела является разновидностью более широкого понятия семиотической концептуализации <некоторого> фрагмента мира. Семиотическая концептуализация фрагмента мира (объекта, свойства, действия, ситуации) призвана отразить в вербальных и невербальных знаках то, как данный фрагмент видится неискушенному носителю языка и культуры, то есть семиотическая концептуализация является знаковым представлением данного фрагмента. Иными словами, она представляет собой естественное расширение хорошо известного в лингвистике понятия языковой концептуализации1616
  О понятии языковой концептуализации фрагмента мира см., например, работы (Апресян 1995; Булыгина, Шмелев 1997; Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005).


[Закрыть]. Мотивы введения понятия семиотической концептуализации как расширения понятия языковой концептуализации достаточно очевидны – ведь мы уже говорили, что в актах устной коммуникации важную роль наряду с естественным языком играют другие знаковые коды, прежде всего телесный код.

Таким образом, основным «строительным материалом» для семиотической концептуализации такого фрагмента мира, как человеческое тело, являются знаки естественного языка и знаки языка тела, а также, возможно, единицы некоторых других знаковых кодов, например акционального («языка знаковых действий») или ольфакторного («языка запахов»). Описать то, как тело представлено в русском языке и русской культуре (или в каких-то иных языках и культурах), то есть решить основную задачу, поставленную в данной книге, фактически означает описать (реконструировать, или, как часто говорят, построить) семиотическую концептуализацию тела.

Построение семиотической концептуализации мы осуществляем в рамках признакового подхода (см. о нем ниже) и попутно сравниваем выразительные возможности и объяснительную силу словесного и телесного знаковых кодов. Строя семиотическую концептуализацию тела, мы выделяем и анализируем те аспекты вербальной и невербальной коммуникации, которые определяются контекстными факторами. С этой целью мы формулируем правила употребления отдельных слов и жестов, выявляем условия их совместной встречаемости, определяем типовые невербальные и смешанные сценарии и модели коммуникативного поведения.

Скажем несколько общих слов о правилах, описывающих употребления вербальных и невербальных единиц и особенности их взаимодействия.

В процессе коммуникации вербальные акты и телесные практики подчиняются определенным законам, которые можно представить в виде правил трех видов: вербальных, невербальных и смешанных. Вербальные правила касаются единиц естественного языка и моделей речевого поведения, а невербальные правила – жестов разных типов и моделей телесного поведения. Смешанные правила определяют непременное участие жестов в производстве вербального высказывания (например, смешанное правило фиксирует участие иллюстративного жеста, демонстрирующего размер предмета, в роли обязательной конструктивной единицы в высказываниях типа Он поймал вот такую рыбу!).

Условия применимости правил тоже бывают трех типов – вербальные, невербальные и смешанные. Если оставить в стороне смешанные правила и смешанные условия применимости, то можно утверждать, что существуют четыре схемы правил, определяющих взаимоотношение типа правила с типом контекста. Отметим, что все эти схемы реализуются на практике, а именно входят в описания отдельных составляющих семиотической концептуализации тела. Эти схемы таковы:

(1) Вербальное правило – вербальный контекст. Примером правила, построенного по этой схеме, является обычное правило языковой сочетаемости двух единиц.

(2) Вербальное правило – невербальный контекст. Примером правила, построенного в соответствии с этой схемой, является правило, определяющее употребление параязыковой последовательности тс-с-с!1717
  У этого жеста есть и другая физическая реализация, а именно без языкового или параязыкового сопровождения, и иное условие употребления, см. (Крейдлин 2002).


[Закрыть] Эта последовательность обычно употребляется вместе с жестом приложить палец к губам в одном из его значений.

(3) Невербальное правило – невербальный контекст. Условием употребления жеста подмигивать является то, что жестикулирующий и адресат в момент исполнения жеста смотрят друг на друга.

(4) Невербальное правило – вербальный контекст. Такого рода ситуацию иллюстрирует следующий пример. Солдат обязан встать навытяжку, когда слышит адресованное ему высказывание Смирно! от старшего по званию.

Изложенные схемы правил и конкретные примеры их реализации свидетельствуют о том, что для построения семиотической концептуализации тела требуется выделить и описать как минимум четыре класса объектов (ими, однако, совокупность составляющих семиотической концептуализации не исчерпывается). Это (а) объекты мира – в нашем случае соматические объекты; (б) объекты естественного языка – слова, словосочетания и другие языковые единицы, характеризующие соматические объекты; (в) объекты языка тела – жесты и жестовые выражения. Впрочем, сюда же следует добавить и (г) объекты языкового и телесного кодов – комплексные жестово-речевые формы.

Остановимся на последнем классе объектов более подробно, поскольку систематическое изучение жестово-речевых форм началось сравнительно недавно, чуть ли не параллельно с изучением мультимодальной коммуникации.

По-видимому, одним из первых монографических исследований о таких единицах является книга Н. Энфильда «Анатомия значения» («The Anatomy of Meaning»)1818
  См. (Enfield 2009).


[Закрыть]. Она написана на материале лаосского языка и описывает особенности устной коммуникации лаосцев. В этом языке имеется очень много единиц, которые автор относит к составным высказываниям. В предисловии к книге он пишет: «The payoff of studying speech-with-gesture is not only to understand gesture as a phenomenon of interest in itself, but – of greater consequence – to help shake linguists and other students of meaning from the view that language is an encapsulated system for conveying meaning» (‘Изучение таких единиц не только помогает понять жест как интересное явление само по себе, но и, что гораздо важнее, способствует тому, чтобы поколебать лингвистов и других исследователей значения в том убеждении, что язык представляет собой замкнутую в себе систему для выражения и трансляции значений’ (перевод наш. – Авторы)).

Действительно, человек, планируя, каким образом он будет выражать то или иное значение, должен выбрать и наиболее подходящий для этого код. Некоторые значения хорошо передаются жестами, и тогда эти значения предстают более наглядными и выразительными. Другие значения – и таких большинство – можно передать только при помощи вербальных единиц. Вербальный способ передачи значений хотя и более точный, но менее наглядный. Наконец, есть значения, которые с разной степенью обязательности передаются смешанными, вербально-невербальными единицами, или, в терминологии Н. Энфильда, составными высказываниями.

Развиваемые в книге Н. Энфильда идеи и положения помогают раскрыть некоторые механизмы взаимодействия жестов и речи. Эти механизмы и конкретные способы взаимодействия интересуют ученых самых разных гуманитарных направлений, а потому неудивительно, что среди специалистов, способствовавших появлению книги Энфильда, были психологи, культурологи и кинесиологи, то есть специалисты в области кинесики – науки о жестах, жестовых процессах и жестовых системах. О кинесике писали такие ученые, как А. Кендон (Кендон 2004), Д. Мак-Нил (McNeil 1992), Г. Кларк (Clark 1996) и Ч. Гудвин (Goodwin 2003); см. также монографию (Крейдлин 2002).

К сожалению, лингвисты вплоть до последнего времени уделяли языку тела и проблеме его взаимодействия с естественным языком в коммуникативном акте недостаточно внимания. Из немногих западных работ преимущественно лингвистической направленности особо отметим работы Т. Сламы-Казаку (Slama-Cazacu 1976, 217–222), И. Поджи (Poggi 2001) и Р. Энгла (Engle 1998, 321–327). Исследования этих и некоторых других ученых стимулировали развитие кинесики в самых разных направлениях.

Так, Т. Слама-Казаку обратила внимание на то, что единицы естественного языка и языка тела могут образовывать особые конструкции, или, в ее терминологии, смешанные синтаксические единства, которые не существуют без невербальных знаков. Такие единства можно проиллюстрировать примерами высказываний, относящихся к устной речи. Одно из них мы привели чуть выше. А вот еще примеры: – Куда он побежал? – Вон туда! (отвечающий указывает жестом направление), У меня сын вот такого роста (одновременно исполняется жест, показывающий рост) или – Как дела? – Да так… (тут следует жест руки, который по-английски называется so-so). Эти высказывания Т. Слама-Казаку предлагает относить к единицам (явлениям) смешанного синтаксиса и изучать в специальном разделе лингвистики.

Р. Энгл в упомянутой работе описывал так называемые составные сигналы (composite signals). Он показал, что эти сигналы некомпозициональны, то есть что их значения не являются простой суммой значений составляющих их знаков разной природы. Таким образом, составные сигналы – это особого рода синтаксические фразеологизмы (конструкции устной коммуникации), объединяющие единицы разных кодов.

Строя модели взаимодействия лаосского языка и лаосского языка тела, Н. Энфильд анализирует типовые ситуации функционирования составных высказываний. Их изобилие в устной коммуникации лаосцев он объясняет тем, что эти ситуации главным образом характеризуют быт и основные занятия жителей лаосских деревень – рыбную ловлю, сельскохозяйственные работы и пр.

Для русской культуры и, видимо, еще для очень многих других культур составные высказывания являются важным средством описания единиц совсем другой сферы, а именно разных форм этикета, прежде всего манер поведения (поведения в обществе, поведения за столом, ведения беседы, спора, переговоров и т. д.). Когда можно и когда нужно использовать телесные знаки, когда они уместны сами по себе, то есть изолированно от речи, и когда должны сопровождать речь, когда важно помолчать или замолчать – все эти факторы тесно связаны с явлениями смешанного синтаксиса, и все они требуют отдельного изучения и описания.

Вернемся к семиотической концептуализации тела. В ходе ее построения (реконструкции) мы, помимо сопоставительного изучения выразительных возможностей и эффективности разных семиотических кодов, решаем много других частных задач. Среди них: (1) вербальное описание физических и психических свойств тела и иных соматических объектов, (2) анализ номинаций соматических объектов, а также описание свободных и идиоматических выражений с ними. Кроме того, при построении семиотической концептуализации тела (3) формулируются правила телесного поведения участников диалога – в зависимости от тематики, жанра и стиля диалога и от характеристик его участников; (4) определяются правила контроля над речевым и телесным поведением участников диалога1919
  О важности обоюдного мониторинга невербального поведения участников диалога и об особенностях невербального контроля такого поведения см. статью (Крейдлин 2005б).


[Закрыть] и др.

Построить семиотическую концептуализацию тела применительно к данному естественному языку и соответствующему языку жестов означает описать большую совокупность множеств. Это (1) множество соматических объектов и (2) их языковых имен, (3) множество типов (классов) и некоторых других объединений соматических объектов и (4) их языковых имен, (5) множество признаков этих объектов и (6) множество признаков типов объектов, (7) множество значений этих признаков и (8) множество их имен. Наконец, это (9) множество жестов, осуществляемых с телом и над телом, и (10) множество типов таких жестов, а также (11) множество номинаций этих жестов и (12) типов жестов.

Некоторые из перечисленных множеств, а именно (10)–(12), уже были описаны в ряде книг и статей. Так, в монографии (Крейдлин 2002) были построены различные классификации жестов, выделены семиотические, семантические и другие типы жестов вместе с указанием их имен. В этой книге, а также в словаре (СЯРЖ 2001) и многих статьях авторов настоящей монографии (Аркадьев, Крейдлин, Летучий 2008а, б; Летучий 2008; Крейдлин, Переверзева 2013а; Khesed 2013) описаны русские жесты самых разных типов.