Текст книги "Личность в координатах медиа"

И. П. Магай, например, обнаруживает в бессознательном «одну из форм познавательной деятельности мозга, обеспечивающих неосознаваемую переработку информации в логических по своей сути пределах»[67]67
  Магай И. П. Методологические проблемы журналистского мастерства. М., 1979. С. 30.


[Закрыть]. А. Я. Пономарев еще в середине прошлого века обосновал специфику творческой деятельности: «Творчество никогда не представляет собой плавного, прямолинейного движения вперед, а скорее напоминает движение по запутанному лабиринту, а то и по замкнутому кругу, выход из которых требует максимального напряжения душевных сил, мобилизации накопленного в прошлом опыта, концентрации усилий на установление связей между образами, понятиями, концепциями, которые ранее никогда не связывались, беспрерывных конструкций и декомпозиций»[68]68
  Пономарев Я. А. Психология творческого мышления. М., i960. С. 87.


[Закрыть]. Следует признать: дискретность объясняет, почему логически выстроенные и зафиксированные операции сменяются другими психологическими операциями, основанными на ассоциациях, догадках, предположениях, воображении. Наиболее интересным и значимым в этой ситуации становится личность автора, выражающаяся в первую очередь в особенностях его текстов.

Проблема автора наиболее полно исследована в литературоведении и представлена в трудах таких выдающихся ученых, как М. М. Бахтин, Б. О. Корман, В. В. Виноградов, Ю. М. Лотман и др.[69]69
  Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Виноградов В. В. О теории художественной речи. М., 1971; Корман Б. О. Литературоведческие термины по проблеме автора. Ижевск, 1982; Корман Б. О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск, 1992; Лотман Ю. М. Статьи по семиотике культуры и искусства / сост. Р. Г. Григорьев; предисл. С. М. Даниэля. СПб., 2002.


[Закрыть] Сегодня внимание ученых привлекает проблема автора в журналистском тексте, в котором создаются новые способы и формы подачи информации, изменяются принципы взаимоотношений факт – автор, автор – текст, автор – реципиент. В результате трансформируются традиционные методы работы с информацией и жанры, появляются новые форматы медиатекста. Интересно, что провозглашенная Р. Бартом «смерть автора»[70]70
  Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 384391.


[Закрыть] только подчеркнула актуальность проблемы авторства в журналистском тексте. Не случайно в названии одной из научных статей Л. Е. Кройчика, который постоянно указывает на активность и значимость авторского Я в журналистике, на «определяющую роль автора в коммуникативном процессе» и настаивает на том, что любой опубликованный текст – это публицистика, звучит требование «Автора!»[71]71
  Кройчик Л. Е. Автора! (стратегические ресурсы воздействия на аудиторию) // Жанровая стратегия современных российских масс-медиа): тезисы III Всероссийской научно-практической конференции. Самара, 2009. C. 6–9.


[Закрыть]. В этой статье ученый характеризует три главные составляющие, в которых прежде всего представлена позиция и личность автора: «Авторитетность, Актуальность, Аргументированность». На этих трех критериях основаны и узнаваемость автора, и уровень доверия аудитории к его слову, и эффективность коммуникативного процесса.

Именно трансформацией традиционных видов текста и рождением новых, в том числе оригинальных, форматов обусловлена попытка С. С. Распоповой сгруппировать журналистские произведения, разделив их на авторские и коллективные. В основе такой классификации принцип определения статуса и «удельного веса» авторского начала: «Автор медиатекста прежде всего социальный человек. Его социальность выражается в том, что он выступает не от своего имени, а всегда выражает коллективную позицию… К авторским текстам можно отнести произведения публицистов, блогеров и колумнистов, к коллективным – тексты журналистов. Автором публицистического текста чаще всего выступает широко известный и авторитетный человек, который мастерски владеет словом, благодаря чему его тексты получают яркую, эмоциональную окраску»[72]72
  Распопова С. С. Автор как реальный человек и образ автора в медиатексте… С. 151; 149–158.


[Закрыть]. Исследователь, вступая в научную дискуссию с Л. Е. Кройчиком, настаивает на необходимости разделения авторской позиции журналиста и публициста, что в очередной раз подчеркивает значимость, а возможно и главенство, роли автора при характеристике любого текста. Очевидно, что родовая, типологическая характеристика журналистского текста, претендующего на объективность, то есть на объективное отражение реальной действительности, требует снижения, нивелирования субъектности, вплоть до исключения позиции автора, однако и история, и современная медиапрактика свидетельствуют о востребованности и эффективности авторской, личностной журналистики, как принято называть публицистическое творчество.

Один из самых авторитетных исследователей Г. Я. Солганик убедительно доказывает, что публицистическое произведение, «по определению, по природе должно содержать в себе в большей или меньшей степени черты, приметы авторской личности. В этом суть и специфика публицистики – речи непосредственно авторской, личностной, субъективной, документальной, подлинной»[73]73
  Солганик Г. Я. Автор как стилеобразующая категория публицистического текста // Вестник Московского ун-та. Серия 10. Журналистика. 2001. № 3. С. 78.


[Закрыть]. Таким образом, авторская личность определяет то, каким будет текст, «послание» (Л. Е. Кройчик) на всех уровнях.

В современной литературе используются самые разные термины и понятия, когда речь идет о позиции автора и способах ее проявления: «образ автора», «авторская модальность», «авторская позиция», «авторская концепция», «авторское Я» и т. п. И практически всегда эти термины появляются при характеристике особенностей как отдельных публикаций, так и творчества журналиста в целом. С. И. Сметанина вводит в научный обиход понятие «авторская рефлексия», которая, по мнению ученого, «добавляя субъективное в изложение, становится способом экспрессии и одновременно вводит новую информацию – об авторе и о реальном мире, которому он принадлежит»[74]74
  Сметанина С. И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и системе журналистики XX века): научное издание. СПб., 2002. С. 279.


[Закрыть]. Переосмысляя и оценивая объекты окружающей действительности, автор в большей или меньшей степени транслирует аудитории свое мировоззрение, свои эстетические взгляды, свою социальную позицию. Поэтому актуализируется проблема поиска наиболее адекватной формы выражения этой рефлексии, соответственно, именно целеполагание, интенции, а также тип издания определяют степень выраженности и открытости позиции автора.

Открытость позиции автора сближает публицистические тексты и художественные произведения, особое значение приобретает их вневременная эстетическая ценность, и хотя оперативность, актуальность, сиюминутность остаются важнейшими характеристиками журналистских материалов, именно тексты с ярко выраженной позицией автора нередко объединяются в сборники и выходят отдельными произведениями. В качестве примеров можно привести пользующиеся большим читательским спросом книги Дмитрия Быкова, Андрея Колесникова, Ирины Петровской, Дмитрия Соколова-Митрича, Максима Соколова и др. Н. С. Цветова указывает на то, что «к медиатексту, в силу его утилитарности, авторской установки на доступность, категория эстетического довольно долго многими считалась неприложимой. Основной аргумент – знаменитое гегелевское: предмет эстетики – искусство. Дополнительный аргумент “против” любой возможности включения медиаречи в зону эстетики связан с попытками доказать “эстетическую индифферентность” медиаречи (определение Я. Мукаржовского)»[75]75
  Цветова Н. С. Медиатекст как эстетически значимый объект // Медиалингвистика: Материалы II Международной научно-практической конференции. Ответственный редактор А. А. Малышев. 2017. С. 20.


[Закрыть]. Н. С. Цветова доказывает необходимость «феноменологического подхода», который требует «выявления уровней и принципов эстетизации медиатекста как основной дискурсивной единицы, требует признания системности эстетизации, его отчетливо выраженной когнитивной природы и понимания того, что совершенство медиатекста обеспечивается соответствием всех компонентов процесса текстопорождения определенным требованиям, ожиданиям»[76]76
  Там же. С. 21.


[Закрыть]. Особое внимание ученый уделяет авторскому уровню эстетического конструирования медиатекста, связанному «с речевой компетентностью адресанта, имеющей несколько специфических проявлений. Журналист, работающий с массовой аудиторией, обязан помнить о “красоте простоты” (выражение Н. Ф. Кошанского), которая, например, в определенном наборе информационных жанров может быть связана отнюдь не с элокутивностью, но с умением эффективно использовать слова со строгой нормативной семантикой, соединять их друг с другом по законам грамматики, отсекать уводящие в сторону ассоциации. Не менее определенная обязанность связана с умением журналиста реализовать при создании медиатекста убежденность классической риторики в том, что целостность текста является “первопричиной его гармонии” (выражение Пифагора)»[77]77
  Там же. С. 22.


[Закрыть]. Таким образом, очевидная зависимость произведений от политических, экономических, социально-культурных событий сочетается с их эстетической значимостью, представлением и оценкой непреходящих, общечеловеческих ценностей и особым узнаваемым стилем, который привлекает внимание аудитории – не только современников, но и тех, кто не знаком с реалиями, описанными в публицистических произведениях. Надо сказать, что это традиционная черта отечественной журналистики: газетно-журнальные публикации выдающихся публицистов XIX–XX веков превращались в сборники и входили в их собрания сочинений.

Как и в художественных произведениях, в так называемой авторской журналистике важную роль играет подтекст, рассчитанный на со-творчество реципиента, от фоновых знаний которого во многом зависит, насколько эффективным будет диалог. Уровень коммуникации, качество контакта АВТОР-ТЕКСТ-РЕЦИПИЕНТ зависят от того, насколько «прочитывает» представитель аудитории заложенный публицистом в произведение опыт предшествующих поколений, то есть художественное творчество, исторические факты, философию жизни, закрепленные в образах и объектах культуры. Именно этот опыт поколений и специфика современной ситуации обеспечивают публициста практически безграничными возможностями и влияют на выбор жанра, которые сегодня, наверное, как никогда раньше, отличаются подвижностью, их охарактеризованная еще Ю. Н. Тыняновым «смещаемость» оказалась наиболее востребованной и универсальной.

Как и на протяжении всей истории российской журналистики, в настоящее время возникновение новых форматов текста зависит от таланта конкретных авторов, которые осмеливаются экспериментировать с формой, разрушать жанровые законы, объединять в рамках одного произведения элементы разных жанров, создавать новые виды текста. Профессиональная деятельность авторов во многом обуславливает популярность одних видов текста и угасание, вплоть до исчезновения, других в определенный исторический период или в определенных типах СМК. Например, практически исчезнувшие в 1990-е годы фельетоны и памфлеты вернулись в журналистику благодаря ярким, оригинальным сатирическим проектам Виктора Шендеровича на телевидении. А сейчас эти виды художественной публицистики вновь востребованы в самых разных типах медиа: на телевидении и радио, в прессе и интернет-изданиях. Жанр очерка получил второе рождение на рубеже XX–XXI веков в специализированных изданиях: женских, литературных, корпоративных, для профессионалов, в трэвел-журналистике и т. п.

Таким образом, категория «автор», которая рассматривалась в трудах философов, культурологов, литературоведов на протяжении многих веков, начиная с античности (Аристотель в «Поэтике» определил разные способы проявления позиции автора в его произведении), в теории журналистики исследуется с учетом сложившейся традиции: разделять автора биографического, концептуального автора, автора как способ выражения в субъектной организации и, наконец, образ автора. Совершенно справедливо С. С. Распопова заостряет внимание на проблеме соотношения автора как «реального человека с конкретной биографией» и автора как образ в журналистском произведении[78]78
  Распопова С. С. Автор как реальный человек и образ автора в медиатексте… С. 149–158.


[Закрыть]. Такой подход связан с концепцией автора М. М. Бахтина, который в частности писал: «Автор произведения присутствует только в целом произведения и его нет ни в одном выделенном моменте этого целого, менее же всего в оторванном от целого содержании его <…> Литературоведение обычно ищет его в выделенном из целого содержания, которое легко позволяет отождествить его с автором – человеком определенного времени, определенной биографии и определенного мировоззрения <…> Подлинный автор не может стать образом, ибо он создатель всякого образа, всего образного в произведении. Поэтому так называемый образ автора может быть только одним из образов данного произведения (правда, образом особого рода)»[79]79
  Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества… С. 362–363.


[Закрыть]. Возможность использования данной концепции при анализе журналистских произведений объясняется двунаправленностью массовой коммуникации, как с точки зрения текста-послания аудитории, так и с точки зрения специфики выражения позиции создателя этого послания: «в авторских медиатекстах категория автора носит индивидуальный характер, а автор при этом выступает как человек частный и социальный»[80]80
  Чичерина Н. В. Типология медиатекстов как основа формирования медиаграмотности // Известия Российского государственного университета им. А. И. Герцена. 2007. № 47. т. 9. С. 159–165.


[Закрыть].

С. С. Распопова замечает, что автор текста, опубликованного в СМИ, – это «прежде всего социальный человек», социальность которого определяется тем, «что он выступает не от своего имени, а выражает коллективную позицию»[81]81
  Распопова С. С. Автор как реальный человек и образ автора в медиатексте… С. 151.


[Закрыть]. Интересно с этой точки зрения рассмотреть, как социальность усиливает зависимость автора от сложившихся в теории и практике законов тексто-образования, или, напротив, – делает автора более свободным. Осмелимся предположить, что позиция личности как создателя текста более подвержена внешним изменениям, а потому в сравнении с литературно-художественными видами публицистические тексты трансформируются быстрее и чаще. Еще одним доказательством такой авторской свободы могут быть выделенные С. С. Распововой особенности автора медиатекста: «Автором публицистического текста выступает чаще всего широко известный и авторитетный человек, который мастерски владеет словом, благодаря чему его тексты получают яркую, эмоциональную окраску. Для убедительности своей позиции он открыто воспроизводит факты своей биографии <…> Для него важен конкретный адресат (читатель, слушатель, зритель), к которому он обращается»[82]82
  Там же.


[Закрыть]. Важнейшей и весьма непростой задачей для такого типа автора становится сохранение целостности, завершенности, структурности и системности нового вида текста, так как правило, введенное и убедительно доказанное М. М. Бахтиным, – текст не может быть эффективно функционировать вне жанра – остается безотносительным при создании любого произведения. И в этой ситуации именно позиция автора превращается в стержень, на котором держатся все уровни текста.

Концепция авторской позиции в публицистике, предложенная Л. Г. Кайдой, основана на характеристике функционально-стилистических особенностей журналистских материалов: «авторская позиция – основная стилеобразующая категория документальной системы газетной публицистики»[83]83
  Кайда Л. Г. Авторская позиция в публицистике (функциональностилистическое исследование современных газетных жанров) // Автореферат дисс… д-ра филол. наук: 10. 01. 10. М., 1991. С. 16.


[Закрыть]. Эта концепция оказалась востребованной и развивается в трудах разных ученых, которые уже ввели в научный дискурс такие категории: «риторическая позиция журналистика» и «журналист-ритор»[84]84
  Анненкова И. В. Медиадискурс XXI века. Лингвофилософский аспект языка СМИ. М., 2011.


[Закрыть]. Данные категории обосновываются в монографии И. В. Анненковой, обращающей внимание на очевидность, востребованность и эффективность персонализации журналистского текста и в то же время на «минимизацию собственно авторского начала в структуре медиатекста»[85]85
  Анненкова И. В. Медиадискурс XXI века. С. 105.


[Закрыть]. Проявление тенденции минимизации исследователь обнаруживает в популярности такого приема, как «речевая маска». Все это позволяет говорить о том, что мы наблюдаем за процессом становления и развития нового типа автора публицистического текста, представляющего собой «сложную конструкцию, вбирающую в себя общественное (социальное) и личное, то есть индивидуальные, мировоззренческие, психические наклонности и склонности»[86]86
  Распопова С. С. Автор как реальный человек и образ автора в медиатексте… С. 152.


[Закрыть]; автора, который по-прежнему работает со словом, но учитывает такие возможности новой эпохи, как мультимедийность, гипертекстуальность, интерактивность, а также актуальные тенденции – визуализации, эссеизации, стандартизации медиатекста. Все это отражается на особенностях текстообразования в современной журналистике.

Согласившись с тем, что любая эпоха имеет свой тип автора, который собственно «определяет не только стиль конкретных текстов, но и стиль эпохи»[87]87
  Солганик Г. Я. Автор как стилеобразующая категория публицистического текста… С. 77.


[Закрыть], позволим себе утверждать, что одним из наиболее ярких и заметных способов проявления этого типа становятся новые, оригинальные, авторские виды текста, которые успешно функционируют на медиарынке вместе с так называемыми обезличенными новостями, где не только не указан автор, но и намеренно исключаются средства выражения субъективной оценки. Категория автора всегда непосредственно связана с другой категорией – «стиль», так же подверженной трансформации, в настоящее время вызванной прежде всего взаимодействием разных знаковых систем – вербальной, аудиовизуальной, мультимедийной, что приводит к диффузии, конвергенции разных видов творческой массово-коммуникативной деятельности, разных видов медиатекста, разных дискурсов (политического, пропагандистского, публицистического, художественного, например), разных жанров и стилей.

Ученые характеризуют термин «стиль» как «мигрирующее» понятие: «для целого ряда смежных гуманитарных научных областей – философии, языкознания, литературоведения, искусствоведения, общей и ряда частных риторик (педагогической, юридической), социологии, психологии, теории коммуникаций и других – термин “стиль” является базовым. В каждой из перечисленных научных областей понятие стиль занимает одно из центральных положений, входя в категориальный аппарат соответствующей научной области и образуя разветвленную сеть терминов-словосочетаний: стиль эпохи, стиль мышления, стиль жизни, стиль Цветаевой, лирический стиль, функциональный стиль, стиль рококо, Екатерининский стиль, стиль управления, стиль общения, стиль педагогического взаимодействия и т. д.»[88]88
  Полонская О. Е. Стиль как прототипическая категория гуманитарных наук (системно-терминологический аспект): Автореферат дисс… д-ра филол. н. 10.02.19. Краснодар, 2007. С. 4.


[Закрыть].

Возникновение такого направления в науке, как медиастилистика объясняет необходимость специального подхода к данному феномену, о чем пишет Л. Р. Дускаева: «К концу 90-х гг. наблюдения за тем, насколько глубоко отражается в языке СМИ социальная действительность, привели к бесспорному утверждению комплексного междисциплинарного подхода в качестве важнейшего принципа анализа публицистических текстов, что предполагает изучение их лингвистической стороны в тесном единстве с политологическими, социологическими, психологическими, культурологическими сторонами функционирования средств массовой информации <…> Распространение междисциплинарного подхода в лингвостилистических исследованиях массмедиа привело к тому, что в них окончательно утвердился текстоцентрический речеведческий подход, а стилистика массмедиа стала в полной мере частью системных медиаисследований <…> Постепенно и в рамках функционально-стилистических исследований активное развитие получает направление, в центре которого – публицистический текст, теперь уже называемый медиатекстом. В центре медиастилистических исследований сегодня медиатекст в самых разнообразных его аспектах – в неисследованных прежде либо вновь появившихся вследствие перестройки медиасферы, что свидетельствует о развитии в нашей стране медиастилистического направления функционально-стилистических исследований, в которых по-новому решаются старые и ставятся новые проблемы: о соотношении лингвистического и экстралингвистического в организации медиатекстов; об их социальной и жанровой типологии; о закономерностях развертывания и принципах построения медиатекстов, об их архитектонике и композиции; об их концептосфере – обо всех тех речевых свойствах медиатекста, которые способствуют эффективности воздействия»[89]89
  Дускаева Л. Р. Медиастилистика в России: традиции и перспективы // Журналистика и культура речи. 2011. № 3. C. 7-25; См. также: Дускаева Л. Р. Медиалингвистика в России: лингвопраксиологическая доминанта // Медиалингвистика: научный журнал. 2014. № 1(4). С. 5–15; Дускаева Л. Р. Медиалингвистика в России: становление структуры и векторы развития. Вестник Московского ун-та. Серия 10: Журналистика. 2018. № 6. С. 48–74.


[Закрыть]. Выход в 2018 году словаря-справочника «Медиалингвистика в терминах и понятиях»[90]90
  Медиалингвистика в терминах и понятиях: словарь-справочник / под ред. Л. Р. Дускаевой; редколл.: В. В. Васильева, Ю. М. Коняева, А. А. Малышев, Т. Ю. Редькина. М., 2018.


[Закрыть] стал важным этапом развития данного научного направления, когда систематизированы представления о медиалингвистических явлениях, важнейших категориях, понятиях, идеях.

Большинство современных медиатекстов не только допускают, но и предполагают смешение стилей, полистилизм, который Э. В. Чепкина называет «знаком дискурсивной практики, дающим адресату максимальные возможности приспособления текста к себе, структурирования его по правилам собственных кодов, так как смешение различных семиотических систем повышает структурную неопределенность текста, позволяет адресату выбрать знакомые коды»[91]91
  Чепкина Э. В. Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды (1995–2000). Екатеринбург, 2000. С. 83.


[Закрыть]. Многозначность термина «стиль» во многом объясняет его универсальность и актуальность при анализе современного публицистического текста, чаще всего построенного на взаимодействии разных знаковых систем: «Если рассматривать СМИ как среду коммуникации, то мы увидим, что здесь присутствует речевой материал, который с точки зрения функциональной стилистики принадлежит разным функциональным стилям. С одной стороны, здесь представлены материалы, которые созданы самими средствами массовой информации. С другой стороны, в этой коммуникативной среде воспроизводится речевой материал, созданный в других коммуникативных средах»[92]92
  Коньков В. И. Структура медиасферы в аспекте категории стиля // Международный научный форум «Медиа в современном мире. 56-е Петербургские чтения» 13–14 апреля 2017 года URL: http://jf.spbu. ru/conference/6860/6875.html


[Закрыть]. Такое состояние дел, безусловно, приводит к усложнению процесса формирования субъективного авторского стиля, однако и обеспечивает бесконечность способов создания оригинального «послания», которое будет интересно аудитории.

Таким образом, вполне традиционная полифункциональность публицистического текста в современных медиа, доведенная до абсолюта, превратилась в едва ли не самое заметное его свойство, привлекающее внимание ученых[93]93
  Казак М. Ю. Об основных тенденциях развития языка СМИ // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: сб. научных трудов Междунар. науч. – практ. конф. Белгород, 2006. С. 250–254; Казак М. Ю. О функционально-стилистическом статусе языка массовых коммуникаций // Вестник ВГУ. Серия филология и журналистка. 2006. № 2. С. 176–180; Выровцева Е. В. Полистилизм как особенность современного публицистического дискурса // Международный научный форум «Медиа в современном мире. 56-е Петербургские чтения» 13–14 апреля 2017 года. URL: http://jf. spbu.ru/conference/6860/6875.html и др.


[Закрыть]. Данная тенденция, в свою очередь, влияет на профессиональную деятельность журналиста, и в результате изменяются требования к нему как к автору – создателю/производителю речевого жанра, «происходит изменение стиля в журналистике и журналистском тексте»[94]94
  Дорощук Е. С. Стилизация в современной журналистике как фактор угасания стиля в контексте трансофрмации профессии // Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 5(360). Филология. Искусствоведение. Вып. 94. С. 376.


[Закрыть]. За новыми возможностями для выражения своей позиции, создания индивидуального стиля и запоминающегося медиаобраза современные публицисты обращаются к мультимедийным технологиям, позволяющим объединить на основе разных принципов вербальные, аудиовизуальные, интерактивные элементы: «Обращение прессы к новым для нее темам, к новым жанрам, доступ к новым источникам информации творчески подстегнули журналистов к созданию принципиально иных текстов, к поискам речевых эквивалентов, адекватно передающих новое содержание»[95]95
  Сметанина С. И. Медиа-текст в системе культуры… С. 50.


[Закрыть]. Объединение разных речевых эквивалентов неизбежно приводит к созданию новых речевых жанров. При этом автор вынужден учитывать новые отношения в коммуникативной цепочке ТЕКСТ – РЕЦИПИЕНТ: «Люди от текстового мышления и текстовых видов потребления переходят к изобразительному мышлению и визуальным видам потребления. Такая индивидуализация и визуализация СМИ является ключом для понимания современных тенденций изменения поведения медиапотребителя»[96]96
  Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / пер. с англ. под науч. ред. О. И. Шкаратана. М., 2000. С. 307.


[Закрыть]. Результатом развития технологий и новых принципов коммуникации стало рождение новых видов текста и наиболее яркий пример – блогерская журналистика.

Но и при самых новаторских способах создания текста «основным атрибутом бытия человека» остается «речевая, дискурсивная деятельность, т. к. именно язык является главным его инструментом в процессе медийной коммуникации»[97]97
  Анненкова И. В. Медиадискурс XXI века… С. 108.


[Закрыть]. В творчестве того или иного публициста формируется жанрово-стилистическая модель, раскрывающая его тематические, идеологические, психологические, интеллектуальные, эстетические особенности. Не случайно сегодня пристальное внимание исследователей привлекает проблема идиостиля в публицистике, наиболее полно отражающего личность автора и, как правило, реализующегося с помощью того или иного (реже – нескольких) жанра.

Создатели наиболее узнаваемого идиостиля – Александр Генис, Ирина Петровская, Александр Архангельский, Леонид Парфенов, Антон Орех, Юлия Латынина, Дмитрий Быков, Максим Соколов – оказываются и создателями уникальных видов текста, в которых идиостиль как способ выражения позиции автора превращается в важнейшую характеристику, причем «авторское “я” в такого рода текстах многоликое и объемное»[98]98
  Кайда Л. Г. Эссе: стилистический портрет. М., 2008. С. 148.


[Закрыть]. Жанр же, как универсальная, типологическая и исторически конкретная, гносеологическая и аксиологическая категория, остается, по точному замечанию Л. Е. Кройчика, «активной формой прорыва к аудитории»[99]99
  Кройчик Л. Е. Автора! (стратегические ресурсы воздействия на аудиторию)… С. 6.


[Закрыть]. В современных условиях жесткой конкуренции, в новых условиях функционирования СМИ такой прорыв может потребовать создания нового вида текста. Об одном из таких новообразований пишет Е. В. Веселовская: «Появляются новые жанры. Примером тому могут служить демотиваторы. Это не просто фото с подписью, не просто коллаж – это нечто вроде фотопословицы. Но если отличительной особенностью пословицы как традиционного жанра является ее воспроизводимость в неизменном виде, то специфика демотиватора состоит в том, что при многочисленном тиражировании каждый раз вносятся небольшие изменения (в изображении или вербальном сопровождении), что актуализирует новые смыслы, но сохраняет узнаваемость медиатекста»[100]100
  Веселовская Е. В. Анализ медиатекста как средство формирования критической автономии личности в мире медиа // Вестник Челябинского государственного университета. Филология искусствоведение. Вып. 80. 2013. № 21(312). С. 106.


[Закрыть]. Узнаваемость обеспечивается как раз категорией «автор»: без убедительности и авторитетности фигуры личности, предлагающей аудитории тот или иной нетрадиционный вид текста, новый формат вряд ли закрепится на полосе или в эфире и тем более вряд ли привлечет внимание реципиента: «Воздействие текста на аудиторию в значительной степени определяется стремлением автора эстетически оформить сообщение, сделать его привлекательным, доступным для понимания и удобным в восприятии при передаче по каналам массовой коммуникации. К этому сводятся формы публицистического текста как жанра»[101]101
  Кройчик Л. Е. Коммуникативные и функциональные стратегии современных газетных текстов… С. 101–102.


[Закрыть]. Эти замечания современного исследователя публицистики во многом продолжают идеи М. М. Бахтина, утверждавшего, что «жанр возрождается и обновляется в каждом индивидуальном произведении данного жанра»[102]102
  Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 121.


[Закрыть].

Индивидуальным то или иное произведение делает автор, каждый раз вступающий в сложные отношения с традицией, с «памятью жанра» (М. М. Бахтин), с вызовами нового времени, с событиями, проблемами, явлениями современной действительности и с запросами массовой аудитории. В результате этих отношений, нередко конфликтных и противоречивых, формируются новые форматы, которые «всегда возникают ко времени <…> Жанры, как люди: рождаются, развиваются, обновляются, одряхлев, умирают – для того, чтобы со временем вновь явиться в свет»[103]103
  Кройчик Л. Е. Коммуникативные и функциональные стратегии современных газетных текстов… С. 100–101.


[Закрыть]. И зависит то, что будет происходит с определенным видом текста, от Автора – Демиурга, Создателя, Творца, какой будет «особая форма диалога с аудиторией, максимально реализующая авторское целеполагание <…> Жанр – форма эстетической организации жизненного материала, отражающая взгляд на окружающую действительность. Жанр – производное отношений творца с миром и с аудиторией. Жанр представляет собой текст, в котором присутствуют специально отобранные автором факты реальности, подвергающиеся специальной обработке (автор волен выбирать методы знакомства аудитории с документально существующей информацией)»[104]104
  Кройчик Л. Е. Коммуникативные и функциональные стратегии современных газетных текстов… С. 102, 105, 106.


[Закрыть]. Все это позволяет утверждать, что автор как субъект является важнейшим текстоформирующим элементом в современных медиа.

Особого внимания заслуживает проблема интенциональности медиатекста[105]105
  Дускаева Л. Р. Интенциональность речевой деятельности журналиста: онтология и структура // Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 2. С. 253–260; Дускаева Л. Р., Цветова Н. С. Интенциональная стилистика: объект, предмет и базовые понятия. URL: http://elib.bsu. by/bitstream/123456789/19491/1/Duskajeva-Cvetova.pdf.


[Закрыть]: именно интенции обуславливают выбор средств и приемов для создания текста. М. Ю. Казак объясняет полиинтенциональность медиатекстов: речевая структура определяется иерархией целевых установок медиасферы, издания, жанра, субъекта речи»[106]106
  Казак М. Ю. Современные медиатексты: проблемы идентификации, делимитации, типологии // Медиалингвистика. 2014. № 1 (4). С. 65–76.


[Закрыть]. Современные ученые предлагают различный набор основных интенций: В. И. Коньков называет информирование и анализ; Л. Р. Дускаева выделяет осведомление, оценку, побуждение; Т. В. Шмелева считает одинаково важными информирование, разъяснение, убеждение, побуждение, развлечение. Справедливое указание на полиинтенциональность медиатекстов, с одной стороны, и на системность любой интенции[107]107
  Дускаева Л. Р., Цветова Н. С. Интенциональная стилистика: объект, предмет и базовые понятия. URL: http://elib.bsu.by/bitstream/ 123456789/19491/1/Duskajeva-Cvetova.pdf.


[Закрыть], с другой, осложняет попытки классифицировать современных авторов, особенно если речь идет о публицистике, которая предполагает диалектическое единство информационной и воздействующий функций, неразрывное сочетание факта и образа, стандарта и экспрессии.

Сегодня актуальным в контексте персонификации журналистики оказывается разговор о стратегии субъективизации, которая оказывается востребованной даже в информационных видах текста: «внимательное знакомство с целым рядом новостных сообщений позволяет обратить внимание на то, что важным звеном отражения события, которое воспринимает массовая аудитория, является сам журналист, так как именно от него зависит, какая именно информация выбрана, какие языковые средства для ее вербального представления используются, в какой последовательности представлены факты и т. д. В этом случае можно предположить, что журналистский текст представляет собой не столько отражение мира действительности, сколько отражение мира, созданного субъектом, то есть журналистом»[108]108
  Иванова С. В., Сподарец О. О. Реализация стратегии субъективизации в структуре новостного политического дискурса в СМИ // Политическая лингвистика. 2010. № 3(33). С. 72.


[Закрыть]. Между тем именно интенциональный подход позволяет выделить и охарактеризовать разные способы предъявления фактов с точки зрения субъективной, личностной позиции автора, которая, безусловно, есть всегда и только выражена в большей или меньшей степени, в зависимости от типа коммуникации, от типа автора как субъекта высказывания. На это указывает, например, С. А. Манаенко: «Таким образом, в субъективном плане активность, направленная на оречевление некоторого содержания, находящегося в сознании субъекта, представляет собою намерение высказаться, то есть интенцию»[109]109
  Манаенко С. А. Автор публицистического текста: непрямое выражение Коммуникативных интенций в дискурсе СМИ // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2016. № 4. С. 20.


[Закрыть]. А уже средствами и приемами выражения той или иной интенции, при их обязательной системности всегда можно говорить о доминировании одной их них, становятся тщательно отобранные автором языковые единицы.

В научной литературе можно обнаружить разные критерии определения характера, типа высказывания. Например, Е. С. Щелкунова в качестве такого критерия выбирает «степень присутствия автора в текстовой ткани» и выделяет такие типы – персонифицированный, обобщенный и деперсонифицированный автор[110]110
  Щелкунова Е. С. Публицистический текст в системе массовой коммуникации. Воронеж, 2004. С. 136.


[Закрыть]. Н. В. Муравьева, объединив как количественный критерий и «статус коммуниканта» как критерий качественный, разделяет авторов на персонального, коллективного, частного, публичный, социального[111]111
  Муравьева Н. В. Язык конфликта. М., 2002. URL: http://www.li-brary.cjes.ru/online/?a=con&bid=192&cid=1365.


[Закрыть]. О выделении Г. Я. Солгаником оппозиции автор как «человек социальный» и автор как «человек частный» уже шла речь. На объединении разных подходов строится типология С. С. Распоповой: «степень присутствия автора в текстовой ткани (автор персонифицированный, обобщенный, деперсонифицированный); объем и статус коммуникатора (персональный и коллективный; частный, публичный, социальный); автор в категории адресата (“человек социальный”, “человек частный”); степень и мера социальности (нейтральное информирование, обличение, полемика)»[112]112
  Распопова С. С. Автор мультимедийного текста // Журналист. Социальные коммуникации. 2012. № 3. С. 84–90. См. также: Распопова С. С. Автор как реальный человек и образ автора в медиатексте // Вопросы теории и практики журналистики. 2015. T. 4. № 2. С. 149–158.


[Закрыть].

С. И. Сметанина характеризует наиболее открытую форму авторской позиции как «непосредственную языковую декларацию», относит к ней метатекстовые форматы, благодаря которым «авторская рефлексия, добавляя субъективное в изложение, становится способом экспрессии и одновременно вводит новую информацию – об авторе и о реальном мире, которому он принадлежит»[113]113
  Сметанина С. И. Медиа-текст в системе культуры: Динамические процессы в языке и стиле журналистики конца ХХ века. СПб., 2002. С. 263.


[Закрыть]. Для такого способа авторства, по мнению Р. Д. Уруновой, свойственно введение условного читателя, «к которому обращается, используя местоимение и глаголы второго лица»[114]114
  Урунова Р. Д. Вербальная репрезентация автора и жанрообразование в текстах СМИ // Вестник Удмуртского университета. Серия История и Филология. 2019. Т. 29, вып. 3. С. 426.


[Закрыть]. В таком случае медиатекст представляется разговором, беседой адресата и адресанта, открытая позиция авторства проявляется и в полемической манере повествования, вплоть до включения элементов устной речи. Данная речевая стратегия характерна, например, для текстов Дмитрия Быкова: «Ленин выходит на тему без долгих предисловий, без обычного российского многословия. А откуда это многословие? Не потому оно так вязко и пространно, что у людей много свободного времени, и не потому, как полагает Марья Розанова, что сам русский пейзаж и территориальное обилие располагают к вязкому плетению словес, – а потому, что человек не решается высказать главное, обходит его бесконечными экивоками <…> Вслушайтесь в эту речь – ну просто же музыка, и что ни слово – то в сегодняшние мишени <…> А?Кто так чеканил, так трубил? Пожалуй, только Белинский <…> Говорят, он хотел детей. Какие дети, что вы?!»; «Шаманы, улица и цифры – вот чего они боятся. Это страхи детские, росгвардейские – сообразно интеллекту. Какой им Пушкин, когда им Маршак труден? И знаете – это к лучшему»; «Ужас же, дорогие друзья, в том, что формировать гражданскую идентичность все равно придется, и поднимать Россию из нынешнего состояния – тоже». Его публикации в газетах и журналах по способам и приемам репрезентации автора практически не отличаются от его лекций и диалоговых программ на радио и телевидении, это всегда беседа. Подобные приемы встречаются и в публикациях Андрея Колесникова в «Коммерсанте»: «Нет, дело было не в этой блузке и не в белом ожерелье из жемчужин размером с кулак моего пятилетнего сына Вани каждая. (Жемчужины примерно такого размера не так давно научились выращивать в Китае буквально из ничего.) Нет, все дело было в прическе Валентины Петренко. Она была великолепна. Я не знаю, может быть, Валентина Петренко каждый день ходит на работу с такой прической. Но мне кажется, что такую прическу невозможно готовить каждый день. Приготовление ее способно отнять у человека жизнь. На что же она была похожа? На слоеное пирожное, упавшее с прилавка и растоптанное мстительной ногой покупателя? На торт «Наполеон» с просроченным сроком давности? На строительную пену, которой проходят швы между окнами и стенами в новостройках? Нет, скорее на шар из папье-маше с начисто срезанным верхом. Причем его все время хотелось потрогать руками, чтобы убедиться в том, что он хорошо пружинит. А то и хотелось встать и попрыгать»; «И главное, нельзя же ввязываться ни в какую дискуссию. Произнесешь что-то вроде того, что Александр Лукашенко никогда не расстанется со своей властью и что он зачем-то и, главное, для чего-то ведь все эти годы растит Колю и уже почти вырастил <…> Так вот, произнесешь, не дай бог, что-нибудь такое – и все, ты пропал: в течение следующего часа, на который опаздывает из Сочи Владимир Путин, тебе будут рассказывать, почему этот аргумент не так состоятелен, как бы тебе хотелось, и тебе в какой-то момент и правда ничего уже не захочется, и проще будет согласиться, чем что-то иное <…> Да, от добра добра не ищут: если сработало в тот предновогодний день, сработает и в этот <…> Нет, не надо. Вот только не надо нам говорить!» (КоммерсантЪ. 16. 01. 2018).