Текст книги "Человек. Образ и сущность 2014. Гуманитарные аспекты. Человек и гуманитарное знание"

Еще со времен П.А. Флоренского известна идея «аритмологии», прерывного развития процессов, имеющего своеобразные точки бифуркации, «повышающего» или «понижающего» фазового перехода, неуловимой и быстрой смены качества явления. Современная синергетическая парадигма, развивая эти идеи, исходит из того, что «спонтанный выбор нового состояния характеризуется принципиальной неопределенностью – невозможно предсказать направление дальнейшего развития системы даже при известном изменении параметров. Чтение вполне правомерно отнести к подобным нелинейным вероятностным, прерывным процессам» (35, с. 151).

При формировании теоретической модели чтения позиции Н.А. Стефановской определялись следующими исходными методологическими посылками.

1. Приоритет материалистической позиции в изучении чтения: чтение обусловливается сложным ансамблем причин и факторов, среди которых общественное бытие, «производство и воспроизводство действительной жизни» выступает не единственным, но конечным определяющим моментом этого духовного формообразования.

2. Вторичность макропроцессов для интерпретации природы чтения. Общество и его социальные институты выступают лишь организующим (развивающим или подавляющим) началом, внешней оболочкой, а не генетической основой чтения, т.е. «чтение – феномен, прежде всего, духовной жизни отдельной личности» (35, с. 153). Хотя макропроцессы важны для чтения, но не приоритетны, поэтому чтение служит чутким, надежным и, возможно, универсальным индикатором состояния общества и, в том числе, показателем отношения власти к культуре.

3. Социальная история чтения может быть представлена как история различных форм борьбы просвещенности (атрибутивной характеристикой которой является чтение) и невежества.

4. Чтение следует рассматривать как один из видов собственно коммуникации, общения.

Коммуникативность выделяется как генерирующая характеристика чтения. Из духовно-коммуникативной природы чтения возникает и его следующая существенная характеристика – эмпатийность. Чтение не является простой предметной деятельностью, которая описывается фразой «Я читаю книгу». «Его обязательным атрибутом выступает вчувствование в Другого, особое эмоциональное сопереживание…» (35, с. 160). Чтение целостностно, происходит на символьном уровне, является единством самоподтверждения и самоопровержения в акте коммуникации с другим. «Чтение – это дистантная идеографическая духовная коммуникация с принципиальным множеством партнеров» (35, с. 185), достоинство такой дефиниции заключается во введении чтения в сложнейшую систему духовных коммуникаций, уже достаточно описанную в науке, в признании его специфическим элементом этой системы, в уходе от упрощенного кибернетического понимания природы чтения.

Социокультурный контекст взаимодействия автора и книги

В работе ленинградского ученого-педагога Александра Михайловича Левидова «Автор – образ – читатель» (часть обширного труда «Диалектический метод изучения литературного произведения (Руководство к чтению художественной литературы)») с единых философских позиций анализируются закономерности творчества писателя и читателя как совместный процесс. Как отмечается в предисловии, «в книге, философской в своей основе, автора занимает в первую очередь не специальная разработка теоретических проблем искусства, а непосредственное применение философии, ее практическое использование с целью повышения уровня восприятия произведений искусства» (18, с. 7).

Развивая мысль о художественном образе как фокусе творчества писателя и читателя, автор особое внимание сосредоточивает на отправном пункте этого творчества – «динамике психики персонажа, смене его мыслей и чувств, его действиях под влиянием различных факторов, в зависимости от тех или иных обстоятельств. Писатель это движение изображает, читатель воспринимает» (18, с. 8). Следует отметить, что А.М. Левидов упорно искал термин, достаточно емкий, чтобы охарактеризовать диалектическую сложность, внутреннюю неисчерпаемость художественных образов, созданных великими писателями – классиками русской и мировой литературы. О самом термине «спиралевидность», вероятно, можно было бы спорить, но нельзя отбросить объективно существующую закономерность, скрытую за ним. Понятие спиралевидности, «напоминая о спиралевидном и бесконечном пути человеческого познания, организует мысль…» (18, с. 8). Ценность художественного произведения проверяется в процессе его потребления. Перечитывание характеризует и читателя, и автора. Как правило, литературное произведение, которое неоднократно перечитывается (в индивидуальной практике читателя или из поколения в поколение), отличается богатством конкретного и глубиной абстрактного. Читатель должен в какой-то степени быть адекватен автору. При известном трудолюбии, при надлежащем внимании, даже при средних способностях (особенно при хорошей памяти) усвоить данный материал сравнительно легко. Творческое же чтение художественной литературы предъявляет к интеллекту читателя несравненно бóльшие требования. Ведь перед его глазами искусство, жизнь с ее противоречиями, психология персонажа с ее глубиной, сложные переплетения человеческих взаимоотношений.

Этот анализ перекликается с эссе Германа Гессе: «…но даже если читатель не овладеет новыми языками и не познакомится с новыми литературами, доселе ему неизвестными, чтение одних и тех же книг он сможет продолжить до бесконечности, обнаруживая не замеченные прежде детали, укрепляя первые впечатления, получая очередные. Одна и та же книга какого-нибудь мыслителя, одно и то же стихотворение какого-либо поэта каждую пару лет будут представляться читателю иными, будут восприниматься по-другому, затрагивать ранее молчавшие струны» (10, с. 138). Умберто Эко в книге «Роль читателя» формулирует: любая книга подразумевает (моделирует) определенного читателя. Эко вводит термин «Lettore Modello» («читатель-модель» или «модель читателя») и говорит об «идеальном читателе». Далее он поясняет: «Создавая текст, его автор применяет ряд кодов, которые приписывают используемым им выражениям определенное содержание. При этом автор… должен иметь в виду некую модель возможного читателя, который, как предполагается, сможет интерпретировать воспринимаемые выражения точно в таком же духе, в каком писатель их создавал» (44, с. 17).

В трактовке Ю.М. Лотмана чтение может быть приблизительно определено понятиями «открытие», «вдохновение»: «…вводимая мной в меня информация коррелирует с предшествующей информацией, зафиксированной в моей памяти, доорганизовывает ее, и в результате “на выходе” получается значительный прирост информации. Требования к тексту, который вводится в мое сознание в случае, если он носитель всей информации или же лишь “запал”, провоцирующий дальнейшее движение мысли и рост информации, будут различными» (34, с. 284). Эта парадигма обосновывает две базовые стратегии чтения – аналитическое познание, строго соответствующее установленным правилам, и «языковую игру», допускающую некоторую свободу в границах установленных правил (Л. Витгенштейн, У. Куайн, Р.В. Селларс). Эти стратегии формируют два типа читательской культуры – «текстовую культуру», ориентированную на тиражирование текстовых прецедентов, и «культуру грамматик», ориентированную на творческое воссоздание и авторское создание текстов на основе рефлексивного осмысления порождающих моделей, правил структурирования текстов.

При чтении может происходить взаимоналожение добавочных читательских кодов на исходное сообщение, в связи с чем в понимании смысла большую роль играют ассоциативные механизмы, ассоциативные значения, то, что Л. Витгенштейн назвал «семейным подобием» (сходством). Истинно творческий текст, представляющий собой свободное откровение личности, не допускает логического каузального объяснения, а требует понимания в диалоге. Понимание неизбежно носит диалогический характер, оно не может быть, по представлениям М. Бахтина, простым дублированием. М. Бахтин утверждает мысль о том, что, во-первых, необходимым признаком любого высказывания является его обращенность, адресованность, т.е. без слушающего нет и говорящего, без адресата нет и адресанта, во-вторых, всякое высказывание приобретает смысл только в контексте, в конкретное время и в конкретном месте (идея хронотопа). Таким образом, показателем развития читательской деятельности признается именно адекватное понимание автора литературного произведения, т.е. понимание внутреннего мира героев и относящихся к нему авторских оценок. Но при этом чтение предполагает именно сочетание «неслиянных голосов» в незавершимом диалоге, т.е. сохранение собственной индивидуальной позиции читателя. По мнению М. Бубера, в диалогических отношениях личности автора и читателя самостоятельны и различны, и подлинные смыслы произведения не передаются от автора к читателю, а рождаются в возникающей в процессе чтения сфере «между». Таким образом, чтение в эпистемологической парадигме выступает как особая форма диалога с миром, природой, другими людьми. «Исследователи, опирающиеся на эту парадигму, рассматривают чтение как универсальный способ взаимодействия с окружающим миром, который трактуется как текст, подлежащий пониманию» (34, с. 285). Исключив расширительные компоненты чтения, можно, опираясь на представления К. Ясперса, выделить некоторые фундаментальные позитивные характеристики феномена чтения: «Чтение представляет собой особый вид высоко-духовной экзистенциальной коммуникации, опосредованной текстом или особым информативным дискурсом» (35, с. 157).

Б.В. Ленский дает собственное определение электронной книги. Если книга является формой закрепления семантической информации, фиксируемой на листовом материале, то «дадим аналогичное определение: электронная книга – это форма закрепления семантической информации, фиксируемая на электронном носителе. Для электронной книги так же верно то, что она является продуктом общественного сознания. Книга и электронная книга являются по сути способом передачи информации. Но в разных формах» (19, с. 25). С 1971 г. проходят международные конференции по проблемам книговедения, с 2000 г. в рамках конференции работает специализированная секция «электронной книги и информационных технологий». Внимательное рассмотрение ситуации в книжном мире позволяет утверждать, что в странах с развитым потенциалом информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) объемы выпускаемой книжной продукции возрастают более высокими темпами, чем в среднем по миру. В этом смысле нужно говорить скорее не о вытеснении книжного дела со стороны ИКТ, а о ситуации, при которой отношения сотрудничества и кооперации превалируют над отношениями конкуренции и взаимного неприятия. Когда малоизвестный канадский социолог и литературовед Г.М. Маклюэн опубликовал в начале 1960-х годов книгу с метафорическим названием «Галактика Гутенберга», он предсказал неизбежный, по его мнению, «закат» эры печатной книги и наступление электронной эры, которая приведет к созданию новой цивилизации в форме «глобальной деревни». Надо сказать, что «опыт мирового книгоиздания пока не подтверждает однозначно этот прогноз» (8, с. 30). «По моему глубокому убеждению, этот взрыв – не только результат экономического подъема, увеличения количества школ, роста населения и развития прогрессивных процессов урбанизации. Объем книгоиздания увеличивается в первую очередь благодаря тому, что книга продолжает оставаться наиболее предпочтительной формой существования и сохранения культурного наследия и в этом смысле – незаменимым элементом развития культуры» (20, с. 10–11).

Появившиеся в конце ХХ в. способы быстрого копирования и распространения, прежде всего электронных, текстов изменили как читателей, так и зрителей. События реального мира утрачивают определенность, размывается граница между реальным, достоверным, вероятным, возможным, правдоподобным. Возможность предъявления любых свидетельств события, пусть самых достоверных, перестает свидетельствовать о реальности мира, частью которого это событие является. Информация приобретает характер симулякров, отличающихся друг от друга только своими порядками, одним из которых становится собственное существование. Читатели или зрители, чье воображение не успело насытиться экранными образами чужой жизни, стремятся избавиться от экзистенциального напряжения, самостоятельно восстанавливая целостность информационного потока: в сетях возникают субкультурные группы, строящиеся вокруг порождаемых ими же разнообразнейших апокрифов и иерархически упорядочивающихся в качестве социальной структуры в самом процессе своего создания. Ярче всего их присутствие проявляется в Интернете, где любой текст может быть мгновенно доступен для заинтересованных любителей, ценителей и критиков-энтузиастов. Правда, есть вероятность, что культура выдержит и это испытание – «и тогда приходит пора не только перечитывать книги, чтобы прочесть их как следует, но и пересматривать кинофильмы, чтобы научиться видеть происходящее и уметь о нем рассказывать. Пересматривать экранизации литературной классики – хорошее начало для этого» (22, с. 246).

В.И. Васильев и М.А. Ермолаева выделяют основные подходы к определению понятия «книжная культура», которая рассматривается как уровень развития книжного дела и как многоуровневая система, междисциплинарное научное направление. Вопреки пессимистическому и радикальному прогнозу в работе «Галактика Гутенберга» в мировом книгоиздании в этот период, напротив, шел процесс ускоренного роста выпуска книжной продукции. Маклюэн также прогнозировал, что аудиовизуальные средства приведут к созданию принципиально иной коммуникационной системы, что, вероятнее всего, будет означать крах традиционных видов общения, связанных с печатным словом. Однако, и это совершенно точно, последние 20 лет, в период, когда телевидение проникло практически в каждый дом, книжное дело переживает беспрецедентный бум, настолько мощный, что книгопроизводство в некоторых странах удвоилось как по количеству названий, так и по тиражам. В последние годы проблемы изучения роли книги в социуме, в эволюции основных институтов человеческого общества заняли значительное место не только в книговедческих исследованиях, но и в гуманитарном знании в целом. «Книга сегодня абсолютно необходимый атрибут жизни, без которого у человека нет ни истории, ни культуры, ни представлений о завтрашнем дне» (40, с. 1), – отмечает директор Института всеобщей истории академик РАН А.О. Чубарьян. В отечественной историографии складывается представление о книжной культуре как особом феномене, выступающем как продукт общекультурных процессов и важнейший фактор, стимулирующий цивилизационное развитие общества. В то же время отмечается, что и «библиография в ряде докладов определяется как феномен культуры» (8, с. 32). Близкий авторам второй подход, который представляется более разумным, предполагает рассмотрение книжной культуры как многоуровневой системы, позиционирующейся как самостоятельное междисциплинарное научное направление на стыке ряда наук. При этом имеется в виду, что «понятие “книжная культура” значительно шире понятия “книжное дело”, так как характеризует состояние общества, его духовности, культуры, интеллектуального потенциала и даже уровень технологического развития» (8, с. 33).

Особенно хотелось бы остановиться на информационно-культурологической концепции библиографии, определяющей ее как «один из эффективных способов отражения, хранения, трансляции важнейших элементов культурного прогресса, средств информационной культуры, библиографического общения (на основе книги и сведений о ней), что одновременно является и одним из важнейших критериев книжной культуры» (8, с. 34). Еще в 1960-е годы с культурологических позиций библиография рассматривалась как область культуры, содержанием которой является информация о произведении печати, а также оценка, рекомендация, пропаганда произведений печати, в той мере, в какой они связаны с информационной функцией библиографии. На взгляд авторов, «взаимосвязь книжной культуры и библиографии обусловлена их назначением, которое заключается в сохранении духовного потенциала прошлого и настоящего, адаптации его к современной социокультурной ситуации. Их объединяет общий объект исследования, каковыми являются книга, публикация, произведение печати» (8, с. 33). Библиография имеет общую сферу с такой составляющей книжной культуры, как культура книги в плане формирования библиографической части аппарата издания. Она взаимодействует и с культурой чтения в форме подготовки соответствующей информации о рекомендуемых книгах в целях продвижения их к читателю. «И библиографию, и книжную культуру можно отнести к информационным ресурсам, обеспечивающим информационные потребности общества на культурно-историческом пространстве» (8, с. 33). В послевоенный период неоднократно возникали дискуссии по различным вопросам библиографии: о соотношении библиографической теории и практики, о понимании самого термина «библиография». Дискуссии завершились выработкой раздельных определений, введением понятия «библиографоведение» для библиографии-науки, что привело к усилению работы теоретической мысли и, как следствие, к появлению крупных монографических исследований (А.И. Барсука, Д.Ю. Телова, О.П. Коршунова). Если работы А.И. Барсука были в русле книговедческой концепции библиографии, создавались на стыке общей теории книговедения и библиографии, то монографии и учебники О.П. Коршунова (как и написанные под его редакцией) положили начало новому подходу, основанному на системных началах, и вывели библиографические исследования на новый уровень теоретизирования. Заслуга и А.И. Барсука и О.П. Коршунова усматривается главным образом в том, что их исследования и концепции отличаются единством методологического подхода (в одном случае – книговедческого, в другом – документографического системодеятельностного), что привело к своеобразной «революции» в области библиографии: на смену традиционному (так сказать, «мануфактурному») периоду пришел новый, соответствующий современному системному, электронно-компьютерному мышлению (3, с. 8).

Список литературы

1. Антопольский А.Б., Вигурский К.В. Электронные издания: Проблемы и решения // Межотраслевая информационная служба. – М., 1998. – № 1. – С. 18–25.

2. Баренбаум И.Е. Книговедение и электронная книга // Книга: Исследования и материалы. – М., 1999. – Сб. 76. – С. 5–15.

3. Баренбаум И.Е. О соотношении теории, истории, методики и практики книжного дела (Историко-прогностический обзор) // Книга: Исследования и материалы. – М., 1994. – Сб. 68. – С. 5–18.

4. Беловицкая А.А. Книга – это развившая себя до совершенства вторая сигнальная система // Книжное дело. – М., 1992. – № 2. – С. 6.

5. Боднарскiй Б. Бiблiографiя, какъ синтезъ книжной мысли // Библiографическiя извъстiя. – М., 1916. – № 1–2. – С. 83–90.

6. Боднарский Б.С. Сущность и значение документации // Советская библиография. – М., 1937. – № 1 (15). – С. 41–50.

7. Борев В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. – М.: Наука, 1986. – 304 с.

8. Васильев В.И., Ермолаева М.А. Библиография и книжная культура: Эволюция взаимосвязей // Библиография. – М., 2010. – № 6. – С. 29–34.

9. Гаврилов А.И. Тенденции развития научно-информационной деятельности: Организационно-методологический аспект // НТИ. Серия 1, Организация и методика информационной работы / ВИНИТИ. – М., 1991. – № 3. – С. 1–8.

10. Гессе Г. Магия книги: Сборник эссе. – М.: Книга, 1990. – 238 с.

11. Гречихин А.А. Слово о М.Н. Куфаеве // Куфаев М.Н. Проблемы философии книги. Книга в процессе общения. – М.: Наука, 2004. – С. 15–60.

11 а. Гиляревский Р.С. Основы информатики. – М.: Наука, 1998. – 756 с.

12. Ельников М.П. Методология книги как научной дисциплины // Восьмая научная конференция по проблемам книговедения. – М.: РКП, 1996. – С. 15–17.

13. Ельников М.П. Феномен книги. (Теоретико-гносеологический аспект) // Книга: Исследования и материалы. – М., 1995. – Сборник 71. – С. 53–68.

14. Зубков Н.Н. Смысл и книга // Теория литературы. – М., 2011. – Т. 2: Произведение. – С. 107–125.

15. Коршунов О.П. Библиография в системе информационных коммуникаций. (К вопросу о соотношении библиографии с библиотечным делом и научно-информационной деятельностью) // Советская библиография. – М., 1974. – № 6. – С. 64–82.

16. Куфаев М.Н. Проблемы философии книги. Книга в процессе общения. – М.: Наука, 2004. – 192 с.

17. Ларьков Н.С. На пути к общему документоведению // Документ как социокультурный феномен: Сб. материалов. – Томск, 2010. – С. 21–29.

18. Левидов А.М. Автор – образ – читатель. – Л.: Издательство Ленинградского университета, 1983. – 360 с.

19. Ленский Б.В. Перспективы развития книжной культуры в информационном обществе (Опыт экспертной оценки) // Книга: Исследования и материалы. – М., 2011. – Сб. 94/ 1. – С. 17–38.

20. Ленский Б.В., Васильев В.И. «Галактика Гутенберга» и информационное общество // Книга. Исследования и материалы: Сб. 87/ 2. – М.: Наука, 2007. – С. 5–16.

21. Леонов В.П. Bésame mucho: Путешествие в мир книги, библиографии и библиофильства. – М.: Наука, 2008. – 268 с.

22. Литвинский В.М., Предовская М.М. Экранизация: От книги к экрану и обратно // Дни Петербургской философии. – 2010. – СПб., 2011. – С. 237–246.

23. Мелентьева Ю.П. Общая теория чтения: Постановка проблемы // Поддержка и развитие чтения: Тенденции и проблемы. – М., 2011. – С. 7–16.

24. Мелентьева Ю.П. Эволюция представлений о сущности чтения // Региональные проблемы истории книжного дела: Материалы II Всероссийской научной конференции. – Челябинск, 2011. – С. 32–37.

25. Митяев К.Г. Документоведение, его задачи и перспективы развития // Вопросы архивоведения. – М., 1964. – № 2. – С. 27–37.

26. Моргенштерн И.Г. Динамика и статика книги (Стабильность содержания как атрибут книги) // Книга: Исследования и материалы. – М., 2002. – Сборник 80. – С. 147–161.

27. Моргенштерн И.Г. Книга и книжное дело в информационном обществе // Моргенштерн И.Г. Информационный и книжный мир. Библиография (Избранное). – СПб., 2007. – С. 334–356.

28. Моргенштерн И.Г. Проблемы типологии современной книги // Книга: Исследования и материалы. – М., 1975. – Сб. 30. – С. 44–45.

29. Плешкевич Е.А. Проблемы эволюции теоретических положений в дисциплинах документально-информационного цикла (обзор) // НТИ. Сер. 1, Организация и методика информационной работы / ВИНИТИ. – М., 2009. – № 7. – С. 1–11.

30. Плешкевич Е.А. Современные проблемы документоведения: Обзор // НТИ. Сер. 1, Организация и методика информационной работы / ВИНИТИ. – М., 2006. – № 11. – С. 3–10.

31. Плешкевич Е.А. Теория документальной информации: Библиотечно-книговедческий аспект (постановка проблемы) // Библиотековедение. – М., 2011. – № 3. – С. 22–27.

32. Плешкевич Е.А. Формирование научных концепций о документальных формах информации. Гносеологическая и управленческая концепции документа // НТИ. Сер. 1, Организация и методика информ. работы / ВИНИТИ. – М., 2010. – № 12. – С. 1–21.

33. Соколов А.В. Чтение в информационном обществе (постановка проблемы) // Современный читатель: Взгляд специалистов книжной культуры. – СПб., 2011. – С. 11–19.

34. Стефановская Н.А. Чтение как технология познания // XVI Державинские чтения: Материалы Общероссийской науч. конференции, февр. 2011 г. – Тамбов: Академия культуры и искусств, 2011. – С. 282–286.

35. Стефановская Н.А. Экзистенциальные основы чтения. – Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. – 264 с.

36. Столяров Ю.Н. Будущее книги: Мнение книголюбов // Книга: Исследования и материалы. – М., 1986. – Сб. 54. – С. 74–94.

37. Столяров Ю.Н. Зачем документология нужна документоведению и зачем книговедению? Маленькая картинка для выяснения больших вопросов // Научные и технические библиотеки. – М., 2006. – № 9. – С. 67–73.

38. Столяров Ю.Н. Классификация документа: Решения и проблемы // Книга: Исследования и материалы. – М., 1995. – Сб. 70. – С. 24–40.

39. Столяров Ю.Н. О соотношении книги с документами, книговедения с документологией // Книга: Исследования и материалы. – М., 2001. – Сб. 79. – С. 76–84.

40. Чубарьян А.О. Значение книги и библиотеки непреходяще // Библиотековедение. – М., 2001. – № 5. – С. 1–7.

41. Чубарьян О.С. Библиотека и информация // Советская библиография. – М., 1964. – № 4. – С. 3–12.

42. Швецова-Водка Г.Н. Общая теория документа и книги: Учеб. пособие. – М.: Рыбари; Киев: Знання, 2009. – 487 с.

43. Швецова-Водка Г.Н. Функциональная сущность и свойства книги // Книга: Исследования и материалы. – М.: Терра, 1995. – Сб. 71. – С. 69–96.

44. Эко У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста. – СПб.: Симпозиум, 2005. – 502 с.

45. Ямчук К.Т. Книга в коммуникационном пространстве (ценностный подход) // Книга: Исследования и материалы. – М., 1994. – Сб. 68. – С. 38–48.

46. Griffin M. The library of tomorrow // Library journal. – N.Y., 1962. – Vol. 87, N 8. – P. 1555–1557.

47. A history of reading in the West / Eds. Cavallo G., Chartier R. – Massachusett: Univ. of Massachusetts press, 1994. – 478 р.