Текст книги "Святитель Амвросий Медиоланский и его богословское наследие"

В докладе И. В. Лупандина раскрываются содержательные аспекты богословской проблематики использования цитат из сочинений свт. Амвросия в папских документах для обоснования авторитета Римского престола. В начале своего доклада автор проводит подробный текстуальный анализ учения об авторитете ап. Петра в сочинениях свт. Амвросия «Толкование 12 псалмов» и «Изъяснение Евангелия от Луки», рассматривая исходный контекст богословской мысли, в котором возникли формулировки этих представлений. Подробно исследуя особенности истолкования свт. Амвросием слов Пс. 40, автор доклада обращается к свидетельствам Масоретского текста, Вульгаты, древних греческих переводов (Акилы и Симаха), версии библейского текста в самом тексте комментария, показывая с помощью этих древних источников структуру и характер хода мысли Миланского экзегета. Далее подробно разбирается взгляд свт. Амвросия на первенство ап. Петра на примере толкования им фрагмента из Лк. 5:3, содержащего рассказ о лодке ап. Петра во время бури на Генисаретском озере, и Лк 24:12, посвященного описанию событий у пустой гробницы воскресшего Господа. Во второй части доклада автор подробно разбирает то авторитетное значение, которое приобрели эти цитаты в папских документах, содержащих изложение церковного учения Католической Церкви кон. XIX – сер. XX вв., и каким образом впоследствии эти слова свт. Амвросия активно использовались католическими полемистами для доказательства первенства ап. Петра и Римской кафедры. Автор убедительно демонстрирует, каким образом ключевые фразы свт. Амвросия обретают новое звучание, способствуя решению задач, актуальных для своей эпохи, при том, что их исходный экзегетический контекст оказался утрачен. Так, в одном случае, – в кон. XIX в., высказывание свт. Амвросия «Где Петр, там Церковь» было направлено против антиклерикальных законов итальянского правительства, в другом, уже в эпоху Второго Ватиканского собора, – помогало призвать верующих к единству и лояльности к церковной иерархии во главе с Римским папой. В заключение своего доклада автор приходит к выводу о парадоксальности нашего отношения к авторитету Божественного откровения в Священном Писании, когда интерпретации его текста у святых отцов Древней Церкви могут быть не всегда нам понятны, и, тем более, – не всегда ясным способом соотноситься с требованиями современной экзегезы в официальных документах, связанными с различными вызовами нового исторического момента.

Пятый раздел сборника посвящен вопросам библейской экзегезы у свт. Амвросия Медиоланского и открывается докладом Головниной Н. Г., в котором автор пытается выяснить, каким образом оригинальное аскетическое учение о девстве свт. Амвросия определяло его специфический взгляд на интерпретацию Священного Писания, и, прежде всего, новозаветных текстов, посвященных служению женщин в Церкви. Учение свт. Амвросия излагается на основе анализа 5 его сочинений, посвященных тематике девства, которые были написаны в период ок. 373–397 гг., когда на Востоке происходило активное становление аскетической письменности, сопровождаемое появлением сочинений, содержащих наставления для проведения целомудренной безбрачной жизни. По замечанию автора, парадоксальным образом сочинения Миланского святителя не содержат следов знакомства с аскетическими сочинениями греческих авторов, в этой связи специфика его учения раскрывается в ходе сравнения с содержательно близким трудом «Увещание к девственнице» Евагрия Понтийского (345–399), который одним из первых среди церковных писателей предпринял попытку по теоретическому осмыслению подобного аскетического опыта. На основании параллельного прочтения этих весьма разных по своему адресату и структуре текстов становятся понятны жанровые особенности сочинений свт. Амвросия, которые по своему содержанию и целям близки к церковной проповеди, для которой характерен акцент на истолковании образов из Священного Писания как одного из средства построения убедительного для слушателей способа аргументации. Обращение к евангельским текстам, которые рассматриваются в контексте, призванном показать радость и легкость пути детства, сочетаются в сочинениях свт. Амвросия с многочисленными аргументами от противного, связанными с изображением повседневных картин тяжкого бремени семейной жизни. Как следствие, пристальный интерес к полемически ярким образам определяет и тематику обращения свт. Амвросия к ветхозаветным примерам, в ходе истолкования которых проповедник делает акцент на незначительных в исходном контексте, но важных для его мировоззренческих установок деталях, демонстрируя инструментальный и не всегда убедительный характер их использования. Прибегая к выразительным метафорам и преподнося с изрядной долей сарказма тяжести брачной жизни, свт. Амвросий воссоздает риторически красивую и убедительную картину, на фоне которой становится понятным характер поучений Евагрия, которые направлены прежде всего на внутреннюю работу подвижниц над собой, что более соответствует основному направлению восточной аскетической практики. Тем не менее, по мнению автора доклада, эти два собрания текстов объединяет общий призыв к необходимости следовать церковному учению. Для свт. Амвросия главные адресаты его аскетических наставлений – девы и вдовы, выступают в качестве образа Церкви, а сам он предстает в первую очередь проповедником и организатором церковной общины, рассматривающим своей первоочередной задачей утверждение легитимности безбрачного девственного состояния. Авторский стиль изложения этого доклада позволяет придать представлениям свт. Амвросия об аскетическом призвании женщин в Церкви животрепещущий жизненный характер, сделав рассматриваемый пример экзегетической проповеди понятным и для современных читателей.

Доклад протоиерея Александра Гриня представляет собой тщательное прочтение на языке оригинала одного из самых больших ветхозаветных комментариев свт. Амвросия – «Изъяснение 118 псалма», в котором 22 экзегетические гомилии отражают структуру самого псалма, записанного в форме акростиха. Автор доклада предлагает собственный перевод латинского текста комментария, чтобы благодаря последовательному погружению в его содержание читатель смог вдумчиво познакомиться с герменевтическими принципами свт. Амвросия для понимания Божественных тайн Священного Писания, которые именуются «ключом разумения» (clavis scientiae – Лк. 11:52). Наиболее важным из них является принцип толкования Священного Писания посредством его же слов – широкое использование именно этого метода параллельного прочтения библейских стихов демонстрирует объем эрудиции свт. Амвросия, особенно удивительный для того времени, когда не существовало электронных версий текста с возможностью поиска. Вторым условием правильного понимания служит прочтение ветхозаветных писаний в свете новозаветного откровения, основанное на тщательном размышлении над священными словами в русле церковного учительства и предания Церкви. Помимо этого, как показывает автор, правильная интерпретация Слова Божия для свт. Амвросия означает следование методам текстуального анализа слов Псалтири: с целью лучшего понимания прямого смысла он апеллирует к тексту Септуагинты, сравнивает латинские версии между собой, обращается к другим греческим переводам (Акилы и Симаха), а также разбирает сомнительные с точки зрения текстологии чтения. Он обращается к методике филологического анализа с целью выяснить контекстное лексическое значение ключевых терминов и устойчивых выражений библейского текста, выявляя особенности латинских вариантов греческого перевода. Примечательно, что свт. Амвросий в этом комментарии говорит о превосходстве свидетельств греческого языка над латинским. Вместе с тем автор отмечает другую отличительную особенность этого комментария – символическое толкование заглавных еврейских букв каждого алфавитного раздела псалма, к которым свт. Амвросий применяет духовное прочтение, рассматривая их в качестве указания на следование верующего путем спасения во Христе. Свт. Амвросий демонстрирует знание еврейской этимологии библейских имен, топонимов, символики чисел, которым он придает новое прочтение в свете христианского откровения. По мнению автора, за этими методологическими попытками улучшить понимание буквального смысла библейского текста с помощью характерных для эпохи Миланского святителя научных методов стоит представление о превосходстве толкования Священного Писания в мистическом смысле, позволяющее увидеть за его буквальным содержанием духовную силу, возвещающую о спасительных деяниях, совершенных Иисусом Христом.

Завершает этот раздел доклад Д. В. Смирнова, в котором рассматривается экзегеза библейского образа Сусанны в трудах свт. Амвросия в контексте раннехристианской традиции. В начале своего доклада автор подробно отмечает особенности библейского рассказа о Сусанне (Дан. 13:34–45), известного из перевода 70 толковников и перевода Феодотиона. Автор показывает, каким образом различия между двумя версиями библейского текста, особенно в рассказе о молитве библейской праведницы, находят отражение в интерпретации церковных экзегетов. В докладе подробно рассматриваются особенности предшествующей традиции символической интерпретации образа Сусанны, прежде всего в трудах Ипполита Римского и Оригена, по всей видимости, оказавших влияние на свт. Амвросия, который в «Изъяснении Евангелия от Луки» приводит уникальное толкование, сопоставляя эпизод с Сусанной с молчанием Христа перед лицом Его обвинителей. Также автор обращает внимание на отсылки к образу Сусанны в других трудах Миланского святителя: «Об Иосифе», «О Товите», «Об обязанностях», в которых ее терпеливое молчание на суде осмысляются в качестве деятельной добродетели, обретающей форму внутреннего обращения к Богу во время испытаний. На фоне этих примеров автор рассматривает описание молчания Сусанны в сочинении свт. Амвросия «Толкование на 12 псалмов», где беззвучное обращение к Богу библейской праведницы интерпретируется в назидательном ключе как пример полезной аскетической практики, научающей нас избегать искушений с помощью молчаливого внутреннего диалога. По мнению автора, наиболее риторически ярким развитием традиции понимания молчания Сусанны становится представление о внешнем молчании, которое сопровождает происходящее внутри молитвенное восклицание к Богу из глубин сердца верующего. Автор делает особый акцент на том, каким образом эта метафора, восходящая к трудам Филона Александрийского, получает наиболее полное раскрытие в «Толковании на псалмы» и в 156-й проповеди блж. Августина, где символическое значение молитвы Сусанны переносится не только на ее поведение на суде, но и на ее обращение к Богу по дороге на казнь. Именно в этом контексте становится понятным процесс формирования экзегезы этого образа, в котором существенную роль сыграло истолкование свт. Амвросия, для которого Сусанна как одна из ветхозаветных героинь обретает редкую возможность стать прообразовательным указанием на Самого Господа Иисуса Христа. Доклад Д. В. Смирнова, демонстрируя глубокую тщательную работу с источниками и научной литературой, сопровождается таблицами, где каждый источник представлен на языке оригинала с параллельным авторским переводом на русский язык, а также содержит критические заметки к современным русским переводам других авторов.

Следующий шестой раздел сборника посвящен различным аспектам нравственного богословия свт. Амвросия. Его открывает доклад Брайана Данкла, в котором раскрываются особенности учения свт. Амвросия о благодати и действии Бога по отношению к миру и человеку. Докладчик следует в русле уже сложившейся традиции изучения влияния на свт. Амвросия античной традиции, в рамках которой его наследие рассматривается как убедительный пример переосмысления идей Филона Александрийского, которые оказали существенное влияние прежде всего на экзегезу Миланского святителя. Основной акцент в докладе делается на связи между двумя этими мыслителями в учении о Боге как Подателе благ для этого мира. Автор выделяет три основные особенности, которые сближают концепцию свт. Амвросия с идеями Филона Александрийского: учение о сущностной вовлеченности благого и щедрого Бога в акт творения мира; представление о Божественном благодеянии, превосходящем заслуги человека; убежденность в предрасположенности человека к восприятию дара Божественной благодати. При этом автор доклада показывает, каким образом свт. Амвросий, используя особенности филоновского понимания благодати, изящно трансформирует исходные представления в христианском ключе. Так, например, излагая учение о превосходстве Божественной благодати как того дара, который дается вне зависимости от заслуг человека, свт. Амвросий придает ему новую логику в контексте христианского учения о смирении. Как показывает автор на основании контекстуального сравнения текстов обоих мыслителей, уникальным аспектом для учения свт. Амвросия является акцент на значении благодати как дара усыновления, получаемого верующим через обретаемую в таинстве Крещения сопричастность Христу. Автор специально подчеркивает, что учение о действии благодати прощения во Христе дает возможность для человека, следующим путем добродетели, пережить возможность благодатного перерождения, когда Бог своей благодатью подводит к прощению тех, кто предрасположен ко благу. Именно это концепция усыновляющей по природе благодати во Христе оказала влияние и на дальнейшую традицию, в частности, на учение блж. Августина в полемике с пелагианами. В этой связи автор касается вопроса, каким образом учение свт. Амвросия о даровании благодати в акте Божественного усыновления принимает новое звучание в контексте никейского богословия, где оно приобретает представление о радикальном преобразовании человеческой природы, совершенном посредством прощающей благодати, обретаемой во Христе.

Доклад Дж. Уоррена Смита посвящен сравнительной интерпретации учения свт. Амвросия о справедливости в сравнении с идеями Цицерона о совершенных обязанностях. Сопоставление концепций этих мыслителей основано на параллельном прочтении двух текстов: сочинения свт. Амвросия «Об обязанностях священнослужителей» и классического трактата Цицерона «Об обязанностях». На примере мысли свт. Амвросия автор развивает идею, с одной стороны, – о преемственности между римской и христианской этикой, а с другой – демонстрирует превосходство христианского учения о добродетелях. Свт. Амвросий, переосмысляя идеи римского философа, утверждал, что совершенные обязанности для христианина задают идеал, который состоит в подражании совершенству Бога. При этом христианское видение противоречит классическому определению справедливости, сформулированному Цицероном как воздаяние каждому по его заслугам. Автор показывает, каким образом этическое учение Цицерона, апеллирующее к примерам из жизни выдающихся великих мужей римского прошлого, принимает у свт. Амвросия форму обращения к авторитету ветхозаветных патриархов, которые в интерпретации Миланского святителя становятся носителями подлинной добродетели и источниками этической системы у язычников. Рассуждая в русле античной традиции и принимая номинально систему четырех основных добродетелей Цицерона, свт. Амвросий выделяет веру (fides) в Бога в качестве основной добродетели, которая связывает все остальные между собой. Именно идея предстояния пред Богом, как и в случае праведного Авраама, вдохновляет христианина на следование другим основным добродетелям. Соответственно, он рассматривает iustitia («справедливость / праведность») прежде всего как религиозное благочестие по отношению к Богу, а потому превосходящую все другие обязанности. Как показывает автор, по мысли свт. Амвросия, вера и благочестие, для которых характерна иерархия обязанностей перед Богом и ближним, предполагает следование христианина идее высшей справедливости и в социальном плане, подразумевая отвержение собственного интереса ради блага других, что находит отражение во взгляде на частную собственность. Автор обращает внимание на то, что, в отличие от Цицерона, свт. Амвросий специально подчеркивал необходимость отказа от реализации собственных планов, когда это может противоречить общим интересам, тем самым полагая, что строгое ограничение частного блага от общего противоречит идеи справедливости и христианской заповеди о любви к ближнему. По мнению свт. Амвросия, именно первичная алчность греха привела к приватизации общей земли и всеобщему дистанцированию от ближнего в угоду собственным интересам. Тем не менее, как показывает автор, несмотря на этот теоретический ригоризм, в повседневной жизни свт. Амвросий снисходительно смотрел на наличие у клириков частной собственности, предполагая, что ее можно будет использовать во благо. В заключение автор замечает, что кульминацией обращения к примерам библейских патриархов для свт. Амвросия служит образ праведного Иосифа, который проявил к своим братьям не «цицероновскую» справедливость, но незлобие и всепрощение, прообразуя тем самым Иисуса Христа, милосердие Которого раскрывает новый идеал справедливости, основанный на любви, обращенной ко всем, а не только к тем, кто ее достоин в соответствии с античными представлениями.

Завершает этот раздел доклад игумена Дионисия (Шленова), в котором рассматривается учение свт. Амвросия о добродетелях, и, в частности, о четырех из них, которые были известны в философской традиции под наименованием «родовых» или «главных». На основании скрупулезного прочтения собрания текстов на языке оригинала, автор показывает, каким образом связанные с учением стоиков представления о добродетелях приобретают в сочинениях свт. Амвросия новое переосмысление в свете библейской традиции и патристической экзегезы. И хотя список христианских добродетелей у свт. Амвросия описывается в категориях античной аретологии с ее стремлением выделить главные и второстепенные элементы, тем не менее он содержит существенно больше наименований, многие из которых не имеют античных параллелей. Добродетели, которые исходно были введены в античную традицию представителями стоической философии, получают в интерпретации свт. Амвросия большую вариативность в терминах, примеры и статистику употребления которых автор приводит на основе работы с электронными базами данных. В докладе наглядно показано использование свт. Амвросием терминологии для описания добродетелей по сравнению с философскими античными источниками (трактатами Платона и Цицерона), сходство и различие между ними. Наиболее ярким свидетельством переосмысления античных представлений о добродетелях служит у свт. Амвросия используемый в трактате «Об Исааке, или душе» образ четырехконной колесницы (так называемой квадриги). Этот образ, будучи переосмыслен в контексте ветхозаветных повествований, становится символом как добродетелей, так и дурных страстей, управляя которыми душа человека получает возможность возвыситься до небесных высот, чтобы соединиться со Христом. Автор приводит примеры интерпретации всех элементов этого многосоставного образа в христианской традиции. Особое внимание в докладе уделяется раскрытию богословского значения каждой из четырех античных «родовых» добродетелей (мудрости, умеренности, справедливости, мужества), которые получают в трудах свт. Амвросия христианскую интерпретацию в духе евангельского учения. Завершается доклад изложением учения свт. Амвросия о семи добродетелях Святого Духа, которое не имеет прямых параллелей с античной традицией, а восходит к текстам Священного Писания, содержащим символизм числа семь (Ис. 11:2–21 и Кор. 12:7–10).

Следующий седьмой раздел сборника посвящен проблематике интерпретации наследия античности в трудах свт. Амвросия. Его открывает доклад Кьяры O. Томмази, который знакомит читателя с отношением Миланского святителя к платоновской философии. Автор отстаивает тезис о том, что отличительная особенность богословия свт. Амвросия – свободное владение известными образами как из платонической, так и других философских традиций, не отражает каких-то специальных познаний в греческой или латинской философии, а скорее носит характер обобщений из самых известных сочинений. Свт. Амвросий использовал наиболее известные фрагменты из философских трудов в инструментальных апологических целях, что становится очевидным при рассмотрении трех его трактатов: «Шестоднев», «Об Исааке, или душе» и «О благе смерти». Как показывает исследовательница, эти сочинения обнаруживают многочисленные реминисценции античных философских идей, которые встраиваются через отсылки к Священному Писанию в контекст христианского вероучения, при этом в ходе подобной интерпретации из них устраняются аллюзии на греческие мифы или другие аспекты языческого миросозерцания. Вслед за мнением крупных современных исследователей, автор доклада приходит к выводу, что интерес к подобным текстам у свт. Амвросия может восходить к некоему сообществу интеллектуалов, который сложился в Медиолане ко времени его епископского служения. Автор подробно разбирает, каким способом свт. Амвросий переосмысляет отдельные мотивы из диалогов Платона или идеи Плотина в христианском ключе, тем самым придавая своей проповеди большую убедительность для современного ему образованного горожанина. При этом во многих случаях точное определение философских источников в произведениях свт. Амвросия затруднено, поскольку зачастую он приводит цитаты без указания источника, в значительной степени видоизменяя их, чтобы привести философские идеи в соответствие с христианским учением. В то же время эти аллюзии могут свидетельствовать об их заимствовании из сочинений других раннехристианских авторов, в частности, из комментариев Оригена. Оценивая истоки такого отношения к философии, автор делает акцент на том, что свт. Амвросий, следуя за ригористичной максимой ап. Павла из Кол. 2:8, не прибегал систематически к философской аргументации, следуя распространенным в образованной раннехристианской среде представлениям о том, что греческие авторы заимствовали свою мудрость у пророка Моисея и древних пророков Израиля. С целью лучше понять отношение свт. Амвросия к философии автор подробно останавливается на параллельном сопоставлении его метода с известным из трудов Мария Викторина подходом, чьи труды демонстрируют глубокое погружение в неоплатоническое учение. Автор доклада приходит к выводу, что несколько отстраненное и упрощенное обращение свт. Амвросия с философскими источниками напоминает подход, близкий риторическому навыку образованных софистов, которые обладали широкими, но не узко специальными познаниями, позволяющими использовать отдельные философские идеи для украшения своих речей. При этом в случае свт. Амвросия очевидны содержательные предпосылки подобного отношения: глубинный синтез философии и христианского учения для него не был возможен по причине превосходства последнего, особенно в контексте преобладающего значения авторитета Священного Писания, в свете которого обретение истинной мудрости возможно только через познание личности и учения Иисуса Христа.

В докладе Кульковой Н. А. рассматривается вопрос об источниках античной образованности свт. Амвросия, которые оказали влияние на формирование его мировоззрения в юношеские годы. С этой целью автор обращается к реконструкции античных авторов, которые входили в состав обязательной программы во время учебы свт. Амвросия, и анализирует следы обращения к ним в его сочинениях. Установление состава этих текстов автор проводит на основании свидетельств о процессе обучения в поздней Античности, известных из «Исповеди» блж. Августина. Особое внимание автор уделяет влиянию на мировоззрение свт. Амвросия его учителя и наставника – священника Симплициана, которого блж. Августин именует «отцом Амвросия по благодати». Автор выясняет степень влияния на свт. Амвросия античных авторов, рассматривая конкретные примеры цитат из его сочинений, где он обращается к фрагментам трудов писателей, очевидно, известных еще из школьной программы: Вергилий, Гораций, Гомер и др. При этом особый акцент сделан на фигуре Цицерона, аллюзии к сочинениям которого пронизывают практически все сочинения свт. Амвросия; также отдельный обзор посвящен анализу его отношения к Платону, некоторые идеи которого принимают характер устойчивого топоса в трудах Миланского святителя. Автор опирается на ранние работы свт. Амвросия, которые демонстрируют наибольшее количество цитат и аллюзий из античных авторов, список которых легко укладывается в школьный круг чтения. Отсутствие точных цитат и отсылок в трудах свт. Амвросия объясняется характером этих фрагментов, которые представляют собой обращение к расхожим и известным для всякого образованного читателя того времени примерам.

Завершает раздел доклад А. Ю. Братухина, в котором рассматривается учение свт. Амвросия о Крещении и воскресении мертвых в контексте античных представлений. Сначала автор обращает внимание на лексическое сходство используемой лексики в учении свт. Амвросия о Крещении как о первом воскресении и о втором воскресении будущего века, на наглядных примерах показывая, как все эти представления объединяет употребление трех одинаковых глаголов со значением «воскресать, возрождаться». Главный акцент своего исследования автор делает на рецепции свт. Амвросия в учении о воскресении широко распространенных в античной литературе, начиная с Геродота, мифологических представлений о птице фениксе. Как показывает автор доклада, свт. Амвросий дважды в своих сочинениях пересказывает известный миф о фениксе и его чудесном возрождении, чтобы обосновать необходимость веры как в воскресение Христа, так и воскресение верных перед Страшным Судом. Автор скрупулезно разбирает генезис этого мифа в Античности, отмечая те варианты предания о нем, которые стали в сочинениях свт. Амвросия символами духовного возрождения. Также подробное внимание уделено значению образа орла, который в трудах Миланского святителя принимает аллегорическую интерпретацию символа души, которая, получая благодать новой жизни, обновляется в таинстве Крещения. Используя мифические представления о воспитании орлом своих птенцов, приводящем к гибели некоторых из них, свт. Амвросий переосмысляет это предание в учении о «выродившихся сынах» (ср.: Иер. 22:29–30), которые отказываются следовать путем возрождения и отвергаются Богом. Автор также показывает укорененность этих символов в христианской традиции, приводя соответствующие примеры из Климента Александрийского, Тертуллиана и др. авторов, на фоне которых становятся понятными отличительные черты их использования у свт. Амвросия. В завершении доклада автор усматривает важную параллель в использовании свт. Амвросием античных символов горлицы, феникса и орла для описания возрождения верующего к новой духовной жизни. Последовательность символического описания поведения этих птиц отражает порядок их упоминания в известном памятнике античной греческой литературы «Физиолог», тем самым автору удается убедительно раскрыть истоки метафорического контекста образности богословских представлений свт. Амвросия.

Последний восьмой раздел сборника посвящен рецепции наследия свт. Амвросия в последующей христианской традиции. В докладе диакона Сергия Кожухова рассматривается влияние христологии свт. Амвросия на формирование догматического учения на Вселенских Соборах, а также на сочинения Иоанна Грамматика Кесарийского (VI в.). Автор доклада подробно исследует, каким образом вклад свт. Амвросия в области христологической полемики с арианами обретает актуальность в качестве авторитетного мнения в контексте последующих догматических споров и постановлений на Вселенских Соборах. В частности, на III Вселенском Соборе важную роль играл его текст из трактата «О вере», цитаты из которого помогли отцам Собора подчеркнуть единство и различия Божественной и человеческой природы во Христе, а также оказали влияние на формулировки знаменитого «Послания к Флавиану» папы Льва I Великого. Этот же текст свт. Амвросия впоследствии цитировался на IV Вселенском Соборе для обличения заблуждений Евтихия. Далее автор затрагивает вопрос, каким образом эти тексты обрели ключевое значение в полемике между неохалкидонитом Иоанном Грамматиком и противником халкидонского вероисповедания – Севиром Антиохийским, который неверно интерпретировал утверждения свт. Амвросия, приписывая ему учение об одной природе во Христе, восходящее к Аполлинарию Лаодикийскому. Автор показывает отличие между вырванной из контекста неверной интерпретацией сентенции свт. Амвросия и ее исходным контекстуальным значением, которое имеет прямое отношение к различию двух природ во Христе после воплощения. Особый акцент ставится на ценности формулировок свт. Амвросия для ниспровержения учения афтартодокетов о нетленности воплощенного тела Христа после воскресения, а также на их важную роль в полемике против монофелитов на Вселенском VI Соборе. Таким образом, автор убедительно демонстрирует актуальность формулировок свт. Амвросия о различии Божественной и человеческой природ и двух воль после воплощения во Христе для основных этапов развития и становления христологии в Древней Церкви.

В докладе иерея Евгения Шилова проводится обзор использования фрагментов из сочинений свт. Амвросия у представителей поздней средневековой схоластики, и, прежде всего, в трудах Фомы Аквинского. Речь идет преимущественно о таких его сочинениях, как «Комментарии на Сентенции Петра Ломбардского», «Золотая цепь» и «Сумма теологии». Автор приводит статистику ссылок и выборочно проводит разбор отдельных примеров из его сочинений, содержащих цитаты или аллюзии к мнениям свт. Амвросия. Как показывает это исследование, обращение к текстам Миланского святителя преимущественно происходило посредством заимствований из сборников цитат – так называемых флорилегиев, получивших широкое распространение в эпоху позднего Средневековья, или же из сочинений Рабана Мавра и Беды Достопочтенного. В ходе анализа содержания этих отрывков и способа их цитирования, автор приходит к выводу, что в большинстве случаев они приводятся без ссылок на те произведения, из которых они заимствованы. Наиболее часто приводимые в этих сочинениях цитаты демонстрируют игнорирование контекста исходных текстов, при этом всего лишь дважды Фома Аквинский приводит прямую отсылку на его трактаты. Как отмечает в итоге автор, авторитет свт. Амвросия для лидеров схоластов носил устоявшийся характер, преимущественно в области этики и экзегезы, и не нуждался в серьезной источниковедческой работе.