Текст книги "«Во вкусе умной старины…»"

Образ усадьбы
(вместо заключения)

В 1865 году самый «московский» поэт своей эпохи – князь П.А.Вяземский – опубликовал стихотворение «Подмосковная». Там есть строки, в которых он удивительно точно отразил изменения в отношении к усадебной жизни за столетие ее расцвета от Указа о вольности дворянства (1762 год) до отмены крепостного права (1861 год):

 
«Люблю природы подмосковной
Родной, сочувственный привет
Радушно, с лаской вечно ровной
Она как друг от давних лет
(…)
 
 
Спокойство, тихая свобода —
Вы чужды суетных забот!
Здесь втайне русская природа
Весть сердцу русскому дает.
(…)
 
 
Цвети, в виду двойной лазури
Родных небес, родной реки
Затишье, пристань после бури
И мрачных дней и дней тоски».
 

Когда в середине XVIII века дворянство получило право не служить, «тихая свобода» усадебной жизни воспринималась как право на свое я, на отчуждение от государства, на покой. Посмотрите, как реагирует успевший пожить в своей деревне А.Т. Болотов на приглашение князя Гагарина вернуться на службу – приглашение, сулящее хороший достаток и чины, и при том не требующее переезда в город:

«… требовалось, чтобы переменил свое состояние, покинул свой дом и спокойную, свободную, драгоценную деревенскую жизнь, какою тогда по благости Господней наслаждался, и, лишась вольности, отдал себя в неволю»[332]332
  БОЛОТОВ А.Т. Указ. соч. Т. 3. С. 77.


[Закрыть].

Человек совсем другого склада и положения, один из фаворитов Екатерины II П.В. Завадовский, описывая свои впечатления от деревни, в письме к графу Воронцову в 1795 году писал:

«Не поверишь, мой друг, как мне тяжело было покидать все забавы, по сердцу, которыми не насытил даже зрения. Познав блаженство свободы, вспомнил я себе, сколько ты счастлив, что пользуешься в полной мере!»[333]333
  Архив кн. Воронцова… С. 101.


[Закрыть]

Образ усадебной свободы тем более устойчив, что жизнь в подмосковной волей-неволей ассоциировалась с жизнью собственно московской, а Москва, в те времена, противопоставлялась Петербургу как город, в котором жизнь протекает неслужебным путем, в свободных формах.

Свидетельство Ф.Ф. Вигеля, человека, знавшего все стороны жизни дворянства и все настроения, да и тому же одного из умнейших людей той эпохи, убеждает нас в этом:

«Москва разнообразна, пестра и причудлива, как сама природа: гнуть и теснить ее столь же трудно, как и бесполезно. В ней выдуманы слова: приволье, раздолье, разгулье, выражающие наклонности ее жителей. Как в старину, так и ныне никто почти из них не мечтал о политической свободе; зато всякий любил совершенную независимость как в общественной, так и в домашней жизни»[334]334
  ВИГЕЛЬ Ф.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 113.


[Закрыть].

Но деревенская свобода, «чуждая суетных забот» – это свобода одиночества, отчуждения от света, от жизни разлинованной Петром I столицы. Во времена императора Павла, да отчасти и Александра I – это еще и ссылка. Именно в это время полушут в доме князей Вяземских Батоиди высказал «горькую истину» бывшему всесильному фавориту Екатерины Платону Зубову:

«Послушайте, князь, роль ваша кончена: вы наслаждались всеми благами фортуны и власти. Советую вам теперь сойти со сцены окончательно, удалиться в деревню, завестись хорошею библиотекою и сыскать себе, если можете, верного друга, который согласился бы разделять с вами ваше уединение»[335]335
  ВЯЗЕМСКИЙ П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. М., 1988. С. 247.


[Закрыть].

На рубеже веков в отношении к деревне возникает новый мотив – отстраненности от настоящей жизни, одиночества. Дворянин, живущий в усадьбе, как бы убеждает себя и других, что ему хорошо, и рисует картину явно идеализированную и чуть-чуть приторную:

«Позвольте спросить себя, весело ли вам в деревне? Я в своей стороне предоволен ею. Маленькие холмики… тенистая роща, небольшой пруд, на котором гуляют в легкой лодочке – все это в десяти шагах от моего уединенного домика. Ясное небо, веселые поселяне, золотая жатва, труд и удовольствие делают картину интереснейшую»[336]336
  Щукинский сборник. Вып. 2. М., 1903. С. 233.


[Закрыть].

Тихо-тихо в эту «интереснейшую картину» вползает слово «скука», стыдливо прикрываясь сначала частицей «не»:

«Уже две недели переселился я в деревню, – пишет В. Г. Орлов Н. П. Шереметеву в 1804 году – Живу здесь покойно и, несмотря на худую погоду не только не терплю скуки, но смею сказать, провожу время весело…»[337]337
  ШЕРЕМЕТЬЕВ С.Д. Отголоски ХVIII в. С. 4.


[Закрыть]

Образ усадьбы начинает двоиться. Для одних деревенская жизнь наполнена трудами, заботами и удовольствиями, меж которыми скучать просто некогда:

«Я не скучаю, занятий имею много, люблю семейство свое, тружусь над усовершенствованием себя и воспитанием детей. Для содержания семейства и воспитания нужны средства; приобретение их посредством хозяйственного управления жениной отчины, которой я стараюсь увеличить доход, есть занятие, сопряженное с удовольствием»[338]338
  МУРАВЬЕВ-КАРСКИЙ Н.Н. Указ. соч. С. 23.


[Закрыть].

Для других же слово «скука», вылезая по осени откуда-то из сарая ли, из амбара, не важно, постепенно заполняет усадьбу целиком.

«Осень – самое скучное время для деревенских жителей, – записывает М. В. Толстой. – С наступлением сырой погоды, проливных дождей и непроходимой грязи напала на меня сильная тоска, и я, чтобы отогнать ее, принялся за изучения трех новых для меня языков: английского, итальянского и испанского»[339]339
  ТОЛСТОЙ М.В. Указ. соч. С. 89.


[Закрыть].

Помните, как переживал Завадовский в 1895 году, что ему не удалось подольше задержаться в усадьбе? Вскоре Павел I предоставил ему такую возможность, сослав в деревню. И через 5 лет он пишет совсем иначе:

«Уже год свершается, что я заперт в темный угол… Запасся я многим против скуки и знаменующим счастливое время. Без общества, коего и в малом числе не могу иметь, теперь все сие для меня лишнее и обратившееся токмо в памятник тщетных прихотей»[340]340
  Архив кн. Воронцова… С. 253.


[Закрыть].

Пока не кончился XVIII век, пока длилась эпоха сентиментализма, лекарством от скуки была чувствительность. «Пасторальное» отношение к жизни, введенное в моду Руссо, заставляло скрывать скуку, не поддаваться ей, быть впечатлительным и находиться под обаянием «тайны русской природы». Деревенская жизнь должна была радовать и умилять, пример чему – «образцовые» чувства, испытанные в деревне С.Н. Глинкой:

«Зной угасал, солнце низко уже склонилось за горизонт… Я вышел из сельской хижины своей и скорым шагом поспешил к горе, с которой мы так часто любовались далью… Насладившись картинами прелестных видов, я сошел с горы, сошел и утонул в благовонных испарениях подкошенных трав. Любуясь вблизи картиною сенокоса, сим, так сказать, ароматным трудом поселян, я шел все далее по перелескам и лугам»[341]341
  ГЛИНКА С.Н. Указ. соч. С. 312–313.


[Закрыть].

Но романтизм, пришедший вместе с XIX веком, ввел скуку в число непременных качеств образованного человека и лишил деревенские виды их сентиментального очарования. Хандрить в деревне стало и модно и удобно: «Наша жизнь здесь так однообразна, что мне решительно нечего записать в дневнике»[342]342
  Письма сестер М. и К. Вильмот… С. 335.


[Закрыть], – признается Марта Вильмот.

Скука скуке рознь. Тем, кто не мыслит себя вне света, вне общества, деревенская жизнь невыносимо тяжела. Князь И.М. Долгоруков, никогда не живший в деревне, женившись, решил испытать это удовольствие:

«Любопытство мое удовлетворилось: поживши несколько дней в деревне и не вытерпев целой недели, я почувствовал сильную скуку, хотя хозяева истощили все старание свое на то, чтобы нам было с ними одними как можно веселее»[343]343
  ДОЛГОРУКОВ И.М. Записки. Пг., 1916. С 137.


[Закрыть].

Князю вторил ненавистник деревни Ю.А. Нелединский:

«Ах! Я деревню люблю издали. Люблю, как об ней рассказывают; люблю видеть ее представленной на картине. И в натуре хорошо на нее глядеть – из городского окошка»[344]344
  ОБОЛЕНСКИЙ А.П. Указ. соч. С. 240–241.


[Закрыть].

Другие же переосмысливали образ деревни в соответствии с меняющимся стилем жизни. И первыми были, конечно, поэты. А.С. Пушкин в «Евгении Онегине», вволю поиздевавшись над сентиментальным образом деревни, дал его «романтическую» трактовку. Но гораздо раньше эта смена образа произошла в поэтическом быту. Очень точно эта эволюция понятий: свобода – природа – могила дана в письме К.Н. Батюшкова Н.И. Гнедичу из деревни в декабре 1811 года:

«Если я говорил, что независимость, свобода, и все, что тебе угодно, подобное свободе и независимости суть благо, суть добро, то из этого не следует выводить, что Батюшков сходит с ума. А из этого следует именно то, что Батюшков, живучи один в скучной деревне, где, благодаря судьбе, он, кроме своего Якова да пары кобелей никого не видит. Батюшков скучает и имеет право скучать, ибо в 25 лет погребать себя никому не приятно»[345]345
  БАТЮШКОВ К.Н. Указ. соч. С. 350.


[Закрыть].

Что же, кроме скуки, ничего не остается от образа дворянской усадьбы? Вовсе нет. Несколько поколений русских дворян выросло в деревне. Их жизнь в дальнейшем протекала в городах, в столицах и за границей. Но в памяти оставались светлые воспоминания детства. Четвертая строка все того же четверостишия Вяземского перекликается с теми чувствами, которые испытывали в своей жизни большинство владельцев усадеб в 30–40 годы XIX века.

Ф.Ф. Вигель:

«Я не помню, чтобы где-нибудь потом я так живо, так искренно, так безвинно наслаждался, как тогда в деревне у графа Салтыкова. Начиналась только весна моей жизни. В первый раз был я совершенно свободен, в самое благоприятное время года, в прекрасном поместье, где жили непринужденно и одни веселости сменялись другими»[346]346
  ВИГЕЛЬ Ф.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 128.


[Закрыть].

Граф Бутурлин:

«Вот та жизнь, о которой я столь часто вздыхал позднее, в душных Тосканских виллах, без зеленого прутика вокруг (кроме пепельных оливковых деревьев), без лугов и без всякого даже птичьего пения, кроме воробьиного щебетания!»[347]347
  БУТУРЛИН М.Д. Указ. соч. С. 417.


[Закрыть]

Послушаем еще одного поэта – Ф.И.Тютчева. В молодости, в 1919 году, он написал такие строки:

 
«Под кровом сельского пената,
Где все красуется, все дышит простотой,
Где чужд холодный блеск и пурпура и злата,
Там сладок кубок круговой!
Чело, наморщенное думой,
Теряет здесь свой вид угрюмый;
В обители отцов все льет отраду нам!»
 

А в 1846 году, он же, заехав в усадьбу отца, в которой не был с детства, подвел печальный итог угасанию дворянских усадеб:

«Перед глазами у меня старая реликвия – дом, в котором некогда жили и от которого остался лишь остов, благоговейно сохраненный отцом, для того чтобы со временем. По возвращении моем на родину, я мог бы найти хоть малый след, малый обломок нашей былой жизни… И правда, в первые мгновенья по приезде мне очень ярко вспомнился и как бы открылся зачарованный мир детства, так давно распадшийся и сгинувший. Старинный садик, 4 больших липы, хорошо известные в округе, довольно хилая аллея шагов в сто длинною и казавшаяся мне неизмеримой, весь прекрасный мир моего детства… Словом, я испытал в течение нескольких мгновений то, что тысячи подобных мне испытывали при подобных же обстоятельствах. Но… обаяние не замедлило исчезнуть, и волнение быстро потонуло в чувстве полнейшей и окончательной скуки…»[348]348
  ТЮТЧЕВ Ф.И. Стихотворения. Письма. М., 1957. С. 391–392.


[Закрыть]

Библиография

Мемуары, письма и дневники:

Архив кн. Воронцова. Т. 12. М., 1877.

БАТЕНЬКОВ Г.С. Данные. Повесть собственной жизни. // Русский архив. 1881. Кн. 2. С. 251–276.

БАРАТЫНСКИЙ Е.А. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М., 1987.

БАТЮШКОВ К.Н. Избранные сочинения. М., 1986.

БЛАГОВО Д. Рассказы бабушки. Л., 1980.

БОЛОТОВ А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков. Т. 1–3. М., 1931.

БУТЕНЕВ А.П. Воспоминания. // Русский архив. 1881. Кн. 3. С. 584.

БУТУРЛИН М.Д. Записки. // Русский архив. 1897. кн. 1. С. 213–240; Кн. 2. С. 396–444.

ВАСИЛЬЧИКОВ А.А Архаровы. // Русский архив. 1909. Кн. 1. С. 1013.

ВИГЕЛЬ Ф.Ф. Записки. Т. 1–2. М., 1928.

Воспоминания Бестужевых. М-Л., 1951.

ВЯЗЕМСКИЙ П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. М., 1988.

ВЯЗЕМСКИЙ П.А. Московское семейства старого быта. // Русские мемуары. М., 1989.

ГЛИНКА С.Н. Из записок. // Русский вестник. Т. 61. 1866. № 1. С. 231–270.

ДАНИЛОВ М.В. Записки. // Русский архив. 1883. № 3. С. 1–66. ДЕЛЬВИГ А.И. Полвека русской жизни. Т. 1. М., 1930.

Декабристы в воспоминаниях современников. М., 1988.

ДОБРЫНИН Г.И. Истинное повествование или жизнь Гавриила Добрынина им самим писанная. СПб., 1872.

ДОЛГОРУКОВ И.М. Записки. Пг., 1916.

ЖЕМЧУЖНИКОВ Л.М. Мои воспоминания. Т. 2. Л., 1927.

ЖИРКЕВИЧ И.С. Записки. // Русская старина. 1875. Т. 13. С. 554580.

ЖИХАРЕВ С.П. Записки современника. Т. 1. Л., 1989.

Из семейной старины. СПб., 1903.

История жизни благородной женщины. М., 1996.

КРАТИРОВ П.Ф. Каширский помещик II пол. XVIII в. // Тульская старина. Вып. 3. Тула, 1899. С. 43–53.

КИРЕЕВ М.И. Записки. // Русская старина. 1890. № 7. С. 1–62.

КИЧЕЕВ П.Г. Из недавней старины. М., 1870.

КЮСТИН де А. Николаевская Россия. М., 1990.

ЛЕВШИН В.А. Совершенный егерь, стрелок и псовый охотник… Т. 1. СПб., 1791.

ЛЕПЕЛЬ В.А. Е.П. Глебова-Стрешнева. Рассказы ее внучки. // Русский архив. 1895. № 1. С. 91–104.

ЛИСТОВСКИЙ И.С. Из недавней старины. // Русский архив. 1884. Кн. 1. С. 223–229.

ЛОПУХИН И.В. Записки некоторых обстоятельств жизни и службы. // Русский архив. 1884. Кн. 1. С. 1–154.

МАКАРОВ М.И. Черты из жизни русских дворян в конце XVIII в. // Московский наблюдатель. 1836. Ч. IX. С. 243–252.

МЕРТВАГО Д.Б. Записки. 1760–1824. М., 1867.

МУРАВЬЕВ-КАРСКИЙ М.М. Записки. // Русские мемуары. 1800–1825. М., 1989.

НАЩЕКИН П.В. Воспоминания. // Прометей. № 10. М., 1974. С. 283300.

ОБОЛЕНСКИЙ А.П. Хроника недавней старины. СПб., 1876.

ОДОЕВСКИЙ В.Ф. Текущая хроника и особые происшествия. Дневник. // Литературное наследство. Т. 22–24. М., 1935.

ОСТРОЖСКИЙ-ЛОХВИЦКИЙ Х.О. Записки Новооскольского дворянина. Киев, 1886.

ПАССЕК Т.П. Из ранних лет жизни дальней. // Русская старина. 1872. № 12.

Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М., 1987.

Помещичья Россия по запискам современников. М., 1911.

ПОЛОНСКИЙ Я.П. Воспоминания. // Сочинения. Т. 2. М., 1986.

ПОЛОНСКИЙ Я.П. Мой дядя и кое-что из его рассказов. // Русский архив. 1876. № 1. С. 72–78.

Похождения монаха Палладия Лаврова. // Русский архив. 1878. Кн. 1. С. 72–78.

Русский быт по воспоминаниям современников. XVIII в. Т. 2. Вып. 2. М., 1922.

Русское общество 30-х гг. Мемуары современников. М., 1989.

СЕЛИВАНОВ В.В. Сочинения. Т. 1–2. Владимир, 1902.

СМИРНОВА-РОССЕТ А.О. Воспоминания. Письма. М., 1990.

СЛЕПЦОВ А. Из времени крепостного права. // Русский архив. 1892. № 2.

СНИГИРЕВ И.М. Воспоминания. // Русский архив. 1866. С. 512–562.

СТО ОДИН. Дед мой помещик Сербин. // Русский вестник. Т. 120. 1875. № 11. С. 62–82.

ТИМИРЯЗЕВ Ф.И. Страницы прошлого. // Русский архив. 1884. С. 155–180.

ТОЛСТОЙ Д.Н. Черты старинной помещичьей жизни. // Памятная книжка Воронежской губернии на 1894 г. Воронеж, 1894. Отд. III С. 24–40.

ТОЛСТОЙ М.В. Мои воспоминания. // Русский архив. 1881. Кн. 2. С. 42–131.

ТЮТЧЕВ Ф.И. Стихотворения. Письма. М, 1957.

ФАДЕЕВ А.М. Воспоминания. // Русский архив. 1891. Кн. 2. С. 1460.

ХВОСТОВА А.П. Мои бредни. // Русский архив. 1907. Вып. 1. С. 548.

ШЕНИГ Н.И. Воспоминания. // Русский архив. 1880. Кн. 3. С. 267325.

ШИПОВ С.П. Воспоминания. // Русский архив. 1878. Кн. 2. С. 144202.

ШУБИНСКИЙ С.Н. Очерк из жизни и быта прошлого времени. XVIII – нач. XIX вв. СПб., 1888.

Щукинский сборник. Вып. 2. М., 1903.

ЭНГЕЛЬГАРД Л.Н. Записки. М., 1997.

Литература

БАРСУКОВ А. Рассказы из русской истории XVIII в. СПб., 1885.

ВОДАРСКИЙ Я.Е. Дворянское землевладение в России в XVII–I пол. XIX в. М., 1988.

«… в окрестностях Москвы». Из истории русской усадебной культуры XVII–XIX вв. М. 1979.

ВРАНГЕЛЬ Н.Н. Помещичья Россия. // Старые годы. 1910. № 7-10.

ГОЛЬЦЕВ В.А. Законодательство и право в России в XVIII в. СПб., 1896.

Дворянство и крепостной строй России XVI–XVIII вв. М., 1975.

ДЕДЮХИНА В.С. Культура дворянской усадьбы. // Очерки культуры XVIII в. Ч. 4. М., 1990.

ДУБРОВИН Н.Ф. Русская жизнь в начале XIX в. // Русская старина. 1899. С. 3–38; 540–562.

ЗАБЕЛИН И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Кн. 1. М., 1990.

ЕВАНГУЛОВА О.С. Город и усадьба II пол. XVIII в. в сознании современников. // Русский город. Вып. 7. М., 1984. С. 172–188.

ИЛЬИН М.А. К вопросу о русских усадьбах XVIII в. // Русский город. Вып. 4. М., 1981. С. 157–173.

КНЯЗЬКОВ С.А. Быт дворянской Москвы XVIII – нач. XIX в. // Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1909. Вып. 8. С. 21–64.

КОРФ С.А. дворянство и его сословное управление за столетие 1762–1855. СПб., 1906.

ЛОТМАН Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII–XIX века). СПб., 1994.

МАРАСИНОВА Е.И. Русский дворянин II пол. XVIII в. (социопсихология личности). // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1991. № 1. С. 17–28.

ПОРАЙ-КОШИЦ И.А. Очерки истории русского дворянства от половины IX до конца XVIII. СПб., 1874.

ПОХЛЕБКИН В.В. История водки. М., 1991.

РОМАНОВИЧ-СЛАВАТИНСКИЙ А.В. Дворянство в России от начала XVIII в. до отмены крепостного права. Киев, 1912.

ТИХОНОВ Ю.А. Подмосковные имения русской аристократии во II половине XVII – нач. XVIII вв. // Дворянство и крепостной строй России XV–XIX вв. М., 1975.

ЧЕЧУЛИН Н.Д. Русское провинциальное общество во II пол. XVIII в. М., 1889.

ШАМУРИНЮ.И. Москва и подмосковные. // Москва в ее прошлом и настоящем. Т. 9. М. 1901.

ШЕРЕМЕТЬЕВ С.Д. Отголоски XVIII в. Вып. 1. М., 1896.

ШЕРЕМЕТЬЕВ С.Д. Т.В. Шлыкова. СПб., 1889.

ШУБИНСКИЙ С.Н. Очерки из жизни и быта прошлого времени. XVIII–XIX СПб., 1888.

ЯБЛОЧКОВ М. История дворянского сословия в России. СПб., 1876.