Текст книги "Если обманешь"

Глава 19

Итана сбивало с толку поведение Мэдлин. Почему она не хватается за такую отличную возможность вырваться из цепких лап нищеты?

– Ну и как велико твое богатство? Такое же, как у Куина?

– Нет. Немного больше.

На ее лице вместо радостного возникло отстраненное выражение.

– Ты обладаешь титулом, богат и не так уж стар. Ты мог заполучить кого угодно. Но выбрал бесприданницу, которую даже совсем не знаешь.

«Не так уж стар».

– Я уже объяснил почему.

– А я не верю тебе. Что-то здесь не так. Ты выбрал меня, иностранку, по той причине, что до меня не могли дойти слухи о твоих сомнительных пристрастиях, рассказы о пьянстве или шатком финансовом положении…

– Я не употребляю спиртное, и мои финансы в порядке. – Итан спрашивал себя, чего он так кипятится, если все равно не собирается жениться на ней. – А мое единственное, сомнительное пристрастие заключается в том, что я собираюсь каждую ночь доводить и тебя, и себя до полного изнеможения.

Мэдлин неприязненно поморщилась:

– Неужели ты захочешь меня, даже зная, что я могла бы принять предложение такого мужчины, как ты, только под страхом мучений от голода и бандитских надругательств?

– Мне все равно почему. Только прими.

– Я не нахожу это правильным. Я знаю лордов-аристократов. С ними всегда что-то не так, всегда присутствуют какие-то тайны.

Итан понял, хотя это и казалось ему невероятным, что она циничнее его.

– Разве не очевидны причины, по которым я не женился?

– Из-за твоего тридцатисантиметрового шрама? – Мэдлин закатила глаза.

– Черт возьми, он не такой длинный, – процедил он сквозь зубы.

– Может, и нет, если мерить расстояние между концами, но если промерить все изгибы, то получится именно такая длина.

Итану очень хотелось, чтобы какая-нибудь женщина смирилась с наличием шрама и неловкость не стала помехой в их общении. А эта девчонка открыто смотрит ему в глаза, обсуждает шрам, но далеко не в той манере, в какой ему хотелось бы.

– Ты дура.

Обиженно хмыкнув, Мэдлин подошла к кровати, на которой он сидел. Закинув колено на край, она принялась внимательно разглядывать его лицо. От нее пахло клубникой и чем-то сладким, и у него заныло в паху. Он едва сдерживался, чтобы не схватить ее за талию и не завалить на кровать.

Она… коснулась его шрама.

Мэдлин, покусывая губы, сосредоточенно повела пальцем по неровной линии.

Красивая женщина касалась его лица, изучала его. Отметина была безобразной, почему же это не отталкивало ее?

Осознав, что предположенная ею длина явно не получается, она от досады ущипнула его за щеку. Итан едва сдержался, чтобы не шлепнуть ее по руке, поскольку ему очень хотелось посмотреть, что будет дальше. «Что она скажет? Как обзовет меня?»

В конце концов, ей, похоже, просто это надоело.

– Что ж, наверное, я ошиблась, – заключила она. – Но шрам большой, очень большой. Как ты заполучил его? Больно было?

– Конечно, было очень больно, – ответил он, не ко времени вспомнив, что она дочь того, кто «наградил» его этим шрамом.

Мэдлин отстранилась от него, и ощущение близости пропало. Затем с надменным выражением лица ехидно поинтересовалась:

– Что, Шотландец, кто-то поработал ножницами?

– Когда-нибудь я тебе все расскажу, – соврал Итан. Она хмыкнула и снова заняла свое место на полу. Перед тем как положить в рот сочную клубнику, она напомнила ему, что шрам все же большой.

– Что ж, спасибо за ужин и за кольцо, – сказала через полчаса Мэдди, поднимаясь с пола и собираясь уходить. – И то и другое было приятно.

– Мэдлин, часы, которые ты положила себе в карман, принадлежали моему отцу. Я не могу позволить тебе взять их, но буду рад подарить другие.

Задрав подбородок, она выудила из кармана часы и бросила на кровать.

– А как тебе удалось засунуть в карман и тот подсвечник, которым ты любовалась?

Черт, как он заметил это?

– Достойно восхищения, sionnah.

– Что означает это слово?

– Оно означает «лисичка». Ты напоминаешь мне лису.

– А знаешь, кого мне напоминаешь ты? Волка в овечьей шкуре. Сегодня ты вел себя приличнее, но ведь очевидно, что тебе приходится делать над собой усилие. Такое поведение не в твоем характере.

– Да, наверное, так оно и есть, – сказал Шотландец, удивив ее этим признанием. – Я не отличаюсь вежливостью, не умею ухаживать и говорить комплименты. Я говорю то, что думаю, независимо от того, находится в комнате леди или нет, но…

– Но если заглянуть внутрь, – слащавым голосом перебила она его и приложила руки к груди, – то под грубой оболочкой обнаружится хороший человек, ждущий ту женщину, которая изменит его к лучшему? Расскажи это Синеглазой Беа. Она каждый раз верит таким сказкам, а я не верю. – Мэдди взялась за ручку двери.

– Нет, я не собирался говорить, что я хороший человек. Я не могу претендовать на это. И не верю, что человек может изменить свой характер. Но хотелось бы обратить твое внимание на то, что я, похоже, лучший из тех, кого ты могла бы заполучить. Я никогда не ударю тебя, у тебя будет все, что захочешь, и тебе никогда не придется снова ложиться в чью-то постель. Ты не стала просить Уэйлендов о помощи из гордости. Почему бы не вернуться в Англию равной им по положению?

– На первый взгляд это кажется логичным. – Тогда откуда у нее такое ощущение, будто она собирается похитить шарф, а за каждым ее движением наблюдает затаившийся жандарм? Мэдди прищурилась, в глазах сверкнула подозрительность. – Ты так и не поинтересовался насчет того предложения, о котором я говорила тебе.

– Для меня было очевидным, что в своей бедности ты не стала бы принимать то предложение, к тому же мне совсем не хотелось напоминать о другом кандидате.

– Нет, я была готова принять то предложение, но он отказался от меня. После столь долгого ожидания вдруг усомнился в моей невинности.

Маккаррик насупился:

– Неужели ты думаешь, что я мог иметь к этому какое-то отношение? Конечно, я написал ему об одержанной победе.

Заметив, что не убедил ее, он добавил:

– Напрашивается один вопрос: почему ты заставила его так долго ждать?

– У меня было плохое предчувствие. Он не стал издеваться, только кивнул:

– А сейчас у тебя тоже плохое предчувствие?

– Не знаю. – Мэдди ничего не могла сказать. Она была измождена, сбита с толку и, наверное, пьяна. Она не думала, что ему следует доверять, но если верить инстинктам… – Мне нужно некоторое время, чтобы все обдумать. – «Разве я делаю что-то, чтобы остаться уязвимой?» – Это ведь важный шаг.

Шотландец провел рукой по лицу.

– Тогда хотя бы останься здесь. Что, если ты попадешь в руки тех бандитов? Они ведь сразу поволокут тебя к своему боссу.

– Я никогда не попадаюсь. – Это было не совсем так. Она попадалась несколько раз, но ее ни разу не отводили в полицейский участок.

Когда Мэдди открыла дверь, он быстро встал и придержал ее за локоть.

– Снова на улицу, ночью. Ни в коем случае. – Похоже, его тревожило опасение, что она сбежит от него. – Черт возьми, Мэдлин, неужели так ужасно иметь мужчину, который заботился бы о тебе? Защищал бы тебя?

«Защищал бы?» Она сглотнула, в памяти всплыли образы, тех дам в булочной. Была ли она когда-либо так близко от своей мечты?

– Девочка, без тебя я не уеду из Парижа, – смягчив тон, сказал он. – Ты будешь моей. Не знаю, что нужно сделать для этого, но так должно быть.

Мэдди знала мужчин. Они могли притворяться влюбленными, но ревность, если ее нет, симулировать трудно. Она помнила искаженное яростью лицо Маккаррика, когда мужчина на улице спросил, закончил ли он с ней. Заметила, как быстро выхватил он пистолет.

Он уже ревновал. «Тогда почему же я так боюсь этого?» Она могла установить какие-то нормы, чтобы оградить себя, свою уязвимость.

От плохого – к худшему. Боялась ли она воспользоваться этим шансом из-за того, что не доверяла ему, или из-за того, что Марэ уже сломил ее волю?

Нет уж. Смелость города берет.

Тут-то она и поняла, что, наверное, согласится с ним.

– Я подумаю над твоим предложением.

Он вздохнул, сдерживая довольную улыбку, но она видела, что он почувствовал облегчение, огромное облегчение.

– Но у меня есть некоторые условия…

Глава 20

– Как бы не так! Что значит, мы не будем заниматься сексом, пока не поженимся?

– Я говорю серьезно, Шотландец. Я не стану делать дважды одну и ту же ошибку.

Он боролся с всепоглощающим чувством облегчения оттого, что она остается, когда она выдвинула эти нелепые условия.

– Я не буду задавать тебе вопросы о твоем прошлом, и да, я буду, верен тебе. Прекрасно, я согласен на эти условия. Что касается твоего желания поскорее начать семейную жизнь, то да, если будет на то воля Божья, – бессовестно солгал он. – Я, со своей стороны, сделаю все для этого. Но четвертое твое условие неприемлемо. У меня есть мужские потребности, и они не исчезнут в течение нашего обручения…

Мэдди направилась к двери. Откуда он взял, что это будет легко?

– Таковы мои условия, – не оборачиваясь, сказала она. – Думаю, что проявляю неслыханную щедрость.

– Я тоже. Кольцо, с которым ты уходишь, позволит тебе есть яблоки на протяжении не одного года.

Мэдди повернулась к нему.

– Ты мне даже не нравишься.

– Однако по моим данным из достоверного источника, однажды я тебе понравился.

Она поджала губы, и он готов был биться об заклад, что она про себя поклялась убить подруг.

– Еще хуже то, что ты даже не расположен ко мне.

Он не потрудился отрицать это. Он испытывал к ней различные чувства, но расположение к ней не входило в их число.

– Ты говоришь со мной так, будто у тебя есть какие-то козыри. Откуда у такой девушки, как ты, берется храбрость рискнуть потерей обладающего деньгами и властью мужчины, который хочет жениться на ней? Ты обесчещена, забыла? Самые богатые мужчины берут только девственниц. После того как я лишил тебя невинности, для тебя должно быть просто счастьем, что я до сих пор не утратил интерес к тебе.

– Знаю, что не могу говорить с позиции силы, но не доверяю тебе. Я нисколько не доверяю тебе.

– Ты ставишь это условие, чтобы использовать его как средство воздействия, или потому что боишься, что я пресыщусь тобой до женитьбы?

– И то и другое, – с готовностью признала она. Видя, что она не собирается уступать, он сказал:

– Хорошо. Я согласен, чтобы мы подождали, если ты поклянешься, что будешь удовлетворять меня другими способами, когда бы мне ни захотелось этого. – Мэдди нахмурилась. – Мне все равно, как ты это будешь делать, лишь бы я был удовлетворен, – тут же добавил он.

– Ты говоришь так только потому, что думаешь, будто сможешь соблазнить меня на большее. – Именно это и входило в его планы. Ему не нравилось, что она предугадывала его замыслы. – Но этому не бывать, поскольку ты не интересуешь меня в этом плане, – добавила она.

– Ты снова познаешь влечение ко мне.

– Ты просто уникум! Если твое поведение не погасило любую искру желания к тебе, то это сделала твоя подлинная внешность.

Маккаррик прищурился и двинулся к ней. Когда она уперлась спиной в стену, он положил ладонь на ее затылок.

– Ты не можешь отрицать, что тебе нравилось, как я целовал тебя, сказал он, медленно притягивая ее к своей груди.

У нее участилось дыхание.

– П-потому что я тогда думала, что ты не такой.

– Ты когда-нибудь думала о том, что произошло в экипаже до того, как я взял тебя?

У нее заалели щеки, и он счел это ответом.

– Я думаю об этом постоянно, – признался он. Маккаррик знал, что для того, чтобы добиться желаемого, ему нужно найти взвешенный подход к ее обольщению. Пришлось пересилить себя, чтобы убрать руку с шеи и взять в ладони ее лицо. – Помню, как тебе нравились мои поцелуи и ласки.

Она безотрывно смотрела на его губы, будто думала именно об этом.

Он наклонился и шепнул ей в ухо:

– Ты была так близка к оргазму со мной.

Мэдди ахнула, и он ощутил, как дрожь прокатилась по ее телу.

Шотландец провел тыльной стороной пальцев по ее горлу.

– Почему ты думаешь, что тебе опять это не понравится? – Некоторое время было слышно лишь их неровное дыхание. – Я собираюсь сейчас поцеловать тебя, и если ты не ответишь, я отстану и больше никогда не приближусь к тебе. Если же ответишь… тогда ты моя.

– Я не собираюсь соглашаться на это… – Мэдди сглотнула комок. – Соглашаться с твоим возмутительным… – он придвинулся к ней, – испытанием. – Она уперлась кулачками в его грудь. – Совершенно глупо…

Он медленно прильнул ртом к ее губам, но она была напряжена и пыталась оттолкнуть его. Он не отпустил ее, продолжая дразнить языком ее губы. Прошло немало секунд, прежде чем ее кулаки разжались, и расслабленные ладони легли ему на грудь.

Наконец губы Мэдди раскрылись, и он смог ощутить ее вкус, чего желал уже несколько недель. Ее ладони поползли вверх по груди к его шее, и она сладко прижалась к нему всем телом.

Он проник языком глубже, и она застонала, потом начала отвечать на его поцелуй, отчего он возликовал. Может быть, она не находила его отталкивающим? С чего бы ей притворяться? Ее шершавый язык заставлял его кровь быстрее струиться по жилам, возбуждал в нем желание обхватить ее ягодицы, прижать к себе и потереться об нее. Он был готов обольщать, льстить и доставлять ей удовольствие… Но не был готов снова потерять голову от единственного поцелуя.

Мэдди повисла на его шее, всем телом прижимаясь к нему, при этом откровенно терлась о его пах, что заставило его застонать. Как ей удалось так быстро свести его с ума? Он уже был близок к полной потере контроля над собой, поскольку над ним довлело единственное желание: опрокинуть ее на постель и просто навалиться сверху.

Проявив невиданную силу воли, он заставил себя оторваться от нее. С трудом, собравшись с мыслями и немного отдышавшись, он сумел выдавить пару осмысленных фраз:

– Это будет не так уж плохо, Мэдлин. Я постараюсь сделать все, чтобы ты опять поверила в меня, и мы смогли доставлять удовольствие друг другу.

Похоже, это заявление несколько ошеломило и насторожило ее, поэтому он попытался сменить тон на более непринужденный:

– Хотя, думаю, через пару дней тебе будет легче лечь на спину и допустить меня к своему телу.

– Отчего так долго? Неужели так трудно удовлетворить тебя? Мне совсем так не показалось тогда, в экипаже.

Он стиснул челюсти и сдержался от грубости. – Дело не в этом. Просто тебе придется заниматься этим три-четыре раза в день.

– С таким пожилым человеком, как ты? «Пожилым человеком? Клянусь Богом, я готов придушить ее».

– Скажем так: мне нужно многое исправить. И я приступлю к этому сегодня же.

– Послушай, Маккаррик, я не давала своего согласия.

– Ты согласишься. Но пока этого не произошло, я оставляю за собой право на попытку соблазнить тебя.

Какое-то время Мэдди пребывала в нерешительности.

– Я соглашусь остаться сегодня, если ты снимешь мне отдельный номер. Ничего другого не гарантирую.

– Зачем мне снимать тебе номер? С этой минуты мы обручены. – Черт, это прозвучало неестественно.

– Я хочу залезть в горячую ванну и все обдумать. У меня кружится голова. – Она покачнулась. – Если бы ты знал, какой у меня был день…

– Откуда мне знать, что ты не сбежишь в ночь? Ты уже делала это.

– А если я пообещаю не делать?

– Я предоставлю тебе время принять ванну, но отныне мы будем жить вместе.

Она устало вздохнула и неохотно кивнула.

– Я вернусь через полчаса, – заявил он, прежде чем покинуть комнату. Спустившись по лестнице, он вышел на улицу и с удовольствием вдохнул прохладный воздух, стараясь сбросить то наваждение, которое испытывал при общении с этой девушкой.

Проклятие, он может пожертвовать одной ночью и не прикасаться к ней в надежде на ее будущее расположение.

Как они будут спать сегодня ночью? Он сознавал, что поступил правильно, когда настоял на том, чтобы они остались в одном номере, хотя это и было странно для него, поскольку до этого он никогда не проводил всю ночь с женщиной. Его бросало в дрожь от мысли о том, что ему придется проснуться с ней в одной постели, от ее возможного вторжения в его жизнь.

Он всегда раньше вскакивал с постели, когда после занятия сексом женщины начинали обнимать его, и, натянув одежду, убегал в дождь, снег, в любое ненастье, лишь бы не оставаться с ними наедине. Все они просто вешались на шею.

Все женщины отличались прискорбной и нелепой склонностью соединять занятие любовью с увлеченностью, не понимая, что в этом не может быть ничего общего и что он заинтересован только в первом. Итан считал, что они вообще должны были делать это молча…

Мимо него с веселым смехом прошла в отель пожилая супружеская пара. Он заинтересованно посмотрел на супругов, размышляя, можно ли найти счастье в супружестве. Его собственные родители были очень влюблены друг в друга, однако их союз закончился трагически. Ждет ли лучшая участь его братьев?

«Действительно ли Мэдлин согласилась выйти за меня замуж?»

Она приняла его предложение, после того как увидела его лицо.

Итан не обрадовался. Единственная причина, по которой такая красавица могла согласиться на предложение человека с его внешностью, было то, что, голодая и находясь в опасности, она верила, что обретет защиту. А единственной причиной, отталкивавшей его, было то, что сделали с ним ее родители.

Итан считал ее своей по праву. Мэдлин должна была принадлежать ему. Он должен был пользоваться ее нежным телом. По сути, он был обязан обладать ею, когда бы ему ни захотелось. Разве он не сказал, что она должна ублажать его по первому его желанию?

Тогда почему он сейчас ушел из номера? С нарастающей злостью он направился вверх по ступеням, чтобы предъявить ей свои права.

Глава 21

Погрузившись в наполненную горячей водой ванну и смывая с волос бесплатный лавандовый шампунь, Мэдди думала о том, что, возможно, ей все же удастся встать на ноги.

Она могла расплатиться с долгами с помощью одного лишь кольца, продетого на ленту с ключами и ласкавшего ее взор с расстояния нескольких метров, которое разделяло ванну и стоявшую неподалеку тумбочку.

А если Шотландец действительно пожелал жениться на ней, она станет богатой! Настоящей графиней.

Расслабленная истомой, Мэдди по горло погрузилась в горячую воду, в то время как ее голову окутывал поднимавшийся от воды пар. Привыкнуть к такому времяпрепровождению определенно не представляло труда.

Потом она подумала, что ей придется заниматься с ним любовью, и это ей нравилось. Если, конечно, он мог бы делать это не хуже, чем целоваться. Хотя, что ни говори, ради такой жизни можно было бы и потерпеть. А возможно, он не лгал, когда говорил, что не хотел причинять ей боль в ту ночь. Он вздрагивал каждый раз, когда она поднимала эту тему.

Мэдди открыла глаза…

Он стоял прямо напротив, наблюдая за ней!

Вскочив на ноги, она бросилась к банному полотенцу и быстро накинула на плечи, обернувшись им как одеялом, но опасалась, что его орлиный взгляд будет пожирать ее плечи. Почему она не услышала, как он вошел?

– Ты сказал, что у меня будет полчаса!

– А ты сказала, что будешь удовлетворять меня в любой угодный для меня момент. Мне хочется как раз сейчас. – Он снял сюртук. – Сбрось полотенце.

– Я ни за что не соглашусь обнажаться!

– Ты хочешь, чтобы я женился на тебе, не рассмотрев твое тело при свете?

– В основном да!

Шотландец мгновенно выбросил руку вперед и сорвал с нее полотенце. Когда Мэдди попыталась забрать назад свою импровизированную накидку, он мягко, но решительно перехватил ее запястья и завел руки за спину. Он разглядывал ее, будто выискивал и у нее шрам, но потом заострил внимание на форме ее грудей.

– Раньше мне приходилось видеть это только в темноте. – Он издал какой-то урчащий звук, и его большая ладонь накрыла одну грудь. Мэдди замерла от неожиданно накатившего жара. Он дышал с присвистом.

Захочет ли ее Шотландец после того, как увидел полностью обнаженной? Она-то в любом случае не захочет его! Почему у нее такие маленькие груди? Как это унизительно! Мэдди зажмурилась.

Он нежно мял ее грудь.

– Не больше чайной чашки, – просипел Шотландец. Мэдди хотелось провалиться сквозь землю.

– Может быть, ты и умна, но не красавица. Провалиться немедленно.

Вот он переместил ладонь на ее ягодицы, и из его груди вырвался глухой стон.

– Ты просто прекрасна. – По тому, каким тоном это было произнесено, создавалось впечатление, будто это бесило его.

Украдкой приоткрыв глаза, она отметила, как напряжены его мышцы.

«Прекрасна? После того как увидел меня обнаженной при свете?»

Его рука заскользила по всему ее телу, потирая бедра, оглаживая живот и груди, как будто он не знал, на чем остановиться. Будто был ошеломлен неожиданно щедрым подарком. Прерывисто дыша, он выпалил:

– Такая прекрасная…

Хотя он был одет, в отличие от нее, и при этом разглядывал ее, Мэдди с каждым поглаживанием испытывала все большее наслаждение. «Он находит меня красивой». Эта мысль была так приятна… Она смежила веки. С каждым его прикосновением ей все больше хотелось откинуться назад и позволить ему тщательнее исследовать ее. «Что это происходит со мной?»

Она затрепетала и едва сдержала стон, когда Шотландец провел пальцами по завиткам волос на скрещении ее бедер и прохрипел:

– Эти волоски – такие светлые.

– Да, девочка, позволь мне глядеть на тебя, – прошептал Итан, как только она расслабилась под его ласками.

Он отпустил ее запястья, и она сделала глубокий вдох, будто собираясь с духом. Как ему показалось, у нее был порыв прикрыться руками, но она сдержалась, хотя покраснела и отвела взгляд.

Итан лишил ее девственности, развлекался с ней тогда, ласкал ее, но так и не смог постичь, или вкусить, насколько прелестно это тело.

Свет из комнаты освещал ее гладкие белые плечи. Длинные волосы спускались мокрыми волнистыми прядями на затвердевшие соски. Его взгляд проследил струйки воды, стекавшие с ее грудей на живот и дальше, вниз. Ему страстно захотелось проделать тот же путь языком и губами.

Итан услышал глухое урчание и удивился, обнаружив, что этот звук издает он сам.

Мэдлин была худенькой, но фигуристой и очень женственной. Выпуклости бедер при осиной талии придавали ее фигуре форму песочных часов. Ягодицы не могли быть более пышными и элегантными. А те две ямочки над ними?.. Итан едва не застонал. Ему захотелось прижать ее к себе, ощущая под пальцами эти ямочки.

Но его внимание особенно притягивали ее чувственные грудки… Хотя и небольшие, они, тем не менее, были высокими и налитыми, а соски были настолько чувствительными, что набухали от малейшего прикосновения. Насколько помнил Итан, ему всегда нравились тяжелые, полные груди, но после того, как в первый раз накрыл ладонью ее грудь, он уже не мог даже вспомнить почему.

Мэдлин была совершенной во всем, за исключением одного изъяна. Итан обратил внимание на ее шрам, который она не хотела показывать ему. Взяв за локоть, подтянул поближе к затуманенной паром лампе и поднял ее руку. Отметина покрывала около трети тыльной поверхности предплечья и выглядела как типичный шрам от ожога с переплетением белых извилистых полос в красном обрамлении.

– Ты еще и сломала ее?

У нее округлились глаза, прежде чем лицо стало непроницаемым.

– Когда?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Это произошло давно.

– Ты подняла свою руку к чему-то горевшему. И оно сломало кость.

На этот раз Мэдлин разомкнула губы:

– Откуда тебе… почему ты говоришь так?

– Я знаю шрамы. – Его губы скривились в горькой усмешке. – Как ты оказалась в огне?

Она колебалась всего секунду, а потом жизнерадостно сообщила:

– В поместье, где мы жили. Когда я была девчонкой. Один из слуг был пьян и проявил беспечность, заснув с непогасшей трубкой.

– Иначе говоря, ваша мансарда загорелась по вине пьяного постояльца.

Она вздрогнула и прошептала:

– Я не всегда была бедной, Маккаррик. Я действительно жила в большом особняке, где были слуги, и приемы, и друзья.

– Да, я знаю это. – «Я тот, кто все это отнял». – И то, что ты вряд ли дружила с Уэйлендами.

– Может быть, отпустишь мою руку?

У Итана снова засаднило в груди, что вызывало раздражение, и он повиновался.

Мэдлин опустилась в воду, повернувшись к нему спиной и жалко сгорбившись. Сквозь кожу проступали ребра, не очень отчетливо, но достаточно, чтобы понять, что она недоедала.

Проклятие. Сейчас не время для сантиментов. Он заставил себя думать о чем-нибудь другом и вспомнил, как она неоднократно оскорбляла его в этот вечер.

– А у тебя хватило самообладания высказаться по поводу моего шрама.

Она шумно втянула воздух.

Итан знал, что его подвигло сказать это именно сейчас, но был далек от того, чтобы испытывать к ней мстительное чувство, и понимал, почему ему не стоило говорить об этом.

– Встань и подойди сюда, – потребовал он. – Я хочу тебя трогать еще.

– Нет! Я и так разделась перед тобой, но уж выносить насмешки уволь.

– Выносить насмешки? – недоверчиво переспросил Итан. – Не было никаких насмешек!

– То, что ты сказал о моем шраме. И еще о том, что у меня… маленькие груди.

– Ты сегодня неоднократно оскорбляла меня, хоть я и не просил напоминать мне о том, как выгляжу.

Она бросила на него быстрый взгляд через плечо, щеки у нее ярко алели.

Испытывает ли она вину за свои оскорбления?

– А что касается твоих грудей, то, если ты не поняла это по тому, как я был возбужден, когда трогал их, или когда прямо сказал, что нахожу их прекрасными, скажу проще: я теряю разум, когда смотрю на твое хрупкое тело. Так что если хочешь увидеть теряющего голову мужчину, то подойди ко мне и позволь трогать тебя еще. – Она продолжала сидеть в воде. – Если не хочешь, чтобы мои руки касались тебя, то подойди и потрогай меня сама.

Мэдлин прикусила губу. Он посчитал это обнадеживающим знаком и начал стягивать через голову рубашку.

– Эй, погоди! Я и этого не хочу… – Изумленно вздернув брови, она смолкла, уставившись на швы на его груди. – Что с тобой произошло?

– Не беспокойся. Скоро здесь будет шрам, и у тебя появится еще один повод позубоскалить на мой счет.

Она проигнорировала его ответ:

– К тому же похудел. Об этой ране ты говорил? – Да.

– Так что же? – Не получив ответа, она изогнула бровь. – Шотландец, тебе пора прекращать напарываться на ножницы.

– Какая же ты идиотка. – Сев на табурет, он принялся стягивать сапоги. – В меня стреляли.

Ее глаза зажглись любопытством. Облокотившись о край ванны, она подперла ладонями подбородок.

– Стреляли? – Она понимающе взглянула на него. – Неудивительно, что ты испугался пистолетной пальбы.

– Ни черта я не испугался…

– Ладно, кому же понадобилось стрелять в тебя? Итан пожал плечами:

– Плохому человеку.

– Вижу, у тебя были и другие серьезные ранения. Что же у тебя за опасное занятие такое? Ты что, как бы вне закона? Или мятежник? А, знаю. Ты наемник.

Итан никогда не скрывал, чем занимался, только не говорил, на кого работал.

– Может быть, понемножку и то, и другое, и третье. Мэдлин открыла, было, рот, чтобы сказать еще что-то, но он снял штаны, и она поспешила отвернуться. Итан не преминул воспользоваться возможностью присоединиться к ней. Она ахнула и бросилась к краю, чтобы выбраться из ванны, но он схватил ее за плечи. Улегшись в воду и притянув ее к себе, он застонал, когда ее груди заскользили по его торсу.

Он напомнил себе о том, что нужно быть нежным, в то время как его ладони заскользили вниз по ее спине и легли на ягодицы. Он все еще мог легко напугать ее, но ему совсем не хотелось этого, поскольку нравилось разглядывать ее при свете.

Мэдлин попыталась оттолкнуться от него, но он снова притянул ее к себе.

– Маккаррик, нет. – Ухватившись за края ванны, она отстранилась от него. – Я не… я не хочу этого.

– Почему нет? – Итан провел указательным пальцем меж ее грудей.

Мэдлин вздрогнула.

– Потому что я чувствую себя усталой, разбитой. И мне просто нужно обдумать все это.

Она уже с трудом удерживала тело на расстоянии от него: от напряжения у нее тряслись руки и соблазнительно подрагивали груди. Твердые соски дразнили. Ему хотелось сосать их часами. Хотелось, чтобы она потрогала его.

В сознании промелькнула картина в таверне, когда она била кулачками по полу. Вспомнив о той ее усталой решимости, он вгляделся в ее лицо. Увидел темные круги под ее глазами. Такой трудный день, какой был у нее, мог свалить всякого.

Руки Мэдлин уже соскальзывали с краев ванны…

– Хотя меня сильно влечет к тебе, я позволю тебе уйти, чтобы ты отдохнула, – произнес он, не веря своим ушам. – За один поцелуй.

Мэдлин метнула на него разочарованный взгляд.

– Хорошо. Покончим с этим.

Итан взял ее лицо в ладони, и она нахмурилась. Он гладил ее щеки большими пальцами, целуя ее лоб, кончик носа, а потом, едва касаясь губ, мазнул по рту.

Когда он отпустил ее, она не сразу открыла глаза.

– Первое правило удачливого пройдохи, – пробормотала она. – «Дай немного, а потом забери все».

– А я должен остаться ни с чем, Мэдлин? – почему-то удивленно спросил он. Он сдерживал улыбку, и она вглядывалась в его губы. Похоже, собиралась поцеловать его. Но потом вдруг выскользнула из его рук и поднялась из воды.

Когда она шагнула из ванны и повернулась, чтобы взять полотенце, он сам удивился, увидев, как его рука шлепнула ее по прелестному заду. Бросив через плечо встревоженный взгляд, она тут же прикрылась полотенцем. Непонятно, заметила ли она что-то в его лице, потому что у нее на губах заиграла несколько озадаченная полуухмылка.

Затем неторопливо и уже, видимо, спокойнее она покинула ванную, не забыв забрать с тумбочки кольцо.

Закончив мыться, Итан задался вопросом, отчего он развеселился, когда его ствол болезненно пульсирует. И решил, что это только из-за того, что она приняла его план. Он выиграл первый раунд.

«Это не из-за того, что она приняла меня, согласилась выйти за меня замуж…»

Итан вытерся насухо и вернулся в комнату, обернув полотенце вокруг талии. Он обнаружил, что Мэдлин надела, закатав рукава, одну из его рубашек, которая была настолько ей велика, что почти закрывала колени. Вокруг шеи была повязана длинная красная лента с продетым в нее кольцом. Она также позаимствовала у него пару толстых серых носков. Ее ступни утонули в них, и они едва держались на ее лодыжках. Мэдлин покусывала губы и потирала одну ногу о другую. И он снова почувствовал стеснение в груди.

– Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет, совсем нет. – «Разве можно быть более очаровательной?..»

– Как мы… мм… собираемся спать? – спросила она. Итан застыл, настроение упало.

– Все равно. – «Коль скоро не со мной».

Она прошлепала к комоду и достала одеяло и подушку.

– Очень хорошо. Знаешь, я плохо сплю в одной постели с кем-нибудь, – заметила она, будто прочла его мысли.

Итан откинул голову.

– Значит, ты не хочешь делить со мной постель? – Все женщины из его прошлого из кожи вон лезли, чтобы спать с ним, а эту девчонку, похоже, такая перспектива ужасает.