Текст книги "Если обманешь"

Глава 26

– Ты не будешь лежать? – спросила Мэдди, когда Беа встала с кровати и оделась.

– Мэдди, если я буду отлеживаться после каждого синяка, – начала, будто наставляя ребенка, выговаривать поучительным тоном Беа, – то ничего больше не смогу сделать, не так ли? Давай усядемся на твоем балконе, и ты расскажешь мне обо всем, что произошло прошлой ночью.

Когда Беа открыла свою дверь, Маккаррик и Коррин, по-видимому, только что закончили беседу. Он скользнул холодным взглядом по лицу Беа и стиснул челюсти.

– Я скоро вернусь, – сказал он, обращаясь к Мэдди.

– Ты хочешь встретиться с Тумаром? – Итан коротко кивнул. – Можно, я пойду с тобой?

– Ни в коем случае. Останься здесь, выпей с подругами на прощание.

– Хорошо, – нехотя согласилась она после паузы. Мэдди была обескуражена сменой его настроения. Ей показалось, что он избегал встречаться с ней взглядом, перед тем как выйти из комнаты.

Подруги успели только договориться, что продадут дорогое шампанское, когда дверь снова открылась. Маккаррик вернулся.

Откупорить шампанское.

– Некоторые вещи предназначены для того, чтобы ими наслаждались в определенный момент, верно? – сказал он, бросив еще один быстрый взгляд на лицо Беа, затем повернулся к Мэдди: – Поэтому, чтобы вы не пошли продавать эти бутылки… – Он наполнил ее новую сумочку купюрами.

У Мэдди челюсть отвисла при виде пачки денег.

– Здесь четыреста франков! Ты что, хочешь, чтобы я купила себе пианино? Или кабриолет?

– Лодку! – закричала Беа, хлопая в ладоши.

Мэдди склонилась к ней и игриво толкнула плечом. Маккаррик даже не улыбнулся.

– Что ж, давайте разольем это! – сказала Коррин, доставая щербатые фарфоровые чашки из-под печки Мэдди.

Когда она протянула чашку Маккаррику, тот отмахнулся:

– Не пью.

– Нам больше достанется, – обрадовалась Беа. Даже после стычки с бандитами Беа считала этот день одним из самых лучших в жизни.

– До встречи, – сказал Маккаррик, коротко кивнув Мэдди.

– Пожалуйста, будь осторожен, Шотландец.

Когда за Маккарриком снова захлопнулась дверь, и они услышали, как он затопал вниз по лестнице, Беа обмахнула свое лицо и прошептала:

– Я влюблена. Мэдди, ты знаешь, что прошлой ночью он прислал нам омаров? Я не шучу. Красивые омары… – с вздохом добавила она.

Мэдди усмехнулась. Маккаррик оказался таким… удивительным, ибо открыл ей окно в новый день, в новое начинание. Она поспешила на балкон, чтобы посмотреть, как он уходит. Такой высокий, сильный, уверенный в себе. Точно такой, каким был, когда она в первый раз выделила его из толпы. Тогда он искал ее.

– Думаю, тебе достался не ограненный бриллиант, – сказала стоявшая позади нее Коррин.

Мэдди склонялась к той же мысли. В Лондоне он был первым мужчиной, который дрался за нее, и сейчас снова отправился на схватку.

– Очень мужественный, – добавила присоединившаяся к ним Беа.

И это тоже. Мэдди вспыхнула, вспомнив, как мастерски он удовлетворил ее в ателье… И – дважды. Она верила, что проведенным в одиночестве ночам, когда она в страстном томлении металась по постели, пришел конец.

– Что ж, Мэдди, девочка, – начала Коррин, хлюпнув носом, – нам нужно выпить две бутылки шампанского и упаковать твои вещи до возвращения жениха.

Мэдди кивнула, затем приступила к дележу между подругами свалившихся с неба денег и ее купонов. Упаковав несколько дорогих для нее вещиц, они сидели на балконе, потягивая шампанское, в ожидании прихода Маккаррика.

Она была потрясена, осознав, что, возможно, они в последний раз сидят так втроем.

– Если все пойдет хорошо, я пришлю вам еще денег, как только смогу. – На самом деле она задумала выслать деньги на дорогу, но не хотела обнадеживать, пока не убедится, что может полностью доверять ему.

– А если не все пойдет хорошо? – спросила Беа. Мэдди помолчала.

– Коррин, ты можешь придержать мою комнату на пару месяцев, просто на всякий случай?

– Естественно, – ответила Коррин. – Но я надеюсь, что у тебя с ним все получится, – добавила она. – Запомни, Мэдди, от волевого мужчины с помощью меда получишь больше, чем с помощью уксуса.

Мэдди отпила шампанского.

– А если у меня мед кончится?

«Что для нее хуже? – раздумывал Итан, возвращаясь в трущобы, после того как покончил с Тумаром. – Связаться с таким, как я, или оказаться брошенной?»

В душе Итан был законченным эгоистом. Ну, заберет он ее с собой, а каково ей придется, когда ему, в конце концов, надоест напускать на себя благородный флер?

Мужчина не может изменить свою натуру.

Но мысль о том, чтобы оставить ее, казалась настолько неприемлемой, что вызывала чуть ли не физическую боль.

Если не вытащить Мэдди из этой трущобы, то она в лучшем случае превратится во вторую Коррин, надрывающую жилы и преждевременно состарившуюся. Или станет как Беа, а то и того хуже. Потом у Мэдлин появится какой-нибудь мужчина, который будет задирать ее юбки в вонючем переулке, а его приятель будет стоять рядом в ожидании своей очереди.

У Итана непроизвольно сжались кулаки. Если бы все пошло по задуманному Тумаром сценарию, то ее падение было бы делом всего нескольких недель.

Итан сразу понял, что ему придется убить Тумара. Когда же тот сам сообщил, что намеревался сделать с Мэдлин, а именно: опробовать ее, перед тем как отправить зарабатывать, – Итан уже горел желанием убить. Он застрелил бы Тумара хладнокровно, но тот бросился на него.

Сломал руки громилам? Что ж, он сделал это исключительно из спортивного интереса.

Если Итан бросит Мэдлин, найдутся другие Тумары, желающие заманить такую девушку в свои гнусные сети, а перспектив на замужество у нее нет. Разве что чертов Куин. Нельзя забывать об этом. Узнав, что Итан оставил Мэдлин, Куин тут же примчится в Париж спасать ее. Может быть, стоит предоставить ему этот шанс?

Но сама мысль о том, что Мэдлин может сойтись с Куином, оказалась слишком мучительной.

«Пошло все к черту, не предпринимай решительных шагов». Итан любил планировать свои действия. Теперь, когда первоначальный план потерпел крах, он обдумывал, как поступить в сложившейся ситуации. Налицо были следующие факты. Во-первых, самая желанная женщина из всех, кого он когда-либо встречал, выказывает ответное желание. Во-вторых, он несет ответственность за ее безрадостное прошлое и может сейчас избавить ее от дальнейших неприятностей. В-третьих, он поклялся, что не успокоится, пока снова не будет обладать ею, а если он принимает решение, то стремится выполнить его. В-четвертых, он мог вытащить ее отсюда – в конце концов, она была бы благодарна ему за это.

И все же когда добрался до ее дома, Итан еще пребывал в нерешительности. Потом увидел ее, бегущую навстречу ему с радостной улыбкой. Подбежав, Мэдлин осмотрела его, проверяя, не ранен ли он. Вскоре вышли и Коррин с Беа, чтобы проводить их и передать Мэдлин небольшую сумку.

– Напиши нам, – сказала Коррин, глядя на нее, и смахнула слезу.

– Непременно. – Обняв их обеих, Мэдлин шмыгнула носом. – Берегите друг друга.

Беа кивнула со слезами на глазах, и снова они долго прощались, потом он увел Мэдлин. Они поднимались на холм, и она не переставала, оборачиваясь, махать подругам, пока те не скрылись из виду.

Когда они стояли, поджидая экипаж, Итан сказал:

– Мэдлин, мне нужно поговорить с тобой. – Казалось, все вокруг таращатся на них. – Я тут подумал…

– Понятно. – Непохоже было, чтобы она удивилась. Неужели она предвидела, что он разочарует ее?

Почему? Он ведь явно нравился ей. Он не очень-то нравился даже братьям – хотя они готовы были умереть за него, Итан был в этом уверен, – вызывал недоверие у Корта, постоянно расстраивал Хью.

Что почувствовал бы Хью, доведись ему узнать, что старший брат лишил девственности беззащитную сироту, а потом бросил ее в Париже?

Слова, сказанные Хью перед прощанием в Лондоне, эхом прозвучали в голове Итана: «Что, если она та, единственная? Ирония будет заключаться в том, что ты наконец-то нашел ее и должен остаться с ней».

Но Итан заставил ее страдать. И чем дольше она оставалась с ним, тем больше была вероятность того, что он снова причинит ей боль. Просто такова была его натура – ну не мог он доставлять радость другим.

Возможно, ей нужно все же понять, каков он на самом деле.

– Что ты хочешь мне сказать? – спросила Мэдди, стараясь скрыть разочарование.

Она понимала, что все слишком хорошо складывалось, чтобы оказаться правдой, а сейчас, судя по виду Маккаррика, его угнетали какие-то мысли. Только чтобы не молчать, она спросила:

– Ты заплатил Тумару?

– Ты ничего ему не должна, – ответил он загадочно. Мэдлин нахмурилась:

– Ты… убил его?

– Да, я засадил пулю ему в череп. – Он глянул на нее, желая узнать, как она среагирует.

Мэдлин вздохнула. «Защитник вернулся из боя». Когда она ответила кивком, он, казалось, растерялся. Наверное, надеялся, что она убежит.

– Черт с ним, девочка. Почему ты на меня так смотришь? Меня это не беспокоит. И я просто сообщил тебе, что убил, к чертовой матери, человека сегодня днем.

Может, у Маккаррика и не было никаких задних мыслей? Может, он просто испытывает вину за содеянное?

– Надеюсь, из-за этого ты не чувствуешь себя виноватым. Марэ вздохнет свободнее без Тумара. Но нам нужно подумать о том, как вывезти тебя из города. Как ты думаешь, мы можем попасть на борт теплохода до его завтрашнего отхода?

Он замер, потом вскинул голову.

– Я никогда не постигну тебя. Потому что ты сумасшедшая.

Мэдди отмахнулась.

– Ты предлагал ему заплатить? – спросила она. Он ничего не ответил.

– Значит, ты предложил заплатить ему, а он отказался. Ему совсем не нужны были мои деньги. Он намеревался заставить меня работать, как Берту?

Глаза Маккаррика с яростным блеском в их черной глубине впились в нее.

– Да, после того как сам переспал бы с тобой, – сказал он срывающимся от негодования голосом.

– Понятно. – Она почувствовала накатившее отвращение. – Что ж, он не оставил тебе выбора. Если он отказался от твоих денег, а я покинула бы город, он отыгрался бы на Беа и Коррин. А что ты сделал с его людьми?

– Я переломал, их чертовы руки.

Непонятно, что он увидел в выражении ее лица, но взорвался:

– Не надо опять. Прекрати смотреть на меня так.

– Да, хорошо. Но нам действительно нужно выбираться отсюда, и побыстрее. – Мимо них проезжал экипаж, она свистнула, подзывая его, но он не остановился. Мэдди выругалась. Потом неожиданно округлила глаза. – О, Маккаррик, а как твоя рана? Твои швы не разошлись, а?

Он прошелся пятерней по волосам.

– Ты не… у тебя не все в порядке с головой, если это не волнует тебя. Ты ничего не хочешь знать, потому что тебе очень хочется вырваться из этого треклятого места.

– Я столько раз видела здесь смерть, что Тумар не заслуживает даже воспоминания.

– Тумар далеко не первый убитый мной.

– Я так и думала. Подозреваю, что ты занимаешься какими-то опасными, секретными делами.

– Да, и намерен продолжать, даже когда женюсь. Мэдди всматривалась в его лицо.

– Дело ведь не в том, что ты испытываешь вину, правда? Просто пытаешься отделаться от меня.

Он промолчал. «Черт, нет!»

У нее есть кольцо, деньги и одежда; с Тумаром разобрались. Перед ней опять забрезжило будущее. Почему бы ей, не отмахнуться от всего этого как от приятного визита, который подошел к завершению?

Потому что она хотела его. Ей не хватало его неумелых улыбок. Ей не хватало того, что он подарил ей сегодня утром, – невообразимого удовольствия.

– Так и есть. – «Протестуй… скажи, что это не так!» Он по-прежнему молчал. – Тогда есть предложение. Сделай что-то действительно ужасное, чтобы отпугнуть меня. Сделай что-нибудь намного хуже убийства калечившего молодых женщин бандита, чтобы защитить меня и моих подруг. Послушай, я уже большая девочка, – сказала она с фальшивой бравадой. – Я пойму, если ты передумал, – соврала она, зная, что проплачет много дней, если он ее бросит. – И, очевидно, я сделала что-то…

– Нет, ты здесь ни при чем, – тут же страстно запротестовал он.

– Тогда почему ты так настойчиво преследовал меня прошлой ночью, а сейчас даже не можешь посмотреть мне в глаза? Ведь ничего не изменилось, кроме того, что ты лучше узнал меня. – Она не смогла сдержать слез.

Он провел рукой по своей шее.

– Проклятие! Девочка, послушай, все, что я узнал о тебе, мне понравилось. Возможно, я понял, что ты достойна лучшей партии, чем я.

– Что ты имеешь в виду?

Маккаррик проскрипел нехотя, будто вытягивая из себя слова клещами:

– Когда я уезжал, Куин думал, что ты, вероятно, оказалась… в компрометирующем положении.

– Что значит «в компрометирующем положении»?

– Он подозревал, что дела у тебя обстоят не так, как он думал. Куин намеревался… приехать и жениться на тебе, если я не сделаю этого, – добавил Маккаррик тише.

Мэдди приоткрыла рот. Этим и объясняется нерешительность Маккаррика? Неужели он считал, что Куин лучше? Куин хороший человек, и ей было бы лестно заполучить его в мужья, но ее никогда так не влекло к Куину, которого она знала всю жизнь, как к этому грубому едва знакомому горцу.

– Он как раз тот, кого ты добивалась, поэтому ты могла бы…

– Мне не нужен Куин. Мне нужен ты.

У него был такой ошарашенный вид, будто она стукнула его по голове. Маккаррик кашлянул в кулак, прежде чем смог заговорить:

– Ты что, не слышишь? Ты можешь выйти замуж за мужчину, за которым охотилась.

– За которым я охотилась до встречи с тобой. – Перед ними, наконец, остановился экипаж. – Я сказала тебе, Шотландец, чего хочу. Поэтому решай, как поступишь со мной. Но принятое сейчас решение должно быть окончательным.

Итан открыл дверцу экипажа, но задержался, стиснув ручку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Мэдди набрала в грудь побольше воздуха.

– Ты не можешь уехать, а потом вернуться за мной через месяц, не можешь также бросить меня через несколько недель…

Раздраженно фыркнув, он схватил ее за талию и притянул к себе.

– Тогда полезай в экипаж, – сказал он со злостью, заталкивая ее внутрь.

Глава 27

Итан сидел, уставившись в потолок вагона и обдумывая важность предпринятого им шага.

Девчонка, по-видимому, решила приклеиться к нему намертво. Потому что полюбила. Он признался в убийстве, а она снова одарила его тем обожающим взглядом.

Иногда пребывание в ее обществе напоминало ему их с Хью вылазки на охоту. Его брат был прекрасным стрелком, настолько быстрым и метким, что даже Итану, которого не назовешь нерасторопным, стало казаться, что он теряет время, стараясь лучше прицелиться, и это его раздражало. Нечто подобное происходило и при общении с Мэдлин. Он все старался лучше вглядеться. Она всегда сбивала его с толку.

Если бы Итан не был таким осторожным, то мог бы привыкнуть к этим ее взглядам.

А когда она встретила его у дома, а потом с глазу на глаз сказала, что предпочитает его Куину? Ликование, которое он ощутил, было просто неописуемым.

– Хочу предупредить тебя, – сказала Мэдлин, – поезда имеют обыкновение действовать на меня, – она сладко зевнула, – усыпляюще.

Через пять минут после отправления ее тело обмякло и она уткнулась лбом в его плечо, но тут же встрепенулась. Так повторялось несколько раз, пока Итан не сказал:

– Спи. Я буду оберегать твой сон. Мэдлин кивнула.

– А можно мне прилечь здесь? – Она пожирала его грудь таким голодным взглядом, словно всю жизнь мечтала спать на ней.

– Я думал, ты любишь спать одна.

– Только в постели.

– Почему? – Не подумав о последствиях, Итан похлопал себя по груди, призывая Мэдлин лечь. Та с готовностью прильнула к нему, и его рука непроизвольно обняла ее. – Почему только в постели?

– Когда я сломала руку, то попала в больницу для неимущих. Там укладывали по четыре девочки на койку. – Ее голос звучат все тише. – Каждую ночь эти девочки метались в горячечном бреду и постоянно били меня по больной руке. Если бы пол не был очень холодным и грязным, я предпочла бы спать там. – Она замолчала, и он подтолкнул ее, призывая продолжить рассказ. – Пришлось провести там много дней, прежде чем меня выписали.

– Твоей матери тогда уже не было в живых? Мэдлин вздохнула:

– Коррин сказала тебе.

– Да. Не вини ее. Я, как ты знаешь, могу быть убедительным. Ну, отвечай же на вопрос.

– Нет, еще жива была.

– Почему же тебя поместили туда?

– Моя мать просто… забыла о моем существовании на некоторое время. Когда подыскивала нам новое место для жилья.

Итан прикрыл глаза. Да, он-то думал, что у нее должно быть много общего с Сильвией, а оказалось, что у нее больше общего с ним самим. Они оба пострадали из-за этой женщины.

– Почему ты не сказала мне, что твоя мать умерла?

– Слово «сирота» звучит так… жалко. А я не хотела, чтобы Клодия и Куин знали, как ужасно я живу… жила в Марэ. Я не знала, можно ли доверять тебе, не расскажешь ли ты друзьям.

– Как умерла Сильвия? – Мэдлин отпрянула.

– Ты ее знал? – спросила она, нахмурившись.

– Никогда не встречал ее, – легко солгал Итан.

– Ты назвал ее по имени.

– Куин говорил мне, как звали твоих родителей, и Коррин назвала ее имя сегодня. – Он положил ладонь на ее голову и притянул к себе.

– О, что ж, она умерла от холеры, когда мне было четырнадцать.

Смерть от холеры мучительна. Он не раз был очевидцем кончины несчастных жертв, когда организм полностью обезвоживался, от боли и спазмов разрывало мышцы, кровь в жилах густела, и все это время жертва находилась в сознании, ясно сознавая, что умирает.

Итан ощутил злорадное удовольствие, узнав, что Сильвия обрела свой конец подобным образом, но через мгновение всполошился:

– Ты не была… ты не была с ней, когда она умирала?

– Была. Но она очень быстро скончалась. В течение дня. Господи, ей пришлось пережить еще один ужасный момент.

– Ты не заразилась от нее? Холера – очень заразная болезнь, нужно знать, как предотвратить ее распространение.

Мэдлин напряглась.

– Послушай, Итан, я гораздо сильнее, чем кажусь.

– Конечно, девочка. – Мэдлин оказалась одной из самых сильных женщин, с которыми ему доводилось встречаться, хотя и выглядела как беззащитная нищенка. Она была также отважной и находчивой.

Итан мог часами любоваться ею.

Он взял ее с собой. И, да поможет им Бог, был этому рад.

* * *

Мэдди проснулась одна в просторной, роскошно обставленной каюте. Круг яркого солнечного света проник сквозь иллюминатор внутрь, свидетельствуя о наступлении позднего утра. Она вспомнила, что отключилась в поезде вчера ночью, и предположила, что на ее состоянии сказалось напряжение последних нескольких недель. Наверное, Итан перенес ее на борт и уложил в постель.

Мэдди встала и огляделась. Провела пальцами по отделанной позолотой палисандровой мебели, потом по богатому стеганому одеялу.

Кровать и ванна были такими же большими, как в отеле. Фактически все в этой каюте было большим, будто кто-то поспорил с интерьерным дизайнером, что он не сможет спроектировать на судне такие просторные удобства. Итан явно предпочитал все лучшее.

Мэдлин захотелось найти Итана и осмотреть судно, поэтому она быстро умылась и надела облегающее шелковое темно-синее платье. Она едва успела распаковать, широкополую шляпу с приличествующей платью синей лентой, как он вернулся в каюту.

– Здорово, ты проснулась.

– С добрым утром, Шотландец, – откликнулась Мэдди с очаровательной улыбкой.

Он почему-то нахмурился:

– Похоже, ты хорошо отдохнула.

– А как же. Думаю, я проспала часов восемнадцать. – Она обвела рукой каюту: – Я могу привыкнуть к этому. Ты не шутил, когда сказал, что корабль будет роскошным.

Итан сел у прикрепленного к полу каюты стола и жестом пригласил ее сесть на постель.

– Коль скоро мы уже здесь, то я хочу поговорить с тобой кое о чем. О некоторых правилах.

– Что ж, давай. – Мэдлин села, сложив руки на коленях.

– Прежде всего, смотри, чтобы не было никакого воровства. И мы будем вести себя как супруги – это означает, что ты не будешь ни с кем флиртовать, как это делала в таверне, – раздраженно произнес он. – И повторяю: не вздумай воровать. Поняла? Мэдлин невинно заморгала.

– У меня такое ощущение, что ты не хочешь, чтобы я… воровала? – Затем, уже серьезнее, добавила: – Мне не нравилось брать не принадлежавшие мне вещи. Я делала это только из необходимости. Не будет необходимости, и воровать не буду. Все очень просто.

– А как насчет флирта?

– Ревнуешь, Шотландец?

– Еще чего. Если ты будешь демонстративно заигрывать с другими мужчинами, у людей появятся сомнения относительно нашего супружества.

– Это все правила? Соблюдать их будет нетрудно. Как долго мне говорить, что мы женаты?

– Неделю. Это наш медовый месяц.

– Должна ли я ласкаться к тебе на людях?

– Совсем нет. Я не хочу, чтобы ты везде сопровождала меня. Нам незачем постоянно быть вместе. – Она с удивлением смотрела на него. – Понимаешь, Мэдлин, я долгие годы прожил холостяком, причем одиночкой. Меня станет раздражать, если ты все время будешь рядом.

Хотя слова Итана задели ее, она беспечно постучала себя пальцем по виску:

– Держись подальше.

– На судне более ста пятидесяти пассажиров. Уверен, что, если захочешь, ты сможешь подружиться, с одной из замужних дам.

– Я не замужем.

– Они не знают этого. Тогда ты сможешь развлекаться весь день.

– Я постараюсь завести друзей и занять себя, чтобы не мозолить тебе глаза.

– Я хотел бы, чтобы ты возвращалась в каюту после захода солнца.

– Очень хорошо. Ты меня славно проинструктировал. – Мэдлин встала, поцеловала его в щеку и взяла свою сумочку.

– Значит, ты уходишь?

– Конечно, – ответила она жизнерадостно. – Чудесного тебе дня.

Мэдлин вышла, оставив сбитого с толку Итана в каюте. Неужели он ждал, что она станет отстаивать свое право находиться рядом с ним? Не могла же она заставить его захотеть проводить с ней больше времени. Это должно постепенно прийти само собой.

К тому же Мэдди хорошо понимала, каково быть обремененным кем-то, поэтому предпочла не навязываться. Мать была довольно надоедливой, и ее постоянные приставания выводили Мэдди из себя. Она ни за что не станет вести себя так же. Будет выдерживать дистанцию, находиться на расстоянии – вот как она поведет себя.

Выйдя на палубу, Мэдди обнаружила, что «Голубая лента» – самый красивый из ранее виденных ею кораблей. Это был элегантный пароход с полной парусной оснасткой. И никаких гребных колес выше ватерлинии. Мэдди решила спросить об этом Итана. Если бы не две трубы, она могла бы поклясться, что это парусное судно.

Хотя они должны были отправиться только вечером, во время высокого прилива, судно уже оказалось заполненным. Супружеские пары неспешно прогуливались по палубе, где уже были расставлены карточные столы со специальными держателями для карт, чтобы их не сдуло ветром. Няни гуляли с детьми между блестевшими на солнце палубами.

Суета помогла ей отвлечься от неприятных мыслей, и уж, коль скоро выпал свободный от забот день, она сполна насладится этим. Можно будет выпить чаю, полежать в шезлонге и порадоваться тому, что обувь не жмет. Вот это жизнь!

Налетел порыв ветра, хлестнул по плотной ткани ее платья. Ей нравился шуршащий звук материала. Быстро оглядев палубы, она убедилась в том, что ее платье самое лучшее.

Мэдди обратила внимание, на группу сидевших молодых дам, которые напомнили ей посетительниц кондитерской, хотя эти были богаче. Мэдди чуть выставила вперед подбородок, но только для того, чтобы можно было слегка наклонить голову, когда она с величественной осанкой будет проходить мимо них.

На всех были драгоценные украшения: жемчужные серьги, колье и алмазные броши. У Мэдди возникло ощущение, что у нее голые уши и шея. Но это не имело значения, поскольку она всегда могла в зависимости от ситуации придумать веский довод в оправдание отсутствия у нее драгоценностей в данный момент. «Смелость города берет». Или, как говорят французы, «смелость делает королев».

К тому времени, когда пароход вошел в порт, она убедила других замужних молодых женщин, что очень хотела бы носить все свои многочисленные драгоценные побрякушки, но привыкла слепо следовать моде, а в нынешнем году парижская мода диктует отказаться от ношения драгоценностей, если вы не на дворцовом приеме.