Текст книги "Как спасти драконов"

Элвин потряс обожженной рукой и здорово приободрился:

– Вот стану Королем, одолею Ярогнева с помощью Камня и тут же начну казнить…

Он на минутку отвлекся от затачивания крюка, чтобы предаться счастливым мечтам обо всех казнях, которые ему хотелось бы провернуть в первые полчаса правления. (Кстати, его маменька, ведьма Экселлинор, занимала в данном списке одну из верхних позиций, но, на ее счастье, не догадывалась об этом.)

Всего лишь час оставался до той минуты, когда он станет Королем.

Один крохотный час, а затем ему расскажут Тайну Драконьего Камня, так что, если подумать, ему даже не ПРИДЕТСЯ сворачивать Беззубику шею.

Он сможет просто воспользоваться силой Камня и уничтожить драконов навеки…

«Тик-так-тик-так-тик-так-тик-так» – покачивалась на поясе у Элвина тикалка, отсчитывая минуты до коронации.

Кто же уцелеет, люди или драконы?

Оба лагеря приготовились. В обоих понимали, что еще до заката бесчисленное множество тех, кому изменит удача, полягут на поле боя, в точности как Иккинг днем раньше, и что далеко не все из них увидят завтрашний рассвет…

Наблюдение. Ожидание.

Еще всего пара-тройка часов.

Они знали, что грядет Светопреставление.

Но чей мир погибнет в нем?

5. Добраться до Завтра

– Нам надо на остров, про который говорил Одинклык, Мухрюндель… Остров называется то ли Вчера, то ли Завтра, то ли еще как-то, – говорил Иккинг, дрожащими пальцами ощупывая Одинклыка – не проснулся ли? – Но попасть туда надо БЫСТРО.

– Просыпайся, Одинклык! Просыпайся! Пожалуйста, проснись! – шептал Иккинг, в отчаянии щекоча старичка за ушами и под мышками.

Но нет. Одинклык храпел себе, необычайно громко для такого маленького и пожилого дракона.

– Так, не просыпается. Мухрюндель, боюсь, нам придется действовать самим. Но это же ничего, верно? Мы же справимся? Только вот времени у нас немного… – продолжал Иккинг, торопливо запихивая Одинклыка обратно в рюкзак.

Левая сторона тела чуть ожила, да и в голове вроде прояснилось – прямо как вокруг, когда растаял туман. Ничто так не прочищает мозги, как СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ.

Так.

Иккинг быстро доковылял до спящего вампира-ищейки, храпевшего едва ли не громче Одинклыка. Сейчас будет больно, но сделать это необходимо. Он поднес руку к храпящему рылу дракона и отвел глаза, не желая видеть то, что должно произойти.

– Ой!

Два зуба с омерзительным чпоканьем выскочили из руки Иккинга и, как магнитом притянутые, встали на место в две ямки в пасти у вампира. Даже если ищейка проснется, теперь ему Иккинга не выследить!

– Гадость, – булькнул Мухрюндель.

Иккинг торопливо замотал рану оторванным от рубашки лоскутом. Кровило сильно. Он нагнулся подобрать несколько пескакульих дротиков и рассовал их по карманам, а затем, хромая и подскакивая, побежал по песку. На ходу он старался подбодрить Мухрюнделя:

– Все будет хорошо, Мухрюндель. Я хочу сказать, посмотри, как мы уделали этих пескакул. Не переживай. Мы справимся…

А Мухрюндель и не переживал. Он тренировался лететь вверх тормашками.

– Нам всего лишь надо добраться до этого Завтра, – повторял Иккинг. – Уверен, Мятежные драконы не смогут за нами туда последовать…

Но который из островов Завтра? Может, вон тот большой остров к югу от Душегубских гор, единственный, где не видно драконов?

– Это Завтра, Мухрюндель? – спросил Иккинг, указывая на остров.

– Ой, теперь мы играем в угадайку? – Дракончик с готовностью перевернулся в обычное положение и озадаченно нахмурился, вглядываясь в очертания острова. – Хитрый вопрос… Сдаюсь! Это блин? Чайная чашка? Бабушкина шляпа?

– О боги, – выдохнул Иккинг.

Он заковылял дальше, вверх по песчаной дюне за берегом. С ее верхушки ему открылся вид на Открытый Океан на западе и еще один более крупный и плоский остров к северу, в форме загогулины вопросительного знака (на точке от этого знака Иккинг и стоял). И весь крошечный островок Последний Приют оказался теперь как на ладони. Потрясающе.

Весь остров был завален обломками разбитых викингских кораблей – гниющий остов тут оказался не один, их было тридцать или сорок. Они были разбросаны по всей безжизненной поверхности островка. Когда страшные бури Зимнего Ветра Одина загоняли незадачливые корабли в Теснину Героев, те, кого не уносило потом в холодную Атлантику, заканчивали свой путь здесь, на крохотном Последнем Приюте.

В душе Иккинга вспыхнула надежда.

– Может, тут найдется что-нибудь не совсем разбитое, что мы сможем использовать, чтобы переплыть пролив! – крикнул он Мухрюнделю и поковылял к поломанным кораблям, а ветер изо всех сил старался выдернуть его из песка и унести кувырком в открытое море. – Ищи корабль, способный держаться на плаву, Мухрюндель! – Иккингу приходилось перекрикивать свист ветра.

Большинство кораблей разбились сотни лет назад, их потрепанные паруса давно ушли в землю и сгнили. Попадались жертвы и поновее, но у всех в корпусах зияли огромные дыры, а некоторые и вовсе раскололись надвое, и Иккинг понимал, что они не смогут перенести его через узкую полоску воды на Завтра.

– Нашел! – пискнул Мухрюндель, указывая двумя лапками одновременно.

– Нет, малыш, нам нужен такой, чтоб без дырок…

– Еще нашел!

– Нет, Мухрюндель, нам правда нужен совсем-совсем без дырок…

Чуть дальше Иккинг заметил перевернутую гребную лодочку и заторопился к ней. С нарастающим возбуждением он убедился, что лодка практически цела, только в одном месте какой-то большой морской монстр откусил кусок борта сверху.

«Может, левиафорган поработал? Или молодой Одинов кошмар, судя по расположению зубов… – подумал Иккинг. И тут же: – Ого, похоже, я знаю про драконов ужасную КУЧУ всего, если способен строить научные догадки в такую минуту…»

Лодка оказалась маленькой, и Иккинг смог перевернуть ее в одиночку. Тяжело дыша, он потащил ее к берегу за конец полуистлевшей веревки, время от времени проваливаясь в топкую почву так глубоко, что опасался уже не выбраться. Дотащив лодку до кромки прибоя, он столкнул ее в воду, и, к величайшему облегчению Иккинга, она закачалась на волнах, пусть и несколько кособоко. Казалось, все идет ему на руку. Даже ветер сменил направление и теперь изо всех сил задувал в сторону острова, который, как Иккинг надеялся, и был островом Завтра. С таким ветром он поскачет по белым гребешкам волн прямо на остров – только бы лодка не потонула…

Иккинг оттолкнулся от Последнего Приюта, вычерпывая воду, перехлестывавшую через прокушенный борт, и как сумел направил лодку ломаным веслом, которое нашлось в ней, в нужную сторону. Глаза щипало от соли, каждая косточка ныла, а распухшая рука и пальцы на ногах так замерзли, что он их едва чувствовал.

Да уж, это получилось Последнее Испытание в лучшем виде – испытание и сердца, и тела, и разума, и духа. Иккинг так бесконечно устал, так замерз, так запутался, что какая-то часть его хотела сдаться. Просто лечь на дно лодки, и пусть себе наполняется морской водой и идет ко дну, в тихое мягкое ничто, где больше не будет боли. Но что-то другое внутри его заставляло продолжать вычерпывать воду и вынуждало онемевшую и распухшую руку двигать веслом. Надо добраться до Завтра… Надо добраться до Завтра.

Он толком уже не знал, зачем ему надо на Завтра, но все равно заставлял себя грести, вычерпывать воду, тратя на это жалкие остатки сил.

На полпути через пролив Иккинг слегка приободрился. Может, у него все-таки получится. Может, все-таки не сдует с курса…

Но тут он глянул в небо менее опухшим глазом и, благо туман как раз разошелся на миг, увидел небольшую драконью армию, летящую к нему со стороны Душегубских гор. Затем туман сомкнулся и скрыл их.

«Клинозавры. Вертокруты. Адозубы, – услужливо подсказала память. – Вооружены отравляющими газами, выкручивающими конечности языками и телескопическими челюстями».

Видимо, пескакулы рассказали Ярогневу, где искать беглеца, и Ярогнев послал новых драконов убить его.

Иккинг столько знал про драконов, что заметил скорость полета каждого в стае и уже высчитал, что они перехватят его до того, как он ступит на берег Завтра, такой дразняще близкий теперь. Как ему отбиться от этих драконов, в одиночку, без оружия?

И тут оказалось, что по крайней мере один из драконов гораздо ближе, чем Иккинг думал. Послышался смутный гул, и нечто спикировало к нему прямо из тумана. Иккинг едва успел распластаться на дне лодки, чтобы его не смело.

Тор всемогущий! Это еще что такое?

Что бы это ни было, оно могло похвастаться идеальной маскировкой, практически невидимостью. Но когда оно уходило вверх, хамелеонье тело медленно сменило точно совпадавший с фоном оттенок мглистого неба на свой природный цвет – захватывающий оттенок морской волны.

Это был смертень, и притом трехглавый. Иккинг различил контуры трех его голов на фоне тумана. Смертени были крайне редки и исключительно опасны.

«Стреляет молниями, а также пламенем… один из редчайших и самых страшных боевых драконов в архипелаге…»

Иккинг заставил себя вскочить и стиснул дрожащей рукой жалкое сломанное весло, непрестанно вертя головой, чтобы не пропустить следующую атаку. Но вокруг ничего не было видно, кроме тумана, тумана и еще раз тумана.

– Гав! Гав! Гав! – предостерегающе залаял Мухрюндель.

Смертень зашел на бреющем снова. На сей раз, когда он спикировал, Иккинг нацелился на него веслом, но промахнулся и упал.

При этом повторном его заходе, как раз перед тем как упасть, Иккинг разглядел на спине у смертеня две дикого вида человеческие фигурки. Они что-то кричали. Меньшая, щеголявшая спутанной копной светлых волос, так что лица почти и видно не было, орала во весь голос и размахивала над головой мечом.

Три головы смертеня, кажется, спорили. Иккинг мельком заметил летящих рядом со смертенем еще двух драконов: черного ездового и желтого охотничьего, вид которого Иккинг не успел определить.

«Не доверяй никому», – велел Одинклык.

Видимо, это люди, которые, по словам старого дракона, тоже охотятся за Иккингом… И на вид свирепые.

Когда смертень атаковал в третий раз, Иккинг был готов.

Послышался тот же гул, и, когда практически невидимая тварь спикировала, Иккинг разглядел слабый контур гигантских растопыренных когтей. Он пригнулся, а распрямившись, изо всех сил ВРЕЗАЛ по когтям расщепленным веслом, которое при ударе едва не раскололось надвое.

Затем Иккинг выхватил два пескакульих дротика и швырнул их здоровой рукой в нападавших. Один вошел в сияющий бок смертеня, а второй попал в желтого дракончика, крутившегося рядом.

Смертень взмыл и опять пропал из виду. Лодка раскачивалась так бешено, что едва не потонула. Вода хлестала через борт, и бедный Иккинг вычерпывал ее руками.

Все складывалось крайне неудачно, чтоб хуже не сказать. Ведь, разумеется, три головы Смертеня были Невинность, Гордость и Терпение (Терпение располагался посередине, потому что без него никак). А на спине у Смертеня восседали Рыбьеног Безымянный и Камикадза Наследница Бой-баб. А двое драконов-спутников были Буримуха, золотой нравный дракон Камикадзы, и Ветрогон, ездовой дракон самого Иккинга. Это были лучшие друзья Иккинга во всем мире, и вместе с Иккингом, Одинклыком и Беззубиком они составляли Десять Воинов Драконьей Печати.

Но, конечно, Иккинг понятия не имел, кто они такие.

6. Трудно спасать того, кто спасаться не хочет

Камикадза с Рыбьеногом провели долгую и утомительную ночь верхом на драконе, разыскивая Иккинга в тумане. Неудивительно, что вид у них сделался малость безумный, они ведь всю ночь глаз не сомкнули. Час за часом они прочесывали жуткую слепую мглу, прячась, когда натыкались вдруг на поисковые отряды Ярогнева, и высматривали, высматривали, высматривали Иккинга. Они облетели всю береговую линию Завтра, побывали к северу от Отчаяния Черноборода, к югу от острова Магманьяков и сорвали голоса, выкликая:

– Иккинг, где ты-ы-ы?

Долгая выдалась ночка.

Рыбьеног хотел стать скальдом, а в обстоятельствах типа «мы одни против всего мира» толку от него было мало. Время от времени он задремывал на плече у Смертеня, и ему снились более счастливые времена на острове Олух, где они с Иккингом сидели на зеленой травке и болтали о поэзии или еще о чем-то столь же мирном.

И вдруг он просыпался и оказывалось, что кругом туман, вся трава на Олухе давно сгорела дотла, по щекам текут слезы, а Иккинг наверняка мертв.

Единственным утешением Рыбьеногу служило само пребывание на спине у Смертеня. Есть нечто смутно обнадеживающее в присутствии громадного невидимого трехглавого Смертеня, поклявшегося всегда быть рядом и защищать тебя ценой собственной жизни.

– Взгляни правде в лицо, Камикадза, – произнес Рыбьеног с бесконечной печалью где-то в пятом часу утра. – Его шлем выловили из моря. Сотни людей видели, как он погиб. Невозможно, чтобы он уцелел.

В отличие от Рыбьенога Камикадза была из тех, кого хорошо иметь рядом в обстоятельствах типа «мы одни против всех», потому что она любила хорошенько подраться и отличалась несгибаемой верой в лучшее. Но даже она начинала уже сомневаться, что Иккинг жив, хотя скорее умерла бы, чем признала это.

– И потом, – продолжал Рыбьеног еще тише, – даже если он жив, высадиться на Завтра он не может, потому что остров охраняют Драконы-Стражи. И Королем ему не стать, потому что все Утраченные Сокровища у Элвина…

– Перестань, Рыбьеног, неужто Иккинг НИЧЕМУ тебя не научил? – резко отозвалась Камикадза. – Нет ничего невозможного, только невероятное. – Она утерла грязный нос рукавом. – Кроме того, разумеется, он не умер. Он наш Герой, поэтому умереть не может. А мы не можем сдаться. Он бы не сдался ради нас, верно? Я помню, что сказал закованный в цепи Иккинг, когда спасал меня от Ведьмы: «Я НИКОГДА не перестану сражаться с тобой, даже если слишком поздно… даже если все потеряно… даже если это невозможно… никогда, никогда, никогда…» – И Камикадза вскинула кулак в воздух, подражая Иккингу, в точности как сделал Стоик несколько раньше.

– Ветрогон, – продолжала она, обращаясь к потрепанному, мягкому верховому дракону в двадцать какой-то раз, – ты уверен, что не чуешь его? Совсем ничуточки?

Ветрогон так устал, что то и дело засыпал на лету и камнем проваливался метров на десять, прежде чем Камикадза окликала его, чтобы разбудить. Тогда ему приходилось судорожно трепыхаться, чтобы прервать падение. Он как раз снова начал клевать носом, но на Камикадзин вопрос поднял слипающиеся веки и помотал кудлатой головой. По скуле его сползла слеза.

И вот вообразите недоверчивое возбуждение измученных и перепуганных Воинов Драконьей Печати, когда шесть глаз Смертеня одновременно заметили нечто на волнах и вмиг с недосыпу приняли находку за садок для омаров. Но нет, это была лодка!

– Это Иккинг! – выдохнула Камикадза, вскинув голову в ответ на короткий радостный всхрап Смертеня. – Это Иккинг! Он жив!

Рыбьеног не мог поверить:

– Точно? В смысле, Камикадза, ты точно уверена?

– Да! Да!

И Смертень с Буримухой затрубили от радости, а Ветрогон от возбуждения сделал «бочку».

Однако праздновать было особенно некогда, потому что в тот же миг они заметили и жуткую драконью армию, стремительно приближавшуюся к лодке со стороны Душегубских гор.

– Вертокруты! – в ужасе прошептал Рыбьеног. – Адозубы… Мозгоеды… Бритвокрылы… хуже поискового отряда и не придумаешь…

– Должно быть, их послал Ярогнев, чтобы убить человека в той лодке! – крикнула Камикадза. – А значит, это точно Иккинг! Не волнуйся, Рыбьеног, мы ближе, чем они. Просто спикируем и спасем его раньше, чем они доберутся… ВОИНЫ ДРАКОНЬЕЙ ПЕЧАТИ, НА ВЫРУЧКУ!

Одним из больших преимуществ Смертеня является его способность маскироваться до полной невидимости. Теперь им оставалось всего лишь снять Иккинга с лодки, посадить обратно на Смертеня и растаять в воздухе на глазах у врага.

Представьте только, что вы всю ночь искали человека, в глубине души зная, что его не найти… единственного Героя, способного изменить ход истории… Героя, который, так вышло, ваш Герой, ваш лучший друг Иккинг… И вдруг, уже потеряв всякую надежду, находите его живым!

Неудивительно, что они слегка обезумели от радости, пикируя вниз, чтобы спасти его. Смертень шел на снижение…

– Иккинг! – орали Камикадза и Рыбьеног хриплыми, сорванными голосами в бешеном возбуждении.

– Иккинг! Иккинг! Иккинг! – выкликали Невинность, Гордость и Терпение.

Все три головы Смертеня разбрасывали во все стороны победные молнии над Иккингом, так радовались они, наконец обнаружив мальчика.

Но когда Смертень услужливо протянул когти, чтобы выдернуть Иккинга в безопасность… Иккинг бросился на дно лодки.

– Что это он делает? – удивилась Камикадза, озадаченно таращась вниз. – О боги, выглядит он еще ужаснее, чем когда мы видели его в последний раз. Очень надеюсь, что раны не слишком серьезны… – И продолжала: – Да это САМАЯ немореходная лодка, какую мне доводилось видеть… Пикируй чуть медленнее, Тень, и как бы зависни над ним, чтобы он разглядел, кто мы…

Поэтому во второй раз Смертень зашел на перехват помедленнее, и Камикадза с Рыбьеногом орали как безумные: «Это мы, Иккинг, мы!» При этом Камикадза в дружеском приветствии размахивала мечом, но, похоже, это не подействовало, и при третьем снижении раненый Иккинг здорово саданул Смертеня по лапе и осыпал их пескакульими дротиками.

– Ой! – вскрикнула Гордость, когда один дротик угодил дракону в бок.

– Ай! – пискнула Буримуха, ужаленная в крыло.

Камикадза едва успела подхватить любимицу.

Немного не так представляли себе Камикадза с Рыбьеногом счастливое воссоединение.

– Ну, по крайней мере, бросок у него стал получше, – заметила Камикадза, извлекая стрелку из Буримухиного крыла. – Очень метко – для мальчишки, конечно…

Она постаралась не выдать голосом обиду, потому что когда ты всю ночь, не смыкая глаз, ищешь того, кто тебе дорог, и наконец с разрывающимся от радости сердцем вопреки всему его находишь, то до некоторой степени надеешься, что он крепко обнимет тебя в духе рад-тебя-видеть, а не станет бросаться на тебя с веслами и осыпать пескакульими дротиками. Что, во имя Фрейи, нашло на Иккинга?

Почему он нападает? Разве он их не узнал?

Уж Смертеня-то Иккинг должен был узнать – не так уж много в архипелаге трехглавых драконов. Точнее, всего один.

Но они мельком видели белое от ужаса лицо Иккинга, когда он ударил Теня веслом, и было совершенно ясно, что он понятия не имеет, кто перед ним.

– Нельзя больше пикировать, пока он не понял, что это мы, – решила Камикадза. – В этот раз мы едва не потопили лодку. Должно быть, он плохо видит – все-таки оба глаза подбиты. Буримуха, слетай вниз и скажи ему, что это мы…

– ХА! – фыркнула Буримуха, указывая на онемевшее крыло (она умела говорить по-викингски). – Я не умею летать с одним крылом. И, должна сказать, если неблагодарные Герои норовят забросать колючими дротиками тех, кто пытается их спасти, то они прекрасно могут спастись сами.

– Ладно, Рыбьеног, – скомандовала Камикадза, – ты правишь Смертенем, а я пройду по крылу и попытаюсь до него докричаться…

Камикадза вспрыгнула Смертеню на крыло, пробежала по нему уверенно, как кошка, и закричала вниз Иккингу, размахивая руками над головой:

– Это МЫ, ты, ХУЛИГАН ПСИХОВАННЫЙ, РАЗУЙ ГЛАЗА! ЭТО МЫ! МЫ ПЫТАЕМСЯ ТЕБЕ ПОМОЧЬ! МЫ ХОТИМ ПОМЕШАТЬ ТЕМ МЯТЕЖНЫМ ДРАКОНАМ УБИТЬ ТЕБЯ!

Но Иккинг швырнул в нее целую пригоршню дротиков, а Мухрюндель возбужденно загавкал.

По правде говоря, крайне трудно выручить того, кто выручаться не хочет.

– Поздно! – пискнул Рыбьеног, указывая вперед.

Предательский туман разошелся, и оказалось, что поисковый отряд Драконьего восстания подобрался опасно близко.

– Ладно, ладно, – отозвалась Камикадза, лихорадочно соображая. – Пора переходить к плану «Б». Обидно, ведь план «А» был куда проще…

– У нас имеется план «Б»? – удивился Рыбьеног.

– Всегда есть план «Б», – ответила Камикадза. – План «Б» таков: превращаемся из Спасательной Команды Воинов Драконьей Печати в ОТВЛЕКАТЕЛЬНУЮ Команду Воинов Драконьей Печати. Нам надо отвлечь Мятежных драконов, чтобы Иккинг сумел добраться до берега Завтра. Эти драконы не посмеют сунуться за ним туда, потому что побоятся Драконов-Стражей.

Это полностью соответствовало истине. Завтра оставался единственным островом, который Мятежные драконы не смели атаковать – настолько они боялись Драконов-Стражей.

– Но как управится с Драконами-Стражами Иккинг?

– Ну, у Иккинга наверняка имеется какой-то план, как разобраться с этими Стражами, ведь он уже направляется к берегу, – возразила Камикадза с трогательной верой в хитроумие Иккинга. – Он знает, что делает.

– А как ты собираешься отвлекать Мятежных драконов? – простонал Рыбьеног. – Для этого придется подлететь к ним поближе или будем отвлекать с безопасного расстояния?

– Подпусти их чуть поближе, Тень, – попросила Камикадза, припав к спине дракона у основания трех шей. Глаза у нее сверкали от возбуждения. – И убедись, что ты полностью невидим. А когда они на таком расстоянии, чтобы было хорошо слышно, мы…

Она прошептала что-то Смертеню в три уха. Тень понимал по-викингски, хотя ни одна из голов на нем не говорила, и все три заухмылялись в предвкушении небольшого розыгрыша.

– Отлично, – прошипел Гордость, глаза у него загорелись от радости.

– Изящно, – промурлыкал Терпение.

– Расстояние, на котором хорошо слышно, это как-то очень близко, – приуныл Рыбьеног, закрывая ладонями глаза.

Мятежные драконы сомкнулись над смехотворной полузатонувшей лодчонкой, глаза их пылали злобой.

– Надо выждать… – прошептала Камикадза, сидя невидимкой над ними. – Надо дождаться, пока они смогут нас слышать…

– Но они уже совсем рядом… – простонал Рыбьеног.

На сей раз Иккинга атаковала не какая-то глупая кучка пескакул. Ядоплюи, рыкозавры, вертокруты, адозубы, дрелинги, мозгоеды и представители множества самых страшных видов архипелага кружили над его крохотной лодочкой.

Адозубы негромко постукивали челюстями. Этот жуткий предупредительный стук заставлял леденеть викингские сердца, когда они слышали, как он окружает их корабли в глухой ночи. Многоглазые вертокруты высовывали отвратительные языки, способные вырвать человеку руку. Мозгоеды медленно-медленно выдвигали жуткие жала, а дрелинги раскручивали сверла…

Три гигантских Торовых громовника медленно всплыли с глубины и устремили длинные шеи в небо, словно великанские бобовые стебли выросли из океана. Стебли тянулись все выше и выше, длинные щупальца красиво обвивали их, и каждое из этих щупалец могло ожечь ядом не слабее, чем у самой жгучей медузы.

Медленно, мрачно раздвинули поверхность волн темнодыхи. Темнодыхи так долго жили в темноте, что она проникла им в самые души…

Луна хорошо подобрала убийц для этого задания. Некоторые драконы и правда чудовища. Эти драконы были из тех, кто убивает без раздумий, без жалости, почти с удовольствием.

Но и покрасоваться, произвести неизгладимое впечатление они тоже любили. Они медленно окружали лодочку, придерживая до поры пламя, яд и электрические молнии, чтобы жалкий оборванный розовый червяк разглядел их во всей славе и понял, что ему предстоит…

Страх почти парализовал Иккинга. Мальчик скорчился на дне своего смехотворного суденышка, у которого моря было больше внутри, чем снаружи, и тщетно пытался заслонить собой перепуганного Мухрюнделя.

Вот и все. Вот и конец.

Повисла тошнотворная пауза, во время которой Мятежные драконы с отвратительным злорадством разглядывали свою добычу.

И тут, откуда ни возьмись, словно сам туман взвыл голосами валькирий:

– Мы-ы-ы-ы Драконы-Стражи За-а-а-автра-а-а-а…

Камикадза тоже умела произвести неизгладимое впечатление.

Голоса, разумеется, принадлежали Гордости, Невинности и Терпению, но Мятежные-то драконы об этом не знали. Из мутной пелены на поисковый отряд посыпались молнии, их сменили полотнища огня, а следом полетели очень меткие стрелы, втыкавшиеся в ноги, плечи, бока… Стреляла, конечно, Камикадза.

Нельзя винить Мятежных драконов, что они решили, будто на них и впрямь напали Стражи Завтра. В конце концов, они находились всего в ста метрах от берега острова. А даже Торовы громовники боятся Драконов-Стражей.

Стая Мятежных драконов, только что разглядывавшая свою жертву со злорадным удовлетворением, ударилась в кромешную панику, иначе не скажешь. Все завизжали от ужаса и растерянности и резко развернулись, стремясь удрать от нападающих Стражей, убраться подальше от Завтра как можно быстрее.

И когда множество крупных драконов одновременно решило рвануть куда подальше, воцарился совершеннейший хаос и страшная давка. Щупальца Торовых громовников взвивались из воды, молнии рвались сами по себе, на воду дождем сыпались стрелы, дротики, копья и пламя, могучие хвосты хлестали волны, подняв настоящую бурю с пеной и громом.

Иккинг, отвесив челюсть, уставился вверх. Во имя Фрейи, Одина и всех остальных богов, что происходит? Однако дожидаться ответа на вопрос он не стал. Перегнувшись через борт утопающей лодки, он как можно быстрее погреб руками в сторону Завтра.

Мятежные драконы отступали, и Ветрогон со Смертенем пустились в погоню, поливая врагов молниями и выкрикивая угрозы. Время от времени Смертень слишком увлекался и нырял за каким-нибудь темнодыхом в воду, да не сразу выныривал.

– БОЙ-БАБЫ СРАЖАЮТСЯ ВСЕГДА-А-А-А! Нате, получите, свиньи толстомордые, крокодилы мохнозадые! – орала Камикадза, в упоении накладывая на тетиву стрелу за стрелой. – Дай знать, когда Иккинг доберется до берега, Рыбьеног…

– Он почти там, – пропыхтел Рыбьеног, отплевываясь от морской воды и оглядываясь на берег Завтра. – Погоди… его лодка наполовину под водой, но он уже почти добрался… о боги… лодка затонула… но все в порядке, он проплывает последние метры… встает… есть! Он на берегу!

– Он НА ЗАВТРА! МЫ ДОСТАВИЛИ ЕГО НА ЗАВТРА! Слава КАМИКАДЗЕ ВЕЛИКОЛЕПНОЙ, которая только что спасла дело В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ! – радостно возопила Камикадза, вскинув кулак в воздух.

– Камикадза, – тревожно окликнул подругу Рыбьеног, напрягая глаза в попытке разглядеть сквозь туман, что происходит на берегу, – я очень надеюсь, что ты права и у Иккинга и правда есть план насчет Драконов-Стражей… Он просто бредет по песку… – Рыбьеног сжался от ужасной мысли. – Он не узнал нас… А вдруг он и про Стражей не знает?

– Разумеется, знает, и у него есть план! У Иккинга ВСЕГДА есть план, – уверенно отрезала Камикадза.

Давайте надеяться, что у него и правда есть План.

Потому что крохотная фигурка Иккинга уже проковыляла до середины песчаного берега.