Текст книги "Игра Натальи"

Визит Ларина

Мне становится неловко.

– Как-то раз, в 2000 году, я сидел на крылечке у себя в Вайоминге, курил и любовался вечерней зарей. Вдруг рядом со мной появилось яркое переливающееся пятно света. Я отодвинулся, поняв, что ко мне пришли. Свет сгустился примерно через шестьдесят секунд: это означало, что мой гость был еще новичком.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-то телепортировался ко мне на крыльцо.

– В смысле? Кто-то еще умел это делать?

– Тогда мне не было известно о таких случаях. Мне в то время еще не доводилось видеть, как телепортируется другой человек. Но я знал, что однажды это произойдет. К августу того года я телепортировался уже много раз – этап прозрачности у меня занимал меньше двадцати секунд. Целая минута выдавала начинающего.

– И кто это был?

– Ларин. Хотел попросить меня об услуге. Он знал, где я живу, – вся русская разведка об этом знала – и понимал, что я вполне могу убить его, попробуй он подойти к моей горной крепости пешком. Этим путем живым ко мне было не добраться.

– С ума сойти! Взял и появился у тебя на крыльце!

– Ага. Для нас обоих это было большое событие. Я сказал: «Здравствуйте, Дмитрий! Не знал, что кто-то из русских на такое способен. Давайте это отпразднуем, и заодно вы расскажете мне, чем я обязан такому визиту». – «Здравствуйте, генерал Томас. Давно мы с вами не виделись – с той самой встречи однополчан в Кремле. Вы тогда произвели на меня большое впечатление. А „Столичная Элит” у вас есть?» – «Разумеется, это же моя любимая. Присаживайтесь. Закат будет через пятнадцать минут. Кстати, о какой встрече вы говорите?» – «О той, на которую вы проецировались. В Москве, после падения Берлинской стены. Нас было девять человек, мы готовили государственный переворот, хотели свергнуть Ельцина. Я был секретарем собрания. На следующий день протокол нашего заседания оказался в руках у Ельцина. Хорошо сработали. Восьмерых из нас сняли с должностей и арестовали. В итоге СССР прекратил свое существование, и для КГБ не осталось пути назад». – «Дмитрий, а вы-то как избежали увольнения или чего похуже?» – «А я тайно работал на Ельцина». Я несколько раз наполнил рюмки, пока мы не опустошили бутылку. Ларин мне понравился.

Наталья понимающе кивает.

– Еще бы он тебе не понравился! Так в чем состояла услуга?

– Ларин знал, что я увлекаюсь спортом. На следующий день в финале Открытого чемпионата США в Нью-Йорке должен был играть двадцатилетний российский теннисист Марат Сафин. Никто из его соотечественников раньше не выигрывал этот чемпионат, так что для России это был вопрос национальной гордости. Но главное: Владимир Путин, который незадолго до этого стал президентом, поставил перед собой цель укрепить дух нации. Он очень хотел победы Сафина.

– А кто играл с ним в финале?

– Да так, всего-навсего лучший теннисист за всю историю чемпионата. Пит Сампрас.

– Ого! И чего хотел Ларин?

– Чего-чего – манифестации победы Сафина, конечно. Путин отправил его ко мне, а значит, он каким-то образом узнал о моих способностях в области квантовой физики.

Ситуацию усугубляло и то, что Путин раньше работал в КГБ.

– Что? Ты помог русскому победить американца? Попахивает госизменой.

– Не знаю, не знаю. Мне кое-что нужно было от русских, и я решил, что дело того стоит. Марат любил развлечения и нравился женщинам. Он был веселым и, кстати, очень симпатичным парнем. Перво-наперво я разогнал из его номера всех девушек, чтобы он выспался, а потом осуществил манифестацию результата игры. На следующий день мы смотрели матч по телевизору. Русские обрели нового национального героя, а я – нового друга в лице Путина. Прощаясь, Ларин пожал мне руку и сказал: «Президент передает вам наилучшие пожелания и говорит, что он ваш должник». В декабре 2011 года Сафина избрали в российский парламент в составе путинской партии «Единая Россия». Сейчас вокруг Путина собралась старая гвардия – им всем уже за семьдесят. Лет через десять к власти придут молодые сторонники прогрессивных реформ. Одним из них может стать Марат Сафин.

– А что тебе нужно было от Ларина?

– Я хотел выяснить, что случилось с Норой за десять лет до этого. Он обещал подключить свои возможности.

– Кто такая Нора?

– Об этом мы поговорим позже.

– Хорошо. А ты уже просил Путина об ответной услуге?

– Нет.

– Ясно. А что случилось с Норой – узнали? Кстати, когда тебе нужен от меня ответ?

– Сегодня вечером.

– Что? Мы же только вчера познакомились!

– Одного дня мне вполне хватило.

– Ты хочешь, чтобы я принадлежала тебе душой и телом – и чтобы я сегодня же приняла решение?

– Да. – Не все идет так гладко… – Наталья, ты нужна мне. Приехав сюда, я поставил себя в уязвимое положение. Расскажи, чего тебе не хватает. Поставь условия. Я все сделаю.

* * *

Я потрясена, но, похоже, он все-таки прав. Поэтому я решаюсь выложить все карты на стол:

– Знаешь, чего я хочу? Абсолютной честности.

Он кивает:

– Это несложно.

– Абсолютной откровенности.

На этот раз он лишь слегка наклоняет голову в знак согласия.

– Никаких секретов, возможность обсуждать все что угодно.

Молча смотрит, переваривая мои слова. Набрав воздуха в легкие, продолжаю:

– И идеального партнера, к которому я смогу привязаться сердцем и душой. Того, кто поможет мне расправить крылья и взлететь.

– Лучше бы ты попросила десять миллионов долларов. Это гораздо проще.

– Я знаю.

– Наталья, ты сегодня свободна до конца дня?

– Да, а что?

– Я готов удовлетворить твои условия. Спрашивай все, что захочешь.

Мое будущее

Он спокоен, внимателен и полностью сосредоточен на мне. К тому же всю прошлую ночь я провела в его объятиях, раздевшись догола. Поэтому я без обиняков выкладываю то, что у меня на уме:

– Расскажи мне сперва, с чего это все началось. Как ты оказался в ЦРУ?

Он понимает, что я умею держать язык за зубами. Я уже знаю о нем больше всех на свете – за исключением разве что высших чинов в ЦРУ.

– Мой отец был кадровым военным, так что мне довелось пожить в США, Японии, на Ближнем Востоке, в Африке и Индии. Во время нашего пребывания в Индии я заинтересовался трансцендентальной медитацией. Я тогда был подростком, и отец, конечно, считал мое занятие напрасной тратой времени – ну увлекся парень нью-эйджем и прочей чепухой. Но я довольно быстро разобрался с основами и еще до окончания школы овладел техникой манифестации. Вскоре папа умер.

– Мои соболезнования.

Генерал кивает в знак благодарности и продолжает, не останавливаясь:

– Я вернулся в США, одержимый квантовой физикой. Мне не терпелось выйти на новый уровень, о котором прежде никто не мог и мечтать. Впервые в штаб-квартиру Минобороны, где тогда работали аналитики ЦРУ, я попал в 1980 году, только-только получив степень магистра в области квантовой физики. Этот день навсегда останется в моей памяти. Меня встретил подполковник Сухопутных войск США Уэйн Макдоннелл, который провел мне индивидуальную экскурсию по Пентагону – необычный прием для такого незначительного персонажа, каким я был на тот момент. Впрочем, возможно, это была дань памяти моему отцу. Вместе с Макдоннеллом работали сотрудник ЦРУ Джек Холком, гражданский специалист Роберт Монро и одна чертовски хорошенькая девушка.

Я слегка напрягаюсь, но он увлечен объяснениями и ничего не замечает.

– Монро отнесся ко мне очень внимательно. Я тогда не понял почему – он работал на радио и на телевидении, занимался звуковыми волнами и внетелесными переживаниями. Кстати, термин «ВТП» ввел именно он. Монро расспрашивал меня о моем прошлом, о политических взглядах и пребывании за границей и показался мне весьма проницательным человеком. Очень оживился, услышав о моих способностях к медитации. Уже позже я выяснил, что он подробно обсуждал меня с моим наставником Махешвари.

Я перебиваю его:

– Крю, но это же очень известные люди. Ты понимал это?

Холком был у них тогда лучшим разведчиком, а Монро – пожалуй, самый издаваемый в мире автор книг о вне-телесных переживаниях. Это все явно было не случайно.

– К собеседованию приступили ближе к полудню. Макдоннелл, Монро, Холком и та хорошенькая девушка провели меня в секретные помещения, расположенные в левой части здания. Все двери там были заперты, из каждого кабинета имелся запасной выход. В коридорах было пусто. Никаких праздношатающихся – здесь обитали разведчики, которых не должен был видеть никто, даже их коллеги.

Почему он все время зовет ее «хорошенькой девушкой»?

– Глядя в глаза Макдоннеллу, я сказал: «Сэр, я хотел бы заняться анализом сведений о Советском Союзе: о логистике, выездах за границу, необычной деятельности в области выработки, хранения и распределения энергии, а также о маршрутах российских гражданских и военных самолетов. Третья мировая война неизбежна, и мы должны получить как можно больше информации о том, чем тайно занимаются русские и китайцы». Монро спросил, хочу ли я научиться манифестации. Я ответил: «Благодарю вас, но эти занятия я пропущу. Искусством манифестации я овладел еще в школе. Давайте лучше поговорим о телепортации, когда вы будете готовы». Монро начал заикаться, а Макдоннелл ответил: «Мы согласны». Несколько месяцев я проходил стажировку, а потом работал под началом Макдоннелла по проекту «Звездные врата». В рамках этого проекта ЦРУ проводило эксперимент под названием «Переход через Врата», исследуя методы изменения сознания и преодоления временнóго барьера. Макдоннеллу несказанно повезло.

Мне приходится снова его перебить:

– В чем повезло?

– Он поставил меня в пару с хорошенькой девушкой по имени Нора, и мы изменили судьбу этого проекта. Свой доклад мы представили ЦРУ в 1983 году. Но настоящая слава пришла к Макдоннеллу только двадцать лет спустя, в 2003 году, когда содержание доклада случайно просочилось в прессу.

Интересно, к чему он клонит? Он только что поделился со мной конфиденциальной информацией с грифом «совершенно секретно». Поверить не могу!

– Этот доклад написал ты?

– Так получилось, что мы с Норой стали основной движущей силой этого исследования. Мы показали Мак-доннеллу, Холкому и Монро, как переходить от трансцендентальной медитации к манифестации. Потом мы научились переключать реальности, а затем перешли к астральной проекции и более необычным экспериментам. Ты же знаешь, что такое переключение?

– Конечно, знаю. Но я никогда не слышала, чтобы это кому-нибудь удалось.

– После года совместных усилий у нас это получилось.

У меня нет слов. Мир перевернулся. Нетерпеливо требую:

– Продолжай. Значит, Нора – та самая «хорошенькая девушка», с которой ты познакомился в первый день работы в ЦРУ?

– Да, Нора была звездой, ее все любили.

– И как же она добилась такой популярности? Просто интересно.

– Она была очень славной, со всеми держалась приветливо. Ее происхождение, конечно, тоже сыграло свою роль. Но главное – она умела управлять сновидениями как никто другой.

Нора

Раздумываю над тем, как описать Наталье Нору, чтобы та, будь она сейчас рядом, осталась довольна моим рассказом. Нора любила меня и во всем мне доверяла, даже когда речь шла о жизни и смерти. После того как мы сблизились, ее способности многократно возросли. Без этой информации Наталья не может в полной мере оценить свой собственный потенциал. Придется рассказать ей.

– Наталья, то, что я буду говорить о Норе, должно остаться между нами. Я могу тебе доверять?

– Обещаю.

Я вижу, что она говорит правду.

– Нора родилась в Украине, в семье военных, чья фамилия была у всех на слуху. Тогда Украина еще находилась под контролем России. Бабушка Норы, Людмила, в шестнадцать лет забеременела и родила сына Ростислава. Спустя пять лет она получила разрешение поступить в Киевский университет. Ее запросы были очень скромными – заниматься наукой и растить сына. Но в сорок первом Людмиле пришлось бросить учебу и пойти бить фашистов.

Наталья застывает как громом пораженная:

– Я прекрасно знаю, где училась Людмила.

Я несколько озадачен ее комментарием, но продолжаю свой рассказ – раз уж начал, надо довести дело до конца.

– Людмила с детства была боевой и очень меткой. Она упрашивала местное армейское начальство взять ее в снайперы, но, разумеется, это было неслыханно, и ей отказали. Тогда она ввязалась в бой и отлично проявила себя перед командиром, застрелив с очень большой дистанции двух румын, которые поддерживали фашистов. После этого командиру ничего не оставалось, как согласиться, и Людмила стала сражаться с немецкими захватчиками бок о бок с двумя тысячами красноармейцев-снайперов, большинство из которых составляли мужчины. К удивлению обеих сторон, за годы войны Людмила уничтожила более трехсот пятидесяти фашистов с дальнего расстояния и в ближнем бою. Она получила несколько ранений и стала Героем Советского Союза.

За время моего рассказа Наталья погружается в тягостную задумчивость. Что-то здесь не то.

– Что с тобой, Наталья?

– Прости, Крю, я не могу тебе сказать. Продолжай, пожалуйста.

Смотрю на нее, подняв брови:

– А как же «абсолютная честность и откровенность»?

Она никак не реагирует на мои слова, и я продолжаю рассказывать.

– В общем, за Людмилой, ее сыном Ростиславом и всей их семьей началась охота. Фашисты пытались добраться до ее потомков. Нору еще малюткой тайно переправили к друзьям семьи в Таджикистан. Девочку возили в Москву только на Новый год, чтобы она могла увидеться с отцом и бабушкой. Людмила страдала от одиночества и депрессии, уходила в запои и в 1974 году умерла в возрасте пятидесяти восьми лет. Нора всю жизнь жила с этим грузом на сердце.

Наталья выглядит так, будто вот-вот потеряет сознание.

– Наталья, пожалуйста, скажи, что тебя так встревожило. Что с тобой такое?

Из глаз у нее льются слезы.

– Разумеется, лично я ее не знала, но в моей жизни был только один кумир – Людмила Павличенко. Преданная жена и мать, настоящий патриот, самая заслуженная женщина-снайпер всех времен. Я училась убивать на ее примере. Ты даже представить себе не можешь, как меня потряс твой рассказ. Нора была ее внучкой? В наших учебниках истории о ней нет никаких упоминаний.

– Людмила об этом позаботилась.

Глаза у Натальи пылают, как угли, – такой я ее еще не видел.

– Давай дальше. Я хочу как можно больше узнать о Норе и о тебе. Она мне уже не чужая.

– До шестнадцати лет она росла в Душанбе, недалеко от таджикско-афганской границы. Место красивое, но совершенно варварское: крайняя нищета и вызывающая роскошь, повсеместная коррупция и целый арсенал оружия. Всем заправляли мужчины, а женщины должны были демонстрировать покорность. Нора выделялась среди них, как драгоценная жемчужина среди мусора. Ее обещали выдать за полевого командира сразу же по достижении возраста половой зрелости.

Наталья смотрит на меня, сощурив глаза.

– Потом все изменилось. Когда Людмила умерла, Нора исчезла из Душанбе, а месяц спустя причалила в Нью-Йоркской бухте и попросила политического убежища. ЦРУ быстро прибрало ее к рукам. Норе нужна была помощь, а Конторе – умные и надежные люди, свободно владеющие русским языком. Нора, как и ее бабушка, была одной из лучших: стрелять она научилась раньше, чем готовить еду. Она им отлично подходила.

Теперь я знаю, из какого источника черпает вдохновение и силы лучший румынский киллер. Она выбрала бабушку Норы в качестве образца для подражания.

– Нора очень выигрывала в глазах ЦРУ благодаря истории ее бабушки. Тогда как раз началось исследование процесса перехода через Врата, и тут подвернулся я со своими высокими баллами по квантовой физике. Нору использовали как приманку, чтобы заполучить меня.

– А кому пришла в голову идея объединить тебя с Норой?

– Монро. Он стремился пробить временной барьер. Монро, Холком и Макдоннелл из кожи вон лезли, чтобы понять, могу ли я увидеть во сне будущее. К сожалению, сны мне не снились. Придя к этому неутешительному выводу, они решили поставить меня в пару с Норой.

– В каком смысле «в пару»?

– Нас поселили на крошечном островке Лиф Кей, на Багамах, и велели объединить усилия. Она была осознанным сновидцем и могла во сне прозревать будущее. Но тогда мы еще не знали, сможет ли она пригласить меня в свой сон: это была лишь теория.

– А почему на Багамах?

– Надеялись, что в таком идиллическом месте будет легче видеть сны и обмениваться опытом.

Наталья слегка подается вперед.

– И это сработало?

– Да. Это был настоящий рай на земле: высокие холмы, сменявшиеся низинами, глубокое и чистое синее море, кокосовые пальмы и манговые деревья. На острове не водилось никаких хищников, хотя неподалеку плавали акулы и барракуды. При желании можно было спать прямо на белом песке под звездами – но, конечно, в таких случаях за нами присматривали. Погода стояла всегда одинаковая – плюс двадцать пять и теплый ветерок. Напротив нашего дома была маленькая искусственная бухта. Остров, разумеется, принадлежал то ли ЦРУ, то ли Холкому – тогда это было неясно. На территории находилась небольшая группа охраны, одна латиноамериканка, которая готовила и убиралась, и мы с Норой. Наша спальня располагалась в уютной старомодной мансарде. На втором этаже было еще три спальни, а на первом – гостиная и кухня. Еще два этажа уходили под землю – на одном был узел связи, подключенный к спутнику, а на самом нижнем – склад оружия и инструментов для сбора разведданных. Это был настоящий секретный объект ЦРУ. Американские законы там не действовали.

– Да, но что значит «в пару»? Я хочу понимать, к чему следует готовиться, если я приму твое предложение.

– Хорошо, постараюсь описать, как смогу. Нам не сразу удалось приспособиться к новым условиям. Поначалу мы просто дружили, но при этом спали в одной постели. Так продолжалось около года. Мы вместе гуляли по пляжу, читали, занимались квантовой физикой. Нора все схватывала на лету. По вечерам мы читали, а потом засыпали на большой двуспальной кровати – наши кураторы советовали нам быть как можно ближе друг к другу. Нам было неловко, но в конце концов во время прогулок по холмам мы стали держаться за руки. Почувствовав себя в безопасности, Нора постепенно стала раскрываться передо мной. Она призналась, что мать запретила ей интимные отношения до свадьбы. Нора была девственницей. Сперва она начала разговаривать со мной во сне, и это привело нас всех в восторг. Между нами стала формироваться связь, но тут мы натолкнулись на глухую стену: Нора никак не могла увидеть будущее.

– Что было дальше?

Наталья жадно ловит мои слова, сидя на самом краешке стула.

– Мы расширили рамки эксперимента.

– И что это означает?

– Наталья, это личное.

– Я обещала подумать над твоим предложением, а ты обещал все мне рассказать. Я хочу знать о Норе все. Ты ведь предлагаешь мне занять ее место.

– Я не уверен, что смогу. Делиться с тобой конфиденциальной информацией – это одно, а пересказывать наши с Норой секреты – совсем другое.

– Счастливого пути, Крю, каким бы способом ты ни возвращался домой.

Эта женщина умеет вести переговоры. Вот еще одна причина завоевать ее.

– Хорошо. Мы тщательно все обсудили, взвесили все плюсы и минусы и поделились своим решением с Макдоннеллом, Холкомом и Монро.

– И что же вы решили?

– Настало время для секса. Надо было вывести наши отношения на новый уровень. Отдать все без остатка и надеяться, что это принесет свои плоды.

Завершение

– Той ночью мы впервые страстно занялись любовью. Когда оба наконец свалились в изнеможении, она заснула – и минут через десять пригласила меня в свой сон. В том сне мы, как Питер Пэн и Венди Дарлинг, вместе пролетели над долиной, лежащей меж двух горных пиков, к океану, а потом через головокружительный калейдоскоп картинок – в будущее. Мы увидели панамское грузовое судно, которое везло зерно в порт неподалеку от Вашингтона. Пролетая над памятником Джорджу Вашингтону, мы подставляли лица ветру, а потом приземлились в кукурузном поле и улеглись рядышком на солнце. Проснувшись, мы оба записали свои сны, и они оказались одинаковыми. Сотрудники ЦРУ навели справки, и оказалось, что на следующий день в порту Роанок в штате Виргиния, в каких-то четырехстах километрах от Вашингтона, пришвартовалось панамское судно, перевозившее зерно. Такое бывало редко: обычно зерно везут в противоположном направлении, то есть Норе действительно удалось предсказать будущее. Мы начали экспериментировать с телепортацией.

Я замолкаю, чтобы посмотреть на реакцию Натальи.

* * *

Он меня соблазняет. Крю не просто умеет нравиться – он способен вызвать настоящую любовь, и ему нельзя не верить, когда он рассказывает о невиданных способностях к квантовым перемещениям. Я понимаю, почему Нора Павличенко его полюбила. И таких успехов в разведке он достиг именно благодаря ей. Это она была главной героиней.

Я думаю о своем будущем, о том, скольких людей я лишила жизни, служа своей родине, о том, что мне не положено иметь ни семью, ни друзей. Лучше уж остаться с ним.

Но у меня есть ряд условий. Я должна быть на равных с Норой. Крю должен принадлежать мне так же, как когда-то принадлежал ей: делиться со мной своими мыслями, пояснять свои поступки, рассказывать о прошлом и рука об руку идти со мной в будущее. Ему придется меня учить. Интересно, способен ли он на такие уступки?

– Так ты любил ее?

– Да.

– И ты целый год спал с ней в одной кровати и ни разу не занимался с ней сексом?

– Ни разу.

Со мной он переспал через два часа после встречи. Я подсознательно выдвигаю протест. Он подсознательно его отклоняет.

– Я хочу знать, как прошла ваша первая ночь.

Не веря своим ушам, он восклицает:

– Что ты имеешь в виду?!

– Я имею в виду, что ты должен мне все о ней рассказать. Ты был агентом ЦРУ, а она – вчерашней школьницей и девственницей. Начинай прямо с этой ночи и описывай: что ты делал, как к ней прикасался и что было потом.

– Ну тебе же не нужны самые интимные и личные подробности?

– Именно они мне и нужны. Я к тебе примериваюсь.

– Мне неловко тебе об этом рассказывать.

– Почему же?

– Как тебе сказать… Во время учебы я полностью посвятил себя подготовке к работе в ЦРУ. Ничто другое меня не интересовало: ни клубы, ни спорт, ни девушки. Девушки – меньше всего. Я был не очень-то общительным.

– К чему ты клонишь?

– Во время нашей первой ночи я был таким же неопытным, как и она. Я понятия не имел о том, что надо делать.

– Погоди-ка… Ты хочешь сказать, ты тоже был девственником?

Он замыкается в себе. Я жду.

– Та ночь была настоящим чудом. Я до сих пор помню каждое прикосновение. Каждый звук. Это очень личное воспоминание.

– Для меня оно тоже очень личное.

Стараюсь говорить как можно искреннее, и это, похоже, решает дело.

– Мы оба страшно волновались. Молча прогулялись, а потом зашли в спальню и сели на кровать лицом друг к другу, замерев на пороге неизведанного. Нора сконфуженно улыбнулась и скрылась в своей гардеробной, а потом вынырнула оттуда в соблазнительной черной сорочке. У меня вырвался нервный смешок – в этом откровенном одеянии она была совершенно не похожа на себя. Передо мной стояла роскошная женщина с длинными каштановыми волосами и упругим подтянутым телом со всеми положенными изгибами и длинными ногами. Полупрозрачная ткань прикрывала колени и облегала фигуру. По телу у меня пробежала дрожь. «Где ты это взяла?» Она засмеялась в ответ. Я почувствовал, что схожу с ума. Казалось, что поцелуя в губы тут будет недостаточно. Меня охватил огонь. Я скользнул рукой под ее сорочку и слегка сжал грудь в своей ладони. Нора вздрогнула. Даже не знаю, кто из нас был больше возбужден. Я стянул бретельки сорочки с ее плеч. Она закрыла глаза. Я стал покрывать поцелуями ее шею, а потом попросил посмотреть на меня и нежно провел языком по ее губам. Под дурманящим взглядом Норы я вновь сжал ее груди и стал ласкать пальцами соски. Она ахнула и впервые меня поцеловала. Я стянул с нее сорочку до самой талии и опустил на кровать.

Замолчав, Крю смотрит на меня.

– Наталья, это наверняка уже гораздо больше, чем ты хотела услышать.

– Прости, но нет. Что было дальше?

Повезло же Норе.

– Ты точно хочешь это знать?

– Да.

* * *

Поглаживая седеющую щетину, я рассказываю Наталье о кульминации той ночи.

– Я лег сверху и стал ласкать ей шею кончиком языка, обхватив руками ее ягодицы. Она выгнулась дугой от наслаждения. Я стянул сорочку до конца, и полностью обнаженная Нора оперлась на локоть и безо всякого стеснения шепотом велела мне расстегнуть рубашку и снять брюки. Свет мы не выключали – ей хотелось меня видеть, – и я от смущения запутался в одежде. Наверняка со стороны это выглядело комично. Ни я, ни Нора никогда еще не испытывали ничего подобного. Она завелась с пол-оборота. Помню, как она тяжело дышала, закрыв глаза. Я целовал ее икры, поднимаясь все выше по внутренней стороне бедра к пупку – он виделся естественной целью. Мой язык проник в нее почти случайно во время этого восхождения. Толком не зная, что делать, я стал исследовать открытую мною впадину и наткнулся на бугорок. Нора дернулась, потянулась к моему члену и круговыми движениями стала направлять его в себя – все глубже и глубже, повинуясь врожденному чувству ритма. Ей, наверное, было больно, зато мы слились в одно целое. Наконец она вскрикнула, но больше от удовольствия. Мы лежали рядом, счастливые, и терлись друг об дружку носами. Пожалуй, это был самый трогательный момент в моей жизни. Потом я увидел кровь на простыне и спросил у Норы, все ли с ней в порядке. Она ответила: «Да» – и снова потянулась ко мне губами. Тогда я пошел в ванную, намочил мягкое полотенце теплой водой и протер ее тело с головы до пят, чтобы она чувствовала себя абсолютно чистой. Даже не ожидал, что это будет так эротично. Я проспал всю ночь, уткнувшись лицом в ее тело. Норе очень нравилось ко мне прижиматься. Когда мы проснулись, я вручил ей небольшую нарядную коробочку, в которой лежало бриллиантовое колье. Ей никто и никогда не дарил таких подарков. После нашего сближения она стала часто приглашать меня в свои сны и делать самые невообразимые предсказания, а я с помощью астральной проекции смог перемещаться куда угодно и даже попадать в будущее. Мы вместе участвовали в операциях и решали мировые проблемы. Нора попросила меня научить ее астральной проекции. Обучение продвигалось туго, но манифестацию она освоила быстро. В 1983 году доклад Макдоннелла о переходе через Врата был готов. И это было наше общее достижение.

– У меня осталось много вопросов. Тебе, наверное, непросто было об этом говорить.

– Я никому никогда об этом не рассказывал.

– Я уверена, что мы бы с Норой подружились.

Наталья – тот человек, который мне нужен. Воплощенная уверенность с ангельским лицом. Мастер переговоров. Убийца.

– Ты, наверное, считаешь, что я должна согласиться на твое предложение? Иначе зачем бы ты стал выдавать мне такую важную государственную тайну, как история Норы.

– Мы с тобой друг другу подходим. Ты просто обязана согласиться.

– Вы долго были вместе?

– Это были лучшие десять лет моей жизни.

– Сколько? ДЕСЯТЬ лет? В жизни бы не подумала. А что случилось потом?

– Ее похитили.

Это «собеседование» нам обоим дается нелегко. Спускаются сумерки, сквозь деревья едва пробивается свет.

– Мне нужно передохнуть. Пошли погуляем по пляжу.

– Ты думаешь, стоит выходить до темноты?

– Ну ведь «Эйнштейна» теперь можно не бояться. Я тебя провожу обратно.

Наталья не забыла про «Эйнштейна».

– Хорошо, дай мне минутку.

Я представляю себе будущее и ту непосильную задачу, которая стоит передо мной. Совсем скоро мир окажется в опасности. Без Натальи я останусь один, и тогда поражение неизбежно. С ней у меня есть шанс. Ей придется рассказать о предстоящей опасности, но прежде она должна согласиться вступить в игру.

– Пошли!

Наталья стоит передо мной в красном купальнике. Отлично. Он такой же открытый, как и синий. По пути к двери она одаривает меня поцелуем. Касания локтями остались в прошлом.

– Можем поговорить по дороге.

Под вечер лес выглядит совсем иначе. Порхают бабочки, по стволам деревьев скачут белки, неяркое солнце льет на землю теплый свет. Наталья берет меня под руку, и мы идем к воде, которая плещется совсем рядом.

– Крю, ты мне доверяешь?

– Нет. Доверие еще надо завоевать.

– И как же это сделать?

– Скажи да.

Она плотнее обхватывает мою руку.

– Что случилось с «Эйнштейном»?

Наверное, хочет прощупать мой пульс, когда я буду отвечать на ее вопрос. Не сомневаюсь, что сердце у меня стало биться чаще.

– Что ты имеешь в виду?

– «Эйнштейн», на разработку которого потратили больше двадцати лет, разбился спустя всего несколько минут после нашего расставания. Это не может быть совпадением. Ты сказал, что проводил меня домой и осуществил манифестацию моего успешного возвращения. «Эйнштейн» мне в этом препятствовал. Кстати, пульс у тебя участился, и мы оба знаем, что это означает.

– Лучше возьми меня за руку, а не под руку.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– «Эйнштейн» охотился за тобой, и его постигла та же участь, которая ждет всех, кто будет тебе угрожать.

– Ясно. С человеком, который рискует собой, чтобы меня защитить, не очень-то и поспоришь.

Мы выходим на берег как раз тогда, когда солнце начинает опускаться за горизонт. Жаль, что у меня нет фотоаппарата. Ее силуэт на фоне заката просто завораживает. Я спрашиваю:

– Пешком или вплавь?

– После безвременной кончины бедолаги «Эйнштейна» можно и пешком. У меня к тебе вопрос.

Я беру ее за руку.

– На войне и в любви все средства хороши. Спрашивай!