Текст книги "Месть моя сладка"

Глава 51

В глубине зала Марвин, Эмма и Эшли, следя за ходом процесса, шумно хрумкали чипсы. Лицо Эммы, словно зеркало, отражало происходящее в зале заседаний. Пока оно было мрачнее тучи. Однако, перехватив мой взгляд, Эмма ободряюще улыбнулась и показала жестом, что все идет замечательно.

На мой взгляд, Дэвид и его братец полностью заворожили присяжных. По крайней мере во всей красе продемонстрировали те черты мужчин семейства Уитворт, которые в свое время очаровали и меня, – благовоспитанность, сдержанность, велеречивость, изысканность манер. Эдакие пай-мальчики, мечта любой мамаши. А Тейлфорт пальцем о палец не ударил, чтобы разрушить эту иллюзию.

Интересно, кто у них следующий?

– Обвинение вызывает мисс Лайзу Браун.

Вот она, расплата за мои грехи.

Лайза выглядела необычно. Розовое платье с огромными золочеными пуговицами придавало ей неестественно хрупкий и трогательный вид. Волосы, обычно зачесанные назад и собранные в пучок на затылке, были распущены, а завитки с висков опускались на щеки. Похоже, с ней поработал опытный имиджмейкер, который собаку съел на том, как воздействовать на присяжных.

Восходя на возвышение для свидетелей, Лайза споткнулась и едва не упала. Я не преминула заметить, что виной тому были туфли на чересчур высоком каблуке.

– Лайза Браун, – пропищала она в ответ на предложение назвать свое имя.

– Поклянитесь на священной Библии, что будете говорить правду, одну только правду, и ничего, кроме правды.

– Клянусь, – снова пискнула Лайза.

– Мисс Браун, расскажите нам о ваших отношениях с мистером Дэвидом Уитвортом. С самого начала, со времени вашего знакомства.

Лайза натянуто улыбнулась.

– Мы познакомились на концерте Элтона Джона, – начала она. – Мой брат представил мне Дэвида – они, оказывается, знали друг друга еще со школьной скамьи. Брат очень взвешенно подходил к моим знакомствам, – добавила она для убедительности. – Он предъявлял к людям жесткие требования, следил, чтобы я завязывала отношения лишь с самыми достойными людьми. Вот почему я изначально знала, что Дэвид человек достойный.

– А каких людей ваш брат считал недостойными?

– Ну, это очевидно, – ответила Лайза, пожимая плечами. – Грубых, жестоких, склонных к насилию. Агрессивных, одним словом.

– А Дэвид не такой?

– О нет. Дэвид оказался самым кротким и добрым человеком из всех, кого я знала. Он не способен и мухи обидеть. Обожает детей и животных. – Она вздохнула и добавила: – У нас с ним были одинаковые взгляды на жизнь. И общие интересы. И планы на будущее мы строили совместно.

«Да, архитектор у нас с Лайзой был один и тот же», – отметила я мысленно.

– И я думала, что нас ждет безоблачное будущее. Мы собирались сочетаться браком и нарожать детишек. – Лайза вдруг всхлипнула и вытерла глаза платочком.

Я бросила осторожный взгляд на присяжных и, к своему ужасу, заметила, что три женщины из числа жюри тоже шмыгают носом. А взоры нескольких мужчин были прикованы к пышному бюсту Лайзы, который эффектно вздымался и опадал.

– Все у нас было замечательно, пока я не отправилась в командировку. В Боснию, с благотворительной миссией. Помогать детям-сиротам.

Мистер Тейлфорт глухо застонал.

– Я отсутствовала две недели. Каждый день звонила домой Дэвиду, но, сами понимаете, никакие звонки не заменят живого общения. И именно это время хищница выбрала, чтобы перейти к решительным действиям, вероломно воспользовавшись моим отсутствием. Пока я помогала осиротевшим детишкам.

– Уточните, мисс Браун, кого вы имеете в виду?

– Элисон Харрис.

– А знала ли мисс Харрис о вашем отъезде из Бриндлшема? – уточнил обвинитель.

– Еще бы! О моей поездке писали во всех местных газетах.

– И что случилось за время вашего отсутствия?

– По возвращении я не узнала моего любимого Дэвида. Его словно подменили. Как будто кто-то высосал его нежную, любящую душу, заменив чужой – черной и черствой.

На сцене бы ей играть, с горечью подумала я. Какая великолепная актриса пропадает.

– Создавалось впечатление, что Элисон его околдовала. Хотя потом я убедилась, что Дэвид был просто запуган. Он безумно боялся проявлений ее буйного нрава.

– Я протестую, ваша честь! – воскликнул мистер Тейлфорт.

– Протест отклонен, – жестко сказала судья.

– Целых два года он собирался с силами, чтобы вернуться ко мне, – заключила Лайза. – И когда этот момент настал, она решила нанести решающий удар – задумала оставить его на всю оставшуюся жизнь калекой.

– Свидетель ваш, – обратился обвинитель к мистеру Тейлфорту.

Однако не успел мой адвокат и рта раскрыть, как глаза Лайзы закатились.

– Боюсь, я сейчас упаду в обморок, – выдавила она. – Здесь слишком душно!

– Ну это уже чересчур! – проревел мистер Тейлфорт.

– Есть здесь врач? – встревожился обвинитель. – Скорее, помогите же ей!

Секретарь помог Лайзе сойти с возвышения и вывел ее из зала.

Судья объявила перерыв до завтрашнего дня.

– Господи, это просто кошмар какой-то! – простонала я, когда мы с мистером Тейлфортом остались в коридоре одни. – Вам даже не дали допросить ни одного из них.

– Да, – кивнул мой адвокат. – Но не все потеряно. Мы еще отыграемся. Раз уж он решил вас оклеветать, мы отплатим ему той же монетой. Вы знакомы с кем-нибудь, кто знает, каков этот красавчик на самом деле? С его бывшей подружкой, например?

– Я знаю только одну его бывшую подружку, – уныло ответила я. – Лайзу. А она, сами понимаете, обливать Дэвида грязью не станет.

Мистер Тейлфорт задумчиво потеребил усы.

– Понятно, – протянул он. – Может, он приставал к вашим подругам?

– Ни одна из них мне в этом не признавалась.

– Что ж, это усложняет нашу задачу. Похоже, нам остается полагаться только на ваши показания. Скажите, не было ли случаев, когда мистер Уитворт вел себя агрессивно по отношению к вам?

– Однажды в Брайтоне он запустил в мою сторону клюшкой для игры в гольф, – припомнила я. – Но, пожалуй, без злого умысла. Просто он только что проиграл матч.

Мистер Тейлфорт оживился.

– Значит, он не умеет держать себя в руках, – констатировал он. – Уже неплохо. Что-нибудь еще?

– Как-то раз он сбросил с лестницы моего кота, – добавила я. – После того, как Пушистик помочился на его новый замшевый пиджак.

– Прекрасно! – воскликнул Мистер Тейлфорт. – Жестокое обращение с животными. Подобные акты насилия нередко оборачиваются еще большим злом.

– Уж куда больше, – ядовито процедила я. – Едва не убил бедного котика. – На самом деле Дэвид сбросил Пушистика всего лишь со второй ступеньки. Кот ловко приземлился на лапы и только обиженно зашипел на своего обидчика. – Вы думаете, это нам поможет?

– Вполне вероятно, – ответил мистер Тейлфорт. – Британские присяжные терпеть не могут, когда с животными жестоко обращаются. В любом случае завтра я непременно допрошу Дэвида с Лайзой, и тогда мы еще посмотрим, кто кого.

– Вашими бы устами да мед пить, – вздохнула я.

– «Выше нос!» – вот мой девиз.

Я лишь мученически улыбнулась ему на прощание.

Глава 52

Однако в действительности на то, что мне удастся избежать тюрьмы, я даже не надеялась.

– Это конец, – простонала я вечером, сидя в кругу домашних. – Все пропало. Наверное, это моя последняя ночь на свободе.

Мама с ободряющими словами обняла меня за плечи, но я чувствовала, что на душе у нее тоже кошки скребут. Дэвид благодаря своим лживым показаниям приобрел в глазах присяжных ореол мученика. Я же, напротив, предстала настоящим исчадием ада. Иезавелью, восставшей с того света.

– Но ведь и слепому видно, что он нагло врет! – возмутилась мама. – Как только они тебя выслушают, все сразу встанет на свои места. Я сама готова засвидетельствовать, сколько раз этот негодяй тебя до слез доводил. Мучил мою любимую доченьку.

Джо и Джейн изумленно переглянулись.

– О, вы все у меня любимые, – поспешно добавила мама. – Но Элисон сейчас как никогда нуждается в нашей поддержке. Как тебе сегодняшнее судилише, Джо?

– По-моему, Дэвид предстал эдаким херувимчиком, – сказала Джо. – Благоухающим духами «Шанель номер пять». Их, между прочим, из лепестков роз делают, – добавила она на тот случай, если мы не поняли.

– Спасибо, – закивала мама, опасаясь, что слова Джо добьют меня. – А у тебя какое мнение, Джейн?

– Дэвид недурно сыграл свою роль, – рассудительно заметила моя сестра. – Но мне кажется, что женщины-присяжные должны были раскусить его игру. Особенно попытку разыграть астматика… Да и сцена с обмороком Лайзы тоже была не очень убедительна. В том смысле…

– Все это прекрасно, – грустно промолвила я. – Однако меня ничто не спасет. Готовьтесь носить сигареты мне в каталажку.

– Отлично, – оживилась Джо. – Давно мечтала посмотреть, в каких условиях у нас заключенных содержат. Как по-твоему, Эли, какие-нибудь известные личности там будут?

– Какое мне до них дело? – простонала я. – И почему, Джо, я к тебе не прислушалась в свое время? Ты ведь говорила, что глазки у Дэвида маленькие. И вообще, мерзавец он последний. У него теперь другая женщина, а я на бобах осталась.

– Угу, – поддакнула Джо. – Зато он своим драгоценным членом не владеет.

– Если не врет, – процедила мама. – В противном случае я ему сама яйца оторву.

Папа, который до сих пор стоически делал вид, будто штудирует газету, при этих словах нервно вздрогнул и поморщился.

Спать я легла рано. Пушистик, словно почувствовав, как мне плохо, тут же запрыгнул на кровать и устроился на моей груди. Я взяла с Эммы слово, что в мое отсутствие она будет заботиться о котике, как о собственном ребенке, и не станет изводить его голодными диетами.

– Вот бы разрешили взять тебя с собой, – мечтательно произнесла я, почесывая довольно мурлыкающего кота за ухом.

Однако я уже знала, что в Британии матерям в заключении не позволяют держать при себе собственных детей по достижении малышами полугодовалого возраста. Что уж тогда о престарелом коте говорить, пусть даже в нем есть примесь сиамской крови!

Глава 53

После скромного завтрака, состоявшего из джема и тостов, я, едва не задушив Пушистика в объятиях, ждала такси.

По случаю неминуемого вынесения обвинительного приговора вырядилась я, как на казнь, – в короткое черное платьице, которое в последний раз надевала в день рождения, когда мне исполнился двадцать один год. Пожалуй, для судебного зала платье было несколько броским (одни усыпанные блестками бретельки чего стоили!), но я хотела, чтобы все запомнили меня такой. Хотя, подходя к двери, я убедилась, что немного смазала эффект: подол платья сплошь покрывала кошачья шерсть.

Эмма по пути хранила столь несвойственное ей молчание. Да и родители, поджидавшие меня в вестибюле здания суда, были встревожены. Сестрицы порывисто меня обняли, и мне даже показалось, что в глазах Джо блеснули слезы.

– Только не целуй меня, – предупредила мама. – Иначе мне покажется, что это прощальный поцелуй.

– Попрощаться нам разрешат, – уверенно сказала я. – Не все же они такие паскуды.

– Неужели нельзя убедить этого мерзавца отозвать свой подлый иск? – громко спросила мама, увидев входящего в зал адвоката Дэвида. – Он пытается отобрать у матери старшую дочь – ее гордость и утешение. Бедная бабушка, возможно, не доживет до освобождения внучки.

– Тс-с-с! – прошипела я. – Как она, кстати, поживает?

– Опять за свои штучки взялась, – наябедничала Джо. – Похвасталась, что сегодня ее будут снимать фотографы из «Золотого мира». Видела этот журнальчик для старых маразматиков? Его на почте бесплатно дают. Если бы не съемки, так она сама явилась бы сюда и навела шороху…

Джо прервало появление мистера Тейлфорта.

– Как настроение? – с наигранной веселостью осведомился он. – Зададим им перца?

Мама смерила его суровым взглядом. Нашел, мол, время шутить. Тем более что весь ход процесса недвусмысленно свидетельствовал об одном: тюрьмы мне не избежать.

Мистер Тейлфорт жестом поманил меня за собой. Мама же напоследок набросила мне на плечи свой жакет.

– Надень, – напутствовала она меня. – Нечего дразнить присяжных своими оголенными телесами.

Адвокат Дэвида развалился на скамье в такой позе, словно присяжные уже вынесли вердикт в его пользу. За его спиной восседали Барри с Лайзой. На Лайзе был блейзер а-ля Джеки Онассис. Оранжевый на сей раз. Из кулака ее торчал край изорванного в клочья бумажного платка. Невооруженным глазом было видно, как она нервничает, опасаясь перекрестного допроса. Сегодня, правда, рассчитывать на спасительный обморок ей уже не приходилось.

– Надеюсь, вы покажете ей, где раки зимуют? – с надеждой спросила я мистера Тейлфорта.

Присутствующим велели встать, после чего судья Максвелл-Харрис величественно вплыла в зал и взошла на свое место. Она вкратце напомнила, по какому поводу мы здесь собрались, и выразила надежду, что присяжные не забыли, сколь высокая ответственность возложена на их плечи. После чего для дачи показаний вновь вызвали Лайзу.

Когда выкликнули ее имя, Лайза поднялась на ноги с грацией новорожденного жирафенка. Ноги ее предательски разъехались, и мне показалось даже, что она не сможет самостоятельно подняться на возвышение. В следующий миг я явственно услышала, как она всхлипнула.

– Что это с ней? – с недоумением спросила я мистера Тейлфорта.

– Боится, – самодовольно ответил он, поглаживая усы. – Я славлюсь своей суровостью на допросах.

– Не могу! – вдруг истерично крикнула Лайза адвокату Дэвида. – Я не выдержу! Отпустите меня!

Адвокат, похоже, раздумывал, не устроить ли очередной спектакль с обмороком, но судья Максвелл-Харрис, грозно нахмурив брови, бросила на него предостерегающий взгляд, красноречиво давая понять: на сей раз подобные штучки с рук представителям истца не сойдут.

– Мисс Браун, – обратилась она к заметно позеленевшей Лайзе. – Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше?

Вместо ответа Лайза зажала рукой рот, будто опасаясь, что ее стошнит.

Ей поднесли Библию для приведения к присяге.

– Не могу я! – жалобно взвыла Лайза.

– Сможете, мисс Браун, – ледяным голосом произнесла судья Максвелл-Харрис. – В противном случае вам придется нести ответственность за неуважение к суду.

Тем временем я, обводя глазами зрителей, заметила еще одно знакомое лицо. Аманду из «Совершенной женщины», которая, сидя с блокнотом на коленях, жадно внимала каждому слову судьи.

Наконец Лайза, жалобно всхлипнув, соизволила присягнуть на Библии. Ей даже разрешили сидеть, принимая во внимание ее жалкий вид, однако предупредили, что ни при каких обстоятельствах не отпустят, пока она не ответит на последний вопрос защитника.

Мистер Тейлфорт поднялся во весь свой недюжинный рост и деловито откашлялся. Глаза Лайзы испуганно расширились, как у затравленной лани. Я злорадно потирала руки. Пусть и она хоть немного помучается, коль скоро мне не миновать отсидки.

– Мисс Браун, – начал мистер Тейлфорт, – вчера мы выслушали душераздирающие подробности ваших отношений с мистером Уитвортом вплоть до второго февраля одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Сегодня я хотел бы задать вам несколько вопросов о ваших отношениях с ним в настоящее время. В частности, меня интересует вот что: когда вы в последний раз вступали с ним в половую связь?

Глаза Лайзы полезли на лоб.

– Что?!

– Повторяю, – не без удовольствия промолвил мой адвокат, – когда вы в последний раз вступали в половую связь с мистером Уитвортом? Или, если предпочитаете, «предавались любви»?

Лайза затрепетала. Даже серьги в ушах задрожали.

– У нас с ним были замечательные интимные отношения, – еле слышно пробормотала она.

– Говорите громче, мисс Браун, – потребовала судья.

– Сначала я не хотела, чтобы наши отношения заходили столь далеко, – сказала она. – Хотела сберечь себя до свадьбы. Но потом, когда мы с Дэвидом объявили о помолвке, я решила, что откладывать не стоит.

– Вы сказали, что у вас с ним были замечательные интимные отношения, – подчеркнул мистер Тейлфорт. – Значит ли это, мисс Браун, что в них произошли перемены? И если да, то когда?

В то время, когда хищница, то есть я, ворвалась в их жизнь, само собой разумеется, заявила Лайза. Иного ответа трудно было ожидать.

– Но затем, когда мистер Уитворт расторгнул помолвку с мисс Харрис, ваши отношения возобновились?

Лайза кивнула.

– Надолго? – продолжал сыпать вопросами мой защитник.

– Вплоть до второго февраля девяносто восьмого года, – еле слышно прошелестела она.

– И вы готовы утверждать, – в голосе мистера Тейлфор-та зазвенел металл, – что с того самого дня, когда, по его словам, он подвергся нападению со стороны мисс Харрис, между вами не было интимных отношений?

Лицо Лайзы исказилось. Вопрос был задан не в бровь, а в глаз.

– Неужели с тех пор у мистера Уитворта ни разу не было нормальной эрекции? – так затем перефразировал свой вопрос адвокат.

– Э-э-э… – выдавила она.

– Возможно, вы меня не поняли, – процедил мистер Тейлфорт. – Тогда я поставлю вопрос ребром. Способен ли был мистер Уитворт с тех пор функционировать как мужчина?

В ожидании ответа Лайзы я затаила дыхание. Время вдруг раздулось и растянулось, точно пузырь, наполненный водой. Мои родственники, как и прочие зрители, дружно вытянули шеи.

– Да! – выпалила вдруг Лайза.

У Дэвида отвисла челюсть. Я тоже разинула рот от изумления.

А мистер Тейлфорт как ни в чем не бывало продолжал гнуть свою линию.

– Поясните, что вы имеете в виду? – потребовал он.

Щеки Лайзы стали пунцовыми, как спелые помидоры.

– Я имею в виду, что после второго февраля мистер Уитворт был способен функционировать как мужчина, – отчеканила она.

– О нет! – простонал адвокат Дэвида.

– Вы, должно быть, имеете в виду какую-нибудь тяжелую физическую работу, – сказал мистер Тейлфорт, делая вид, что не понял ее. – А я говорил о другом. Был ли он способен удовлетворить вас в постели?

– Да, – твердо сказала Лайза. – Расставшись с Эли Харрис, Дэвид Уитворт предавался со мной любви в постели каждую ночь.

– Вы имеете в виду половой акт, сопровождающийся пенетрацией? – бесстрастно уточнил мистер Тейлфорт.

– Чем угодно.

В зале послышались смешки и ехидные возгласы.

И тут Лайзу словно прорвало.

– Он вешал вам лапшу на уши! – отчаянно затараторила она. – Элисон вообще не причинила ему ни малейшего вреда. И на его активности в постели это никак не отразилось. Более того, когда Барри, его брат, сказал, что на истории с Элисон можно неплохо подзаработать, сексуальная мощь Дэвида неимоверно возросла. Это могут и другие подтвердить.

Адвокат Дэвида, делая ужасные глаза, умолял ее замолчать, но Лайза уже вошла в раж и остановить ее было не легче, чем альпийскую лавину.

«Крепость пала, враг бежит», – написал мне на листочке бумаги помощник Тейлфорта. Я прекрасно понимала, что еще не все кончено, что моя судьба по-прежнему находится в руках присяжных, но комок в горле уже рассосался и неприятная тяжесть в затылке исчезла.

Меж тем Лайза продолжала методично добивать моего бывшего жениха.

– Через неделю после того, как Элисон натерла мазью «Огненный перчик» член Дэвида, мы с ним еженощно предавались любви по три раза, – поведала она с гордой улыбкой. – А весь этот скулеж про неспособность добиться эрекции из-за моральной травмы – нахальное вранье. Ни о каком членовредительстве или моральной травме не может быть и речи. – Она злорадно усмехнулась. – Более того, прежде чем поехать к доктору на обследование, Дэвид попросил, чтобы я заново натерла его член этой же мазью прямо в машине.

После этих слов Лайзы сидевшая в зале мать Дэвида громко охнула и мешком рухнула на пол. Однако свидетельницу было уже не остановить.

– Вчера вечером, возвращаясь с работы, я заметила перед нашим домом незнакомый автомобиль. Роскошный. То ли новый «мерседес», то ли нечто в том же роде. Я подумала, что к Дэвиду заехал его адвокат, однако, войдя, ни в гостиной, ни на кухне Дэвида не нашла. Тогда я поднялась наверх, в спальню, где меня ждало замечательное зрелище. Дэвид сидел на кровати, а перед ним на коленях стояла незнакомая мне женщина и… Словом, они занимались оральным сексом.

Я прижала пальцы к губам, чтобы не расхохотаться.

Мать Дэвида отчаянно заголосила.

– Я оттащила ее за волосы, а потом от души надавала оплеух. А какого черта? Дэвид потребовал, чтобы я отпустила ее волосы, но было уже поздно. В первый миг мне даже показалось, что я скальпировала эту стерву, но потом поняла, что держу в руке парик. Словом, я пинками выгнала ее из дома, а потом, когда вернулась в спальню, чтобы потребовать объяснений, Дэвид даже не соизволил извиниться передо мной. Напротив, он был взбешен.

– Взбешен? – переспросил Тейлфорт. – А почему?

– По его словам, я разрушила его карьеру.

– Что? – Тейлфорт не скрывал изумления. – Его карьеру? Как страхового агента?

– Нет, актерскую, – пояснила Лайза. – Он собирался сниматься. – Презрительно фыркнув, она добавила: – В порнофильмах.

В зале воцарилась могильная тишина.

Затем послышались испуганные возгласы. Мать Дэвида на руках вынесли из зала.

– Да, – всхлипнула Лайза. – Оказывается, эта сука в парике, которая ему отсасывала, владеет крупнейшей в стране компанией по производству порнофильмов. Студия «Мягкие губки» – так, кажется, она называется. И эта дрянь якобы хотела снять фильм про Дэвида. А минет делала лишь с целью удостовериться, что во время съемок он не подкачает!

В зале грянул дружный хохот.

– Не понимаю, что тут смешного, – обиженно заявила Лайза.

Судья Максвелл-Харрис призвала всех соблюдать тишину.

– Если я вас правильно понял, – заговорил мистер Тейлфорт, – то действия вашего суженого мало походили на поведение до смерти запуганного мужчины. Это так?

– Совершенно верно, – ответила Лайза, хмыкнув. – И после всего этого Дэвид еще хотел, чтобы я лжесвидетельствовала в его пользу. Но я не могу врать, когда на карту поставлена честь другой славной женщины, также пострадавшей из-за этого гнусного негодяя.

Зал начал дружно скандировать:

– Лай-за, Лай-за, мо-ло-дец!

Присмотревшись, я увидела Марсию Гуттенберг, окруженную целой кучей феминисток из «Сафьянового клуба». Лайза вопросительно посмотрела на меня. Я жестом показала, что она молодчина. Сестра Дэвида вскочила со стула.

– Это ложь! – истошно завопила она. – Она все это выдумала!

Судья Максвелл-Харрис потребовала, чтобы сестрица моего бывшего жениха села на место и замолчала.

– Это чистая правда, ваша честь, – закончила Лайза. – Дэвид Уитворт – лживый мерзавец, и вы можете известить его, – тут она сорвала с пальца обручальное кольцо и, не глядя, швырнула в сторону Дэвида, – что наша помолвка разорвана.

С этими словами она сбежала с возвышения и сломя голову кинулась прочь из зала.

– У меня больше нет вопросов к свидетельнице, – поспешно произнес мистер Тейлфорт, видя, что кто-то пытается остановить Лайзу.

– Обвинение просит объявить перерыв, – срывающимся голосом пролепетал адвокат Дэвида.

Еще бы!