Текст книги "Сердце в небесах"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Странно любить. Не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам.

Явление к евреям, 13-2

– Сейчас же убирайтесь отсюда!

Кинув это ей через плечо, Логан выбежал на прогалину. Воздух вибрировал от собачьего лая и глухого рева поднявшегося на дыбы черного медведя.

– Псина! – Логан несколько раз позвал собаку, но на спаниеля это не возымело никакого действия. Припав к земле, он продолжал, оскалив зубы, метаться перед медведем. Но его зубы не шли ни в какое сравнение с огромными клыками его противника или когтями, которыми тот размахивал.

Пес с визгом отскакивал назад, только для того чтобы еще яростнее возобновить свои бессмысленные атаки.

– Чертова собака! – Логан приложил ружье к плечу и прицелился в черную лохматую голову. Он нащупал курок, и тут огромный зверь повернулся к нему, внюхиваясь в воздух, злобно взревел и, не обращая внимания на собаку, тяжело двинулся в его сторону.

В то же мгновение Логан краем глаза уловил мелькание чего-то сине-серебряного. Она бежала, криком приказывая что-то собаке, совершенно не думая о том, что медведь всего в десятке ярдов от нее.

– Рэчел!

Он отвлекся на какую-то секунду, но медведю этого оказалось достаточно, чтобы рвануться вперед и выбить ружье из рук Логана.

– Назад, Рэчел!

Логан едва увернулся от смертоносного удара громадной лапы. Одним неуловимым движением он выхватил нож из-за голенища и прыгнул между ней и медведем.

– Рэчел!

Дьявол ее возьми, она бежала прямо к нему, прямо к разозленному медведю, будто и вправду была такой безумной, как он ее считал.

– Какого черта!

Пригнувшись, Логан прыгнул вперед и успел отпихнуть ее в последнее мгновение перед броском черной волосатой бестии. Он ткнул ножом вперед и вверх, в грудь медведя, но кто-то или что-то обхватил его руку. Он повернулся взглянуть, что она там делает, черт побери, и тут в его голове словно что-то взорвалось.

– Рэчел… – Он отчаянно боролся с надвигавшейся на него тьмой. Она погибнет, будет разорвана в клочки этими зловещими когтями. – Рэчел… – В последнее мгновение перед тем, как его окутала тьма, ему послышалось, что она с кем-то разговаривает. Наверняка ему это почудилось. Не могла же она приказывать медведю немедленно прекратить безобразничать… или могла?

– Логан! О, Логан, не умирайте, прошу вас.

Ее голос доносился до него словно из небытия. Он почувствовал мягкое и теплое прикосновение ее рук, и этого ощущения было достаточно, чтобы заставившего забыть пульсирующую боль в голове. Он представил, как она склонилась над ним, так похожая на ангела, и понял, что он, по-видимому, мертв. Потому что она наверняка мертва. И собака тоже.

Когда что-то мокрое и холодное плюхнулось ему в лицо, глаза Логана сами собой открылись.

– Какого черта…

– Слава Богу, вы живы! – Она обхватила его плечи ладонями, склонилась к нему и влепила ему звучный поцелуй. – Я так рада.

Он не был мертв. Он жив, и она тоже. И будь он проклят, если глупый пес не развалился рядом, слизывая капли воды с тряпки, которую она пришлепнула ему на лоб.

Логан приподнялся на локтях, схватил мокрую тряпку и отбросил ее в сторону. Он повернул голову в поясках медведя, морщась от боли, которую причинило ему это движение. Но медведя и след простыл. На прогалине было все спокойно. В тополях щебетали птицы, и можно было слышать успокаивающий шум реки.

– Что случилось?

– Боюсь, что вы ушибли голову. Вообще-то, это медведь ударил вас.

Логан с трудом сосредоточил взгляд на ее лице:

– А потом?

Она только пожала плечами, будто об остальном можно было и не упоминать.

– Вы упали и сколько-то времени были без сознания. Как вы себя чувствуете?

– Отлично. – Логан провел ладонью по лицу и попытался встать, но первая попытка не увенчалась успехом. Только с ее помощью ему удалось наконец подняться.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? Это был очень сильный удар. И хотя я понимаю, что вам хочется как можно быстрее добраться до Мельницы Маклафлина, думаю, что вам, наверное…

– Хватит, Рэчел. – Он оттолкнул ее и подобрал свое оружие. – Где этот проклятый медведь?

– Ушел.

– Ушел? – Логан глянул на собаку, с рычанием трепавшую тряпку, – медведь должен был точно так же расправиться с псом. И с Рэчел. – Куда он подевался, Рэчел? – От стремления понять, что же все-таки произошло, его голова разболелась еще сильнее.

– Ушел в лес. – Она указала пальцем: – По-моему, вон туда. Да вы не беспокойтесь, он не вернется. – Она снова взяла его под руку, и на этот раз Логан позволил ей подвести себя купавшему дереву. – Думаю, что вам надо немного посидеть. У вас на голове довольно приличная шишка.

Логан осторожно ощупал голову и с шумом втянул воздух, когда дотронулся до раны.

– Вот видите. – Она повернулась и, найдя глазами собаку, топнула ногой в сине-серебряной туфельке: – Генри, немедленно принеси сюда тряпку. Ты же знаешь, что это для головы мистера Маккейда. И думаю, тебе не мешало бы стать немного послушнее. Твои выходки сегодня уже причинили нам достаточно неприятностей.

Не веря своим глазам, Логан смотрел, как собака перестала играть и потрусила к ней с тряпкой в зубах. И будь он проклят, если морда ленивой скотины не выражала раскаяния. Логан заморгал, тряся головой, и вскрикнул, когда она пришлепнула свежую намоченную тряпку к ране.

– Генри не думал, что так получится.

– И наверное, медведь не хотел стукнуть меня по голове.

Рэчел протирала опухшее место, морщась вместе с ним.

– Вообще-то хотел, по-моему. – Она отступил на шаг и задумчиво поглядела на него, склонив лову набок: – Теперь вам лучше?

– Пожалуй, да. – Логан встал, с удовольствие отметив, что земля под ним перестала покачиваться. Нам лучше двинуться дальше.

* * *

Сначала он не собирался останавливаться в Мельнице Маклафлина на ночлег. Но ведь он также не рассчитывал ссориться с медведем. И для него оставалось неясным, почему медведь не разорвал Рэчел и собаку на мелкие кусочки. Не то чтобы он был недоволен этим, но ему приходилось видеть, на что способен разъяренный медведь. А он мог держать пари на что угодно, что этот медведь был разъярен.

– Вот это, да? Это Мельница Маклафлина? – Рэчел выступила вперед, разглядывая немногие строения, составлявшие поселок. Там стояло несколько домишек, похожих на его хижину, хотя в основном побольше, и мельница, которой поселок был обязан своим названием. Приземистое строение примостилось у самой реки. Набегавший поток вращал многолопастное колесо.

– Кемпбеллы живут вон там. – Логан указал рукой на одну их бревенчатых хижин и двинулся к ней.

Рэчел последовала за ним, стараясь не глядеть по сторонам, но знала, что за ней наблюдают с того момента, как они вышли на открытое пространство. Большинство обитателей приветствовали мистера Маккейда, на что он отвечал гораздо более дружеским тоном, чем обычно в разговоре с ней.

Логан протянул руку к дощатой двери, но прежде, чем постучать по растрескавшемуся дереву костяшками пальцев, обернулся к ней:

– Они славные люди. Приличные, работящие люди. Я был бы вам очень обязан, если бы вы вели себя как подобает.

Рэчел вздернула подбородок:

– Не хотите ли вы сказать, что я не умею вести себя в обществе? – Это надо же! Ее всегда отличали блестящее остроумие и изящные манеры. Ну, может, не так уж и отличали, но она уж точно умела находить сою всеми общий язык. Не то что ее обвинитель, который жил отшельником на вершине горы и редко произносил больше двух предложений подряд.

– Я хочу сказать, что они вряд ли оценят разговоры о том, что вы фрейлина королевы и знакомы с самим королем.

– Но я действительно одна из фрейлин ее величества. А что касается…

– Если вам так уж хочется верить, что это правда, то, пожалуйста, не распространяйтесь об этом. – На Логана не произвел никакого впечатления брошенный на него взгляд, хотя она постаралась сделать его как можно более высокомерным, вздернув голову так, что создавалось впечатление, будто она смотрит на него сверху вниз.

– Какие еще будут приказания, мистер Маккейд?

– Никаких. – Он отвернулся к двери и постучал, тут же спохватившись, что забыл предупредить ее не вести разговоров с собакой. Но дверь уже широко распахнулась, в ней показалось расплывшееся в улыбке лицо Пенни Кемпбелл, и ее загрубевшие от работы руки затащили его в хижину.

– Мы только на одну ночь, Пенни, – сказал Логан, звучно чмокая ее в обе щеки и наблюдая, как они зарделись.

– Ну, мы всегда рады вас приютить на сколько получится. – Она замолчала, как бы обдумывая сказанное, и глянула через его плечо на остановившуюся в дверях женщину. Она быстро справилась с удивлением, от которого ее глаза потемнели на мгновение, и улыбнулась, отчего в уголках глаз появились морщинки. – О, у нас гостья.

Логан кивнул, подумав, что могло прийти в голову хозяйке при взгляде на «гостью». Волосы Рэчел спутались, и, похоже, никакое расчесывание не могло их распутать. И ее одежда… Он впервые обратил внимание на то, насколько измято и порвано ее платье, не говоря уж о том, что оно было прожжено в нескольких местах.

Но она высоко держала голову и, когда он представил ее Пенни, присела в реверансе. Реверанс был настолько изящен, что у него невольно мелькнула мысль: может, она и вправду практиковала его при дворе короля Георга? Что было совершенной нелепостью. Когда он представил ее просто как Рэчел Эллиот, она бросила на него негодующий взгляд, заставивший его опасаться, как бы она не стала настаивать, что она леди.

Он так и не узнал, собиралась ли она указать ему на это упущение, потому что в этот момент в дверь протиснулся Ангус.

– Я работал в поле и так и подумал, что это вы. – Он бросил извиняющийся взгляд в сторону матери: – Папа разрешил мне сходить проверить, – Когда она только махнула рукой, он ухмыльнулся. Другой рукой она сняла висевший на крюке над огнем большой железный чайник.

– Нисколько не сомневаюсь, что твой папа скоро сам сюда заявится. – Она поставила чайник на подставку и повернулась к ним: – Садитесь, садитесь. Наверное, вы устали с дороги.

Хотя мебель была простой, ее было больше, чем в хижине Логана. Рэчел быстро уселась на стул возле самодельного стола. Она заметила, что Логан садиться не стал. Он потянулся к полке над очагом, чтобы по просьбе хозяйки Кэмпбелл достать заварной чайник, очень изящный, с золотым рисунком. Чайник казался не на месте в этой хижине с ее тяжелой деревянной мебелью и огрубелыми обитателями.

Но ему, пожалуй, было самое место в крупных ладонях Логана Маккейда, подумала Рэчел, глядя, как он передал женщине хрупкий фарфор. Та сразу прижала чайничек к обширной груди. Когда Рэчел в первый раз увидела Логана, она решила, что он слишком велик, груб и неотесан. Но теперь она изменила свое мнение. Верно, он был высоким и широкоплечим, но его ладони, если не обращать внимания на мозоли и ободранные костяшки пальцев, были ладонями джентльмена – узкими, с длинными пальцами.

– Может, вы не любите чай?

Всеобщее молчание подсказало ей, что что-то не так. Рэчел быстро взглянула в лицо хозяйке и сообразила, что та ее о чем-то спросила… и может, не один раз. Еще она осознала, что, разглядывая руки Логана Маккейда, представляет себе ощущение этих рук на своем теле.

Рэчел залилась краской.

– Чай? Да, конечно, я люблю чай. Я так давно не пила чаю. – Чай был среди той тысячи вещей, которых ей не хватало на горе. – Я его просто обожаю. Дома мы почти каждый вечер пили чай с королевой и это такой очаровательный…

– Давайте я вам помогу, Пенни.

– Помочь донести заварной чайничек до стола? С этой задачей хозяйка дома вполне могла справиться сама. Она отрицательно тряхнула капором и продолжала разглядывать Рэчел с озадаченным выражением на округлом лице.

Во взгляде Логана вовсе не было озадаченности.

Взгляд этот прожег Рэчел насквозь, с головы до растертых в кровь пяток. Подумаешь, он не хочет, чтобы она говорила о своей жизни… своей настоящей жизни. Он ей не верит, поэтому считает, что и никто не поверит. Рэчел вздохнула. Да, вряд ли кто-то готов поверить в такие невероятные события.

Видит Бог, уж она-то знала, что это правда… Она сама все пережила… И все же постепенно она начинала в этом сомневаться. Если бы не память о Лиз и о том, как она умерла, Рэчел, может, и задумалась бы, а не прав ли Логан, считая ее сумасшедшей?

И вообще, чего ради ей рассказывать о своем прошлом? Так что Рэчел мило улыбнулась, принимая выщербленную глиняную чашку, до краев наполненную дымящимся ароматным чаем, и решила держать язык за зубами.

– Когда мы ехали сюда, единственное, что уцелело в пути, – это заварной чайник, – сказала женщина, то ли объясняя, то ли извиняясь за простую чашку.

Эти слова прозвучали до того искренне и печально, что Рэчел ощутила странное сопереживание с ней. Как будто они обе не по своей воле оказались в этих диких местах… и обе об этом сожалели.

Держа чашку так деликатно, как будто та была сделана из севрского фарфора, Рэчел отпила маленький глоток и улыбнулась совершенно ангельской улыбкой:

– По-моему, я еще никогда не пробовала лучшего чая. – Она была вознаграждена появившимся на округлом лице хозяйки Кемпбелл благодарным выражением. И еще тем, что Логан перестал хмуриться.

Сын хозяйки, Ангус, оказался спокойным парнишкой, который после приветственной речи теперь молча стоял у двери. Случайно взглянувшая на него Рэчел заметила, что он смотрит на Логана так, будто ставит его выше всех Божиих созданий. Жалкий неразумный молокосос, подумала Рэчел.

– Как дела, Ангус? Хочу попросить тебя об одной услуге, если ты не против, – позвал Логан парнишку к себе.

– Хотите, чтобы я присмотрел за вашим хозяйством? – спросил мальчик с такой готовностью, словно ему предложили герцогство.

– Верно. Там есть корова, которая не меньше меня будет тебе благодарна, если ты ее подоишь.

– Я сейчас же отправлюсь… Можно, мама?

– Не спеши, – засмеялся Логан, – еще есть время немного перекусить.

Его мать не имела ничего против, и только когда мальчик подошел к столу взять ломоть хлеба, который Пенни отрезала от еще теплой буханки, Рэчел заметила, что у него только одна рука. Вместо другой торчал короткий, не доходивший до локтя обрубок, обросший сморщенной, в шрамах, кожей.

Осознав, что не сводит с него взгляда, Рэчел быстро опустила глаза к дымящейся чашке. Что могло с ним случиться? Он был еще совсем мальчишка, не старше четырнадцати. Она сделала такой большой глоток, что обожгла язык.

Ангус уничтожил еще два ломтя хлеба и миску рагу, непрерывно разговаривая и перешучиваясь с Логаном, потом встал и потянулся за курткой.

– Мы вернемся не позднее чем через две недели. – Логан повернулся к женщине: – Извините, что так надолго отбираю у вас сына.

– Вы же знаете, что для вас он сделает что угодно. – Пенни улыбнулась: – И мы с Малькольмом тоже.

Сделать что угодно для Логана Маккейда? Рэчел с трудом верила своим ушам. Ей, конечно, приходилось выносить его общество, пытаясь спасти его жизнь, а чем эти люди были ему обязаны? С какой стати им так относиться к этому мрачному молчаливому типу? Если представится возможность, ей надо будет расспросить женщину.

Логан поднялся, сказав, что дойдет с Ангусом до поля и поможет Малькольму, и Рэчел осталась с хозяйкой наедине. Той, казалось, так же не терпелось разузнать все о Рэчел, как Рэчел – об их отношениях с Логаном.

– Хотите еще чаю? Или что-нибудь поесть? Я хотела подождать, пока они придут с поля, но если вы голодны…

– Нет, спасибо. Я совсем не голодна. – Она оглядела дом. Он был больше хижины Логана, и при всей простоте обстановки здесь чувствовалась женская рука. На окнах висели занавески из ткани в полоску. Еще одна дверь вела в другую комнату. Рэчел подумала, что там, наверное, спальня. Может, даже с настоящей постелью, не с матрасом из шкур, на котором спал Логан Маккейд.

Лестница из комнаты вела наверх, может быть на чердак. Пока хозяйка Кемпбелл не спросила, не желает ли она отдохнуть, Рэчел даже не заметила, что смотрит на эту лестницу.

– Будете спать на постели Ангуса, она ему сегодня все равно не понадобится.

– Спасибо, но я не устала. – Это было откровенной правдой. Дав отдых ногам, Рэчел почувствовала себя менее уставшей. – Ваш сын… – начала было она, – он не побоится один отправиться на гору?

Занявшаяся чисткой картошки женщина подняла голову и улыбнулась:

– Ангус мало чего боится.

– Может быть, это и хорошо, но я все же думаю…

– Если вы хотите сказать, что он должен больше бояться из-за своей руки, то все обстоит как раз наоборот.

– Я вовсе не… – Но конечно, именно это она и имела в виду. Рэчел опустила глаза. – Как это вышло? – И почему все вы боготворите Логана Маккейда, хотела добавить она, но передумала.

– Ему пришлось отрезать руку, ампутировать, вот как. Логан Маккейд это сделал.

Рэчел не сомневалась, что ее взгляд выдал ее удивление.

– Это было во время войны.

– Войны?

Хозяйка Кемпбелл поглядела на нее как на дурочку:

– Войны с чероки.

– Вот как.

– Из-за тревожной обстановки мы отправились в форт Принц Георг, и когда остановились на ночлег у Брода Саттера, на нас напали чероки. Это был небольшой отряд воинов, а все наши мужчины были хорошо вооружены, и мой Малькольм тоже. Дети и я были в доме. Мы залезли на стол и стояли там. Но потом Малькольм крикнул, чтобы я принесла ему рог с порохом, и не успела я опомниться, как Ангус соскочил со стола и побежал за ним. – Она молчала так долго, что Рэчел засомневалась, будет ли она рассказывать дальше. Но она взяла еще картофелину, мгновение смотрела на нее и продолжила: – Верно ведь, как странно, когда одно мгновение так способно все изменить. Если бы вдруг могли сбыться все ваши желания, то нам хотелось бы только одного – вернуть обратно это мгновение. – Она глядела Рэчел в глаза, позабыв о своем занятии. – Видите ли, когда Малькольм позвал меня, я какое-то время колебалась. Меня пугали крики и стрельба, и из-за этого мой сын чуть не умер.

Она тряхнула головой, будто пытаясь отогнать воспоминание.

– Дикарей отогнали, но Ангус был ранен… и ему было плохо. Его всего лихорадило, рука воспалилась. И тут появился Логан Маккейд. Когда Саттер пригласил его передохнуть с нами, он рассказал, что гонится за этими язычниками. Он потерял своих близких и горел жаждой мести. Но потом он взглянул на Ангуса и остался с нами на две недели.

– Это тогда он ампутировал руку вашему сыну?

– Пришлось. Не то парень сейчас уже пел бы в хоре ангелов.

Рэчел подумала, что люди, наверное, ничего толком не знают про ангелов. Она сама не видела никакого небесного хора. Но сейчас было ни к чему обсуждать этот предмет. Кроме того, она хотела еще о многом расспросить.

– А вы не пробовали… Я хочу сказать, его рука… Неужели ничего нельзя было сделать?

– Вы бы его видели, моего мальчика. И Логана, когда он делал операцию. Ничего другого не оставалось, чтобы спасти моего мальчика.

Она очистила еще одну картофелину и взглянула на Рэчел:

– Не знаю, что на меня нашло. Совсем разболталась. Это на меня не похоже. – Она улыбнулась. – По правде говоря, я никому все это не рассказывала. Мы с Малькольмом даже никогда не обсуждали, как все это случилось. – Собрав нарезанную картошку, она бросила ее в чугунок и подвинула его на огонь, потом со вздохом вытерла руки о фартук. – Думаю, каждый из нас винит себя в случившемся.

– На самом деле никто из вас не виноват. – Рэчел встала со стула и обняла женщину за полные плечи. – Иногда мы не понимаем, почему что-то случается, но на все есть своя причина. Всегда на все есть своя причина.

* * *

– Похоже, зима будет ранняя.

Присевший у реки Логан, пригоршнями плескавший воду себе на грудь и лицо, пробурчал что-то в знак согласия с Малькольмом. Они несколько часов рубили кукурузные листья на корм скоту, пока не начало смеркаться. Он невольно задумался, не натворила ли Рэчел чего-нибудь в его отсутствие.

– Конечно, Логан, это не мое дело, но…

– Она просто набрела на мою хижину, – ответил Логан, понимая, о чем собирался спросить его приятель, и видя его смущение. – Понятия не имею, как она там очутилась. Только что кругом никого не было, а минутой позже… – Он натянул рубаху, ухмыляясь при виде выражения лица Малькольма. – Я первый готов признать, что в это трудно поверить.

Его приятель поскреб почти лысую голову, потом надвинул потрепанную фетровую шляпу на остатки рыжих кудрей.

– Собираешься проводить ее до Чарльзтауна?

– Нет. – Они пошли рядом. – Я думал доставить ее туда, но потом ко мне заглянул Одинокий Голубь и пригласил ее на праздник посвящения.

– Он пригласил ее на А-та-ха-на?!

– Невероятно, да? – Логан остановился и повернулся к Малькольму. Они дружили с осени пятьдесят девятого года, и, возможно, Малькольм был его единственным другом среди белых. Конечно, не считая его сводного брата Вольфа. Хотя Вольф сам был наполовину чероки. – Знаешь, она иногда говорит довольно странные вещи.

– Что ты имеешь в виду?

Обдумывая, как бы получше ответить, Логан расчесал пальцами мокрые волосы, вытащил из кармана кожаную ленточку и перевязал ею волосы. Он уже пожалел о сказанном. Что бы он ни ответил, в глазах его друга она будет выглядеть совсем чокнутой.

Но Малькольм продолжал выжидательно смотреть на него, и, видит Бог, женщина и вправду была чокнутой.

– Она иногда… как бы это сказать… фантазирует, что она была при дворе королевы.

– В Англии? – Да.

– Тогда она разумнее нас с тобой, если удрала из этого осиного гнезда.

Логан ухмыльнулся и хлопнул Малькольма по мощному плечу:

– Как ты думаешь, сделает Пенни блинчики на ужин? Я уже давненько не ел ничего подобного.

– А я-то думал, что раз у тебя появилась женщина – теперь тебе живется полегче.

Логан только бросил на него кислый взгляд прежде чем зайти в дом. Он бы не сказал, что Рэчел Эллиот, или кто там она была на самом деле, облегчила его жизнь.

Он заметил, что она заплела волосы в косы и уложила их вокруг головы, благодаря чему выглядела немного более ухоженной, хотя, садясь за стол, Логан поймал себя на мысли, что ему не хватает растрепанного буйства золотых кудрей. Потом он обнаружил что это Пенни сделала ей такую прическу. За ужином та упомянула, что ей было приятно выступить в роли камеристки Рэчел, и Логан быстро взглянул на свою попутчицу. Она отвела глаза.

Как только со стола было убрано, он схватил ее за запястье.

– Теперь мы немного прогуляемся, если не возражаете, – сказал он тоном, не допускающим возражений. Только снаружи он отпустил ее руку.

– Что это вам взбрело в голову? – возмутилась она.

– Я собирался то же самое спросить вас, ваше высочество. Как вы посмели обращаться с Пенни как со своей служанкой?

– Ничего такого я не делала. – Рэчел остановилась у частокола и повернулась к нему: – Пенни славная женщина.

– Такая славная, что вы этим воспользовались. – Он тоже остановился, возвышаясь над ней. Зашедшее солнце раскрасило небо буйством ярких красок. И все это отражалось в глазах Рэчел.

– Я никогда…

– Тогда объясните мне вот это. – Пальцы Логана перебирали выбившуюся из прически золотую прядь.

– Это мне Пенни заплела.

– Совсем как камеристка? Рэчел вздернула подбородок:

– Как подруга. – Она хотела отвернуться, но он удержал ее за подбородок, не давая отвести взгляд. Она сглотнула, пытаясь бороться с ощущением, что ей не хватает воздуха.

– Не забывайте, что я-то вас знаю.

– Совсем вы меня не знаете, – выкрикнула она, но весь пыл ответа притушили его губы, завладевшие ее губами.

Он вовсе не собирался ее целовать. Черт побери, он разозлился на нее, как только Пенни сказала насчет камеристки. Поцелуй стал крепче. Ни мира, ни покоя с тех пор, как она свалилась к нему неведомо откуда. Но оказывается, он не мог удержаться, чтобы не обнять ее, и теперь он ее обнимал, чувствуя, что его злость сливается с ее гневом у них на губах. Ее руки обвивали его шею.

Его язык рванулся вперед, чуть отступил и проник еще глубже, и у нее ослабели колени. Как могла она снова это допустить? За мгновение до этого она просто ненавидела Логана с его наглыми замечаниями. Я-то вас знаю, видите ли. Ничего он не знает. Никто о ней ничего не знает. И все же ему удавалось одним взглядом, одним прикосновением растопить ее гнев.

Его губы оторвались от ее губ, и одно короткое мгновение между двумя ударами сердца они глядели друг на друга с одним и тем же выражением озадаченности и желания. Потом его рот снова жадно нашел ее губы.

Заслышав покашливание, они отпрянули друг от друга.

Рэчел с виноватым видом отвернулась, вытирая ладонью губы, в которых еще ощущалось покалывание, и стала разглаживать юбку, настолько мятую и рваную, что в этом не было никакого смысла.

Логан шагнул вперед, окликая Пенни, выплескивавшую грязную воду с крыльца. Она подняла голову и махнула рукой, но Логан был не настолько глуп, чтобы думать, будто она их не видела или не заметила необычной хриплости его голоса. Хмурясь, он направился к дому и остановился, ощутив прикосновение руки Рэчел.

– Я попросила ее показать мне, как это делается. Логан непонимающе посмотрел на нее.

– Заплетать волосы. Я раньше никогда этого не делала. – Не было смысла объяснять ему, что для таких вещей у нее всегда были слуги. Он все равно бы не поверил. Все же она не хотела, чтобы он думал, будто она могла воспользоваться добротой такой славной женщины, как Пенни.

Он так долго молча глядел на нее, что она уже засомневалась, стоило ли ему это объяснять.

– Они мило выглядят, – только и сказал он, прежде чем зайти в дом.

Малькольм сидел у огня, зажав в кулаке глиняную трубку. Он махнул Логану, чтобы тот к нему присоединялся. Рэчел устроилась рядом с Пенни по другую сторону очага. Она держала пряжу, пока Пенни ее наматывала. Они толковали о трудностях и радостях жизни поселенцев, обсуждали, кем станет Ангус, когда вырастет. Было тепло и уютно. Рэчел не помнила, чтобы она когда-либо так приятно провела вечер.

Она чувствовала себя свободно и беззаботно, за исключением моментов, когда ощущала на себе взгляд Логана. Она старалась не обращать на него внимание, не встречаться с ним взглядом, и это удавалось ей до тех пор, пока Пенни не сказала, что они с Логаном могут спать на сеновале.

Их взгляды встретились.

– Я не думаю… Я хочу сказать…

– Если вы не возражаете, я просто постелю что-нибудь около очага.

Пенни с мужем уже встали, собираясь идти спать. Они посмотрели сначала на Рэчел, потом на Логана, и пожали плечами.

– Как хотите.

Конечно же, она так и хотела. Немного позже Рэчел уже лежала на набитом травой матрасе. Хотя она очень устала, сон к ней не шел. Она подумала, что Логан, возможно, тоже не спит на своей подстилке у очага.

Даже если Пенни видела этот поцелуй, с ее стороны довольно глупо было думать, что они захотят спать вместе. Она здесь только для того, чтобы спасти его жизнь, а вообще-то, он ей совершенно безразличен. И тем не менее, лежа в темноте и глядя на просвечивающие между бревнами блестки лунного сияния, она все думала о том, что он говорил о ее волосах.

Он сказал, что они мило выглядят. Почему-то это значило для нее больше, чем все комплименты, отпущенные ей в свое время джентльменами из ее окружения.