Текст книги "Таинственный язык мёда"

11

Айлантусовый мед (Ailanthus altissima)

Имеет невероятно насыщенный аромат мускатного винограда. Это мед стойкости и упорства.

Он помогает не падать духом.

Обладает умеренно сладким вкусом.

Цвет золотисто-желтый. Средней кристаллизации.

Когда рассветное солнце лучами воспламенило море, Анжелика вместе с Лоренцо уже вернулась с прогулки по пляжу. Ответила на электронные письма и отложила несколько вызовов. Прошлым вечером они с Меммой проговорили до поздней ночи, и Анжелика вернулась в фургон. Она присела на ступеньки, в голове роились мысли, а глаза были устремлены на дом Маргариты.

Как будто все куда-то испарилось.

Осталась только она одна и дом. И она не могла устоять. Это старое жилище зазывало к себе. Каждый уголок этого дома шаг за шагом будоражил воспоминания и пробуждал эмоции. А ветер навеивал ей мысли о былом, неся с собой картины из прошлого и сны. Все это настолько захватило Анжелику, что она бросилась в фургон, собрала самое необходимое и помчалась в дом.

Как только она очутилась внутри, ей стало так хорошо. От переполняющего счастья она принялась кружиться, как когда-то в детстве, раскинув широко руки и без единой мысли в голове.

Когда мир перестал вращаться, она села на пол, вытащила из кармана письмо и перечитала.

«В сердце и в душе ты мне всегда была как дочь, получи мое наследство…»

Анжелика знала эти слова наизусть. Она столько раз их перечитывала, что они уже жили в ней и несли с собой любовь Маргариты, ее благословение. И боль утраты. Некоторые слова она не понимала – про загадочное дерево, о котором никогда не слышала. Все это накладывалось на глубокое отчаяние, которому она не могла противостоять.

Она так и просидела на полу, прижавшись спиной к стене, пока не наступил вечер. Тогда она поднялась. Усталость легла тяжелым грузом ей на плечи. Шаг за шагом она потихоньку поднялась до верхней ступеньки, почти не заметив. Ее комната была там, в башне. Кончиками пальцев она толкнула дверь и вошла.

Ее ослепил огненно-золотой свет с фиолетовыми, розовыми, синими и серыми переливами.

Это закат сквозь широкое окно опускался на кровать. Через то самое окно, что открывало ей вид на самый красивый пейзаж во всем белом свете. И вот Анжелика здесь, устремила взгляд вдаль, в синеву моря. Пока цвета обретали былое спокойствие, гонимые надвигающейся тьмой, она наконец-то смогла насладиться глубоким сном.

– Они все равны, все одинаково важны…

Анжелика рассматривает пчел, которые трудятся в сотах, и внимает объяснениям Маргариты.

– Но их царица, пчеломатка, главнее всех, правда?

– Нет. Без пчел пчеломатка проживет не больше трех часов. Они согревают ее, если ей холодно, или наоборот охлаждают, добывают питье, кормят. Смотри, они всегда при ней. Интересно, что они рассказывают друг другу.

Девочка внимательно следит за царицей и ее кормилицами и улыбается.

– А она, что она делает для улья?

Анжелика знает ответ, это самое первое, чему Маргарита ее учила, но ей так нравится слушать еще и еще. Она любит, когда Яя говорит ей о пчелах, о солнце, о море.

– Пчеломатка откладывает яйца. Из них потом вылупляются новые пчелки, трутни и другие пчеломатки. То есть и пчелы, и их царица одинаково нужны, это называется равенство.

Анжелика знает это слово. Мама объясняла ей, что оно значит. Слово «равенство» происходит от «равный».

– Но так можно сказать только про пчел?

Взгляд девочки устремляется вдаль, а эти мысли стирают улыбку с ее лица.

Маргарита поджимает губы.

– Нет, так можно сказать про всех, кто понимает свою важность. А остальные… ну, тот, кто считает себя лучше других или значимее, он ошибается.

Хотя Анжелика очень любила подолгу гулять с Лоренцо, в то утро она мечтала поскорее вернуться в дом Маргариты. Ею овладевало необычное чувство, которое она много лет уже не испытывала.

Анжелика закрыла за собой дверь, и запах дома окутал ее, словно объятие. Лоренцо носился из стороны в сторону, пытаясь вызвать у нее улыбку.

– Не набедокурь тут, понял?

Она так и не решила, останется тут или нет. Но чем больше об этом думала, тем меньше находила поводов уехать. Даже щепетильная история с семейством Фену больше не огорчала ее. Ведь если она и останется в Аббадульке, они смогут разделить наследство Маргариты – пусть Мемма и приходит в ужас от одной этой мысли.

– Слушай, если бы Маргарита хотела этим людям оставить что-нибудь, она бы так и сделала. Она не из тех, кто бросает слова на ветер. Поэтому, прошу тебя, прекрати об этом думать. Пусть она покоится с миром, она это заслужила.

Мемма произносила эти слова, когда они стояли на кладбище у могилы Маргариты. Что-то же эти Фену натворили, что эта старинная подруга тети так их невзлюбила? Но женщина не захотела ничего рассказывать, а Анжелике было неудобно выспрашивать.

Конечно, если бы ей удалось поговорить с мамой… она посмотрела на экран мобильного. Но тут же поспешила отбросить эти мысли. Она не могла позвонить. Не сейчас. Та поступила слишком грубо и жестко, это было трудно пережить, внутри все еще клокотал огонь.

Анжелика допила кофе и снова принялась наводить порядок. В доме было чисто, поэтому убирать-то особо было нечего: пыль протерта и мебель отполирована. Поэтому она вышла в сад.

Она всегда любила эту глицинию Яи, которая невесомыми кистями свисала над крыльцом. Чуть позже, когда солнышко их пригреет, они наполнят ароматом весь сад.

Анжелика подошла к столу и села, устремив взгляд на дорогу за домом. Мимо проносились машины. А некоторые, поднимаясь к дому, притормаживали.

По спине побежали мурашки.

– Знаешь, Лоренцо, а сарафанное радио работает. Многие уже прослышали, что мы приехали.

На самом деле ее удивляло, почему никто еще так и не зашел полюбопытствовать.

Глухое рычание отвлекло ее от размышлений. Она встала.

– Хороший, хороший пес, иди сюда.

Анжелика взяла Лоренцо за ошейник и ласково потрепала.

– Здравствуйте!

Стоило Анжелике выкрикнуть приветствие, как перед ней появилась какая-то женщина. Откуда она взялась, ведь ворота закрыты?

– Добрый день, – в замешательстве произнесла Анжелика.

Она никогда раньше не видела ее: низенькая, приземистая, седые волосы собраны в хвост, длинная юбка, блузка и фартук. Она прижимала к себе глиняный горшок, повидавший виды. Кто-то раскрасил его спиралями – странными, но красивыми. Анжелика подошла к ней поближе и только тогда заметила ее взгляд. Острый, пронзительный и в то же время неуловимый. Черные глаза этой женщины ни разу не задержались на Анжелике, они избегали ее, они смотрели куда угодно, только не на нее.

– Держи. Мы остаемся.

И женщина всучила Анжелике горшок, так что она его чуть не уронила. В нерешительности Анжелика наблюдала, как женщина развернулась и зашагала прочь.

– Эй! – позвала она ее, но та не остановилась и даже не обернулась.

Горшок был тяжелым. Анжелика наклонилась: это был оранжевый амариллис – такой необычайной красоты, что она таких и не видела раньше. Мясистые лепестки цветков, словно стрелы, вырывались из длинных зеленых листьев. Анжелика нахмурилась. Сделала пару шагов следом за женщиной, а затем очень осторожно поставила горшок на землю.

– Подождите, вы кто? – спросила она еще раз. Женщина не ответила. – Может, она глухая? – пробормотала Анжелика и пошла обратно.

Плиссированная юбка незнакомки развивалась и цеплялась за кусты, совершая странные пируэты. Анжелика провожала взглядом эту странную фигуру, всплывшую из прошлого. Кто же это мог быть?

«Что, черт возьми, происходит?» – недоумевала она и остановилась, чтобы перевести дух. Оглядываясь по сторонам, Анжелика подумала: они ведь все еще на территории владений Яи, в той части, чуть к северу, что граничит с лесом из каменных дубов и зарослями маквиса. Какой густой запах леса. Она сразу узнала его, он буквально сбил ее с ног. Сердце безудержно заколотилось. Она понимала, что ждет ее дальше. Эта тропинка вела к старой хижине, где в детстве она жила с мамой.

Анжелика ускорилась. Женщина ушла далеко вперед, но это было не важно, Анжелика прекрасно знала дорогу.

Когда она увидела дом, ей пришлось остановиться. Хлынувший поток воспоминаний прервался, когда она увидела развернувшуюся перед ней картину. Анжелика открыла рот от изумления: она в жизни не видела ничего подобного.

Повсюду были цветы: в горшках, на клумбах. По саду бродило несколько десятков кошек. Кошки бросились ей навстречу, и она наклонилась, чтобы их погладить. Анжелика не могла оторвать глаз от ярких красок, которыми были разрисованы не только горшки, но даже камни – желтый, синий, оранжевый, лиловый.

Но больше всего ее поразили расписанные стены. Деревья, закат и море. Еще были цветы, ракушки и фигуры людей. Казалось, будто ребенок использовал стены вместо альбома и, смело смешивая краски, дал волю фантазии. Получились очень необычные сочетания и богатые оттенки, которые гармонировали со всем, что окружало дом. Повсюду был тот самый символ, что Анжелика видела на белье и на коврах, сотканных Яей: дерево с огромными ветвями, на верхушках закрученными в спирали.

– Эй! – снова позвала она.

Странная женщина, за которой следовала Анжелика, выглянула из-за двери, бросила на нее взгляд, рукой пригласила войти и снова исчезла за дверью.

«Да кто же это?» – продолжала недоумевать Анжелика и подошла к входу. Она почувствовала, как ее окутывают воспоминания. С каждым шагом они все больше опутывали ее, угрожая связать и уволочь с собой.

– Привет. Как тебя зовут? Почему ты хочешь нас прогнать? – послышался голос той странной женщины, что принесла ей цветок.

Анжелика не сразу нашла женщину в прохладной темноте комнаты.

– Прогнать вас? Что вы такое говорите? Зачем это мне?

Женщина пожала плечами. У нее были миндалевидные глаза и всегда слегка приоткрыт рот. Выражение лица было настороженным и недоверчивым.

– Меня зовут Анжелика Сенес, а вас?

– Пина, – ответила она, а затем повернулась к пожилой женщине, что лежала на подушках сбоку от нее. – А ее зовут Лилия. Как цветок. Это моя мама.

Пина подбежала к кровати, улыбнулась маме, взяла ее ладонь своими руками и поцеловала. Потом бросилась на кровать и примостилась, свесив босые ноги. Анжелика внимательно разглядывала ее. Она делала точно так же, когда сама жила в этом доме, когда спала на этой кровати, хотя чаще ночевала на чердаке.

– Ей плохо? Давайте позовем врача, – предложила Анжелика, встретившись взглядом с Лилией, которая не сводила с нее глаз.

– Он сюда не приезжает, – ответила старушка, дыхание ее становилось все сбивчивее. – Нам некуда идти. Прошу тебя, не выгоняй нас, – прошептала она и закашлялась.

Всего несколько раз в жизни Анжелика так сильно сопереживала кому-то. На самом деле всего лишь однажды. И речь шла тогда даже не о человеке, хотя ей нравилось представлять Лоренцо именно человеческим существом. Боль нависла над этой кроватью, украшенной гирляндами увядающих цветов. На смену прежним чувствам пришли новые. Появилось желание защитить этих женщин. Те же чувства, что она испытывала к ребенку или щенку, когда сердце сжималось и внутри все клокотало. Но это было какое-то безумие, ведь это речь шла уже о взрослых женщинах. Зачем ей их защищать? Что с ней такое творилось?

Анжелика приблизилась к кровати под пристальным взором Пины.

– У вас есть лекарства?

Лилия кивнула.

– Я уже приняла. Это всего лишь простуда.

– Температура есть?

Женщина покачала головой.

– Нет…

– Тогда отдыхайте. И ничего не бойтесь. Вы останетесь здесь столько, сколько пожелаете.

– Нет. Вон, вон отсюда. Так было сказано! Вранье! – раздался резкий голос Пины, до того жалобный, как у младенца.

Анжелика вытаращила глаза.

– Но я только что приехала! Я вас в глаза раньше не видела.

– Это она так сказала – что мы должны убираться отсюда. Маргарита умерла. И они продали дом.

Анжелика прищурилась.

– Кто такая «она»?

Женщина занервничала и стала махать руками, словно прорубая воздух.

– Хозяйка.

– Это невозможно. Я ничего подобного не говорила. Я бы не смогла. Даже не знала, что здесь кто-то живет.

– А почему ты не знала?

Такой простой, такой прямой вопрос поставил Анжелику в тупик.

– Я же сказала, я только недавно приехала.

Пина сощурилась, так что за щеками почти не стало видно глаз.

– Я тебе дала цветок. И мы остаемся.

– Ну конечно.

Анжелика огляделась вокруг. На столе стояла миска, накрытая салфеткой, пара бутылок воды и пара пачек печенья.

Лилия подалась вперед, ее дыхание стало еще тяжелее.

– Ты родственница Маргариты?

– Да, я ее племянница.

– И ты нас не прогонишь?

– Нет! Я же сказала. Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете.

Как ей еще было убедить старушку? Казалось, Лилия не верит ни единому ее слову. Неожиданно Анжелика поняла, что нужно оставить женщин одних, чтобы они смогли свыкнуться с этой новостью.

– Я сейчас уйду и вернусь завтра. Хорошо?

Пина поднялась с кровати.

– Зачем ты вернешься? Чего тебе нужно?

Пина продолжала щуриться, на лице отражалось недоверие.

– Хочешь, я принесу меда для твоей мамы?

Женщина застыла как вкопанная.

– Меда? Да, да. Если ты принесешь мед, тогда возвращайся. У тебя мед с того дерева?

О чем это она?

Пина не дождалась ответа Анжелики и, горя от нетерпения, сама пояснила:

– Ну, того особенного, что навевает грезы.

Анжелика и ответить ничего не успела, как женщина схватила ее за руку и потащила во двор. «Мы остаемся, мы остаемся, мы остаемся». Она стала что-то напевать и с детской непосредственностью побежала в лес. Только она была не ребенком, а взрослой женщиной – по крайней мере, внешне. Она повела Анжелику к тропинке, по которой недавно они шли, той самой, что вела к владениям Маргариты.

Если бы сцена, которая разыгралась у нее на глазах, не была столь драматична, она бы точно расхохоталась от странного поведения этой женщины.

– Пока, Пина, до завтра!

– Мед.

– Конечно. Я принесу тебе мед.

Женщина еще несколько секунд не сводила глаз с Анжелики, а затем ушла. Она была очень шустрой, и казалось, что ее ноги парят над зеленой травой.

Анжелика проводила ее взглядом, пока та не исчезла за деревьями, и, опустив взгляд, зашагала к дому. К ней подбежал Лоренцо, она слегка его погладила, думая о своем. Кто-то пытался выгнать Пину и Лилию. Но кто? И зачем? И что за ерунда, что якобы дом уже продан? Она наследница имущества Маргариты. Завещание написано ею собственноручно, и там все сказано очень четко.

Нужно было поговорить с Меммой. Наверняка она бы все прояснила…

Анжелика приостановилась под раскидистым фиговым деревом. Пчелы резвились, летали туда-сюда. На мгновение она застыла на месте, радуясь их приветствию, затем подняла вверх руку в ожидании, что они сядут ей на пальцы. Сквозь широкую листву просачивалось солнце и оставляло на земле мерцающие капельки света.

– Они хотели выгнать этих женщин. Сказали, что дом продан, – бормотала она. Высоко подняла палец и взглянула на золотую пчелку с тяжелой пыльцой между лапок. – Никто вас не прогонит. Я обещаю.

Анжелика не знала, как приняла это решение, но точно знала, что женщины останутся там, где живут.

Именно в тот момент она стала по-иному смотреть на вещи и чувствовать все по-новому.

То отстраненное чувство, с которым она сначала смотрела на дом, на имение, на деревню в целом, улетучилось. На его место пришло осознание. Глубокое, невероятное осознание самой себя и всего, что ее окружает.

Она хотела напиться этим миром, чтобы он заполнил ее душу, а она стала его частью.

И тут Анжелика поняла, что уже стала его частью.

Крылышки пчелы затрепетали, и она взлетела ввысь, а Анжелика почувствовала на губах привкус тех слов, что произнесла. Это воспоминание было таким сладостным, оно отсылало к тем временам, когда они с Яей слушали, как женщины делились своими историями. Без слов, одними лишь жестами и движениями. Та же Пина, она почти ничего не говорила, но Анжелике и этого было достаточно, чтобы понять, что Пина потрясающая художница. В этой женщине скрывалась невероятная красота, которая позволяла разглядеть то, что другим оставалось неведомо. Старая хижина, в которой они жили, стала великолепной под ее руками. Пина как будто и сама состояла из солнца, красок и цветов. Анжелика, увидев все это, не поверила своим глазам. Это было невероятно.

«Как тут все необычно. Нигде в целом мире не найти похожего места».

Она огляделась, и каждый кустик, каждый цветок и каждая травинка показались ей особенными, неповторимыми. Из каждого уголка этого сада поднимался сладчайший аромат. И не только пчелы могли уловить его, потому что и она тоже пускалась в веселый танец вместе с ними. Анжелика все еще смотрела по сторонам и прогуливалась между ульями. Вокруг красота: порхающие бабочки и пчелиное жужжание. Она безотчетно запела, мелодия парила в воздухе, зачаровывая собой то мгновение и то место.

На краю поля, как вкопанный, уставившись на Анжелику, стоял Джузеппе. Когда она его увидела, тут же замолчала. А пчелы закружились в вихре вокруг нее.

– Ты как Маргарита, да?

Анжелика не сдвинулась с места.

– Я не понимаю.

– Ты прямо как она, ты говоришь с пчелами.

Он не дождался ответа. Да и Анжелика не собиралась отвечать.

Джузеппе опустил голову и провел рукой по лицу.

– Я насчет дома и земли.

– Что ты имеешь в виду?

– Есть одна компания, они готовы все купить.

У Анжелики все сжалось внутри. События, что разворачивались после ее приезда в Аббадульке, начинали обретать смысл.

– И зачем?

– Чтобы развиваться. Новые рабочие места, прогресс.

Мурашки побежали по телу, и Анжелика покачала головой. Джузеппе правда верил в то, что говорил? Она-то тысячу раз слышала подобные отговорки, и все как одна звучали лишь как оправдания ранам, что наносились окружающей среде и земле.

– Здесь пчелы.

Джузеппе сделал шаг вперед.

– Ну, мы их переселим. Ты прекрасно сможешь передвинуть их ко всем остальным.

О чем это он?

– Каким – остальным?

– К остальным ульям, тем, что на холме, у леса. В общей сложности их сто пятьдесят.

– Откуда ты знаешь?

Джузеппе отвел взгляд.

– Я посчитал.

– Посчитал? Зачем?

– Думал… Думал, они теперь мои.

Анжелика облизала губы.

– Тебе нравится работать с пчелами?

Джузеппе кивнул.

– Да, Маргарита меня научила. Я тогда был ребенком, но все помню.

– И чем ты занимался?

– Переставлял рамки во время сбора, переносил инвентарь, фасовал мед.

Анжелика притихла и внимательно посмотрела на кузена.

– Выбери себе ульи, о которых хочешь заботиться. И дай мне знать.

Он резко обернулся, выпучив глаза, в которых тут же зародилось сомнение.

– Зачем? Зачем тебе это?

– Потому что так справедливо.

Джузеппе не ответил, просто смотрел на нее немигающим взглядом, затем развернулся и зашагал прочь по дорожке, что вела к холму.

12

Мед из мушмулы (Mespilus germanica)

Имеет аромат цветов, листьев и миндального молока.

Это мед благородства. Он успокаивает и тонизирует.

Нежный на вкус, имеет мягкий перламутровый оттенок.

Невероятно прозрачный, медленно кристаллизуется до кремообразного состояния.

Анжелика сидела на песке и смотрела на море. Подул теплый ветерок, неся с собой солоноватый влажный привкус. У ее ног креветки, застрявшие в прозрачной лужице, юркали туда-сюда, пытаясь спрятаться от лучей предзакатного солнца. Она была погружена в мысли и рассеянно наблюдала за их странным танцем. Затем кончиками пальцев коснулась воды. Лоренцо свернулся клубочком рядом с ней и растерянно смотрел на хозяйку. Когда она услышала звонок, протянула руку и ответила.

– Привет, София.

– Привет, я как раз о тебе думала. Как дела?

Она вздохнула и устремила взгляд в морскую даль.

– Я сегодня познакомилась с одной женщиной… и с ее матерью. Она подарила мне цветок.

– Как любезно с ее стороны. Это соседка?

На губах Анжелики заиграла улыбка.

– На самом деле, мне кажется, она хотела заключить со мной что-то вроде сделки. Мол, теперь, когда у меня есть подаренный ею цветок, я не смогу выгнать их с мамой из дома. Потрясающе.

На этот раз вздохнула София.

– Родная моя, ты сейчас говоришь с человеком, у которого не так сильно развито воображение. Ты не могла бы изъясняться чуть понятнее?

Анжелика расплылась в улыбке. Кончиками пальцев она принялась рисовать узоры на песке.

– Маргарита уступила одной женщине и ее дочери тот домик на холме, ну, тот самый, в котором мы с мамой когда-то жили. Кто-то попытался их оттуда прогнать. А эта женщина подумала, что это я. Поэтому она принесла мне цветок, прося тем самым, чтобы я их не трогала.

– Да уж, в этой твоей деревушке без странностей не обходится. Ну и что ты намерена делать?

– Сначала мне нужно убедиться, что они останутся жить, где живут, и что с ними все в порядке. А потом не знаю. Тут еще нерешенный вопрос с этими Фену.

– Фену? Это еще кто такие?

– Родственники Маргариты. Когда я приехала, один из них, некий Джузеппе, маячил у ворот. Помнишь? Как он был недоволен, что я приехала?

– Не останавливайся, иди вперед! Говорю тебе, эта история с каждым днем становится все интереснее.

Анжелика покачала головой.

– Ну вот. Мы недавно виделись с ним, и он мне напрямую сказал, что думал, будто все достанется ему. Мне показалось, что он разозлился и был в отчаянии. Говорит, какая-то фирма хочет выкупить дом со всей прилегающей территорией.

– Думаю, естественно, что он разочарован. И как планируешь поступить?

– Я пока ничего не планирую. Пытаюсь хотя бы просто расставить все по своим местам.

– Ты могла бы сдавать дом, пока не решишь что-то.

– Нет, и речи быть не может.

София многого не знала, но были вещи, которые она точно делать не будет. Например, сдавать дом.

Или продавать.

– Проблема в том, что я не могу выкинуть из головы слова этого человека. И остается еще куча вопросов, на которые не могу найти ответов. Почему Маргарита завещала все мне? Она что, не могла разделить наследство?

– А ты не думаешь, что у нее были на то свои причины?

– Да, но это ничего не меняет.

– Что именно не меняет, Анжелика?

Она вздохнула и покачала головой.

– Я ведь ей даже не писала.

– Мне кажется, это нормально. Обычно люди не пишут писем умершим. А если и пишут, то это не свидетельствует о их душевном здоровье, поверь.

София, раз уж входила в это состояние, могла становиться невероятно жесткой. Анжелика прикусила губу. Между ними повисло долгое молчание.

– Тебе кажется, что ты не заслуживаешь этого наследства. И это тебя гложет.

В корень и без лишних слов. Конечно, она чувствовала себя недостойной. Совершенно недостойной такого доверия Яи.

– Все произошло так быстро.

– Послушай, Анжелика, это наследство, да и вообще все, что происходит, может служить неким знаком. Перестань бухтеть и послушай. Знаю, что ты никогда не верила в судьбу. Но сама посуди. В силу ряда обстоятельств ты вернулась в те края, которые так сильно любила, и вдруг у тебя есть твой собственный дом и собственные пчелы. Может быть, настал тот самый момент, когда уже следует остановиться?

– Может быть.

– Подумай хорошенько. Такой лотерейный билет больше не выпадет. Словно тебе дали второй шанс. У тебя есть все, что нужно для счастья, что ты так горячо любила. Ты можешь все начать сначала.

– Ты считаешь, я об этом не думала?

– Ну, и тогда в чем дело?

Анжелика погладила Лоренцо. Глаза устремлены вдаль.

– У меня такое ощущение, что Маргарита оставила мне не только свой дом, но и целый мир.

– Ну и попробуй открыть его. Возможно, тебе понравится. Может быть, это и есть твоя судьба.

Они проговорили еще несколько минут. После этого разговора слова Софии никак не выходили у нее из головы. Солнце будто переплавили в жидкое золото, и языки пламени раскалили небо, которое еще совсем недавно было голубым. Анжелика почувствовала, что море зовет ее.

Она начала раздеваться. Сперва сняла блузку, а затем потихоньку и все остальное. Брюки соскользнули с ее ног. Она скинула сандалии и обернулась. Никого, она одна на этом пустынном пляже. Полоска песка между двумя скалистыми выступами, а напротив – пристань, та самая, к которой привязывала лодку Яя.

Анжелика стояла в одном нижнем белье и глубоко вдыхала. Это ее земля, ее море. Она побежала вдоль причала. Дерево под ее ступнями было холодным. Полет, теплый ветерок. И она кинулась в море.

Когда вода сомкнулась над Анжеликой, она вздернула ногами и нырнула вглубь, все дальше и дальше. И только тогда осознала, как сильно скучала по этому миру, как хотела просто плавать вот так, не чувствуя своего веса и своих мыслей.

Она снова набрала воздуха и нырнула глубоко-глубоко. Белая пена ласкала ее каждый раз, как она выплывала наружу, гладила и щекотала ее кожу. И она поплыла. Размашистыми гребками быстро пересекла линию бухты. Остановилась, распласталась на спине и, пытаясь восстановить дыхание, закрыла глаза. Она была рыбкой на глади моря, бабочкой в небе, пчелкой на цветке.

Она наслаждалась морем, пока пробежавший по коже холодок не напомнил, что скоро вечер, а до берега далеко. Тогда она перевернулась вокруг себя и, нежась на волнах, позволила течению нести себя в сторону дома.

Катамаран подплыл к причалу. Спустя несколько минут Никола пришвартовался и бросил якорь. Он сбежал по лесенке и спрыгнул. Приземлился на пятки, слегка покачнувшись. Черные строгие брюки подвернуты на лодыжках, за спиной рюкзак поверх белой рубашки. В вытянутой вдоль тела руке он крепко сжимал дипломат. А босые ноги шагали по грубому деревянному настилу.

В тот вечер он должен был разобраться с делами брата в Аббадульке. Но сперва Клаудио должен будет прояснить кое-что.

Он сделал всего несколько шагов, как к нему бросился огромный пес.

«Что за черт!» Никола застыл на месте. Он никак не успел среагировать, но пес промчался мимо, даже не удостоив его взглядом. Пес остановился у самого края пристани и завилял хвостом.

Никола повернулся и нахмурился, не сводя глаз со зверя. Откуда он взялся?

А затем он увидел ее. Сначала голову, потом прилипшие к плечам волосы, длинные ноги… влажное тело.

– Что за чертовщина… – недоумевал Никола. – Неужели это ты? – пробормотал он.

Анжелика стряхивала капли воды, а Лоренцо вилял хвостом рядом.

– Молодец, песик. Да, да, я знаю. Ты ведь голоден, правда? Сейчас вернемся домой, и я приготовлю тебе ужин.

Анжелика еще несколько раз потерла ладонями руки и ноги. Ей было холодно. По спине крупной дрожью бежали мурашки. Где же она оставила вещи? Она искала их взглядом.

И тогда она увидела мужчину.

Он неподвижно стоял посреди пристани. Казалось, он очень удивлен. Не спеша он направился к ней.

Анжелика машинально остановилась и попятилась назад. Затем она выпрямила спину, ноги держали ее уверенно. Пес почувствовал, что хозяйка нервничает, и прижался к ней. Из его груди вырвалось глухое рычание.

– Хороший, хороший, – сказала Анжелика, удерживая ошейник.

– С вами все в порядке? – холодно, но вежливо спросил незнакомец.

Она покачала головой, дыхание все еще было сбивчивым. Затем сложила крестом руки на груди и потерла предплечья, пытаясь хоть как-то согреться. Отвратительная идея оставлять вещи так далеко.

– Да, все хорошо.

Он подошел поближе. Если бы на нем был еще и галстук, Анжелика точно приняла бы его за какого-нибудь заблудившегося брокера. Она внимательно разглядывала его. Высокий, крепкого телосложения, с каштановыми волосами. Но Анжелику поразила живущая где-то в закоулках ее сознания манера двигаться и уверенная походка.

Легкий ветерок немного растрепал ему волосы.

На пляже были только они двое.

Она все смотрела на него, как вдруг глаза ее широко распахнулись. Она интуитивно сделала несколько шагов ему навстречу. Ее руки были все еще перекрещены на груди. Рядом семенил Лоренцо.

– Вы потерялись?

Никола прикрыл глаза и тыльной стороной ладони потер лоб. Плавно, но уверенно он продолжал двигаться по пристани. На смену удивлению пришло раздражение, и его губы растянулись в странной гримасе. Как эта женщина умудрилась добраться до пристани? Это было практически невозможно. По пути было несколько частных владений, но они все огорожены. Не свалилась же она с неба… Он повернул голову и устремил взгляд вдаль, за спину девушки, на засаженный оливковыми деревьями холм, где располагалось хозяйство Маргариты.

Что она здесь делает? Это же опасно. Он подумал, что, вероятнее всего, она потерялась. До деревни далеко, и ему придется проводить ее. Вот-вот наступит ночь, а эти места и для своих-то непроходимы, не то что для туристки, сбившейся с пути.

– Вы не можете здесь оставаться. Как вам удалось… – Но он не договорил, слова замерли у него на губах. – Анжелика?

– Привет, Никола.

Он провел рукой по волосам.

– Вот это сюрприз, – прошептал он. На губах заиграла улыбка. Он был настолько ошеломлен, что не мог подобрать нужных слов.

Анжелика тоже улыбнулась в ответ.

– Ничего себе! Как поживаешь?

Она подумала, что нужно было это предвидеть – рано или поздно они бы встретились. Гримальди всегда пользовались этим же причалом. Он был на границе их владений. Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами в полной тишине, по очереди тщательно выискивая мельчайшие детали.

– В данный момент? Честно сказать, не знаю. А ты?

– Я умираю от холода.

Никола схватил свой пиджак и, подойдя к Анжелике, повесил ей на плечи.

Ее тут же окутало теплом. От пиджака пахло морем, солью, мужчиной. Она автоматически собиралась сбросить его с себя, и рука даже дотронулась до мягкой ткани. Но тогда ей пришлось бы предстать перед ним полуголой. Эта идея не очень ей нравилась, вернее, не нравилась совсем.

– Спасибо.

– Прости, я не ожидал никого встретить тут… тем более тебя.

Никола замолчал, но не сводил с нее глаз. Анжелике стало не по себе. Не желая того, она укуталась в пиджак. Ей было ужасно неловко и досадно, что она так отреагировала.

Целая жизнь прошла с тех пор, как они виделись в последний раз. Десять, двенадцать лет? Она снова взглянула на него и двинулась вперед. Подошла к своей одежде. Натянула рубашку и вернула ему пиджак.

– Надень обратно.

Она покачала головой.

– Нет, спасибо.

– Да ты вся дрожишь.

– Не важно.

– Все равно он уже испорчен. Так что лучше надень.

– Спасибо, но не нужно. – Ее слова прозвучали достаточно резко. – Я не помню, чтобы ты был так настойчив.

Это были просто мысли вслух, ничего больше.

– Нет? А каким ты меня помнишь?

– Обходительным. – Ее голос задрожал. Она поспешила отвести взгляд.

Он подождал немного, прежде чем ответить.

– Ты ошибаешься. Я никогда в жизни не был обходительным. Бесполезное качество, от него одни неприятности.

– Ерунда какая, – промолвила она сквозь зубы. Он был обходительным, и еще каким! Он всегда был с ней мил и приветлив. В нем было множество и других чудесных качеств.

В глазах Николы сверкнула молния. Он уставился на пиджак, что она протягивала, но ни единым мускулом не пошевелил, чтобы взять его.