Текст книги "Волшебник в Мидгарде"

– Подумаешь, кто не умеет рассказывать истории!

Алеа цеплялась за последние привычные ей понятия.

– Разница в том, – возразил Гар, – что гиганты знают такие истории, которых в Мидгарде даже не слыхивали! Например, откуда пошли имена богов.

– Ну, это ты мог бы спросить и у меня! – съязвила Алеа. – Мы все учим Сказание о Кольце. Я бы сказала, что мы растем, исполняя эти древние песни, по крайней мере лучшие из них.

– Ну да, арии Вагнера, – кивнул Гар. – Но гиганты установили настоящий их источник – древнегерманские саги, «Кольцо Нибелунгов». А это, заметь, большая разница.

– Не вижу никакой, – упиралась Алеа.

В этот момент к ним подошла, неся тарелки с дымящимся мясом, Орла и тоже остановилась поболтать с гостями, так что Алеа сумела высказать Гару свое мнение только после ужина, когда гиганты начали рассказывать всякие охотничьи истории и распевать песни.

Многое из этого оказалось хорошо знакомым девушке – похожие предания Алеа слышала в детстве. Но по мере того, как до нее доходили нюансы, глаза бывшей рабыни в буквальном и переносном смысле раскрывались все шире и шире.

К тому моменту как Орла проводила их с Гаром к гостевому дому, голова Алеа шла кругом от новых впечатлений, и она едва не забыла поблагодарить гостеприимных хозяев.

Либо новые впечатления, нежданно-негаданно обрушившиеся на нее, или усталость и скудное питание последних двух месяцев, а может, то и другое вместе... возможно, смерть родителей и короткое, но полное унижений, пребывание в рабстве – но, так или иначе, сознание Алеа каким-то образом изменилось до такой степени, что ей приснился сон, каких она до сих пор никогда не видела.

Сначала девушка погрузилась во мрак, что обычно случалось с ней, когда она засыпала, но на этот раз она прекрасно понимала, что с ней происходит.

Раньше Алеа как бы проваливалась в сон, затем ее посещали сновидения, а затем она просыпалась. Сейчас же она почувствовала вокруг себя какую-то мягкую, бархатистую черноту, сначала теплую, а затем гладкую и прохладную. Затем посредине неспешного мироздания возникла яркая точка, которая начала расти и постепенно, к вящему изумлению сновидицы, превратилась в человеческое лицо.

Загадочное порождение тьмы физиономистического характера задумчиво парило, вращаясь по трем осям координат, на фоне антрацитового зеркала иллюзий. Когда оно приблизилось к сознанию Алеа на расстояние удара кинжалом сомнения, то оказалось, что это лицо старца, обрамленное длинными седыми прядями: длинная седая же борода сметала последние крошки с обеденного стола реальности – странное зрелище: то ли дедушка, то ли виденье...

Алеа слегка испугалась: почему-то непроясненная парсуна напомнила ей стюарда во время достопамятного судилища.

Затем девушка решила, что предстала перед грозными очами самого Одина... Хотя нет, у Одина вроде только один глаз, а у этого все на месте.

– Не бойся, – прошелестел обволакивающий голос. – Я – Чародей и пришел, чтобы поведать тебе о Пути истинном!..

Глава 11

Алеа почувствовала раздражение и решила выплеснуть его на неизвестного героя своих сновидений.

– Как ты посмел вторгаться в мои сны! Чего тебе надобно, старец?

– Прошу прощения, – произнес Чародей с виноватой улыбкой. – Не будь я уверен, что знание Пути пойдет тебе только на пользу, я не стал бы зря приставать к тебе.

Алеа ощутила некоторое любопытство.

– Какого Пути? Что это за Путь?

– Путь Добродетели! – торжественно прогудел Чародей.

– Уж я наслышалась об этой твоей добродетели, – вспылила Алеа. – Ничего, кроме лжи и пустой болтовни! Если ты собираешься рассказывать мне, что я должна что-то потерять, чтобы другой мог нечто выиграть, то можешь возвращаться туда, откуда появился! Довольно я безропотно склонялась пред ударами судьбы! Только и остается, что уснуть... и видеть сны.

Сквозь кровь и пыль.

И она замерла, ожидая, что сейчас последует удар грома, блеснет вспышка молнии, а земля разверзнется у нее под ногами, и ее поглотит бездна. Одновременно она была исполнена решимости, что ни за что на свете не выдаст свой страх перед этим невесть откуда взявшимся грозным старцем.

Чародей исчез, но на его месте возник сияющий диск со странной изогнутой линией посередине. Одна его половинка, ужасно похожая на головастика, была красной, с небольшой желтой точкой посреди утолщения. Вторая точно такая «головастиковая» половина была желтой, с красной точкой. Вместе они словно составляли одно нераздельное целое.

– Перед тобой Монада, или Единое Целое, – как из бочки, донесся голос старца. – Красная и желтая части символизируют неразделимость заключенных в нем противоположностей.

– Чего-чего? Каких таких противоположностей? – удивилась Алеа.

– Любых, – продудел Чародей. – Мужчину и женщину, свет и тьму, день и ночь, холод и тепло, порядок и хаос... и даже гигантов и карликов.

Алеа подумала, что ей не слишком понравилось то, что сообщил безымянный (не называть же его Лицом или даже Чародеем) старец, но почему-то решила слушать дальше.

– А что означает каждый цвет?

– Предположим, что красный означает гигантов, а желтый – карликов, – охотно пустился в объяснения коммивояжер от философии. – Кстати, обрати внимание: каждый цвет несет внутри себя семя своей противоположности – желтая точка на красном фоне, красная на желтом.

– Ага, то есть у гигантов рождаются карлики, и наоборот! – кивнула Алеа, но неожиданно вздрогнула. – А где же те, что живут в Мидгарде?

– Они – разделительная линия, – пояснил Чародей. – Золотая середина, из которой произрастают и те, и другие, и которая сама произрастает от них.

– Потому что в них самих заключено семя и гигантов, и карликов, – сделала вывод Алеа, и ей стало легче, однако в следующее мгновение к девушке подкрался прежний страх. – Ты сказал – все противоположности. А где здесь добро и где зло?

– Нигде, – ответил Чародей. – Зло возникает там, где утрачено равновесие.

– Эге, – протянула девушка. – А добро? Его тоже как бы не существует по определению?

Знаток вселенской колористики не ответил, видимо, не посчитав нужным этого сделать, а диск начал медленно вращаться.

– По мере поворота колеса мужская ипостась усиливается, а женская ослабевает, – сообщил голос. – Когда средняя линия представлена почти полностью мужской ипостасью, во всем царит чрезмерная упорядоченность – например, в управлении государством, где все обязаны беспрекословно подчиняться королю. В таком государстве люди лишены возможности принимать собственные решения, а любое, даже самое мелкое непослушание наказывается пытками или даже смертью. Это и есть зло.

Вот и доверяй после этого мужчинам, подумала Алеа.

Но диск продолжал вращаться дальше, и желтая половина начала уменьшаться в размерах, а красная расти.

– Когда же перевес оказывается на стороне женской ипостаси, а мужская слабеет, воцаряется хаос. И тогда все хватаются за оружие, начинают возводить мощные стены, потому что больше не доверяют соседу, а в любую минуту ждут его нападения: вдруг он придет и попытается отнять у вас ваше добро, ваш урожай, вашу жену и детей. По дорогам бродят банды мародеров, бароны перестают заботиться о своих подданных, короли слишком слабы, чтобы защитить своих крестьян. И это тоже зло.

– А добро есть равновесие между обеими половинами? – спросила Алеа.

Колесо остановилось, и мужская и женская половины снова приобрели одинаковые размеры.

– Да, равновесие есть добро, – торжественно подтвердил Демонстратор истинного правопорядка. – Например, в правительстве, когда есть либо монарх, либо совет, либо и то, и другое. В стране царит порядок, но при этом люди имеют право на собственные решения, как, например, у гигантов. Каждый несет ответственность за свои поступки.

– И мужчины не эксплуатируют женщин!

– Совершенно верно... а женщины не мучают мужчин, – строго добавил голос. – Никто не пытается взять верх, и счастье каждого заключается в том, чтобы сделать счастливой другую половину.

– Звучит красиво, – заметила Алеа с горькой усмешкой, – но как часто такое случается? И как долго длится?

– Согласен, такое бывает редко, – признал Чародей, – хотя, если к этому стремиться, то можно достичь идеала. Видишь, колесо так и хочет сделать новый поворот. Чтобы удержать его в равновесии, требуются усилия, постоянные усилия... Гармония не приходит сама по себе, ее надо достичь и постараться сохранить. А это нелегкий труд.

Алеа подумала о Гаре, но ее мысли вскоре устремились куда-то дальше.

– Значит, если бы жители Мидгарда того захотели, у них воцарился бы мир?

– Именно, – ответил Чародей, – а гиганты и карлики могли бы им в этом помочь. Никто не сможет обрести счастье и процветание в одиночку, потому что все они – части единого целого.

– Получается, что единственный способ обрести счастье – это всем подружиться и взяться за руки, чтоб не пропасть поодиночке? Что ж, гиганты и карлики будут не против, но Мидгард вряд ли пойдет на это, ведь ненависть вошла там в плоть и кровь людей. Они скорее умрут, чем прекратят войну!

– Всегда можно найти выход из положения, – возразил Чародей. – Надо постараться найти этот выход, ведь будущее благо гигантов зависит от Мидгарда, а благо Мидгарда – от карликов, и наоборот. То есть благо всех зависит от других. Если хочешь быть счастлив сам, сделай хорошо другому. Иначе не бывает.

– Интересная мысль, – задумчиво проговорила Алеа. – Но в Мидгарде и слушать такого не станут!

– Придется, или люди там захлебнутся собственной ненавистью, – сурово изрек Чародей. – Все должны научиться сосуществовать в гармонии и согласии, в противном случае этот мир расколется на части, которые уже никогда не собрать воедино. Но всем от этого станет только хуже, все до единого останутся в проигрыше.

Алеа почувствовала, что от слов лице-вещателя ей стало не по себе. Диск возобновил вращение.

– Колесо вращается, – продолжал Чародей. – И если тебе кажется, что ты обретаешь счастье, то вскоре на тебя обрушатся беды, ведь половинки поочередно берут друг над другом верх.

– Но ведь те, в чьих руках власть, угнетают остальных! Единственный способ быть счастливым – это обрести власть.

– Сегодня власть в твоих руках, а завтра, глядишь, уже в чьих-то еще, – гнул свое Чародей. – Единственный способ сохранить себя как человека – это объединить целое, мужское и женское, гигантов и карликов, и тех, кто между ними – Мидгард!

– Но как убедить в этом жителей Мидгарда? – в отчаянии воскликнула Алеа.

– Рассказать им предание о Таммузе, – ответил Чародей. – Сделать так, чтобы его передавали дальше, из уст в уста.

– О Таммузе? – нахмурилась Алеа. – А это еще кто такой?

– Бог. Твои предки забыли тебе о нем поведать, – пояснил Чародей. – Но гигантам он известен.

Алеа в немом изумлении уставилась на Чародея. Как же так?! Почему это предки не раскрыли ей секрета всеобщего счастья?..

– А моим предкам было известно об этом твоем Едином Целом?

– Увы, у них был несколько иной образ мышления, – помявшись, ответил Чародей и продолжал сурово:

– Но не следует забывать, что система миропостроения определяет очень и очень многое. Мое колесо – это проводник и наставник, помогающий обрести ясность сознания, хотя сам по себе он еще не есть истина. Цвета, например, можно распределить по-другому, а главное – это можно сделать самому. Да и само колесо когда-то было начерчено людьми, и в мире есть многое такое, что с трудом поддается объяснению с его помощью.

– По-моему, оно объясняет многое, – робко возразила Алеа. – Но как мне узнать предание о Таммузе?

– Спроси у гигантов, – прошелестел хитрый Чародей.

Тут колесо снова превратилось в Лицо, а потом стало поспешно удаляться, пока пропало в туманной дымке, скрывающей остальную часть Вселенной.

– Эй! Ты куда?! Расскажи мне все сам! – в гневе выкрикнула Алеа.

– Нет, ты узнаешь подробности от гигантов! – донесся до нее еле различимый голос, исполненный доброй ехидцы.

То, что только что было лицом Чародея, превратилось в едва различимое пятнышко. Еще мгновение, и оно исчезло, словно растворившись в окружавшей его бездне, черной и теперь бархатистой, которая тотчас обволокла и девушку, согревая и убаюкивая.

Алеа погрузилась в сон.

* * *

Солнце вставало на ясном, безоблачном небе, и в утреннем тумане, змейками вившемся над лугом, дома гигантов приобрели нечеткие очертания, словно на картине, нарисованной акварелью.

Вскоре из этих сказочных жилищ начали появляться и их обитатели. Шли они молча и медленно, стараясь не смотреть в глаза друг другу, влекомые к угольной яме, словно мотыльки, что слетаются на огонь лампы.

Исола уже была там, разводила костер, на который вскоре поставили огромный котел, а в него набросали трав. Гиганты расселись вокруг огня, подрагивая от утреннего холода. Вид у всех был серьезный. Все хранили молчание.

Великаны, насупясь, ждали, когда в котле закипит вода.

Никто не хотел говорить.

– В вашей деревне почему-то чувствуешь себя в полной безопасности, – нарушил первым молчание Гар. – Я видел такие сны, какие не снились мне уже давно.

Услышав слово «сон», сидевшие вокруг костра встрепенулись, но лишь Гарлон задал вопрос:

– Неужели, чужестранец? И что же тебе приснилось?

– Какой-то старик, или по крайней мере голова старика, – отвечал Гар. – Он назвался Чародеем Пути и поведал мне об одной вещи – Великой Монаде, или Едином Целом.

– Подумать только, ведь и мне приснилось то же самое! – воскликнул Скораг, словно у него отлегло от сердца. – Помню, он действительно рассказывал о Великой Монде!..

– Монаде, – поправила Орла и посмотрела в его сторону. – Чародей сообщил мне, как мужчины и женщины составляют одно целое.

– А еще он рассказывал про гигантов и карликов, – добавил Корлан. – Этот чудной дядька показал мне колесо из двух половинок, вот такое.

С этими словами он взял в руки палку и начертил на земле мандалу.

– Вот, – сказал Корлан гордо. – Это мандула.

– Мандала, – опять поправила Орла.

– Да-да, точно! – воскликнула Риара. – Только в моем сне там еще были зернышки – в каждой из половинок!

– Верно, я и забыл, – согласился Корлан и добавил «головастикам» глаза.

Люди стали обмениваться впечатлениями о своих сновидениях, сравнивать подробности. Вскоре стало понятно, что все они видели один и тот же сон. Гар молча наблюдал за ними, и глаза его горели задорным огнем.

– Должно быть, это колдовство! – предположила Исола. – Раньше мы ни разу не видели одинаковых снов!

– Если это и колдовство, то доброе, потому что оно указало нам путь к миру и гармонии, – горячо возразила Риара. – Скажи, найдется ли среди нас хоть одна семья, чей сын или дочь не погибли бы в сражении? Если этот сон поможет положить конец ненависти Мидгарда, то я буду благословлять Чародея до конца моих дней.

– Верно, но сначала нужно рассказать о том, что нам приснилось, жителям Мидгарда, – задумчиво произнес Гарлон и повернулся к Гару. – Как мы можем это сделать?

– Оставьте это Чародею Пути, – посоветовал Гар, и все подозрительно на него посмотрели – уж не шутит ли он?

Однако Гар был серьезен, как никогда.

– Да нет же, это всего лишь сон! – запротестовал Скораг.

– Ты уверен? – спросил его Гар и обвел взглядом присутствующих. – Скажите, кому-нибудь приснилось что-то другое?

Молчание.

И Алеа решилась.

– Чародей посоветовал мне попросить гигантов, чтобы они рассказали предание о Таммузе, – заявила она.

– А разве ты его не знаешь? – удивилась Риара.

– Нет, в Мидгарде мне его не рассказывали, – ответила девушка. – Впрочем, и о Думи тоже.

– Что ж, эти два предания переплетаются, – кивнула Исола и посмотрела на Гарлона. – Может, тебе стоит принести арфу?

– Я всегда беру ее с собой, когда мы собираемся на трапезу, – ответил Гарлон и достал из-за спины инструмент.

Взяв его в руки, он пробежал пальцами по струнам, извлекая мелодичные звуки.

– Корлан, ты у нас лучший певец, – сказала Исола. – Подпевай мне.

И они поочередно, в виде вопросов и ответов, пропели древнюю сагу о том, как красавец Таммуз, бог-чужак, пришел из-за гор к подножию радуги, Билфроста, и прошел по ней, как по небесному мосту, прямиком в Валгаллу.

Там он предстал пред очами богов, и они увидели, что красотой он затмевает самого Бальдура. Таммуза толпой окружили юные женщины, чем вызвали ревность мужчин. Локи решил сыграть очередную шутку и раздул эту ревность сверх всяких пределов, распустив слух о том, что Таммуз подглядывал за Думи, когда та купалась.

Конечно, призадумайся все об этом, как тотчас стало бы понятно, что рассказ этот лжив. Ведь Думи была богиня-охотница и искусно обращалась с луком и стрелами. Кроме того, она как зеницу ока берегла свою девственность и свою репутацию, и любой, кто посмел бы за нею подглядывать, тотчас бы поплатился за это жизнью.

Мужчины горячо обсуждали случившееся между собой – но так, чтобы это не стало известно женщинам. В конце концов они решили, что Фрей пригласит Таммуза на охоту, а они тем временем устроят ему засаду.

Локи же принял облик оленя и помчался по лесу, увлекая за собой охотников. Таммуз и Фрей бросились за ним в погоню. Таммуз скакал слишком быстро, оставив Фрея далеко позади. Неожиданно олень исчез, боги же набросились на несчастного Таммуза и избивали его до тех пор, пока он не испустил дух. Затем они разрезали его тело на шесть частей и захоронили каждую часть в разных концах мира.

Когда Таммуз не вернулся с охоты, Фрей поехал, чтобы оповестить о его исчезновении. Женщины же, заподозрив неладное, в гневе набросились на мужчин, обвиняя их в убийстве. Даже Сигюн обрушила свой гнев на муженька, Локи. Тот не выдержал и признался в своем преступлении, хотя и попытался оправдываться: мол, виной всему – ревность.

Это признание нашло у женщин понимание, и они решили, что не станут мстить своим мужьям и женихам, однако отвернулись от них в глубокой печали.

Думи же считала, что ей необходимо восстановить свою честь, ведь выдуманная Локи история имела к ней самое непосредственное отношение. Хотя это была с начала и до конца ложь, Думи, взяв с собой гончих псов и соколов, отправилась на поиски расчлененного тела Таммуза.

Поиски оказались долгими, но соколы, облетев землю, добыли необходимые сведения, и спустя год после факта кровавой мести Думи привезла богам останки Таммуза.

Тлен не тронул тела убиенного юноши, ибо это было не тело смертного, а тело бога. Думи собрала куски воедино и позвала женщин. Те смотрели на красавца Таммуза и лили слезы.

Думи обратилась к супруге Одина Фригге с просьбой помочь ей. Вдвоем они уговорили Норн прийти и посмотреть, что те наделали, так рано оборвав нить жизни Таммуза. Те пришли, а поскольку сами были женщинами, то, увидев мертвого красавца, тоже зарыдали. Затем они отдали нити Фригге, и с их помощью та сшила между собой куски тела.

После этого Норны спряли для Таммуза новую нить, и тело его озарилось светом, а потом и вовсе ожило. Таммуз воскрес и вернулся к жизни, причем еще более прекрасный, чем раньше.

Таммуз устроил с другими богами соревнование, в котором доказал, что он не только прекраснее всех в округе, но и стал более сильным, быстрым и ловким, чем до момента смерти.

Потом он всех простил, а сам попросил Думи выйти за него замуж. Однако Думи знала свою судьбу и отказала ему.

Опечаленный, Таммуз покинул Валгаллу и отправился скитаться по свету в поисках той единственной, кого он смог бы полюбить и которая ответила бы ему взаимной любовью.

– Ага! Значит, если сшить волшебной нитью нечто, ранее разорванное на части, то снова получится единое целое, но только еще более красивое и крепкое! – обрадовалась Алеа. – Теперь я понимаю, почему Чародей посоветовал мне послушать это предание!

Гиганты стали в изумлении переглядываться.

– А ведь малышка права, – согласилась Риара, – миф повествует о том, что все племена могут воссоединиться и вместе станут только сильнее, нежели до этого!

– Теперь мне понятно, почему в Мидгарде не любят это предание!

– Возможно, имеется и иная причина, – возразил Гар. – Откуда вашим предкам известен этот рассказ?

Гиганты опять стали переглядываться.

– Они нашли его в книгах. Мы ведь рассказали тебе, что они изучали обе Эдды и еще Саги. Но не исключено, что это предание они придумали сами.

– Или позаимствовали его из другой книги, – высказал предположение Гар. – Уж очень оно похоже на другое, мне известное, только то, второе, происходит из страны, что лежит гораздо южнее Эзира. Думи и Таммуз родом именно оттуда.

Гиганты слегка удивились, но из вежливости закивали в знак согласия.

– Ты, должно быть, действительно издалека, – признала Риара. – У нас нет причин сомневаться в правдивости твоих слов. К тому же, какая разница, откуда пошел этот миф!

– Согласен! – воскликнул Гар. – Предполагаю, что у вас имеются предания и о Фригге, и о Фрейе, и об Идун, и о других богинях и богах, рассказы, которые возникли в вашей среде, мифы, о которых и слыхом не слыхивали на родине ваших предков среди далеких звезд. Но это ваш мир, и мифы, возникшие здесь, отвечают его духу и вашим потребностям.

– Ты хочешь сказать, что предания живут собственной жизнью? – поинтересовался Корлан.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – подтвердил Гар, – и насколько мне известно, никакая граница, никакая армия не способны остановить предание, коль скоро оно пошло бродить по белу свету.

* * *

Солнце поднялось высоко, а гиганты все еще продолжали обсуждать значение Великой Монады.

Наконец, когда смысл сна был истолкован и все все поняли, Гар поднялся и сказал:

– Хочу поблагодарить всех вас за оказанное гостеприимство, но нам снова пора в путь.

Алеа тоже поднялась со своего места и встала рядом с Гаром.

– Спасибо вам, что приняли нас, как родных, – сказала она, а потом, повернувшись к Риаре и Исоле, добавила:

– Я никогда не забуду того, чему вы меня научили!..

Великанши сначала растерянно посмотрели на нее, а затем заулыбались.

– Мы очень рады, – произнесла Исола. – Только мы и сами не знали, что чему-то тебя научили.

– Вы научили меня тому, что женщины заслуживают уважения, – отвечала Алеа, – и тем самым изменили мою жизнь.

Великанши удивились еще больше.

– Что ж, тогда я рада, что ты не зря провела с нами ночь, – сказала Орла и протянула девушке сумку.

Хотя та на вид была невелика, Алеа, взяв ее в руки, удивилась ее тяжести.

– Возьми в дорогу. Здесь сыр и хлеб, – пояснила Орла, – еще немного копченой свинины и несколько кусочков жареной говядины, оставшихся от вчерашнего пиршества.

– А вот и пиво, – добавил Гарлон и протянул Гару вместительный мех. – Не найдете чистой воды, утолите жажду вот этим.

– Что ж, буду пить и вспоминать вас добрым словом, – пообещал Гар и взвалил мех с пивом себе на плечо.

– Надеюсь, и ты не откажешься пропустить глоточек? – шутливо спросил он свою спутницу.

– Нет, конечно! – воскликнула Алеа и тотчас добавила:

– Мне много не надо, не то что Орле.

Гиганты рассмеялись ее шутке, и с ними Гар.

– У карликов тоже есть дальноговорители, – заметил Корлан. – Может, их стоит предупредить, что вы идете к ним?

– Спасибо, но лучше не стоит, – отказался Гар. – А то вдруг в Мидгарде вас кто-то подслушивает. Кто знает, не отправятся ли за нами в погоню, не устроят ли нам засаду?

Алеа почувствовала, как от слов Гара у нее по спине заползали мурашки.

– Наши предки начали пользоваться дальноговорителями лет триста тому назад, – произнес Корлан задумчиво, – и за исключением самых первых дней мы ни разу не слышали, чтобы в Мидгарде пользовались этим устройством. Их разговоры мы слушаем при помощи другого аппарата, но сами никогда с ними не вступаем в контакт – к чему пытаться, если они все равно не ответят. К тому же это устройство действует только на небольшие расстояния, в приграничной зоне.

– В зоне видимости, – понимающе кивнул Гар. – Подозреваю, что они общаются на УКВ, а вы – на средних волнах. На больших расстояниях это удобнее. И все-таки раз уж вы подслушиваете их разговоры, кто поручится, что они не прослушивают ваши? Если бы с нами шла целая армия гигантов, то можно было не опасаться, но в одиночку лучше не рисковать.

– Что ж, в твоих рассуждениях есть доля правды, – признал Корлан, – и все же возьми с собой, в дороге пригодится.

С этими словами он протянул Гару внушительных объемов свиток пергамента.

– Это письмо от нас карликам. Там сказано, что вы были нашими гостями, причем добрыми гостями. С этим свитком вы пойдете в Нифльхейм, и можете быть спокойны – вашей жизни ничего не грозит.

– По крайней мере у карликов, – уточнила Риара. – За бандитов из Мидгарда я не ручаюсь.

– Да и дикие псы с кабанами тоже вряд ли умеют читать, – пошутил Гарлон. – А вы, друзья мои, берегите себя, и пусть дорога ваша будет мягкой и легкой.

– Благодарим вас еще раз за ваше гостеприимство, – произнес Гар напоследок и обвел взглядом провожающих. – Я никогда не забуду вас – то, как подобрали, обогрели, разделили с нами трапезу. Надеюсь, что когда-нибудь мы встретимся снова.

– Что ж, тогда до встречи! – пророкотал Корлан.

– Счастливого вам пути! – от души добавила Орла и протянула своей новой подруге руку.

Алеа обняла Орлу за талию и, едва сдерживая слезы, зарылась лицом в грубую ткань ее рубахи.

– Прощай, сестра! – прошептала она.

Орла замерла в изумлении, а затем нежно погладила ее по спине.

– Вот увидишь, мы еще встретимся с тобой, сестренка. И пусть Думи оберегает твой путь.

– А Фригга – твое жилище! – прошептала Алеа в ответ и отпустила подругу.

Вскоре Гар и Алеа уже шагали по дороге. Время от времени они оборачивались назад, чтобы помахать рукой своим новым друзьям. Кто-то из великанов забрался на стену, другие вышли за деревенские ворота, и все как один дружно махали вслед удаляющимся путникам.

– Как жаль, что нам снова надо в дорогу, – произнесла Алеа, чувствуя, как к горлу подкатил ком. – Как бы я хотела здесь остаться!..

– Увы, это невозможно, – вздохнул Гар, – ведь мы с тобой не гиганты.

– Попробуй сказать это в Мидгарде! – со злостью бросила Алеа.

Впрочем, она даже обрадовалась тому, что разозлилась. Это помогло ей побороть слезы.

– А по-моему, – задумчиво ответил Гар, – попробуй сказать это в Етунхейме! Почему нас так радушно встретили здесь? Ведь гиганты в приграничной области даже не предложили нам ночлега!

Вопрос действительно был резонный, и Алеа призадумалась.

– Наверное, потому, что там недалеко до границы, и вполне естественно, что великаны с подозрением относились к тем, кто бежал из Мидгарда.

– Что ж, мудрое замечание, – кивнул Гар. – С другой стороны, вполне возможно, что здесь, в Северной Стране, вдали от всех, люди в большей степени зависят друг от друга и рады всякому новому лицу.

– В Мидгарде человеческая жизнь почти ничего не стоит, – добавила Алеа с горечью. – А здесь, на севере, каждый человек на счету. Ты это хотел сказать?

– Да-да, нечто в этом роде, – подтвердил Гар. – Эх, как бы я хотел, чтобы предания гигантов услышали и в Мидгарде, чтобы и там поняли, что в этом мире нет ничего дороже человеческой жизни!..

– Должна тебе сказать, – перебила Алеа своего замечтавшегося спутника, – что ты явно переоцениваешь силу всякого рода сказок!

– Нет, – возразил Гар, – просто я верю в то, что в каждом человеке живет добро. Только порой оно спрятано так глубоко, что он сам об этом не догадывается. И, как мне кажется, хорошая сказка порой способна достучаться до этого добра в его душе.

– Порой? – Алеа уцепилась за это слово. – Вот видишь, значит, не всегда!

– Я встречал людей, в которых с первого взгляда не мог различить и капли добра, – пояснил Гар. – Думаю, что у них в душе произошел какой-то сбой еще до того, как они появились на свет. Не знаю, но по какой-то причине все то добро, что обычно заложено в человеке, у них словно выгорело дотла...

Алеа вздрогнула – нет, ей не хотелось бы встретить на своем пути такого человека. Но потом она подумала, что уже встречала таких людей, и не раз.

* * *

Путники направились на восток, в обход северной оконечности Мидгарда, в Нифльхейм.

Каждый день они тренировались в боевых искусствах. Гар учил свою спутницу отражать нападение сразу двоих противников. Получалось это довольно комично, потому что Гару одновременно приходилось изображать нескольких человек, но постепенно, день за днем, отрабатывая приемы, Алеа научилась тонкостям ведения рукопашного боя и довела движения до автоматизма. После этого Гар начал учить ее, как одновременно сражаться против троих, затем и четверых.

– Но что мне делать, когда все четверо окажутся на земле? – спросила она.

– Бежать, и как можно быстрее, – ответил он. – Врасплох человека можно застать лишь один раз, во второй раз он уже будет готов и примет меры предосторожности, а может, пойдет и на хитрость.

От этих слов девушке стало не по себе.

– Хорошо, я побегу. Но что мне делать, если они кинутся меня догонять?

– Постараться спрятаться, а если не получается, то сражаться. Выбери самое удобное для себя место, пока хватает сил, – отвечал Гар. – Лучше всего, если место это будет узким, чтобы к тебе близко мог подойти лишь один человек, и сражайся. Но только в том случае, если иного выхода нет. Помни, что женщина всегда в невыгодном положении. Так что если есть такая возможность, то лучше бежать.

Алеа про себя решила, что нелишним будет вознести молитвы Думи.

Затем Гар начал учить ее, как отражать нападение пятерых.

А вскоре на них напали бандиты.

Дело было так. Алеа и Гар шли березовой рощей. Деревья стояли просторно, почти без подлеска, поэтому видно было далеко. Бандиты выскочили неожиданно. Их появление застало путников врасплох. Собственно говоря, нападающие даже не выскочили, а с леденящими душу воплями обрушились сверху, с веток.

– Спиной к спине! – скомандовал Гар. – Если будет возможность – беги!

– Куда? – испуганно выкрикнула Алеа.

Но бандиты уже набросились на них.

Алеа услышала у себя за спиной хруст веток и кровожадные возгласы. Вскрикнул Гар, должно быть, от боли. Но Алеа не могла себе позволить обернуться и посмотреть, в чем дело, потому что ей самой пришлось отбиваться от бандитов.

Что за рожи были у них – страшные, похотливые, нечеловеческие! Расплывшиеся в противных ухмылках...

Слева кто-то замахнулся на девушку палкой, но Алеа ловко парировала удар посохом. Правда, она немного перестаралась – ее собственный удар получился чересчур сильным, и она едва не выпустила из рук посох. Запястье пронзило болью. Однако у Алеа не было времени обращать на такие пустяки внимание...

Ногой она стукнула обидчика по коленке, одновременно отражая нападение справа, а уже в следующее мгновение вогнала конец посоха в живот третьему. Быстро перевернулась, парируя новый удар, но в этот момент ей попали чем-то по голове, и мир вокруг расплылся и начал медленно кружиться, словно гигантский волчок.