Текст книги "Волшебник в Мидгарде"

Глава 7

На Алеа накинулись сразу три пса.

Один был огромный и вислоухий, другой размером поменьше, рыжий, со стоячими ушами, третий еще меньше, пятнистый, с длинными висячими ушами и мощным голосом. Охваченная паникой, Алеа раздавала удары почти не глядя – сначала замахнулась на большого, затем на рыжего, который так и норовил ухватить ее за лодыжку.

Девушка, словно жонглер, вращала своей дубинкой в разные стороны, как и учил ее Гар. Средний по размерам пес то и дело пытался проскочить мимо палки. Алеа вскрикнула, отступила назад, едва не столкнувшись с Гаром. Казалось, дубинка в ее руке жила своей, независимой от нее самой жизнью. Еще мгновение – и она попала псу в живот.

Тот упал и забарахтался в грязи, хватая открытой пастью воздух. Двое его собратьев отскочили в сторону и, заливаясь злобным лаем, заняли выжидательную позицию. Алеа ухватила дубинку за один конец и с силой размахнулась. Палка задела одному псу по голове, и он рухнул на землю. Третий их товарищ предпочел унести ноги.

Но им на смену пришло еще с полдесятка ощетинившихся от злости зверюг. Охваченная ужасом, Алеа размахнулась еще раз и попала одному из псов по морде. С треском, подобным тому, как трещит в огне сухой хворост, голова пса дернулась назад, а сам он откатился в сторону и упал бездыханный.

В следующее мгновение его сородичи налетели на поверженное тело, кусая и раздирая пса в клочья.

Алеа мгновенно поняла, что боги послали ей последний шанс остаться в живых. Она шагнула вперед, воинственно размахивая дубинкой, и в следующее мгновение услышала, как треснул собачий череп. Затем еще один, и еще. Псы попадали на землю, не то замертво, не то оглушенные, но ей было уже все равно.

Внезапно трое оставшихся оглушительно завыли и дали стрекача. Алеа смотрела им вслед, не веря собственным глазам. Неожиданно ее охватило неведомое ей прежде ликование.

Псы пытались ее загрызть, но она одолела их!

Но что, если сюда примчится еще одна стая? Алеа обернулась, чтобы посмотреть, не подкрадывается ли кто с другой стороны.

Она увидела Гара. Тот застыл в странной позе, склонившись почти до земли. В руках он по-прежнему держал меч и кинжал, дышал тяжело, взгляд устремил в одну точку...

Когда же Алеа проследила за этим его взглядом, то ее едва не вырвало.

– Что?.. – едва выдавила она из себя.

– Я уложил нескольких и ранил одного, – ответил Гар. – Они поняли, что меня просто так не одолеть, поджали хвосты и убрались прочь. Когда же их догнал собрат с раненой ногой, они растерзали его в клочья.

Алеа заставила себя посмотреть на кровавое месиво.

– Не надо, – отсоветовал Гар. – Тебя стошнит.

– Пора привыкать принимать мир таким, каков он есть, во всей его жестокости, – возразила Алеа. – Насмотрись я подобных вещей раньше, разве стала бы удивляться тому, что окружает меня, попав в рабство?

Гар промолчал. Алеа неожиданно поняла его чувства – он был одновременно восхищен ею и разочарован. Но от этого девушке только сильнее захотелось смотреть в ту сторону.

Она разглядывала следы кровавого пиршества минуту-другую, а затем вновь обернулась к своему спутнику. И в следующее мгновение ощутила, как к горлу подступил противный комок.

Алеа прижала ладонь к животу и согнулась, пытаясь совладать с приступом тошноты.

– Омерзительное зрелище, – произнес Гар.

Алеа недоуменно посмотрела на него. На лице Гара читалась тревога. Возможно, она сразу его не правильно поняла – то было не разочарование, а лишь забота о ней, нежелание причинить душевный и физический дискомфорт. Но Алеа дала себе слово, что больше не позволит собственной слабости взять верх.

Девушка обернулась еще раз, но опять была вынуждена отвести взгляд.

– Бедняга. Могу легко представить, что он пережил...

– Надеюсь, тебя минует подобная участь, – сдавленно произнес Гар. – Но я отлично понимаю, что ты имеешь в виду.

– Неужели? – удивилась Алеа и испытующе посмотрела в его сторону.

Взгляд Гара оставался серьезным. Значит, не шутит.

Алеа отвела глаза.

– Спасибо небесам, что люди пока еще не такие!

– Вот как? – презрительно бросил Гар.

Алеа резко посмотрела на него и поймала на себе точно такой же взгляд. Она никак не ожидала, что и в сердце ее спутника проснется та же ожесточенность. Девушка даже невольно отпрянула назад. Почему-то к ней вернулся страх.

Правда, внутренний голос нашептывал Алеа, что если у нее самой имеются причины ожесточиться на весь белый свет, то почему бы такого повода не иметь и Гару....

Девушка вновь ощутила леденящее дыхание исходившей от него угрозы.

Гар выпрямился.

– А теперь нам надо быстро найти дерево, пока звери не вернулись.

На этот раз Гар пришел девушке на помощь прежде, чем она смогла гордо от нее отказаться. Обхватив свою спутницу за талию, Гар подсадил ее наверх. Алеа попыталась было возмутиться такой бесцеремонностью, однако все-таки ухватилась за сук и подтянулась. Правда, при этом сочла нужным одарить своего спутника испепеляющим взглядом.

– Только посмей сделать это еще раз!

– Разве что в случае смертельной опасности! – заверил ее Гар. – Как, например, сейчас...

Он протянул девушке свою дубинку, и Алеа машинально взяла ее. Затем Гар сам вскарабкался на самый нижний сук, ухватился за следующий, повыше, и быстро занял позицию на другой стороне ствола. Каким-то чудом ему опять удалось спрятать куда-то кинжал и меч.

– Нам надо залезть еще выше, – сказала Алеа.

– Если звери вернутся, то да.

С этими словами Гар со злостью посмотрел на затаившихся на опушке собак. Чувство, по всей видимости, было обоюдным. Алеа посмотрела на своего спутника недоумевающе – какая муха его укусила?..

Внезапно псы перестали терзать свою жертву и сорвались с места, пустившись бегом через луг в том направлении, откуда до этого прибежали. Вскоре они скрылись на дальнем конце поляны среди деревьев. Спустя минуту-другую стих и их вой.

– Вряд ли они вернутся, – произнес Гар.

– Чего они так испугались? – изумленно спросила Алеа.

– Откуда мне знать, – пожал плечами Гар. – Будь они домашними псами, я бы еще попробовал в этом разобраться. Но повадки одичавшей своры мне не знакомы... Кстати, тебя не покусали? – внимательно посмотрел он на свою спутницу.

После этих слов девушка почувствовала боль. Алеа посмотрела вниз и с удивлением увидела кровь на лодыжке.

– Ой, а я даже не заметила!..

– Обычная история в драке! – Гар спрыгнул на землю и снял с плеч мешок. – Скажешь мне, если они вдруг вернутся.

После чего вынул из мешка небольшой пузырек, лоскут ткани, вытащил из пузырька пробку, капнул на лоскут немного жидкости и уже приготовился смазать место укуса.

Алеа в ярости отдернула ногу.

– Не смей прикасаться ко мне!..

– А я и не собираюсь, – скрипнул зубами Гар, начиная терять терпение. – К твоей ноге прикоснется лишь этот лоскут. Пойми, я должен обязательно смазать рану. Иначе нога может заболеть еще больше.

– Хорошо, но только если ты помажешь себе запястье!

– Запястье? – Гар удивленно воззрился на собственную руку. – Оказывается, и меня укусили!

– Надеюсь, что только в одном месте! – сказала Алеа. – Так ты будешь себя мазать?

– Непременно, но только после тебя!

– Ладно, – согласилась Алеа. – Но смотри, только лоскутом.

Гар смазал следы укуса. Алеа вскрикнула – странное снадобье жгло кожу!

– Извини, забыл предупредить, – пробормотал Гар, затем отступил, бросил лоскут на землю и вынул из мешка другой, на который капнул снадобья из пузырька, после чего приложил к ране.

Смазав следы собачьих зубов, он закрыл пузырек, отставил его в сторону и вынул длинную, свернутую трубкой полоску ткани.

– Вот. Осталось перевязать.

Алеа неуверенно взяла свернутую ткань в руки, подтянула повыше ногу и кое-как перевязала рану.

– Почему ты столько возишься с этими укусами? Ты чего-то боишься?

– Бешенства. – Голос Гара прозвучал неожиданно жестко.

Алеа окаменела от ужаса. Ей доводилось видеть, как люди умирали от этой страшной болезни, как они бились и завывали, связанные по рукам и ногам.

– Конечно, вряд ли эти собаки больны, – успокоил ее Гар. – Бешенство проявляется достаточно явно. Но, с другой стороны, кто знает, может, кто-то из них заразился совсем недавно.

– Но ведь от этой болезни нет спасения!

– Мои соплеменники его нашли. – С этими словами Гар достал из мешка еще один пузырек. – Сначала они вводили лекарство под кожу при помощи иглы. Но лет через пятьсот научились изготавливать его в форме таблетки. Так что нам с тобой, ничего не поделаешь, в ближайшие две недели придется глотать по таблетке в день. Кстати, это предохранит нас от возможных новых укусов.

Алеа почувствовала, что у нее отлегло от сердца. Она взяла таблетку и положила ее на язык. Затем достала флягу, полученную от гигантов, сделала глоток и протянула Гару. Тот недоуменно посмотрел на нее, но затем все-таки кивнул и принял.

– Спасибо. Так их легче глотать, – сказал Гар и так же ловко, как и Алеа, выпустил себе в рот струю вина.

Глядя на него, девушка решила, что привычки его племени должны мало отличаться от того, к чему привыкла она.

Гар вернул ей флягу.

– Думаю, прежде чем устраивать привал, нам надо замести следы.

– А как? – спросила Алеа и нахмурилась.

Гар тотчас показал своей спутнице, что к чему, и это ей мало понравилось. Им пришлось брести босиком по студеной воде лесного ручья, отчего у девушки еще сильнее разболелось место укуса. Впрочем, продираться сквозь непролазные заросли оказалось ничуть не веселее.

Но больше всего Алеа удивилась, когда Гар спросил ее:

– У какого растения есть дурной запах?

– Вот у этого. – И Алеа указала на побеги с широкими листьями.

– Тогда оторви лист и натри себе подошвы башмаков, – посоветовал ей Гар.

С этими словами он сорвал лист и принялся натирать подошвы своих сапог. Сделав это, сорвал еще несколько листьев и потом через каждые несколько шагов вновь и вновь натирал подметки.

Алеа увидела, что делает Гар, и тоже нарвала для себя листьев. Вонючее растение произрастало здесь в огромных количествах: неприхотливое и стойкое, оно не боялось капризов местной природы.

Так девушка с Гаром и пошли дальше – медленно, то и дело натирая листьями башмаки.

Наконец Гар объявил, что теперь все в порядке, и принялся подыскивать место для привала.

– Вон там. – Алеа указала на густые заросли кустарника.

– Может, подыщем что-нибудь не такое колючее?

– Там в середине наверняка будет небольшое пространство, – пояснила Алеа. – Видишь те большие деревья? Между ними как раз хватит места для костра. Пойдем!

Гар посмотрел с сомнением, однако не стал спорить и послушно направился вслед за девушкой.

Алеа шла впереди, раздвигая посохом колючие побеги. Гар тоже не остался в стороне и принялся отсекать цепкие ветви мечом.

Девушка оказалась права – скоро появилась небольшая круглая поляна, шириной всего десять футов, а в самой ее середине росло два высоких дерева, причем у одного ветви почти достигали земли.

– Ну, ты молодчина. Хорошо ориентируешься в лесу! – похвалили ее Гар.

– Мы с детства учимся искать и находить такие укромные уголки, где можно спокойно посидеть и где тебя не найдут сверстники, – ответила Алеа. – Кстати, обрати внимание, до нас здесь уже кто-то побывал.

Она указала на уложенные вокруг кострища почерневшие от огня камни.

– Верно, – улыбнулся Гар. – Как мило, однако, приготовить нам место для костра! Осталось только взять ведро и принести из ручья воды!

Но Алеа лишь хмуро посмотрела вверх на кроны деревьев.

В их просветах голубыми клочками проглядывало небо.

– Солнце еще высоко, – сказала она. – Может, нам лучше обойтись тем, что есть в запасе?

– Что ж, мех полон, – согласился Гар. – А ручей мы найдем попозже, ближе к вечеру.

Вскоре вскипела вода, и Гар заварил чай.

Путники разделили привычную трапезу – несколько кусочков хлеба и жареной дичи, оставшихся с предыдущего раза.

– Это хорошо, что ты научилась обороняться при помощи посоха, – сказал Гар, пока они ели.

– Такое никогда не бывает лишним, – заметила в ответ Алеа.

– Мы с тобой будем упражняться и дальше.

Алеа улыбнулась, отметив про себя, что Гар не стал называть уроками их занятия искусством поединка. Было видно, что ему не хотелось бы подчеркивать тот факт, что он выступает в роли учителя, а она – ученицы. Тем не менее такое отношение девушке польстило.

И снова она поразилась тому, что мужчина может быть столь деликатным по отношению к женщине.

– Сейчас уже поздно. После еды захочется спать.

– Ничего, позанимаемся ближе к вечеру, – ответил Гар.

Он почистил чашки и миски песком, снова упаковал все в мешок и сел отдохнуть у костра. – Я тут просто посижу. А ты иди поспи. Буду в дозоре первым.

Он неизменно поступал именно так и постоянно находил какую-нибудь важную причину.

Алеа улыбнулась, но ничего не сказала и вскарабкалась на дерево. Поднявшись достаточно высоко, она свесилась вниз и крикнула спутнику:

– Я сегодня заберусь на самый верх!

– Как тебе нравится! – крикнул в ответ Гар. – Если собаки нас обнаружат, то, может, и я поднимусь к тебе...

Алеа подтянулась на шестой от земли сук и решила, что здесь и останется – выше уже начинались тонкие ветви. Моментально ее сморила усталость. Девушка уснула.

* * *

Гар нашел для своей спутницы новый посох.

Каждый вечер, перед тем как снова отправиться в путь, они упражнялись в искусстве боя. Как-то раз Гар сказал:

– Ну вот, теперь ты неплохо владеешь приемами обороны. Но что ты будешь делать, если тебя кто-то схватит?

От этих слов Алеа похолодела.

– Убегу и где-нибудь спрячусь.

– Я сказал, схватит. Что ты будешь делать, если кто-то схватит тебя... ну, например, за горло?

– Нет! Только не это!

Алеа отшатнулась и вытянула руки, словно приготовилась оттолкнуть воображаемого обидчика. От одной только мысли об этом ей стало не по себе.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Гар. – Так вот, если подобное произойдет, то сложи ладони вместе и воткни их, словно наконечник копья, между руками атакующего и резко разведи свои руки в стороны, описывая дугу вниз. Главное, делай это как можно быстрее.

И Гар продемонстрировал движение.

– Этим ты собьешь его захват. Но что ты будешь делать для того, чтобы он не повторил попытку?

От удивления Алеа застыла, как вкопанная.

– Что?..

– Хватай его за запястье и ворот рубашки, а сама в это время поставь свою ногу вот здесь, повернись к сопернику спиной и пригнись. – Гар вновь продемонстрировал ей прием. – Затем резко выпрями колени и потяни противника на себя.

Вот увидишь, тебе не составит труда перекинуть его через бедро на землю. Главное – не делать лишних движений и действовать быстро, чтобы он не раскусил твою хитрость.

Алеа насупилась и с серьезным видом повторила только что разыгранную Гаром пантомиму. Тот заставил ее сделать это еще и еще, а сам тем временем давал советы. Наконец Алеа сказала:

– Ну что ж, вроде бы научилась. Но как это проверить?

– Есть лишь один-единственный способ, – ответил Гар с непроницаемым лицом. – Ты испробуешь этот прием на мне.

– Только не это! – Алеа отпрянула в ужасе.

– Как вам, сударыня, будет угодно. Я лишь предложил свои услуги в качестве манекена. Но если вы отказываетесь – это ваше право. Однако хочу подчеркнуть, что единственный способ убедиться, что владеешь приемом, – это проверить его на практике.

Алеа стояла, не сводя с него глаз.

– Я бы не советовал впервые испытывать прием на человеке, который ни за что не позволит свалить себя на землю, – твердо произнес Гар. – Твоя хитрость просто не сработает.

Алеа вздрогнула, собралась с духом и шагнула вперед.

– Только посмей меня тронуть!

– Не буду! – пообещал Гар. – Ты можешь ко мне прикасаться. Я же тебя не трону и пальцем.

Гар тотчас почувствовал разницу. Алеа, в точности следуя полученным инструкциям, уперлась ему бедром в живот, выпрямила колени, пригнулась и потянула партнера за руку и ворот рубашки на себя.

Тела их соприкоснулись всего на мгновение, и уже в следующий момент Гар воспарил куда-то вверх, а затем шлепнулся на землю, лишь в последнюю секунду успев подставить руку и смягчить падение. Он быстро перекатился, прыжком поднялся на ноги и поклонился своей сопернице.

– Отлично! Чистая работа! А если противник не ожидает подвоха, то разделаться тебе с ним – пара пустяков. Хватит даже времени, чтобы убежать.

– А как поступить, чтобы застать его врасплох?

– Главное – действовать быстро. А еще надеяться на то, что ему этот прием неизвестен. Давай попробуем еще, но в более быстром темпе. – И Гар развел руки.

Алеа сначала окинула его подозрительным взглядом, затем резко развернулась и перекинула наставника через себя. И вновь Гар едва успел подставить руку, чтобы смягчить удар, быстро вскочил на ноги и удовлетворенно кивнул.

– Отлично. На первый раз хватит. Но учти, это еще не последний прием. Я тебя обучу и другим.

И она училась.

Они упражнялись каждый вечер. Чем дальше шли занятия, тем чаще соприкасались их тела – то ее ягодицы упирались ему в ноги, то руки в грудь. Но Гар неизменно старался сделать эти соприкосновения механическими и обезличенными.

Шли дни, и Алеа набиралась ловкости. При этом она неизменно удивлялась тому, что ни в едином прикосновении Гара не было и отдаленного намека на похоть. Иногда она даже думала, что у него как у мужчины, должно быть, не все в порядке. Но, поглядывая на своего учителя, когда он этого не видел, Алеа говорила себе, что нет, причина не в этом, а в чем-то другом.

Ей даже нравилось украдкой разглядывать Гара. Однако время шло, их отношения оставались чисто дружескими, и Алеа почувствовала, как ее это начало постепенно задевать. Нет, с одной стороны, она была даже рада, но с другой...

* * *

Алеа обычно шагала шагах в десяти позади Гара.

Когда же ей становилось скучно и одиноко, она ускоряла шаг, чтобы идти с ним вровень – правда, сохраняя дистанцию футов в шесть между собой и своим спутником, – и немного поболтать.

Каждый вечер, перед тем как отправиться в путь, Гар давал ей новый урок самообороны без оружия. Затем они немного тренировались в приемах владения дубиной.

Каждое утро путники останавливались на привал и отсыпались. Они вели долгие беседы у костра. Гар умел ловко разводить огонь, так что сухие ветки почти не дымили, и Алеа не опасалась, что открытое пламя ненароком привлечет к себе внимание охотников. Девушка обычно садилась по другую сторону костра и вела долгие беседы со своим спутником. Гара интересовали даже самые простые вещи. Ему хотелось как можно больше узнать об этой планете, услышать как можно больше и о самой бывшей рабыне, но Алеа неизменно уводила их беседу в сторону от своей персоны, и они обсуждали обитателей Мидгарда, карликов и гигантов.

Алеа была поражена тем, как мало ее спутник знает о ее мире. Она расспрашивала Гара о его стране, о его прошлом; он отвечал охотно, пускаясь в пространные рассуждения, или сыпал шутками. Стоило Гару рассмешить свою собеседницу, как он воспринимал это словно личную победу. Когда же Алеа ложилась спать и начинала на сон грядущий обдумывать содержание их беседы, то выходило, что Гар толком ничего не рассказал, одни общие фразы.

– Ты рассказывала о беглых рабах, которые прибираются на север, – сказал он как-то раз утром. – А сколько всего рабов, тех, кто не думает никуда бежать?

Такое неведение повергло девушку в шок.

– По-моему, – отвечала Алеа, – рабов примерно вполовину меньше, чем свободных людей. Это либо те, кто родился в Мидгарде, либо карлики. Их берут в плен во время приграничных стычек, когда мы вынуждены оборонять наши пределы.

– Или нарушать их, – задумчиво добавил Гар.

– Кто? Обитатели Мидгарда?..

Эта мысль показалась ей чудовищной.

– Что мы забыли у этих карликов? То есть не мы, а обитатели Мидгарда... Что нам там надо?

– Пленники, – отвечал Гар. – Новые рабы... Извини, я не хотел оскорбить твой народ, но человеческая природа такова, что всегда толкает нас на неблаговидные поступки.

– Это больше не мой народ!..

Алеа сама не ожидала, что встанет на защиту Мидгарда и его обитателей. Нет, они не заслуживали ее добрых чувств. И Гар прав. Кто первым начал приграничные грабежи? Ну конечно, не карлики!

– Ты хочешь сказать, что и на гигантов они тоже нападают первыми?

– Бывает, – подтвердил Гар. – И повод всегда найдется – например, можно сказать, что защищаешь свои владения от посягательств отрядов гигантов. Кстати, а великанов тоже отдают в рабство?

– Нет, конечно! Кому они нужны! – с жаром воскликнула Алеа. – К тому же это опасно...

– Понятно, – кивнул Гар. – И много рабов убегает?

– Не знаю. Из моей деревни бежали редко. – Алеа снова ощутила, что ей почему-то хочется грудью встать на защиту своих соплеменников. – Раза три-четыре в год. Но, насколько мне известно, по всей стране пытаются бежать еще больше.

Каждую неделю глашатаи приносят известия от баронов. И всякий раз сообщают о том, что пытался бежать по крайней мере один раб. Конечно, беглых ловят и приводят назад...

– И о каждом рассказывают по отдельности?

– Да, – ответила Алеа и нахмурилась.

Интересно, почему для него это так важно?

– Рассказывают, не жалея кровавых подробностей, – задумчиво произнес Гар. – Что делают с пойманными рабами?

Алеа вспомнила то, чему ей не раз доводилось бывать свидетельницей, и ее передернуло. Кстати, тогда девушке казалось, что все нормально, что так оно и надо...

– Сначала их избивают, а затем калечат, чтобы не пытались бежать снова...

Тут Алеа вспомнила одноногого Нолла. Она знала его с детства. Его вина заключалась только в том, что он слишком рано прекратил расти.

Алеа устыдилась всех тех обидных и несправедливых слов, которые она когда-то бросала в его адрес. Конечно, не она одна поступала так, другие дети тоже, но сейчас девушке было от этого не легче.

– Вот и ты попала в рабство, – добавил Гар.

– Я же сама тебе рассказывала, – отозвалась Алеа глухо. – Меня приговорили к рабству через неделю после того, как умер мой отец. Староста отобрал все наше имущество – дом, землю, скот, мамины украшения, даже одежду!

От этих воспоминаний по щекам молодой женщины покатились слезы.

– Он взял даже рубиновую брошь, мамину любимую! Я приколола ее маме на платье, когда она лежала в гробу, но староста велел помощнику снять украшение и отдать отцу. Тогда я не поняла зачем. Раньше такого не делали...

– Наверное, ты была первой, кто пытался положить в гроб покойнику любимую вещь, – мягко заметил Гар.

– Наверное. Но до этого я не обращала внимания, кого как хоронят. Если то был хороший друг, принимала участие в оплакивании... Впрочем, друзей было не так уж и много, особенно после того, как мне стукнуло пятнадцать и я резко потянулась вверх... – Голос Алеа звучал совсем глухо. – По крайней мере их друзья пришли на похороны родителей. Папа прожил после мамы еще год, но он уже почти не замечал, что происходит вокруг, утратил всякий вкус к жизни. Подозреваю, он просто не хотел и не мог жить без нее...

Глаза рассказчицы наполнились слезами, но она сердито смахнула их.

Нет, она не имеет права показывать свою слабость перед этим человеком! Да и перед любым другим, будь то мужчина или женщина! Теперь у нее ни к кому нет доверия. Все они сначала улыбались ей лживыми улыбками, а потом бросили ее на произвол судьбы. И никто не протянул руку помощи...

Алеа вспомнила похороны отца, гроб, поставленный в горнице на деревянные козлы, задернутые занавески, отчего в комнате даже среди бела дня царил полумрак, горящие свечи по обеим сторонам гроба... она сама в черном платье – том самом, в которое ей пришлось облачиться за год до этого, когда умерла мама.

Соседи тянулись нескончаемой вереницей. Они бросали скорбные взгляды на гроб, кое-кто бормотал себе под нос молитвы, прося богов позаботиться о том, чтобы дух покойного поскорее вознесся на небеса и не беспокоил живых. Другие почти неслышным шепотом прощались со старым другом...

Некоторые замечали присутствие Алеа и оборачивались в ее сторону, чтобы выразить соболезнование, а затем двигались дальше, чтобы взять со стола стакан и выпить за успокоение души умершего.

Алеа машинально благодарила каждого из них, почти не вслушиваясь в чужие слова. Пребывая в каком-то полусне, она вообще мало что замечала вокруг себя, ощущая разве что бесконечное одиночество, отгороженность от окружающего мира.

Более того, в тот момент она вообще не осмелилась бы причислить себя к живым. Кто-то обещал ей поддержку и помощь, но Алеа не верила их обещаниям.

– Значит, все соседи пришли проводить его дух на небеса, – вторгся в ее воспоминания тихий голос Гара.

Темные стены словно стали тоньше, прозрачнее, и сквозь них вновь начал просачиваться солнечный свет, а еще что-то вроде надежды, которая в этот момент почему-то показалась Алеа горькой...

– Вся деревня, целиком?..

– Да, – подтвердила Алеа и удивилась, почему Гар вместо «Валгалла» упорно говорит «небеса». Хотя, конечно, Валгалла и есть небеса, но все-таки...

– Пришли даже двое или трое недругов – те, кто ненавидел отца больше всех на свете за то, что он нажил себе немало добра, построил себе прекрасный дом, наполнил его красивыми вещами... даже они пришли проститься с ним. Меня тогда это растрогало до слез – увы, через неделю умиляться было уже нечему. Тогда, на судилище, я разглядела в глазах завистников алчный огонь, и мне стало ясно, что они приходили не для того, чтобы разделить со мной горе, а чтобы позлорадствовать, предвкушая, как отнимут у меня все добро... все, до последней нитки.

– И все-таки большинство наверняка пришли, чтобы утешить и поддержать тебя в трудную минуту, – негромко заметил Гар.

– Если оно и так, то как же быстро они изменили свое мнение! Ну почему я сразу не поняла, что люди лгут мне, кривят душой!..

И вновь воспоминания показались девушке реальнее самой жизни, ее снова окружили знакомые лица из не столь далекого прошлого. На первый взгляд они были полны сопереживания, но в действительности все это было лишь притворство...

Алеа чувствовала себя совершенно чужой в этом сонме лжецов, зарившихся на чужое добро. Нет, она ожидала увидеть что-то подобное в глазах Вентодов, а ведь они, самые заклятые враги ее отца, тоже пришли проститься с ним. Кстати, когда она стала расти слишком быстро, именно дети Вентодов кидали ей в лицо самые обидные оскорбления. Но и они пришли... нет, лучше сказать, что Вентоды явились все до единого, и сочувственно вздыхали, и говорили лживые слова – и сам Вигран Вентод, и его неприветливая жена, и все их шестеро отпрысков... Последний, самый младший, был еще не женат и жил с родителями. Да, все они держались учтиво, но как-то натянуто и неискренне, словно были отделены от нее высокой стеной.

Другие соседи держались более сердечно, но и они словно опасались преодолеть некий невидимый барьер, который смерть отца возвела вокруг нее. Алеа сидела, словно окаменев снаружи и изнутри, отказываясь верить в реальность происходящего, упорно пытаясь разгадать истинный его смысл. В ответ на соболезнования ее губы механически, словно у загипнотизированной, произносили слова благодарности, но сознание в этом никак не участвовало. Алеа чувствовала лишь, как по щекам текут обжигающие слезы, но даже не пыталась смахнуть их. Вот и сейчас...

– Нам всем время от времени необходимо выплакаться, – тихо произнес Гар. – Это даже к лучшему, главное, лишь бы не во время битвы. И не надо себя сдерживать, пусть слезы льются легко и свободно, унося с собой душевные терзания.

Гар отвернулся, и Алеа, благодарная собеседнику за его деликатность, дала волю слезам.

Немного успокоившись, девушка вытерла щеки рукавом и продолжала:

– Я привыкла к тому, что на меня смотрели как на чудовище, поэтому в том, что люди сдержанны в своих чувствах, не было ничего удивительного. Но Альф!.. – Тут голос ее дрогнул. – Сейчас он на голову ниже меня, но, когда ему было шестнадцать, а мне четырнадцать, разница в росте между нами была незаметна. Тогда он... – Алеа на мгновение умолкла, потом с видимым усилием продолжала:

– Нет, подталкивая перед собой жену, он даже попытался сказать пару утешительных слов, но потом обернулся и посмотрел на меня таким похотливым взглядом, что мне стало не по себе... словно считал, будто я его собственность, и он имеет на меня права – точно так же, как он поступил со мной накануне своей свадьбы, не спрашивая меня, согласна я на что-либо или же нет...

На похоронах я еще не все до конца поняла. Я только отвернулась, попыталась унять дрожь, попыталась выбросить Альфа из головы. Но спустя неделю, когда я, стоя перед деревенским советом, поймала на себе его горящий взгляд, мне стало страшно. Как он тогда вытирал куском холстины потные ладони! Тогда я поняла все. Он снова желал завладеть мной, и на сей раз не на неделю и не на две. Четырнадцать лет назад я была всего лишь игрушкой, очередной его победой, наложницей, на которой он никогда не женится, потому что я уже была слишком высока ростом! И вот теперь он вознамерился сделать из меня прислужницу для своей свинорылой жены, кормилицу для его многочисленных отпрысков, а заодно вынудить меня делать то, на что он совратил меня четырнадцать лет назад. И я решила, что скорее наложу на себя руки, чем стану его шлюхой. Я была готова оказаться в услужении у кого угодно, коль такую судьбу спряли для меня Норны, – но только не у Альфа!..

Внутренний голос подсказывал ей, что уже хватит, что пора остановиться, довольно изливать душу перед малознакомым человеком, с которым судьба свела ее всего три недели назад.

Но теперь, когда Алеа лишилась обоих родителей, Гар был единственным, кто был готов ее слушать, и слова рвались наружу помимо ее воли. Слова, за которыми стояла иная жизнь, – уже не фоб отца виделся ей, а деревенский совет, то, как суровый староста поднимает вверх молоток, призывая собравшихся к тишине, словно напоминая, что закон есть закон и действует он с той же неумолимостью, что и молот Тора...

Рядом с ним сидел стюард барона – для того, чтобы суд невзначай не вынес щадящего решения по отношению к той, что не доросла лишь нескольких дюймов до настоящей великанши. И кто знает, кого она родит в будущем?.. Соседка или нет, друг или недруг – она оставалась чудовищем в глазах богов и не заслуживала ничего, кроме презрения.

За суровостью людских взглядов Алеа различала страх. Она вглядывалась в лица односельчан, расположившихся на скамьях лицом к старосте, и могла безошибочно угадать его – страх этот проступал со всей очевидностью, и он граничил с ненавистью. Как она не замечала его все эти годы? Наверняка в душах людей и раньше таилась все та же ненависть, которую, ради ее отца, они скрывали за льстивыми улыбками!.. Как она могла быть такой слепой?..