Текст книги "Волшебник в Мидгарде"

В конце недели Гар решил, что насмотрелся уже достаточно для того, чтобы четко определить для себя: существующий на планете строй достоин свержения раз и навсегда. Суд – скорый, правый и справедливый – будет вершить лично он сам.

Гар опробовал свои силы сначала на грядках, которые он обрабатывал мотыгой. Когда сорняки сами вылезли из земли, Магнус испытал чувство удовлетворения.

Через несколько минут Гар направил на Кавсу волну «сонных мыслей» и вскоре убедился в том, что своей цели достиг...

В тот же вечер, когда костлявый старый раб получил приказ принести в дом стюарда охапку дров, Гар мысленно толкнул поленья и увидел – опять-таки мысленно, – как раб удивленно выпрямился, а затем осторожно зашагал к черному ходу.

Гар улыбнулся, зная, что дальность действия его пси-энергии могла быть и не такой большой, как сейчас оказалось, но вполне достаточной. Он покопался у Кавсы в мозгу и выяснил, куда тот припрятал его вещи.

После того как стемнело, Магнус еще раз проверил свои способности. Для этого он мысленно пережал кровеносный сосуд в одной специфической части тела Кавсы и, к своему удовольствию, услышал, как находившийся на сеновале надсмотрщик громко, на весь двор, чертыхнулся. Раздался также негромкий шлепок – к сожалению, всего лишь один, – и через пару минут из сарая выскочил Кавса с побагровевшим от ярости лицом. Вскоре оттуда же вышла и женщина, которую он выбрал на эту ночь своей наложницей. В отличие от похотливого надсмотрщика на ее лице читалось нескрываемое удовлетворение – это надо же, как ей повезло!

Охваченный возбуждением и ожиданием чего-то неизвестного, Гар прилег на лежанку. Боль давно оставила его мозг, и он чувствовал, что готов к решительным действиям.

Вокруг планеты, на которой очутился Магнус, обращалось три луны, однако ни одна из них не отличалась яркостью спутника Терры. Но, когда все три одновременно оказывались в небе Зигфрида, над планетой становилось по-настоящему светло.

Гар уже знал время восхода первой из лун, и поэтому выскользнул из сарая в самые первые ночные часы под непроницаемым покровом тьмы, когда поверхность земли освещали лишь тусклые звезды. Караульным в эту ночь, к сожалению, был не Кавса, а другой надсмотрщик, однако теперь Гар относился ко всем им с равной степенью неприязни.

Когда надсмотрщик пересек хозяйственный двор, Гар мысленно заставил его оглянуться, после чего ввел его в состояние непреодолимой сонливости, внушив предвкушение мягкой постели, уютной и теплой, лежа в которой так приятно и сладостно погрузиться в сон.

Гару пришлось, мотнув головой, стряхнуть сонливость с самого себя – день оказался долгим и тяжелым, и поэтому телепатический импульс рикошетом пришелся и по его собственным мозгам. Однако основная сила импульса дошла точно по назначению – надсмотрщик остановился, чтобы зевнуть, и привалился к стене строения. Затем он принялся зевать непрерывно.

Голова надсмотрщика стала безвольно опускаться на грудь.

Зевнув в очередной раз, он клюнул носом и, все так же прижимаясь носом к стене, соскользнул на землю. Бедняга явно не успел даже осознать своего падения.

Гар нагнулся, чтобы поднять его плащ, шляпу и посох. Оружие, конечно, не ахти какое, но и на том спасибо. Потом Магнус выскользнул под покров ночи, короткими перебежками преодолевая расстояние от одной постройки до другой, пока наконец не прокрался мимо дома, где жил стюард. Здесь он сделал остановку, чтобы забрать из сарая с инвентарем свой рюкзак, и крадучись двинулся дальше.

Выйдя за деревню, Гар остановился. Он еще никогда не ходил этой дорогой. Обычно рабы выходили на поля из-за дома, и Гар подозревал, что посевы по другую сторону дороги принадлежат кому-то еще. Мысленным усилием Магнус вызвал образ полученного с орбиты фотоснимка местности, определил стороны горизонта, повернул направо и двинулся по дороге на восток. При этом он сгорбился, как старик, поглубже надвинул на лицо капюшон и пошел, шаркая ногами и постукивая посохом. Магнус старался идти пригнувшись, чтобы казаться ростом не выше пяти с половиной футов.

Его уловка почти удалась. Однако не успел он пройти мимо следующей фермы, как услышал за спиной чей-то недовольный голос:

– Кто это? Какой придурок тут шастает ночью?

– Не иначе как беглый раб, – крикнули откуда-то с другой стороны дороги. – Недовеликан, идет пригнувшись, чтобы спрятать рост!

В который уже раз Гару пришлось отбиваться от нежданных врагов... Сейчас их навалилось на него с полдесятка. Злобные выкрики и удары чьих-то пудовых кулаков и окованных железом дубинок посыпались на него со всех сторон.

Но на этот раз Гар был готов к отражению атаки. Он тотчас возвел вокруг себя нечто вроде защитного кокона. И хотя эта мысленная стена была не в состоянии сдержать удары, она заметно смягчала их силу. Гару удалось не только отвести от себя несколько занесенных кулаков, но и в отместку всыпать противникам пару-тройку горячих.

Сначала он блокировал занесенную у него над головой руку, затем лягнул кого-то в живот, резко развернулся и, подпрыгнув, нанес противнику удар в грудь, а еще кому-то больно стукнул кулаком по голове. Правда, не успел Магнус этого сделать, как у него самого в голове зазвенело, и после мощного удара он рухнул на колени.

Падая, Магнус попытался проникнуть в сознание нападающего, посеять там панический ужас. Пусть мучитель получит сполна за все унижения, перенесенные им за неделю...

Да, прошла всего неделя, но эти семь дней показались Гару вечностью.

Не успел он подняться на ноги, как услышал чей-то испуганный вопль. Переступив через тело поверженного противника, Магнус шагнул навстречу одиноко стоящей фигуре надсмотрщика. Тот в ужасе попятился. В темноте ночи сверкнули белки широко раскрытых от страха глаз.

– Что ты с ним сделал? Признавайся! Немедленно!..

Гар протянул ему навстречу руку. Не дожидаясь продолжения, противник повернулся и бросился в бегство. Гар послал ему вслед очередной четкий мыслеобраз. В следующее мгновение надсмотрщик споткнулся, ноги его подкосились, и он плашмя растянулся на дороге.

Не успел он позвать на помощь, как Гар взорвал в его мозгу настоящий фейерверк искр. Надсмотрщик провалился в беспамятство. Подойдя к лежащему ничком противнику, Магнус нагнулся, снял с него меч и спрятал под плащом.

Ферма была освещена, изнутри доносился нестройный хор голосов. Люди кричали, перебивая друг друга. Гар отступил в тень и проник в сознание каждого из них – всего надсмотрщиков было пятеро или шестеро, – и постарался усыпить.

Спустя несколько минут Магнус уже смог спокойно вздохнуть. Затем он осторожно направился в сторону ручья. Чтобы сбить со следа погоню, лучше какое-то время идти по воде.

Он невольно усмехнулся: когда вся эта честная компания проснется, то народ наверняка примется рассказывать всяческие небылицы. Например, о том, как откуда-то из темноты ночи на них вылез медведь и принялся, не говоря ни слова, мутузить добропорядочных селян, отчего те валились на землю, словно снопы. А один бедолага – вот уж кому не повезло, так не повезло! – скончался прямо на месте, причем на теле у него не осталось даже царапины. Не иначе как испустил дух от страха.

Гар подумал, что не станет оплакивать надсмотрщика или корить себя в его смерти. После недели, проведенной в рабстве, – ни за что!

Он не ощутил даже намека на раскаяние.

Глава 3

Не успела Алеа сомкнуть глаза, как ее разбудило воронье карканье над головой, а дерево, на котором она устроила себе убежище, неожиданно затряслось.

От страха молодая женщина ухватилась за ближайший сук, но тотчас вспомнила, что на всякий случай, чтобы ненароком не свалиться, привязала себя веревкой.

– Слезай, красавица! – раздался чей-то хрипловатый голос, и дерево затряслось снова.

Посмотрев вниз, Алеа увидела, что под деревом стоят два парня и что есть мочи его трясут.

– Иди к нам, позабавимся! – крикнул второй. – Нам с Рокиром надоело играть вдвоем!..

Их игры не сулили ничего хорошего, Алеа поняла это с первого взгляда. Парни были худые, наверняка от недоедания, а глаза провалились от недостатка сна.

– А ножки у нее стройные, – ухмыльнулся тот, кого звали Рокиром. – Неплохо бы их потискать! Что скажешь, Йорак?

Голос был юношеский, едва начавший ломаться. Прыщи на лице также служили подтверждением того, что оба парня только-только вступили в пору возмужания. Алеа поплотнее обмотала юбку вокруг ног, чтобы не выставлять их напоказ похотливым мальчишкам.

От страха ее сердце бешено колотилось в груди, но Алеа старалась не обращать на это внимания, а решила получше изучить непрошеных гостей.

Будь это обыкновенные мальчишки, могло бы показаться, что они хорошо сложены и мускулисты, но перед ней юные гиганты, пусть даже тощие, исхудавшие от голода. А уж в том, что это гиганты, сомнений не было. Их головы почти касались нижнего сука, а ведь тот находился довольно высоко от земли. Ей самой пришлось несколько раз подпрыгнуть, прежде чем она изловчилась за него уцепиться. Так что росту в каждом из них никак не меньше восьми футов, а ведь им еще расти и расти. За год-другой наверняка вытянутся на фут, если не два.

– И впрямь красавица! – отозвался Рокир. – Сейчас мы на нее полюбуемся, а заодно и пощупаем.

С этими словами он ухватился за сук, но тот треснул под его тяжестью. Рокир свалился на землю.

Йорак расхохотался.

– Да, прошли те времена, когда мы с тобой могли лазить по деревьям! Если нас с тобой что и удержит, то только столетний дуб!

– Ладно, будет мне наука! – Рокир поднялся на ноги, весь красный от досады. – Да и тебе, приятель, тоже!

Друзья выросли в семьях нормального роста и поэтому не знали, какие деревья их выдержат, а какие – нет. Их воспитывали, как и всех других детей в Мидгарде, пока они не начали слишком быстро тянуться вверх. Тогда парней просто-напросто вышвырнули из родной деревни. Сомнений не было – в будущем из них вырастут настоящие гиганты.

Несмотря на страх, Алеа ощутила к юнцам нечто вроде сочувствия, если даже не нежность. Ведь она была как минимум в два раза их старше и на ее долю выпали те же невзгоды: жители Мидгарда были настолько уверены в своей правоте, что порой не замечали, что уверенность эта оборачивается бездушием и жестокостью. Алеа меньше всего хотела об этом думать.

Парни вновь принялись трясти дерево. Алеа обеими руками уцепилась за ветку, чтобы удержаться в вертикальном положении, но зато была вынуждена отпустить подол юбки. Рокир тотчас восхищенно присвистнул. Йорак задрал голову, похотливо скалясь, и сочувствие, которое Алеа только что испытала к этим тощим подросткам, тут же испарилось. Зато снова вернулся страх.

Алеа прекрасно понимала, что означает этот свист, эта сальная ухмылка, и в душе поклялась, что не допустит, чтобы ее лапали чьи-то грязные руки, будь то взрослый мужчина или мальчишка, у которого только-только появился на губе первый пух.

Да, хороши, однако, мальчишки! Каждый весом никак не меньше трехсот пятидесяти фунтов.

– Ну, давай, козочка, спускайся к нам сама! – заржал Йорак. – А не то я тебя стряхну!

– Ты? – скривился в презрительной усмешке Рокир. – Можно подумать, ты знаешь, что с ней потом делать!

– Еще как знаю. Чай, не в первой! – В голосе Йорака, однако, чувствовались неуверенные нотки. – Можно подумать, ты знаешь! То же мне, нашелся герой!

– Сам увидишь, как только она свалится ко мне в объятия! – хорохорился Рокир.

Это он для виду хорохорится перед другом, решила про себя Алеа.

Но в следующее мгновение дерево затряслось с такой силой, что Алеа вскрикнула от неожиданности и еще крепче уцепилась за ветку, испугавшись, что ствол не выдержит и треснет. Однако дерево пока уцелело.

Алеа в отчаянии пыталась придумать, что ей делать дальше. Если они только и знают, что подначивают друг друга, то скорее всего это просто мальчишество, вряд ли они действительно хотят попользоваться ею.

– Нет, ты не тряси, а раскачивай, как хлыст. Вот так, раз... два... три, – посоветовал Йорак.

Дерево резко дернулось назад, и Алеа выпустила спасительную ветку. Из ее горла вырвался крик ужаса, но тотчас оборвался, передушенный веревкой, которая больно врезалась ей в живот. Самодельная дубинка упала вниз и повисла, качаясь на веревке, обмотанной вокруг запястья. Алеа тоже повисла на дереве, в отчаянии брыкаясь и махая руками. Она судорожно пыталась дотянуться до ближайшей ветки, но – увы!..

– Она привязана! – выкрикнул Йорак, явно раздосадованный. – Нет, Рокир, ты только взгляни, какое яблочко болтается на ветке!

– Это уж точно! – Рокир изо всех сил пытался придать своему голосу похотливость – наверняка научился у приятелей, что постарше. – Эх, остается только сорвать!

– Но как? Ветки ведь нас не выдержат! – возразил Йорак, но тотчас просиял. – А вообще-то она не так уж и высоко. Ты меня подсади, я ее живо достану.

Услышав такие речи, Алеа машинально подтянула дубинку повыше, чтобы парни, того и гляди, не попробовали ее вырвать, и крепко взяла ее обеими руками. Пусть только попробуют! Жаль, однако, что она толком не знает, как пользоваться своим оружием.

– Хорошая мысль! – радостно воскликнул Рокир. – Правда, она вроде как собралась обороняться. Не выйдет, красавица!.. Давай, Йорак, подсади меня!

– И как это я раньше не додумался, – отозвался его приятель, но по тону юнца было слышно, что он не слишком-то и рад.

Однако он сложил ладони ковшиком, Рокир встал на них, как на ступеньку, ухватился за ближайший сук и поднялся Йораку на плечи. Выпрямившись во весь рост, он потянулся вверх и попытался схватить девушку за лодыжку. Алеа отдернула ногу и даже исхитрилась стукнуть обидчика палкой по пальцам. Но и Рокир не зевал – ловко отдернул руку и расплылся в недоброй улыбке.

– А у нашего яблочка колючие ветки! Только ты, красавица, как ни старайся, ничего у тебя не выйдет. Неужели ты думаешь, что, болтаясь на дереве, сможешь меня ударить?

Веревка больно врезалась девушке в живот, что она едва могла дышать, однако куда неприятнее была мысль о том, что она вот-вот угодит в лапы к двум похотливым молокососам.

– Постараюсь! – бросила она Рокиру.

– А яблочко-то умеет говорить! – продолжал тот. – Эй, Йорак, ты слышал?

– Слышал, слышал, – буркнул тот. – Только ты давай пошевеливайся. Сколько можно ждать! Не могу же я держать твою тушу здесь сто лет!

– Потерпи! – велел ему друг. – Житье наше было последнее время несладким. Самая пора его подсластить!

Алеа в отчаянии пыталась что-то придумать. Судя по разговорам парней, ими одновременно двигали похоть и страх.

Они явно наслушались хвастливых баек старших по возрасту приятелей, и вот теперь, с одной стороны, им не терпелось вкусить сладкий плод, с другой – пугала неизвестность. И не пытайся они скрыть эти свои опасения под маской развязности, не исключено, что Алеа уже давно бы стала жертвой их похоти. Никакое дерево, никакая палка в руке не спасли бы ее.

Если же они еще не знают вкуса плотских утех и сейчас просто пытаются замаскировать свою неопытность, то с ними еще можно попробовать договориться.

– Удовольствия не добиваются силой, – строго сказала она парням. – Я знаю, что говорю. Можете мне верить.

– Знаешь? – переспросил один из юнцов, и Алеа поняла по их глазам, что подростков терзает вопрос, была ли она свидетельницей или участницей любовных игрищ.

– Ну, если, конечно, вы не из тех, кому нравится, когда от них вырываются и кричат, – добавила она. – Если вы не из тех, кому нравится мучить животных... Что ж, тогда насилие вам только в радость.

Сказав это, Алеа передернулась от неприятных воспоминаний.

Рокир спрыгнул вниз. Он явно был озадачен и растерянно озирался. Йорак испустил облегченный вздох, потер плечи и с улыбкой посмотрел вверх.

– Да ладно тебе, спускайся. Будто мы не знаем, что женщины ох как охочи до этого дела. Все до единой!

– А вот и нет! – оборвала его Алеа, да так резко, что веревка снова больно впилась ей в живот. Она попыталась вздохнуть и продолжала:

– Женщины не любят, когда их берут силой, заруби это у себя на носу, сопляк! Эх, будь у нас возможность отомстить какому-нибудь мужлану, обещаю, мы бы с удовольствием лишили его самого дорогого!

Алеа произнесла эти слова с таким жаром, что парни отшатнулись от дерева. Йорак уставился на нее полными удивления глазами.

– Но... друзья говорили, что... ну, в общем, что...

– Они говорили то, что ты хотел от них услышать! – со злостью выкрикнула Алеа. – Ты сам-то спросил об этом женщину? Так знай, даже если женщина чего-то и захочет, настоящих мужчин, способных доставить ей удовольствие, можно пересчитать по пальцам!

– Лжешь! – воскликнул Рокир. – Всем известно, что удовольствие бывает всегда, само по себе!

– А вот и нет, этому еще надо поучиться! – возразила Алеа с дерева. – Иногда на это требуются целые годы. Можно подумать, я не знаю.

Алеа сама удивилась, каким негодованием звенел ее голос.

Спокойнее, сказала она себе.

Парни отшатнулись во второй раз, на лицах у них читалось раскаяние. Алеа попридержала эмоции. Если мальчишки действительно устыдились своих намерений, возможно, они еще не до конца испорчены. Главное – достучаться до доброты в их сердцах...

– Я не обманываю вас, ребята, – произнесла она уже гораздо мягче. – Спросите любую женщину, а еще лучше, спросите у каждой. Может, это вас чему-нибудь научит.

Парни переглянулись, а затем вновь задрали головы вверх.

Рокир было уставился на девушку, но, не выдержав ее ответного взгляда, неловко потупился.

– Спускайся к нам, – буркнул Йорак. – Не бойся, мы тебя не тронем.

– Спуститься к вам? – Алеа улыбнулась. – Ну, это задача не из легких. Отвернитесь-ка. Сделайте одолжение.

– С какой стати? – нахмурился Йорак.

– Потому что мне надо задрать подол, чтобы перекинуть ногу через сук. Иначе я не спущусь. Ведь как, скажите, я развяжу веревку, если я на ней болтаюсь?

Во взгляде Рокира на мгновение вспыхнул похотливый огонек, но тут же погас.

– А с какой стати нам отворачиваться?

– А вы бы хотели, чтобы я увидела вас со спущенными штанами? – спросила Алеа, и оба парня посмотрели на нее с выражением нескрываемого ужаса. – Вот видите, ни за что! Так что, будьте так добры, отвернитесь, всего на минуту-другую.

Парни нехотя повернулись к ней спиной.

Алеа задрала повыше ногу и в конце концов исхитрилась упереться в сук. Ей повезло, что она болталась рядом. Затем девушка резко подтянулась вверх – сказалась сноровка, полученная в детские годы, – и наконец смогла усесться. Прильнув к стволу, Алеа облегченно вздохнула и тотчас обмякла, словно с плеч ее свалилась тяжкая ноша.

Лишь бы мальчишки не заметили ее минутной слабости!

Алеа вновь собралась с силами, забросила обе ноги на сук и обмоталась юбкой.

– Ну, все, можете повернуться.

Парни повернулись к дереву и вытаращили глаза.

– Но ты ведь еще наверху!

– Спущусь, только дайте немного передохнуть, – сказала им Алеа. – Вы думаете, легко болтаться подвешенной на суку? Конечно, бывают вещи и пострашнее, но и в этом приятного мало.

– Но почему? – никак не мог взять в толк Рокир.

– Потому что веревка могла не выдержать и лопнуть. Или узел мог развязаться. А вы, два чурбана, – Алеа решила немного поддразнить их, – вряд ли бы меня поймали.

Было бы хуже, если б им это удалось...

Парни заметно сникли, и Алеа испытала к ним что-то вроде жалости.

– Это я в шутку, не обижайтесь. – Главное – не назвать их мальчишками, ведь они уже думают о себе как о взрослых мужчинах. – Просто вы ну очень меня напугали.

– Да уж знаем, – буркнул Йорак, уставясь в землю.

– Ну ладно, спускайся, – крикнул Рокир, – обещаем, что ничего тебе не сделаем.

– Сейчас, сейчас, только отдышусь.

Алеа понимала, что лучше будет спуститься.

В конце концов данное слово надо держать и не показывать юношам дурной пример вероломства. От этой мысли Алеа ощутила прилив сил. Ведь она в конце концов взрослая, и, будь они родом из одной деревни, пару-тройку лет назад ей наверняка пришлось бы время от времени приглядывать за мальчишками. В этом возрасте пацанята нередко ищут поддержки у матери, даже если не хотят самим себе в этом признаться. Если, конечно, им повезло иметь хороших матерей...

Судя по этим юношам, так оно и было. Как жестоко, однако, со стороны родных изгонять таких юнцов из семьи. Хотя Алеа подозревала, что это решение всей деревни, и матери этих юношей наверняка пролили немало слез, расставаясь с обожаемыми чадами.

– Вы из одной деревни?

– Что?..

Вопрос явно застал Йорака врасплох.

Рокир оказался сообразительнее.

– Нет, мы познакомились неделю назад...

– Как быстро, однако, становятся друзьями совершенно чужие друг другу люди, – сказала Алеа, а про себя подумала: чего же тут странного, если они одиноки и их отовсюду гонят.

– Я сама всего неделю как убежала из своей деревни, – добавила она вслух.

– Убежала?.. – Оба юноши изумленно вытаращили глаза. – Интересно, как можно по собственной воле оставить родимый дом?

– Да, представьте себе. – В голосе молодой женщины послышались суровые нотки. – Мои родители умерли, и никто из парней за мной не ухаживал, потому что я слишком высока ростом. Человек барона сказал Совету, что надо отнять у меня родительский дом и все нажитое ими добро и отдать другим людям, а заодно и меня – в услужение.

На лицах мальчишек тотчас появилось виноватое выражение. Они сами не раз становились свидетелями подобного, более того: вместе с остальными свистели и улюлюкали, издеваясь над несчастной жертвой, которой не повезло родиться гигантом или карликом. Сегодня они почему-то устыдились этого.

Рокир попытался было выгородить себя:

– По крайней мере тебя не вышвырнули за то, что ты великанша.

– Уж лучше бы вышвырнули! – мрачно ответила Алеа. – Ты представляешь, что это такое – стать рабом? Ты знаешь, что этим несчастным приходится терпеть? Особенно женщинам?

Мальчишки поморщились и молча уставились в землю. Уж чего-чего, а подобных историй они наслышались.

– Но бывают и добрые хозяева, – буркнул наконец Йорак.

– Бывают, – согласилась Алеа. – Вот только мне не повезло. Барон отдал меня в семью, где давно терпеть не могли моих родителей.

Рокир после этих слов вздрогнул.

– Неудивительно, что ты сбежала, – протянул Йорак.

– Спускайтесь, мисс, – произнес Рокир, – мы не обидим вас, особенно после того, что вам пришлось испытать.

– По крайней мере вы поняли, что нехорошо обижать людей, – произнесла Алеа и засомневалась. – Надеюсь, что поняли.

– Мы не раз слышали, как кричали рабы, – признался Рокир. – Нам давно уже следовало сообразить, что там происходит.

– Мы ведь не знали, что тебя отдали в рабство. – Йорак никак не мог решиться оторвать взгляд от земли. – Просто мы подумали, что ты одна из тех распущенных женщин, о которых мы так много слышали.

– Распущенная или нет, а силой приставать нехорошо. – Алеа все еще была настороже. – Так я могу поверить вам на слово?

– Истинный крест! – И Йорак действительно крестообразно провел пальцами над сердцем.

Алеа прониклась к мальчишкам искренним сочувствием, даже несмотря на то, что они намеревались с ней сделать. В душе они все еще оставались детьми, более того, детьми, на чью долю выпало немало душевных страданий. Ничего, скоро возмужают и все поймут.

Главное – помочь им возмужать.

– Уговорили, спускаюсь. Только отвернитесь.

Мальчишки подчинились ее требованию, и Алеа начала спускаться вниз.

Палка все еще болталась, привязанная к ее запястью, и Алеа не хотела с ней расставаться. Так, на всякий случай. Наконец она спрыгнула с нижней ветки.

– Все, можете смотреть.

Мальчишки обернулись. Алеа сняла с запястья веревочную петлю и встала перед ними, опершись на палку. Господи, до чего же они огромные! Почти на два фута выше, чем она сама, а крепкие какие – сплошные мускулы.

– Вам надо научиться стоять прямо, – машинально заметила она. – Вы же не хотите вырасти сутулыми?

Юноши тотчас выпрямились.

– С какой стати ты нас воспитываешь? – огрызнулся Йорак.

Эти слова задели молодую женщину, но она не подала виду.

– Просто я дольше вашего шагаю по жизни, мои милые, и больше вашего знаю. Девушка такого роста, как я, начинает сутулиться, чтобы казаться ниже. Моя мать отучила меня от этой дурацкой привычки, иначе бы у меня уже давно вырос горб. Стойте ровно! Распрямите спины! Надо гордиться, что у вас такой рост.

– Гордиться? – недоуменно пробормотал Йорак.

– Да, да, гордиться! – с жаром подтвердила Алеа. – Знаете, почему вас вышвырнули вон? Да вам и самим известно: с одной стороны, потому что вас боялись, а с другой – потому что вам завидовали. Те, кто вас изгнал, в душе сами не прочь подрасти. А еще они испугались того, что когда вы вырастете, то станете представлять для них угрозу. Вы же настоящие богатыри, и не позволяйте никому вас оскорблять!

– А она права, – раздался позади них чей-то низкий голос. – Первый раз слышу такие честные, такие правдивые слова из уст жителя Мидгарда!

Алеа резко обернулась.

Взгляд ее заскользил вверх, выше и выше. Если только что встреченные парни показались ей настоящими великанами, то теперь она уже не знала, что и думать.

Этот появившийся неизвестно откуда гигант на четыре фута возвышался над головой молодой женщины и был столь могуч, что, казалось, загораживал собой весь мир. На нем была такая же рубаха и облегающее трико, как и на любом из жителей Мидгарда, такие же кожаные доспехи на груди. Но зато одежда была таких размеров! Интересно, сколько коровьих шкур пошло на то, чтобы сшить такие доспехи?.. Сколько овец пришлось остричь, чтобы изготовить сукно для подобной рубахи!..

– Не надо нас пугаться, моя милая, – произнес гигант на удивление нежным голосом. – Мы тебя не обидим.

Мы?..

Алеа обернулась и увидела с полдюжины других великанов, причем один или два были еще выше ростом, чем первый. Лишь седые пряди указывали на то, что стоявший перед нею – самый старший среди незнакомцев, больше всех повидавший на своем веку. Поэтому-то он и говорил от их имени.

Алеа не сдвинулась с места, только расправила плечи и гордо вздернула подбородок. Пусть не думают, будто она их боится.

Если бы женщины Мидгарда воевали наравне с мужчинами, она наверняка бы уже и раньше повидала вблизи этих исполинов. Но местные жительницы если и участвовали в битвах, то только как сестры милосердия, и наблюдали за сражениями с расстояния в полмили.

– Давай лучше я поговорю с ней, Горкин, – раздался голос, на сей раз не такой низкий, и рядом с главным великаном встал другой, поменьше ростом.

Из-под железного шлема у него выбивались длинные пряди, а к груди были пришиты выпуклые пластины. Алеа в ужасе поняла, что перед ней женщина!.. Какое бесчестье, подумала она про себя, эти здоровяки заставляют воевать даже женщин!

Но в следующее мгновение возмущение уступило место зависти – великанши могли, как и мужчины, снискать себе славу на поле брани. Их с детства научили без страха смотреть врагу в лицо! И что важнее, эти женщины могли постоять за себя!

Алеа же оставалось только сожалеть, что ничему подобному ее не учили – как не чувствовать себя столь беспомощной перед лицом враждебного мира!

– Хорошо, можешь поговорить с ней, Мораг, – согласился Горкин, и великанша добродушно улыбнулась женщине с высоты своего роста.

– Каким ветром тебя занесло в эту пустошь, милая? – спросила она, а затем посмотрела на Рокира с Йораком. – И этих сопляков, кстати, тоже?..

Алеа оглянулась и увидела, что мальчишки стоят, прижавшись друг к другу. Да, ростом их боги не обидели, но до настоящих великанов парням далеко: не та стать, не та мощь.

Алеа легко представила себе, каких баек они наслушались в детстве – о том, как великаны с хрустом обгладывают косточки младенцев. Каких только леденящих душу историй не поведали им возвратившиеся из сражений воины! О том, какие жуткие чудовища эти Етуны!..

– Успокойтесь, ребята. Сейчас не война. Мы вас не обидим, – мягко произнесла великанша. – Теперь вы в некотором смысле наши дети.

До юношей дошел смысл ее слов, и они в ужасе переглянулись.

– Могу поспорить, что им о нас наговорили всяких небылиц!

– Еще каких небылиц! – воскликнула Алеа.

Великаны с одобрением посмотрели в ее сторону, а затем Мораг вновь обратилась к Рокиру и Йораку.

– Как я понимаю, вас вышвырнули из родительского дома? – с легкой усмешкой произнесла она.

– Нас, э-э-э, .. – пролепетал Йорак.

– Что за зверство – изгонять собственных детей!

Голос Мораг зазвенел негодованием. Юноши испуганно поежились, и великанша немного остыла.

А вот Горкин и другие никак не могли успокоиться.

– Мы в числе прочих отрядов прочесываем пустошь в поисках жителей Мидгарда – как шаек разбойников, так и беглых, вроде вас. – С этими словами Мораг посмотрела в сторону Алеа. – Тех, кто высок, мы берем к себе – если видим, что новички еще могут подтянуться до нашего роста.

– Но мы еще не... – начал было Рокир и осекся на полуслове.

– Ошибаетесь, – перебила его Мораг с теплотой в голосе. – Сколько вам лет? Тринадцать? Четырнадцать? Вам еще расти и расти, мои милые. Сами потом увидите, в каких великанов превратитесь. Обещаю, по сравнению с вашими родителями мы окажемся куда добросердечнее!

С этими словами Мораг протянула навстречу мальчишкам руки.

– Идите к нам, и вы снова обретете дом и родных!

Юноши топтались на месте, не зная, что им делать.

Алеа поняла, что кто-то должен их подбодрить.

– Как вам, однако, повезло, – произнесла она с завистью в голосе. – Настоящий дом и родные люди... Вы еще успеете привыкнуть к новой жизни. Эх, почему мне в свое время не повезло так, как вам! Знали бы вы, как я вам завидую!..

Уловка сработала: юноши получили то, чего им так недоставало – одобрение со стороны такой же, как и они.

С опаской озираясь по сторонам, мальчишки медленно двинулись вперед, навстречу распростертым объятиям Мораг, и уже в следующее мгновение по-детски прижались к ее груди.

– Ну, вот и все. Все ваши невзгоды позади... Обещаю, что вы всегда найдете у нас опору и поддержку, до конца отпущенных вам дней!

Мораг продолжала что-то ласково приговаривать, поглаживая юношей по головам, и постепенно те расслабились.

Алеа услышала, как кто-то из мальчишек всхлипнул. Она, как никто другой, понимала, что вместе со слезами из их душ уходит ожесточенность и обида на весь мир...

Молодая женщина посмотрела на Горкина в ожидании того, что он скажет дальше.

– Я правильно угадала? Меня это не касается?..

Горкин печально покачал головой.

– Боюсь, моя милая, ты сама знаешь мой ответ. Тебе сколько лет? Двадцать пять? Тридцать?

– Двадцать восемь, – выдавила из себя Алеа.

– Так я и думал, – грустно продолжал Горкин. – Ты уже выросла, насколько могла. И теперь тебе ни за что не набрать такого роста, чтобы быть принятой за женщину Етунов. Увы, для нас ты навсегда останешься женщиной из Мидгарда.