Текст книги "Волшебник не в своем уме"

Наконец, в самой торжественной обстановке при большом стечении народа во дворе замка принца Рагинальди был подписан мирный договор. Затем вперед вывели лурганских торговцев, закованных в кандалы. На суде председательствовал принц, а Гар выступал в роли обвинителя. Один из лурганцев пытался изобразить некое подобие защиты. Защита, правда, выглядела слабовато – частично из-за того, что лурганца было трудно понять из-за чудовищного акцента, а частично – потому, что он пытался оправдать свои действия и действия своих напарников, оперируя нескончаемым потоком цифр. Принц решил, что лурганцев следует содержать в темнице, покуда за ними не прибудут некие люди издалека, которых вызвал для этой цели Гар. При этом известии лурганцы жутко побледнели и принялись неразборчиво просить пощады – все, кроме одного, который вперил в Гара злобный, холодный взгляд и процедил сквозь зубы:

– Мы тебе это припомним, д’Арманд. Не сомневайся.

Гар же только учтиво поклонился ему и проводил лурганцев взглядом, когда их уводили в темницу.

Никто и словом не обмолвился о мнимых цыганах, что несказанно удивило Джанни.

Наконец пироджийское войско вышло из Туманолы, тепло провожаемое горожанами. Трудно сказать – может быть, тем самым туманольцы выражали радость по поводу ухода пироджийцев, а может быть, и вправду успели проникнуться к ним добрыми чувствами. Воины также тепло прощались с горожанами, хотя и искренне радовались тому, что наконец могут покинуть Туманолу, где было всегда жарко, влажно и где летали полчища москитов. Как бы то ни было, теплое прощание все сочли проявлением дружбы, установившейся между двумя городами. Принц снова стал во главе города и крепости, вот только теперь у него не было ни пушек, ни войска, осталась только личная гвардия в количестве ста воинов да ночная стража.

Дома пироджийцев встречали с восторгом. Войско шествовало по улицам, усыпанным лепестками цветов, а на Пьяцца-дель-Соль их ожидали председатель городского Совета и все его члены. Гара, Джанни и их заместителей наградили медалями. Затем настало время отдыха и пиршеств.

На следующий день Гар и Джанни были приглашены в Совет для встречи с посланцами других торговых городов, переживших войну. Все они нуждались в советах о том, как обойтись с возвращавшимися в города графами и дожами. Эти разговоры незаметно перешли в жаркие споры по поводу того, что должен представлять собой Союз торговых городов в мирное время. Но на самом деле все споры свелись к тому, что обсуждались всякие мелочи и тонкости, ну, и еще вопрос об ограничении власти Пироджии в Лиге. Между тем никто и не думал высказываться против необходимости самого существования Союза.

Никому также не приходило в голову усомниться в том, что возглавлять Союз по-прежнему должна была Пироджия.

Все это время Джанни спал, не видя снов, что его, с одной стороны, радовало, а с другой – огорчало. Радовало его то, что ему не является суровый старец, а огорчало то, что не снится чудесная танцовщица. Он искренне надеялся, что старца больше никогда не увидит, а красотка ему еще непременно явится. Может быть, все дело было в том, что он слишком сильно уставал и чересчур крепко спал – по крайней мере ему хотелось верить, что все связано именно с этим.

Наконец настал день, когда соглашение было подписано, и посланники отбыли из Пироджии. Каждый увозил с собой по копии соглашения, дабы обсудить его с членами своего городского Совета, и либо дополнить, либо подписать в том виде, в каком оно было составлено в Пироджии. Провожали посланников со всей торжественностью, звучали заверения в нерушимой и вечной дружбе.

Джанни думал о том, сохранятся ли такие же теплые отношения между купцами разных городов к началу нового торгового сезона, но почему-то он почти не сомневался в том, что Союз торговых городов сохранится, какое бы соперничество ни разгоралось между его членами. Слишком хорошо они понимали теперь, кто их общий враг – аристократия.

* * *

На следующий день Гар поблагодарил семейство Браккалезе за доброту и гостеприимство, но сказал, что теперь должен их покинуть. Мать и отец Джанни бурно протестовали против этого, а вот Джанни почему-то понимал, что уход Гара неизбежен и что уговаривать его остаться бесполезно. Как только мать и отец умолкли, Джанни сказал:

– Он странник, отец. Нельзя надеяться на то, что он до конца дней своих останется с нами.

– Но кто же возглавит созданное им войско? – с тоской вопросил Паоло.

– У Джанни это получится еще лучше, чем у меня, – заверил его Гар. – За последние недели он стал настоящим полководцем, да и офицеры у него преотличные.

Паоло изумленно посмотрел на сына, а Джанни понял по взгляду отца, что тот производит в уме подсчеты, соображая, какую прибыль принесет семейству новая должность сына, какое влияние Браккалезе приобретут из-за этого в городе. Наконец он медленно кивнул:

– Если ты так думаешь, Гар, то я согласен.

А синьора Браккалезе сказала Гару:

– В один прекрасный день ты встретишь женщину, которая заставит тебя оставить странствия, и ничего ты не будешь желать так страстно, как того, чтобы остаться рядом с ней и заботиться о ней и о детях, которых она тебе родит.

На миг взгляд Гара наполнился болью – но только на миг, а в следующее мгновение он уже тепло улыбался.

– Искренне надеюсь, что все так и будет, донна Браккалезе, но здесь этой женщины нет.

Джанни кивнул:

– Ему нужно уходить.

Но без прощальных торжеств Гара не отпустили. Вечером устроили наспех организованное застолье, в ходе которого советники щедро одарили полководца, спасшего город, и старательно скрывали облегчение, испытываемое ими в связи с его отъездом. Гар же изумил всех тем, что и сам преподнес пироджийцам подарки, из которых главным была небольшая библиотека, в которой, как сказал Гар, содержались книги, где можно было прочесть обо всем, что он успел поведать о торговле дворянам. Всем было очень интересно, откуда взялись у Гара эти книги, но из вежливости никто не решился спросить его об этом.

Потом они вернулись домой, но прежде чем лечь спать, Гар сделал подарки отцу и матери Джанни. Госпоже Браккалезе он подарил богатые украшения, а отцу Джанни – маленькую машину, которая очень быстро считала убытки, прибыль и прочие суммы. Браккалезе уговорили Гара принять от них в дар ожерелье из крупных орцанов, и наконец все, повздыхав, улеглись спать.

Джанни Браккалезе!

Джанни рывком сел – то есть сел во сне – и увидел сурово глядящего на него старца-волшебника.

Великан уходит, Джанни Браккалезе! Если ты хочешь попрощаться с ним, немедленно просыпайся и вставай!

Как это было похоже на Гара – даже не дождаться, когда в доме все проснутся! Проклиная друга на чем свет стоит, Джанни пытался проснуться, а волшебник только сказал ему:

Меня ты больше не увидишь. Прощай!

С этими словами он исчез, а Джанни, проснувшись, обнаружил, что сидит и натягивает одежду!

Одевшись, он через несколько минут уже был возле дверей. Гар отодвинул засов и толкнул дверь.

– Погоди! – крикнул Джанни. – Если уж тебе непременно надо уйти, не попрощавшись с остальными, дай мне хотя бы немного проводить тебя!

Гар улыбнулся, но удивления не выказал.

– Что ж, если ты и вправду готов немного прогуляться в столь ранний час, пойдем.

Они вышли на улицу, где стояла непроглядная ночь и было довольно прохладно. Джанни взглянул на восток. До зари было еще далеко.

– Куда ты собрался?

– В сторону холмов, – ответил Гар.

Джанни гадал, что же Гар будет делать на холмах, добравшись дотуда.

– Ну, тогда разумнее проехаться верхом, верно?

Гар кивнул:

– Если ты потом отведешь лошадей обратно – можно и верхом.

Они подошли к конюшне, оседлали лошадей и выехали на тихие улицы. Тишина стояла такая, что оба молчали. Часовых у внутренних ворот уговаривав не пришлось. Они сразу узнали Джанни Браккалезе и Гара и без лишних слов отперли ворота. Всадники въехали на понтонный мост, временно заменявший дамбу. Только плеск волн, ударявших по понтонам, нарушал тишину. Джанни спросил:

– Почему?

– А почему бы и нет?

– Потому, что ты мог погибнуть, – сказал Джанни. – Потому, что ты перенес столько страданий и горя, а это было вовсе не обязательно. Потому, что это была не твоя борьба.

Гар медленно проговорил:

– Ты мне поверишь, если я скажу, что мне просто-напросто были нужны деньги?

– При том, что у тебя есть друг-волшебник, который летает в огромном золотом колесе? И потом, если бы тебе и вправду были бы нужны деньги, ты бы остался. Так почему, Гар?

Великан вздохнул.

– Человек обязательно должен иметь какую-то цель в жизни, Джанни. Его жизнь должна иметь какое-то оправдание. Для меня же жизнь не может представлять всего-навсего погоню за радостью и удовольствиями.

Еще несколько минут ехали молча, а потом Джанни спросил:

– Но при чем тут мы? Почему наши трудности стали твоими?

– Потому что вы в этом нуждались, – просто ответил Гар. – Потому что от моей помощи вам вряд ли бы стало хуже. Потому что несколько лет назад во мне вспыхнуло врожденное чувство справедливости, и теперь я только тем и занимаюсь, что ищу людей, с которыми поступают несправедливо, хотя чувству отмщения, живущему во мне, следовало бы уняться за много лет до того, как я познакомился с тобой.

В этом хотя бы был какой-то смысл. Джанни снова надолго умолк, и любопытство взяло в нем верх только тогда, когда они подъехали к обугленным столбам наружных ворот.

– Ты говорил, что ты издалека. Но откуда именно?

Гар вздохнул и запрокинул голову.

– Посмотри на небо, Джанни. Посмотри на звезды. Каждая из них – это солнце, и некоторые из этих солнц светят ярче, чем то, что озарит вашу планету. Вокруг некоторых из них вращаются планеты, подобно тому, как вертится праща вокруг сжатого кулака собирающегося бросить ее охотника. На кое-каких из этих планет достаточно тепло для того, чтобы там могли жить люди.

Джанни в восторге смотрел на небо, пытаясь свыкнуться с грандиозностью того, о чем говорил Гар. Потом он стал думать о том, что же это значит.

– И ты... Ты родом с одной из этих планет?

– Да. Она очень далеко отсюда, и солнце ее настолько мало, что отсюда его не увидишь. Но я родился на планете под названием Грамарий, а мой отец – на совсем крошечной планете под названием Максима.

– Это тот мир, где ты считаешься дворянином, – прошептал Джанни.

– Не совсем так. На этой планете мой двоюродный дед имеет титул графа. Мой отец теперь носит высокое дворянское звание на Грамерии, а я – его наследник.

Джанни некоторое время помолчал, обдумывая это, затем спросил:

– А почему ты покинул свою родину?

– Потому что мне было мало быть сыном своего отца.

Это Джанни вполне мог понять.

– А как ты попал сюда?

– В Геркаймере, – ответил Гар. – В огромном золотистом колесе. На самом деле это корабль размером с целую деревню, Джанни. Его подарил мне граф д’Арманд, мой двоюродный дед. Он не сказал мне, что это – награда за то, что я улечу, но в конце концов все стало именно так.

Джанни вдруг с необычайной остротой ощутил, насколько одинок его друг, и ему стало зябко от этой мысли. Постаравшись избавиться от нее, он спросил:

– А эти... ненастоящие цыгане? Они тоже прилетели с другой звезды?

Гар кивнул:

– Они – члены сообщества, которое называется АППИС – Ассоциация Помощи Правительственным Институтам и Системам.

– И что же, они вправду верят в то, что если бы они уговорили дворян изничтожить купечество, на Петрарке настали бы мир и благоденствие?

– О да, – негромко отозвался Гар. – Я ни на миг не усомнюсь в их самых добрых намерениях. Они люди просвещенные, идеалистичные и умные, Джанни, но немыслимо наивные и лишенные гибкости мышления. Да, я действительно верю в то, что они искренне полагали, что натравливая дворян на купцов, добьются только состязания, соперничества между ними.

– Вот уж воистину наивно, – покачал головой Джанни.

Гар пожал плечами.

– Они сами действуют из лучших побуждений и в других желают усматривать только лучшие побуждения, как бы ни убеждала их действительность в обратном.

– Но принцу ты ничего о них не говорил, – заметил Джанни. – Ты не настаивал на том, чтобы их арестовали и судили.

– Нет. Они сами поняли глупость своих устремлений, увидели своими глазами развязанную дворянами войну, и еще они увидели, что союз купечества предотвратил худшие из возможных последствий этой войны. Они унижены, Джанни, и одного только чувства стыда им хватит для того, чтобы теперь они трудились ради блага каждого жителя вашей планеты, Джанни, а не только ради блага дворян. Кроме того, – добавил он после кратких раздумий, – они потрясены результатами наших трудов – твоих и моих. Вряд ли им удастся пустить все на попятную, не вызвав новой войны. Они поймут это. Даже они способны это понять. Они принесут Талипону много добра, а вреда от них почти никакого теперь не будет.

– Но... Медаллия? – У Джанни сжалось сердце. – Неужто она и вправду – одна из них?

– Да, но она поборола свою наивность и сумела поверить в то, что видела собственными глазами. Она превозмогла свой идеализм и поняла, что замыслам АППИСа здесь осуществиться не дано, потому и покинула своих соратников и стала пытаться поспособствовать созданию союза купцов в надежде на то, что вы, объединившись, сумеете предотвратить войну.

– Но у нее ничего бы не вышло, если бы за дело не взялся ты, – заключил Джанни и пристально посмотрел на Гара. – Но как же все-таки тебе это удалось, Гар? Как ты выиграл нашу войну?

– Геркаймер снабдил меня множеством нужных сведений, – признался Гар. – Я притворялся темным варваром, я задавал такие глупые вопросы, ответы на которые знает даже законченный тупица, и в конце концов понял все то, что мне нужно было знать.

Джанни прищурился.

– Так, значит, все это время ты притворялся? И тогда, когда разыгрывал полоумного?

– Поначалу мы оба притворялись, – напомнил ему Гар. – Но когда меня стукнули по голове и мы с тобой полуголые брели под проливным дождем? Нет. Тогда все было взаправду. Но когда я оправился после удара, я понял, какую выгоду можно извлечь, будучи дурачком, и стал притворяться. Это позволило мне наброситься на Стилетов и при этом остаться в живых, это позволило всем нам пробраться в замок Рагинальди.

– И там ты узнал то, о чем уже начал догадываться.

Гар кивнул:

– Верно. Но мне нужны были доказательства.

– Но как же ты ухитрился убедить остальных наших спутников в том, что они должны тебя слушаться? – выпалил Джанни. – Теперь я командую людьми, и я обязан знать, как это делается? Как ты добился того, что стражники нас не заметили? Как ты заставил привратника открыть ворота? Ведь никто в здравом уме не поверил бы в то, что лопотал Фесте!

– А-а-а, – растерянно протянул Гар и смущенно проговорил: – Не хочется тебя обижать, Джанни, но в этом смысле тебе со мной не сравниться никогда.

– Почему?

– Все дело в том, какой пост занимает мой отец, – тихо проговорил Гар. – И в тех дарах, которые я от него унаследовал.

– Что за пост? Что за дары?

Гар не решался признаться.

– Гар, ведь ты уйдешь, – умоляюще проговорил Джанни. – Зачем мне рассказывать кому-то о твоей тайне? Да если расскажу – вреда не будет! При чем тут пост твоего отца?

– При том, что он – Верховный Волшебник Грамерая.

– Волшебник?! – выпучил глаза Джанни, охваченный изумлением. Но вот его озарило. – Старец-волшебник! Он никогда не являлся мне во сне до тех пор, пока я не повстречался с тобой! А теперь ты уходишь, а он всего час назад сказал мне, что я больше никогда его не увижу!

Гар медленно кивнул.

– Так, значит, это ты сделал так, чтобы мне во сне являлся этот волшебник!

– Более того, – еле слышно признался Гар. – Я сам и был этим волшебником.

Глава 16

Джанни вытаращил глаза. Но вот им овладели сомнения, и он насмешливо улыбнулся.

– Ладно, Гар. Считай, ты меня убедил.

– Уверяю тебя, это чистая правда, – совершенно серьезно отозвался Гар.

– Да ладно тебе! – фыркнул Джанни. – Если ты на самом деле волшебник, явись мне немедленно. – Он закрыл глаза. – Ну, давай же, явись мне!

– Как скажешь, – кивнул Гар, и перед Джанни возникло лицо старца.

Теперь ты мне веришь? – вопросил старец. Джанни замер, распахнул глаза – старец исчез. Джанни, не в силах поверить, не мигая смотрел на Гара, а тот только опустил голову и перестал улыбаться.

Понимание для Джанни было подобно взрывам, некогда сотрясшим пироджийскую дамбу.

– Но если ты смог вложить в мой ум такое видение, стало быть... ты способен читать мысли! Вот как ты узнал о приближении Стилетов! Вот почему солдаты принца не увидели нас, когда они нас искали! Почему уснули цыгане, почему спали дозорные в замке! – Джанни перевел дыхание. – Быть может, потому мы безо всяких происшествий и до Пироджии тогда от замка Рагинальди добрались?

Гар скромно кивнул.

– Но... Господи Боже, ведь это дает тебе такую власть над людьми!

Джанни побледнел, вспомнив о своих потаенных мыслях.

Гар нахмурился.

– Без особой причины я чужие мысли не читаю, Джанни. Все-таки у меня есть некоторые понятия о том, что хорошо, а что дурно. Но когда у противника есть определенные преимущества, тогда... что ж, тогда я без колебаний пользуюсь собственными.

– Вот что ты имел в виду, когда сказал, что время честной игры кончилось!

– Да, именно это я имел в виду, – смущенно проговорил Гар.

– И костер разжег тоже!

Гар удивленно глянул на него.

– Этого я не помню.

– Впрочем, наверное, этого ты и вправду не помнишь. Ведь тогда, после удара по голове, ты действительно был не в своем уме. – Джанни недоуменно сдвинул брови. – Но ведь той ночью мне явился волшебник!

– Вот как? – Гар широко раскрыл глаза. – Помнится, я собирался сделать это до того, как нас поколотили Стилеты. Значит, мой разум сделал это за меня, по памяти!

– А замки? Ты ведь их не руками открыл, не сломал?

– Нет. – Гар прикрыл глаза. – Это были совсем простые замки, Джанни. Такие я мог открыть и будучи полным дурачком.

Тут Джанни в голову пришла страшная мысль.

– Но как цыгане узнали о твоем замысле создать союз купцов? И почему они обвиняли в этом моего отца?

– Об этом они узнали не от меня, – заверил его Гар. – Я почти уверен в том, что у них были шпионы в каждом из торговых городов, да и в некоторых вдали от побережья тоже. Нет, поверь мне, я им никаких мыслей не передавал.

– А твои дары моим родителям?

– Не надо преувеличивать мои способности! Нет, эти книги напечатал Геркаймер – скажу так: волшебным образом напечатал, иначе мне придется целый год рассказывать тебе, как это делается. Однажды ночью он их тайком доставил во двор вашего дома. Осторожно подбросил.

– Как это можно было осторожно подбросить? Нет, не отвечай, я знаю! Это тоже волшебство!

– Нет, наука, – покачал головой Гар.

– То же волшебство, только название другое, – махнул рукой Джанни. – Значит, ты сумел узнать, что задумали дворяне, верно? Тебе только и надо было – доказать нам, что они снюхались с «Лурганской компанией»?

Гар кивнул:

– Вот почему мне было так нужно, чтобы всех нас тогда схватили и отвели в замок Рагинальди. Все верно.

– Ну а когда пушечные ядра не долетали до цели, когда брошенные копья сворачивали в сторону! Это тоже твоя работа?

– Неплохо, синьор Браккалезе, – проворчал Гар, не скрывая того, что удивлен наблюдательностью Джанни. – Да. Еще я умею передвигать предметы силой разума.

– Но погоди... Мне являлось и другое видение. – Джанни смущенно покраснел. – Прекрасная танцовщица! Не ты ли...

Он запнулся и умолк, не в силах закончить вопроса.

– Нет. – Гар изумленно покачал головой. – В твоем разуме мне встречались только ее отголоски. Но этого хватило для того, чтобы я понял: на вашей планете не я один способен читать мысли.

– Не ты один?.. – Джанни в страхе вытаращил глаза. – Сколько же тут вас... таких?

– Кроме меня – еще одна женщина. Она из тех редко рождающихся на свет людей, которым такие способности достаются не по наследству от родителей. Она полагает, что здесь нет ей подобных, поскольку я старательно скрывал свое присутствие. Вот почему она поняла ваш народ лучше своих спутников, вот почему ушла от них и решила уговорить вас сражаться с дворянами.

– Она? – На счастье, Джанни уже давно вытаращил глаза, в противном случае они бы попросту вылезли из орбит. – Нет! Не может быть... Только не она...

– А почему, как ты думаешь, тебе кажется, что ты влюблен в двух женщин одновременно? – спросил Гар, и не дав Джанни основательно поразмышлять над этим, продолжал: – Между прочим, ты тоже не лишен способностей, Джанни. Я мог бы заставить и других видеть старца-волшебника, но только ты оказался способен видеть его так ясно. И мало кто сумел бы разговаривать с ним так, как разговаривал ты. Это говорит о твоей одаренности.

– Я? Такой одаренный? – Тут Джанни кое о чем догадался. – Но если так, если я мог лучше других видеть этого волшебника, то и Медаллия...

– Верно, – кивнул Гар. – Вероятно, именно поэтому она так заинтересовалась тобой, Джанни Браккалезе. Заинтересовалась как мужчиной, а не как орудием в своей игре.

– Заинтересовалась... мной? Не хочешь же ты сказать... Не влюблена же она...

– А по-моему, влюблена, – возразил Гар. – Я не читаю таких вещей в чужих умах, Джанни, но когда мужчина или женщина влюблены, мысленно они просто кричат об этом, и не услышать невозможно. Иди к ней. Поспеши, пока она не покинула город.

– Поспешу! Спасибо тебе, Гар! О, большущее тебе спасибо!

Джанни потянулся к Гару, крепко обнял его на прощание, отчего они оба чуть не свалились с коней, а потом развернул своего коня и во весь опор погнал его по мосту к городу.

Гар проводил его взглядом. Губы его тронула печальная усмешка. Неожиданно Джанни придержал коня, обернулся, помахал рукой. Гар улыбнулся шире, помахал рукой в ответ и смотрел вслед другу, пока тот скакал к внутренним воротам. А когда он исчез за ними, Гар развернулся и поскакал на вершину холма. Там он спешился, хлопнул коня по крупу и отправил назад. Затем он поднес к губам брошь и сказал:

– Давай, Геркаймер.

Потом он стоял и смотрел в небо, успевшее за это время порозоветь на востоке. Первые лучи еще не взошедшего солнца озарили огромный золотистый диск, опустившийся на вершину холма.

* * *

Джанни на полном скаку мчался по улицам, где уже появлялись отправлявшиеся на работу люди. Лошадь он остановил только на Пьяцца-дель-Соль, ну и конечно же, сразу увидел кибитку – а ведь прошлой ночью она была где-то спрятана. Загнанную, взмыленную лошадь он оставил, не привязав, а сам со всех ног бросился к кибитке и, взбежав по приступочке, забарабанил в дверцу.

– Медаллия! Открой! Ты не должна уезжать! Открой, прошу тебя!

Дверца открылась. На пороге стояла Медаллия и широко открытыми от изумления глазами смотрела на Джанни. Гар был прав. На ней было дорожное платье.

– Джанни Браккалезе! Что за срочное дело привело тебя ко мне в столь ранний час!

– Я узнал, что ты – та, что являлась мне во сне! – выпалил Джанни.

Она побледнела.

– Кто тебе такое сказал?

– Волшебник, который также являлся мне.

Бледность Медаллии сменилась румянцем.

– Этот гадкий старикашка! – взорвалась она. – Как он посмел...

Она умолкла, и глаза ее распахнулись шире.

«Так и есть, – догадался Джанни. – Я молчу, но разум мой кричит о любви к ней».

Медаллия отступила, впустила Джанни в фургон. Он обнял и поцеловал ее. Она не сразу пришла в себя от потрясения, но вскоре растаяла. Джанни, не прерывая поцелуя, захлопнул дверцу, задвинул засов и прошептал:

– Прекрасная дама моих сновидений, я люблю тебя!

Потом он закрыл глаза и вновь поцеловал ее, и перед ним предстала чудесная танцовщица, но только теперь лицо ее было открыто и светилось любовью. Это было лицо Медаллии, и их поцелуи становились все дольше и глубже, и были намного приятнее тех, что когда-то снились Джанни.

* * *

Стоя на вершине холма, Гар наблюдал за приближением золотистого диска. Вскоре опустился трап и Гар взобрался по нему в звездолет.

– Значит, твое путешествие успешно завершилось, Магнус, – прозвучал мелодичный, мягкий голос Геркаймера.

– Да, но не так уж гладко, – отозвался Гар. – Временами было совсем туго. – Он снял средневековое платье и шагнул в кабинку ультразвукового душа. – Взлетай, Геркаймер. Кстати, ты вызвал Звездную полицию?

– Вызвал, Магнус, и передал им все собранные мной сведения. Они очень обрадовались и сказали, что наконец им удалось «поймать лурганцев за руку».

– Отрадно слышать. – Магнус закрыл глаза. Стоять под душем было так приятно. – Теперь жители Петрарки смогут все начать заново, и никто им не помешает. Желаю им удачи.

Геркаймер отметил:

– В твоем голосе слышится грусть, Магнус. В чем ее причина?

– Только в том, что я не могу остаться и насладиться тем счастьем, которое ждет их, – вздохнул Магнус. – То бишь моего приятеля Джанни и его прекрасную даму, Медаллию.

Отключив ультразвук, он на тридцать секунд включил струю мыльной воды, затем снова постоял под ультразвуком, после чего вымылся чистой водой.

Когда заработала сушилка, Геркаймер спросил:

– Но если ты не можешь остаться, как же может остаться Медаллия? Она ведь тоже с другой планеты, верно?

– Верно, – согласился Магнус. – Но у нее для этого есть очень веская причина. Она выходит замуж за местного жителя. – Он усмехнулся. – Медаллия никогда не простит меня за то, что я просветил Джанни на ее счет, но на самом деле она сама виновата. Она перестаралась, и я не мог не узнать о ее присутствии в его разуме, а нарочно я, конечно, не подслушивал. – Он вышел из-под душа и переоделся в современную одежду из легкой и мягкой ткани.

– Но ваших с Джанни спутников ты все-таки сам обрабатывал, признайся, – заметил Геркаймер.

– Верно. И пироджийскому войску отвагу и мужество также внушал я, и не только за счет призывов, которые произносил вслух, – кивнул Магнус.

Он взял в баре-автомате высокий стакан с холодным напитком и впервые за несколько месяцев уселся в мягкое, удобное кресло.

– Ты бы мог остаться, если бы пожелал, Магнус.

Но Магнус только головой покачал.

– Без такой причины, какая появилась у Медаллии, – нет, Геркаймер. Я пока не нашел места, где мне захотелось бы обосноваться на всю жизнь.

– Ну и куда же мы направимся на этот раз? – поинтересовался компьютер.

– Покажи мне перечень заброшенных колоний, где народ страдает от притеснения властей, – отозвался Магнус.

Перечень незамедлительно появился на настенном экране. Магнус, откинувшись на спинку кресла, пробежал его глазами, раздумывая, на какую планету отправиться, чтобы найти там, быть может, любовь и дом, а быть может – внезапную, благословенную смерть.