Текст книги "Лада, не грусти, не надо! Пособие для начинающей эгоистки – 2"

…верю в себя! Или зачем нам комплекс неполноценности?

Есть у меня знакомая. Два года назад она выиграла конкурс красоты. Она обладает поражающим мое воображение умением: с помощью одной кошачье-мурчащей фразы заставить мужчину напрочь позабыть, что вокруг существуют прочие люди. Она одевается, как картинка… Так вот, у нее есть комплекс. Она считает себя некрасивой – почти уродливой! И это не шутка, не преувеличенье. Стоит завести о том разговор, она со страстной самокритичностью перечислит вам все свои дефекты от носа до пяток. И хотя я обычно отвечаю ей: «Не гневи ты Бога!», – я ее понимаю.

Помню, как сейчас: мне шестнадцать лет, я стою возле зеркала и с каждой секундой погружаюсь все глубже в депрессию. У меня ужасная кожа, маленькие глазки, узкий лоб, длинный нос! Воскрешая сейчас то забытое чувство, я поражаюсь его остроте и беспросветности. Мое отчаяние – «Я – неисправимый урод!» – было совершенно искренним. Но не стабильным… Иногда мне напротив казалось, что я очень хорошенькая, и я радостно крутилась у зеркала, рассматривая себя со всех сторон, принимая красивые позы, примеряя наряды, мечтая о покорении мира и отдельных представителей противоположного пола. А потом все возвращалось на круги своя, и я снова обращалась в ходячий кошмар, на который все парни во веки веков будут смотреть лишь со скукой и отвращением.

Подобный феномен изумляет меня по сей день. Как одни и те же нос, глаза, щеки, лоб могут быть в понедельник предметом восхищения, а в пятницу – причиной депрессии?

Порой причина лежала на поверхности: в начале недели мама покупала мне новое модное платье, облачившись в которое, я казалась себе несказанно прекрасной, а ближе к выходным на лбу выскакивал прыщик. Но чаще всего для такого глобального подъема или падения самооценки не наблюдалось ни одной внешней причины. В те спорные шестнадцать мне даже казалось, что мои черты и впрямь похожи на «переливной» календарик – они живут некой тайною жизнью и постоянно перемещаются на два-три миллиметра вверх-вниз, вправо-влево, меняя мое лицо.

С тех пор прошло еще шестнадцать лет, и за это время моя кожа вряд ли улучшилась, лоб не «подрос», и после долгих размышлений я отказалась от мысли укоротить нос с помощью пластической хирургии. Но теперь это все – не проблема. И дело не только в том, что в восемнадцать первый мужчина убедил меня: я – «красавица писаная». И не в том, что мой муж убежден до сих пор: на свете нет женщины лучше меня. И даже не в том, что с годами я научилась спокойно и трезво оценивать свои недостатки, маскировать и исправлять их… Все это на поверхности. Стоит копнуть чуть глубже, окажется, что я и сейчас страдаю, столь же беспросветно, бесконечно, болезненно, как и в шестнадцать. Просто уже по другому поводу!

Что за беда длинный нос, если я… неудачница! Я никогда не стану Достоевским. Не получу Нобелевскую премию. Я – стандартная, средняя писательница. И вообще, в нашей стране литература никому не нужна. Это не профессия даже, а хобби. Короче, полный тупик. Проще сразу застрелиться!

Конечно, подобные мысли посещают меня не каждый день и не каждый месяц, как и прямо противоположные им. Бывает, мне представляется, что я – будущий гений. Я еще получу все возможные награды и премии, прославлю страну, войду в историю, а после смерти мне непременно поставят памятник. Достаточно неустанно работать над собой, верить в себя, идти вперед, и я переверну этот мир, поставлю его вверх тормашками… Типичная мания величия. Но в эти мгновения я и впрямь могу все – я фонтанирую идеями, захожу в любые двери, предлагаю, убеждаю, требую и получаю. А в припадке самоуничижения не могу сделать телефонный звонок, отправить письмо, озвучить самую пустячную просьбу. Ведь мне все равно откажут! А если и не откажут, в итоге все равно ничего не получится. А если и получится, это все равно не имеет смысла, я ж – бездарь!

Сказать, что я ненавижу такие приступы – не сказать ничего. Я их боюсь! Они выбивают меня из колеи, тормозят движение, подбивают все начинанья на взлете. Иногда проблема приходит извне: ты написала сценарий, а фильм так и не вышел; приятель раскритиковал твой новый роман. Ряд неудач или плохой отзыв на книгу может спровоцировать комплекс неполноценности так же легко, как чья-то восторженная рецензия – врыв самомнения. Это понятно, непонятно иное… Почему, проснувшись утром в четверг, я ощущаю себя на коне, готовой скакать в бой с саблею наголо, а в пятницу вдруг вылетаю из седла и считаю себя побежденной. Ведь ничего не случилось, ничего не изменилось! И муж за это время от меня не ушел, и дождь не пошел, и отказ не пришел по электронной почте. У меня те же способности, те же достижения, за спиной – те же победы и поражения.

Тот же супруг, те же дети, та же квартира и у квартиры тот же метраж… Только в хорошем настроении моя знакомая вспоминает, что их семейное гнездышко очень уютное, а кредит за него был выплачен на диво вовремя – за месяц до кризиса. Муж у нее – почти идеальный, дети – ангел и вундеркинд. И таких везучих женщин, как она, еще поискать! А в плохом – вспоминается совершенно другое. Квартирка чересчур маленькая для четырех и перемен не предвидится. У мужа – ряд недостатков, отпрыски – чересчур избалованны, у нее почти не остается времени для себя, любимой. Оттого она очень несчастна! И глядя на ее психологические перепады со стороны, я понимаю: правда и то, и другое. А истина, как всегда, посредине.

Можно оптимистично сказать, что стакан наполовину полон, или пессимистично заметить, что он наполовину пуст. А можно без всяких эмоций признать: стакан на 50% пуст и полон на 50%. Я – не бездарь и не гений, не уродина и не красавица писаная. У меня длинноватый нос, зато хорошие волосы. Глаза маловаты, но повезло с фигурой, бровями и формой нижней губы, что же касается верхней, ее я могу нарисовать и сама. Ибо последние лет шестнадцать мне совсем нетрудно признать себя девицей со среднестатистической внешностью, своими плюсами и минусами. А вот признать себя средним писателем для меня так же страшно, как для моей подруги признать себя не слишком некрасивой.

Хотя истина там же – посредине. Подружка, естественно, не Венера Милосская и имеет ряд недостатков от носа до пяток. Но, если уж честно, и сама Венера Милосская тоже – отнюдь не красавица. И кабы мраморная богиня любви ожила и подошла к зеркалу с мыслью: «А хороша ли я? И кому я нужна?» – то испытала бы ряд знакомых катастрофических чувств: «Ужас! Кошмар! У меня ж длинный нос! Я толстая, маленькая. И лицо какое-то полумужское…». И заметьте, это тоже была бы чистая правда.

Но то-то и оно, что Венера, во-первых, из мрамора, во-вторых, – Милосская. Чего ей мучиться комплексами? Она давным-давно стоит в Лувре на несокрушимом пьедестале и на протяженье веков считается во всем мире незыблемым эталоном красоты. А мы с подружкой – покуда живые. К тому же она еще и не замужем, и работа ее тоже связана с внешностью. Это писательница, тем паче состоящая в браке, имеет право быть умной уродиной. Видимо, благодаря сему праву я точно знаю: я – не уродина. Я – глупый бездарь. Дура. Неудачница…

«А у меня жуткий нос, – вторит подруга, – и грудь не ахти, и талия…» «Не гневи Бога! – возмущаюсь я. – Посмотри, как на тебя мужики реагируют. Всем бы так…» «А ты самая продаваемая писательница в Украине. Всем бы так…», – отбивает она.

И иногда в период депрессивных провалов мне удается воззвать и к себе: «Не гневи Бога! Разве мало тебе везло в жизни?». Я начинаю считать по пальцам свои достижения и худо-бедно убеждаю себя: все хорошо. Но у меня есть и вторая рука… Второй взгляд на вещи! И пока ее персональный «прекрасный принц» не поставит подружку на непоколебимый пьедестал, пока никто не выдал мне авансом Нобелевскую премию, пока мы живы, пока мы в пути – мы будем всегда колебаться. Легко быть Милосской, чья ценность известна целой планете. Трудно, когда свою себестоимость нужно определять каждый час. И неважно, что вчерашние Коля и Вова были готовы сорвать для тебя звезду с неба. Вчера – не существует. Сегодня – ты снова одна, и должна доказывать свою женскую состоятельность заново. Неважно, насколько успешна была твоя прошлая книга – ты всегда начинаешь новую с чистого листа и в прямом, и в переносном смысле этого слова.

И пусть, веря в свою гениальность, я впрямь могу все, а страх бездарности хуже инквизиторской пытки, – пока я в пути, мне нужны оба чувства… Они – мой секрет успеха!

Идеальное сочетание мании величия с комплексом неполноценности (примерно, в пропорции пятьдесят на пятьдесят). Первое дает веру в себя и ведет вперед. Второе – подстегивает плетью сзади, гарантируя, что вера не перерастет в тупую самоуверенность и ты никогда не остановишься на достигнутом!

Не затормозишь на середине пути… А значит, непременно дойдешь к поставленной цели!

Скромность – не порок?

Вы придумали отличный проект, но полгода не решаетесь озвучить свое предложение начальнику? Вам нравится мужчина, но вы не способны обратить на себя его внимание? И даже оказавшись в его поле зрения, не знаете, как воспользоваться шансом… А какая-нибудь разбитная девица умудряется подцепить приглянувшегося парня за вечер, а через неделю объявить о своей помолвке.

Как не вспомнить расхожую истину: наглость – второе счастье. А скромность… второе горе?

Тем, кто познакомился со мной после моих 20 лет, очень трудно поверить, что еще в 16 я была скромной настолько, что, идя по улице, чаще всего смотрела себе под ноги, боясь повстречаться взглядом с незнакомыми людьми. Этот тяжкий период мне помогла пережить только подруга, убежденная, что у меня есть масса достоинств и я заслуживаю всего самого лучшего. В то время о моих достоинствах и дарованиях знала, пожалуй, только она одна. Лишь ей, в течение трех лет, я решалась читать свои стихи и сказки… И кабы она не поощряла меня, критикуя, но куда чаще нахваливая, вряд ли годы спустя я бы сделала литературу своим делом. Ведь, как ни крути, писатель – профессия, требующая редкого самомнения. Ты должен свято верить, что именно твои мысли, умозаключения, чувства интересны всем людям, и скромницам тут места нет!

Да и вообще странно, что в начале ХХI века еще существуют люди, считающие скромность непреложным достоинством. Толковый словарь дает исчерпывающее объяснение этого слова: сдержанный в обнаружении своих достоинств. Иными словами, человек, прячущий свои достоинства от окружающих! И кабы я до сих пор скрывала от мира свое литературное творчество – то, несомненно, звалась бы скромной. А еще имела бы все основания носить звание неудачницы, зарывшей свой дар в землю.

Возьмем иную плоскость – личную жизнь. Вот нравится скромнице ее сотрудник, назовем его Мишей. Что в этом случае делает воистину скромная девушка? Не только скрывает свои чувства, но словно бы начинает скрывать сам факт своего существования – обходит предмет любви стороной и боится встретиться с ним взглядом. И если однажды Миша обратит на нее внимание сам и скажет, например, «Какое у тебя красивое платье» – она, во-первых, скромно опустит глаза, во-вторых, покраснеет от скромности, а затем проявит скромность словесно, промямлив что-то вроде «да ну, оно старое, случайно из шкафа достала». Иными словами сделает все, чтоб не достигнуть цели! Нет, еще глупее – отмахнется от собственной цели в виде внимания этого самого Миши!

И у кого после этого повернется язык сказать: «Скромность украшает девушку»? «Только в том случае, если ее больше нечем украсить», – добавят циники. Поскольку на скромницу могут повестись только три типа мужчин. Донжуан, которому любопытно расколоть этот орех (не дай бог нарваться на такого!). Диктатор, ощутивший, что проще всего подавить человека, который и сам готов всячески подавлять свои достоинства. И наконец наилучший вариант – «папочка». Подобных мужчин реально умиляют зардевшиеся щечки и потупленные глазки. Его скромницам и стоит искать. Еще лучше искать лекарство от скромности. Особенно, если в вашем понимании счастье предполагает наличие любимого дела.

Тот же сюжет, только вместо Миши – начальник, и хвалит он не платье, а вашу работу. Та же реакция – потупить глаза и максимально приуменьшить свои достижения: «Что вы, такая ерунда, это каждый сможет…» Тот же результат – нулевой! Не лучше ли последовать примеру совершенно нескромного кота Матроскина: «А я еще на машинке могу, и вышивать там…» – «Спасибо, мне так приятно, что вы меня оценили. Если вы дадите мне полчаса времени, я еще покажу вам свой новый проект».

Если Бог наклонился к тебе – хватай его за бороду! Судьба дала шанс – воспользуйся им. Очень-очень редко на нашем пути попадаются люди, способные разглядеть в нас дар, вытащить его на свет, огранить и направить в нужное русло… Но встреча с гуру – такая же редкость, как манна небесная. В теории – бывает, на практике ждать, что еда упадет тебе с неба, бессмысленно, следует самому позаботиться о своем пропитании. Подобных людей нужно искать – стучаться к ним в двери, ходить на собеседования, прослушивания, кастинги. И помнить, на каждом из них вам скажут: «Покажите, на что вы способны». Требование, которое истинно скромный человек не может исполнить априори. Ведь (читай выше) – скромность состоит именно в том, чтоб не выпячивать своих достоинств!

Вот и выходит, что эта черта ужасающе устарела. Скромный, лишенный индивидуальных качеств работник – идеал для рабовладельца. Скромная женщина – эталон домостроя. В те годы женщине не вменялось в обязанность самой отправиться на «брачное сафари» и раздобыть хорошего мужа. С кем ей идти под венец решали родители, насколько хорош будет жених – определяло приданое и положение в обществе. От женщины, по сути, требовалась лишь покорность и скромность – выполнять свой дочерний, супружеский и материнский долг, не обнаруживая никаких иных желаний, достоинств или не дай бог талантов!

Нынче мы живем совсем по иным законам – рыночным. Каждый из нас в какой-то мере товар и продавец, который должен продать себя окружающим, убедив их, что он – лучше других. Лучшая в мире жена! Лучший работник! Нужно показать партнеру свои достоинства, работодателям – свое резюме, порт-фолио, предыдущие работы и даже свой потенциал с помощью тестов.

В наше время скромность становится чем-то вроде… лености. Последним оправданием неудачников!

Если ты и впрямь слишком застенчив и скован, чтоб показать себя в лучшем виде, не ленись – иди на курсы, на тренинги. Иди и учись танцевать танго, чтоб приобрести уверенность в движениях. Иди к логопеду, учителю по сценречи, психологу – если тебе трудно донести до окружающих мысль. Нет денег, иди в Интернет и читай статьи, исследования, форумы по заданной теме. Только не стой на месте – иди, развивайся и добивайся!

Сегодня на рынке мы не только продаем, но и покупаем себе недостающие и необходимые качества и платим за них деньгами и огромной работой над собой. И скромник находится в положении не только лентяя, но и иждивенца, который надеется, что кто-то выполнит его работу вместо него (будет выискивать в нем некие скрытые таланты, разгадывать его тайные чувства), не хочет никуда ходить и ничего менять, надеясь, что добрый дядя или прекрасный принц принесет ему голубую мечту на блюдечке с голубой каемочкой…

Если дотянуть эту мысль до уровня философской – итог будет еще хуже. В каждого из нас Господь Бог заложил некий талант, который и определят нашу профессию и место под солнцем. Согласитесь, миру так не хватает по-настоящему талантливых учителей и политиков, журналистов и докторов, строителей и даже директоров. Почему их так мало? Потому, что из скромности большинство из нас так и не смогли реализовать свои дарования. Скромники – главные виновники несовершенства мира! Или, как минимум, собственного мира.

Однажды я сформулировала закон шоу-бизнеса:

Самоценность каждый определяет себе сам. Остальных – надо ставить перед фактом!

Если ты не уважаешь себя, считаешь никем – окружающие будут относиться к тебе точно так же. На первый взгляд, мой лозунг кажется эгоистичным, на деле – мало кто рождается с ощущением самоценности. Большинству нужно пройти долгий путь, сотни раз сесть в лужу и подняться, слушать, учиться, пробовать, искать, ошибаться. Определить свою настоящую цену – огромный труд. Но результат будет бесценным. За бесценок ты себя уже не продашь никогда!

Еще в шоу-бизе говорят: «Скромность – сестра бедности». Я б уточнила: «Скромность – путь к разорению». За долгую карьеру журналиста я сталкивалась только с одним журналом, где отказывались печатать фото авторов, даже если речь шла о медийных персонах. Не прошло и трех лет, как он разорился.

И коли этого вам мало, добавлю: недавно ученые выяснили, что люди с высокой самооценкой меньше склонны к инфаркту, поскольку спокойнее реагируют на стрессы, коими изобилует современная жизнь. Чтобы ни случилось, они трезво оценивают свои сильные стороны и знают, что скорее всего переживут неприятности… Потому нескромные люди живут не только успешней и счастливей, но и намного дольше!

И пусть скромница, обитавшая во мне в юности, порой дает знать о себе, и я молчу, упуская шанс сказать что-то важное, боюсь постучаться в нужную дверь, я точно знаю три вещи… Скромность – недостаток. Попытка навязать ее как обязанность другим – преступление, такое же, как подрезать птицам крылья, чтоб те не взлетели! А писатель – профессия априори нескромная, даже бесстыдная, ты вынужден обнаруживать пред читателями не только свои достоинства, но и недостатки. Включая и этот…

Какой бы законченной нахалкой ни считали меня окружающие, поверьте, всю свою жизнь я неустанно сражаюсь с собственной скромностью!

Перфекционизм

У меня появилось странное хобби. Я покупаю кисти и краски, еду на дачу и крашу все подряд: окна, двери, скамейки, беседку, забор. Нельзя сказать, что у меня так уж хорошо получается (не без подтеков и волосинок от кисточки). Но соль в том, что все перечисленные выше поверхности нужно перекрашивать примерно раз в два года. А значит, даже если я сделаю что-то не слишком прекрасно, в скором времени можно будет все переделать. Иными словами, покрасить дачный сарай – то немногое, что я могу позволить себе сделать плохо, совершенно не мучаясь угрызениями совести и мыслями о собственном несовершенстве. Ведь я, как и многие мои друзья, неизлечимая перфекционистка.

Для тех, кто не знает, сие означает, что ты всегда требуешь от себя максимальный результат, а коли не выдашь его, пытаешься съесть себя заживо. Правильно ли так поступать – один из многих неразрешимых вечных вопросов. Как сделать философский выбор из двух равно убедительных постулатов – «Лучше сделать хоть что-то, чем не делать вообще ничего!» и «Лучше вообще ничего не делать, чем делать плохо!». Признаюсь, большую часть жизни я лавировала между ними двумя, выбирая то один, то другой, в зависимости от периода в жизни и настроения. Но, как говорится в известной скороговорке, корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали. Однажды я огляделась и поняла, перфекционизм действительно косит наши ряды. Во всех возможных областях и сферах: бытовой, профессиональной и личной.

Есть у меня знакомая художница. Мне искренне нравятся ее работы – веселые, яркие, оптимистичные, ее персонажи как будто излучают счастье. Не удивительно, что продаются они хорошо. Но сама автор относится к ним высокомерно-презрительно, а в черные дни – откровенно их ненавидит, клеймя «противной попсой». Ей хочется быть иной – настоящим мастером. Периодически она меняет жанр и пишет «серьезное, стоящее». Восторга такие работы не вызывают, продаются с трудом. И каждый раз приятельница очень расстраивается, объясняя это бездуховностью общества, предпочитающего попсу настоящему, глубокому искусству. Хотя, на мой взгляд, проблема не в излишней, непонятной народу, глубине, а напротив – в отсутствии оной. В отличие от веселых и радостных человечков, ее «большие» полотна появляются не из глубин ее «Я», а из нервозного желания соответствовать некой высокой планке[2]2
  Читай следующую статью «Высокая планка».


[Закрыть] настоящего мастера. Нельзя сказать, что ее картины плохи, они написаны на профессиональном уровне, но они и не хороши – потому что в них нет души… Ибо, хотите верьте, хотите нет, даже самый гениальный на свете мастер не в силах написать гениальное полотно или роман на тему, которая ему скучна, чужда и непонятна.

«Не понимаю, – говорю я ей, – у тебя такие чудесные работы. Каждая, как кусочек счастья. И все они – часть тебя». «Значит и сама я – попса, – упрямо отвечает она. – Если я не могу стать настоящей художницей, зачем рисовать вообще?» И вот тут-то я ее понимаю… А заодно и себя. Не так давно я сказала себе те же слова: «Похоже, я уже не стану великой писательницей. Стоит ли тогда морочить голову и писать вообще?».

Творческому человеку очень трудно простить себе невеликость. Но иногда проблема не только в недостижимой высоте, но и в объеме. Больше года моя подруга не может закончить ремонт в новом доме. И дабы вы могли оценить степень ее перфекционизма, скажу, перед тем как начать работы, она специально закончила полугодичные курсы дизайнеров. Не для того, чтоб работать по этой профессии, исключительно чтобы самой сделать проект и дотошно разобраться в каждом нюансе. Любой, у кого был ремонт, знает, наши рабочие страдают не перфекционизмом, а прямо противоположной «болезнью» – пофигизмом по отношению к множеству мелких недоделок. Как водится, за год подруга сменила много людей, увольняя одних и нанимая других. Как водится, многие работы пришлось переделывать по несколько раз. Как водится, в один ужасный день после исчезновения очередной бригады у нее опустились руки, она поняла, что ненавидит свой дом, свой ремонт и последний, наверное, не закончится уже никогда. Тут-то к ней и приехала я, посмотреть на свершения и поддержать ее… Поначалу я честно попыталась уговорить ее махнуть рукой на дизайнерские несовершенства и не переделывать уже ничего. Но после страстной лекции на тему, чем древесный рисунок дуба отличается от рисунка сосны и почему одно ни в коем случае нельзя заменить на другое, я прикусила язык. Это был перфекционизм в высшем его проявлении: «Либо все, либо ничего!». «До тех пор, пока все здесь не будет так, как я придумала, мы сюда не переедем!» – объявила она.

И все-таки я не склонна ее осуждать. Я ходила по трехэтажному зданию, рассматривала готовые комнаты, понимая, сколько придумок, находок, оригинальных и творческих решений впитал этот дом. И глядя на них, прощала и ее, и себя. Около года в моем столе лежал недописанный роман, отложенный лишь потому, что я не могла раздобыть информацию об одном из исторических персонажей. Героя можно было попросту вычеркнуть или сделать более плоским. Дуб можно было поставить прямо сейчас, а сосну пришлось искать неделю. «Но, знаешь, – сказала я, – когда пишешь большую по объему книгу и хочешь, чтоб классной была каждая деталь, нужно, как минимум, понимать – это весьма трудновыполнимая задача. И хотя бы не умножать ее на вторую такую же трудную – требование сделать это в короткий срок. Особенно, если такой объем ты берешь впервые в жизни. Ты думаешь, твой ремонт длится слишком долго? По-моему, учитывая все обстоятельства, ты идешь к своей цели со спринтерской скоростью!»

Иногда мы ставим себе не только высокую планку, но и стахановские сроки ее выполнения, да еще и ряд дополнительных требований в придачу: сделать это легко, с удовольствием и без напряга. Когда же оказывается, что второе невозможно, а напряжение достигает предела, отчаиваемся, вместо того, чтоб понять, мы просто неправильно рассчитали условия выполнения задачи. Бывает и хуже – революционная ситуация. Ты не можешь жить так, как хочешь, а так, как можешь, – не хочешь. В итоге впадаешь в ступор, не делаешь вообще ничего, стоишь с опущенными руками и можешь простоять так всю жизнь, особенно личную.

Несколько лет назад моя коллега развелась, и теперь воспитывает дочку одна. Она чудесная женщина, «без жилищных и финансовых проблем», нравится мужчинам и не против выйти замуж второй раз. «Но как найти мужа, ведь в нашем возрасте ты сразу видишь все их недостатки?» – часто цитирует она героиню фильма «Москва слезам не верит». «Мне кажется, – парирую я, – наш возраст тем и хорош, что ты точно знаешь, людей без недостатков не бывает в природе. И если ты видишь их, то сразу можешь понять, подходят тебе его недостатки или нет». В ответ знакомая приводит иную цитату: «Уж лучше быть одной, чем вместе с кем попало…» Конечно, она не мечтает о принце. Но, слушая описание ее идеала, я ловлю себя на мысли, что это создание – коли не сказочное, то уж точно занесенное в Красную книгу с пометкой: «В Украине осталось не больше 10 экземпляров». Холостой, лет сорока, без вредных привычек, с деньгами, высоким социальным статусом, приятным, неконфликтным характером, любящий чужих детей (это неполный список). «А чем был плох N, – припоминаю я ее предыдущую пассию, – вы вроде казались такой гармоничной парой. И с дочкой твоей он ладил». «Ну да, – кивает она, – но у него была такая работа, друзьям сказать стыдно. В общем, он из моего ЖЭКа». Кем он там работал, она так и не призналась. Быть может, и слесарем, как Гоша из не верящей в слезы «Москвы».

Но я все чаще думаю, что существует только один способ выбрать между двумя постулатами («Лучше сделать хоть что-то, чем не делать вообще!» и «Лучше ничего не делать, чем делать плохо!»). Задать вопрос: «А кто, собственно, кроме тебя способен понять, что для тебя хорошо, а что плохо?». Кто может сказать, что значит хороший мужчина, хорошая картина? Мне кажется, ответ очень прост.

Хороший мужчина – не тот, который соответствует длинному списку требований, а тот, рядом с которым тебе хорошо (вчера, сегодня и завтра!).

Хорошее произведение искусства не то, которое висит в музее, а то, которое приносит заряд энергии лично тебе. И потому никто никогда не убедит меня, что искусство Пикассо важнее, чем народный лубок. Кто-то почувствует импульс при взгляде на «Гернику». А кто-то повесит на кухне веселый мирок моей знакомой художницы и каждый день, попивая утренний кофе, будет улыбаться ему, получая еще один радостный энергоглоток.

И для него ее творчество будет в сто крат лучше, чем кубические картины Пикассо, при виде которых он ощущал бы с утра лишь раздражение и злость.

Что же касается моей трудотерапии на даче – прав был Том Сойер!.. Какое счастье красить забор, не думая о недостижимом идеале. И в процессе бездумного творчества внезапно понять… Лучший и самый гарантированный способ никогда не написать гениальный роман, никогда не найти своего идеального мужчину, никогда не достичь идеала – слишком много и часто думать о нем.