Текст книги "Лада, не грусти, не надо! Пособие для начинающей эгоистки – 2"

Правда: горькая и сладкая

«В ложке лекарство, в чашке – яд», – говорят врачи. То же самое можно сказать о правде. Сравнение с лекарством тем более уместно, что применять правду нужно строго по назначению, помня, универсальной истины не существует, точно так же, как и универсальной микстуры от всех болезней.

Есть правда безобидная, общеукрепляющая и повышающая иммунитет, как комплекс витаминов. «Ой, какая чудесная сумочка», «У тебя такой цветущий вид», «Читала твою последнюю статью, очень хорошая», – эти немудреные комплименты всегда гарантированно улучшают самочувствие и повышают настроение. И их всегда не хватает, особенно, в периоды весеннего и психологического авитаминоза. Поскольку людей, способных добродушно радоваться твоим «плюсам», почему-то намного меньше, чем правдолюбцев, жаждущих оповестить тебя о твоих «минусах».

«Я видела Колю, он тебя очень хвалил», – сообщила мне подруга Наташа. «А за что?» – загорелась я, в предчувствии приятного допинга. «Не помню, – отмахнулась она. – Но ему тоже не понравилась твоя шляпка. Я ж говорила: ты выглядишь в ней просто глупо…»

Тут стоит подчеркнуть: эта барышня не относится к печально известной категории «С такими друзьями, врагов уже не надо!». И, говоря мне гадости, всегда делает это исключительно из самых лучших побуждений. И хотя в тот момент я надулась и обиделась на нее, – впоследствии заметила за собой крайне похожую тенденцию. Я регулярно забывала пересказывать ей чужие восторги в ее адрес, но любая «конструктивная критика» моей подруги намертво фиксировалась в моей голове. Особенно в том случае, когда она совпадала с моим собственным мнением.

Я решила исправиться. И дав себе зарок, помнить: «Даже самый крохотный комплимент, – очень полезен для здоровья! Не забудь сказать другу что-то хорошее, плохое – ему скажут и без тебя!», начала скрупулезно запоминать и докладывать все положительные отзывы о ней.

Результат был крайне неожиданным. После третьего доклада, Наташа насупилась, недоверчиво посмотрела на меня и нервно спросила: «А ты, случайно, не выдумываешь все это? Если ты врешь, чтобы поднять мою самооценку, то лучше не надо. Я хочу знать правду!» Как и большинство людей, она была убеждена: «горькое лекарство», намного полезней «сладкого». Последнее же изготовляют только для детей, в то время как в суровом мире взрослых, «сладкой» бывает только ложь.

«Я критикую тебя, потому что ты мне небезразлична, – утверждал мой любимый, – Если бы ты была посторонним человеком, я б кивал и отпускал тебе комплименты, поскольку мне было бы все равно, что ты одета, как чучело и говоришь ерунду». Он был убежден: его святой долг – жестоко раскритиковать каждый мой шаг, который он считает неверным, и со скандалом стащить с меня ту или иную вещь, уродующую мой светлый образ в его глазах.

«Кто еще скажет тебе правду?» – любил повторять он. И мое утро начиналась с правды о моем неправильном режиме дня, плавно перетекало в правду о моем нездоровом питании, а впереди меня ждало еще очень много «правд», включавших и мою черную неблагодарность по отношению к своему Пигмалиону. Последнее тоже было истиной чистой воды, ведь мой создатель совершенствовал меня не покладая рук, уча правильно излагать свои мысли и заставляя есть полезные каши. И многими из его советов я пользуюсь до сих пор. Правда, на расстоянии – в безопасном статусе постороннего человека, которому можно сказать радостный комплимент при встрече.

Да, он был чаще всего прав, но, живя с ним, я страдала от перманентной передозировки горькой правды о себе самой. Она постоянно портила мне настроение, доводила до слез, заставляла чувствовать себя ничтожной и несчастной. Но, прежде всего, она была ложью – уже потому, что, как бы несовершенна я не была, я не состояла из одних несовершенств!

И настоящая правда в том, что нет ни горькой, ни сладкой правды. Есть только одна, – смешанная из них двоих. Но даже если горечи в ней неизмеримо больше, нужно одеть ее в приемлемую для осязания капсулу. Иначе человек просто не сможет это проглотить, – раздражение, боль, обида, мгновенно затмят для него саму истину!

«Хочешь поругать, сначала похвали», – сказал персонаж известной пьесы. Но по замыслу драматурга, над его репликой следовало смеяться. И начиная с младших классов, стоило мне произнести фразу на украинском языке, все родственники начинали дружно хохотать над моим произношением, а впоследствии эту традицию подхватили педагоги и сокурсники, утверждавшие, что с «таким украинским» я могу делать отдельный клоунский номер.

Итог: заставить меня говорить на «рідній мові» невозможно даже под угрозой выселения из страны. Я зареклась делать вечеринки, с тех пор как та же Наташа раскритиковала последнюю из них в пух и прах. А сама она впала в месячную депрессию, после того, как, вняв ее требованию «правды», я таки передала ей «конструктивную критику общества» по поводу ее профессиональной певческой деятельности.

Давно, еще во время учебы в институте, я решила пошить себе пальто. Денег было в обрез, и я заказала его не в ателье, а у частной портнихи. Но то, что я получила по итогу, могло вызвать только поток слез. «Ну что, сэкономила?! – садистски добивала я себя по дороге домой. – Ведь говорила же мама, лучше одолжить еще немного и купить нормальную вещь! А теперь ни пальто, ни денег…» То же самое могла сказать мне и мать. Но вместо этого она погладила меня по голове: «Знаешь, у нас ведь есть мех. Думаю, если обшить им капюшон и рукава, будет не так плохо…»

И именно «Не так плохо» – было настоящей правдой, очищенной от ее попытки возвысится надо мной и подчеркнуть свою взрослую правоту.

«Ты говоришь на украинском не так плохо. Ты ж хорошо знаешь сам язык, просто надо поработать над произношением», – должны были сказать мне старшие, вместо того, чтобы прививать ребенку непреодолимый страх стать всеобщим посмешищем.

«Это не лучшая твоя вечеринка. Но у всех у нас бывают неудачи. Нужно просто учесть все проколы, и следующий раз у тебя получиться замечательно», – могла бы сказать моя подружка.

И, я уверенна, безапелляционные приверженцы «горькой» правды и коронных фраз «Я тебя предупреждал», «Сама во всем виновата», «Плачь, другой раз не повадно будет», – занимаются не столько твоим воспитанием, сколько личным самоутверждением за твой счет. Ибо, если бы их волновал не сам процесс разоблачения, а его результат, – они бы подумали, как сделать так, чтобы эта «полезная для здоровья инъекция», не обернулась для тебя лишь жестокой аллергией, тошнотой и несварением желудка.

Да и разве это трудно? Достаточно не забывать, что прежде чем выписывать лекарство, необходимо поставить диагноз своему пациенту. Пилюля, способная излечить больного Х, вполне может довести какого-нибудь Y до летального исхода… И когда у твоего друга на лицо симптомы ярко выраженной звездной болезни, восторженные комплементы противопоказаны ему, так же, как и убийственные упреки – подруге, подхватившей сезонный комплекс неполноценности.

И, наконец, самое-самое главное: прежде чем сказать другому правду (тщательно выверив дозы горечи и сладости, и сопоставив ее с общим состоянием оппонента), подумай: а чья она? Его или твоя?

Ведь если ты обрела счастье только после брака, это еще не означает, что замужество гарантированно вылечит от депрессии и твою подругу. Возможно, ей нужно совсем другое – повышение по службе, новая прическа или путешествие на край земли? И доказанный факт: ты легко сбрасываешь напряжение в ночном клубе, еще не повод тащить туда силой своего издерганного приятеля, рвущегося в лес собирать грибы. А то, что ты принципиально не носишь шляп, еще не причина обвинять в безвкусице всех, кто их носит.

То, что для тебя моветон, для другого – стиль. То, что ты считаешь непозволительной ошибкой, для иного, – важный и ценный опыт. То, что ты мнишь проблемой, – может быть счастьем другого человека.

И наиважнейшая правда о правде состоит в том, что она действительно у каждого своя.

Цена правды

Однажды я пришла на вечеринку к подруге с замысловатой прической-башней. «Боже, как она тебе не идет!» – воскликнула подружка с порога. И тем самым испортила мне настроение на весь вечер. А в ответ на упрек только пожала плечами: «Ты что, хочешь, чтоб я тебе лгала?»

Это одна сторона медали… Но есть и вторая!

Однажды, прочитав «Легкий способ бросить курить» Алана Карра, я сделала это – как и было обещано легко, беспроблемно, прямо на следующий день. Единственным местом в книге, не соответствующим реальности, оказалась глава на тему: мол, страх, что, отказавшись от сигарет, вы поправитесь, не имеет оснований. Однако поначалу меня это волновало мало… Последние десять лет я страдала отнюдь не проблемой избыточного веса, а прямо противоположной – его недостачей. Что я ни делала (регулярно наедалась на ночь, лопала шоколад килограммами), как ни старалась – не поправлялась. И страх в сто первый раз услышать от окружающих фразу «Слушай, ты уж слишком худая!» – стал моей личной фобией.

В общем, три недели спустя, когда мне показалось, что мои формы слегка округлились, я начала приставать ко всем встречным с радостным вопросом: «Скажите, я же поправилась, правда? Я чувствую, что потолстела». В ответ приятели и коллеги отмахивались: «Не говори ерунды, ты такая же, как и была». «Ты совсем не изменилась», – вторили друзья. Я расстраивалась – мне мнилось, что на лице появились долгожданные щеки, а шея перестала быть цыплячьей. «У меня странное ощущение, – воззвала я к мужу, – будто мне все врут. Разве я не выгляжу лучше?». «Конечно врут, – влился он в общий хор, – конечно, ты поправилась и выглядишь лучше, у тебя появились попа и грудь…»

А спустя месяц и две недели я наконец отыскала ту единственную, способную сказать мне настоящую правду – ею оказалась моя юбка. Я в нее уже не влезала! Я не просто поправилась – раскоровела! И тут до меня дошло: все это время мне говорили только то, что я хотела услышать! Коллеги (не подозревавшие о моих потугах поправиться) были уверены, что отвечать на вопрос о прибавке веса горькую правду – невежливо. Муж тоже получил хорошее воспитание и точно знал, как бы паршиво не выглядела жена, коли она вопрошает «Как я выгляжу?», вариант ответа один – «Превосходно!». Даже услыхав от меня сакраментальное «Я растолстела!», он упрямо продолжал отрицать этот факт – ровно до тех пор, пока на глазах у него я не попыталась надеть ту самую честную юбку с многозначительно не застегивающейся молнией.

Само собой нормальные женщины, привыкшие отслеживать вес, ни за что б не угодили в такую ситуацию. Но последнюю десятилетку я боролась со своей худобой и настолько привыкла к неизменно-минимальным 47 килограммам, что давно перестала взвешиваться. Сбегав в магазин и купив весы, я узнала, что стала тяжелее на… Нет, не скажу! Скажу только, что я впала в панику. Особенно после того как, перерыв Интернет-форумы «Я бросила курить и поправилась», выяснила: подобной бедой страдает девяносто процентов людей. И главное, набрав вес, сразу начать контратаку – садится на диету, бежать в бассейн. Иными словами, делать все то, что я обязательно сделала бы, кабы хоть кто-то сказал мне правду. И не делать все то, что я делала, искренне веря в честность людей – ужинать за полночь и по-прежнему уминать конфеты коробками. К сему добавлю: на форуме было достаточно трагических признаний от дам, упустивших нужное время и навеки застрявших на «плюс» 10—15 кг… Достаточно, чтоб я в ужасе схватилась за голову и провозгласила чужую вежливость – преступлением!

Тут вы вправе задать мне вопрос: чего же ты хочешь? Горькой правды или горестных последствий сладкой лжи? Да и вправе ли я упрекать хоть кого-то? Я и сама не раз уверяла своих потяжелевших подруг, что они не так уж располнели, заверяла, что им идет это (ужасное!) платье, а парень их не так плох, как им кажется. Так, одна из моих знакомых, назовем ее Олей, по сей день считает своего бывшего мужа – моей личной виной. «Ты должна была открыть мне глаза до свадьбы! – уверяет она. – Ты ж понимала, кто он на деле». И вроде она права. С первого дня я видела то, что стало позже причиной развода – он типичный полуальфонс-полуплейбой с комплексом непризнанного гения, умноженным на культ Джеймса Бонда. Но когда Ольга призналась, что он сделал ей предложение, ничего подобного ей не сказала. И тот, кто хоть раз пытался озвучить влюбленным правду а-ля «Ваш избранник – полное чмо», поймет почему… Как и тот, кто хоть раз пытался озвучить правду жене «Ты выглядишь кошмарно!» – поймет моего мужа.

Право на правду нужно заслужить!

Иногда истина, произнесенная вслух, стоит так дорого, что мы и впрямь вправе требовать возместить нам моральный ущерб. Это и было второй причиной, вынудившей меня придержать нелестную оценку чужого жениха… Пару раз я была правдива с приятельницей, говоря: «Ты работаешь с людьми, тебе стоит привести зубы в порядок»; «нужно говорить не ракушка, а ракушка…» И получала в ответ такой энергетический поток черной обиды: «Ты испортила мне настроение! Считаешь, это приятно слышать?», что с тех пор, слушая ее упреки, всегда отвечаю одно: «Хочешь чтоб я говорила тебе правду, вначале научись ее слушать». «Но ведь впоследствии, – возражает она, – я сделала, как ты сказала – пошла к зубному и ставлю ударение правильно». «Это прекрасно, – возражаю возражению я. – Только вначале ты испоганила настроение мне. Так почему ради твоего совершенства я должна идти на страдания?»

Сколько стоит правда и стоит ли она того? Вопрос вечный, как мир, и ответ на него – корень всего.

У всякой истины есть цена. От того, какова она, зависит, стоит ли говорить правду вслух.

Потому, прежде чем открыть рот, совершите ряд нехитрых подсчетов. В древности гонца, приносившего плохие вести, убивали на месте (раз убить плохую новость нельзя, нужно ж на ком-то отыграться!). Ныне стоимость неприятной правды всегда приравнивается к чьему-то испорченному настроению: минимум – того, кто узнает ее о себе, максимум – и того, кто озвучит. Но есть и куда более дорогостоящие истины… И, прежде всего, я не стала критиковать чужого жениха, потому что я – не Господь Бог. Я могла ошибаться! Мне казалось, он по-своему любит ее, а она его. Пусть я уверена в их несовместимости на 90%… Кто я такая, чтоб лишать двух людей 10-процентного шанса на счастья? Вдруг, прислушавшись к моему мнению, Оля упустила б его?

И даже сейчас, когда они развелись, я не знаю: виновата ли я в том, что не сказала ей правду или, приняв решение не лезть в отношения двоих, поступила верно? Так же правильно, как в институте, когда не сказала барышне с параллельного курса, что ее парень пытался меня поцеловать… Прошло столько лет, они давно женаты, их дети ходят в школу – и глядя на их счастье, я точно знаю, чего стоила бы моя правда. Высокая цена со знаком «минус» – минус один удачный брак. При том, что эта горькая правда – даже не была настоящей правдой! На деле я не значила для него ничего. И все же дело не в этом…

Когда речь идет о биографически важных вещах: брак, развод, расставанье с любимым, роды, аборт, выбор университета, смена работы – никто, кроме нас, не вправе брать на себя ответственность за такие решения (и правду, способную их спровоцировать). Уже потому, что расплачиваться за ошибку ценой в неудавшуюся жизнь, будем только мы сами – никто, включая подруг, родных и родителей, не сможет заплатить за нее вместо нас.

Если же речь идет о менее судьбоносных, но не менее важных проблемах, как, например, утяжеленье твоей персоны на не-скажу-сколько лишних кило, цена – тоже ключевое понятие. Какой бы неприятной ни была расплата за произнесенную вслух нелицеприятную правду – неприятность не стоит и гроша, коли от этого зависит здоровье, благополучие, карьера дорогого тебе человека. Коллеги и дальние знакомые не сочли нужным оплачивать своим плохим настроением новость «Ты растолстела, как корова!». Уверяя меня «Ты ничуть не изменилась» – они не несли ответственность за свою отстраненную ложь, именуемую в обществе хорошим тоном. Но можно ли бояться испортить настроение жене (а заодно и себе), если в противном случае ты можешь испортить ей жизнь? Боюсь, только сбросив все неназванное количество кг, я смогу простить своим близким их треклятую «вежливость».

Если твоя лучшая подружка собирается пойти в ужасном платье на свидание или собеседование – твоя ужасная правда бесценна. Или бесценок – если у нее просто нет возможности переодеться. Осознание «Я выгляжу ужасно» принесет только беспрецедентный убыток, заставит женщину запороть важную встречу. Пусть ложная, но несомненная вера «Я – несказанно прекрасна» нередко помогает влюбить в себя, победить или просто чудесно провести время…

Потому, когда раскритиковавшая мою прическу-башню подружка пожала плечами: «Ты что, хочешь чтоб я тебе лгала?», я без колебаний ответила: «Да. Почему бы и нет, раз твоя правда – убыточна! Испорченное настроение и… никакого дохода!». Башня на голове была разовой акцией. На ее домашнем празднике не было ни моих кавалеров, ни работодателей. Кому б стало хуже, если б я провела вечер в компании давнишних друзей, радуясь своей глупой прическе и даже не подозревая, что она мне не идет?

Кому станет лучше от вашей горькой правды? Подумайте трижды! Не знаете точного ответа на этот вопрос – лучше молчите…

Дешевое время

«Ничего не успеваю, совершенно ничего!» – пожаловалась моя знакомая Анна. Ровно год она не может найти время, чтобы разобрать вещи в шкафу, переписать записную книжку, встретится с одноклассницами. К слову, она не работает, сидит дома с ребенком, занимается домашним хозяйством. «Не могу понять, куда девается время? – говорит мне она. – Как научиться успевать все?» «Иди работать, – советую я. – Сразу начнешь успевать больше». И мое предложение представляется шуткой только на первый взгляд…

Больше всего я ненавижу период, именуемый мной «между двумя романами». Одна книга закончена, писать новую я еще не села. И рада бы, да не могу – нужно заниматься массой технических проблем: отслеживать корректуру, редактуру, дизайн, участвовать в презентациях, акциях. Все это по отдельности занимает вроде бы очень немного времени (час, вечер, день) – а на все про все уходит два месяца!

Оттого, отсылая в издательство рукопись, я заранее впадаю в смур, понимая, ближайшие дней шестьдесят выброшены в мусорный ящик. Хотя, признаюсь, много лет кряду страдала оптимистичной иллюзией: «Вот когда я закончу книгу, и у меня будет больше времени, я…» (к сему прилагался длинный список несовершенных подвигов, долгожданных встреч и давнишних мечтаний). И я точно помню мгновение осознания: невероятно, но чем больше у меня свободного времени… тем меньше я успеваю!

«Когда я не работаю, у меня все точно так же!» – сказала я Анне. Стоит мне закончить книгу, жизнь незамедлительно превращается в неконтролируемый хаос. И лучше уж сразу смириться с мыслью, что в этот треклятый период я не сотворю никаких великих свершений: не разгребу бумаги в столе, не проведу день на пляже у моря, ни с кем нужным не встречусь, никаких проблем не решу. Все это я смогу проделать не раньше, чем сяду писать следующую книгу. И мое утверждение представляется парадоксом только на первый взгляд… Ибо в тот замечательный день и час, когда я умощусь за компьютер рожать новый шедевр, моя жизнь снова станет распланированной!

В период написанья романа никто ни за что не заставит меня изменить еженедельному плану. С 14.00 до 20.00 – работа над книгой, суббота-воскресенье – отдых. Лишь так и никак иначе. Тем паче в эту нехитрую схему отлично вписывается практически все. До двух дня я решаю большинство текущих вопросов, езжу на встречи, подписываю договора, после 20.00 превращаюсь в домохозяйку. Само собой, столь негнущийся график вынуждает меня отказываться от многих прельстительных предложений: участия в долгоиграющих телепроектах, высокооплачиваемых работ с гуляющим графиком, дружеских гулянок…

«Оля приглашает нас в среду на дачу, – соблазняет подруга. – Поехали, нажарим шашлыков». И я очень хочу увидеть Олю, хочу шашлык, но по плану среда – рабочий день и надо ответить «нет»… И коли кто посчитает меня чересчур ярой фанаткой планирования, уточню: я несомненно ответила б нет, кабы писала роман. Но соблазнительное предложение прозвучало «между двумя романами» и я отвесила «да». Хотите знать, что случилось тогда?

Сначала среда превратилась в четверг: «Давай перенесем, – попросила подружка. – Меня N позвал в театр, а тебе все равно – ты сейчас не работаешь». Но поскольку среду я освободила заранее, а назначить другие дела день в день было уже невозможно, сутки пропали зря. Утром в четверг подруга перезвонила и уточнила: мы едем не утром, как запланировали, а ближе к вечеру – Олю нежданно вызвали на работу, и она просигналит нам, как только освободится. Еще полдня я просидела, ожидая сигнала, как умная Маша с вымытой шеей. Ближе к сумеркам мы все же оказались на даче и, пробыв там два часа, я горько вздохнула: «Полночь скоро, пора уезжать…» «Но мы ж толком не пообщались! – расстроилась Оля. – Оставайся ночевать. Завтра у меня выходной. А что у тебя? Есть какие-то срочные дела?»

Нет, у меня не было никаких срочных дел – ив том была моя беда. Хотя, казалось бы, в чем она? Пятница впрямь выдалась просто прекрасной – мы чудесно отдохнули, а то, что вместо одного дня я растранжирила три – не великое горе… Но предельно точный ответ на вопрос знакомой «Куда девается время?» – в никуда! Дачно-дружеский пример – не единственный. В растреклятый период «между двумя романами» подобное происходит со мной каждый день – с утра до вечера.

То издательство обещает прислать в понедельник отредактированный текст романа на утверждение (на вычитку нужно не меньше трех суток, естественно я загодя разгружаю их). В понедельник мне говорят, что пришлют во вторник и так ежедневно – до самой пятницы. Неделя вылетает в трубу, текст приходит в начале следующей! То телевизионщики назначают съемки на субботу и воскресенье. «Отлично, – сообщаю я мужу. – Ты давно хотел провести выходные с другом. Вот идеальный случай – я все равно занята». В четверг меня информируют: съемки переносятся на следующий уикенд. Но муж уже договорился с приятелем и не намерен отменять это! Я срочно звоню подруге, с которой мы год ищем время для обстоятельной встречи. «Прости, – искренне сожалеет она, – если бы ты сказала чуть раньше. Я уже занята, еду к бабушке». Еще три попытки организовать что-то заканчиваются пшиком. Итог: я страдаю два дня в гордом одиночестве, с телевизионным пультом в руке и черными мыслями в районе затылка. И следующие выходные теперь тоже убиты вместе с мечтой провести их на пляже… Лишь потому, что вместо двух дней телевидение растрынькало целых четыре. «Это проблема? У вас какие-то другие дела?» – вопрошает меня телефонная трубка голосом телеадминистратора.

Да, у меня целая куча дел! Но все их можно перенести на потом. На пляж можно съездить и через две недели. И пусть еще один месяц будет бездарным, что из того? Когда в жизни нет ничего горящего, срочного, я словно бы теряю моральное право сказать людям «нет». Как и моя знакомая Анна…

«Вчера я наконец собралась разобрать этот шкаф, – тоскует она. – Но тут позвонила мама, попросила заехать. Что я должна была сделать – отказать родной матери? Из-за чего? Из-за шкафа?» Как и у меня, у нее нет ни одной сколько-нибудь серьезной причины ответить отказом: родительнице, ребенку, который просит ее бросить все и поиграть с ним в игру, маникюрше, желающей перенести встречу на час. И казалось бы, в чем беда? Родителям нужно помогать, с детьми играть, людям – идти навстречу. А то, что шкаф этот она не может разобрать уже год – не великое горе… Проблема не в этом, а в том, что вся ее жизнь в итоге кажется ей какой-то несерьезной, несрочной. Менее важной, чем любая пустячная просьба. И это уже не беда, а трагедия.

«А вот если бы ты была на работе, ты б, не задумываясь, сказала матери: «Нет, не могу – только после семи», – объяснила ей я. Работа часто заставляет нас подстраивать жизнь под нее… и позволяет подстраивать мир под себя. Простейший пример. Прошлый раз я приходила к зубному в межвременье, «между романами». Явившись в назначенное время, я прождала полчаса, листая журналы. Я слышала голоса в кабинете и понимала: сеанс окончен, врач попросту треплется с пациенткой. Мне страшно хотелось зайти, возмутиться, но… я ведь никуда не спешила! Громко высказав всем свое «фе», я б ощущала себя только скандальной и склочной бабой. Месяц спустя я пришла в поликлинику вновь и так же, как в прошлый раз, сестра попросила меня: «Подождите немного». «Нет, я не могу ждать, – непререкаемо отрезала я. – Я записана на 9.00. В 10.00 я должна выйти отсюда – у меня важная встреча!». Через пять минут я уже сидела в зубоврачебном кресле… и ощущала себя деловой женщиной.

Знаю по опыту: чем больше свободных денег, тем больше ты покупаешь бесполезных вещей, тем больше продуктов портятся у тебя в холодильнике. Чем меньше необходимость считать каждую копейку, тем реже мы задаем себе вопрос «А так ли уж нужен нам этот предмет?», тем меньше переживаем, выбрасывая его полгода спустя… То же самое можно сказать и про время. Чем больше свободного времени – тем чаще и бездумнее мы транжирим его. Тем легче позволяем другим тупо вышвыривать наши часы на помойку. Но то полбеды… Истинная трагедия в том, что чем больше в нашей жизни дешевого времени, тем худшей дешевкой мы ощущаем себя.

Посоветовав Анне заняться трудоустройством, я осознала, что вынесла вердикт не ей, а себе. Я очень ценю свою работу. В сто крат больше, чем себя саму! Не зря я так люблю распланированный период написанья романа – стоит мне сказать волшебное «Нет, я занята…» – мир автоматически начинает подстраиваться под меня. И дело не в занятости, а в том ощущении, с которым ты произносишь это. Мир уважает тебя потому, что ты уважаешь себя. А значит, в день и час, когда в моей жизни начнется новый треклятый период «между двумя романами», я все же попробую изменить этот мир…

Начав измененья с себя!