Текст книги "Охотники. Шторм"

Но Дик не собирался этого делать. Потому что, потеряв одну жертву, мертвец вполне мог направиться в сторону тех, кто был к нему ближе. Броситься вдогонку, напасть, сломать оставшиеся кресты у Хантер и Мюриэль. И если Хилл, возможно, ещё могла бы успеть сориентироваться, тоже броситься бежать, то у миссис Бейкер явно не было бы никаких шансов. Она была не так уж молода – сегодня Дику пришлось с этим смириться. И она была напугана – нельзя было ждать от неё каких-то подвигов или рекордов.

Так что охотник решил для себя одно: он останется стоять до конца. Даже если его хиленький крест из супермаркета сломается. В голове у парня щёлкал таймер, отсчитывая секунды охоты, и он понимал, что сил у призрака осталось не так уж много. Но, вероятно, вполне достаточно, чтобы настигнуть кого-то из тех, кто стоял внизу.

Дик наблюдал за тем, как мертвец, тяжело топая, будто бы заставляя весь дом содрогаться, приближался к нему. Замедлялся, потому что отчаянно трещащий крест на поясе у охотника сдерживал его из последних своих сил. Дик наблюдал. Старался делать размеренные вдохи и выдохи. Не давать призраку подпитываться его страхом. Нельзя, потому что это придаст ему сил, потому что это может ускорить поломку креста, потому что…

Но не бояться было невозможно. Даже охотнику. Даже агенту ФБР, на деле – молодому парню, почти мальчишке, который ещё несколько лет не задумался бы о том, каким будет на пенсии, если бы ему не задала сегодня этот вопрос его будущая жена. Дик боялся. Признавал это, отчаянно злился на это, и немедленно сам себе прощал, потому что страх, который он испытывал, был чуть благороднее, чем просто страх за свою жизнь.

Потому что то, что он собирался сделать, то, от чего его пыталась отговорить Хилл, в принципе было благороднее, чем просто следование Кодексу.

Дик стоял на краю обрыва, глядя в глаза призраку, каждый шаг которого казался чуть быстрее предыдущего. Стоял – и не смел двигаться, потому что отступать ему было некуда. Убийство всегда насыщало мертвеца, и, если вот сейчас крест треснет окончательно, а горла охотника коснутся ледяные руки, это даст Хантер и Мюриэль больше времени на побег. Они смогут безопасно выйти из дома. План был простым и надёжным: Дик буквально сделал из себя живой щит.

Призрак был уже совсем рядом. Охотнику казалось, он слышит тяжёлое потустороннее дыхание. Можно было разглядеть лицо мертвеца – оно смутно кого-то напоминало, но было настолько изуродовано и искажено гримасой ненависти, что парень не смог уловить и выудить из памяти нужное воспоминание. Призраки редко были похожи на себя при жизни: они не сохраняли рассудок, превращались в диких зверей, следующих и подчиняющихся лишь инстинктам. Призраки не знали пощады и не останавливались, пока не добивались цели: умертвить всё живое вокруг.

Но охотнику было важно спасти хоть что-то живое в этом доме. Поэтому он не дрогнул, даже когда покойник потянул к нему руку. Крест возмущённо и громко треснул, у Дика замерло сердце – звук был похож на окончательную поломку. Но мертвенно-белая покрытая струпьями ладонь замерла, призрак злобно оскалился, понимая, что не может преодолеть последние пару шагов, отделяющие его от раздражающе живого охотника.

Покойник не отступил. Бросил взгляд куда-то в сторону – должно быть, чувствовал, что позади есть кто-то ещё. Нахмурился, уродливо собирая на лбу местами отошедшую кожу. Приложил усилие, сделал шаг. Крайне медленно, но у него это получилось. Дик почти слышал, как колотится его собственное сердце, но тоже не отступил. Не мог. Он был последней преградой между призраком и замершими внизу Мюриэль и Хантер. Он должен был об этом помнить. Должен был стоять на месте. За спиной у него были две женщины, которых он любил. Если Дик их потеряет, его спасение счастливым его не сделает. Уж лучше…

Охотник закрыл глаза, когда почувствовал, как с пояса у него падает обломок только что треснувшего креста. Ледяная рука, протянутая к его подбородку, была так близко, что он почти чувствовал её прикосновение.

Дик сделал глубокий вдох, понимая, что сейчас произойдёт самое страшное, но тут раздался отчаянный возглас:

– Аид! Взять! – и за спиной у охотника жалобно завыла лестница, по которой помчался служебный пёс. На мгновение всё стихло: Аид с разбега перемахнул через провал в несколько ступенек, оказался рядом с Диком, с лаем и рыком бросился вперёд.

Когда Хантер распахнул глаза, то увидел, как зубы ксолоитцкуинтли клацнули впустую по тому месту, где только что в паре сантиметров от его горла была рука мертвеца. Призрак отшатнулся назад и растаял, Аид не успел ни укусить его, ни толкнуть. Обычного пса это наверняка сбило бы с толка, но охотничьи служебные собаки были приучены к любым странностям, так что Аид немедленно замер на месте. Настороженно принюхался, прислушался. Но было тихо – похоже, охота кончилась. Секунда, в которую призрак отвлёкся на грозного пса, была решающей.

Дик судорожно выдохнул, когда в груди слегка сдавило от застоявшегося воздуха. Вспомнил, что перестал дышать с того самого момента, как решил, что сделал последний вдох в своей жизни. Нервно облизнул губы, с которых сорвалось тёплое облачко пара. Заставил себя пошевелиться – прежде, чем до него действительно дошло, что он всё же выжил. На то парень и был охотником: пусть простой человеческий страх сковал его, но он умел заставить себя сдвинуться с места. Пойти вперёд, даже если до него не в полной мере доходила суть произошедшего.

Суть – она медлительная и тяжеловесная. Как черепаха. Пока дошлёпает до точки назначения, можно успеть сделать много чего другого и полезного. А «передрожать», перетрястись можно будет и позже, когда все будут в безопасности.

Так что Дик наклонился к Аиду, который продолжал напряжённо вглядываться в пустоту – туда, где только что был призрак. Потратил секунду, не мог не потратить: погладил пса, прижался носом к его мощной груди. Потом втянул в себя прохладный воздух и рывком выпрямился, обернулся. Посмотрел на двух самых важных в своей жизни женщин. Те были целы и невредимы. Дик предпочёл не замечать, что глаза у них обеих почему-то очень уж ярко блестели в свете дрожащего луча УФа.

Охотник заставил себя кашлянуть. Иначе голос его наверняка прозвучал бы жалко.

– Пойдём, – сказал он вполголоса, будто бы псу – но на самом деле, самому себе. И Хантер, у которой очевидно дрожала не только рука с фонариком, но и губы. И вся она тоже наверняка дрожала бы, если бы отдалённым уголком разума не помнила о Кодексе и о собственной обязанности вывести прильнувшую к ней Мюриэль любой ценой.

Они с Аидом перескочили через провал. Сейчас, после того, как Дик с минуту стоял лицом к лицу с призраком, яма уже не казалась такой большой и страшной. Охотник даже отстранённо подумал, что только зря мог рискнуть, если бы успел перебраться раньше и принял бы помощь Хилл. Они оба могли не удержаться, парень утянул бы Хантер за собой – зачем?

Сейчас же ему было будто бы море по колено – и никто не успел даже ахнуть или предложить ему помощь. Охотник перемахнул через эти несчастные оторванные ступеньки, придержал пса, молча забрал у Хилл поводок, что остался у неё в руках. Прицепил на место, к ошейнику. Почувствовал, как девушка крепко стискивает его в объятиях. На мгновение опустил веки.

– Пойдём, – уже мягче, почти ворчливо. Хантер взяла себя в руки – хоть Дик и чувствовал, как она смотрит на него, как едва заметно дрожит, будто сама себе, ни для кого другого. Эта же внутренняя дрожь осталась и у него в груди. Но сейчас было не время и не место.

Мюриэль стиснула его руку. Охотник как можно увереннее сжал её мягкую ладонь в ответ. Сейчас ему было уже не тринадцать лет, и он мог постоять за свою семью. Он знал, что нужно делать: и конкретно сейчас им нужно было выбираться из этого дома. У них осталось всего два креста, каждый был надломан – лишь две охоты в лучшем случае.

Расклад по уликам был следующий: ЭМП и минусовая температура. Четыре варианта, как Дик и говорил раньше: джинн, тень, о́ни или близнецы. На джинна это похоже не было: когда они отступали, мертвец выключил свет, и это не лишило призрака способностей. А должно было бы, будь это светолюбивый джинн. Значит, этот вариант отпадал. На скромную и почти трусливую, безобидную тень тоже похоже не было: призраки этого типа были весьма застенчивы, охотились лишь в крайнем случае и исключительно на одинокую жертву. Нет, ни одна тень не попёрла бы в лоб сразу на троих человек и собаку.

Оставались о́ни и близнецы. На о́ни похоже, весьма: этот тип отличался вспыльчивым характером, о́ни любили разбрасывать вещи, громко сообщать о своём присутствии живым. Но вдруг всё же близнецы?

Неприятный тип. Отличный тем, что вместо одного сильного призрака в одном и том же месте обитали два послабее. Они не имели никаких отличий между своими способностями, дополняли друг друга, но любой из них мог разозлиться в самый неожиданный момент. Оторвать, например, ступеньки и привлечь другого.

Две зависимые друг от друга души не обязательно принадлежали двойняшкам или братьям и сёстрам. Тут уже включался мрачноватый охотничий юмор: два призрака с одинаковыми способностями – значит, будут близнецами. Почему бы и нет.

Но Хантер была права. Им ни к чему сейчас было пытаться определить последнюю улику, у них была совсем другая цель. И к этой цели Дик уверенно шёл, ведя за собой миссис Бейкер – как маленького ребёнка, за руку. Так, как однажды она в последний раз увела его из общей комнатки в детском доме.

Они спустились по лестнице. Охотник приободрился, увидев в конце короткого коридора дверь. Собирался было пойти напрямую к ней, но Мюриэль удержала его. Виновато и очень тихо прошептала:

– Дверь закрыта, – она закусила губу, будто бы боясь смотреть приёмному сыну в глаза. Но руку не отпустила – напротив, сжала как можно крепче. Словно хотела обнять, но запрещала себе: вдруг, по незнанию, вновь совершит ошибку и помешает ему? – А ключи остались наверху.

Дик мягко коснулся её чуть дрожащей ладони второй рукой. Накрыл её, чуть покачал, успокаивая. Их этому учили: сохранять спокойствие. Делать всё, чтобы подвергшиеся опасности гражданские тоже сохраняли спокойствие. Но миссис Бейкер не была юным стажёром, чью панику охотник мог подавить, просто насильно скрутив его и прижав к полу.

С ней нужно действовать иначе, подсказывал ему хитрый стратег голосом подсознания.

С ней просто нужно быть мягче, подсказывало ему сыновье сердце.

– Всё хорошо, – тихо сказал Дик. Бросил взгляд на дверь в конце коридора, ободряюще улыбнулся. Погладил женщину по локтю. – Ничего страшного. У нас есть отмычки, сейчас взломаем, – он помедлил, прежде чем опустил руку, чтобы сунуть её в карман и подтвердить свои слова, тихонько звякнув связкой отмычек. Потом огляделся: в коридоре был тупик, вести туда своих женщин ему вовсе не хотелось.

Рядом, левее от лестницы и коридора, приветливой светлой аркой отметилась кухня. Там, помнится, ЭМП совсем не подавала признаков жизни – или смерти, тут уж насколько хватит тяги к чёрному юмору. К тому же, на кухне наверняка должны были быть запасы соли. Отличный вариант, безопасный: туда призрак мог бы и не дойти, особенно, если не издавать лишних звуков и не привлекать его внимания. И обязательно щедро засыпать солью все входы – на случай, если мертвец окажется уж слишком сообразительным, или кому-то приспичит чихнуть в самый ответственный момент.

– Пойдёмте, – шепнула Хантер, видимо, прочитавшая мысли охотника. Их учили одному и тому же, и наверняка в голове у Хилл, подозрительно часто шмыгающей носом в течение последних двух минут, крутился примерно тот же сценарий, что у Дика. Ему не пришлось ничего ей объяснять – он лишь кивнул, потянув за собой Мюриэль.

Та покорно пошла, слепо доверяясь им. Но руку его не отпустила.

Они «засолили» арку. Устроили убежище между барной стойкой и кухонным островком. Там усадили миссис Бейкер, вручили ей ещё солонку – на всякий случай. Вернулись к арке, где оставили Аида сторожить вход на кухню. Пёс, приученный с осторожностью относиться к соляным барьерам, старательно и аккуратно переступил дорожку всеми лапами по очереди, когда Хантер знаком поманила его к себе.

– Так, я пошёл, – шепнул Дик, доставая из кармана отмычки. Хилл перехватила его запястье, удержала. – Что?

– Ты хочешь пойти один? – уточнила она.

– Да. Один. Потому что быстрые ноги, как известно…

– Мне это не нравится, – Хантер нахмурилась. – Тебя же должен кто-то прикрывать.

– Пустишь Аида, если что. Один раз он его уже спугнул.

– Возьми хотя бы крест! Вдруг дверь захлопнется раньше, чем ты выйдешь из дома?

– Хан, кресты нам нужны, чтобы вывести вас из дома. Аид справится, если что. А ты должна остаться с миссис Бейкер, чтобы прикрыть её.

– Вывести нас из дома? – перебила его Хилл. – Меня тоже надо выводить, по-твоему?

Дик прикусил язычок. Хантер, по-хорошему, могла дать фору многим парням-охотникам – но да, он каждый раз считал своим долгом вывести её из здания как можно скорее. Потому что, наверное, был страшным собственником. Потому что не мог представить, что кто-то или что-то навредит его Хантер. Потому что каждый раз безумно за неё переживал.

И это определённо было неправильно по отношению к ней: Хилл спасала его и Гейба бесчисленное количество раз. Её руки не казались такими уж тонкими, но и не выглядели так, словно она могла с невероятной силой выдернуть здоровых парней буквально за шкирки из чужой ледяной хватки. А такое случалось. И не однажды.

– Возьми хотя бы крест, – вместо того, чтобы начать некрасивую ссору, снова тихо попросила девушка. Вновь подтверждая: она – охотница. Все чувства – после задания. Вне этих гудящих от присутствия потусторонних сил стен.

Дик покачал головой, глядя ей в глаза. Он понимал, как она переживала за него. Понимал, что ляпнул лишнего, и чувствовал её тревогу. Знал, что эта тревога не беспочвенна, что Хантер не просто так нервно поглядывает наверх и в сторону лестницы.

– Если он меня прикончит, у вас будет время уйти, – наконец, сказал он то, о чём думал наверху, наблюдая за тем, как к нему приближается призрак. – Но, если это близнецы, может сразу начаться вторая охота. Вы сможете пересидеть её у самой двери и сразу выйти, когда она кончится.

– Дик, ты же знаешь, что я не смогу просто сидеть и слушать, как он тебя убивает, – и сквозь эти слова прозвучало: «но я знаю, что мне придётся». Охотник покачал головой.

– А я не смогу себе простить, если с вами что-то случится. Поэтому, пожалуйста, Хан. Посиди тут. Проследи, чтобы она ничего не натворила. Ты ей нужна. А я быстро, – и Дик, развернувшись, решительно зашагал в сторону двери.

Хилл стиснула зубы, тоже практически заставив себя отвернуться. Да, она знала, что была нужна Мюриэль, до смерти перепуганной, с клубком чувств в груди: стыдом, виной, страхом, обидой. Но ведь и ей… ей самой тоже был кто-то нужен.

Например, этот безумно упрямый собственник, который всё забывался, порой принимая её за обычную беспомощную девчонку. Но не из гордыни или зависти, нет, Хантер это знала – потому, на самом деле, и не обижалась на Дика. Он беспокоился о ней лишь потому, что любил, и любил настолько, что был готов прикрыть собой, имея лишь треснутый пополам домашний крест вместо надёжного охотничьего.

И Хилл, несмотря ни на что, не могла подвести его. Потому и пошла к импровизированному укрытию, где сидела, закрыв лицо руками, Мюриэль Бейкер.

Хантер едва успела дойти и бесшумно присесть рядом, касаясь плеч женщины, обнимая её. Не прошло и нескольких секунд, как раздался грохот, гораздо продолжительнее и громче того, с которым бушующий призрак оторвал доски от лестницы. Немедленно погас и свет во всём доме – похоже, вышибло пробки.

Мюриэль вздрогнула, первым её порывом было вскочить и броситься на помощь. Хилл с трудом удержала её на месте. В голове у девушки немедленно защёлкал невидимый таймер, отсчитывающий секунды с начала охоты. Но тяжёлого топота не было слышно. Тогда Хантер нахмурилась, чуть приподнялась, высунувшись из-за барной стойки. Изо всех сил напрягла слух: нет, ничего похожего на приближение призрака. Щёлкать фонариком, привлекать его внимание в звенящей тишине, девушка, тем не менее, не рискнула.

Но вот раздался какой-то шум. Чьё-то тяжёлое дыхание. Хилл быстро бросила взгляд на миссис Бейкер, покачала головой, надавила ладонями на её плечи. Эти невербальные знаки хорошо понимали люди в подобных ситуациях: «сиди, не высовывайся». Но широко распахнутые глаза у Мюриэль были полны слёз, подбородок дрожал, и она была готова немедленно сорваться с места. Хантер пришлось обхватить её лицо руками и заставить посмотреть на себя. В её глазах, должно быть, тоже плескался страх: за Дика, за то, что его возможная жертва могла быть напрасной. Миссис Бейкер тихо выдохнула, когда дрожащей рукой прикоснулась к ладони девушки и нащупала, видимо, на ней колечко. Мюриэль моргнула, слёзы сорвались с её ресниц – но она поняла. Поняла, что Хантер было не проще.

Без слов и долгих объяснений поняла, почувствовала, может быть, отчего и почему оба креста остались у них.

Раздались шаги. Хилл, осторожно стерев слёзы с щёк женщины, быстро прижала палец к своим губам. Миссис Бейкер всё же качнула головой, стиснула зубы, будто от боли – приняла её условия.

Девушка вновь осторожно высунулась, стараясь дышать как можно тише. Пёс, оставшийся недалеко от порога кухни, снова вглядывался в темноту перед собой. Но на то ему и дали такую команду. Шаги были медленными, но они приближались, звучали совсем близко, и вот…

Хантер не сдержала вздоха облегчения, когда на пороге появился Дик. Непрозрачный и, что весьма важно, с целой неповреждённой шеей. С металлическими отмычками в руках. Господи…

Охотник не бежал, и таймер, что щёлкал в голове у девушки, остановился. Охота не начиналась. Но что тогда это был за страшный грохот?

Дик приблизился к ним и молча опустился рядом, прячась за стойкой. Только потом выдохнул, сунул связку отмычек обратно в карман. Хилл коснулась его плеч, ощупала руки, рёбра, но парень покачал головой, мягко отстраняя её.

– Что случилось? – шёпотом спросила Хантер. – Я уже думала, что началась охота, что там произошло?

Охотник помолчал. Покопался, видимо, в настройках собственного «голосового модуля», боясь, что заговорит слишком громко, и лишь потом ответил:

– Я даже до двери не дошёл. Он снова начал буянить наверху, – Хилл моргнула, кивнула, больше для Мюриэль, которая тут же испуганно посмотрела на неё. Это было нормально: призрак проявлял разную активность в разное время ночи. Вне зависимости от того, был ли кто-то непосредственно в его комнате или вообще в доме. Хотя, разумеется, при наличии потенциальных жертв силы у мертвеца копились намного быстрее. – И, видимо, задел тот высоченный шкаф, что стоит в коридоре. Который достаёт до потолка, – тут уже качнула головой миссис Бейкер, почти робко, видимо, понимая, о чём идёт речь. Хантер тоже помнила этот большой шкаф: он стоял в самом начале узкого короткого коридорчика, ведущего ко входной двери. Да, призрак легко мог его задеть: шкаф дотягивался аж до начала перил, оберегающих невнимательных жильцов дома от падения со второго этажа. Даже был чуть-чуть выше. Так что, если мертвецу что-то не понравилось, он мог сделать всё, что угодно. Повезло, что это был всего лишь шкаф, а не чья-то шея.

– Он уронил его? – спросила Хилл. Дик, поджав губы, кивнул. – К двери теперь не подобраться?

– Вообще никак. Он перегородил проход. Там отлетели некоторые полки, всё, что лежало на открытых местах, выпало и разбилось. Осколков – жуть. Можно, конечно, попробовать пробраться, если что-то подстелить и убраться, но у нас нет на это времени. Коридор этот, честно говоря, хреновый, тупиковый. Надо искать другой выход. Есть тут другой выход? – охотник взглянул на своего бывшего опекуна.

Той, очевидно, много чего хотелось сказать – и она даже открыла рот, вдохнула, но вдруг передумала. Умолкла, не начав говорить. Потом едва заметно кивнула:

– В подвале должен быть, если родители ничего не меняли, – женщина снова замолчала. Ей хотелось обнять Дика, расплакаться у него на плече, она только что дважды чуть его не потеряла. Но то, какую выдержку имели эти дети рядом с ней, как они избегали срывов, как старались быть ровны и думали лишь об общей цели… Мюриэль чувствовала, как они отнесутся к её эмоциям. Не могла сама себе объяснить это, сформулировать, но понимала, что сейчас рядом с ней были профессионалы, которых она втянула в неприятности, и которые относились к происходящему как к своей работе. Которые, может, сами того не желая, начнут общаться с ней, как с обычной пострадавшей.

Бейкер хотелось, чтобы её мальчик не оттолкнул её, а обнял в ответ. Искренне, а не сочувствующе-профессионально. И она знала, что сейчас этого не случится.

Так что Мюриэль вновь опустила голову, боясь ненароком заставить уверенность Дика и Хантер пошатнуться. Её нерациональность и материнский порыв броситься на помощь своему сыну, пусть и не родному, могли дорого стоить каждому из присутствующих в доме. Женщина понимала это каким-то отдалённым уголком сознания, отвечающим за холодный расчёт, и слушать ей этот спокойный голос вовсе не хотелось. Но он был прав. И пока что его убедительности хватало для того, чтобы Бейкер хотя бы пыталась молчать и не мешать тем, кто старался спасти её и спастись сам.

Насколько было бы хуже, если бы она не пыталась?

– Помнишь, как туда идти? – спросил Дик, заставляя Мюриэль вздрогнуть и отвлечься от своих мыслей. Хилл мягко пожала руку женщины, напоминая ей о своём присутствии. Бейкер почувствовала, что это было то самое профессиональное участие, которое охотники проявляли ко всем другим людям. Именно этого она и не хотела, так что как можно скорее ответила:

– Да. Можно пройти через кухню, а не тот коридор, я покажу, – женщина попыталась встать, но её осторожно удержали на месте в четыре руки.

– Лучше снять обувь, – пояснила Хантер в ответ на её вопросительный взгляд. – У нас – специальная, бесшумная. А вашу могут услышать, – она качнула головой, указывая на туфли Мюриэль. Та покорно стащила одну за другой, как можно тише поставила её на коврик, что лежал неподалёку: чтобы не стукнуть невысоким, но звонким каблучком по старой плитке на полу.

– Хорошо, – поддержал её Дик. Действительно бесшумно поднялся, протянул женщине руку. – Теперь пойдём.

– А если выход всё же убрали? – неуверенно спросила Бейкер. Охотник пожал плечами:

– Значит, разобьём там какое-нибудь окно. Там ведь должно быть окно. Хоть где-то. Просто всегда лучше не шуметь и воспользоваться нормальным выходом. Так безопаснее. Главное, дойти туда без приключений.

К Дику по немой команде подбежал лысый пёс, похожий на стража мира мёртвых, а не на служебную собаку. Парень подбросил на плече сумку с невообразимым оборудованием, половине которого Мюриэль не могла даже выдумать названия. Спорить в такой ситуации было бесполезно: очевидно, окно, пара оторванных ступенек и сломанный шкаф являлись наименьшей ценой, которую Бейкер придётся заплатить за свою ошибку.

По крайней мере, женщина могла на это надеяться. Как минимум, до тех пор, пока всё у них шло по плану: короткими бесшумными перебежками они передвигались по тёмному дому, обходили потенциально опасные места: скрипучие половицы, шкафчики, которые можно было задеть и уронить что-нибудь из них на небезопасно твёрдый пол.

Очень тихо они вошли в подвал, оказавшийся незапертым. Замок, значит, родители так и не починили за все эти годы: Мюриэль помнила и задвижку, и старую дверь, которая была, казалось, старше неё. Наверное, подумала она, старикам это было и ни к чему: ведь больше у них в доме не было ребёнка, которого стоило бы защитить от того, чтобы он не попал в неприятности внизу, если забудет включить свет. Замок сломался, когда ей было лет двенадцать. Тогда Бейкер уже умела понимать слово «нельзя»; а потом… А что потом? Внуков – ни родных, ни приёмных, – её родители так и не увидели. Не захотели видеть. А запирать подвал от самих себя…

– Всё затихло, – заметила Хантер, когда они щёлкнули слегка заржавевшей задвижкой и притихли, прислушиваясь к реакции призрака в другом конце дома.

– Похоже, всё-таки о́ни, – шепнул в ответ Дик. – Мы ушли, путь засолен, больше мериться тестостероном не с кем. Вот и затих.

– Думаешь, он нас здесь уже не чувствует? – осторожно спросила Мюриэль, когда они спустились в подвал. Охотник уверенно качнул головой, щёлкая фонариком.

– Где, говоришь, тут выход? – спросил он. Бейкер, немного осмелев вдали от смертельно опасного призрака, указала в сторону ниши, где раньше были две дверцы, через которые можно было выйти на улицу. – Ага, – Дик подошёл ближе, заглянул туда – скинул сумку на пол, вновь звякнул отмычками в кармане. – Сейчас выйдем. Тут замок… Хан, посветишь? – парень протянул куда-то назад фонарик. Не глядя, зная, что сейчас Хилл ему поможет, подхватит.

Мюриэль судорожно выдохнула, наблюдая за тем, как Хантер приближается к дверцам, собираясь помочь Дику взломать старый замок. История подходила к концу. Оставалось совсем чуть-чуть, и они окажутся на улице, смогут отдышаться, успокоиться. И тогда Бейкер крепко-крепко обнимет сына и попросит у него прощения, пообещает больше никогда не…

Женщина не успела додумать собственную мысль, потому что замерла, когда поняла, что сорвавшийся с её губ воздух превратился в облачко пара. Такое же, какое было наверху; такое, какого совершенно точно не было ни на кухне, ни в коридорах по пути к подвалу. Может быть, на улице было так холодно, что неотапливаемый подвал…

Все её скромные надежды на то, что всё не так уж плохо, разрушились в тот момент, когда два стальных стеллажа с инструментами весьма своевольно и без видимой на то причины вдруг задрожали. Охотники синхронно вскинули головы, но было поздно: оба оставшихся креста весьма характерно затрещали, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что именно происходило.

Мюриэль не успела никуда отойти. Ей даже не удалось сообразить, что делать: она лишь вскинула испуганный взгляд на Дика, встретилась с ним глазами. А в следующую секунду крест у неё в руках будто бы ожил – как и стеллажи, которые словно из-за мощного порыва ветра буквально швырнуло один на другой.

И угораздило же Бейкер стоять ровно между ними…

Происходящее потонуло в грохоте, треске и бешеном лае служебного лысого пса.

Дик рухнул на пол, закрыв голову руками. Мимо прокатилось что-то тяжёлое, просвистело что-то небезопасное. Парень сжался, сгруппировался, но то сработали его охотничьи инстинкты. Потому что первой его панической мыслью было броситься и прикрыть собой хоть кого-то – но рациональное одержало победу, подсказало, что оказаться под завалами вместе со всеми будет глупо и небезопасно. Кто взломает дверь? Кто поможет пострадавшим, если все будут ранены? Что, если Дика самого придётся вытаскивать?

Когда грохот стих, охотник спихнул с себя какую-то пустую канистру и рывком приподнялся. Не полностью, не рискнул: всё же те инстинкты, которые будто бы позволяли видеть в темноте, не позволили ему сразу же подорваться на ноги и стукнуться головой о запертые створки, к которым его прижало.

Дик быстро оценил ситуацию. Даже не он сам, потому что его бы давно парализовало от страха. Тот самый голос разума, который охотники привыкли слушать.

Ничего не было видно. Подвал поглотила темнота – сердце у парня ёкнуло, когда он понял, что единственным источником света был фонарик, который уже держала уверенной рукой Хантер. Неужели, она…

Он почувствовал рядом движение. Пропустившее удар сердце наоборот, заколотилось быстрее. Треск крестов ничего хорошего не предвещал. Они, конечно, пока не треснут, но здесь, в этом подвале был призрак, и он собирался начать убивать. У них больше не было защиты. Делать её самостоятельно им было некогда. Господи…

Дик в отчаянном порыве найти хоть что-нибудь, пошарил по полу и нащупал свою сумку. Рванул молнию, уже заранее понимая, что не найдёт там в такой темноте фонарик – но может, хоть ультрафиолетовые палочки?..

Движение повторилось. Охотник вскинулся, был готов подскочить и броситься наперерез любому, даже самому страшному и жуткому мертвецу, но тут вдруг раздался кашель. Кто-то столкнул с себя некогда аккуратно прислонённые к одному из упавших стеллажей доски, и по стене вновь скользнул луч фонарика. Неровно, не так уверенно и твёрдо, но значило это только одно: Хилл была жива.

– Хантер! – Дик подскочил к девушке, которая продолжала выбираться из-под упавших на неё вещей. – Хантер, Боже…

– Всё нормально, – охотница оттолкнула ногой ещё одну пустую канистру, похожую на ту, что придавила самого Дика. – Это близнецы, – спору не было, – один наверху, а другой… – она умолкла, тоже расслышав непрекращающийся треск крестов.

– Это хозяева дома, – вывод был очевидным, но охотника осенило лишь сейчас: вот кого напоминало ему отслаивающееся лицо призрака. Человека с фотографии, которую Мюриэль зачем-то бережно хранила в своей старой-старой деревянной шкатулке с драгоценностями. – Другой прямо тут.

– У нас больше нет крестов, – сказала Хилл, утирая нос тыльной стороной ладони. Холод пронизывал до костей.

Снова грохот. Короткий, за ним немедленно последовал возмущённый лай. Хантер быстро отползла поближе к Дику, обернулась, направила луч фонарика на большой завал. Завал, из-под которого тоже слышался треск.

И к нему, непрекращающемуся, примешался ещё звук. Пока совсем тихий, но размеренный шум наверху явно мог означать лишь одно: они не ошиблись. В этом доме было два призрака, и…

Один из близнецов шёл на помощь к другому.

– Мы не можем подняться наверх. Окно – не вариант, – констатировала охотница.

Практически в пустоту, потому что Дик застыл, когда увидел груду, в которую превратились стеллажи с весьма тяжёлыми инструментами. Груду, под которой что-то трещало.

Он слишком хорошо помнил, у кого сейчас находился второй крест.

Что ж, вероятно, голос разума был далеко не всесилен. Потому что охотник всё же подорвался с места спустя секунду после того, как увидел этот завал.

Подорвался с отчаянным возгласом:

– Мама! – и бросился ко всё ещё неподвижной груде.

Хантер осознала весь ужас ситуации вслед за Диком. Они были в ловушке: беззащитные, неспособные выбраться. Подниматься было нельзя: призрак мог подойти слишком близко, если сумел сдуть соляную дорожку. Миссис Бейкер не подавала никаких сигналов, не сообщала, что жива – может, потеряла сознание от удара? Это в лучшем случае. В худшем – у неё, стоящей чуть поодаль, из-за падения сломался крест, и призрак…