Текст книги "Угол падения"

И Геннадий понял ее. Он осторожно раздел девушку, снял свою одежду и лег рядом с ней. Маша к нему не прикасалась, ей не хотелось ни ласкать его, ни любить, как она любила Юру когда-то. Но ей хотелось почувствовать себя в чьих-то объятиях, чтобы забыть хотя бы на миг о том, что она бесконечно одинока в этом мире.

Она не испытывала страха или стыда, когда Готье гладил ее, целовал, крепко прижимал к себе и говорил что-то по-французски, она не отталкивала его, и только когда резкая, острая боль пронзила ее насквозь, так внезапно и неожиданно, она закричала.

– Тише, прошу вас, мадам, тише! Все спят уже.

Он резко поднялся и сел рядом, глядя на нее безумными глазами.

– Вы же были замужем, мадам… как это возможно, что вы еще девственны? Ах да, ваш муж…

– Не смейте! – резко остановила его Маша. – У нас с мужем была любовная связь, и не вам об этом судить. Уберите все за собой.

С этими словами Маша поднялась и направилась в ванную комнату. Готье проследовал за ней. Там он сделал еще одну попытку сблизиться с ней, но она в этот раз оттолкнула его.

– Вы уже сделали все, что нужно. Застирайте простынь и уходите, прошу вас.

Когда Маша вернулась в спальню, она увидела, что ее постель в порядке, застелена чистой простыней, в комнате горит ночник, а Готье исчез. Маша заперла дверь на ключ и легла в кровать. Она размышляла над случившимся.

«Пусть, теперь я женщина, побывшая замужем вдова. А эта история будет моей тайной на всю оставшуюся жизнь».

9

Хоронили Юру тихим осенним днем, уже кончилось лето, только-только наступил сентябрь. Маша думала, что на похороны прилетит хотя бы Анна Самуиловна, но она не прилетела. Не успела оформить документы, как выяснилось позже. Юру кремировали в одном из Парижских крематориев на окраине города. Кремированию предшествовала ритуальная процедура прощания, говорились какие-то слова, читались молитвы.

Маша была, казалось, совершенно безучастна ко всему. Она сидела тихо рядом с закрытым гробом. Она так и не видела Юру после его смерти. Ей хотелось запомнить его таким, каким она знала его, улыбающимся, красивым, обаятельным.

– Будете что-нибудь говорить, мадам? – услышала она над своим ухом голос Готье. – Вас приглашают.

Маша встала и произнесла:

– Юрочка, я так любила тебя, бог свидетель. Пусть твоя душа вознесется к небесам за все хорошее, что ты сделал для меня.

Готье перевел, и священник сказал: «Аминь».

В этот же день Маше улететь не удалось. Был, правда, один поздний рейс на Москву, но получалось, что она прилетает в Россию поздно ночью, почти под утро.

– Хорошо, полечу утром на следующий день, закажите мне билет пожалуйста, – попросила Маша Готье еще до похорон.

И вот теперь она собиралась в дорогу. Рухнули все надежды, мечты, планы, а вместе с ними и счастье. Маша долго потом привыкала к этой мысли, что Юры больше нет, она осталась одна, и ей нужно как-то с этим горем жить.

Маша привезла с собой урну с прахом мужа, и дома устроила еще одни похороны. Анна Самуиловна была убита горем, она даже Маше не сочувствовала, считала, что она и сама в таком же положении.

– Это я не уберегла его, – говорила она. – Мне нужно было его выхаживать, смотреть за ним, беречь, а я понадеялась на кого-то еще, и вот результат, – скорбно говорила она, и Машу ее слова задевали до слез.

– Вы меня имеете в виду? Это я виновата по-вашему? – спрашивала Маша, еле сдерживая слезы.

– Да ну что ты, деточка. Врачей этих я имею в виду. Не надо было оперироваться. Травма застарелая, отек спинного мозга, тромб – все говорит о том, что операция делалась несвоевременно и была плохо подготовлена.

– Но там же специалисты высшего класса, Анна Самуиловна! А тромб убивает как пуля, врачи не виноваты, – пыталась объяснить ей Маша.

– А кто же виноват, что молодого парня нет в живых?! Пусть бы лучше всю жизнь не ходил, но был бы жив! – настаивала на своем несчастная, убитая горем женщина.

– Ну это как сказать, – неосторожно проронила Маша, и они с Анной Самуиловной поссорились.

Маша ушла к себе и не хотела никого видеть. Мама переехала к ней только через пару дней.

– Я поживу у тебя, доченька. Не надо тебе одной замыкаться в своем горе. Юру не вернешь, а тебе надо жить дальше. Ты молодая, красивая, у тебя вся жизнь впереди. Маша немного отошла, стала разговаривать с мамой, начала есть и чуть-чуть пришла в себя.

Медленно, вяло и тоскливо прошла зима. Наступил слякотный март, настроение у молодой вдовы не улучшалось. Она никуда не ходила, ни с кем не встречалась, только с родителями. Правда под новый год она помирилась с Анной Самуиловной. Они обе разрыдались, попросили друг у друга прощения и стали иногда, правда совсем редко, общаться. На кладбище всегда ходили вдвоем, вот тогда и разговаривали подолгу, вспоминали все хорошее, что было связано с Юрой.

– Как жить-то собираешься, Маша? – спросила ее однажды Анна Самуиловна.

– Трудно сказать. Наверное, придется квартиру продать. Неуютно мне в ней одной, да и зачем она мне? У меня был разговор с каким-то юристом, то ли адвокатом, говорили о деньгах, ну о наследстве нашем с Юрой.

Анна Самуиловна насторожилась. Сама она уже ничего не получала, никаких субсидий. Это Маша знала от мамы.

– Все Юрины счета сейчас заморожены, – сказала ей как-то мама, но Маша не совсем поняла, что это значит.

К ней на сберкнижку деньги тогда еще приходили. Но однажды ей пришло письмо, что с ней хочет встретиться некто Пушков В. И. и обсудить ее финансовую ситуацию. Маша созвонилась с Пушковым, и он назначил ей встречу. Оказалось, что с данного момента Маша, по условиям завещания, не имеет права пользоваться деньгами, унаследованными ее мужем. Но тем не менее эти деньги, вернее оставшаяся их часть, все же принадлежат ей как члену семьи.

– Ничего не понимаю, – сказала Маша. – Можно понятнее объяснить? Во-первых, сколько денег, а во-вторых, как это так – мне принадлежат, но пользоваться ими я не могу?

– Объясняю, – спокойно сказал Пушков. – Вам принадлежит оставшаяся сумма в размере восьмисот двадцати тысячи долларов. Но счет в настоящее время заморожен, так как вы остались, извините, без семьи. А по условиям завещания деньгами могут распоряжаться только семейные наследники. Когда вы выйдете замуж, счет снова станет активным, и вы сможете тратить деньги по своему усмотрению. Если у вас будет ребенок, то он будет иметь право на часть наследства тоже, но только с восемнадцатилетнего возраста и тоже после заключения брака.

– Мой ребенок?! Но он же не будет иметь к Юрию и к его прадеду никакого отношения! Это же будет совершенно другая кровь, другое родство.

Пушков улыбнулся, а Маша смутилась.

– Я что-нибудь не то говорю? – спросила она.

– Да нет, все верно, Мария Александровна. Но в завещании это не оговорено особо. Вы стали членом семьи Кротовых, так что на вас распространяются все права. Вам повезло, – ответил юрист.

– Да уж, повезло, дальше некуда. Кстати, о фамилии. Не подскажете, что будет, если я решу сменить фамилию. Я не хочу быть Кротовой, мне это больно, неприятно и вообще…

– Меняйте, это ваше право. Но вы должны все оформить юридически правильно, чтобы была четкая ясность. Это очень важно в делах о наследстве. Я помогу вам все оформить, не волнуйтесь. Когда надумаете менять фамилию, позвоните мне.

Пушков протянул Маше свою визитку, и они расстались. Фамилию Маша сменила на свою девичью сразу же после продажи дома. Пушков и с продажей ей помог, причем сделал все в короткий срок, по самой выгодной цене, хотя и за солидную плату.

– Это хорошо, что квартира была оформлена на вас, а то бы вы могли ее потерять, – сказал он ей, и Маша поразилась.

Оказывается Юра оформил квартиру на ее имя, как будто предчувствовал что-то. Маша долго плакала, лежа в своей спальне в доме родителей после продажи своего имущества. Никто не смог убедить ее в том, чтобы не продавать квартиру.

– Не хочу я ее, – твердила она. – Мне там Юра в каждом углу мерещится, мне страшно.

А теперь у Марии Александровны Завьяловой появилась кругленькая сумма денег. Она поделилась с Анной Самуиловной, с мамой, втихаря от папы опять же, а остальные деньги решила не трогать и не тратить.

– Не верю я, что смогу распоряжаться наследством, когда выйду замуж, – сказала Маша маме. – Потом найдутся какие-нибудь преграды, возникнут препятствия. Знаю я наши законы. Пропадут наши с Юрой деньги скорее всего.

Но мама ее успокаивала:

– Ну что ты, дочка. Завещание – это серьезный документ, там все четко оговорено, подписано Юрой, тобой, юристом. Так что все будет в порядке, не волнуйся. Но… я хотела бы предостеречь тебя, Машенька. Ты еще так молода, неопытна. Я тебя очень прошу, не говори никому об этих деньгах. Даже мужу своему будущему ничего не говори до поры до времени. А то может случится беда.

– Какому еще мужу? У меня что, уже намечается муж?

– Нет, но встретишь же ты человека рано или поздно, решишь выйти замуж. Так вот мой тебе совет, пусть этот мужчина ничего не знает о твоих деньгах до тех пор, пока ты не будешь уверена в том, что это человек порядочный и действительно любит тебя. А на это могут уйти годы.

– О, господи! Ну и жизнь у меня впереди. Полная тайн, загадок. Зачем мне это все?

– Там, где большие деньги, там всегда тайны, которые заставляют тебя быть осторожной и предусматрительной.

Так любящая мать старалась помочь дочери и уберечь ее от потерь и разочарований в жизни. Отец же больше беспокоился о другом.

– Мария, ты должна учиться. Раньше ты была рядом с мужем, и это было как бы ваше семейное дело. Но теперь ты осталась одна, и мы с мамой снова ответственны за тебя и за твое будущее. Что ты собираешься делать, дочка?

Мария уже обдумала эту ситуацию и пришла к мысли о том, что она должна все поменять в своей жизни, поменять коренным образом! Мечта о путешествиях так и жила в ней. Ей хотелось посмотреть города и страны, ей хотелось быть свободной, независимой, вольной как птица. И тогда на ум пришла мысль о том, чтобы стать стюардессой.

«Я буду летать на самолетах международных авиалиний, на огромных Боингах куда-нибудь в Европу или даже в Америку! Я увижу мир. Все, решено, буду стюардессой!» – думала Маша, но боялась родителям об этом даже заикнуться.

Но когда отец спросил ее о дальнейших планах, девушка нашла в себе силы и сказала о своей мечте. Она поняла, что родители были разочарованы. Мама мечтала видеть дочь учительницей или врачом, а отцу хотелось, чтобы она выучила языки, занималась переводческой деятельностью.

– Ну вот и буду учить языки. Я же хочу за границу летать, английский там нужен обязательно. Да, кстати, я узнавала, в одном городе есть специальное училище, где готовят стюардесс. Там можно учиться и работать одновременно. Так что я скоро вас покину. Не обидетесь?

10

И с наступлением осени, как раз когда прошел год со смерти Юры, Маша уехала из родительского дома. Ей удалось устроиться на работу, о котрой она так мечтала, удалось выбить себе общежитие, первый раз в жизни дав взятку должностному лицу. И это были ее первые самостоятельные шаги по жизни. Никто ей не помогал, никто не содействовал. Она просто уже повзрослела, приобрела некоторую уверенность в себе и обладала такой красивой внешностью, что все двери перед ней открывались как бы сами собой. Да и деньги, которые имела Маша от продажи квартиры, играли далеко не последнюю роль в ее жизни.

Ими она распоряжалась, надо сказать, очень умело. Покупать сразу же квартиру в другом городе она не стала, хотя родители и советовали ей.

– Я не знаю, как долго я здесь проживу. Возможно, я уеду куда-нибудь, когда закончу учебу. Пригодятся мне еще мои деньги, – разумно рассуждала Маша.

Но уехать ей так никуда и не пришлось, даже когда она закончила училище. Ей нравился коллектив, в котором она работала, она была там на хорошем счету, у нее появилась хорошая подруга Аля Вишнякова, красивая девушка, подстать Марии, да и любовь снова робко постучалась в ее сердце.

Высокий, плечистый молодой мужчина, штурман, с которым они очень часто попадали на одни и те же рейсы, упорно добивался внимания юной красивой стюардессы. Его тоже звали Юрий, и Маша подумала, что это судьба. Она долгое время была холодна и неприступна, но все же Юрий нашел тоненькую ниточку, по которой ему удалось проникнуть в душу молодой красавицы.

Он написал оду в стихах и посвятил ее своей возлюбленной. Там он упомянул о ее «неземной» красоте, о счастье находиться рядом с ней, о том, что Мария – самая прекрасная женщина на земле.

Марии стихи не понравились, и она попросила Юрия больше никогда и ничего о ней не писать.

– Вас послушать, так я приношу вред природе: звезды гаснут, птицы умолкают, солнце не греет – и все это, как только я появляюсь. Очень жизнеутверждающие стихи! Выбросьте их, прошу вас.

– А давайте на «ты», Маша! Мы уже достаточно давно друг друга знаем, можно сказать, друзья.

– Хорошо, давайте. Только без фамильярности, я этого не выношу.

С этого момента Марию и Юрия все видели только вместе. И их роман, возможно, был бы весьма успешным, если бы не одно обстоятельство. Вскоре выяснилось, что у Юрия в его родном городе есть женщина, которая имеет от него ребенка и живет с его родителями. Юрий не был женат на ней, но при тех обстоятельствах, что женщина была принята в его семью, это не имело большого значения. А сообщили Маше об этом в отделе кадров. Ее специально пригласили для беседы и спросили в лоб:

– В каких отношениях вы состоите с Юрием Коростылевым?

– В дружеских, – ответила немного растерявшаяся Маша.

– Посмотрите на себя, Завьялова! Вы что хотите, чтобы я вам поверил? Чтобы с такой внешностью как у вас, мужчины водили бы с вами только дружбу? – спросил ее седовласый начальник отдела кадров, престарелый майор.

– Простите, но я вас не понимаю. Мне кажется, это мое личное дело, и я не желаю это обсуждать.

– Придется! – рявкнул майор. – Короче говоря, мне поручено довести до вашего сведения, что у штурмана Коростылева в Липецке имеется жена и ребенок. Жена гражданская, они не расписаны, но это не суть важно. Ребенку уже почти два года, и живут они с родителями Юрия одной семьей. Вам известно об этом?

– Безусловно, – солгала Мария, гляда прямо майору в глаза. – Я же сказала, что мы с Коростылевым Юрием друзья, и между нами нет тайн.

– Милочка, я буду с вами откровенен, если вы не хотите испортить свою репутацию сомнительными связями, то сделайте соответствующие выводы, пока не поздно. Насколько мне известно, вы на международные линии хотите попасть. Так вот, пока вам дана отсрочка на два года, негласно. Но если будете вести себя подобным образом, то не видать вам этих линий как своих ушей. Идите и чтобы больше вы в мой кабинет по подобным вопросам не попадали, иначе…

Майор не договорил, да Маша его и не слушала. В висках стучали маленькие острые молоточки, они мешали сосредоточиться, все как-то помрачнело, посерело вокруг, как в черно-белом кино, и Маша вышла из кабинета начальника отдела кадров.

С Юрием она встретилась в тот же вечер, и он сразу все понял.

– Доложили? – спросил он, обняв Машу.

– Я расстаюсь с тобой, и запомни: никогда, ничего между нами не было, нет и не будет. Ты негодяй, Коростылев, какой же ты негодяй!

Но Юрий не сдавался.

– Подожди, Машенька… я тебе все объясню. Эта женщина очень одинока и несчастна. Я никогда не любил ее, но так получилось… ребенок родился. Я на ней никогда не женюсь, особенно после того, как встретил тебя. Вся эта ситуация не стоит таких жертв, не бросай меня только из-за нее. Хочешь, поженимся завтра же. Я люблю тебя!

Маша посмотрела на Юрия свысока, надменным взглядом и ответила:

– А при чем здесь эта женщина? Я расстаюсь с тобой не из-за нее вовсе. Мне мое досье в первом отделе гораздо важнее наших с тобой отношений. А ты мне его уже подпортил. Плевать я хотела на тебя после всего этого, ты мне карьеру загубил, подонок. И я тебе ручаюсь, ни одна из наших девчонок теперь к тебе на пушечный выстрел не подойдет, будешь ты отныне хранить верность той, которой жизнь походя испортил, а любишь ты ее или не любишь, мне глубоко наплевать.

Маша развернулась и быстро ушла. Нет, ей не жаль было расставаться со своим незадачливым женихом. Ей было просто стыдно, что она попалась на удочку этого многоженца.

«Надо быть умнее, какая же я дура!» – думала Маша и ругала себя, на чем свет стоит.

С тех пор она больше не поддавалась ни на какие соблазны, ни на какие ухаживания. Казалось, что всех мужчин она презирала, и ими совершенно не интересовалась. Но зато, благодаря знакомству с Юрием, Мария познала всю полноту интимных отношений. Она вкусила всю прелесть близости с мужчиной, он научил ее искусству любить и наслаждаться любовью.

Мария, конечно, была не новичок в постели, но ее опыт был несколько своеобразным, все ее представления о сексе ограничивались лишь страстными ласками, поцелуями – и здесь ей не было равных. Но все остальное она познала впервые, ей наконец открылся огромный мир неведомых ранее ощущений. Она поняла наконец, что призвание женщины в том, чтобы любимый мужчина постоянно желал ее, чтобы он наслаждался ею, а она, даря ему себя, получала в ответ несравнимое ни с чем удовольствие и восторг от соединения их душ и плоти.

Только жаль, что Юрий оказался неподходящим для этих возвышенных чувств. Поэтому Мария твердо решила для себя дождаться его, единственного и неповторимого мужчину, которому она подарит все, чем природа так щедро одарила ее, как женщину.

11

Когда она познакомилась с Ильей Сафроновым, в ее душе произошел какой-то всплеск. Поначалу его телефонные звонки на работу показались ей странными и несерьезными, хотя ей очень нравился его голос, такой приятный, хорошо поставленный.

На эти звонки все вокруг сразу же обратили внимание и стали наперебой давать Маше советы. Кто-то убеждал ее держаться подальше от этого неизвестного, кто знает, что у него на уме, и даже советовали заявить в милицию: а вдруг маньяк какой-нибудь. Но нашлись и такие, которые уговаривали Машу встретиться с ним.

– Ты ничего не теряешь. А вдруг это твоя судьба! Пойди, посмотри на него, поговори. Хочешь, мы с тобой пойдем? – спрашивали ее доброжелательные подружки.

Но Маша от их услуг отказалась:

– Ну вот еще! Что это мы, всей сменой к нему на свидание придем? Может уж лучше тогда всем экипажем?

Все посмеялись, а Маша решила согласиться на встречу.

– Ладно, девчонки, была-не была. Пойду, посмотрю, что там за страждующий. Голос у него приятный очень, говорит, что спортсмен, значит фигура должна быть хорошая. Ну а все остальное оценю при встрече.

Илья понравился девушке сразу же, как только она увидела его. Он был очень симпатичный, спортивного телосложения, она не ошиблась, и смотрел на нее таким влюбленным взглядом, что Маша сразу же поняла – это всерьез и надолго. А больше всего на свете в тот период ей хотелось любви, искренней, светлой и взаимной. После нескольких встреч со своим новым кавалером, Маша уже твердо знала, что она нашла того, о ком мечтала.

Илья был внимательным, хорошо воспитанным и умным. Он красиво изъяснялся, не употреблял жаргонных выражений, чего Маша терпеть не могла, а когда она провела с ним первую ночь, то поняла, что он великолепный любовник.

Она сравнивала его с Юрием Коростылевым, ее единственным мужчиной, с которым она занималась любовью по-настоящему, и понимала, что с Юрием это все же был просто секс, лишенный взаимной любви, восторгов и приятных переживаний. С ним она знала точно, что каждая их встреча закончится одним и тем же: прямо у порога разделись, накинулись друг на друга и провели в кровати несколько мучительных часов, мучительных потому, что оба уставали от ласк и от многократных бурных совокуплений.

Юрий не раз утверждал, что любит ее безумно именно потому, что она так хороша в постели. С Ильей же все было иначе. Он любил ее нежно, оберегал как хрустальный цветок, обхаживал. Казалось, что он больше старался для нее, чем для себя. Но сколько же было тепла, восторгов, наслаждения, когда Мария давала ему понять, что счастлива с ним.

Одним словом, он ее обожал и боготворил. Мария же в свою очередь вела себя с Ильей несколько сдержанней и скромнее. Ей не хотелось демонстрировать ему, что она такая уж зрелая и искушенная любовница. Наоборот, ей хотелось выглядеть малоопытной, застенчивой юной вдовой.

Илья это оценил, но он уже знал, что Маша просто создана для любви, и принадлежать это сокровище должно только ему.

Счастливые, любящие друг друга молодые люди поженились, и тут только Мария вновь спустилась на землю и задумалась о своих финансовых обязательствах. Она вновь связалась с Пушковым по телефону и объявила ему о замужестве.

– Прекрасно, Мария Александровна! Теперь от вас требуется выполнение необходимых формальностей.

И Пушков попросил Марию приехать. Оказалось, что решить все вопросы по телефону не удастся, нужно подписывать бумаги, снова открывать счет и самое главное, решить вопрос с мужем: будет ли он посвящен в этот вопрос.

– Нет! Пока нет, – уверенно ответила Маша. – Это дело будущего.

– Понятно. Ну что ж, вполне разумно, и это ваше право. И тем не менее, вы мне нужны здесь. Когда вы сможете приехать?

Мария кое-как убедила Илью, что ей нужно ненадолго съездить к родителям. Илья огорчился, он хотел поехать вместе с женой, но она почему-то отговаривала его. Родители Маши приезжали к ним на свадьбу, и между ними сразу же установилась взаимная симпатия. Особенно Александр Михайлович проникся к зятю всей душой.

– Береги Машеньку, Илья. Ей досталось тяжелое испытание в жизни. Похоронить мужа в девятнадцать лет – это я тебе скажу удар, да такой силы, что не каждому дано выдержать.

– Я понимаю, вы не беспокойтесь. Я Машу очень люблю, и она никогда не пожалеет, что стала моей женой, это я вам обещаю.

– Ну-ну, я верю тебе. Ты парень крепкий, неиспорченый, а если какая помощь нужна или совет, обращайся. Я всегда помогу тебе.

В то же самое время Дина Борисовна вела с дочерью беседы об осторожности и осмотрительности.

– Подожди немного, Машенька. Дай Илюше самому обеспечить семью, пусть поднатужится, заработает, обеспечит тебя, а потом ты посмотришь, как поступить с деньгами. Их никогда не поздно будет внести в семейный бюджет. Убедись сначала, что семья у вас крепкая и отношения серьезные. Любовная эйфория скоро пройдет, и тогда человек раскроется целиком, со всеми своими достоинствами и недостатками. Не опережай событий.

– А я решила вообще ничего не говорить о деньгах, пока нашему будущему ребенку, который еще неизвестно когда и родится, не исполнится лет пять. Вот за это время я уж точно пойму, что за человек мой муж.

Но жизненные обстоятельства семьи Сафроновых складывались так, что Маша постоянно откладывала этот серьезный разговор.

Когда у них с Ильей родилась дочь, Маша почти совсем уже решилась рассказать мужу о деньгах, но в последний момент передумала.

«Подожду, пока Майе исполнится пять лет, куда торопиться? А вдруг Илюшка окажется некудышним отцом – это еще хуже, чем плохим мужем», – подумала она, и снова забыла как бы о своем капитале.

Но в пять лет Майя уехала жить к бабушке с дедушкой, а Маша, закончив курсы массажисток, устроилась работать в салон к Алине Аркадьевне. Тогда-то та и предложила ей заняться «психологической реабилитацией» и открыть для этого как бы побочный бизнес. Понадобились деньги на покупку квартиры и ее оснащение, и Мария вложила свою часть. Бизнес давал хороший доход, и Мария была на своем месте с ее умением удовлетворять мужчину одним своим присутствием. Тут сказался ее опыт замужества с Юрием Кротовым, когда ее занятия сексом носили столь своеобразный характер.

Но Илья, случайно узнав об этом, устроил скандал и заставил жену уйти из салона. Мария переговорила с Алиной Аркадьевной и попросила ее вернуть свою часть капитала, вложенного в их совместный бизнес. Но Алина Аркадьевна категорически отказалась.

– Я тебя предупреждала, голубушка, чтобы муж ничего не знал. А ты нарушила наш договор, стала договоариваться с клиентом с домашнего телефона, минуя фирму. Мало того, что ты, оказывается, попросту обманывала меня, так ты еще и бизнес под удар поставила. Ничего я тебе не верну, и любой суд меня поддержит. Иди, судись!

– Но это же нечестно, Алина Аркадьевна, – пытался добиться своего Мария. – Я не буду с вами судиться, я просто прошу вас вернуть мне мою часть.

– Ладно, – сказала та, – я пойду тебе на уступку. Ищи себе замену, пусть она вложит свои деньги в этот бизнес, а я отдам их тебе.

Мария поняла, что она ничего не добьется, и ей пришлось отступить. После этого случая и ее отношения с мужем испортились. Он стал замкнутым, с постоянными упреками и подозрениями, хотя Мария знала, что упрекать и подозревать ее абсолютно не в чем. Она почувствовала себя одиноко, особенно оставаясь одна по вечерам. Илья стал часто задерживаться на работе, Майя была еще несмышленой девчушкой, обожающей своего папочку, а единственная ее подружка еще со времен работы стюардессой, Аля Вишнякова, была вплотную занята устройством своей личной жизни.