Текст книги "Букет кактусов"

15

Выйдя из ванной, Саша, завернутая в Маринкин желтый махровый халат, нашла его хозяйку хлопочущей на кухне.

– С легким паром, Сашок! Не боись, умереть тебе не дадим. На вот, слопай пока бутербродик. Надеюсь, через полчаса у нас будет пицца.

От кухонных натюрмортов и запахов у Александры закружилась голова. Но еще сильнее голода было желание спать. Против ее ожидания, судьбоносное открытие, которое она сделала несколько минут назад, почти не взволновало душу. Скорее даже наоборот, сняло напряжение, не отпускавшее Сашу с того дня, когда она стала осужденной Александровой.

– Давай помогу, – без особого энтузиазма пробубнила она, набросившись на толстенный бутерброд с ветчиной.

– Ладно уж, проваливай отсюда! – отмахнулась кухарка. – Пойди полежи, а то небось ног под собой не чуешь.

– Ну, ты голова, прямо мои мысли читаешь! Не обидишься, если и в самом деле прилягу?

– Не болтай ерунду. Хочешь – телик там включи, а можно и видик. Есть неплохие кассеты. Помнишь еще, как с ним управляться?

– К черту видик! «Я хочу забыться и заснуть».

– А вот это не вздумай! Моя пицца – или что там будет вместо нее – тебе этого не простит.

«Пицца – это хорошо, но... К черту и пиццу! Спать, только спать... Надо копить силы, очень скоро мне их потребуется много-много...»

Александра с наслаждением вытянулась на мягком диване во весь рост и закрыла глаза, в которые будто кто сыпанул по пригоршне песку в каждый. Ее лицо – не то чтоб постаревшее за последние годы, но определенно изменившееся, и сильно изменившееся! – выглядело сейчас спокойным, даже умиротворенным. Засыпая, она чувствовала себя грешником, который заранее – еще не согрешив – получил индульгенцию.

Нет, пожалуй, такое сравнение сильно прихрамывало: Саша ощущала себя не грешницей, а мстительницей, благословленной на правое дело.

Семь лет, семь долгих лет здесь, в земном аду общего режима, она мечтала о том, как когда-нибудь «отблагодарит» Бориса Жемчужникова – тоже здесь, на земле, не дожидаясь мифического Божьего суда. Саша еще не знала – как, но воображение рисовало перед ней зловещие и величественные планы.

– Сашка, у меня все готово, иди! – крикнула Маринка из кухни.

Однако в ответ не раздалось ни звука. Тогда Мелешкина-Ребрицкая заглянула в комнату – и обнаружила свою гостью крепко спящей. Упрямую линию сжатых Сашиных губ чуть-чуть смягчила легкая улыбка.

Ах, если б только Марина Владимировна могла знать, чему улыбается во сне ее вновь обретенная подруга! Некоторое время Марина молча смотрела на спящую Александру, покачивая головой. Потом вздохнула и, на цыпочках приблизившись к «стенке», извлекла из-за дверцы пестрый турецкий плед, осторожно набросила на босые ноги, торчащие из-под желтого халата.

Проделав эту операцию, Мелешкина застыла у Сашиного изголовья как изваяние, сцепив руки в замок. Было очевидно, что в ее головке напряженно работает мысль. Затем – приняв, по-видимому, окончательное и бесповоротное решение, – она вновь подкралась к своему универсальному хранилищу барахла и нырнула за другую дверцу. Оттуда Маринка вынырнула, держа в руках что-то маленькое, похожее на визитную карточку.

Это и в самом деле была визитка, причем не какая-нибудь: блестящая, с двусторонним белым текстом по черному полю – на русском и английском. Марина Владимировна внимательно перечитала карточку, как будто ее содержание было ей неизвестно. Затем, взглядом связав прочитанное со спящей на диване женщиной, выскользнула из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.

Когда через четыре часа Александра проснулась, она чувствовала себя вполне готовой к подвигам. Но она, конечно же, и представить не могла, как скоро понадобится ей эта готовность...

– А я уж собиралась взять грех на душу, разбудить тебя.

Маринка появилась на пороге в бигудях и с физиономией, сплошь покрытой какой-то белой питательной маской. Видуха у нее была что надо.

– Тьфу ты, черт, испугала! Я было подумала, что еще сплю, и мне снится кошмар... Который час?

– Ни за что не прощу, если проваляешься еще хоть пять минут. Немедленно вставай, у нас куча дел! Надо привести тебя в боевую готовность, Сашок, сегодня вечером у нас намечен выход в свет.

– Тю! Обалдела ты, Мелешкина? Какой еще выход, в какой еще «свет»?! Мы же хотели тихо-мирно посидеть дома, поговорить, выпить...

– Вот там и выпьешь. Пока ты дрыхла, планы изменились. Вставай, вставай! Леночка ждет – это парикмахерша, она живет в соседнем подъезде.

Показывая, что она вовсе не шутит, Маринка решительно сдернула плед с сидящей на диване растрепанной Александры.

– Нет, да ты и в самом деле рехнулась! Куда ты меня тащишь? Что задумала?! Сейчас же говори!

– Ну ладно, ладно, не ерепенься. Это сюрприз. Я подумала, что лучше нам будет сегодня не распускать тут бабские сопли в четырех стенах, не плакаться друг дружке в халаты. Хватит уже, хорошего помаленьку. В общем, я заказала столик в ресторане.

Саша всплеснула руками почти что с жалостью.

– Маринка, Маринка, да ты что! Родненькая ты моя... Ты меня просто убила. Мне сейчас только ресторана и не хватало! Нет, ты как хочешь, а я никуда не пойду. Ты меня извини, конечно...

– Нет, это ты меня извини! – Мелешкина присела перед нею на корточки, схватила за руки. – Почему это ты не пойдешь, в самом деле?! Я так старалась, выклянчивала этот столик у знакомого администратора... Ты не представляешь, чего мне это стоило: сегодня же суббота! Думала тебя отвлечь, развеселить...

Саша чувствовала, что ее обложили как волка флажками.

– Очень складно врешь, Мелешкина. Сейчас разрыдаюсь! Ты что, в самом деле, хочешь распугать мною весь ресторан? Хочешь, чтоб твой знакомый администратор перестал с тобой здороваться?! Ты только посмотри, на кого я похожа, не говоря уж о том, что мне не в чем идти. А ты – «в свет»...

Маринка поняла, что надо ковать железо, пока горячо.

– Вот еще, нашла проблему! Неужели я не найду, во что тебя приодеть?! Обижаешь, начальник! Ты же помнишь, мы и раньше частенько стреляли друг у друга тряпки... Сейчас, правда, мое барахло на тебе болтаться будет, ну так это же самый кайф, Сашок! А мордашку наштукатурим так, что все восемнадцатилетние швабры сдохнут от зависти.

– Что ты несешь, дурочка? Да я же вся седая!

– Тоже мне напугала! Нынче это двадцатиминутное дело. У меня есть потрясная краска – как раз твой цвет.

«Твою мать, – в смятении думала Мелешкина-Ребрицкая, – только б не проболтаться! Тогда она уж точно никуда не пойдет, да еще устроит мне такой бенц, что мало не покажется... Впрочем, она его все равно устроит, только потом».

Через два с половиной часа Александра с изумлением рассматривала в большом зеркале совершенно незнакомую ей молодую женщину. Из-за ее спины выглядывала Маринка Мелешкина. Словно Пигмалион, она восхищенно взирала на творение своих рук.

Это была, безусловно, не прежняя Саша, но и не заключенная Александрова из камеры 412-б! Эта женщина была постарше первой, но несомненно моложе второй. Она выглядела современной и модной. И она была... нет, не то чтоб красивее первой (не говоря уж про вторую!), но – как бы это сказать? Гораздо привлекательней, женственней, сексуальней, что ли... Это было другое измерение – вот и все.

Александра категорически отвергла все ультрасовременные туалеты, которые подруга в немалом количестве разбросала перед ней на софе, радикально короткие снизу и радикально открытые сверху. Вся ее женская натура, угаснувшая в период расцвета макси-юбок и на семь лет упрятанная под арестантскую робу, восставала против такого безобразия.

– Какой ужас, Мелешкина! Как вы вообще выходите на улицу в этих коротеньких комбинашках?! Все равно что голая... А как в них сидеть, как подниматься по лестнице, ездить в транспорте, наконец?!

– Ты права, Сашок! – засмеялась Маринка. – В этом лучше ездить не в общественном транспорте, а в иномарках. Но иногда просто нет выбора!

После короткого, но бурного «консилиума» они остановили выбор на классическом брючном костюме из тяжелого зернистого шелка – зеленовато-сером, с жемчужным отливом. Он бесподобно сочетался с глазами Александры и с новым сочным цветом ее волос, из которых парикмахер Леночка соорудила модную «выщипанную» прическу.

Больше всего хлопот доставили туфли. У Мелешкиной, которая всегда обожала обувь, ее хватило бы на целый магазинчик, но нога была на размер меньше Сашиной. Внезапно приунывшая Маринка хлопнула себя по лбу:

– Сашка, какая же я дура! По-моему, у меня есть как раз то, что нужно. А ну-ка...

Она порылась в «стенке» и через минуту извлекла оттуда черную блестящую коробку.

– «Made in Itali». Это настоящая фирма, не какая-то там картонная фабрика. Примерь.

Александра с замиранием сердца сунула ногу в белую «лодочку» с экстравагантным каблуком и большой жемчужной пряжкой. Туфелька приняла ее как родную.

– Ну как, Золушка, впору башмачок? Отлично... У-у, какая я умная – это что-то!

– Маринка, что это за туфли? Я не могу их надеть. Они же совсем новые, и явно не твои!

– Тебе какая забота? Носи на здоровье. Одна мадам попросила продать. Вот мы их и купим. Подумаешь, какие-то пятьдесят баксов...

В общем, в конце концов Александре пришлось подчиниться – надо сказать, не впервые за сегодня.

Перед тем как она все это на себя надела, Маринка торжественно вручила ей еще один подарок – комплект белоснежного кружевного белья в коробочке с прозрачным слюдяным окошком.

– Держи, Сашок. Сама себе подарила, да чувствую – маловато будет... Из бутика.

– Из чего?

– Ладно, проехали! Это у нас теперь так фирменные магазины называются. Надевай, я могу выйти.

– Маринка, не выдумывай! Маловато ей будет... Зачем мне такая красотища? Сойдет и мое, под костюмом все равно не видно.

– Как знать, как знать! Вдруг тебя сегодня кто-нибудь украдет и захочет заглянуть под костюм... Была б я мужиком – уж точно украла бы!

– Будешь трепаться – вообще никуда не пойду!

– Шучу, шучу. Дурочка ты, Сашка. При чем тут – «видно», «не видно»... Это нужно, чтобы почувствовать себя женщиной, поняла?

«Неужели это я?!. Значит, меня еще рано списывать в тираж? Еще на что-то гожусь?.. Нет, Сашка! Это одна видимость. Это нужно затем, чтобы осуществить задуманное – получить доступ в этот новый мир, где так уверенно обосновался Борька, можно только в том случае, если ты сама станешь его частью. Вернее, прикинешься, что стала... Но ты никогда больше не сможешь чувствовать и переживать как женщина. Может, это даже к лучшему!»

Александра усмехнулась, но в этой усмешке было мало радости.

– Ты что, Сашок? Чем недовольна? Выглядишь просто потрясно, я тебе врать не буду!

– Да нет, все о'кей. Как говорится, исправимых изъянов нет. Идем, если ты готова. Только хочу еще раз напомнить, что вся ответственность за сегодняшний вечер целиком и полностью лежит на тебе, авантюристка!

Маринка тяжело вздохнула.

– Уже трепещу... Ага, вот и Вован подъехал!

Со двора, приглушенный закрытыми окнами, долетел автомобильный клаксон, он резко пропиликал обрывок какой-то знакомой мелодии.

– Какой еще Вован, Господи?! Я думала, мы поедем на метро!

– Ни в коем случае! Гулять так гулять! Вован – мой кореш по рынку, можно сказать, сосед: рядом сидим. Он любезно согласился подбросить нас до центра. Не волнуйся, я его предупредила, что развлекать дам разговорами вовсе не обязательно.

– А он усек?

– Сказал, что усек. У Вована есть два хороших качества: понятливость и обязательность. Правда, это единственные...

Вид вечерней Москвы, залитой разноцветным мерцающим неоном и движущимися потоками автомобильных огней, потряс Сашу еще больше, чем Москва под голубым осенним небом. Поэтому она совсем не обращала внимания на низколобого качка, сидящего за рулем, который изредка перебрасывался словами с Маринкой и гораздо чаще посматривал в зеркальце на ее подружку. Последняя опомнилась только тогда, когда водитель джипа высадил их в каком-то переулке.

– Дальше не могу, девчонки, извиняйте. На Тверской ментов как собак нерезаных, а у меня левый подфарник плохо контачит, обязательно прицепятся, падлы...

– Спасибо, Вовчик, с меня причитается!

Джип фыркнул, мигнул «неконтактным» подфарником и, развернувшись прямо посреди улицы, в одно мгновение исчез из виду. А девушки через пять минут влились в широкую, бурную живую реку, именуемую Тверской улицей, и поплыли по течению.

Саша не сразу сообразила, что они прибыли в самый центр столицы. А сообразив, хотела подивиться, но не успела. Неожиданно Маринка остановилась у неприметного на первый взгляд погребка без неоновых огней.

– Нам сюда.

Две каких-то странных лампадки освещали дверь подвальчика, отделанную бамбуком, и выдержанную в таком же стиле вывеску: «Ресторан-бар „Сафари“. В полукруглых, задрапированных изнутри бамбуковыми шторками окошках, едва пропускавших наружу мягкий свет, Александра разглядела что-то похожее на охотничьи дротики, причудливые африканские маски темного дерева и даже высокий барабан.

Весь этот экзотический антураж всколыхнул в Сашиной душе неясные ассоциации, словно она внезапно столкнулась с чем-то, что некогда занимало значительную часть ее жизни, но давным-давно из нее ушло.

– Странное местечко, Маринка! Интересно, где ты отхватила такого администратора?

– Скоро узнаешь, – загадочно отвечала подруга. – Я же сказала, что тебя ждет сюрприз...

Она смело спустилась по ступенькам и постучала в запертую дверь маленьким костяным молоточком. Александра, которая осторожно держалась на заднем плане, только-только собралась усомниться в эффективности подобного средневекового способа, как внутри ресторанчика мелькнула тень, и дверь распахнулась. Очевидно, дверной молоток служил лишь маскировкой обычного электрического звонка или другого сигнального устройства.

На пороге появился высокий симпатичный парень в шортах. Назвать его швейцаром не поднимался язык. Скорее он походил на охотника – участника сафари. Для полноты впечатления не хватало лишь оружия и пробкового шлема.

– Добрый вечер. Что вам угодно?

Поздоровавшись, Маринка наклонилась и сказала что-то экзотическому вышибале почти на ухо. Тот кивнул и вежливо отступил внутрь помещения, приглашая девушек:

– Да, вас ждут. Прошу!

«Однако!» – подумала Саша, которой все больше овладевали недоумение и смутная, необъяснимая тревога.

Эти чувства захватили ее с головой, как только она оказалась внутри бара-ресторана. Даже настроенная на Маринкин сюрприз, – Александра все-таки не ожидала увидеть ничего подобного. У нее возникло ощущение, что она и впрямь попала в кабачок, затерянный где-то в Центральной Африке, на границе джунглей и саванны. Повсюду были бамбук и лианы, маски и статуэтки, характерные культовые и бытовые предметы – от копий из слоновой кости и ожерелий из зубов тигра до посуды, которой позавидовал бы любой этнографический музей. Множество охотничьих трофеев украшали небольшой – столиков этак на десять-двенадцать – зал. Головы какой-то винторогой антилопы, черной пантеры и даже носорога, чучела дикобраза, павлина, молодого крокодила, еще каких-то несчастных птиц и зверушек... В огромной клетке за стойкой бара порхали разноцветные попугаи; они вопили, перекрывая рассыпчатые звуки стилизованной африканской музыки – еле слышной и потому неназойливой.

Во всем этом была лишь одна несообразность. По законам жанра, отдыхать за стойкой бара и за столиками этой таверны должны были белые охотники, а туземцы и туземки – обслуживать их. Здесь же все было с точностью до наоборот. Саше бросилось в глаза, что посетители ресторанчика – сплошь иностранцы, преимущественно негры. Правда, почти все они были с белыми спутницами. В отличие от обслуживающего персонала, публика была одета явно не для сафари.

Появление в подвальчике двух новых персонажей не прошло незамеченным. Однако цветным прожигателям жизни не дали возможности долго пялиться на наших подружек. Привратник-вышибала быстро передал девушек с рук на руки другому «охотнику», тоже шепнув ему что-то на ухо, а тот – с еще более любезным и почтительным видом – проводил их через зал в отдельный кабинет.

– Прошу сюда, милые дамы. Желаю приятно провести вечер в нашем заведении! – И прежде чем Александра успела открыть рот, метрдотель в шортах растаял за плотным занавесом – разумеется, бамбуковым.

Саша повернулась к подруге.

– А ты у нас, оказывается, важная птица! Объясни мне, наконец, что означает вся эта чертовщина? Зачем ты меня сюда притащила?

– Не я, Сашок! И притащила не я, и важная птица – тоже не я, к сожалению.

– Что значит – не ты?! А кто же? И почему, черт побери, стол накрыт на троих?..

Где-то сбоку нежно звякнули бамбуковые висюльки.

– Я надеялся, ты не будешь возражать, если я присоединюсь к вам без твоего приглашения. А, Саша?

Этот голос... Он сразу пробился к ней через семь с половиной лет разлуки – низкий грудной голос с мягким акцентом и богатыми интонациями. При первых же его звуках Александра поняла, какие именно воспоминания не давали ей покоя с той самой минуты, как она увидела вывеску «Ресторан-бар „Сафари“. Только она не могла сразу вспомнить все, потому что считала ту разлуку вечной, окончательной...

Медленно-медленно, чтобы не потерять самообладания, она повернула голову.

– Рэй...

16

Он изменился совершенно.

Саша помнила своего однокурсника из Эфиопии симпатичным пареньком: застенчивым, робким, влюбленным в нее. И по-студенчески простым. Тогда он казался ей моложе своих лет. Теперь она увидела мужчину, для которого возраст уже не имел значения. И не просто увидела – она его почувствовала, сильного, уверенного в себе, привыкшего к успеху. Александре хватило для этого нескольких мгновений, в течение которых Рэй одним прыжком преодолел расстояние между ними, как пушинку оторвал ее от пола и смеясь закружил на руках. Что-что, а улыбка у него осталась совершенно прежняя, мальчишеская.

– Саша, Саша, Саша!!! Дорогая... Как я рад!

– Рэй, отпусти, ненормальный... У меня и так голова идет кругом от всего этого. Ай! Ты меня уронишь!

– Что ты говоришь! Я готов всю жизнь носить тебя на руках!

Александра поймала себя на том, что крепко обхватила друга за шею и крепко прижимается губами к его тщательно выбритой щеке. И хоть шоколадной сладости она не ощутила, все же это оказалось как-то по-новому приятно – до сердечного замирания...

– Рэйчик, милый! Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! С ума сойти: две такие встречи в один день! Сначала Маринка, а теперь и ты...

Оказавшись наконец на твердой земле, Саша вспомнила подлое предательство Мелешкиной, которая умильно улыбалась на заднем плане, и показала ей кулак.

– Так вот, значит, каков твой «знакомый администратор»! Погоди у меня... Не могла предупредить!

– Рэй! Помни, ты обещал мне защиту! – Марина повисла на другой руке чернокожего атлета. – Я тебе говорила, что эта ужасная женщина будет мне мстить.

– Месть? О нет, Саша, нет! Наоборот, Маринке надо дать награду. Если бы не она, я бы с тобой не встретился.

Рэй благодарно чмокнул Мелешкину в щеку, которую та с готовностью подставила.

– Правда, она была очень виновата передо мной, Саша. Пропала на целый год после нашей первой и последней встречи, не оставила ни телефон, ни адрес. Я не мог ее найти! Но теперь, Маринка, ты полностью... ре-а-би-ли-ти-ро-ва-лась, – выговорил он по слогам.

– Во-первых, ни на какой не на год, а всего только на семь месяцев, а во-вторых... Ладно, не будем об этом, хорошо? Судя по твоему виду, дела у тебя все это время шли неплохо, а? Ты всегда был красавчиком, мистер Рэй, а сейчас – просто шикарный мужчина!

Маринка сказала истинную правду. Шикарный мужчина – это определение как нельзя лучше подходило Рэймонду Кофи, несмотря на цвет его кожи. Конечно, во многом он был обязан этим великолепному вечернему костюму от Versace, который сидел на нем лучше, чем на манекене в бутике, галстуку стоимостью в двести долларов и прочим аксессуарам. Но – не только этому... Нет-нет, не только!

– Ну что ты... Это я должен делать вам комплимент, девочки! Вы обе такие красивые, о Иисус... У меня глаза, э-э... бегут в разные стороны!

Вопреки данному заявлению, Рэй смотрел исключительно на Александру. Его большие карие глаза с пушистыми ресницами больше не казались ей телячьими. Их взгляд волновал и смущал девушку – это после всего-то, что с ней случилось за последние семь лет... Тот самый взгляд, которым он смотрел на нее в их самую первую встречу, и много-много раз после. Только теперь в нем было нечто новое, как и в самом Рэймонде. То был взгляд мужика, который вышел на свое сафари и без трофея не вернется...

«О Боже, только этого мне сейчас не хватало!»

Она сделала вид, что не замечает подтекста в его глазах.

– Но, Рэй, что ты делаешь в в России? Давно здесь? Рассказывай!

– Э, нет, моя дорогая! Не все сразу. Сначала ужинать. Я так проголодался, что готов съесть даже дохлого крокодила, который стоит там, в зале!

Рэй подхватил обеих девчонок под руки и потащил к столу. Едва они уселись, как рядом словно из-под земли вырос «охотник»-официант, и ужин начался.

Саша уплетала за обе щеки, не слишком задумываясь об особенностях национальных кухонь. Лишь изо всех сил старалась не забыть о хороших манерах. После кухни ее «родного» исправительного заведения даже вокзальный пирожок «с котятами» казался ей райским наслаждением, а тут...

Отвыкнув от спиртного, она захмелела от двух бокалов сухого мартини и сквозь легкие пары благородного алкоголя, сквозь блаженное ощущение сытости, покоя и свободы следила за дружеской болтовней Рэя и Маринки, изредка вставляя слово или фразу. Александре доставляло невыразимое удовольствие просто сидеть вот так рядом с ними, смотреть на их милые лица, слушать их и думать о том, что эти двое не забыли ее, не предали, не отказались, что они через семь с лишним лет встретили ее как родную, и все так же любят, и все так же готовы помочь... Еще вчера она и не мечтала о таком счастье!

– Рэй, а где сейчас твой друг, где Бен? Может, и он в Москве? Вы же были неразлучны!

Хозяин открыл свои великолепные зубы в «полнометражной» улыбке.

– Э, Саша! Неужели ты думаешь, что если бы Бен был в Москве, то его не было бы сейчас с нами?! Это невозможно, Саша! Нет, Бен далеко. Он сейчас дома. Все так же живет в столице. Работал на телевидении, а теперь у него свой бизнес – рекламное агентство. Пишет, что дела идут неплохо. Ты же знаешь, Саша: Бен кого хочешь уговорит и заставит подписать выгодный контракт! Теперь наш дружище Бен – отец большого семейства. Два года назад женился на девушке, которая победила на конкурсе красоты у нас в столице, представляешь?

– Да ну?! Во дает!

– Я же тебе сказал, что он уговорит кого хочешь. Сейчас они ждут третьего ребенка. В общем, Бен везде успевает и вполне доволен жизнью.

– Хорошо, с Беном мы разобрались. Может, пора наконец поговорить о присутствующих? Я вижу, вам тоже есть чем похвастаться, мистер Рэймонд Кофи!

Рэй смешно сморщил нос.

– Фу, Саша! Мы не на официальном приеме. «Мистер», «господин»... Как мне это надоело! Раньше в России я был нормальным простым парнем, а теперь...

Он не выдержал и снова расплылся в улыбке.

– Вам нравится мое «сафари», девочки? – Рэй обвел рукой экзотическое великолепие вокруг.

– Значит, этот ресторан – твой? – Александра не могла скрыть изумления.

– Ну, не совсем... У меня есть компаньоны. Но идея была моя. Так тебе нравится?

Саша замешкалась с ответом – ее одолевали противоречивые чувства, и Мелешкина опять выручила.

– Да что ты, Рэй. Шикарно – одно слово! Хотя, на мой взгляд, вы немножко переборщили с экзотикой. Но с другой стороны – это бизнес, надо привлекать клиента... Главное – хороший доход!

– Да, доход... Но я не могу сказать, Маринка, что для меня это главное. Мне хотелось чего-то... для души – я правильно сказал? Экзотика – да, это для белых. Они готовы платить за экзотику. А для нас, африканцев, это напоминание о доме, о родине, от которой мы далеко... Ты понимаешь меня, Саша?

– Это я понимаю. Я не понимаю другого, как ты вдруг оказался ресторатором в Москве?

– «Ресторатором»?.. А-а, понимаю. Нет, Саша, ресторан для меня – хобби, и только. Это не основной бизнес. В Москве я представляю одну крупную итальянскую фирму – «Мазино индустрик». Может, слышала? Она поставляет в Россию оборудование для перерабатывающей и пищевой промышленности и технологии. У нас крупные совместные проекты с вашей страной, сейчас создаем сеть предприятий в Москве и в других регионах. Кстати, и в нашем Воронске тоже. В общем, планы большие.

– Невероятно... Значит, ты теперь итальянский подданный?

– Да, Саша. Уже почти три года.

– Но как? Помнится, у тебя не было родственников в Европе. Африканский журналист вдруг за какие-то четыре года переквалифицировался и стал макаронным боссом в Италии... Ведь ты босс?

Рэй улыбнулся слегка смущенно.

– Ну что ты... То есть здесь, в Москве, – да, здесь я босс.

– А в Италии?

Он впервые за весь вечер опустил глаза.

– В Италии я – зять босса.

«Странно... Когда он это сказал, я почувствовала почти то же самое, что и тогда, в девяносто первом, – когда Борька сделал мне ручкой. „Извини, Шурик“. Нет... Конечно, не то же самое! Теперь я просто не могу чувствовать так, как тогда. А впрочем... Впрочем, я уже сама не знаю, что я могу и чего не могу! Ведь еще сегодня днем я нисколько не сомневалась, что мужики существуют только затем, чтоб им мстить – если они не друзья, конечно. Но друзей единицы, а мужиков – миллионы... Я думала, мне больше не пригодится то, чему меня научил Жемчужников. Я была абсолютно уверена, что больше никогда и ни с кем... Что после Борьки не смогу открыть душу ни одному врагу женского рода, а после того жирного борова Мухтарганиева, начальника внутренней охраны, меня просто стошнит от одного вида голого мужика! Странно... Значит, они еще не все во мне убили? Значит, я еще могу быть настоящей женщиной – не только по виду?..»

Большое зеркало в спальне Рэя – прямо напротив огромной кровати, своими размерами напоминающей полигон, – не оставляло поводов в этом сомневаться. Картинка в черно-белых тонах, которую оно показывало, была столь же трогательной, сколь и эротичной. Единственное, что слегка резало глаз, – это арестантские мослы, которые выпирали там, где это вовсе не требовалось. Усмехнувшись, девушка отвела глаза и попыталась осторожно сменить положение, у нее начало затекать плечо.

Предосторожность оказалась тщетной, темная мускулистая рука, лежащая на ее груди, тотчас же проснулась и ожила. Рэй еще крепче прижал к себе ее тело, ткнулся в шею жадными губами, заскользил вниз...

– Пусти, бешеный... Ты меня совсем запалил. Я пить хочу!

– Сейчас принесу. Сок, джин с тоником, мартини? А может быть, шампанского?

– С ума сошел! Да мы и так его выпили ведро – не меньше... Я еще никогда в жизни так не пьянствовала. Мне апельсиновый сок.

Рэй сел на постели, поиграл мускулами. В размытом свете уличного фонаря его совершенное тело казалось покрытым черным лаком. Саша удержала его руку, потянувшуюся за халатом.

– Не надо... Я хочу тебя видеть.

Он обернулся, посмотрел на девушку долгим взглядом. В нем было чуть-чуть изумления и много-много другого чувства.

– А ты не боишься, что я сейчас вообще не пойду за этим соком?!

Рэй взял руку Александры и прижал кончики своих пальцев к ее подушечкам. Она вздрогнула, предвкушая... Этот черный шаман обучил ее невинному, на первый взгляд, упражнению с ладошками, и за несколько часов их близости Саша убедилась в его огромной, просто невероятной силе сексуального и психо-эмоционального воздействия. Пальцы африканца постепенно распрямились, девушка последовала его примеру. Теперь их ладони соприкасались по всей площади, все усиливая и усиливая давление друг на друга. Раскаленная рука Рэймонда вздрагивала, покалывала Сашу пучками текучей энергии. Других точек соприкосновения у этих двоих не было, но обоим казалось, что у них, напротив, нет точек несоприкосновения, что они проникли друг в друга каждой клеточкой, каждым атомом... Саша не видела глаз Рэя, притушенных длинными ресницами, и только дыхание выдавало клокотавшую в нем бешеную страсть.

Наконец, когда наслаждение стало почти невыносимым, он понемногу ослабил давление, в его планы сейчас не входило доводить их обоих до экстаза. Гибкие сильные пальцы прошлись, лаская, по Сашиной ладошке, все еще растопыренной, потом оказались между ее пальчиками. Этот «замок» Рэй поднес к губам, затем медленно разжал объятия рук. Рывком встал во весь рост и не спеша вышел из комнаты.

Александра вцепилась в подушку...

Апельсиновый сок со льдом чуть-чуть остудил их пыл. «Черная пантера» опять растянулась рядом с девушкой.

– Я уже не хочу спать, Саша. А ты?

– Нет.

– Знаешь, я хочу тебе рассказать...

– Что, родненький?

– Хочу рассказать, что это для меня значит, все это... – Рэй обвел взглядом спальню, скользнул глазами и по их обнаженным телам, тесно прижавшимся друг к другу. – Мы с тобой еще не поговорили как следует: не было времени... Только боюсь, мне не хватит всех русских слов, которые я знаю. А я думал, что хорошо говорю по-русски!

Саша засмеялась, зарылась пальцами в курчавые жесткие волосы.

– Тогда, может быть, и не надо ничего говорить? Я же не прошу у тебя никаких объяснений. Да и сама не хочу ничего объяснять.

– Нет – надо! Наверно, ты думаешь, что я предатель, да? У меня жена в Италии и маленький сын, а я... я здесь в постели с другой женщиной...

– Оставь, Рэй, к чему эти разговоры? Я знала, что ты женат, и все-таки поехала к тебе – потому что сама этого захотела. Все мужчины изменяют своим женам, не ты первый, не ты последний!

– Вот видишь, ты считаешь меня недостойным человеком. И ты права, Саша, тысячу раз права! Изменять – очень плохо. Тереза, моя жена, она хорошая девушка, красивая, добрая, отличная мать... Она не заслуживает измены. Только, Саша... Ведь я изменил не ей, а тебе!

– Не надо, я тебя прошу! Не путай секс с высокими материями. Нам было хорошо вместе, давай поблагодарим друг друга за доставленное удовольствие и пойдем каждый своей дорогой.

«Как я могу говорить такое? Мне же представить страшно, как мы теперь, после всего, что между нами произошло, „пойдем своей дорогой“... Но иного выхода нет. Нет его!»

Рэй смотрел на нее пристально и с тревогой.

– Саша, Саша! Я тебе не верю. Это говоришь не ты – это говорит твоя обида. Тебя очень сильно обидели, ты много страдала, и теперь боишься опять страдать из-за мужчины. Наверное, я должен был держать в себе свои чувства, прости меня... Но ты не стала злой и равнодушной, я знаю! Не стала обиженной. И сейчас ты со мной не только ради секса, правда? Скажи мне! Что ты чувствуешь?