Текст книги "Клятва верности"

– А люди, с которыми меня сажают в камеру! Джим, в один из уикендов я был в камере один. Унитаз засорился, пол затопило, но это был лучший уикенд из всех. Животные, к которым меня бросают…

– Я думаю, это должно быть довольно неприятно, – сказал Планше. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Тюрьма принадлежит округу, а не городу. У меня нет никаких средств влияния на нее. Это департамент шерифа.

– Но не можешь ли ты хоть что-нибудь сделать?

– Мы пытаемся. Время от времени судья заявляет, что тюрьма «жестока и антигуманна» и происходит шумиха насчет «реформ», но это ни к чему не приводит.

– Да, но что же делать мне? Я на пределе терпения, Джим.

– Я полагаю, – сказал Планше. Он достал из ящика стола микрофон. – Эмил, посмотри, не сможешь ли ты устроить для мистера Харриса – пишется как произносится – содержание в окружной тюрьме как высокопоставленного лица. Он проходит по одной из этих программ заключения по уикендам. Приходит в субботу утром и уходит в воскресенье вечером. По крайней мере попытайся подобрать ему сокамерников получше. Округ нам кое-чем обязан, позвони одному из наших должников. – Он положил микрофон обратно в стол. – Ну вот. Мой помощник займется этим утром.

Харрис, казалось, почувствовал облегчение.

– Не могу обещать, – предостерег его Планше, – но я думаю, что дело улучшится. По крайней мере немного улучшится.

– Спасибо. Я тебе чертовски благодарен! – Он осушил свой бокал.

– Да, кстати, о сборе средств в твой фонд. Думаю, что смогу кое-что получить от парней из Атлетического Клуба на покупку столов. Хотя это было бы легче, если бы ты показывался там иногда. – Он осуждающе поглядел на живот Планше, начинающий немного свешиваться над ремнем. – В такой форме ты не войдешь даже в комнату Конгресса Соединенных Штатов.

– Полагаю, ты прав, – сказал Планше. Прошло много времени с тех пор, когда Джим Планше был падающей звездой. Впрочем, это не повредило его политической карьере.

Джордж похлопал по своему плоскому животу.

– Ты должен держать форму, Джим. Нужно иногда поработать.

– Уикенды в тюрьме, кажется, не повредили тебе в этом смысле, – сказал Планше.

– Ни черта не повредят. Единственный путь – заниматься регулярно. Каждый чертов день. А ты можешь представить меня делающим упражнения в камере с визжащим пассивным гомосексуалистом? Но оставим то, что ты становишься таким дряблым, тебе надо вступить в клуб, чтобы познакомиться с парнями. Поиграй как-нибудь с ними немного в покер. Ты удивишься, как много друзей можно приобрести, проиграв пару сотен зеленых.

Планше кивнув.

– Хороший совет. Но когда мне заняться этим? У меня нет времени даже чтобы увидеть собственного сына.

– А в чем проблема?

Планше пожал плечами.

– В основном, Тодос-Сантос. Множество предприятий в моем округе теряют клиентов из-за этого термитника. Я мало что могу сделать, но они, безусловно, хотят, чтобы я попытался.

Харрис сочувственно кивнул.

– Да. Они привозят своих собственных строителей тоже. Покупают все у своих фаворитов. Не так давно я подготовил сделку по продаже им кое-каких электротоваров, но они нашли кого-то у себя внутри, кто об этом позаботится. У твоих избирателей законные жалобы. Тодос-Сантос освобожден от большинства законов, которые сдерживают наш бизнес.

– Конечно, но это был единственный способ, чтобы они построили дома, – сказал Планше.

Пятнадцать лет назад Лос-Анджелес был рад получить Тодос-Сантос. Тогда террористы пытались поднять бунты путем устройства пожаров в одном из районов гетто. Это у них здорово получилось. Они взорвали настолько много зажигательных бомб, что вызвали огненную бурю и сожгли несколько квадратных миль города, оставив ужасный, болезненный шрам, множество бездомных и стремительный рост безработицы. Когда консорциум, которому принадлежал Тодос-Сантос, предложил вновь отстроить дома и создать сто тысяч рабочих мест, а также решить проблему чистой питьевой воды, Конгресс и законодатели штата, и все остальные так увлеклись этим, что предоставили в обмен банкирам привилегии, которых они требовали.

Вероятно, это была ошибка, подумал Планше. Но в то время это казалось хорошей идеей.

– Ты когда-нибудь обсуждаешь денежные вопросы с Тодос-Сантосом? – спросил Харрис.

– Не слишком часто. – Планше поднялся и поставил свой стакан в бар.

Харрис продолжал говорить, пока они с Планше шли к остальным.

– Ты можешь этому радоваться. У них есть акула женского пола, с которой приходится иметь дело. Красивая женщина, но холодная, как тот их айсберг в заливе. Жесткая, как гвозди.

Когда официант принес чек, Барбара Черчворд взяла его, прежде чем молодой человек, сидящий с другой стороны стола, мог возразить. Его встревоженный взгляд был интересен, и она бесцельно подумала, беспокоится ли он о сделке, которую хочет провести, или не может согласиться с тем, что за обед платит женщина.

Никогда не повредит быть тактичной, подумала она, и сказала:

– Все в порядке, Тэд. Нам принадлежит половина этого ресторана, и я получу хорошую скидку.

Дело, конечно, было не в этом. Мистер Бингхэмптон испытал разочарование. Возможно, несколько раз, если она правильно поняла его намерения на остаток вечера. Не то чтобы ей было бы особенно неприятно позволить ему похвастаться справкой о доходах, или что там еще он хотел использовать, чтобы заманить ее в его гостевые апартаменты на 96-м уровне. Он был красив, умен, представителен… но она никогда не смешивала бизнес с развлечениями, что он скоро должен был узнать.

И в связи с этим она не собиралась иметь с ним никакого дела и завтра тоже. Это казалось хорошей сделкой, разве что слегка осложненной. Недавно она приобрела компанию с отличной способностью торговли в разнос, действительно, продавцы были лучше, чем производящий продукцию персонал. Будь у нее хорошая местная производственная линия, чтобы добавить ее продукцию к их товарам, они бы хорошо справились.

Мистер же Тэд Бингхэмптон представлял испытывающую недостаток оборотного капитала компанию, производящую отличные недорогие пылесосы, которые ее продавцы носили от квартиры к квартире после очень небольшой переподготовки. Единственной проблемой был «айсберг».

Компания «Теннаха» проводила великолепную пенсионную политику. Какое количество престарелых работников? Если таких много, то в начале прибыль будет высокой, но через несколько лет дело может разладиться.

– МИЛЛИ, – подумала Барбара. – Сэм уже подошел с данными по возрастной структуре фирмы «Теннаха»?

Данные потекли в ее мозг. Возраст работников, право на пенсию, средняя текучесть рабочей силы, средний возраст при найме. Когда поток закончился, она обдумала, полученную информацию. Имея большой опыт, она контролировала выражение лица, но внутренне нахмурилась. «Теннаха» – компания пожилых, старых рабочих. Они не нанимали новичков, и у них было множество пожилых рабочих, которые не проработают более десяти лет.

Это плохо. Как она и подозревала, айсберг оказался слишком большим. Она поиграла с мыслью купить «Теннаху», снять сливки и избавиться от нее, однако это включало риск поиска глупца, который бы потом ее купил. Вероятно, она смогла бы это сделать. Нынешняя цена была вздута по сравнению с реальной стоимостью, но это хорошо спрятано, и ей потребовалось провести большое расследование, чтобы это выяснить. Но она не была уверена, что найдет глупца, когда тот понадобится.

Кроме того, она могла лучше использовать своих продавцов. Была еще одна компания, «СМС. Инк.», маленькая, расположенная прямо здесь, в Лос-Анджелесе, у которой немало уязвимых мест, и это выглядело более выгодной сделкой. Она послала двух своих людей поговорить с работниками, и если основные из них захотят, вся фирма может быть переведена в Тодос-Сантос и увеличит его возможности. Деньги будут оставаться в его банках и кредитно-сберегательных союзах, доступные для повторного инвестирования, а не уйдут в Колумбус, где был завод компании «Теннаха».

Для этого было множество преимуществ. Тодос-Сантос был свободен от большинства глупых предписаний, которым должны подчиняться предприятия снаружи. Если купить «Теннаху», придется потратить уйму времени, чтобы отладить производство, учитывая принципы равных возможностей и недопущения дискриминации по возрасту, и все такое. Гораздо лучше импортировать производственные мощности, чем приобрести фирму за пределами Тодос-Сантоса.

Конечно, руководство компании «СМС» не захочет продавать ее в Тодос-Сантос, но это была только техническая проблема. Правильное предложение акционерам, сделанное в нужное время, и директора не узнают, что же их сразило. В любом случае, это была группа довольно наивных людей. Пара директоров довольно неплохи, и их она бы оставила, но большинству придется уйти…

– Эй, вернитесь, – сказал Тэд Бингхэмптон. – Вы за миллионы миль отсюда.

– Ох, извините, я немного задумалась, – ответила Барбара.

– Вы никогда не говорите, о чем думаете.

Барбара подарила ему свою лучшую улыбку.

– Это хорошо. – Пока она не узнала, захотят ли ключевые работники из «СМС» переехать в Тодос-Сантос, будет лучше не продолжать переговоры с «Теннахой».

Она равнодушно слушала, как он говорил что-то о том, что ему приятно иметь дело с красивой женщиной. Она уже слышала это раньше, и поэтому могла отвечать соответствующей улыбкой, не слушая.

Ей не нужно было слушать. У нее была абсолютно верная оценка собственной привлекательности: высокая. В конце концов, однажды, когда она еще начинала бизнес, «Плейбой» предложил ей поместить ее фотографию на развороте. А сейчас это было лестью. Слава богу, у нее хватило ума отказаться, хотя тогда у нее было, куда потратить деньги. Добавить к этому то, что она была достаточно молода и весьма наивно считала, что физическая привлекательность ужасно важна. Все свидетельствовало о том, что это правда. Она заработала много денег, работая моделью.

По крайней мере достаточно для того, чтобы обратить внимание на то, что делают с деньгами, и обнаружить, что ей нравится бизнес. Это было самой захватывающей игрой в городе. Не то чтобы ей не нравилось быть прелестным созданием, умевшим говорить как наивная девушка. Совсем нет. Она была популярна на вечеринках, где встречала множество других обеспеченных молодых женщин. Модели, звезды кино, телевидения, все великолепие голливудского общества, и вскоре она распоряжалась их вкладами. До того как окончился тот период ее жизни, она создала консультационную фирму, распоряжающеюся многомиллионными инвестициями, в которой до сих пор имела неголосуемый двадцатипроцентный доход. Она также заработала достаточно, чтобы оплатить свой имплантат, а это было неоценимо. Пока люди, с которыми она вела переговоры, рылись в бумагах и старались вспомнить цифры, ей удавалось получать все доступные данные, просто пожелав это.

– И у нас есть некоторые новые данные по производству, – говорил Тэд. – Я не принес их с собой на обед, но если вы сейчас пройдете со мной, я могу вам их показать.

Она раздумывала, как бы повежливее отказаться, когда в ее голове зазвучал сигнал, и она поняла, что произошла большая неприятность.

7: НОЧНЫЕ ВСТРЕЧИ

Те, кто пытаются рассматривать политику отдельно от морали, никогда не поймут ни ту, ни другую.

Джон, виконт Морли Блэкбурнский

Совещание началось, когда Тони вернулся на улицу. Он тихо вошел и сел на свое место за большим столом красного дерева. Большинство руководителей Тодос-Сантоса были здесь. Во главе стола был Арт Боннер, рядом с ним Престон Сандерс. Сандерс выглядел странно: измученные глаза на спокойном, из-за принятых транквилизаторов, лице.

Барбара Черчворд, еще более красивая, чем обычно, в парчовом платье цвета золота, которое стоило наверное две тысячи долларов, с рыжими волосами, уложенными в виде шлема, смотрела в пустоту.

Рядом с ней сидел Френк Мид, чей зад не помещался на удобном стуле, а лицо было как всегда хмурым. В качестве инспектора он работал на Боннера и Черчворд, однако должен был также отчитываться прямо перед правлением в Цюрихе. Ходили слухи, что Мид настолько же могуществен, как и Боннер. Конечно, никто не хотел без причины раздражать его.

Здесь были и другие. Полковник Амос Кросс, начальник Службы Безопасности, худой энергичный человек с начавшейся образовываться аккуратной лысиной. Молодой врач из жителей, который поставил Сандерсу укол, чувствовал себя здесь среди могущественных людей не в своей тарелке. А также Джон Шапиро, глава юридической службы, чувствовавший себя неловко в рубашке с расстегнутым воротом, потому что он обычно носил костюм с жилетом и консервативный галстук.

Все смотрели на Тони Рэнда. Боннер нахмурился.

– Что-нибудь выяснил?

– Кое-что. У них был один генератор сигналов, передававший код, который МИЛЛИ интерпретирует как текущий ремонт, другой выводил из строя емкостные датчики, назначение нескольких других мне не понять без нескольких часов работы.

– Какие из этого выводы? – спросил Боннер.

– Поработала хорошая голова. Как может кто-то быть таким умным и таким глупым?

– Тони, как они узнали, что им нужно?

Тони покачал головой.

– Кое-что из этого логично, но они не смогли бы угадать частоты и никогда не угадали бы коды для открывания замков.

– Это значит, у них был источник внутри? – спросил Френк Мид.

– Похоже, – ответил Тони. – Наверное, это тот, кто имеет доступ к МИЛЛИ. Но я не представляю, кто это может быть.

– Я тоже, – сказал Боннер. – Мне ненавистна мысль, что кто-то так вероломен…

Мид спросил:

– В чьем штате он может быть?

– Может быть, в твоем? – предположил Рэнд.

Мид покачал головой.

– Никто из моих людей ни черта не смыслит в электронике. Я тоже. Послушайте, если у нас здесь есть этот проклятый предатель, мы должны от него избавиться.

– Непременно, – сказал Боннер. – Мы посмотрим, что можно сделать, утром. Но сейчас нам не нужно еще одно вторжение. Полковник, ваши отряды подняты по тревоге?

– Так точно, – ответил Кросс. Он погладил свои почти невидимые тонкие усы, а затем сложил руки вместе и осторожно положил их на стол перед собой, где мог их видеть. – Я удвоил количество наблюдателей в Центре безопасности, и отправил группы с собаками патрулировать по периметру. Так же, с вашего позволения, я хотел бы видеть список допущенных к МИЛЛИ.

Боннер согласно кивнул.

– Я уже приказал МИЛЛИ подготовить сообщение. Тони, возможно ли, что они нашли путь получения информации из МИЛЛИ, не оставляя записи?

– Конечно. Ты делаешь это все время. А также Барбара. И твои заместители, и Делорес. Любой, имеющий имплантат или терминал и неограниченный доступ.

– Существуют ли записи, кто и какой файл запросили, и когда? – спросила Барбара Черчворд.

– Конечно, – ответил Тони. – Но записи о доступе не защищены. Почти любой может их изменить.

– Почему это так? – потребовал ответ Мид. – Мне кажется, это очень небрежно.

– Ну, всякий раз, когда мы устанавливаем закрытые файлы, это усложняет программы. Со сложными программами трудно обращаться. Мы можем это делать, но это будет дорого, – ответил Тони.

Боннер сжал губы.

– Хорошо, это другая проблема, которой придется подождать до утра. – Он глубоко вздохнул. – Сын Планше… Он более могуществен, чем мэр! Он действительно может причинить нам вред, и мы должны предположить, что попытается.

– Козел отпущения, – сказал Сандерс. – Он захочет козла отпущения. Меня.

– Ну, тебя он не получит, – возразил Боннер. – Джонни, как там ситуация с законом?

– Ничего хорошего, – ответил Шапиро. – На данный момент все в порядке. У нас есть полицейское отделение, и там происшествие зафиксировано. Но это произошло час назад, и сейчас мы уже должны сообщить в офис коронера округа. После того как мы это сделаем, дело перейдет в юрисдикцию людей окружного прокурора.

– Можем мы воспротивиться этому?

Шапиро решительно покачал головой.

– Нет, такого способа нет. Тодос-Сантос имеет много юридических иммунитетов, но мы все равно часть округа Лос-Анджелес и штата Калифорния. Мы ничего не можем с этим сделать…

– Мне бы хотелось проигнорировать это, – сказал Фрэнк Мид. – Закопать их поглубже и послать к черту администрацию Лос-Анджелеса.

– Будь серьезней, Фрэнк, – сказал Боннер. – Сотня человек знает о вторжении. Не говоря о парне Томпсоне.

Мид поднял руки, похожие на маленькие окорочка.

– Да, я знаю. Это была просто мысль. – Он опустил свои руки на стол жестом бессильного гнева. – Но будь все проклято, Планше будет стараться навредить нам сейчас, когда началась кутерьма с поступлением наличных денег. Это чертовски неподходящее время для войны с Лос-Анджелесом.

– Никогда не бывает времени действительно благоприятного для ведения экономической войны, – сказала Черчворд.

– Джон, что произойдет, когда мы сообщим об этом? – спросил Боннер.

– Они попытаются арестовать мистера Сандерса?

– Вероятно. В принципе они не должны делать это, но, учитывая политическую ситуацию, произведут арест, если на этом будет настаивать Планше.

– Мне это очень не нравится, – пробормотал Фрэнк Мид.

Престон Сандерс засмеялся. Его смех звучал ужасно.

– Но мистер Мид, вы всегда были так уверенны, что я провалюсь. Вот это и произошло.

Мид был шокирован.

– Эй, Сандерс, я этого не заслужил!

– Не стоит так говорить, Прес, – сказала Барбара Черчворд. Она говорила спокойным профессиональным голосом. – Арт, мы знаем, что произошло. Нам еще нужен Прес?

Боннер нахмурился.

– Он мой заместитель…

– Накачанный по глаза успокоительным, – сказала Черчворд. – Я предлагаю позволить ему пойти и хорошо выспаться.

– Думаю, ты права. Хотя мы уточним одну вещь. Люди из Лос-Анджелеса не заберут Сандерса в тюрьму. Они могут допрашивать его, но только здесь.

– Все согласны?

Хором зазвучали слова согласия, однако Шапиро молчал. Адвокат выглядел встревоженным.

– Это будет нелегко сделать, Арт. Если они решат его арестовать, как мы сможем им помешать?

– В настоящий момент он слишком болен для перевозки. Доктор Файндер, позаботьтесь об этом. Поместите Преса в вашу больницу и держите его там. Никаких посетителей без моего разрешения, только не говори, что это мое разрешение, говори, что доктора Вайнтрауба. Это сработает, Джонни?

Шапиро медленно кивнул.

– Думаю, да. Лучше было бы привлечь к делу пару психиатров. Нам необходимо иметь для этого вескую причину.

– Я не сумасшедший, – запротестовал Сандерс. – Черт побери, я не сумасшедший!

– Никто не говорит, что ты сумасшедший, – резко оборвал его Боннер. – Но лучше, если мы скажем, что ты «эмоционально расстроен, неуравновешен».

«А это действительно так», – подумал Тони Рэнд. – Прес, все в порядке. Ты просто затихни и бормочи что-нибудь время от времени. И знаешь, придумай несколько хороших историй для городских психиатров. Например, что ты видишь зеленых змей, выползающих из вентиляционных отверстий и летающих фиолетовых людоедов в твоей ванне. Если тебе не хватает воображения, я приду и помогу тебе.

Сандерс засмеялся. Боннер кивнул доктору Файндеру, и тот поднялся. Поднялся и Сандерс и позволил увести себя из комнаты.

– Это он заговорил, а не я, – сказал Фрэнк Мид после того, как дверь за Сандерсом закрылась. – И действительно он провалил дело.

– А что бы сделал ты? – спросил Боннер.

– Подождал бы, пока Служба Безопасности не поймает верхнего вторгнувшегося, – ответил Мид, – и применил бы усыпляющий газ.

– И позволил бы им взорвать подводящий водород трубы, – сказал Тони Рэнд.

– Не очень блестящая идея.

– Это лучше, чем начать войну с Лос-Анджелесом!

– Прошу вас обоих прекратить, – сказал Боннер. – Мы здесь для того, чтобы решить, как решить возникшую проблему. Мы здесь для того, черт возьми, чтобы решить, что нам делать сейчас! Вы поняли?

– Первое, что нам лучше сделать, это позвонить в офис коронера, – сказал Шапиро. – Чем дольше мы это откладываем, тем хуже это выглядит.

– Хорошо, – согласился Боннер. – Я поручу это Сандре. – Он замолчал на секунду, склонив голову в сторону. – Сделано. Сейчас у нас осталось меньше часа до того, как это вызовет против нас ярость.

– Следующее. Кто сообщит об этом члену совета Планше? Если у него есть хорошие друзья в Тодос-Сантосе, то МИЛЛИ об этом неизвестно.

– Маклин Стивенс, – сказала Барбара Черчворд. – Позвоните ему, и пусть он сообщит члену совета Планше.

– Хорошая мысль. Думаю, лучше мне это сделать сейчас. Прошу извинить меня. – Боннер вышел из кабинета в соседнюю комнату.

– Нам понадобиться заявление для прессы, – сказала Черчворд. – Думаю, Сандра может привлечь к этому наших людей по связям с общественностью. Я согласую это с Артом.

Вот сейчас он это делает, подумал Рэнд. Телепатия. Ну, пожалуй, не совсем. Она говорит с МИЛЛИ, МИЛЛИ говорит Боннеру, и наоборот, но это так похоже на достоверный случай телепатии, какой я когда-либо увижу.

– Затем последуют экономические последствия различного рода, – сказала Черчворд. – Продажа товаров, произведенных в Тодос-Сантосе, в районе Лос-Анджелеса упадет как камень. Я думаю, не грозит ли нам нехватка продуктов? Пока это не началось, неплохо бы накопить запасы.

– Ты говоришь так, будто готовишься к осаде, – сказал Фрэнк Мид.

– Неплохая аналогия, – сказал Джон Шапиро, – и идея тоже неплохая.

Человек лежал, раскинувшись на бетонной лестнице, в десятке ступенек ниже входа в метро. Его лицо в синяках никогда не было привлекательным, а морщины образовали выражение постоянной угрюмости. Его череп был размозжен. Видимо несчастного били головой о ступени. Его одежда была помятая и грязная, но дорогая. Новичок – полицейский, который обнаружил его, позеленел и, слегка покачиваясь, отошел в сторону. Лейтенант Донован вежливо его не замечал. Грабители, убившие его, забрали все. В карманах не было ничего, кроме карманной упаковки бумажных платков «Клинекс» и ручки «Маджик Маркер». Донован удивился, почему они оставили это.

Объяснять ограбление похоже на вычерпывание воды из спасательной лодки чайной ложкой, подумал он. Он не потратит много времени на этого. Он был на пути домой, когда увидел сдающий назад мясной фургон и подошел посмотреть, иначе он бы не подошел сюда. Ограбления – для детективов низшего ранга, а не для лейтенанта по расследованию убийств.

Интересно, что он здесь делал? Проклятый дурак. Надо же выйти из метро именно здесь. В поездах сравнительно безопасно, но не на этой станции. Проклятый дурак. Донован запретил себе жалеть их.

Но ему надо предпринять действия. Все-таки это убийство.

Свидетелей нет. Невозможно найти кого-нибудь из тех, кто проезжал в поезде. Они или откликнутся, или нет. Но была еще возможность. Здесь, на этой станции, был проход в недостроенную систему тоннелей. Там работали бригады из Тодос-Сантоса – если стоять очень тихо, то можно услышать жужжащий шум их большой тоннелепрокладочной машины, прожигающей себе путь до Сити Холлом. Может быть, кто-нибудь из бригады выходил в туалет или еще за чем-нибудь. Маловероятно, но возможно. Он отметил, что нужно вызвать мастера рабочих тоннеля из Тодос-Сантоса.

Или, подумал он, я могу пойти туда сейчас и поговорить с ними. Это будет интересно. Я никогда не видел работающими эти большие машины, а хотелось бы посмотреть, и это такой же хороший случай, как любой другой.

– Сэр, – новичок-полицейский вернулся, все еще немного бледный. Он старался не смотреть на мертвеца. – Я кое-что обнаружил. Возьмите ту ручку, что была у него в кармане. – Они направились вниз по лестнице.

Жирные линии синего цвета, недавно сделанная надпись среди других, менее неприличная по сравнению с ними:

«СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ».

– Если это предсмертная записка, не похоже, что она указывает имя его убийцы, – сказал Донован. – Хотя ты прав. Она подходит к карандашу. Вероятно, он написал ее. Это еще одна причина для разговора с бригадой тоннельных рабочих из Тодос-Сантоса. Может быть, они видели, как он пишет на их двери.

– Интересно, что это значит?

– Мы не можем его спросить, – ответил Донован, и забыл об этом. Или посчитал, что забыл.

Телефон экстренной связи Маклина Стивенса был присоединен к пятидесятифунтовому шнуру, подключенному к линии в гостиной. В результате этого он мог передвигаться по всему дому, не прерывая разговора. Он мог, в частности, подойти и взять чашку кофе или бутылку со спиртным из бара, что ему часто требовалось, когда он отвечал на звонки по этому телефону.

В этот раз ему требовалось и то и другое. Во время марафонского совещания по обсуждению стоимости прокладки новых линий метро Арт Боннер и Тони Рэнд познакомили Стивенса с обычаем смешивания крепкого кофе с бренди. Сейчас, слушая Боннера, он протопал босыми ногами в кухню, чтобы поставить кофе, а затем в столовую за бренди. Затем он решил не ждать кофе.

– Хорошо, Арт, я сообщу ему, – сказал Стивенс. – Черт бы его побрал. Ох, дьявол, я скажу ему. – Он поставил телефон и налил себе двойную порцию «Кристиан Бразерз». Он выпил залпом, и в это время вошла Жанин в своей мешковатой фланелевой ночной рубашке.

Как всегда, когда ее беспокоили ночью, она выглядела одновременно раздраженной и полностью проснувшейся.

– Кому ты скажешь? – спросила она.

– Члену совета Планше. Его сын был убит.

– Ох, нет. Мак, это убьет Юнис.

Стивенс кивнул.

– Да.

– Кто это сделал, один из твоих полицейских?

– Арт Боннер.

На ее лице выразилось удивление, затем потрясение, и затем оно побелело.

– Но… Что случилось с Джимми?

– Он был убит при проникновении в Тодос-Сантос. А сейчас я должен позвонить мистеру Планше.

Она подошла и на мгновение обняла его, уткнувшись лицом в его плечо. Затем она снова стала абсолютно деловой.

– Я принесу тебе кофе. И твои тапочки – тебе не следует простужаться.

Это была ее манера поведения в любом экстренном случае, а также причина того, что Мак не мог представить жизнь без нее.

Он держал трубку, не набирая номера. Это сообщение вызовет боль. Джим Планше-старший с многих точек зрения был более могуществен, чем мэр. Мэры работают два или, самое большее, три срока, а член городского совета может переизбираться бесконечно. Это был четвертый срок Планше, и второй в качестве Президента совета.

Он заставил себя набрать номер. Прозвучало четыре сигнала вызова, затем низкий сонный голос сказал:

– Да?

– Это Мак Стивенс.

Затем последовала продолжительная пауза. Стивенс не мог звонить без очень веской причины.

– Да, Мак, в чем дело?

– В Тодос-Сантос произошел несчастный случай, – сказал Стивенс. – Там был ваш сын. – Он замолчал на время, достаточное, чтобы осмыслить эти слова и чтобы Планше догадался, что худшее еще не сказано. – Он мертв, мистер Планше.

– Мертв? Ты сказал мертв? Но я только что видел его за обедом… – голос стал тише, он заговорил осторожно. – Ты сказал несчастный случай. Какой несчастный случай?

– Джимми и Диана Лаудер…

– Да, я знаю ее, прелестная девушка…

– … проникли в Тодос-Сантос. Они оба были убиты охраной Тодос-Сантоса.

– Проникли? Убиты охраной? Мак, это бессмысленно! Мой сын никому бы не причинил вреда, почему охранники убили его?

– Люди из Тодос-Сантоса говорят, что они несли много сложного электронного оборудование и ящики, похожие на динамитные. Охранники решили, что это настоящее нападение со стороны ФРОМАТЕС.

Снова длинная пауза.

– Я выезжаю, как только оденусь. Встречайте меня у восточного главного входа в эту коробку.

– Я бы вам не советовал этого, мистер Планше. Там нечего смотреть. Ваш сын и Диана оттуда увезены, и место, где это произошло, загрязнено.

– Как загрязнено?

– Ядовитым глазом.

– Они отравили моего сына газом? Отравили газом? – Планше кричал в ярости. Затем его голос снова стал нормальным. – Где он?

– Его забрали в лабораторию коронера.

– В морг. Боже, я не хочу – я не могу взять Юнис в морг! Что, что мне делать?

– Оставайтесь у себя, – посоветовал Мак. – Позовите каких-нибудь друзей, вашего священника. Я разберусь в этом для вас…

– Да, разберись. – Последовала новая длинная пауза. – Они убили его газом. Мак… Мак, я хочу видеть справедливость. Справедливость!

– Полагаю, окружной прокурор выдвинет обвинение, – сказал Шапиро. – Это почти бесспорно. А предположив это, первым шагом я предполагаю предварительное слушание. Окружной прокурор постарается убедить судью, что совершено преступление и что они должны возбудить дело об убийстве первой степени против Сандерса.

Он задумался на мгновение.

– Я обычно не выступаю с защитой на предварительном слушании, но сейчас, думаю, мы должны это сделать. Мы будем защищаться тем, что преступления не было совсем, что это – оправданное действие.

– Какие шансы на победу? – спросил Боннер.

– Плохие. Судья будет под большим давлением. Есть двое мертвых. Безоружные. Безобидные дети. Были ли мы правы, применив смертельное средство? Это будет очень неприятное решение, и большинство прецедентов против нас. Мы можем выиграть, но я в этом сомневаюсь.

– Предположим, что мы выиграли, – сказала Черчворд. – Что нам делать с Сандерсом?

– Отправить его снова работать, – быстро сказал Боннер.

– Это будет дорого стоить, – сказала Черчворд. – Думаю, тебе следует это тщательно обдумать.

– Она права, – сказал Мид. – Планше не забудет это. Его сын был убит, и пока Сандерс здесь, он будет напоминать ему об этом, он будет нападать на нас.

– Он мой заместитель. Он мне нужен.

– Нам так же нужна торговля, – сказала Черчворд. – Я не имею в виду, что мы должны его выиграть, корпорация «Ромул» имеет множество предприятий, кроме Тодос-Сантоса. И будет ли хорошо Пресу, если мы оставим его здесь, когда вокруг будут люди, которые станут называть его убийцей каждый раз, как только представится случай? «Ромул» – большая компания, Арт. Они могут найти хорошую должность для Преса где-нибудь еще.

– Как охотника за заключенными, – пробормотал Боннер.

– Сэр? – осведомился Шапиро.

– Это старая армейская история. Не знаю, правда ли это, но мы все верили. Если солдат, назначенный охранять заключенных, застрелит одного из них, его штрафуют на стоимость патронов, дают блок сигарет и переводят в другой гарнизон. Вы предлагаете сделать это с Пресом. Джонни, предположим, что мы проиграем слушание?

– Тогда он будет передан штату для судебного разбирательства, – ответил Шапиро. – А мы постараемся убедить присяжных, что он действовал правильно. Я думаю, у нас довольно хорошие шансы для этого. И мы можем всегда играть в юридические игры, чтобы обвинить суд в нарушении процессуальных норм. Так же существуют апелляции, и…

– А в это время Прес будет сидеть в тюрьме.

– Ну, вероятно, он не будет отпущен под залог.

– И проведет жизнь в судебном зале, – сказал Боннер. – Хотелось бы думать, что мы можем лучше заботиться о наших людях.

– Каким образом?

Боннер пожал плечами.

– Это не все плохие новости, – сказал Шапиро.