Текст книги "Тайны Реннвинда. Сердце тьмы"

Глава 28

Оковы сна слетают быстро – едва я осознаю, что это крик моей подруги. Нотки ужаса в ее голосе сменяются мольбами о помощи, когда я вслед за Бьорном взбегаю по ступеням. В ее комнате горит свет, а внутри уже Анна – обнимает плачущую дочь и прижимает к груди. Сара выглядит очень испуганной, на полу в гостевой спальне несколько осколков стекла от разбитого панорамного окна.

– Там… оно… – увидев нас, задыхаясь, спешит поделиться она.

– Успокойся. – Просит Бьорн, касаясь ее плеча. Еще раз оглядывает спальню. – И расскажи толком, что случилось.

– А где Ульрик? – Оглядываюсь я.

В это время в комнату входит босая сонная Кайя, а Бьорн выглядывает в темноту окна, чтобы оглядеть двор – судя по звукам, внизу тоже какой-то переполох.

– Ульрик был со мной, когда мы засыпали. Он… он пришел, и мы… – Всхлипывает Сара, глядя в черный прямоугольник окна. – А ночью я проснулась оттого, что что-то происходит. Оно… что-то на полу…

– Соберись, детка. – Стискивает ее плечи Анна.

– Это было что-то ужасное, – облизывает губы Сара и потерянным взглядом оглядывает спальню. – Какой-то страшный, скрежещущий звук на полу, затем бульканье, рычание. Я хотела тормошить Ульрика, но его рядом не оказалось, а потом… О, боже… Это был Ульрик, да?!

– А потом? – Заставляет ее сфокусироваться на своем лице Бьорн.

Сара сглатывает, берет себя в руки.

– Потом оно стало расти, у него загорелись глаза, обнажились острые зубы… – Она трясет головой. – Я сначала замерла от ужаса, а потом, когда оно двинулось на меня, вскочила! Это. Оно. Оно… – Сара взмахивает руками. – Я думала, оно разорвет меня на части! И тут откуда-то из-под кровати зашипел кот, и чудище выскочило в окно! А через пару секунд раздался выстрел.

– Господин Хельвин! – Врывается в комнату один из охранников с выпученными глазами. – В саду был волк. Я выстрелил, но сомневаюсь, что попал – зверюга перескочила через ограду и метнулась в лес. Что прикажете делать? Доложить вашему отцу?

– Нет. – Решительно отвечает Бьорн. – Ему сейчас не до этого. Отправляйся вниз, и будьте начеку.

– А что… – Смятенно уставляется на окно мужчина. – Что здесь произошло? Он забрался в дом?

– Ничего, я разберусь. Ступай. – Выпроваживает он его.

– Нет… – Стонет Сара, оседая на колени. – Нет, только не это… – И тут же вскакивает, бросается к Бьорну. – Ты же знаешь, что там, в лесу! Ему нельзя сейчас быть там! Бьорн, сделай же что-нибудь!

– Я найду его. – Говорит он. – Оставайтесь здесь!

И выходит из комнаты.

– Ты точно не ранена? – Спрашивает Анна, оглядывая плачущую дочь.

– Мама, я даже не думала, что это Улле. – Всхлипывает она. – Мама, я почему-то даже не сообразила, что это он, я так испугалась!

Я спохватываюсь и бросаюсь вслед за Бьорном, едва не сбив с ног Кайю.

– Бьорн, стой!

– Останься дома, Нея! – Бросает он через плечо.

Даже не оборачивается – боится, что мой взгляд заставит его передумать.

– Не делай этого. – Прошу я жалобным голосом. – Ты знаешь, что тебе нельзя в лес!

У меня паника. Я выбегаю за ним во двор, где нам вслед глазеют смятенные охранники, прочесывающие каждый сантиметр сада.

– Останься, говорю тебе! – Ускоряя шаг, повторяет Бьорн.

Мне так страшно, что я могу его потерять, что здравомыслие отключается. Я вырываюсь за ним за ограду, но Бьорн уже бежит по следам волка, ныряя в лес. Слышится рык, затем хруст веток и шум травы.

– Бьо-о-орн! – Кричу я, спотыкаясь.

И падаю на траву, где в темноте натыкаюсь на обрывки его одежды. Даже кроссовки, которые он машинально натянул на ноги при выходе, раскурочены – буквально разорваны в клочья от обращения.

«Пожалуйста, пусть все будет хорошо» – прошу я мысленно сама не знаю у кого.

Но полная луна, висящая высоко в небе, будто издевается, наливаясь светом. Мгновение, и тишину разрывает протяжный волчий вой: «У-у-у-у!»

– Позвоните Асвальду! – Буквально приказываю я, возвращаясь в гостевую спальню с разорванной одеждой Бьорна в руках.

– Сейчас. – Словно не придав значения жесткости моего тона, соглашается Анна, достает из шаровар телефон и выходит.

Мы все на взводе, и женщина это понимает.

– Почему я это не предвидела? – Причитает Сара, сидя на краю кровати. – Всякую чушь – пожалуйста, а когда реально нужно – ничего. Почему я сразу не поняла, что это Ульрик? Мы же знали, что это будет с ним происходить.

– Не вини себя, ты была в шоке. – Отрезаю я. – Нужно убрать осколки. Нужно делать что-то. Я не могу. Не могу так просто ждать!

– Там целая куча охотников. – Решает добить меня Сара. – Они их убьют.

– Это предсказанье?

– Надеюсь, нет. Боюсь, предсказательница из меня так себе. Я больше вообще ничего не скажу. Никогда.

– Наверное, это полнолуние на Ульрика так повлияло. – Собирая тряпкой осколки, рассуждаю я. – Возможно, это даже хорошо: так мы скоро узнаем, что составляет его природу, будет ли он нападать на людей, сможет ли обращаться только по зову или по собственному желанию тоже.

– Нужно было ему помочь. Нужно было что-то сделать. – Продолжает разгонять истерику Сара. – Я же видела волка во сне, я же могла это предусмотреть!

– Все будет хорошо. – Игнорируя холод в желудке и озноб, утешаю ее я. – Бьорн найдет его, и они вместе выберутся из леса. Вот увидишь.

Кайя садится рядом с Сарой и, молча, кладет ладонь на ее плечо.

– Я сообщила Асвальду. – Возвращается в комнату Анна. – Но он не мог долго говорить, в лесу начался какой-то шум, слышались выстрелы.

– Что нам делать? – Вскакивает с кровати Сара.

– Ждать. – Со спокойствием, похожим на равнодушие, отвечает ее мать.

– Что, просто ждать? Может, пойти за ними в лес?! А если кто-то из них ранен? Может, им требуется помощь?!

– Ждать. – Повторяет она.

Я заметаю немногочисленные осколки в пакет и замираю у окна. Внизу весь газон усеян битым стеклом. Вглядываюсь вдаль. Ветер приносит от леса запах свежести и хвои и качает вершины вековых сосен также легко, как занавески.

– А Кот – молодец. – Вдруг говорит Анна. – Защитил тебя. Кто знает, что бы случилось, не окажись он рядом вовремя.

– Ульрик не причинил бы мне зла. – Отметает даже возможность подобного развития событий Сара. – Просто это его первое превращение, он был не в себе. Бьорн говорит, это очень болезненно.

Когда их слова стихают, я ловлю себя на том, что молюсь – так, как умею, своими словами.

Проходят, наверное, около двух часов невыносимого ожидания прежде, чем во дворе раздается шум. Я соскакиваю с кресла в гостиной и бросаюсь к окну. Возле ворот какая-то суматоха. Выбегаю наружу, следом за мной спешат Анна, Сара и Кайя.

– Останьтесь пока внутри! – Кричу я. – Мы не знаем, что там, это может быть опасно!

Оборачиваюсь. Анне удается удержать Кайю, но Сара упрямо шагает за мной – держась за бедро, инстинктивно прижимая ладонь к источнику боли.

– Что происходит? – Интересуюсь я у одного из охранников.

– Парень на грузовике требует, чтобы его впустили. – Отвечает он. – Командир смены пытается дозвониться господину Хельвину, чтобы уточнить этот вопрос.

– Парень? – Переспрашиваю я.

И, не дождавшись ответа, бросаюсь к воротам, за которыми стоит большой автомобиль с работающим двигателем и выключенными фарами. Замираю у ворот. Отсюда не видно лица того, кто сидит в кабине. Это может быть ловушкой, но у меня нет выбора, я прошу у охранника, который стоит возле пульта:

– Выпустите меня!

– Это небезопасно. – Даже не глядя в мою сторону, отвечает он.

– Просто выпустите, мне нужно поговорить с водителем грузовика!

– Таких инструкций не было.

– Глупость какая! – Восклицаю я.

Бегу к калитке, жму на кнопку и, едва дверь начинает открываться, протискиваюсь в получившуюся щель. Неизвестно, как долго они будут дозваниваться до Хельвина старшего, а мне необходимо узнать, кто там, за воротами, прямо сейчас.

Я подбегаю к грузовичку, он совсем небольшой – фермерский пикап с бортами.

– Эй! – Машу руками. – Эй!

Водитель приникает к стеклу. Мне его лицо совсем не знакомо, и это на мгновение сбивает с толку.

– Вы кто? – Спрашиваю я.

К этому моменту к грузовичку подбегает запыхавшаяся Сара. За воротами слышатся взволнованные голоса охранников.

– Кто это? – Подруга пытается разглядеть в полутьме лицо водителя.

И тут дверца грузовичка распахивается, и из него на землю спрыгивает здоровенный детина в грязной рубахе с закатанными до локтя рукавами, широких штанах и нелепых старомодных башмаках.

– Ларс. – Низким, утробным голосом говорит он.

– Это что… – вглядываясь в пятна на его рубахе, произносит Сара, – кровь?

– Ларс привез парня, как просил господин Бек. – Кивает он. – Его кровь. Много крови.

– Чья кровь? Кого ты привез? – Она буквально хватает его за грудки.

– Ларс делал хорошо. – Таращится он на нее с испугом. – Ларс никогда не делает плохо.

– Отпусти его. – Я отцепляю Сару от здоровяка. – Ларс, она не ругается. Ларс, мы просто хотим, чтобы ты показал нам того, чья это кровь, и все рассказал.

– Там. – Указывает он на открытый кузов с бортами. – Я его укрыл.

Мы оббегаем кузов, и я вижу пустую клетку и темное пятно в глубине за ней. Это тело, оно лежит без движения.

– Помоги мне! – Позабыв про боль в ноге, лезет в кузов Сара.

Мне ничего не остается, кроме как подпихнуть ее наверх, и только уже после этого я забираюсь в кузов сама.

– Заезжай! – Орет охранник.

Ларс прыгает в кабину, хлопает дверь.

– Господи!.. – Срывается голос Сары, едва она, наклонившись, стягивает край пледа с лежащего на полу тела.

Я падаю на колени рядом и склоняюсь над лежащим. В этот самый момент грузовик начинает движение и подъезжает под свет фонаря. От увиденного у меня кровь стынет в жилах.

Глава 29

– Я не понимаю, он жив? – Пытается тормошить его Сара.

– Осторожно! – Останавливаю ее я. – У него кровотечение, нужно занести его в дом и осмотреть.

– Ульрик, ты слышишь меня? – Рыдает она. – Слышишь? Очнись! Пожалуйста!

Я укрываю его пледом и отвожу взгляд. Слежу, как грузовичок въезжает на территорию усадьбы.

– Он ведь не умрет? Не умрет?! – Перебирает его волосы, гладит его влажное от пота лицо Сара.

Я не отвечаю. У Ульрика вместо руки здоровенная мохнатая лапа, и в области плеча из-за неудавшейся обратной трансформации хлещет кровь. Если даже он выживет, как будет жить с этим? А что там, под пледом? А если у него там волчьи лапы и хвост?

– Нея, посмотри на его ухо, – ошеломленно произносит подруга.

– Оно не до конца трансформировалось обратно. – С болью в голосе говорю я. – Мы знали, что что-то может пойти не так. Хорошо, что он вообще выжил, осталось придумать, как это исправить.

– Оно ведь так не останется?

Но ее слова тонут в шуме двигателя.

Грузовичок подъезжает прямо к входу в дом. Пока Ларс выбирается из кабины, двое охранников спешат к нам.

– Укутай его плотнее. – Шепчу я Саре. – Охране ни к чему видеть такое.

Спрыгиваю вниз.

– Господин Хельвин приказал помочь, если потребуется. – Подбегая, с интересом уставляется на содержимое кузова один из охранников.

Подбежавший следом второй держится за пистолет на поясе – оба на чеку. Я оборачиваюсь, из-под пледа видны лишь голые пятки Улле.

Пятки. Слава богу.

– Нужно помочь отнести раненого в дом. – Командую я, раз уже раздавать указания больше пока некому.

«Надеюсь, им не нужно объяснять, что следует держать язык за зубами?»

– Ларс сам понесет. – Оттеснив их от кузова, гремит голос здоровяка. – Ларс может. – Он забирается наверх, ухватившись за борт. – Ларс сильный.

– Отлично. – Выдыхаю я. – Тогда ваша помощь, ребята, пока не понадобится.

Но охранники не отрывают взгляда от Ларса, который поднимает на руки Ульрика и спрыгивает с ним вниз.

– Вот. Помогите девушке спуститься, и можете быть свободны. – Указываю я на Сару в попытке отвлечь их внимание от ноши Ларса.

Охранники помогают Саре, и, дождавшись, когда она окажется на земле, я киваю ей в сторону дома:

– Твоя мать сейчас что-нибудь придумает, вот увидишь.

Но Сара ничего не слышит: несется за Ларсом быстрее меня.

Я спешу за ней, не чувствуя ног. Мое сердце сковано страхом: а где же Бьорн? Что с ним? Он жив? Нужно расспросить Ларса, как только представится момент. Почему не сейчас? Потому, что я не представляю, как сохранить разум в трезвости, если мне скажут, что он погиб. Нельзя допускать таких мыслей. Нельзя сейчас даже думать об этом!

Кайя придерживает дверь, чтобы Ларс внес Ульрика в дом.

– Несите сюда! – Анна бежит к широкому кожаному дивану. – Сюда. Вот так, да. – Скидывает последние подушки на пол, чтобы получилось нормально уложить парня.

– Спасибо, Ларс. – Говорю я, когда он, уложив Ульрика, отходит назад.

– Он без сознания. – Констатирует Анна, проверив пульс. Отгибает край пледа, и с ее губ срываются какие-то фразы на цыганском. – Нехорошо.

Ничуть не смущаясь наготы парня, она быстро осматривает его конечности, затем возвращает край пледа на место.

– Что можно сделать? – Опускается на колени рядом с телом Сара.

– Для начала нужно остановить кровь, иначе он скончается от ее потери еще до того, как мы придумаем, чем ему помочь.

Кайя кивает и убегает из гостиной – очевидно, за аптечкой. Только она единственная из нас хорошо ориентируется в этом огромном доме и знает, где, что лежит.

– Похоже, он потерял сознание от боли. – Вздыхает Анна, продолжая осматривать его. Она загибает край пледа, чтобы был доступ к ране. Волчья лапа с темно-серой шерстью смотрится нелепо на человеческом теле, и, наверняка, Ульрик испытывал чудовищные страдания, когда обратная трансформация не удалась. – У него поднимается температура.

– Что случилось, Ларс? – Оборачиваюсь я к здоровяку, который не отводит обеспокоенного взгляда от Улле. – Расскажи нам, что произошло.

– Я… я… – Сначала теряется он, собирая руки в замок. Потом трясет головой. – Я привез клетку с волком, как велел господин Бек. Они с начальником Асвальдом понесли ее в лес. Я уже уехал, когда начальник позвонил и велел вернуться. Было уже темно. Начальник сказал, чтобы я шел в лес, там он передал мне его. – Ларс косится на Улле. – Он был голый и весь в крови. Наверное, ему было очень больно – потому, что он стонал всю дорогу, пока Ларс нес его в машину. А потом он уснул, и я завернул его в плед.

– Ты – молодец, Ларс. – Вытирая, бегущие ручьем слезы, утыкается ему в грудь Сара. – Ты большой молодец, спасибо тебе.

– Там в лесу стреляли, Ларс слышал. – Выпучив глаза, говорит он. – Это потому, что им нужен волк. Плохой волк. – Ларс переминается с ноги на ногу, затем понижает тон до шепота. – А это – хороший волк, так сказал начальник Асвальд. Волка надо лечить.

– А Бьорн? – Спрашиваю я. – Асвальд не сказал Ларсу, где Бьорн?

– Ларс не знает. – Здоровяк качает головой. – Начальник не говорил.

– Хорошо. – Вздыхаю я. – Садись, посиди.

– Нет, пусть угонит машину подальше и помоет кузов. Мало ли что. – Говорит Анна. Она подходит к нему. – Ларс, ты слышал? Нужно ехать на ферму, вымыть машину и спрятать клетку, чтобы никто не знал, кого ты возил сегодня. Хорошо? Ты справился, ты – молодец, Мартин и Асвальд будут очень довольны, если ты сейчас поедешь и сделаешь все так, как я прошу.

– Ларс поедет. – Кивает он.

– Спасибо, Ларс. – С теплом улыбается она ему.

Пока я провожаю Ларса на выход, прибегает Кайя с аптечкой. Анна достает медикаменты, бинты и начинает обработку и перевязку. Мы с Сарой осторожно приподнимаем Ульрика, чтобы можно было перемотать плечо, но как ни стараемся, все равно доставляем ему такие неудобства, что парень приходит в сознание.

– Сара… – хрипит он, ища ее взглядом.

– Я здесь. – Она хочет взять его за руку, но замирает, поняв, что вместо той руки, за которую следует взяться, у него теперь лапа. И мешкает, не зная, как поступить. – Я здесь. – Всхлипывая, повторяет она.

Ульрик опускает взгляд и понимает, куда она уставилась. Он стискивает зубы.

– Прости. – Его голос едва слышен.

– Все нормально. Мы сейчас что-нибудь придумаем. Мы что-нибудь сделаем. – Приговаривает она, пока ее мать заканчивает перевязку. – Ты только потерпи. Сильно больно?

– Нет. – Врет он.

По его лицу бежит пот, глаза покраснели от напряжения.

– Мама, нужно что-то сделать! – Молит Сара, глядя на его мучения.

– Мне холодно. – Из последних сил выдавливает Ульрик.

– Может, есть какой-то ритуал? – Она с мольбой обращает свой взгляд на мать. – Так ведь нельзя, нужно что-то делать!

Анна молчит. Она словно окаменела от паники и страха.

– Улле, пожалуйста, держись! – В отчаянии пищит Сара.

Мое сердце разрывается от взгляда на их общую боль. Я судорожно соображаю, что можно сделать, и тут Кайя протискивается через нас к раненому. В ее руке нож.

– Твоя кровь. – Внутри меня вспыхивает надежда. – Да, это может помочь. Наверное. Ведь, если она сдерживает моего внутреннего оборотня и помогает Бьорну не обращаться во время игр… Да! Да, Кайя, хорошая идея!

В это время она уже смело проводит по ладони лезвием и подносит дрожащую руку к лицу Ульрика.

– Милый, нужно открыть рот. – Просит Сара.

Улле слушается. На его сухие губы попадает несколько капель крови, затем еще и еще. Кайя не отнимает ладони от его губ, пока весь его рот не наполняется ее кровью. Ульрик глотает и затихает. Мы неотрывно смотрим на лапу, но ничего не происходит.

– Наверное, нужно подождать. – Неуверенно произношу я.

Анна помогает Кайе остановить кровь: обрабатывает рану и перетягивает бинтом.

– Бьорн погнал охотников к горе. – Вдруг хрипло говорит Улле. – Простите меня, я не хотел, чтобы так получилось.

– Все будет хорошо. – Обещаю я ему, пытаясь сопроводить обещание улыбкой.

Отворачиваюсь и закусываю губу, чтобы не разреветься. У меня желудок в комок сжался от беспомощности и страха за их с Бьорном жизни. Нам сейчас не остается ничего, кроме как ждать.

И мы ждем. Минуту, две, пять, десять, двадцать. Анна окуривает его какими-то благовониями, шепчет под нос что-то по-цыгански, а Сара, едва сдерживаясь от рыданий, утирает с его лба пот, а с губ кровь Кайи.

– Не понимаю, почему кровь не помогает. – Говорит она шепотом, когда Ульрик начинает засыпать.

– Просто уже слишком поздно. – С горечью отвечает ее мать. – Ульрик, не спи. – Трясет его за подбородок. – Не отключайся, парень. Спать нельзя!

– Мама, он дрожит. – Испуганно замечает Сара. – Смотри, как его потряхивает!

– Эй, хохмач, – ворошит его Анна, – ты мне, конечно, не нравишься, но даже не смей сдыхать до того, как женишься на моей дочери!

Хлопает дверь.

– Асвальд! – Я бросаюсь к вошедшему Хельвину старшему так, будто у нас хорошие отношения, и я всегда рада его видеть.

– Где он? – Оглядывается мужчина.

Его форма запачкана грязью, ботинки все в пыли.

– Там. – Указываю на гостиную.

Асвальд спешит туда. Сара, Кайя и Анна расступаются, подпуская его к раненому.

– Остановили кровь, это хорошо. – Мрачно произносит он, осматривая Улле. – Но, кажется, ему хуже, и это плохо.

Ульрик тяжело дышит, с трудом фокусирует взгляд на нем, пытается что-то сказать, но не выходит.

– Молчи, экономь силы. – Просит Асвальд.

– Мы дали ему кровь Кайи, но, видимо, слишком поздно. – Рассказывает Сара. – Что теперь делать?

Хельвин выпрямляется и поворачивается к Анне:

– Есть варианты?

– Только его организм сам может справиться. – Скорбно отвечает она.

– Черт… – Качает головой он.

– Есть еще вариант. – Вдруг осеняет меня. Я нервно вытираю пот со лба и оглядываю собравшихся. – Нам нужен целитель.

– Предлагаешь отвезти его в больницу? – Хмурится Асвальд. – С волчьей лапой?

– Нет. Мы можем позвать сюда шамана.

– Что? – Замирает в непонимании Сара. – Кого… О, боже. Ты о Микке?!

– Других шаманов в округе не осталось. – Я вся дрожу.

– Но ведь его отец…

– Она права. – Вдруг вступает Асвальд. – У нас нет другого выбора. – Он бросает обеспокоенный взгляд на Улле, которого трясет еще сильнее. – Мы должны попробовать все, иначе, скоро будет поздно. К тому же, Линдстрем – единственный, кого не шокирует… характер проблемы, и он не так давно принял шаманский дар от старшего в их роду.

– Только я не знаю, где его найти. – Спохватываюсь я.

– Пацан сказал, что вернулся в свой старый дом, я съезжу туда за ним. – Бросает Асвальд, удаляясь.

– Поторопитесь! – Кричит Сара ему в спину. Затем склоняется над Улле и кладет ладонь ему на лоб. – У него лихорадка.

– Намочу полотенце. – Вздыхает Анна, удаляясь.

– Улле, пожалуйста, держись!

Проходит двадцать три минуты – я знаю это точно потому, что смотрю все это время то на Улле, то на часы, когда Асвальд возвращается в дом вместе с Микке. Мое сердце подскакивает к горлу при виде него. К этому моменту Ульрик уже периодически теряет сознание – приходится постоянно тормошить его и говорить с ним, чтобы поддерживать зрительный контакт.

– Спасибо, что приехал. – Говорю я Микаэлю, когда он, с интересом оглядываясь, входит в дом.

У него в одной руке бубен, в другой – узелок с чем-то тяжелым.

– Что случилось? Мне ладом не объяснили… – Парень осекается, заметив Ульрика, лежащего на диване.

– Он убегал от охотников, когда его первое обратное превращение не удалось. – Поясняет Асвальд.

Анна с Катариной отходят, позволяя Микке приблизиться. Сара остается сидеть на краешке дивана.

– Оборотень?.. – Морщась, уточняет Микаэль. – И это его первый раз?

– Да.

– Полнолуние. – Хмыкает он. – Что ж, бывает с непривычки. Оно действует как алкоголь на подростка. – Микке поворачивается ко мне. – Предположу, что это у Ульрика не врожденное?

– Нет. – Я виновато закусываю губу.

– Я слышал, в таких случаях часто бывают подобные неприятности. – Микаэль возвращает взгляд на раненого, который исходит по́том и дрожит. – Второй раз в жизни вижу оборотня. Занимательно.

– Ты можешь ему помочь, или нет?! – Вспыхивает Сара.

– Могу попробовать. – Пожимает плечами Микке. – Как вы понимаете, опыта у меня нет. Буду действовать по наитию.

– Что от нас требуется? – Спрашивает Анна.

– Я хочу, чтобы все вышли. – Серьезно говорит Микке. Затем, поразмышляв, вздыхает. – И выключите свет. Я еще не делал ничего подобного в помещении, мне нужно сосредоточиться.

– Ну, же, выходим. – Приводит в чувство озадаченных Анну и Сару, Асвальд. – Все на выход.

Мы с Кайей спешим следом, но внезапно раздается голос Микаэля:

– Нея, а ты останься.

– Я? – Оборачиваюсь.

– Мне понадобится помощник.

– Тогда я могу остаться. – Просит Сара.

– Нет. – Отметает просьбу Микке. – Твой дар не подойдет. Мне нужен целитель.

– Я? – Удивленно переспрашиваю я, когда его взгляд останавливается на мне. – Но…

– Да, ты. – Подтверждает Микаэль.

Отворачивается и склоняется над Улле.

– Останься. – Кивает Асвальд, когда мы переглядываемся с остальными.

– Хорошо.

Они уходят в столовую, в гостиной гаснет свет. К моему удивлению, совсем темно в помещении не становится: луна светит так ярко, что можно рассмотреть очертания мебели и силуэты людей.

– Он совсем плох. – Задумчиво говорит Микке. Достает из мешочка камни, раскладывает их на груди Улле. – Нужно спешить.

– Спасибо, что помогаешь нам. – Мой голос сипнет.

Я медленно подхожу к дивану и прислушиваюсь к дыханию Улле.

– Просто я не такой злодей, каким вы меня считаете.

– Почему ты назвал меня целителем?

– А иначе как ты сотворила подобное с Хельвином и с этим малым? – Он кладет ладонь на сердце Ульрика. – Это ведь ты? Я прав?

– Я. – Отвечаю, сглотнув.

– В твоем роду случайно не было целителей?

– В моем роду… Я ничего не знаю о них.

– А по линии Асмунда?

– О… Ну… – Я задумываюсь.

– Похоже, у тебя спящий дар. Возможно, что-то время от времени его активизирует. Например, стресс.

– Я не лечила их, я их оживила. – Признаю я.

– Вообще, это схожие процессы. – Хмыкает Микке, доставая что-то из мешочка, какую-то палку. Нет, косточку. – Наверное, что-то усилило твои способности в тот момент.

«Сара» – осеняет меня.

– Реннвинд – источник, из которого можно черпать силы. Может быть, однажды ты научишься этим пользоваться и разовьешь свой дар. – Он наклоняется прямо к лицу Улле. – Эй, вратарь. Слушай меня. – Ударяет в бубен косточкой над его головой, позволяя вибрациям звука рассеиваться над его лицом. – Соберись. Только ты можешь это сделать. Только ты сам.

– А мне что делать? – Шепчу я.

– Представления не имею. – Признается Микке. – У меня нет шаманского учебника, я все изучаю на ходу. Делаю так, как чувствую.

– Э… взять его за лапу?

– Если хочешь. – Усмехается он, ударяя в бубен еще раз. – Думай о его выздоровлении. Вы ведь теперь связаны.

– Да, у него часть моей души.

– Я на твоем месте не разбазаривал бы душу налево и направо. – Говорит Микке, водя над лицом раненого бубном. – Ульрик, ты слышишь меня? Думай о превращении. Ты должен захотеть этого. Только твое сознание может заставить тело завершить трансформацию. Представляй, как на месте лапы появляется рука.

Ульрик стонет. А Микаэль вдруг начинает петь.

Сначала это что-то простое: похожее на «Аи-аи-аи, ои-ои-ои», а затем звуки начинают выстраиваться в слова, становиться ниже или, наоборот, выше и заполнять все пространство. Через секунду они уже вибрируют у меня внутри. Эта мелодия странная и до невозможного красивая. Если это вообще мелодия – это что-то, что гипнотизирует, отрывает твой разум от земли.

Ульрик стонет громче.

– Давай. – Говорю я, садясь на край дивана. – Улле, соберись. Сделай это, ты сможешь.

Песнопение подхватывает нас и качает на волнах.

– Старайся. Еще, еще!

Он стискивает зубы из последних сил и рычит, пот течет с него градом.

Удары в бубен равномерны и сильны, словно удары сердца – они задают ритм. Я вижу, как взгляд Улле проясняется, как он, правда, очень старается обратиться.

– Ты можешь, давай. – Подбадриваю я его.

И вдруг его голова приподнимается, и лицо идет рябью. Слышен хруст, кожа вздымается, обнажая вытянутую волчью морду, уши увеличиваются, заостряются, челюсть разрывают мощные клыки, и тут из волчьей пасти раздается протяжное:

– У-у-у-у!

Я замираю в ужасе, но Микаэль, словно не слышит, продолжает бить в бубен и петь. Кажется, вся кровь в моем организме леденеет в этот самый момент, и если волк решит откусить мне голову, у меня не получится даже пошевелиться. Но в следующий момент яростный хруст костей и противное хлюпанье завершают новую трансформацию: с волчьей головы отлетают шерсть, клочья мяса и кожи, и ее место занимается человечья.

– Аа-а-а-х! – Резко вдыхает Ульрик, поднимаясь с дивана всей верхней частью тела.

И на моих глазах лапа, начиная от плеча, сбрасывает грубую щетину и превращается в человеческую руку. Даже в полутьме этот процесс выглядит максимально мерзко и необычно. Мгновение Улле смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а затем обессилено валится обратно.

Он сотрясается в кашле, а я безотрывно смотрю на Микке, который продолжает петь, снижая темп. Теперь его мелодия расслабляет, успокаивает. Удары в бубен все спокойнее, реже, медленнее, пока вовсе не стихают.

– Видишь, у нас с тобой гораздо больше общего, чем ты думаешь. – Усмехается Микке, закончив и прижав бубен к бедру. – Поможешь мне собрать камни?

Я с трудом заставляю себе перевести взгляд на Улле, который, не веря глазам, рассматривает собственные руки. Двигает пальцами и едва не плачет от счастья.