Текст книги "Тайны Реннвинда. Сердце тьмы"

Глава 13

– Ева Халберг. – Женщине около тридцати с небольшим. Каштановые с медным отливом волосы длиной до плеч, минимум косметики на строгом, но приятном лице, строгий темно-синий костюм и туфли на шпильках ровно такой длины, чтобы удерживать равновесие при ходьбе и выглядеть при этом сексуально. Она протягивает ему руку. – Федеральный агент.

– О. – Произносит Асвальд, оглядев ее с головы до ног. – Очень приятно. – Жмет руку. – Мы ожидали вас только к вечеру.

– Я привыкла сразу приступать к делам, ели они неотложные: выехала еще ночью. – Ее большие зеленые глаза прищуриваются, губы красивой формы изгибаются в легкой полуулыбке. – Могу войти?

– Да, конечно. – Он отходит, чтобы пропустить ее внутрь.

Взгляд женщины быстро сканирует помещение, каблучки гулко звенят по каменному полу.

– Добрый день. – Она, наконец, обращает на нас внимание.

– Здравствуйте. – Улыбнувшись, отзываюсь я. – Кофе?

– Не отказалась бы.

– С молоком?

– Да, спасибо.

Я замечаю на пальцах кровь Асвальда и отворачиваюсь к раковине, чтобы смыть ее скорее, пока гостья тоже не обратила на это внимание.

– Этой мой сын, Бьорн Хельвин. – Представляет нас Асвальд. – А это…

– Привет. – Сдержанно отзывается Бьорн.

Я выключаю воду и вытираю руки о полотенце. Женщина в это время с интересом оглядывает Бьорна, и ее брови приподнимаются выше.

– А это Линнея. – Так и не придумав, что добавить к моему представлению, бросает начальник полиции.

– Нея. – Я ставлю перед ней кружку с кофе.

Она садится на высокий стул.

– Спасибо. – Обращает взгляд на Асвальда, который занимает стул справа от нее. – Хорошо, что мне удалось застать вас здесь. В отделении я не нашла никого из руководства.

– Весь штат задействован в патрулировании окрестностей и прочесывании леса. Мы почти не спим, координируя поиски зверя или целой стаи зверей, осуществляющей нападения на жителей.

– Это похвально. – Кивает она, обведя его недоверчивым взглядом. – Ведь меня прислали сюда как раз из-за того, что там, в столице, волнуются, что вы бездействуете. Я буду помогать вам с расследованием, и, если необходимо, по моему запросу нам выделят любое необходимое количество людей для организации масштабной поисковой операции.

– Да, свободных рук не хватает. – Стараясь сохранять хладнокровие, замечает Асвальд.

– Ваш кофе. – Я ставлю перед ним кружку и тоже сажусь за стол.

– Это ведь жилище покойного? – Еще раз оглядывает помещение федеральный агент. – Здание церкви выглядит старинным, не думала, что келья может быть такой… современной.

– Да, мой брат жил здесь. – Асвальд сглатывает, когда взгляд женщины скользит по стене, в которую вмонтирована дверь в потайную оружейную. – Мы пришли сюда немного прибрать и упаковать его вещи, ведь Конгрегация вскоре должна назначить в Реннвинд нового настоятеля, и ему придется где-то жить.

– Ох, да, примите мои соболезнования. – Задумчиво произносит Ева. – Должно быть, вам сейчас особенно тяжело: вы только что потеряли близкого человека.

– Да. – Вздыхает Хельвин старший. – Но скорбь лишь придает мне сил к поискам виновных.

– Так вы уверены, что это были волки? – Прищуривается она. – Им такое под силу?

– Все указывает на это.

– И характер полученных ран совпадает во всех случаях?

– Совершенно верно. – Ложь Асвальда выглядит достоверной, на его лице ни тени волнения или сомнений.

– Я могу взглянуть на отчеты?

– Конечно.

Она делает глоток кофе и поднимает на него взгляд:

– А осмотреть тело Асмунда?

– К сожалению, его уже успели предать земле.

Глаза Евы распахиваются шире: женщина словно ощутила удовлетворение от того, что с ходу нашла, за что зацепиться в этом деле.

– К чему такая спешка?

– Местные традиции. – Спокойно отвечает Асвальд. – К тому же, у коронера не возникло никаких сомнений по поводу происхождения и характера посмертных ранений моего брата. Они в точности такие же, как у погибших девочек. Имеются и следы зубов на тканях.

– Ясно. – Она обращает взгляд на ерзающего на стуле Бьорна. – А что, по-вашему, заставило Асмунда пойти в лес? Согласно предоставленным мне материалам, это случилось где-то неподалеку отсюда?

– Реннвинд – это горы и лес. – Пожимает плечами Асвальд. – Дикая природа. Опасность может прийти, откуда угодно. Полагаю, мой брат не ожидал, что, будучи взрослым, здоровым мужчиной, может стать жертвой хищников, потому и отправился прогуляться в лес. Оттого мы и считаем, что могла действовать стая. Вкусив однажды человеческой крови и поняв, что человек – тоже еда, зверь становится убежденным людоедом. Все кончится, когда мы их поймаем. И чем скорее это случится, тем лучше.

– В северных краях всегда так? – Ева позволяет себе улыбнуться, глядя ему в глаза.

На кружке остается след помады с персиковым оттенком.

– Нападения животных, к сожалению, не редки. История подтверждает это. – Он возвращает ей улыбку. – Так что советую вам держаться поближе ко мне и не ходить в лес одной.

– Мне нужно будет осмотреть и места преступлений, – говорит она после многозначительной паузы.

– Можем начать прямо сейчас.

– Только закончу с кофе.

– И еще. – Асвальд опускает взгляд вниз. – Хорошо, если у вас найдутся кроссовки или сапоги. В таких изящных туфельках вы далеко по здешним дорогам и лесам не уйдете.

– Я – городской житель. – Усмехается агентша, качнув ногой. – Но для командировок у меня есть все необходимое. Чемодан в багажнике.

– Вы еще даже не заселились в гостиницу? Я отвезу вас.

– Работа прежде всего. – Она бросает взгляд на часы. – Хотелось бы приступить к делу безотлагательно.

– Тогда мы тоже пойдем. – Говорит Бьорн, вставая из-за стола. – Еще столько дел. – Он многозначительно смотрит на меня.

– Да. – С улыбкой подтверждаю я и встаю. – Дел невпроворот, не будем вам мешать.

– А вы… – Тянет дамочка, пялясь на мой почти нетронутый кофе. – Подруга юного Хельвина?

Мои щеки краснеют.

– Я… дочь погибшего. – Спешу ответить и тут же прикусываю губу. – Но мы узнали о родстве не так давно, так что не были семьей в полном смысле этого слова.

– Но вы претендуете на его имущество?

Я ловлю на себе раздраженный взгляд Асвальда.

– Мне неизвестно, что именно принадлежало Асмунду. – Взяв себя в руки, решительно отвечаю я. – И я бы не убила отца ради наследства, если вы вдруг это имеете в виду.

– Профессиональные привычки, простите. – С довольной улыбкой и не сводя с меня глаз, мурлычет Ева. – Не хотела вас обидеть.

– Мы пойдем. – Берет меня за руку и увлекает к выходу Бьорн.

– Будь на связи! – Кидает вдогонку его отец.

– Приятно было познакомиться. – Раздается голос Евы.

Перед тем, как выйти на улицу, я оборачиваюсь: она провожает нас задумчивым, хитрым взглядом.

– Там пахнет кровью. – Шепчет Бьорн, когда мы отходим от церкви метров на двадцать. – Внутри все ею провоняло.

– Тебе кажется. Мы все тщательно вымыли с хлоркой. – Пытаюсь успокоить я его. – Это все твой нюх, человеческий нос не улавливает подобного.

– Теперь отцу придется нелегко.

– Все будет нормально. – Я сжимаю его ладонь. – Твой отец знает, что делает. Если говорит ей, что были следы зубов, значит, обставил все так, что есть и необходимые доказательства.

– Все так. – Говорит Бьорн. Останавливается и смотрит на меня. – Но что, если она захочет эксгумировать тело Асмунда?

– Лучше бы до этого не дошло.

– Тогда отцу придется постараться.

Глава 14

– Я чувствую ответственность за тебя. – Бьорн уставился на меня, сощурившись, и не двинется с места, пока я не подниму на него взгляд.

Мы прошли уже половину пути до моего дома, а я так ни разу и не взглянула на него. И темы, честно говоря, после того, как мы обсудили приезд федерального агента, иссякли. Напряжение между нами уже не витает в воздухе, оно становится вполне очевидным.

– Но если ты решила, что в тебе достаточно сил на то, чтобы дать бой тем, кто лишил Асмунда жизни, то я поддержу тебя. – Добавляет он. – Все вообще изменилось в моей жизни с того момента, как я встретил тебя. – Его пальцы пробираются к моей шее, робко гладят кожу. – Я никогда не думал, что у меня будет с кем-то по-настоящему: это казалось просто невозможным. Но ты больше, чем «по-настоящему». Ты – воздух, которым я дышу. Мой воздух, Нея.

От его слов по моему телу разбегаются мурашки. Мы встречаемся глазами и одновременно вспыхиваем, словно этот самый воздух между нами раскалился до предела.

– Представляешь, каково мне было в тот момент, когда я увидел вас в той комнате с моим отцом? Я готов был обратиться и разорвать его в клочья. Собственного отца, понимаешь?

Я отвечаю ему без слов – просто закрываю и открываю глаза. И лес, у кромки которого мы стоим, отвечает тихим шуршанием ветвей. Мы глубоко вдыхаем аромат сосны, слушаем птиц, щебечущих в кустах у края дорожки, и мое сердце замирает от мысли о том, что придется рассказать ему о своем сне. Вся моя жизнь теперь – сплошной сон, от которого хочется поскорее очнуться.

– Мы не сможем жить нормально даже тогда, когда минует опасность, связанная с Ингрид. Встав на страже этих земель, ты свяжешь себя по рукам и ногам обязательствами, и каждый новый день для тебя будет означать риск. – Говорю я, перехватывая его руку. – Если я останусь с тобой, уже не смогу быть в стороне. Нам придется сражаться плечом к плечу.

Бьорн проводит языком по нижней губе.

– Если останешься?.. – нерешительно произносит он. – Я никуда тебя не отпущу, Нея, что за разговоры?

Я изучаю его лицо из-под ресниц. Если долго смотреть на кого-то, можно увидеть его суть. То, что внутри Бьорна, светится так ярко, что видно за километры. Напускная небрежность, достоинство, которое окружающие принимают за высокомерие, грубость и бравурность остаются во внешней оболочке, изнутри – одна лишь любовь, и это делает его уязвимым. Я делаю его уязвимым, и это, разумеется, плохо для воина.

– Ты такой сильный, Бьорн. – Говорю я, разглядывая его красивое мужественное лицо и светлые, как льдинки, глаза, в которых можно утонуть. – И ты всегда уверен в том, что считаешь правильным или неправильным. А я вот часто сомневаюсь в собственных решениях, и ощущаю стыд за то, что мне недостает смелости отстаивать их.

– Я знаю, куда ты клонишь. – Выдыхает он.

Бьорн приподнимает пальцами мой подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Его пронзительный взгляд ловит меня целиком в какую-то сеть, из которой не выбраться. От волнения я словно забываю о собственном теле, и душе приходится возвращаться в него после неудачной попытки сбежать.

– Я должна тебе рассказать. – Сердце в груди пинает меня изо всех сил. – Сегодня ночью…

– Я слышал, как ты говорила Саре, что нам лучше бы остаться друзьями, – начинает Бьорн и осекается, когда я вытаскиваю из-под футболки цепочку, на которой болтается нетронутая пробирка с кровью.

– Я хотела сделать это. – Признаюсь ему. – Хотела отправиться туда и прикончить ее. Подожди, не говори ничего. – Торопливо бубню я. – Знаю, что бы это значило. Если бы я убила Ингрид, жажда убивать поглотила бы меня целиком. Знаю! Обратной дороги бы не было, и мне пришлось бы убить себя. Или твоему отцу пришлось бы убить меня. Это все неважно потому, что ты был бы жив, и она никому больше не причинила бы вред!

Бьорн подхватывает пальцами пробирку и долго смотрит на нее.

– Я знаю, что это безумие, и что противоречу сама себе. – Продолжаю я, чувствуя, что мозг готов взорваться от мыслей. – Но я решила, что лучше так, чем, если бы она привела сюда армию нежити. Я думала, это будет просто. Думала, отомщу за Асмунда и всех остальных. И не думала, что будет потом…

Он сгребает меня в охапку и крепко сжимает в объятиях, не дав договорить. Не такой реакции я ожидала.

– Ты могла погибнуть! – Шепчет Бьорн мне в ухо, забывая о том, что его силы хватит, чтобы раздавить меня таким объятьем.

Я слышу, как он дышит. Учащенно. Стук его сердца вибрирует у меня в груди. Не самый подходящий момент, чтобы сообщать ему о том, что видела во сне другого парня.

– Я мог тебя потерять… – Сокрушается Бьорн. Отстраняется, оглядывает меня, хватает за плечи и встряхивает, словно куклу, проверяя, не сломана ли она. – Ты ведь не сделала это? Ты не видела Ингрид? Не убила?..

– Нет. – Я сглатываю. – Даже не видела ее.

Сквозь стену его сдержанности прорывается улыбка облегчения.

– Больше не делай так. – Пальцы Бьорна путаются в моих волосах, гладят мои щеки. – Я сам с ней разберусь. С ними со всеми. Единственное, чего я не переживу, это если что-то случится с тобой.

Знаю, как он будет реагировать, узнав про Микаэля, но, все же, решаю рассказать об этом. Как раз в тот момент, как с моего языка готовятся слететь эти слова, губы Бьорна касаются моих губ. И происходит то, что происходит всякий раз, когда он меня целует: у меня перехватывает дыхание, и я чувствую себя абсолютно беспомощной перед той нежностью и страстью, окутывающими нас с головой.

А правда о сне с участием Микке тонет во тьме. Снова.

И весь мир становится нечаянным свидетелем нашего поцелуя: проезжающая мимо машина сигналит в знак одобрения, ветер нетерпеливо треплет нашу одежду, а небо окрашивается в цвет фуксии и взрывается крупными каплями дождя.

– Что? – Смеется Бьорн, поднимая взгляд вверх. – Эй, это как вообще? Только что светило солнце!

– Это Реннвинд. – Смеюсь я, кутаясь в воротник. – Ты уже должен был привыкнуть!

– Иди сюда. – Он снимает джемпер, укрывает меня им, и мы вместе бежим под дождем в сторону дома.

Бежим и смеемся, как будто ничто другое больше не имеет значения. Моя рука в его руке, мое плечо так близко к его плечу, и будто небо, и ветер тоже бегут с нами в одном направлении. К свободе. Подальше от обстоятельств, ориентиров и границ.

Мы бежим не от боли и смерти, а навстречу им – потому что настоящая любовь этим и ценна, что неразрывно связана с болью. А жизнь и смерть составляют единое целое. Нельзя узнать страсть, не бросившись в огонь. И нельзя узнать жизнь, не испытав страданий.

Когда мы вместе, мы свободны от страха. Разве что-то неправильное может быть столь же чистым и возвышенным?

– Выпей прямо сейчас. – Просит Бьорн, когда мы оказываемся под крышей на крыльце моего дома. – Чтобы я больше не переживал.

Он помогает мне достать цепочку и открутить пробирку. Прежде, чем сделать глоток тягучей темно-красной жидкости, я целую его еще раз. Пусть даже весь мир нас проклянет, я хочу целовать его вот так – свободно и беспечно – каждый миг, пока мы вместе.

– А теперь пей. – Напоминает он мне про содержимое пробирки.

– А ты устроишь так, чтобы я прочитала ту книгу? – Торгуюсь я.

– И ты, и остальные. Обещаю. – Ослепительно улыбается Бьорн.

– Тогда ладно. – Я залпом проглатываю кровь, которая, на удивление, даже не свернулась за это время.

– Опять притащили с собой дождь? – Притворно ворчит Анна, распахнув дверь.

Мы, точно нашкодившие первоклашки, вытягиваемся по стойке смирно.

– Если честно, я начинаю думать, что он ходит за вами по пятам. – Уставившись на небо, произносит она. Затем переводит взгляд на нас. – Входите уже, только мокрые шмотки и грязную обувь оставьте в коридоре.

– Предлагаете нам раздеться? – Уточняет Бьорн, входя в дом.

– У тебя-то точно проблем с этим не будет, – усмехается цыганка. – Только никаких обращений в гостиной: пол не выдержит медведя, доски от старости совсем изгнили.

Глава 15

– Оружие? – Изумляется Анна, услышав от Бьорна про мою тренировку с Асвальдом в церковной келье. – Сейчас я выдам тебе оружие, с которым тебе под силу будет управляться. Держи! – Она достает из ящика кухонную лопатку и швыряет мне. – При желании можно ею и убить, но сейчас тебе придется переворачивать ею блинчики.

Я ловлю лопатку на лету и прижимаю к груди.

– Готовите блинчики? – Радостно потирает руки Бьорн.

– С вареньем и медом. – Подмигивает ему цыганка.

– Что нужно делать? – Я застываю у плиты.

– Вот тесто, вот сковорода, масло, тарелка, куда будешь складывать готовые. – Анна наливает в раскаленную сковороду половником немного жидкой смеси из глубокой миски. Шлеп! И блинная заготовка начинает шкварчать. – Считаешь до тридцати, проверяешь, достаточно поджарился ли блинчик, затем подцепляешь с краю и переворачиваешь. Неужели, тетя Зло никогда не пекла блинчики?

Устраиваясь за столом, хмыкает Бьорн. Я взглядом мечу в него молнии, чтобы не хихикал, и тут же самой становится смешно.

– Она предпочитала бисквиты.

– Не стыдись. Главное, быть нормальным человеком, а не заправской хозяйкой. – Успокаивает меня Анна, усаживаясь за стол. – Я вообще кроме блинчиков готовить ничего не умею. Разве что, разогреть полуфабрикат из магазина.

– Да мне, хотя бы, просто человеком. – Усмехаюсь я, неуклюже орудуя лопаткой. – А готовка вообще сейчас не так актуальна, как самооборона.

Я делаю осторожный выпад, пронзая лопаткой воздух около плиты – представляю, как наношу этот удар в сердце Ингрид.

– Она меня пугает. – Делится с Бьорном Анна, косясь на меня.

– Вы бы видели ее с серпом. – Подыгрывает ей Бьорн.

– Разложу-ка я пока карты. – Вздыхает она, доставая колоду из шкатулки.

– Хотите глянуть, что меня ждет? – Оживляется он.

Анна приподнимает одну бровь.

– Последний, кто пытался читать мои мысли, плохо кончил. – Предупреждает она его.

– Ваш бывший? – Прищуривается Бьорн на один глаз, подражая ей.

– У тебя что, открылся новый дар?

– Я просто предположил.

– Не напоминай мне про это ничтожество. – Фыркает цыганка, отгоняя от себя что-то невидимое. – Лучше клади ладонь на колоду.

Он послушно кладет.

– Дождь закончился. – Замечаю я, бросая взгляд на улицу через покрытое каплями окно.

И тут же, вспомнив про блинчик, возвращаюсь к плите.

– А где, кстати, Сара? – Спрашиваю.

– Угадай с трех попыток. – Ворчит Анна, раскладывая карты на обеденном столе. Ее многочисленные браслеты звенят, придавая действу особую атмосферу. – Ускакала к своему ненаглядному.

– А что говорят карты насчет ее будущего? Вы ведь смотрели?

– Пытаюсь регулярно. Но уж если карты не хотят открывать планов судьбы насчет кого-то, то молчат, как убитые. Или судьба еще не решила, или вариантов слишком много.

– А у вас уже были пророчества, которые не сбывались? – Интересуюсь я, вспомнив про ребенка, который привиделся Саре.

– Не все пророчества сбываются. – Раскладывая карты, задумчиво отвечает Анна. – Многие из них лишь указывают возможные пути, а дальше решает человек. Варианты, на самом деле, есть почти всегда. И нет судьбы другой, кроме той, что мы сами выбираем себе.

– Я видел бодекхов над Сарой, но мы ее спасли. – Припоминает Бьорн, не отводя взгляда от карт, ложащихся причудливыми комбинациями на стол.

– И хорошо, что смерть забрала драуга. – Бормочет цыганка. – Она не любит, когда ее оставляют с носом.

– И что там? – Интересуется Бьорн, наклоняясь на стол, когда все карты находят свое место.

– Для тебя ничего нового. Пока. – Хмурится Анна, указывая на карты. – Справедливость. Правосудие. Ты вслед за твоими предками должен будешь взять на себя ответственность за все свои идеи и действия. Порядок должен быть восстановлен, и каждый получит то, что заслужил.

Кухню заполняет запах жженого масла, поэтому я подхожу к окну и приоткрываю его немного, чтобы помещение проветрилось. Пока я добираюсь обратно до плиты, сквозняк подхватывает крайние карты и тащит по столу. Бьорн вовремя успевает накрыть ладонью одну из них – ту, что только что толковала цыганка.

– Или кто-то захочет устроить тебе сложности. – Медленно произносит Анна, когда он убирает руку.

Карта находится в перевернутом положении.

– Или это просто ветер. – Говорит Бьорн с улыбкой.

– Или так. – Соглашается она, собирая карты.

Но задумчивость на ее лице остается.

– Сара. – Говорю я, заметив ее силуэт за окном.

– Открою ей. – Подрывается с места Бьорн.

– Она не пьет таблетки. – Шепчу я Анне, пока никто нас не слышит. – Ради своего дара, ведь обезболивающие его блокируют. Может, у вас получится переубедить Сару. Она опять прошла, черт знает сколько, от больницы, и я переживаю, что без лекарств взвоет от боли.

Анна кладет карты на край стола и разражается ругательствами – шепотом и на языке каале.

– Так и знала. Чувствовала! – Ударяет ладонью о стол так, что карты подпрыгивают. – Но, раздери меня демоны, если бы я поступила по-другому в ее возрасте: эта непослушная девчонка – моя точная копия!

– Как дела? – Я расплываюсь в улыбке, когда Сара входит в кухню.

– Потрясающе. – Говорит она хмуро. Добирается до дивана и падает на него обессилено. Ставит трость рядом, но та скатывается с подлокотника дивана и со звоном ударяется об пол. – Мамаша Олофссон вызвала в больницу тяжелую артиллерию: Шарлотту, Лену, Яна и других парней и девчонок из класса. Когда я пришла, они уже были там. Облепили Ульрика со всех сторон и охали-ахали на весь этаж, когда его папаша рассказывал, как отважно Улле отбивался от хулиганов.

– Так ты даже не вошла? – Уточняю я.

– Вот еще. – Она шмыгает носом и отводит в сторону взгляд. – Навещу его вечером.

– Нужно было побесить их всех.

– Знаю. – Вздыхает Сара, и ее рука машинально касается больной ноги. – Но Ульрик так весело смеялся вместе с ними…

Мы с Анной переглядываемся.

– Блин. – Говорит Бьорн.

– Блин! – Вскрикиваю я, бросаясь к плите.

– Скорее корми нас, пока все не сожгла. – Смеется он. Поднимает трость Сары и садится рядом с ней на диванчик. – Тебе с вареньем или с медом?

– Ненавижу эту дурацкую палку. – Цедит она сквозь зубы, косясь на трость. – Я с ней как… как… тьфуй! – Сара сплевывает в сторону с досады.

– А Ульрик считает, что ты с ней смотришься сексуально. – Ничуть не стесняясь присутствия Анны, брякает Бьорн. – Сам мне говорил. И не один раз.

Сара прыскает со смеху и кокетливо толкает его плечом.

– Кстати, мы завтра планируем возвращаться в Хемлиг. – С улыбкой сообщает он ей. – В смысле, мы все: ты, я, Нея. Наш тренер по гандболу уже рвет и мечет, а директриса Экман вообще, наверное, уже отчислила нас за прогулы. Представляешь ее лицо, когда я приеду вечером просить еще несколько новых комплектов формы для нас?

– Да, прежние никуда не годятся. – Подтверждаю я. – Я выбросила, даже не попытавшись вывести с нее пятна крови: их было слишком много. Это была кровь с элементами школьной формы, а не наоборот.

– Тебе еще удастся отмазаться, – с сомнением произносит Сара, – а у меня уже два последних предупреждения. – Она кривит лицо, изображая чудище. – У клячи Экман рога вырастут, и пар пойдет из ноздрей, когда она будет орать на меня в своем кабинете. Может, мне проще вообще туда не возвращаться?

– Думаю, Асвальд все уладит. – Хмыкает Анна, вступая в разговор. – Бьорн, попроси папочку, как следует, приласкать Клару, и она сразу забудет про ваши прогулы.

От меня не ускользают деланно безразличные нотки в ее голосе. Что это? Уж не ревность ли?

Но Бьорн, не заметив иронии, в ее словах, тут же ляпает:

– Ох, нет, думаю, отец будет занят с этой федеральной штучкой. Как ее? Ева?

Анна с интересом уставляется на него:

– Штучкой? Что еще за штучка?

– Прислали из столицы, будет проверять ход расследования. – Говорю я, укладывая очередной блин на тарелку.

– Настоящая городская фифа: стильная и красивая. – Добавляет Бьорн. – Ее шпильками можно убивать не хуже, чем клинком. И что еще хуже – умная. Судя по всему. Так что отцу придется задействовать все свое обаяние, чтобы скрыть истину и увести ее по ложному следу.

– Ну, пусть трудится. – Усмехается Анна. – Боюсь, идея зачать идеального наследника вновь обретает для вашей семьи актуальность. Имею в виду, теперь, после твоего обращения. – Она бросает на Бьорна виноватый взгляд. – Прости, мой мальчик, но это так. Асвальд явно не готов мириться с тем, что род истинных дхампири оборвется. И молодая, в самом соку женщина, которую не жаль принести в жертву – лучший для него вариант.

– Об этом я не думал. – Хрипло произносит Бьорн.

– Мы с ним договаривались встретиться вечером на кладбище, провести ритуал, поискать могилы тех, кто еще мог обладать способностями и был захоронен не по правилам… – Анна пожимает плечами. – Но, думаю, теперь Асвальду не до этого.

– Блинчики. – Ставлю я на стол тарелку.

– Наконец-то! – Моментально позабыв обо всем, кроме чувства голода, спешит к столу Бьорн.

– Кому варенье? – Стараясь не показывать своего огорчения, спрашивает Анна.

А я разворачиваюсь, чтобы пойти, поставить чайник и нечаянно задеваю рукавом колоду, лежащую на краю стола.

– Ой!

Она падает ровной стопочкой на пол, и только одна карта переворачивается «лицом» – это «Императрица». Опять.

Я наклоняюсь, собираю колоду и возвращаю Анне:

– Простите.

– Они не обидятся. – Улыбнувшись, заверяет она.

Но ее улыбка не выглядит беззаботной: женщина мучительно соображает, что ее карты пытаются мне сказать.